ГУДБАЙ, АМЕРИКА!

Часть 5 МОНТЕРРЕЙ. КЛУБНИЧНЫЕ ПОЛЯНЫ И «АГАШКИ»-ХУЛИГАНЫ

Из гостиницы Holiday Inn San Francisco мы, по команде организаторов поездки, дружно выписались и выехали на автобусе рано утром в понедельник в чемоданами. Нашей группе предстояло знакомство с процессом выращивания клубники. Мы ожидали увидеть что-то вроде колхоза или совхоза с деревянными домиками, коровами и гусями, гуляющими по улицам, под нескладный лай дворовых собак. Я представил местных крестьян с грубыми и мозолистыми руками. Мы, конечно же, ошибались, чему были очень рады. Фермерская Америка оказалась совсем другой.

— Почему в Сан-Франциско так много бродяг? — поинтересовались по пути в автобусе наши у Филиппа.

Тот громко рассмеялся:

— Потому что тут зимой тепло.

— Ааа… — многие удовлетворились этим ответом, так как каждому приходилось часто натыкаться на назойливых бомжей.

— А ещё этот город знаменит не только повышенной концентрацией бомжей и китайцев, но и граждан нетрадиционной ориентации. Здесь самый многочисленный гей-квартал с развивающимся цветным флагом на вершине холма и самые большие гей-парады.

Мы с Нурланом дружно рассмеялись, одновременно вспомнив первую «голубиную» ночь в Вашингтоне. Хорошо нас в этом городе вновь чёрт не занёс в такой район ночью…

Через час езды по живописной дороге вдоль побережья Тихого океана, показались земляничные поля. Дорога к этому времени свернула в глубь материка, море осталось позади. Крупные красные ягоды замелькали в зелёной траве справа и слева. Вскоре автобус свернул с трассы.

Мы остановились у белой коробки-здания из сэндвич-панелей с надписью Driscoll’s. Как выяснится позже, этот ангар оказался большим холодильником. Группу встретил гид и повёл пешком на поля. Ящики с невероятно крупной клубникой, размером в половину кулака, выстроились в ряд, аккуратно сложенные друг на друга.

Пока провожатый рассказывал о технологии выращивания и хранения клубники, мы глазели по сторонам. Работавшие на полях мужчины и женщины, грузчики, трактористы, — все были из латиноамериканцев и носили опрятную униформу. Многие ходили в широкополых шляпах сомбреро, защищаясь от палящего солнца. Кругом слышалась испанская речь.

Ведущий начал с опытного хозяйства. Мы узнали, как за много лет путём тщательных отборов и экспериментов селекционеры добились впечатляющих размеров клубники.

Затем нас повели к грядкам. Гид рассказал как рабочие выполняют различные функции, применяя разнообразное оборудование. Изумила слаженность работы фермеров и оснащенность техникой. Все было чисто и чинно. У нас на родине такое сделать было невозможно ни тогда, ни теперь. Если только не перевести на поля аптекарей…

Самое интересное оказалось внутри большого производственного помещения-холодильника. Весело тараторящие на испанском женщины отбирали и фасовали клубнику по прозрачным пластиковым коробочкам. Затем эти коробочки пускали по ленте через камеру шоковой заморозки. На выходе получались красивые красные плоды клубники без какого-либо налёта льда или снега. Замороженная ягода выглядела сочной и яркой, почти как свежей. Срок хранения тоже впечатлил — 3 месяца. В этих пластиковых прозрачных красивых упаковках готовая продукция подавалась прямо на склады, а затем в них же на витрины магазинов. Всё продумано до мелочей!

Удивили нормативы Driscoll’s — фирма доставляла клубнику в любую часть света в срок не более 6 дней специальными транспортными самолётами. Период выращивания в Калифорнии составлял 8 месяцев в году. За это время компания забивала склады и в востребованные зимние месяцы обеспечивала далёких покупателей бесперебойными поставками. В далёком Лондоне или Токио клубнику с Калифорнии получали круглый год. Подозреваю, что у такого сильного бренда могла быть ферма где-нибудь в Южной Америке тоже, которая выращивала клубнику зимой. Почему бы и нет?

