ГУДБАЙ, АМЕРИКА!

Часть 3 ЧИКАГО. НЕБОСКРЕБЫ И ЗАГАДОЧНЫЕ КРАСОТКИ

Мы приземлились в Чикаго в понедельник утром. Предстояло три дня суетливой беготни по супер- и гипер- маркетам. Наша большая группа, выросшая, как я раньше говорил, за счёт предпринимателей России, Грузии, Узбекистана и одного единственного представителя из Латвии разношерстной толпой вышла из зоны прилета. Руководитель группы Филипп совместно с переводчицей Антуанеттой собирали всех на инструктаж. Оказывается, мы должны были добираться до города самостоятельно на такси, расплачиваясь выданными дорожными чеками. Все как-то моментально сгруппировались по четыре человека, а мы с Нурланом неожиданно остались вдвоём. Смирившись, что такси придется делить на двоих, мы побрели на стоянку к желтым машинам.

Тут дорогу преградил шустрый брюнет с внешностью типичного итальянца и предложил лимузин. В 1998 году я имел понятие о представительских авто только по фильмам, поэтому заинтересовался.

— Сколько стоит? — спросил я (это моя любимая и почти безупречная фраза на английском).

— Сорок долларов, — широко улыбнулся таксист и что-то затараторил по поводу роскоши, эксклюзивности, престижа и пр. Я посмотрел на Нурлана. «Эх, гулять, так гулять! Давай прокатимся с шиком!» — прочиталось в его хитро прищуренных глазах. Мне тоже вдруг захотелось почувствовать себя привилегированным пассажиром — этаким мафиози в городе, прослывшем когда-то знаменитыми гангстерами. Итальянская внешность владельца лимузина только подстегивала к этому. Мы оба согласно кивнули и, следуя за водителем, прошли к машине.

Длинный занимавший два стояночных места лимузин был виден издалека. Подойдя ближе, мы начали восхищенно разглядывать автомобиль. Сейчас такие авто обслуживают свадьбы и заполняют улицы наших городов каждые выходные, а тогда она показалась диковинной каретой. Длинное кожаное кресло, похожее на диван Г-образной формы, тянулось вдоль левого бока и плавным поворотом переходило в задний ряд. Мне по росту подошёл короткий диван, и я вытянулся на нём. Нурлану, который на голову выше меня, пришёлся впору длинный боковой ряд. Деревянные вставки на дверях и панелях обогащали салон. На правом борту располагался барный отсек с фужерами и холодильником. Водитель благодушно предложил воспользоваться им. Мы с живостью полезли внутрь и обнаружили всего лишь несколько банок с Кока-Колой и Фантой, но были рады и такому бесплатному (в кавычках) сервису. С шумом мы вскрыли банки, выпуская газ.

Наше длинное чудо начало выруливать со стоянки и, вальяжно раскачиваясь, тронулось в путь. Я посмотрел в окно. В центре отдаленного города над городскими кварталами возвышались как великаны многоэтажные высотки. Наконец, на второй неделе пребывания в США!, мы увидели высотки, о которых были наслышаны с детства. Небоскрёбы — это символ Америки. И вот эти символы вырисовывались в самом американском городе — в Чикаго.

Огромные сооружения из стекла и бетона удивляли наше, казавшееся первобытным, сознание. Время езды до гостиницы пролетело быстро, так как мы были заняты рассматриванием впечатляющей инфраструктуры города. Деловые кварталы самого делового города говорили о богатстве и роскоши корпораций. Мои мышцы рта, который не закрывался, и шеи, которая крутилась, к концу поездки почти свело.

Наша гостиница оказалась тоже небоскребом. Этажи сужаясь уходили ввысь. Водитель с шиком подъехал прямо к парадному входу и, выбежав, услужливо открыл дверь. Мы помпезно ступили на тротуар. Суетливый швейцар встрепенулся. Лимузин, колумбийско-индейское лицо Нурлана и мои монгольские скулы привели в движение его шустрые конечности. Он подбежал к багажнику за чемоданами в надежде на солидные чаевые, которые пришлось-таки ему отдать. Хочешь статуса — раскошеливайся больше. Закон есть закон.

