Грязный Гарри [другой перевод]

Глава 2

Лейтенант Эл Бресслер в работе и в быту придерживался нескольких очень простых правил, одно из которых гласило: все нуждается в доказательствах. Он еще не прочитал содержание записки, которую Гарри положил ему на стол, — пока он лишь внимательно рассматривал бумагу, поминутно переворачивая ее толстыми сильными пальцами с шишковатыми суставами. На грубом лице с тяжелым квадратным подбородком появилось озабоченное выражение.

Удобно расположившись в кресле и невозмутимо покуривая одну из четырехдолларовых «гостевых» сигар Бресслера, Гарри ждал. Из окон кабинета отлично просматривался залитый солнцем Ноб-хилл. Гарри уже не первый раз наслаждался этим пейзажем.

— Ты навел справки о погибшей? — хрипловатый баритон Бресслера звучал глухо, словно лейтенант вопрошал со дна не очень глубокого колодца.

— Информация очень скудная.

— И все же хотелось бы послушать.

Гарри тяжело вздохнул и провел пальцем по сигаре:

— Сандра Бенсон, двадцать два года, секретарша биржевой компании Уилсона, Потга и Хадхэя из Сакраменто. В настоящее время в отпуске, который проводила с молодым человеком по имени Гаррисон. Чарлз Гаррисон.

— Ага, ага, — глубокомысленно проворчал Бресслер.

— Ничего не «ага», Эл, — отрицательно помотал головой Гарри. — Здесь все чисто. Никаких неясностей, никаких недомолвок между ними не было. Красивая девушка, красивый парень, влюбленные друг в друга. Он собирался жениться на ней, и, уверяю тебя, это была бы очень веселая свадьба.

Бресслер разгладил записку и медленно перевернул ее.

— Я всегда ищу мотив, Гарри.

— Мотив? — фыркнул Гарри. — Пожалуйста, она была крестной матерью мафии. Не смеши меня, Эл!

На скулах лейтенанта заиграли желваки, но он промолчал.

Гарри наклонился вперед и положил руку на край стола.

— Автор записки не шутит, Эл. Кто бы ни был этот Скорпион, Сандра Бенсон его не интересовала, он специально за ней не охотился. Просто первая жертва, точка отсчета. Он предъявил нам ее труп лишь как доказательство того, что не шутит. Ну и как мы будем действовать?

Бресслер положил записку в конверт, на котором красными чернилами было написано «К производству».

— Придется вытащить мэра с официального предвыборного обеда. Вряд ли он обрадуется.

— Подумаешь, проблема.

— Да, представь себе, проблема! Он не обязан подчиняться приказам, как ты. Или я. Его надо убеждать. Пойми это и постарайся на этот раз вести себя прилично.

— Обещаю, что не буду плевать на пол.

— Прояви хотя бы минимум уважения. Кстати, для начала мог бы и побриться. Ты похож на бродягу.

Гарри широко улыбнулся и с хрустом провел ладонью по подбородку:

— Ты же знаешь, Эл, меня не зря прозвали Грязный Гарри.

Шикарный офис, подумал про себя Гарри: пушистый ковер с длинным ворсом, обшитые дубовыми панелями стены, дорогая ажурная люстра, приличные гравюры, на столах орехового дерева — хрустальные пепельницы. А между тем это была всего лишь приемная секретаря. Когда Гарри был здесь последний раз — тоже ожидал приема, — единственным диссонансом ему показалась секретарша: тощая, непропорционально сложенная, она восседала за изящным продолговатым столиком, словно монумент бюрократии. Сейчас она отсутствовала, а Гарри, как и в тот раз, нетерпеливо ждал вызова. Правда, тогда с ним был Сэм Флемминг. Его никто не вызывал «на ковер», но он все равно пришел вместе с Гарри.

«Черт возьми, Гарри, я же твой напарник!»

