Гробница Александра

34

На следующее утро, приземлившись в Риме, Том и Виктория не стали терять времени. Оставив вещи в квартире Виктории, они устремились прямо на площадь Минервы. Стоя у слона с обелиском перед церковью Санта-Мария сопра Минерва, Виктория рассказывала Тому ее историю.

— Насколько известно, маленькая христианская базилика впервые была построена на этом месте где-то около восьмисотого года новой эры на развалинах римского храма Минервы.

— А сам храм датируется серединой первого века новой эры, — вставил Том.

— Церковь была перестроена приблизительно в тысяча двести восьмидесятом году доминиканцами, желавшими иметь в Риме церковь, не уступающую флорентийской Санта-Мария Новелла, построенной, по словам Вазари[58], теми же архитекторами. Нынешний фасад сооружен в пятнадцатом веке, но сохраняет стилевой аскетизм предыдущего, построенного в тринадцатом. А вот интерьер был полностью переделан в готическом стиле в конце девятнадцатого века. Это единственная в Риме церковь подобного типа. Площадь, на которой мы стоим, напротив, в основном сохранилась без изменений с того времени, когда на ней в ходе общегородской реконструкции, предпринятой папой Александром Седьмым, был установлен слон с обелиском.

Том был удивлен тем, что за этим строгим аскетическим фасадом находится вздымающееся к своду готическое строение. Он бывал во флорентийской Санта-Мария Новелла и помнил ее элегантный, несмотря на минимализм стиля, интерьер, основанный на эстетике древней римской базилики — первоначальной форме христианской церкви, впоследствии получившей новое развитие.

— Меня бы не удивило, если бы оказалось, что оригинальная базилика была построена даже ранее восьмого века, — заметил Том. — Церковь довольно часто строила свои молельные сооружения поверх языческих храмов, чтобы поддерживать в верующих ощущение непрерывной святости места. Учитывая, что император Феодосий запретил поклонение языческим богам еще в начале пятого века, храм Минервы либо долго стоял покинутым, либо его превращение в христианскую церковь случилось гораздо раньше.

По пути к дому приходского священника, располагавшемуся рядом с церковью, Виктория пояснила Тому, что в подвалах церкви до сих пор сохраняются фрагменты фундамента доминиканской постройки. Те, кто перестраивал церковь в девятнадцатом веке, позаботились о том, чтобы не разрушить крипту, в которой и сейчас можно увидеть элементы римского храма Минервы. Эти помещения почти всегда закрыты для публики, но Виктория дружила с настоятелем и не сомневалась, что он согласится пропустить их внутрь. Она позвонила в дверь, и вскоре на пороге появилась пожилая женщина.

— Чем могу служить? — машинально спросила она и, только подняв голову и узнав Викторию, улыбнулась. — Дитя мое, как приятно вас видеть. Как вы поживали все это время? Вам нужен отец Бепино? Сейчас я вам его приведу. Он у себя в кабинете. Через минуту будет здесь. Входите и располагайтесь. Я сейчас вернусь.

Шаркая ногами, женщина пошла по коридору и исчезла за углом.

Виктория повела Тома в приемную, где они сели и стали ждать.

— Как уже говорила, я много времени провела в маленьком музее при этой церкви, изучая статую Бернини. И настоятель, отец Бепино, очень добр и всегда готов мне помочь. Вот мы и подружились, — пояснила Виктория.

Вскоре послышались шаги, и появился отец Бепино с радушной улыбкой на устах. Это был старый священник с седой шевелюрой, в традиционном облачении доминиканского ордена, с белым воротничком.

— Виктория, какой приятный сюрприз! Что привело вас снова в Санта-Мария сопра Минерва? Я думал, вы закончили исследование нашего Бернини.

— Святой отец, позвольте представить: это мой друг, Том Карр из Нью-Йорка.

Том протянул священнику руку:

— Очень рад с вами познакомиться.

— Том — хранитель коллекции греко-римского искусства в музее Метрополитен, — объяснила Виктория, — и мы хотим попросить вас об одолжении. Том мечтает увидеть развалины храма Минервы в вашей крипте. Можете оказать нам такую любезность?

