Губительные секреты

Глава 16

— Камилла, жена Орландо, — шепчет Изабелла, когда мы проходим через зал на праздновании восемнадцатилетия Массимо Ломбарди.

— Это она подсела на снотворное?

— Нет. Это жена Лоренцо, Людовика, — говорит она, затем продолжает перечислять остальных членов семьи Орландо. — Рядом с Камиллой его дочери: Констанция, та, что повыше, и Амалия. Не упоминай Дамиана при них.

Судя по тому, как Изабелла держится — прижавшись ко мне и крепко обхватив мою руку, нашептывая мне что-то на ухо с улыбкой на лице — люди, вероятно, подумают, что у нас очень приватный разговор. Должно быть, ноги просто сводят ее с ума из-за каблуков, которые она надела. Она купила туфли вчера, специально для этого случая. Эти чертовы штуки больше пяти дюймов в высоту, но она Изабелла сказала, что это необходимо из-за разницы в нашем росте. Даже с пятью добавленными дюймами мне все равно приходится наклонять голову, чтобы расслышать, что она бормочет.

После короткого разговора с Орландо мы берем напитки у проходящего мимо официанта и направляемся в угол зала. По пути к нам подходит несколько человек, и благодаря тому, что мы с Изабеллой часами просматривали фотографии и видео, я узнаю большинство из них. Иногда у меня возникают проблемы с сопоставлением лиц и имен, поэтому я незаметно сжимаю талию Изабеллы, и она вливается в разговор, давая мне подсказки. Поразительно, как ей удается сделать так, чтобы это выглядело настолько естественно. Непринужденно.

Лоренцо стоит в другом конце комнаты с рыжеволосой женщиной и несколькими незнакомыми мне мужчинами. Их не было на фотографиях, которые показывала мне Изабелла. Женщина кажется знакомой, но мне требуется несколько мгновений, чтобы вспомнить ее. Жена Лоренцо. Она сменила прическу. На фотографиях она была блондинкой. Лоренцо поднимает голову, и наши взгляды встречаются. Мне придется поговорить с ним позже, иначе это может показаться подозрительным. До сих пор Лоренцо был самой большой проблемой, поскольку ни Изабелла, ни Дамиан не могли посвятить меня во все дела, которые у меня имелись с ним.

Мужчина, которому на вид глубоко за полтинник, направляется к нам с другого конца комнаты, держа под руку женщину лет тридцати с небольшим.

— Франко Конти. Вторая жена, Ава, — говорит Изабелла в свой бокал.

Насколько помню, один из капо, отвечающий за отмывание денег от азартных игр.

— Дамиан сказал, что ты еще не знаком с его женой. Ее не было на нашей свадьбе, — добавляет Изабелла, прежде чем они добираются до нас.

— Франко. — Я киваю. — Вижу, ты, наконец-то, решил познакомить нас со своей женой.

После представления Изабелла начинает болтать с Авой, в то время как Франко стоит рядом со мной, наблюдая за толпой.

— Я обеспокоен назначением Анджело, — заявляет он. — Не уверен, что он подходит для той роли, которую ты ему отвел.

— Почему?

— Цифры — не его сильная сторона.

Я оглядываю окружающее пространство, притворяясь, что обдумываю его слова, на самом деле судорожно пытаясь отфильтровать кучу информации в своем мозгу. Кто такой, черт возьми, Анджело? Я слегка сжимаю талию Изабеллы.

— Анджело Скардони здесь? — восклицает она рядом со мной. — Я как раз хотела спросить его насчет Бьянки и как она чувствует себя в браке с членом Братвы.

О, да. Самый молодой капо, чья сестра вышла замуж за силовика Братвы несколько месяцев назад. Я забыл его имя.

— Ему придется научиться, — говорю я, понятия не имея, какую роль ему отвел. Вероятно, это как-то связано с отмыванием денег.

— Ты разговаривал с Лоренцо? — спрашивает Франко.

— О чем?

— Он был чрезвычайно… несчастлив, когда ты наложил вето на его идею о наркобизнесе.

Судя по тому, что рассказал мне Дамиан, мы никогда не имели дел с наркотиками. Дамиан упомянул, что отец Анджело Скардони пытался что-то сделать за спиной старого дона, и это плохо закончилось. Я не могу вспомнить всех деталей.

