Громобой

Двенадцать часов

Появился Лондон.

Неожиданно облака расступились, и полуденное солнце явило город — сверкающий, неохватный. Показалась гордая громада электростанции Бэттерси с ее четырьмя исполинскими трубами, все еще неподвластными времени, хотя крыша уже давно уступила ржавчине и ветру. За ней — парк Бэттерси: густой зеленый квадрат из кустарников и деревьев, обороняющий последние рубежи от наступающего города. Вдалеке — «Око Лондона»[22], похожее на невероятных размеров серебряную монету, запросто стоящую на ребре. А вокруг стелился Лондон; газовые башни и многоквартирные дома, бесконечные ряды магазинов и домов, шоссе, железные дороги и мосты простирались по обе стороны вдаль, разделенные единственной светло-серебристой расселиной — рекой Темзой.

Алекс увидел все это, выглядывая из открытой двери самолета, от возбуждения у него скрутило живот. Оставалось пятьдесят минут на то, чтобы решить, как поступить. Пятьдесят минут, за которые они с гудением пронеслись над Корнуоллом и Девоном, потом Сомерсетом и Солсберийскими равнинами, пока не достигли Северного Даунса и не взяли курс на Виндзор и Лондон.

Забравшись в самолет, Алекс рассчитывал воспользоваться бортовым радио, чтобы связаться с полицией или с кем-нибудь еще, кто будет в эфире. Однако, обнаружив за штурвалом мистера Оскала, он отказался от этой идеи. Он помнил, с какой молниеносной быстротой тот действовал во время их встречи у комнаты Алекса и тогда, когда метнул нож в стул. Алекс знал, что, пока мистер Оскал пристегнут ремнями в кресле пилота, в грузовом отсеке можно чувствовать себя в относительной безопасности. Но подходить ближе он не осмеливался. Даже с пистолетом это будет слишком опасно.

Алекс думал заставить мистера Оскала посадить машину в «Хитроу». С того момента, как они вошли в воздушное пространство Лондона, радио трещало, не переставая, и замолкло только тогда, когда мистер Оскал его выключил. Но ничего путного из этого бы не вышло. Пока они долетят до аэропорта, сядут, вырулят по полю, будет слишком поздно.

Вдруг, сидя и обхватив руками колени в грузовом отсеке, Алекс понял, что за тюки лежали рядом с ним на полу. Они и подсказали решение.

— Э-грх! — произнес мистер Оскал. Он повернулся в своем кресле, и Алекс в последний раз увидел его страшную улыбку, которую вырезал на его лице цирковой нож.

— Спасибо, что подбросили, — сказал Алекс и выпрыгнул из самолета.

В тюках были парашюты. Алекс заглянул в оба тюка и нацепил один на спину, пока они пролетали Рединг[23]. Хорошо, что потратил один день на подготовку к прыжкам с парашютом вместе с САС, хотя этот полет был даже хуже того, который он перенес над долинами Уэльса. На этот раз вытяжного фала не было. И никто не мог гарантировать, что парашют сложен правильно. Если бы ему пришел в голову какой-нибудь другой способ попасть в Музей науки через оставшиеся семь минут, он бы воспользовался им. Но такого способа не было. Алекс знал это. Поэтому прыгнул.

Очутиться за порогом оказалось не так уж и страшно. Ветер снова ударил в лицо, окунув его в головокружительную неразбериху. Он закрыл глаза и заставил себя сосчитать до трех. Дернешь за кольцо слишком рано, и парашют может зацепиться за хвост самолета. Но, даже помня об этом, Алекс вцепился в кольцо и дернул за него со всей силы, едва успев пробормотать «три». Парашют распустился, Алекса подбросило вверх, подвесные ремни врезались в подмышки и бока.

Самолет летел на высоте полутора тысяч метров. Открыв глаза, Алекс удивился тишине и покою вокруг. Он покачивался в воздухе под мирным сводом из белого шелка. Ему казалось, что он просто завис над землей и не опускается. Теперь город выглядел еще более далеким и нереальным. Были только Алекс, небо и Лондон. Он уже начинал наслаждаться прыжком.

И тут он услышал, как возвращается самолет.

Тот успел отлететь уже на пару километров, но Алекс видел, как самолет, резко накренившись вправо, заканчивал крутой разворот. Потом гул моторов усилился, и крылья выровнялись — самолет летел прямо на Алекса. Мистер Оскал не собирался так просто его отпускать. Самолет надвигался все ближе и ближе, и за стеклом кабины уже почти можно было разглядеть неувядающую улыбку дворецкого. Мистер Оскал намеревался протаранить его, искромсать в куски между небом и землей.

Но Алекс был готов к этому.

Он полез в карман и достал Game Boy. На сей раз картриджа внутри не было: однако, будучи еще в самолете, он толкнул кассету с Bomber Boy так, что она проскользила по полу. Вот где она была сейчас — сразу за креслом мистера Оскала.

Алекс нажал три раза кнопку START.

Картридж взорвался, застлав кабину облаком едкого желтого дыма. Его клубы распирали самолет изнутри, ломились в иллюминаторы и вырывались наружу через открытую дверь. Мистер Оскал исчез, растаяв в дыму. Крылатая машина зарыскала носом, потом нырнула вниз.