В это время подъехало еще одно желтое такси с нашими коллегами, которых встречающий работник гостиницы пренебрёг вниманием. Филипп в это время находился в холле. Увидев наш эффектный приезд, он поднял большой палец и заговорщицки улыбнулся через стекло.

Гостиница называлась «W Chikago Lakeshore». Она располагалась в старом центре города недалеко от берега озера Мичиган, рядом с островом-пирсом, названным Военным (Navy Pier). Нас поселили на 26 этаже, и это был далеко не последний. Окна выходили на городской пейзаж и захватывали краешек озера. Мы заметили, что наша гостиница уступает по высоте нескольким зданиям. Однако, даже при этом, взгляд на землю кружил голову. Улицы казались темными ущельями среди скал, а машины и люди игрушечными.

В день приезда нам дали свободное время, которое ушло на изучение окрестностей. Мы с Нурланом вышли на берег Мичигана и почувствовали прохладный свежий морской бриз. Виднелся полуостров Navy Pier и большое крутящееся колесо обозрения на нём. Мы прошли туда. Ожидаемых военных сооружений не оказалось. Полуостров сохранил только название и был переделан в детский парк развлечений. На пирсе прямо у самой воды я подставил лицо холодному ветру с неведомого противоположного лесистого берега, и закрыл глаза. Вообразил себя на мгновение охотником, по прозвищу «Следопыт», героем любимых с детства романов Фенимора Купера. Нурлан, конечно же, в это время был воображаемым Чингачгуком по прозвищу «Великий змей». Казалось, возле пирса бьется о воду легкая лодка каяк (всё равно что лодка «кайык» на казахском, а значит мы по праву можем себя воображать индейцами). Почудилось как сейчас мы с отважным Чингачгуком уплывем на легкой лодке на противоположный берег к нашим сородичам. Фантастика!

В ближайшие два дня, исследуя окрестности гостиницы и частенько захаживая в стоявший рядом торговый центр, мы с Нурланом заметили отличительную от Вашингтона закономерность. В Чикаго присутствует повышенная концентрация красивых женщин! Не просто красивых, а красоток с идеальными фигурками и суперфотогеничными лицами. Этот же факт отметили и другие мужчины нашей группы.

— Такое ощущение, будто Чикаго — это тот же стриптиз клуб, но только в городском масштабе, — сказал я Нурлану, когда мы поделились неожиданными наблюдениями.

— Скорее женщины здесь как с обложки какого-нибудь глянцевого журнала, — добавил он.

Как вы поняли, дорогой читатель, каждый из нас тогда по разному воспринимал женскую красоту. Скоро выяснилось, что Нурлан оказался правее.

В Чикаго наши дни были заняты тем же, что и в Вашингтоне, а затем в Сан-Франциско, — посещением знаменитых брендов розничного бизнеса: «Walmart», «Carrefour», «Home Depot» и прочее. Всё это может быть интересно для профессионального читателя, но для художественного — скукота. Поэтому об этой части нашей поездки буду упоминать только вскользь.

Во время пеших походов мы часто пользовались надземным метро Чикаго. Город находился близко к озеру, значит под землей неглубоко протекали грунтовые воды, поэтому метро построили над землей. Тут и там появлялись небольшие водоёмы и протоки, через которые были перекинуты мосты. Вообще, весь город был в мостах. Даже машины в центре были разделены на два односторонних потока, только один по земле, а второй по сабвэю на втором этаже. Мы часто ходили по тротуарам, проложенными между мощными бетонными колоннами, а над нами проносились то вагоны метро, громыхая колёсами, то машины, скрипя шинами.