Сэм. Таким он и был. Гарри улыбнулся воспоминаниям, только улыбка получилась не очень веселой. Ему очень не хватало большого, уютного Сэма. Пять лет они были партнерами и сработались отменно. А как им везло! Даже выстрел, уложивший Сэма в больницу, был большой удачей. Они гонялись за чокнутым подростком, который, вламываясь в винные магазинчики, имел дурную привычку размахивать «кольтом» сорок пятого калибра. Мальчишка совершенно распоясался и как-то пасмурным днем подвел под своей судьбой жирную черту, всадив пять пуль в хозяина магазина, который не слишком торопливо открывал кассу. Через два дня они настигли его на Джирардели-сквер — парень бросился на них как взбесившийся пес и открыл стрельбу. Одна пуля попала Сэму в грудь и вышла под левой лопаткой. Уникальный выстрел — окажись он на десятую дюйма левее, и Сэм был бы покойником.

Везение.

Везучие Сэм Флемминг и Грязный Гарри. Они здорово сработались.

— Можешь войти, Гарри.

В дверях кабинета мэра стоял лейтенант Бресслер. Окутанный клубами сигарного дыма, лейтенант сейчас походил на величественную статую в тумане.

— Ну надо же, — пробормотал Гарри и резко встал.

— Не зарывайся, — процедил сквозь зубы Бресслер.

— Хорошо, хорошо.

Гарри первым вошел в кабинет. Спустя мгновение за его спиной, словно швейцар, появился Бресслер и провел Гарри в комнату.

Мэр сидел за столом, длина которого, может, лишь немного уступала взлетно-посадочной полосе для легких спортивных самолетов. До того как занять пост мэра, высокий и импозантный мужчина — владелец грандиозного стола — очень неплохо зарабатывал на жизнь в строительной индустрии. Мэру принадлежали солидные участки земли в графстве Сан-Матео, он носил трехсотдолларовые костюмы, стодолларовые туфли и пятидесятидолларовые галстуки. Загорелый, как профессиональный игрок в гольф, подтянутый и элегантный — контраст между ним и Гарри Каллахэном был разительным. В кабинете также присутствовали два его помощника и начальник полиции. Все четверо холодно смотрели на Гарри.

— Если я правильно понял лейтенанта Бресслера, это дело поручено вам, — отчетливо выговаривая каждый звук, произнес мэр. — Что вы уже успели сделать?

Гарри кивнул головой в направлении двери:

— Посидеть на заднице в вашей приемной.

— Черт возьми, Гарри, — прошипел Бресслер, — не забывай, перед тобой мэр.

— Извините за задержку, инспектор Каллахэн, — примирительным тоном произнес мэр и улыбнулся, — но мне надо было кое-что обсудить с шефом полиции. Ситуация очень неприятная… очень. События, подобные сегодняшнему, могут посеять среди жителей нашего города панику. Этого человека надо остановить, но моя позиция при этом совершенно определенная: Сан-Франциско не станет платить преступникам только за то, что они не будут совершать преступления. Для этого мы содержим — и оплачиваем — управление полиции. Поэтому я хотел бы знать, что вы уже сделали и что собираетесь сделать в ближайшие тридцать шесть часов. Надеюсь, это понятно?

— Абсолютно. На данный момент наши возможности пока очень ограниченные. Дюжина сотрудников бюро идентификации будет сегодня работать в ночную смену. Сейчас мы изучаем досье на всех вымогателей, полоумных коллекционеров оружия, любителей бродить по крышам и подсматривать в чужие окна, воинствующих расистов. Завтра на рассвете пятьдесят офицеров из тактического подразделения займут наблюдательные посты на крышах. Под нашим наблюдением будут все ключевые здания от северного побережья до Русского холма, особое внимание предполагается уделить католическим соборам и районам с черным населением. Помимо парней из тактического подразделения мы запланировали круглосуточное наблюдение с вертолетов. Кроме того, мы задействуем десять дополнительных патрульных машин.