— Как вы знаете, эта часть нашего помещения обычно закрыта для публики, но я с радостью пущу вас туда. Площадь развалин на удивление обширна. В археологической службе поговаривают о том, чтобы сделать ее более удобной для посещения туристами, но пока это только разговоры. Предполагаю, что при обилии античных памятников в Риме, эта задача не значится в верхних строках их списка. Кое-какой свет там имеется, но он скуден. У вас есть фонари?

— Да, есть, — ответила Виктория. — Не знаю, как мне вас благодарить, святой отец.

— Должен сказать, что сам я не спускался туда уже несколько лет. Там весьма пыльно. Постарайтесь не испачкать свою элегантную одежду, Виктория.

Отца Бепино всегда восхищало, как стильно одевается Виктория.

— И пол там весьма коварный, во всяком случае, для человека моего возраста — неровные поверхности, остатки древних стен, так что, надеюсь, вы простите меня, если я не буду вас сопровождать. Когда закончите, заходите ко мне домой.

— Конечно, все прекрасно, — обрадовалась Виктория.

— Подождите, я принесу ключи и провожу вас.

Священник оставил их на несколько минут и вернулся со связкой старинных ключей на железном кольце. Виктория с Томом последовали за ним к церкви и вошли в нее через боковую дверь. Отец Бепино повел их внутрь храма. Прямо перед ризницей, где он обычно готовился к службе, имелась лестница, ведущая вниз, в крипту.

Отец Бепино жестом пригласил гостей следовать за ним. Внизу он отпер дверь и включил свет. Стали видны арки, поддерживающие пол современной церкви, и многочисленные могилы, отмеченные лежащими на земле мраморными плитами. В основном принадлежащие братьям-доминиканцам, эти могилы насчитывали сотни лет. Лампы были расположены вдоль центральных арок и отбрасывали лишь слабый отсвет на остальное пространство.

— Руины храма находятся не в самой крипте, но прилегают к ней, они — под передней частью церкви. В глубине крипты есть другая дверь, она-то и ведет к ним. Пожалуйста, идите за мной и приготовьте фонари.

Том и Виктория достали фонари и включили их. Пройдя крипту насквозь, они подошли к двери, располагавшейся в дальнем конце. Отец Бепино открыл ее и включил единственную лампочку, которая осветила лишь часть обширного пространства, терявшегося вдали. Основания несущих стен церкви разделяли его на части и местами покоились прямо на фундаменте римского храма. Зрелище было неправдоподобным.

— Можете осматривать здесь все сколько захотите. Древний храм сохранился в основном лишь на уровне фундамента, но есть несколько мест, где можно видеть немногое из того, что осталось от более высокого уровня: ступени, часть стены целлы и основания нескольких колонн. Повсюду разбросаны также архитектурные фрагменты с крыши и верхней части храма. Итак, предоставляю вас самим себе. Зайдите ко мне, когда закончите, и я все здесь снова запру. В любом случае церковь сегодня закрыта, так что вам никто не помешает.

— Святой отец, огромное вам спасибо. Это так любезно с вашей стороны. Полагаю, нам понадобится часа два. Как только закончим, я зайду за вами, — сказала Виктория.

Когда священник ушел, Том повернулся к ней и сказал:

— Думаю, нам лучше разделиться и для начала с двух сторон обойти все по периметру. Ищем русалку, которая скорее всего высечена в стене.

Виктория отправилась направо, Том — налево. Через несколько минут он дошел до дальнего конца располагавшейся над их головами церкви и воскликнул:

— Я нашел ее!

— Уверены? — крикнула в ответ Виктория.

— Никаких сомнений, это русалка. Она высечена прямо в стене. Идите посмотрите!

Вскоре, осторожно пробираясь через развалины с фонарем в руке, появилась Виктория и увидела, что Том стоит возле неглубоко врезанного в стену рельефа русалки. Та была изображена анфас с длинными развевающимися волосами и обнаженной грудью. Нижняя часть ее туловища, покрытая изящной чешуей, естественно переходила в раздвоенный хвост, концы которого она держала в простертых руках. Над каждой рукой была высечена македонская звезда, а над каждой звездой — надпись по-гречески: «Живет» — над одной, «Правит» — над другой.