Наши экскурсоводы выделили целый день на туристическую вылазку по достопримечательностям Чикаго. И когда он наступил, группу посадили в автобус с гидом. Стояла пасмурная погода, вершины высоток терялись в низкой дымке облаков. Перед поездкой мы с Нурланом из окон нашей комнаты смотрели завороженно как белые клочья из водяного пара быстро проносятся мимо. Гости живущие выше нас видели, наверное, только серую муть.

Надо отметить, городские кварталы Чикаго представляют архитектурные достопримечательности. Каждое здание обладает уникальностью. Гид безостановочно распинался: «… Это здание корпорации „Orbit“. Построено в… году,… архитектором… А это „Coca-Cola Bulding“ построено… архитектором… А это офис… и т.д.». Все известные мировые, не только американские, но европейские, японские и другие международные корпорации, как оказалось, имеют офисы тут. Воистину, Чикаго именуют центром делового мира по праву!

Вскоре нас привезли на знаменитую Чикагскую товарно-сырьевую биржу. Интересно было наблюдать за самими торгами со специального стеклянного смотрового балкона.

В большом зале — биржевой яме, — люди в куртках разного цвета хаотично передвигались. Со стороны казалось, будто они бесцельно шатаются. Мониторы на всю стену и большие телевизоры, развешанные в зале, изображали графики и мелькающие знаки, передающие актуальные котировки.

Вдруг, раздался гонг.

Разноцветные куртки ринулись навстречу друг к другу в центр зала, начали громко кричать и отчаянно жестикулировать. Временами они останавливались и что-то записывали на карточки.

Гид биржи в это время стал разъяснять нам механизм торгов. Разноцветные куртки определяли различные статусы их владельцев. Одни принадлежали к брокерским конторам, некоторые к работникам банков, другие были наблюдателям биржи и так далее. Дикое жестикулирование имело свою символику: продам, куплю, количество, время, условия оплаты и так далее. На каждую деталь свой жест. Гид долго перечислял их, в сумме оказалось не меньше тридцати разных манипуляций.

Через полчаса закончилась торговая сессия и прозвучал гонг. Котировки и графики на экранах преобразились. Брокеры же моментально успокоились и вновь начали разбредаться по биржевой яме. На полу осталась куча разбросанных карточек. Уборщики приступили к подметанию. К новому гонгу зал полностью очищался от бумажного мусора. Таким образом Чикагская биржа работала круглосуточно, с небольшими перерывами. Брокеры и обслуживающие торги работники выходили на работу посменно. Знаменитая биржа со стороны показалась мне обычным заводским конвейером. Это со стороны, а внутренний механизм торгов определял развитие целых экономик. Например, если спрос на сою или бобы выше предложения, то крестьяне в далеких странах получат хорошие доходы и закроют свои обязательства с лихвой. Ну, а если предложение превышает спрос, то цена идёт вниз, а фермеры еле сведут концы с концами. Таким образом, не смотря на внешнюю прозаичность, Чикагская биржа является важным инструментом, влияющим на жизнедеятельность людей всей планеты.

Затем нас повезли на знаменитую водонапорную башню, некогда бывшую самым высоким зданием в городе, а теперь скромно ютившуюся среди громадных соседей. Это строение оказалось в числе немногих, выживших после великого чикагского пожара в 19 веке, что и прославило его. В известной книге Теодора Дразера «Финансист» этот пожар станет поворотным моментом в жизни главного героя, после которого он обанкротится и его запекут в тюрьму за долги. Я с трепетом потрогал затертые кирпичные стены башни, чтобы ощутить причастность к этим событиям, к известному писателю и к его герою.

После обеда облака развеялись. Это было удачей, так как нас повезли на знаменитую башню «Сирс-тауэр», в то время пока ещё самое высокое человеческое строение в мире. Громадное здание, покрытое черным стеклом, заметно выделялось среди остальных. Высотное сооружение ступенчато сужалось к верху и заканчивалось башней, на крыше которой торчали две огромные антенны. Они днём и ночью светились моргающими сигнальными огнями, будто маяк. С самого первого дня мы с разных точек города восхищенно наблюдали за этой громадиной, а теперь пришли взглянуть на неё изнутри.