Кажется, эта речь произвела на мэра впечатление. Один из его помощников, похожий на профессора истории молодой человек, вежливо кашлянул:

— Мне пришла одна мысль, мистер Каллахэн. Этот Скорпион… вы не задумывались над тем, что им могут руководить, так сказать, астрологические мотивы? Например, гороскоп в каком-нибудь журнале, а?

Гарри криво усмехнулся:

— Я думал об этом. И по-моему, если он придерживается астрологических прогнозов, это свидетельствует о более чем своеобразном чувстве юмора, — он достал из кармана скомканную газетную вырезку. — Вот послушайте. Я вырезал это из вечерней газеты… Так, совет Скорпионам, цитирую: «Соблюдайте все законы и правила, и вы избежите неприятностей. Не пытайтесь добиться своего силой, вам это не удастся…» Конец цитаты. Вот так. Но на всякий случай мы уже заказали астрологу что-то вроде психологического портрета среднестатистического Скорпиона.

— Очень любопытно, — оживился помощник, — между прочим, я сам дитя Луны и…

— Достаточно, Харлэн.

Мэр нахмурился и внимательно посмотрел на Гарри:

— Мы дадим объявление в послезавтрашней «Кроникл». Сообщим Скорпиону, что готовы заплатить, но надо время для того, чтобы собрать деньги.

— Я бы не пытался перехитрить этого ублюдка, — спокойно произнес Гарри.

— Это позволит нам выиграть время.

— Нет, сэр. Это будет означать лишь новые трупы. Если вы собираетесь поиграть с этим негодяем в почту, то идите до конца. Сообщите ему, что мы собрали деньги и готовы передать их. Я уж сам встречусь с этой тварью.

Мэр пожевал нижнюю губу и вопросительно посмотрел на Бресслера:

— А вы что скажете, лейтенант?

Пусть уж отдувается шеф, решил Бресслер, и сделал вид, что не расслышал вопроса.

— Я категорически против, — сказал начальник полиции. — Малейшая накладка, и мы получим кровавую баню.

Мэр напустил на себя важный вид и значительно кивнул:

— Согласен. По-моему, вы несколько форсируете события, Каллахэн. За вами водится эта дурная привычка. Мне не нужны новые неприятности вроде тех, что вы устроили в прошлом году в Филлморе. Таков мой принцип.

Гарри заставил себя улыбнуться:

— Когда я вижу, что взрослый мужчина преследует женщину с намерением изнасиловать ее, я стреляю. Таков мой принцип.

— Намерение? — мэр побагровел, вся его любезность словно испарилась. — Намерение? Как вам удалось его выяснить, Каллахэн? Вы что, читаете мысли?

Улыбка Гарри превратилась в волчий оскал:

— Что ж, ваша честь, когда я вижу, как голый мужчина с мясницким ножом в руках и торчащим членом мчится по аллее за женщиной, мне и в голову не приходит, что он собирает пожертвования для Красного Креста.

Теперь лицо мэра приобрело цвет густого портвейна. Бресслер глухо крякнул, пробормотал что-то о том, что пора возвращаться в участок, и поволок Гарри к двери. Он отпустил его рукав только у лифта.

— Ты — сама тактичность! Так разговаривать с мэром! Как будто это пушер с Хейт-стрит!

Гарри задумчиво потер нос. Не заметив на его лице даже намека на раскаяние, Бресслер разозлился еще больше.

— Я же не учу его, как управлять мэрией, — миролюбиво заметил Гарри, — у него своя работа, у меня — своя. Господи, я голосовал за него, Эл, но это не значит, что он должен постоянно торчать у меня за спиной. Наверное, он думает, что все инспекторы вышли из романов Агаты Кристи.

— А ты, черт побери, из какого романа? Я знаю тебя двадцать лет, и ты по-прежнему для меня загадка.