В общем, в конце экскурсии мы поняли, что фирма очень технологичная, земляника высший сорт и бизнес супер крутой и доходный. Всё было построено на желании людей положить в рот заманчиво выглядевшую крупную красную ягоду. Особенно зимой. И цена, которую значительно поднимали затраты на авиационный транспорт, здесь не имела значения. Ну что же, владельцы рискнули, сделали из обычной клубники жемчужную экзотику, и у них получилось. Молодцы!

Ближе к обеду мы поехали в городок под названием Монтерей, где и должны были заночевать. По дороге остановились у придорожного кафе перекусить.

Подошёл молодой официант-мексиканец и что-то спросил Нурлана на испанском.

— I don’t speak Spanish, — ответил он.

— You don’t speak spanish⁉ — недоверчиво вскричал официант, его подвижное лицо выражало ошеломление.

— Он думает, что я его земляк, — рассмеялся мой товарищ. Действительно, острые черты лица Нурлана делали его похожим на наших далёких братьев-индейцев. — I’m from Kazakhstan, — объяснил он мексиканцу.

— Kazakhstan? Where is it?

Опыт почти двухнедельного пребывания в Америке показал: обычные американцы в отличие от наших обычных казахстанцев, плохо разбираются в географии. Поэтому, Нурлан объяснил предельно просто:

— You know Japan?

Тот кивнул.

— You know Germany?

Тот кивнул опять.

— Kazakhstan is between Germany and Japan.

Официант вошёл в минутный ступор. На всякий случай он кивнул снова. Мы с Нурланом поняли, что он ничего не понял, и одновременно рассмеялись. Официант тоже понял, что мы смеемся оттого, что он ничего не понял, и тоже рассмеялся. Дальнейшее общение с ним продолжилось на общедоступном английском.

После обеда группа попросила Филиппа показать океан поближе. Он с удовольствием поддержал нас, и автобус повез нас к побережью. Вскоре мы стояли а берегу у величественной воды и подставляли лицо порывистому холодному морскому ветру. Перед нами простирался большой песчаный пляж. Волны высотой повыше нашего автобуса с шумом набегали на пологий берег и медленно угасали.

В Советской Армии мне пришлось служить на Камчатке, где я полтора года лицезрел этот же океан с восточной стороны. При виде высоких волн я вспомнил вольных китов-касаток, которые любили парами подплывать близко к берегу, выныривать и брызгать вверх коротким, но мощным фонтанчиком, махать плавниками и хвостами. Вспомнил тюленей греющихся на камнях и вопящих совсем как бараны в моем родном ауле.

Несколько фигур в темных водолазных костюмах показались на гребне волны. Это были сёрфингисты. Они запрыгнули на доски и покатились на бешеной скорости вместе с волной. У самого берега они падали на воду, ложились на доску и гребли обратно. И так повторялось бесконечно. «Неужели костюмы так хорошо защищают от холода? А руки и лицо?..» — мне было сложно их понять. Для этого надо пробовать самому. Лезем же мы в горы зимой кататься на лыжах? Здесь, думается, тоже самое.

Побродив немного по берегу, сделав фотографии на память, смочив руки и ноги в студеной майской воде Тихого океана западного побережья Соединённых Штатов, мы направились в гостиницу.

По дороге автобус проехал через Монтерей. Это был небольшой курортный городишко с большим количеством причаленных яхт на пирсе. Филипп рассказал, что этот район является излюбленным местом жизни художников, писателей, музыкантов, фотографов и других представителей творческих профессий — своего рода артистической богемы. Одно время, как оказалось, мэром округа был известный актёр Клинт Иствуд и внёс заметную лепту в развитие инфраструктуры региона.