Взглянув на Викторию, Том сказал:

— Это легендарная русалка Александра. Знаете ее историю?

— Вчера в библиотеке я читала о ней, но мое внимание было сосредоточено в основном на амулете Нереиды. Расскажите мне эту историю с самого начала, — попросила Виктория, не сводя глаз с русалки.

— Согласно некоторым легендам, как вы знаете, эта русалка — дочь Александра Нереида. Она выпила из Источника вечной молодости, и Александр из зависти наказал ее, сделав русалкой. По другой версии, она — сестра его. В любом случае эта русалка является морякам во время штормов и спрашивает: «Вы видели Александра Великого?» Если капитан отвечает правильно: «Александр живет и правит и хранит мир на земле», шторм стихает, вода успокаивается, и русалка благополучно возвращается в глубину моря. Если же ответ бывает неправильным, русалка переворачивает корабль и погружает его вместе с командой в морскую пучину. — Том перевел взгляд на русалку. — Видите македонские звезды над ее руками? Они точно такие же, как на слоне с обелиском. Тут двух мнений быть не может. Где-то здесь должна быть потайная дверь.

— Сезам, откройся, — пошутила Виктория.

— Она вполне может действовать так же, как волшебная дверь, ведущая в пещеру Али-Бабы, — согласился Том, пристально вглядываясь в русалку, — только без волшебства. Должен быть какой-то трюк, с помощью которого она открывается.

Том еще внимательнее всмотрелся в изображение на стене. Он тщательно и методично изучал все детали в поисках отгадки: как же отворяется дверь? Дойдя до звезд, он заметил, что в центре каждой имелась небольшая выпуклость. Остальные части изображения были утоплены в камень. Странно, подумал Том. Он попробовал нажать на одну из звезд. Никакого результата. Тогда он нажал на обе звезды одновременно — и тут они углубились в стену, и открылся дверной проем.

— Живет и правит, — произнес Том. — Такого ответа требовала русалка. Это и есть ключ. Нужно нажимать на обе звезды одновременно, иначе механизм не сработает. Помните, что говорится в надписи на голове слона? «В храме Афины есть русалка. Правильный ответ на ее вопрос приведет тебя к великому мудрецу, наставит на путь божественной мудрости».

За дверным проемом оказался коридор, с двух сторон обрамленный каменной кладкой высотой футов в шесть и шириной — в четыре, дальний его конец терялся из виду. Виктория схватила Тома за руку и в волнении сжала ее.

— Быть может, мы догнали конец вашей радуги?

— Посмотрим. Идите за мной. — Держа девушку за руку, он пошел впереди. — Если я правильно ориентируюсь, этот коридор ведет под площадь перед церковью.

Ярдов через двадцать коридор закончился небольшой комнатой. Когда они к ней приблизились, Виктория потянула Тома назад, прижала к стене и посмотрела ему прямо в глаза. Страх застыл на ее лице.

— Том, наверное, я не смогу туда войти. Я боюсь.

Чувство страха нарастало в ней с той минуты, когда Том позвал ее и сообщил, что нашел русалку.

Выражение озабоченности и удивления на его лице говорило о том, что он не понимает причины ее ужаса.

— Если гробница Александра действительно находится в той камере и я снова увижу его мумию и амулет Нереиды, боюсь, это опять спровоцирует у меня видение и перенесет назад, в те времена. Не уверена, что смогу еще раз пережить жуткий момент собственной смерти. Когда у меня в предыдущий раз открылся канал обратной связи и я вторично переживала последние минуты своей прошлой жизни, я чувствовала себя так, будто на самом деле умираю. И очнулась почти в момент смерти. Что, если это случится снова? Том, я не хочу умирать. — Слезы градом хлынули из глаз девушки.