— Если хочешь, чтобы я сдал значок, пожалуйста, — Гарри явно наскучил этот разговор.

Лейтенант Альфред Джей Бресслер отрицательно помотал головой, вспомнил свой уютный дом в Твин-пикс, жену, троих детей, которые время от времени удостаивали его своим обществом, и с нескрываемым отвращением буркнул:

— Господи, Гарри, единственное, чего я хочу, так это чтобы в сутках было хотя бы двадцать пять часов. К утру надо проделать черт знает какую работу.

— Ну и не суетись. Работа все равно никуда от нас не денется.

Остаток ночи они провели в кабинете Бресслера над крупномасштабной картой города. К рассвету они наконец-то отметили здания, которые следовало взять под наблюдение, и набросали план операции. Еще надо было экипировать рациями офицеров из тактического подразделения, чтобы в случае необходимости они могли связаться с вертолетами и патрульными машинами. На бумаге все выглядело внушительно, и если повезет, они возьмут Скорпиона в тот самый момент, как только он появится на крыше — если, конечно, он полезет на крышу. Гарри и Бресслер сделали ставку именно на это свойство преступников: если однажды что-то проходит удачно, в следующий раз они действуют по уже проверенной схеме.

Бресслер допил пятую чашку кофе и угрюмо уставился в окно:

— Тебе надо немного поспать, Гарри. А в десять тридцать у тебя инструктаж сержанта Рейнеке и парней из тактического подразделения.

Гарри плеснул себе кофе и проигнорировал приказ начальства.

Утро обещало быть солнечным, но к девяти с северо-запада пригнало большую черную тучу и начал накрапывать дождь. Прикрыв голову пиджаком, Гарри перебежал на противоположную сторону улицы, зашел в парикмахерскую и компенсировал ночное бодрствование тем, что подстригся. Потом почистил ботинки и на инструктаж явился свежим и как будто отдохнувшим. Здоровяки-офицеры из элитного тактического подразделения умели работать командой, и потому инструктаж был простой формальностью. В двенадцать сорок пять довольный собою Гарри вышел из штаб-квартиры полиции, сел в машину и двинулся обычным маршрутом, словно ему предстояло очередное патрулирование. По Коламбус-авеню он добрался до Норт-пойнт и, срезав путь через Ларкин, почувствовал легкое головокружение: за прошедшие сутки в его желудке побывали лишь две галеты и шесть чашек жиденького кофе. А между тем в Ларкине было одно местечко, где подавали лучшие в городе кошерные хот-доги. Гарри припарковал машину у входа в заведение и, поеживаясь под холодными каплями, забежал под навес. Из-под исцарапанной деревянной стойки на него обрушилась волна восхитительных запахов — в громадном паровом подносе булькал перечный соус, трепетали загорелые сосиски и тяжело ворочалась распаренная капуста. Гарри сел на высокий стул и с наслаждением втянул носом запахи.

— Замечательно, мистер Яффи, просто замечательно!

Сквозь клубы пара ему улыбнулся невысокий лысый человек:

— Давненько вы к нам не заглядывали, мистер Каллахэн. Где прятались?

— Дела, мистер Яффи, дела.

— Вам как обычно?

— Да. И побольше капусты.

Рядом с Гарри два молодых человека ковырялись в тарелке с дымящимися хот-догами — у них был такой расстроенный вид, словно они рассчитывали как минимум на бутерброды с икрой.

— Я нахожу его эстетически беспомощным, — вещал один из юнцов, — и чудовищно устаревшим… Приверженец неоорфизма не имеет права обходить стороной ахроматические тональности.

— И все-таки это очаровательно, — возражал второй, — просто очаровательно!

Гарри подавил улыбку и повернулся спиной к стойке. Очаровательная девица в прозрачном полиэтиленовом дождевике и коротких шортиках перебежала улицу и, уверенно ступая длинными, обтянутыми темными нейлоновыми чулками ногами, скрылась в черном провале центрального входа Тихоокеанского банка.