Вскоре мы прибыли в небольшой двухэтажный отель «Ramada by Wyndham Monterey», расположенный вдали от коттеджных кварталов. Уютный придорожный отельчик подкупил нас небольшим бассейном. Делегация быстро поужинала и собралась у воды в купальных костюмах. Мы вытащили спиртное, несколько раз нырнули в прохладную воду, и в мягких белых халатах сели у столиков на берегу согреваться крепкими напитками. Через полчаса пребывания на прохладном воздухе женщины из нашей группы убежали, остались заметно подогретые мужики.

Крепкие напитки, имеющие свойство быстро заканчиваться у нас на родине, в Америке отличились тем же.

— Слушай, Оразик, ты среди нас самый молодой, — хитро сощурился Ахабыч. — Сходи ка в магазин за виски и водкой.

— Точно, давай прогуляйся, — поддержали некоторые «агашки» из тогово-промышленной палаты Казахстана.

/Сноска:

Определение данное политологом Досымом Сатпаевым: «В системе всегда должна быть ключевая фигура, которая сконцентрировала на себе процесс перераспределения государственных и прочих ресурсов. При этом не суть важно, больших или маленьких. Одним словом, человек у кранчика сейчас автоматически причисляется к „агашке“. И это не возрастная категория, так как у нас появились уже молодые „агашки“. Это обозначение места человека в иерархии влияния. При этом сама иерархия не обязательно должна быть официальной, так как само влияние может быть теневым. Агашка — это обозначение некоего образа мысли, некоей модели поведения, суть которой можно определить фразой: „Законы для лохов. Власть для меня“.»/

— Куда я пойду? — мне очень не хотелось выходить из гостиницы, скоро приближался закат.

— Ты же заметил магазин «Safeway» по дороге?

— Туда же топать километр, не меньше.

— Да я… Да мы…

Короче, по словам «агашек» в мои годы они ни много не мало: «поднимали целину», стоили «большой алма-атинский канал» и возводили высокогорный каток «Медео».

— А ничего, что скоро стемнеет?

— Это же Америка, что с тобой будет? Давайте, мужики, скидывайтесь на бухло. Вон, Оразик, сходит, — подытожил прения Ахабыч.

Обрадованные дядьки собрали денежки. Пришлось подчиниться большинству.

Я направился в гипермаркет. Идти пришлось около двадцати минут. Когда я заходил внутрь, на улице уже темнело. Я быстро нашёл ряды со спиртными напитками, набрал заказанное количество бутылок виски и водки. Уже собрался рассчитаться и бежать обратно, как на кассе возникла неожиданная неувязка.

— Вы слишком молоды, чтобы покупать спиртное. В нашем штате это можно делать с 21 года, — невозмутимо уставилась на меня толстая кассирша.

— Мне вообще-то 30 лет, — вздёрнул я нос.

Кассирша посмотрела на меня критически:

— Документ имеется? Предъявите.

Я вытащил «из широких штанин дубликатом бесценного груза» голубой казахстанский паспорт, находившийся предусмотрительно при мне как раз для таких случаев.

/Сноска:

Я достаю из широких штанин

Дубликатом бесценного груза

Читайте, завидуйте я — гражданин

Советского Союза.

В. В. Маяковский/

Кассирша посмотрела на мой паспорт «как в афишу коза».

/Сноска:

На польский — глядят, как в афишу коза.

На польский — выпяливают глаза

в тугой полицейской слоновости —

откуда, мол, и что это за географические новости?/

— У Вас есть ID? Продиктуйте его или оставьте спиртное на кассе. Мы не можем его продать Вам, — заученной по инструкции фразой тупила работница американской торговли.

— Как, вот же паспорт⁈. В этом месте указан мой день рождения. Видите? — ткнул я пальцем на цифры.

— К сожалению, я не могу принять этот документ.

«Всё ясно. У вас тут как в армии — безобразно, но однообразно. Думать не хотим, вникать тоже».

Я полез в карман за визиткой, которую выдал Филипп для экстренных случаев. Сейчас как раз был такой: надо было во что бы стало купить «боеприпасы» для наших «агашек». Я отдал кассирше карточку нашего руководителя и попросил набрать указанный номер телефона.