Том обнял, нежно прижал ее к себе и, глядя прямо в глаза, ласково сказал:

— Виктория, ничего такого не случится. Обещаю. Что бы ни происходило с вами в прошлой жизни, это именно прошлая жизнь. Гробницы, в которой вы тогда находились и которую воссоздали в своем воображении, больше не существует. Она давным-давно пуста. То событие может храниться в каком-то уголке вашего подсознания, но оно не может причинить вам никакого вреда. Все позади. А здесь с вами я. Мы вместе. Сделайте несколько глубоких вдохов и успокойтесь. Вы справитесь.

Виктория ответила ему таким же прямым взглядом. Она ощущала его сочувствие, и это действовало успокаивающе. В конце концов смогла же она безо всяких последствий снова увидеть танцовщицу в покрывалах. После нескольких глубоких вдохов и выдохов ее пульс пришел в норму, сердце перестало бешено колотиться. Она закрыла глаза и мысленно произнесла короткую молитву. Рука Тома, державшая ее, придавала ей сил. В этот момент она чувствовала свою близость к нему как никогда прежде.

— Хорошо, идемте, — решилась она.

Том обнял ее за плечи, и они медленно двинулись вперед. Войдя в непроглядно темное помещение, Том медленно обвел его лучом фонаря и вскрикнул. У дальней стены стояла гробница Александра.

— Господь милосердный! Она здесь! Должно быть, мы находимся прямо под слоном. Он-то и есть опознавательный знак усыпальницы.

Вдоль стен в шандалах были укреплены факелы. Не отпуская руки Виктории, Том зажег их. Погребальная камера наполнилась причудливым мягким светом. Каменное помещение было почти пусто, если не считать саркофага и ниши в форме раковины над ним, в которой стоял бюст великого царя работы Бернини, — это можно было сказать наверняка. Перед саркофагом была сооружена простая каменная скамья, на которой, должно быть, сиживал папа Александр Седьмой, созерцая бренные останки своего великого тезки.

Том и Виктория медленно подошли к саркофагу.

— Виктория, взгляните на крышку. — Том взволнованно указал на огромную золотую звезду — символ македонского царского рода, закрепленную прямо над грудью Александра. — Вот откуда папа Александр Седьмой знал о македонской звезде. Господи, это же, наверное, тот самый эллинистический саркофаг, который был сооружен для Александра в Александрии, после того как переплавили самый первый, золотой. Смотрите, этот сделан из стекла.

Массивные стеклянные панели были оправлены в золото или позолоченную бронзу, основание саркофага опиралось на четыре большие золотые львиные лапы, а по углам его поддерживали сирены. Подойдя ближе, Том ахнул: внутри покоились мумифицированные останки Александра Великого. Виктория тоже заглянула внутрь. Голову царя венчала золотая корона. Виктория сразу скользнула взглядом на грудь мумии в поисках амулета, но его там не было. Она с облегчением вздохнула. Тома же при более близком рассмотрении поразило то, что под головой царя что-то лежит.

— Неужели это… неужели это действительно… — неуверенно пробормотал он, но, приглядевшись, уже не сомневался: это «Ларец “Илиады”». А рядом он увидел и кинжал Александра.

— Виктория, смотрите! Ларец и кинжал здесь, точно как вы говорили!

Виктория была настолько поглощена поисками амулета, что пока не обратила внимания на инкрустированный ларец и кинжал. Том встал на колени и, светя фонарем, старался получше рассмотреть то, что лежало под головой Александра. Ларец был искусно украшен эбеновым деревом, слоновой костью и золотом. На его поверхности были вырезаны разные сценки. На обращенной к Тому стороне — певец, сидящий на резном стуле. В одной руке он держал лиру, другой щипал струны. Над головой певца летала птица. Это отдаленно напоминало знаменитую фреску из микенского дворца в Пилосе.

— Ну конечно! — воскликнул Том. — Певец и птица — наверняка живописный аналог гомеровского выражения «крылатые слова», которым он описывал божественные представления, где поэты под собственный аккомпанемент рассказывали знаменитые истории своего героического времени.