Действительно, очаровательно, подумал Гарри, просто очаровательно. И никакой эстетической беспомощности.

— Ваш заказ, мистер Каллахэн.

Гарри поблагодарил хозяина и жадно набросился на сосиски. Набив полный рот, он снова посмотрел в окно.

Гарри нравилось наблюдать за людьми. Во время многочасовых засад, когда от тоски хочется лезть на стену, это было единственным развлечением, и Гарри научился получать от него удовольствие. Некоторые детективы за восемь-девять часов сидения в машине выкуривали несколько пачек сигарет или обгрызали до мяса ногти, но не таков был Гарри. Он не только прекрасно переносил подобную нагрузку, но и находил в ней свою прелесть. Для Гарри это был живой театр, непрерывный калейдоскоп лиц и событий. Разные походки, разная жестикуляция, разные люди — ни один не похож на другого. Сейчас все они бежали под проливным дождем мимо Гарри — старые и молодые, красивые и уродливые, веселые и угрюмые — нескончаемый людской поток.

Гарри жевал хот-дог и с интересом наблюдал.

«Черт побери, Гарри, ты разглядываешь их, словно обезьян в зоопарке!» — сказал как-то Сэм.

Что ж, может быть, подумал тогда Гарри, и не стал спорить. Его прохладное отношение к человечеству стало легендарным, но Гарри не испытывал желания развенчивать мифы о себе.

— Мистер Яффи, — негромко окликнул он хозяина, — взгляните на противоположную сторону улицы и скажите, что вы там видите.

Мистер Яффи облокотился на стойку.

— Банк. Полным-полно вымокших людей, газетный киоск моего друга Сильверстайна. А в чем дело?

— Кто-нибудь входит в банк?

— Да, только что какой-то парень зашел. А что?

— Ничего особенного, мистер Яффи. Просто за последние пять минут в банк вошли примерно пятнадцать человек, но ни один не вышел.

Хозяин подозрительно посмотрел на Гарри.

— Видимо, это что-то означает, мистер Каллахэн?

Гарри промолчал. Он внимательно осматривал улицу, словно надеясь увидеть что-то такое, что, по его мнению, непременно должно было там находиться. С противоположной стороны было припарковано достаточно машин, но только у одной работал двигатель. Водитель сидел неподвижно и смотрел вперед. Одна рука его лежала на руле.

Гарри проглотил последний кусок.

— Мистер Яффи, у вас есть телефон?

— Конечно.

Хозяин неторопливо помешивал перечный соус, но что-то во взгляде Гарри заставило его бросить ложку.

— Наберите номер пять пять три ноль один два три. Скажите, что, по мнению инспектора Каллахэна, сейчас происходит ограбление Тихоокеанского банка в Ларкине.

— Ограбление? — лицо Яффи позеленело.

Гарри кивнул, продолжая рассматривать припаркованный седан, из выхлопной трубы которого, словно пар над чайником, тянулась тонкая струйка дыма.

— Запомнили номер?

Яффи быстро повторил цифры.

— Правильно. Скажите им, чтобы поторопились.

Мистер Яффи проворно нырнул за стойку, где у него хранились консервы, коробки со сдобными булочками, ящики с картофельными чипсами. Там же стоял телефон. Гарри поудобнее устроился на стуле, поглядывая то на готическую арку над входом в банк, то на припаркованный в сорока футах от него седан.

Одна рука на руле, мрачно размышлял Гарри. А другая, которую не видно, сжимает винтовку тридцать восьмого калибра. Почему тридцать восьмого? Нет, точно тридцать восьмого. Причем с отпиленным стволом, чтобы можно было без помех воспользоваться ею в ограниченном пространстве салона.