— Счастье Лоренцо — не моя забота, — отвечаю я.

— Ты уверен, что это разумно?

Я поворачиваюсь к нему, стараясь, чтобы на моем лице отражалось, что я думаю о его импровизированном вопросе.

— Я прошу прощения, босс. — Франко быстро опускает взгляд.

— Если ты еще раз услышишь, как Лоренцо кому-нибудь упоминает о своей идее, дай мне знать.

— Конечно. — Он кивает и берет жену за руку. — Я рад видеть, что с тобой все в порядке. Семья была встревожена.

— У них нет причин для беспокойства.

Когда Франко и его жена уходят, я смотрю на Изабеллу и вижу, что она строчит кому-то сообщение в телефоне. Я ступаю ей за спину, обхватываю обеими руками за талию и кладу подбородок ей на плечо.

— Кому ты пишешь?

Она искоса смотрит на меня, приподняв брови.

— А что?

— Это кто-то мужского пола?

— Да.

— Ты не будешь переписываться ни с одним мужчиной, если он не связан с тобой кровными узами. — Я слегка обнимаю ее и рычу ей на ухо. — Или я убью каждого из них, Изабелла.

— Ревнуешь? — Ее губы изгибаются в едва заметной улыбке.

— Ты даже не представляешь как.

— Я пишу Дамиану. Здесь есть люди, которых мы не ожидали увидеть, и мне нужно, чтобы он выяснил, есть ли какая-то важная информация, которую тебе следует знать.

— Мой маленький стратег. — Я оставляю поцелуй на ее обнаженной коже.

Изабелла замирает.

— Тебе не следует этого делать, Лука.

— Целовать тебя? — Я позволяю своим губам подняться к ее шее и снова целую ее. — Почему?

— Ты точно не известен тем, что проявляешь привязанность к другим людям. Особенно на семейных сборищах.

— Очень жаль. Мне нравится показывать всем, что ты моя.

— Все уже знают это, Лука. Большинство из них были на нашей свадьбе.

— Они могут знать, — поворачиваю ее так, чтобы она смотрела на меня, — но я хочу, чтобы они видели.

Обхватив ее за талию, приподнимаю и прижимаюсь губами к ее губам, а она издает тихий удивленный вскрик. Изабелла не сразу отвечает на мой поцелуй. Я, наверное, шокировал ее. Дело в том, что я тоже слегка удивлен своим поступком. Я никогда не собирался устраивать сцен, что именно и делаю, судя по ошарашенным взглядам на лицах окружающих нас людей, но не мог устоять перед этим необъяснимым желанием заявить на нее права на глазах у всех. Может быть, потому что видел, как другие мужчины пялились на нее, их сальные взгляды скользили по каждой части ее тела, выставленной напоказ в этом облегающем бордовом платье.

Я слегка прикусываю ее нижнюю губу, и Изабелла, наконец, начинает целовать меня в ответ, сначала медленно, но затем ее руки обхватывают мои плечи и затылок, и ее поцелуй становится жадным. Так гораздо лучше. Я чувствую что-то мокрое на своем лице и открываю глаза, обнаруживая, что веки Изабеллы все еще прикрыты, но по ее щекам катятся слезы.

Я осторожно опускаю ее обратно и беру за подбородок двумя пальцами.

— Tesoro? Что случилось?

Она плотно сжимает губы и качает головой, ее глаза все еще закрыты. Еще больше слез льется из них.

— Слишком много всего навалилось. Стресс, — говорит она. — Не обращай на меня внимания.

Ее голос звучит искренне. Но я не верю ни единому слову.

— Я отвезу тебя домой.

— Да. Давай пройдемся по саду. — Она открывает глаза, но избегает моего взгляда. Вместо этого кивает в сторону балконной двери.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь стал свидетелем моего срыва.

— Хорошо, — соглашаюсь я и беру ее за руку, выводя на улицу.

Что-то не так. Возможно, я потерял свои воспоминания, но не разум. Она скажет мне, какого хрена я сделал, что заставил ее плакать перед пятьюдесятью людьми. Потому что хотя и не могу сказать, что знаю ее давно, в одном я полностью уверен — Изабелла никогда бы не позволила членам Семьи увидеть ее слезы.