Алекс провожал взглядом падающий самолет. Он мог представить, как ослепленный мистер Оскал пытается вернуть управление. Самолет начал вращаться, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Надсадно завыли двигатели. Теперь он пикировал прямо в землю, отмечая свой путь вниз струей желтого дыма. В последние мгновения мистеру Оскалу удалось выровнять нос машины. Но было уже слишком поздно. Самолет врезался в пустырь в районе речных доков и исчез в огненном шаре.

Алекс взглянул на часы. Без трех двенадцать. До земли еще оставалось около трехсот метров — не успеть, если только он не приземлится у самого входа в музей. Алекс схватился за стропы, чтобы, управляя парашютом, попытаться найти самый быстрый путь вниз.

В Восточном зале Музея науки Ирод Саэль заканчивал свою речь. Для торжественной церемонии подключения «Громобоев» к единой сети зал полностью преобразили. Теперь прошлое в нем встречалось с настоящим: каменные колоннады соседствовали с полом из листов нержавеющей стали, хайтек — со старинными диковинами времен Промышленной революции.

В центре установили подиум для Саэля, премьер-министра, его пресс-секретаря и министра образования. Перед ними располагались двенадцать рядов стульев для журналистов, учителей, приглашенных друзей. Алан Блант сидел в первом ряду, как всегда, с каменным лицом. Миссис Джонс, вся в черном, с огромной брошью на лацкане, сидела рядом. На дальней стороне зала смонтировали помосты для телевизионных камер, развернутых сейчас в сторону Саэля, произносившего речь. Его выступление в прямом эфире транслировалось в школы по всей стране и записывалось для вечерних новостей. Со всех сторон за происходившим на подиуме наблюдали еще двести или триста человек, столпившихся на галереях второго и третьего ярусов. Речь Саэля сопровождалась работой диктофонов и вспышками фотоаппаратов. Еще ни одно частное лицо не делало стране столь щедрого дара. Это было значимым событием. На глазах присутствующих творилась история.

— …Сегодняшнее событие является заслугой исключительно господина премьер-министра, его, и только его, — говорил Саэль. — Я надеюсь, что, когда нынешним вечером он будет размышлять о том, что имело место сегодня по всей стране, господин премьер-министр вспомнит наши совместные дни в школе и все, что он тогда сделал. Думаю, сегодня страна сможет по достоинству оценить своего премьера. Об одном можно сказать с уверенностью: этот день навсегда останется в вашей памяти.

Он поклонился. Раздались жидкие аплодисменты. Премьер-министр озадаченно посмотрел на пресс-секретаря. Пресс-секретарь пожал плечами с плохо скрываемым раздражением. Премьер-министр занял место перед микрофоном.

— Даже не знаю, что и ответить, — пошутил он, и журналисты дружно засмеялись. Правительство пользовалось такой широкой поддержкой, что смеяться над шутками премьер-министра было в их же интересах. — Я рад, что у мистера Саэля остались такие счастливые воспоминания о наших школьных днях, и я также счастлив, что сегодня нам вместе с ним выпала честь внести столь жизненно важные изменения в судьбы наших учебных учреждений.

Ирод Саэль указал на стол неподалеку от края подиума. На столе находился «Громобои», рядом — мышка.

— Здесь инсталлирован мастер управления, — пояснил Саэль. — Щелкните мышкой, и компьютеры объединятся в сеть.

— Сейчас. — Премьер занес палец над кнопкой и слегка поменял позу, стараясь предстать перед камерами в наиболее выигрышном свете. Откуда-то с улицы донесся бой часов.

Алекс услышал бой с высоты примерно ста метров, стремительно приближаясь к крыше Музея науки.

Здание он увидел только после падения самолета. Отыскать глазами музей было непросто: Лондон раскинулся под ногами как трехмерная карта. Но, с другой стороны, Алекс всю жизнь прожил в западном Лондоне и не раз бывал в этом музее. Сначала он приметил гигантскую перевернутую формочку для приготовления пудинга — викторианский Альберт-холл[24]. Строго на юг от него возвышалась белая башня, увенчанная зеленым куполом, — Имперский колледж. Чем ниже спускался парашют, тем, казалось, быстрее набегает земля. Весь город превратился в причудливый пазл, и Алекс знал, что у него было всего несколько секунд на то, чтобы собрать его. Широкое экстравагантное здание с башнями и окнами, напоминающими церковные. Это, очевидно, Музей естествознания. Музей естествознания расположен на Кромвель-роуд. А как пройти от него к Музею науки? Ну, конечно, надо повернуть налево у светофора и пойти по Экзибишн-роуд.

Вот оно. Алекс потянул за стропы, направив себя в нужную сторону. Какой же Музей науки маленький по сравнению с другими ориентирами на его пути — прямоугольное здание с плоской серой крышей, выступающее от улицы в глубь квартала. Часть кровли состояла из серии арочных перекрытий — такие можно увидеть на железнодорожных вокзалах или в огромных теплицах. На вид стеклянные, бледно-оранжевого цвета, они выстроились в ряд. Алекс мог приземлиться на плоскую часть крыши. Тогда ему останется только посмотреть вниз через изогнутые стекла. Пистолет охранника все еще был у него. С его помощью можно привлечь внимание премьер-министра. И, если придется, застрелить Ирода Саэля.