У Гарри было три варианта действий. Первый — вломиться в банк. Второй — заняться машиной. Третий — сидеть и ждать, пока с душераздирающим воем не примчатся парни из тактического подразделения. Лезть с пистолетом наголо в банк довольно глупо. Хотя и забавно. А прогулка к машине может оказаться последней прогулкой по этой грешной земле, особенно если водитель — из местных и знает Гарри в лицо. Рассуждая таким образом, Гарри продолжал сидеть на стуле.

Еще один человек вошел в банк. Мужчина. А за ним — высокая женщина в меховом манто. Массивная стеклянная дверь с бронзовой окантовкой захлопнулась за ними, словно дверь склепа. И никто не вышел.

Гарри расстегнул пиджак и как бы невзначай положил ладонь на рукоятку «магнума»: случайный наблюдатель подумал бы, что сидящий у стойки человек решил почесать левую подмышку.

— Ну давай же, давай! — прошипел Гарри сквозь зубы. Полицейский участок был всего в пяти кварталах от этого места, но, учитывая ситуацию, он с таким же успехом мог бы находиться и на Луне.

Спасаясь от дождя, две молодые женщины в ярких куртках забежали под арку. Гарри слышал, как они смеются, стряхивая капли влаги с одежды. Они напоминали двух веселых попугайчиков, но после того, как девушки вошли в банк, начался кошмар, словно все черти из ада получили увольнительную.

Пронзительно взвыла сирена сигнализации, и почти сразу же раздался глухой звук выстрела.

— О Господи! — пробормотал Гарри. Он вскочил со стула, выбежал на улицу и, увернувшись от такси, двинулся к банку. Он уже проделал половину пути, когда двери распахнулись настежь и из них, пригибаясь, выбежали двое. У каждого в одной руке дорожная сумка, в другой — пистолет. Первый — высокий, худощавый — был одет в прекрасно сшитый костюм, на голове — черная шляпа с узкими полями. В правой руке его был никелированный автоматический пистолет, которым он размахивал, словно дирижерской палочкой. Его спутник оказался ниже ростом, в хлопчатобумажных брюках и кожаной куртке. В руке у него дымился дробовик с обрезанным дулом.

— А ну, замерли, ублюдки! — рявкнул Гарри.

Оба уже выбежали на мокрый тротуар, и человек с обрезом припал на одно колено. Тот, что с пистолетом, резко повернулся на каблуках и, не целясь, выстрелил в направлении Гарри — пуля, с шипением рассекая воздух, прошла у него над головой.

Придерживая рукоятку левой рукой, Гарри повел «магнум» по короткой дуге и, когда мушка оказалась на одной линии с шикарным пиджаком, чуть согнул ноги и нажал на курок. Человек закрутился на месте, и блестящий пистолет выпал из его руки, словно серебряная монетка.

Раздался выстрел из дробовика, и Гарри почувствовал острую боль в левой ноге, как будто в бедро впилась дюжина раскаленных игл. Он резко двинул «магнум» в сторону и дважды нажал на курок — благодаря отменной технике стрельбы два выстрела практически слились в один. Человек с обрезом отлетел назад, опрокинулся на спину и затих в лужице крови у самых дверей банка.

— Погань! — выругался Гарри.

Пронзительный визг резины об асфальт заставил Гарри обернуться: от тротуара на него выруливал черный седан. За лихорадочно мечущимися «дворниками» он отчетливо видел превратившееся в белую маску лицо водителя. Сейчас он сжимал руль обеими руками.

Гарри поднял правую руку и, не целясь, — события развивались слишком быстро, — выстрелил, стараясь попасть в голову. Это было инстинктивное действие профессионального стрелка, подкрепленное отчаянным желанием выжить.

Тяжелые свинцовые пули разнесли ветровое стекло и оторвали водителю голову. Он умер мгновенно, не успев снять ногу с акселератора, — тело повалилось набок, руль вырвался из рук: мощный седан резко повернул и с грохотом врезался в бок одной из припаркованных у тротуара машин, засыпав всю мостовую осколками стекла и металла.