Я опускаюсь на пассажирское сиденье и выдыхаю. Черт. Лука обходит машину спереди, садится за руль и заводит ее.

— Тебе лучше?

— Да. — Я киваю, открываю свой клатч и достаю зеркальце и салфетки, чтобы убрать следы туши из-под глаз. Водостойкая, мать ее.

— Не хочешь рассказать мне, что только что произошло, Изабелла?

— Я уже говорила тебе. Переволновалась. — Я продолжаю вытирать щеку салфеткой, но черные пятна просто так не смываются, черт подери. — Просто забудь.

Дорога перед нами свободна, но Лука сбавляет скорость, а затем сворачивает на стоянку у заправки. В зеркале заднего вида замечаю, что машина с нашей охраной делает тот же поворот и паркуется немного в стороне.

— Почему ты остановился? — спрашиваю я.

Лука ничего не говорит, просто выходит из машины и направляется к маркету. Один из охранников выходит из машины, но Лука жестом показывает ему, чтобы тот садился обратно.

Пару минут спустя он возвращается и кладет мне на колени упаковку влажных салфеток.

Я смотрю на упаковку, затем на своего мужа, который сидит, положив локти на руль, и смотрит в лобовое стекло. Медленно достаю салфетку и продолжаю вытирать лицо.

— Мы кого-то ждем?

— Да. Ждем, когда ты начнешь говорить, Изабелла.

— Господи Иисусе. — Я бросаю использованную салфетку в сумочку и закрываю маленький пакетик. Почему он просто не оставит это в покое?

Что касается меня, то мы можем остаться здесь на всю ночь, потому что я ни за что не скажу ему, что была так чертовски взволнована и счастлива, когда он поцеловал меня на глазах у всех. Как будто я что-то значу. Словно… он влюблен в меня. Я так долго мечтала, чтобы он это сделал. И теперь понимаю, что он, возможно, сделал это только потому, что верит в нашу любовь. Раньше он даже не считал уместным поцеловать меня в день нашей свадьбы.

— Мне больше нечего сказать. Пожалуйста, мы можем поехать домой?

— Ладно. — Он заводит машину.

Тридцатиминутная поездка проходит в полной тишине. Когда мы подъезжаем, Лука паркуется на подъездной дорожке и обходит вокруг, чтобы открыть мою дверь. Он по-прежнему ничего не говорит. Может, так будет лучше. Сегодняшний вечер был изматывающим, и я не в настроении воевать с мужем. И вдобавок ко всему, мои ноги уже несколько часов мучают меня. Поэтому, прежде чем выйти из машины, я снимаю туфли, и, держа их в руке, направляюсь к дому. Я делаю, быть может, три шага, прежде чем Лука подхватывает меня на руки и несет к входной двери.

Он не ставит меня на пол, когда мы входим внутрь, а продолжает подниматься на два лестничных пролета. Войдя в нашу спальню, он опускает меня на кровать, затем разворачивается и исчезает в ванной. Через несколько секунд слышу, как включается душ.

Вместо того чтобы ждать, пока он закончит, я спешу в свою старую комнату и быстро принимаю там душ. Выйдя из ванной, смотрю на свою старую кровать, потом на дверь между комнатами. Я не хочу спать одна, но, возможно, было бы лучше избежать лишних вопросов сейчас, поэтому закрываю соседнюю дверь. Откинув одеяло, забираюсь в постель и сворачиваюсь калачиком под одеялом.

Только я закрыла глаза, как громкий хлопок заставляет меня вскочить. Я ищу источник, и мой взгляд падает на Луку, стоящего в дверном проеме между комнатами. Он совершенно голый, с распущенными волосами и, судя по выражению его лица, зол, как черт. Дверь рядом с ним болтается на одной петле.

— Она была не заперта, черт возьми! — я огрызаюсь.

Он подходит к кровати, хватает меня прямо под грудную клетку и поднимает. Затем перекидывает меня через плечо.

— Очень по-взрослому, — бормочу я, пока он несет меня в нашу спальню. Когда мы добираемся до кровати, он кладет меня на нее, затем ложится поверх меня, опираясь на локти. Словно запирает меня в клетке.

— Ты спишь в этой кровати, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — Больше нигде. Это ясно?