Остальные три грани ларца хорошо рассмотреть было невозможно, но, судя по различимой на одной из них величественной фигуре Ахилла с вырезанным над головой его именем, вся резьба на ларце представляла разные сцены из «Илиады». Ларец, безусловно, был изделием искуснейшего мастера. Он не только являлся изголовьем великого македонского царя, скорее всего в нем находилась подаренная Александру Аристотелем «Илиада» — самое знаменитое из когда-либо созданных произведений греческой литературы — с пометками величайшего мыслителя всех времен. Том не мог поверить своим глазам. Ларец и кинжал были именно такими, как описывала их Виктория в его кабинете.

Вновь обретшая уверенность в себе Виктория заговорила взволнованно:

— Том, этот бюст… Готова побиться об заклад, это работа Бернини. Невероятно!

Том встал и, повернувшись к разглядывавшей бюст над саркофагом Виктории, сказал:

— Виктория, я чувствую себя так, как, должно быть, чувствовал себя Говард Картер, обнаружив гробницу Тутанхамона. Голова Александра покоится на «Ларце “Илиады”». В нем наверняка лежит Аристотелев экземпляр книги, и, судя по тому, как герметично запечатан саркофаг, папирус, вероятно, находится в целости и сохранности. Это будет величайшей находкой века!

Но ответ он услышал не от Виктории. От хорошо знакомого голоса у него мурашки побежали по спине.

— Отличная работа, мистер Карр. Я знал, что вы не все мне рассказали. Это действительно величайшая находка века, но, боюсь, она не войдет в исторические анналы так, как рассчитывали вы.

Повернувшись, Том увидел Оскара Уильямса, стоявшего у входа в погребальную камеру в окружении трех бандитского вида итальянцев, угрожающе демонстрировавших пистолеты с длинными глушителями, навинченными на стволы.

— Что, черт возьми, делаете здесь вы, мистер Уильямс? — воскликнул Том.

— Опустим формальности, если не возражаете. — Оскар подошел на несколько шагов ближе. Его сподручные зловеще смотрели на Тома и Викторию.

— Я давно следую за вами по пятам, мистер Карр. И я тоже очень давно мечтал найти гробницу Александра.

— После визита к вам мне следовало догадаться, что за всей этой слежкой стоите вы. — Все части шарады быстро складывались у Тома в голове воедино, но он все еще не мог поверить, что это правда. — Полагаю, это вы приказали украсть мой лэптоп. А тот человек, который следил за мной в Афинах? Мне сообщали и о летнем ночном визите каких-то негодяев на раскоп в Дикте, но тогда там ничего не тронули. Это тоже ваших рук дело?

— Да. Я видел и статую, и стелу, но без вашей помощи они бы меня сюда не привели. Статуя действительно великолепна — точнее, была великолепна. — Оскар сделал паузу, чтобы Том мог осознать то, в чем он фактически признался. — Вы не сочли нужным рассказать мне о голове… Слишком болезненно для вас, да, мистер Карр? Как мне хотелось вынести ее вам на серебряном блюде вчера, когда вы приходили ко мне в галерею. Но это было бы слишком мелодраматично, не правда ли? — Он снова помолчал, давая возможность Тому осмыслить значение своих слов.

— Уильямс, вы безумец! Вам никуда с ней не деться. У Интерпола уже есть фотографии головы. Вы никогда ее не продадите.

— Не все сводится к деньгам, мистер Карр. Хотя по мне так достаточно. — Оскар ухмыльнулся. — Жаль, что никто никогда не увидит этой камеры и не узнает истории о папе Александре Седьмом и его поклонении Александру Великому. Полагаю, Ватикан не будет возражать, если все это будет сочтено атрибутами языческого идолопоклонства. Ведь папе подобное не пристало — чтобы не сказать больше.

— Вам никогда всего этого не вывезти отсюда, — воскликнула Виктория. Она была одновременно шокирована и разгневана.