На мгновение воцарилась тишина, которую нарушало лишь журчание воды, льющейся из пробитого радиатора седана, и тяжелое дыхание Гарри Каллахэна. Но тут же возник новый звук, тихий, еле различимый звук, который Гарри уловил скорее каким-то шестым чувством, — это был звук трения тела об асфальт. Гарри стремительно обернулся, рука с пистолетом описала длинную дугу, заставив замереть высокого мужчину, лежавшего на тротуаре. Одну руку он прижимал к ране на боку, другой — уже почти дотянулся до никелированного пистолета.

На лице Гарри появилась нехорошая улыбка.

— Ты внимательно считал?

В глазах человека плескалась ненависть. Гарри подошел ближе, «магнум» в его руке не шелохнулся.

— Ну? — ласковым тоном осведомился Гарри. — Сколько у меня было патронов, пять или шесть? По правилам положено пять, спущенный курок должен входить в пустое отверстие барабана… Вот только мы не всегда придерживаемся правил.

На бледном лице грабителя выступил пот. Кончиками пальцев он по-прежнему касался рукоятки лежавшего на асфальте пистолета, правда, после слов Гарри растопыренная пятерня больше не осмеливалась шевелиться.

— Все, что тебе надо, — рассуждал вслух Гарри, — так это как следует все взвесить. Видишь, вот это «магнум» сорок четвертого калибра. Вполне достаточно, чтобы превратить твою голову в крошево. А теперь вспомни — сколько раз я стрелял? Пять или шесть? И если пять, то есть ли под курком еще один патрон?

Человек облизнул губы и перевел взгляд на ужасный пистолет Гарри.

— Тебе решать, — любезно улыбнулся Гарри. — Ты считаешь себя везучим, мразь?

Бандит нерешительно посмотрел на Гарри и очень медленно подтянул к себе руку. Гарри ступил на тротуар — боль пронизывала бедро при каждом шаге, — наклонился и поднял за дуло пистолет.

— Я… я должен знать… мистер, — севшим голосом прошептал человек.

Гарри медленно поднял черный пистолет и приставил холодное вороненое дуло к правому виску грабителя. Он нажал спусковой крючок — послышался глухой металлический звук.

— Шесть. Ты проиграл, — усмехнулся Гарри.

Бандит кивнул и отвернулся, подставив лицо каплям холодного косого дождя.

Повернув на Ван-несс, патрульный офицер Джон Бриско из тактического подразделения включил сирену. Правда, сейчас он был никакой не Джон Бриско, а Бобби Унзер — в новом фильме он на такой же бешеной скорости вез своего друга Марио в больницу. Патрульный офицер Бриско был убежден, что скорость не просто возбуждает — для него она уже превратилась в мощный наркотик для тела и души. Он широко улыбнулся и посмотрел на пассажира, но, наткнувшись на тяжелый взгляд Гарри Каллахэна, мгновенно изобразил озабоченность.

— Мы не на треке, — мрачно пробурчал Гарри.

— Слушаюсь, сэр, мистер Каллахэн, — Бриско ослабил давление на педаль газа. — Эта малышка просто создана для гонок… очень трудно удержаться.

— А ты попробуй.

Гарри отвернулся и уставился в окно. Одежда его промокла до нитки, нога горела от колена до паха — только что пришлось застрелить двух человек, а теперь на его голову свалился этот ковбой Джонни Бриско. Гарри издал жалобный стон.

Больница Мерси размещалась в древнем кирпичном здании неподалеку от Президио. Задумывалась она как родильный дом для бедных и сбившихся с пути девиц, но с началом войны больницу переоборудовали в эвакуационный госпиталь, а недавно — в пункт первой помощи для наркоманов. Двери ее всегда были открыты для больных, искалеченных, просто шизиков, короче, для всех нуждающихся в отдохновении от разгульной жизни города Сан-Франциско, включая пострадавших на посту полицейских.