Купив билеты, мы отстояли небольшую очередь, поднялись на скоростном лифте на последний этаж и вышли на застекленную смотровую площадку. Взору открылась восхитительная панорама. Мы были выше самых высоких небоскрёбов. Весь Чикаго стелился у наших ног. С одной стороны просматривалась граница города и ещё несколько километров дальше, с другой виднелось большое озеро Мичиган, уходившее за горизонт.

На обратном пути в гостиницу автобус проезжал мимо Хард-Рок Кафе (Hard Rock Cafe). Гигантская гитара перед заведением косо устремлялась ввысь и достигала высоты пятого этажа.

— Стойте, стойте, я хочу остаться здесь, — вскричал я, обращаясь к руководителю группы.

После коротких переговоров Филипп разрешил мне выйти. До гостиницы оставалось немного, можно было пройтись пешком. Пожилой американский волонтёр вручил мне карту города, и наказал после возвращения оповестить его. Я согласно кивнул, махнул рукой нашей компании, и довольный побрел исследовать окрестности один.

Зайдя в Хард-Рок Кафе, я уселся за столик и заказал кружку пива. Народу было немного. Официанты готовились к вечерней программе. На сцене лежали музыкальные инструменты. Хотелось бы, конечно, остаться и поприсутствовать на представлении, но пришлось бы долго ждать. Побродив по кафе, я ознакомился с музейными экспонатами, висевшими на стенах или лежавшими на полках под стеклом. Старые патефоны, гитары, барабаны, грампластинки и фотографии известных музыкантов прошлого напоминали о большом жизненном пути знаменитого кафе.

Выйдя из царства тяжелой роковой музыки, я наткнулся на другое заведение общественного питания-просвещения. Его невозможно было не заметить. Во-первых, оно находилось недалеко. Во-вторых, на огромной трехэтажной инсталляции громоздилась голубая планета и большая надпись «PLANET HOLLYWOOD». Разве мимо такого пройдешь?.. Внутри я оказался теперь в мире кинематографа. На стенах висели фотографии знакомых каждому актёров: Брюса Уилисса, Деми Мур, Сильвестра Сталлоне, Арнольда Шварцнеггера. Вдоль стен красовались фигуры фантастичных тварей из саги «Звездные войны». Восковые фигуры именитых персонажей располагались тут и там. На шкафах под стеклом лежали сценарии известных фильмов, какие-то катушки с пленкой от кинопроекторов и множество других экспонатов из кинолент прошлого. После посещения этого ресторана я ощутил причастие к легендарному Голливуду. И здесь я не сдержался от дорогой покупки и приобрёл недешёвую футболку с надписью «Planet Hollywood». Эта футболка оказалась очень хорошего качества и добросовестно служила долгие годы.

Третье кафе, в которое меня затянуло, называлось «Чикаго Блюз» (Blue Chicago). Его тоже невозможно было не заметить. На стене четырехэтажного здания, в котором находилось заведение, был нарисован громадный рисунок. На нём темнокожая красотка в длинном платье с глубокими вырезами исполняла песню у олдскульного микрофона (такие звукоизвлекающие устройства показывают в старых фильмах). Я тут вспомнил школьного учителя по музыке, Анатолия Александровича Горохова, который дал мне задание подготовить семинар о джазе. Тогда я несколько дней просидел в школьной библиотеке, перелопатил кучу информации и подготовил крутое выступление, оканчивающееся прослушиванием джаза. Это оказалось возможным благодаря грампластинке, которая чудом попалась мне на глаза в сельском универсальном магазине и пылилась на полке. Тогда пришлось потратиться на неё, но теперь я ощущал, что не зря. Всё в жизни закономерно. Возможно, именно эта покупка (надо признаться не дешевая для советского ученика) предопределила моё теперешнее пребывание в Америке. Кто знает? Именно тогда я узнал, что местом зарождения джаза были два американских города: Новый Орлеан и Чикаго. В этом клубе тоже витала атмосфера подготовки к вечернему шоу. Из колонок лилась бархатная блюзовая музыка. Пришлось и тут чего-то заказать и посидеть немного. В кафе было не так забойно как в Hard Rock Cafe или размашисто как в PLANET HOLLYWOOD, но присутствовал свой приятный еле уловимый шарм.