Каким-то образом ему удалось вырулить и оказаться над музеем. Но, только пролетая последние шестьдесят-семьдесят метров, слыша, как часы бьют двенадцать, Алекс отчетливо понял две вещи: во-первых, он падает слишком быстро; во-вторых, он промахнулся мимо плоской крыши.

По сути, у Музея науки две крыши. Первая — оригинальная — из армированного стекла, сооруженная при короле Георге[25]. Видимо, недавно она дала течь, поэтому руководство музея решило надстроить вторую — пластиковую. Эту оранжевую крышу и увидел Алекс.

Он обрушился на нее ногами вперед. Пластик разлетелся на части. Продолжив падение уже внутри здания, он благополучно миновал сеть из стальных балок и технических лестниц. Он едва успел приметить что-то напоминавшее коричневый ковер, натянутый над выпуклой поверхностью георгианской крыши, как уже врезался и прорвал его насквозь. Это было лишь тонкое покрывало, предохранявшее стекло внизу от света и пыли. С криком Алекс вдребезги разбил стекло. Наконец парашют зацепился за брус. Его тряхнуло, и он завис на полпути к полу в Восточном зале.

И вот что увидел.

Далеко внизу со всех сторон, замерев, на него в шоке уставились три сотни человек. Прямо под ним на стульях сидели еще люди, и некоторые из них были ранены. Были видны пятна крови и осколки стекла. Зал пересекал мостик из стеклянных поперечин зеленого цвета. Еще был футуристический информационный стенд, а перед ним, в самом центре зала, — временная сцена. Первым, что Алекс увидел, был «Громобои». Затем, не сразу поверив своим глазам, он узнал премьер — министра, стоявшего с разинутым ртом рядом с Иродом Саэлем.

Алекс продолжал висеть под потолком, покачиваясь на стропах. С последними упавшими кусками стекла, разбившимися о терракотовый пол на мелкие осколки, в Восточный зал все возрастающей волной вернулись движение и звук.

Первыми среагировали сотрудники службы безопасности. Безликие и неприметные, когда им это необходимо, они вдруг оказались повсюду: выскакивали из-за колоннад, из-под телевизионных помостов; бежали по зеленому мостику, в руках, еще секунду назад пустых, — пистолеты. Алекс тоже вытащил из-за пояса свой пистолет. Возможно, ему удастся объяснить, почему он здесь, прежде чем Саэль или премьер-министр приведет в действие «Громобои». Но он не был в этом уверен. Сперва стреляй, а потом задавай вопросы — как сказали бы в плохом фильме. Но даже плохие фильмы иногда правы.

Алекс опустошил обойму.

Выстрелы отразились от стен неожиданно громким эхом. Люди закричали, журналисты, пихаясь и толкаясь, дрались за укрытие. Первая пуля — мимо цели. Вторая пуля пробила ладонь премьер-министру, когда между его пальцами и мышкой было меньше сантиметра. Третья разнесла на куски мышку. Четвертая обесточила компьютер, разворотив штепсельную вилку и вызвав короткое замыкание. Саэль кинулся вперед, чтобы самому нажать на мышь. Пятая и шестая пули попали в него.

Как только прозвучал последний выстрел, Алекс бросил пистолет — тот с клацаньем ударился об пол — и поднял вверх ладони. Алекс почувствовал себя нелепо, свисая вот так с потолка с руками над головой. Но в него уже целилась дюжина стволов, и нужно было показать, что он больше не вооружен и что стрелять не было необходимости. Тем не менее он собрался с духом, ожидая, что телохранители откроют огонь. Он уже почти представил, как на него обрушивается град пуль. Для них он был неким сумасшедшим террористом, который только что спустился с парашютом в Музей науки и шесть раз выстрелил в премьер-министра. Убить его — их работа. К этому их готовили.

Но выстрелы не прозвучали. У всех сотрудников службы безопасности имелись наушники, а микрофон — у миссис Джонс в первом ряду. Как только она узнала Алекса, женщина быстро заговорила в брошь: «Не стрелять! Повторяю, не стрелять! Ждать моей команды!»

Из задней части стоящего на подиуме разбитого, бесполезного «Громобоя» заструился серый дым. Два телохранителя подскочили к премьер — министру, обхватившему кисть окровавленной руки. Журналисты стали выкрикивать вопросы. Засверкали вспышки фотоаппаратов, телекамеры развернулись и направили объективы на висевшую под потолком фигуру. Следуя указаниям миссис Джонс перекрыть выходы, к дверям устремились еще несколько сотрудников службы безопасности, в то время как Блант, впервые в жизни утративший способность что-либо понимать, просто наблюдал за происходившим.

Однако Ирода Саэля не было видно. Несмотря на то что в главу Sayle Enterprises попали дважды, он исчез.