— Даже когда мы ссоримся?

— Даже когда мы ссоримся, Изабелла.

— Хорошо, — говорю я, проводя пальцами по его волосам. Забавно, насколько они мягкие; я могла бы провести всю ночь, просто гладя их рукой.

— Что я такого сделал, чтобы заставить тебя плакать? — спрашивает он и наклоняет голову. — Это из-за поцелуя?

— Лука…

— Ты чувствовала себя неловко из-за того, что люди видели, как мы целуемся?

Я таращусь на него, разинув рот.

— С чего бы мне это делать?

— Потому что я намного старше тебя, и тебе неловко целовать меня на публике. Почему ты мне не сказала?

— Что?! — Смотрю на него широко раскрытыми глазами, задаваясь вопросом, как, черт возьми, он пришел к такому выводу. — Конечно, нет!

— Не лги мне, Изабелла. Я хочу знать правду.

Он хочет знать правду? Отлично. Я беру его лицо в свои ладони и смотрю прямо ему в глаза.

— Я была влюблена в тебя много лет. Много лет, Лука, — говорю я. — Я жила ради тех коротких мгновений, когда ты приходил на встречу с моим дедушкой. По сути, преследовала тебя по всему дому, прячась за мебелью или кустами в саду, просто чтобы посмотреть на тебя. — Я сжимаю его лицо, затем продолжаю: — До того как мы поженились, каждую ночь в течение двух лет я засыпала только после того, как трогала себя и представляла, что ты рядом со мной. Я никогда не была ни с одним мужчиной, кроме тебя, потому что даже когда ты был под запретом, я не хотела спать ни с кем другим, — признаюсь я и целую его. — Я любила тебя столько, сколько себя помню, Лука. И быть поцелованной тобой на глазах у всей семьи — это воплощение моей мечты. Я плакала, потому что была счастлива.

— Значит, ты не думаешь, что я слишком старый для тебя? — спрашивает он, глядя на меня сверху вниз.

— Лука, милый, мне наплевать, сколько тебе лет. Я никогда в жизни не хотела другого мужчину.

Рука Луки обхватывает мой подбородок, и он несколько мгновений наблюдает за мной прищуренными глазами. Затем скользит рукой вниз, под мою ночную рубашку, и кладет руку мне между ног.

— Никого не было, кроме меня?

— Я уже говорила тебе, ты был моим первым. — И снова целую его. — На самом деле, ты единственный мужчина, который когда-либо прикасался ко мне.

Его тело все еще нависает надо мной, и на несколько секунд кажется, что он даже не дышит, когда его глаза впиваются в мои. И он срывается. Схватив подол моей ночной рубашки, он тянет шелковистую ткань до тех пор, пока не раздается треск рвущегося материала. Вскоре та же участь постигла и мои трусики. Если так будет продолжаться и дальше, мне придется покупать новое нижнее белье каждую неделю. Или перестать покупать его вообще.

Он правой рукой дразнит мой клитор, в то время как его левая рука путешествует по моему телу, начиная с шеи, по груди и животу, пока не оказывается у меня между ног. Его глаза не отрываются от моих, пока он скользит пальцем внутрь меня, все еще массируя клитор другой рукой.

— Только моя, — шепчет он и добавляет еще один палец, заставляя меня судорожно вдохнуть.

Самодовольная ухмылка растягивается на его губах. Он зарывается лицом между моих ног, заменяя палец на клиторе своим языком. Мое дыхание сбивается, поскольку давление внутри меня продолжает нарастать, но как только оказываюсь на грани, он убирает руку. Я хнычу, потеряв его пальцы, затем стону, когда он посасывает клитор, и едва не теряю контроль. Когда уже почти перехожу грань, его язык снова исчезает. Я разочарованно смотрю на Луку, когда он нависает надо мной, прищурив глаза.

— Если когда-нибудь снова застану тебя в другой постели, тебе не понравятся последствия, — говорит он. — Ты понимаешь, tesoro?

Я вздергиваю подбородок и ухмыляюсь.

· И что ты собираешься делать?

Лука наклоняется вперед, уголки его губ приподнимаются в лукавой улыбке. Он снова скользит пальцем внутрь меня, мучительно медленно. Я хватаю его за руку, тяну изо всех сил, пытаясь заставить его палец двигаться быстрее, но безрезультатно. Он просто улыбается шире, затем убирает руку.