Недалеко от посещенных мной заведений вдоль моего хаотичного передвижения к гостинице оказался ещё один кафе-ресторан, куда мне тоже захотелось войти — это «Чикаго Буллс» (Chikago Bulls). Вы сами понимаете, быть в Чикаго и не зайти такое место?.. Нет уж. Перед входом на всю стену красовался портрет легендарного игрока знаменитой одноимённой баскетбольной команды Майкла Джордана. Скорее всего ресторан принадлежал ему же. Возле стены можно было приобрести сувениры. Здесь я купил «ориджинал» куртку с символикой «Chikago Bulls». Я понимал, что цена скорее всего завышена. Но чувство сопричастности к именитому клубу подстегнула меня вытащить из кармана наличность.

Наконец я вырвался из тисков притягательных кафе-ресторанов-музеев и пошёл в сторону гостиницы. Данная вылазка заметно сузила мой кошелёк, но значительно расширила горизонты мировосприятия.

На пятый день после прибытия в Чикаго мы должны были вылетать в Сан-Франциско. Вечером накануне наша делегация собралась пойти в ресторан поужинать. Мужики, ожидавшие в холле сбора группы, обсуждали нашумевших красоток, гуляющих в окрестностях гостиницы. Никто не мог разгадать странную закономерность: почему именно возле нашей гостиницы присутствует концентрация роскошных красавиц? Вдруг, один из членов солнечного Узбекистана (один из самых чутких его членов, так как оказался в нужный момент в нужном месте), по имени Икром, куривший на улице, начал стучать в окно и интенсивно зазывать нас.

Мы последовали на зов. Икром невнятно мычал, будто забыв слова, и тыкал пальцем в сторону соседнего здания. Там стоял красный автобус с большой надписью PlayBoy. Возле него крутились красотки в красных и чёрных бикини с заячьими ушками на симпатичных головках и хвостиками на крутых попках. Одна другой краше!

Некоторые девушки, увидев глазеющих мужиков, кокетливо помахали. У всех без исключения, в том числе и у меня, пробудились первобытные инстинкты. Мы начали улюлюкать и прыгать, совсем как двуногие существа с длинными руками, которым приписывают наше происхождение. Девушки моментально отреагировали и стали принимать привлекательные позы. Вскоре двери автобуса открылись и прекрасные нимфы исчезли за затемнёнными стеклами. О, какая жалость! Автобус уехал, оставив сладковато-горькое послевкусие, согревая при этом душу теплом. Мы как будто испробовали хорошего вина.

— А в соседнем здании находится центральный офис всемирно известного глянцевого журнала для мужчин «PlayBoy», — хитро улыбаясь, заметил Филипп, тоже выскочивший на улицу, видя наше дикое оживление.

— Это мы и сами поняли, — воскликнул Икром. — Если бы я узнал об этом раньше, то не поехал бы на экскурсии. Просто ходил бы по улице вокруг этого офиса, и наслаждался бы красотой входящих и выходящих моделей. Такого я в Узбекистане в жизни не встречу.

— Ты был прав, — заметил я Нурлану. — Возле нашей гостиницы девушки были точно как с обложки глянцевого журнала, а не со стриптиз бара. Гы-гы-гы!

— Гы-гы-гы! — удовлетворённо затрясся мой товарищ.