— Напротив, моя дорогая. Не пройдет и нескольких часов, как саркофаг и его бесценное содержимое покинут эти пределы, и я знаю человека, который поможет мне это осуществить. Вскоре все это уже будет на пути за пределы страны. — Оскар повернулся к одному из мужчин, стоявших у него за спиной, и по-итальянски велел ему позвонить человеку по имени Пьетро и немедленно вызвать его.

— Но как вам удалось так быстро сюда добраться? — спросил Том. — Ведь, покинув вашу галерею, мы прямиком отправились в аэропорт, а приземлившись в Риме, — сюда.

— В моем бизнесе время решает все, — соизволил ответить Оскар. Он пребывал в эйфории, снова ощущая себя человеком, держащим в руках бразды правления. Накануне Карр довольно резко оборвал свой визит к нему, сегодня он такого не допустит. Его слова должны были стать последним, что Карр услышит в своей жизни, и он желал в полной мере насладиться моментом, когда он это осознает.

— Я одолжил частный самолет у своего приятеля и оказался в Риме раньше вас. С первого момента, когда вы ступили на землю, за вами следовали мои люди. И вы сами привели меня прямо сюда. — Он сделал паузу, чтобы полюбоваться ужасом, запечатлевшимся на лицах Тома и Виктории. — Игра обошлась мне недешево, но все затраты я верну с лихвой. Золотая корона, кинжал и бюст Александра уйдут за очень хорошую цену. Чтобы найти покупателя на саркофаг и мумию, потребуется время, но они тоже принесут очень хорошую прибыль. Конечно, продать «Ларец “Илиады”» целиком не удастся. Придется разделить книгу на части — если она вся здесь, а я уверен, что так оно и есть. — Оскар самодовольно ухмыльнулся. — К тому же подобным образом я получу гораздо больше денег. В конце концов люди привыкли созерцать древности во фрагментах — разбитую урну, статую без головы или без ног. Думаю, что буду продавать книгу по главам — так она по крайней мере хоть в каком-то смысле сохранит цельность. — Оскар снова замолчал, хотел убедиться, что его слушают. — Хотя из практических соображений было бы выгодней продавать по страничке. Безусловно, сначала я наслажусь книгой сам. Подумать только, ведь Александр Великий был последним, кто читал ее до меня. — Оскар вперил взгляд в глаза Тому, на его губах играла зловещая улыбка. — Некоторые осуждают то, что я делаю, — продолжал он. — Считают, что разграбление древностей губит археологические источники — бла-бла-бла… Не утруждайте себя подобными мыслями, мистер Карр. — Оскар всегда взвинчивал себя, когда думал о тех, кто поучал его насчет важности сохранения археологического наследия в целостности. — Здесь полно людей, которые такие соображения ни в грош не ставят. Мне нет нужды продавать свои находки американским музеям. Я обращусь к японцам, арабам, китайцам. Или к русским. Существует множество покупателей, которые не задают лишних вопросов, когда им предлагают нечто, чем они хотят обладать. В конце-то концов кто вправе судить, кому могут и кому не могут принадлежать древности? Все эти разговоры о национальном культурном достоянии — чушь. Ради Бога! Современное итальянское государство основано позднее музея Метрополитен. Почему его претензии на произведения искусства нескольких тысячелетий давности нужно считать более справедливыми, чем претензии кого-то другого? Все это политика, если хотите знать мое мнение. Вы думаете, они действительно пекутся об искусстве? Черта с два! Люди с древних времен присваивали найденные в земле произведения искусства. То, что я делаю, — всего лишь давняя, освященная веками традиция. Древние римляне были мастерами этого дела! Из Греции они вывезли все, что хотели. В моей книге Верес[59], наместник Сицилии, против которого обвинителем выступал Цицерон, был бы героем.