— Лука! — Хватаю его за запястье и прижимаю его руку обратно себе между ног.

— Да? — Он сжимает клитор, затем снова убирает руку. Я чувствую, что вот-вот сломаюсь от разочарования.

— Пожалуйста, — хнычу я.

— Если ты еще когда-нибудь посмеешь улизнуть из моей постели, — говорит он и прикусывает мочку моего уха, — я буду мучить тебя часами. Поняла?

— Да.

— Хорошая девочка, — шепчет Лука мне на ухо, затем погружается в меня по самую рукоять.

У меня перехватывает дыхание, и я тяжело дышу, когда он покачивает бедрами, с каждым толчком наполняя меня все больше. Я хватаю его за плечи, сжимая, наслаждаясь ощущением того, как его мышцы напрягаются под моими ладонями. Давление внутри меня нарастает, и когда он с ревом врезается в меня, я разбиваюсь вдребезги.

Я все еще дрожу, когда Лука вынимает член и хватает меня за талию, разворачивая.

— Я когда-нибудь говорил тебе, насколько одержим твоей задницей? — Он сжимает мои ягодицы и проводит зубами по коже, затем кусает.

— Может, раз или два, — выдыхаю я, и с моих губ срывается стон, когда он облизывает то место, где только что были его зубы.

— Каждый раз, когда ты входишь в комнату и мой взгляд падает на твою сладкую попку, у меня возникает желание сорвать с тебя одежду и сделать это, — говорит он, и его член снова входит в меня.

Вцепившись в простыню, я еще немного раздвигаю ноги и задыхаюсь, когда он входит в меня. Его рука скользит вниз по моему боку и по нижней части живота. Он покачивает бедрами, в то время как его палец находит и дразнит клитор. Я не могу набрать достаточно воздуха в легкие, пока он продолжает вбиваться в меня сзади. Мои внутренние мышцы начинают сокращаться вокруг его длины, пока мои руки и ноги бесконтрольно дрожат. Когда он погружается полностью, его семя наполняет меня, я кричу и кончаю снова.

— Ты дрожишь, как осиновый лист, — говорит Лука, ложась рядом со мной и притягивая меня к себе. — Тебе холодно, tesoro?

— Я не знаю, — бормочу и утыкаюсь лицом ему в грудь. Все мое тело дрожит, но думаю, что это последствия двух самых потрясающих оргазмов, последовавших один за другим.

— Вот так. — Он накрывает нас одеялом. — Лучше?

Я приподнимаю голову и слегка прикусываю его подбородок.

— Да. Но ты кое-что забыл.

— Да? Разве? — Он скользит рукой вниз, пока не достигает моего лобка, и проводит кончиками пальцев по моим складочкам. — Что бы это могло быть?

Я снова кусаю его за подбородок, затем поворачиваюсь так, что моя спина прижимается к его груди.

— Не заставляй меня ждать, — шепчу я.

Его ладонь обхватывает меня, и я делаю глубокий вдох в предвкушении. Ничего не происходит.

— Лука!

— Да? — Я чувствую его дыхание у себя на затылке. — Тебе что-нибудь нужно, tesoro?

— Ты знаешь, что нужно.

— Скажи мне.

О, как ему нравится мучить меня. Я кладу свою руку поверх его между своих ног и нажимаю на нее.

— Я не могу уснуть без твоего пальца внутри меня, ясно?

Немного неловко признаваться, но это правда. Прошлой ночью он обсуждал с Дамианом кое-какие семейные дела, и они просидели в его кабинете далеко за полночь. Я провела весь день в кейтеринговой компании и устала, как собака, но когда легла спать, то не смогла заснуть. Я ворочалась с боку на бок, пока Лука не присоединился ко мне где-то около двух часов ночи, и только когда его палец скользнул внутрь меня, мне удалось провалиться в сон.

— Я знаю, — шепчет он мне в волосы и вводит в меня палец. Я делаю глубокий вдох. Мое лоно все еще чувствительно, но когда его палец полностью входит внутрь, меня охватывает чувство комфорта. Я вздыхаю, закрываю глаза и засыпаю.