Гарри с несчастным видом сидел на смотровом столе в одной из тесных палат-клетушек отделения неотложной помощи. В холле кого-то скрутил приступ истерики, от этих воплей у Гарри начало покалывать спину, словно в нее вогнали нож. Наконец крики перешли в тихий плач, но в ту же секунду со стороны старого корпуса раздался гомерический хохот. Гарри поежился и крепче сжал зубами сигару, которую позаимствовал у патрульного Бриско. Он обрадовался, когда в комнату вошел ординатор, — хотя и не настолько, чтобы показать это.

— Наконец-то, — кисло пробормотал Гарри.

Ординатор, тощий молодой человек с усталым лицом, лишь усмехнулся. Сложив руки на груди, он оглядел Гарри с ног до головы.

— Тебя что, выудили из залива? — полюбопытствовал он.

Гарри фыркнул и перебросил сигару из одного угла рта в другой.

— Удивляюсь я тебе, Каллахэн. Я знаю многих полицейских, но ты самый результативный по части несчастных случаев. Что на этот раз?

— Картечь в бедре, — пробурчал Гарри.

Ординатор напустил на себя серьезный вид, огорченно покачал головой и прищелкнул языком.

— Наверное, с женитьбой уже ничего не получится, да, Гарри?

— Слабоумный осел, — пробормотал Гарри.

— Правильно, все нейрохирурги — ослы. Мы ими становимся после получения диплома. Ну ладно, давай посмотрим, что там у тебя случилось, Гарри.

Он подошел к амбулаторному столику и принялся перебирать хирургические инструменты.

— Зачем это тебе понадобились ножницы? — недоверчиво спросил Гарри.

— Собираюсь разрезать штанину.

— Окончательно спятил? Мэрия пока что бесплатно выделила мне лишь полицейский значок, а штаны и пиджаки я покупаю сам. Между прочим, отличные брючки, их можно заштопать и почистить. Поэтому просто сними.

Врач поглядел на кровавое месиво, в которое превратилось бедро Гарри, и неуверенно покачал головой:

— Будет больно.

Гарри стоически сжал зубы.

— За двадцать девять долларов и девяносто пять центов я немного побуду героем. Давай!

Врач резко дернул за пояс и спустил брюки. Гарри с шумом выдохнул воздух.

— Твои любовные манеры ни к черту не годятся, — прошипел сквозь зубы Гарри.

— А у тебя ножка — ни к черту. Надо бы поднять тебя в операционную.

— Ну уж нет, док, — Гарри мотнул головой. — Придется тебе выковыривать картечь прямо здесь.

Бормоча проклятия, хирург принялся за работу — он обработал раны антисептиком, сделал новокаиновую блокаду бедра и, взяв пинцет с перфорированными краями, извлек первую картечину.

— Из чего в тебя стреляли, Гарри? — Врач скептически разглядывал картечь. — Из «Большой Берты»? Похоже, эту штуку вымачивали в яде гюрзы. Тебе крупно повезло, ты практически «мертв по прибытии»[1].

— Надо же, — Гарри тупо поглядел на врача.

— Твое бедро похоже на задницу начинающего воришки, которого фермер угостил добрым зарядом соли. Хромать будешь не меньше месяца.

— Хорошо, хорошо, согласен. Заканчивай, ради Бога!

— Да не волнуйся ты, — в глазах хирурга было и раздражение, и уважение. — Через час снова будешь тянуть лямку. Ох, приятель, надеюсь, то, чем ты занимаешься, хотя бы приносит солидный доход!

Гарри обреченно вздохнул:

— Я самый богатый малый в квартале.

Врач хмыкнул и снова принялся за работу. Гарри еще раз вздохнул, вынул изо рта огрызок десятицентовой сигары патрульного Бриско, стряхнул с кончика — четверть дюйма холодного пепла и аккуратно убрал окурок в нагрудный карман рубашки.