С трудом переведя дыхание, Оскар продолжил — теперь его было не остановить:

— Кроме того, если вы перечитаете курс истории, то увидите, сколько произведений искусства было переплавлено или разрушено ради того, чтобы вторично использовать материалы, из которых они были созданы. Мраморные статуи, даже целые храмы крушились и измельчались ради того, чтобы получить известь для изготовления цемента! Такая же участь постигала бронзу и серебро. Если крестьянин, обрабатывая поле, натыкается на древнее захоронение и находит в нем золотые предметы, думаете, он оставляет их себе? Да ничего подобного! Он продает их, чтобы добыть денег семье на пропитание. Более того, если за них как за произведения искусства ему не дают ничего, он без колебаний переплавит их и просто продаст золото. Я же спасаю искусство и передаю его в руки тех, кто способен его оценить. Я спасатель, мистер Карр, а не негодяй. — Теперь Оскар почти кричал. — Конечно, я не жду, что вы поймете меня, особенно в сложившихся обстоятельствах, но добыча принадлежит победителю. А победил сегодня я! — Он помолчал, предоставляя Тому и Виктории поразмыслить над сказанным, потом продолжил уже спокойнее: — Мне жаль, но вы оба должны исчезнуть. Я просто не имею права оставлять свидетелей. Хотите сказать последнее слово перед тем, как мои помощники отправят вас в, так сказать, мир иной?

Виктория зарыдала, Том притянул ее к себе и обнял.

— Сожалею, что все это кончилось для вас подобным образом, — добавил Оскар Уильямс. — В этом нет ничего личного — только интересы дела. Прощайте, мистер Карр. — Оскар сделал знак своим головорезам, те завели Тому и Виктории руки за спину и сковали наручниками, после чего положили обоих на землю, приготовив к казни.

Оскар зажег сигарету, глубоко затянулся и, подойдя к саркофагу, стал рассматривать мумию. Он никогда не любил наблюдать за кровопролитием, хотя, Бог свидетель, повидать его на своем веку ему довелось немало.

— Руки вверх! — вдруг раздался голос у него за спиной. Обернувшись, Оскар оказался лицом к лицу с четырьмя карабинерами, наставившими свои автоматы на него и его приспешников. Между карабинерами стоял высокий красивый мужчина в штатском, но тоже явно полицейский, рядом с ним — невысокого роста человек в твидовом костюме, удивительно похожий на персонажа «Ветра в ивах» — Тоуда из Тоуд-Холла. А позади всех — священник. При виде их Оскар сник.

— Уймите своих головорезов, Уильямс. Все кончено. Меня зовут Антонио Гиссепи Морено, я капитан спецподразделения итальянской национальной полиции по борьбе с незаконным оборотом антикварных ценностей. Мы уже много лет следим за вами. Сегодня утром я получил по электронной почте сообщение о том, что вы пересекли нашу границу. И вот наконец поймал вас на месте преступления.

Карабинеры окружили Оскара и его подручных, разоружили и надели на них наручники, после чего освободили Тома с Викторией.

Вирджил подбежал к друзьям:

— Слава Богу, вы не пострадали! Мы подоспели как раз вовремя. Еще бы несколько минут — и было бы поздно. Виктория, я начал действовать сразу же по получении вашего сообщения о том, что вы находитесь у входа в гробницу. Хорошо, что вы его послали. Я когда-то случайно познакомился с капитаном Морено, мы подружились, и я знал, что он поймет, насколько мало у нас времени. Ему довелось повидать достаточно разграбленных сокровищниц, чтобы знать, что томбароли делают свою грязную работу без промедления. Капитан со своими подчиненными мгновенно приступил к действию.

Вирджил повернулся к Оскару, которого уже уводили карабинеры.

— Дамоклов меч опустился-таки на вашу шею, негодяй, и возмездие не заставит себя ждать, — сказал он и, одарив его исполненным ненависти и презрения взглядом, снова повернулся к своим друзьям. — Подумать только, ведь когда-то я даже подбирал книги для этого мерзавца в академии. А теперь я хочу воздать должное вам обоим. Вы это сделали! Вы нашли гробницу Александра. Право, не могу поверить, что стою перед самим великим царем! Эта глава достойно завершит мою «тайную историю».

Виктория обессилено упала на грудь Тома, и он, прислонившись спиной к стене рядом с саркофагом, бережно поддерживал ее. В пляшущем свете факелов он глядел на Вирджила и с трудом находил нужные слова.

— Благодарю вас, дружище. Вы спасли нам жизнь.