Женщина подозрительно взглянула на визитку, но позвонила. Видимо, данное действие тоже входило в инструкции. Видимо в Америке покупатель, как и арестант, всегда имеет право на звонок. Филипп поднял трубку. Она объяснила ситуацию, дождалась ответа и ввела длинный номер. На дисплее кассы высветилось имя и фамилия Филиппа. Кассирша удовлетворённо провела операцию на имя Филиппа, выдернула чек, упаковала спиртное и притворно улыбнулась: «Have a nice rest», — пожелала она. Как скажет впоследствии один из героев фильма «Брат-2»: «Здесь вообще всё просто так, кроме денег». Так вот, улыбки в Америке всегда и вообще просто так… то есть ничего не стоят.

Я облегчённо вздохнул и рассчитался. Наконец, дело сделано и можно было возвращаться домой. Однако, как узнал я позже, мои злоключения оказались ничем, по сравнению с происходившим событиями в гостинице с моими товарищами. Там тоже без вмешательства нашего великовозрастного волонтёра не обошлось.

Я вышел на улицу с торчащими бутылками из двух полупрозрачных пакетов, и потопал пешком по тротуару вдоль дороги. Стемнело совсем. Как я уже отметил, гостиница была на отшибе. На тёмной улице я был один. По обоим обочинам появлялись темные производственных здания, в которых прятались серийные убийцы, местами вырисовывались кусты, скрывавшие жутких тварей, а за углом поворота, ожидалась разборка наркодилеров с перестрелкой. На родине Голливуда в испаноговорящем штате киношные страхи реальнее фактических. Говорю правду — испытано на себе.

Примерно в половине пути навстречу выскочила полицейская машина. Очевидно, я внутренне напрягся и это, вероятно, сказалось на моём внешнем поведении. Машина притормозила и снизив скорость проехала мимо. Я облегчённо выдохнул.

Вдруг заскрипели тормоза… Я напрягся вновь. «Наверное, всё таки походка была не убедительна, — подумалось. — Да и количество бутылок, выпирающих из пакета, тоже должно было бы вызвать вопросы у нормального полицейского».

Патрулька развернулась, и, держась в отдалении, начала следовать за мной тихим ходом. Я начал плавно разгоняться. До гостиницы оставалось метров пятьсот.

Полицейские сопроводили до конца. Не остановили, только наблюдали. С одной стороны было хорошо, всё-таки наличие полицейских на тёмной улице успокаивает. Всё-таки почему-то они меня напрягали. Скорее всего привычка избегать «ментов» засела в нас на генетическом уровне с «совка».

К концу пути я двигался рысью — это был ещё не бег, но и уже не шаг. Наконец, я заскочил в холл гостиницы и свободно выдохнул.

Однако возле бассейна никого не оказалось… Шезлонги ютились одиноко вдоль берега. Водная гладь мерно колыхалась при свете луны. Свет на площадке не горел, также как и в гостиничных окнах. Все разошлись спать? Стоило мне ради неблагодарных мужиков тащиться ночью за бухлом и переживать злоключения?

— Эй, бессовестные, я что зря ходил⁈ — громко обратился я к безмолвным окнам, мой голос выдавал взволнованную обиду в перемешку с нервным возмущением.

Вдруг, шторы одного из окон первого этажа дрогнули и, при слабом свете, показалась тень Ахабыча. Силуэт отчаянно жестикулировал, подавая знаки сохранять тишину и следовать к нему. Я утвердительно махнул рукой, зашёл внутрь и направился по коридору. Дверь комнаты открылась, я нырнул в неё.

Маленькое помещение было забито нашими мужиками в махровых гостиничных халатах. Кто сидел на кровати, кто на креслах, кто просто на полу. Комнату освещал бледный свет желтого торшера у стены.

— А что не включите свет? — поинтересовался я.

— Тссс-тссс, — послышалось со всех сторон змеиное шипение. — Не шуми.

— Почему? — зашипел и я.

В пьяных глазах мужиков читался шпионский заговор. Весь дальнейший диалог продолжался на змеином диалекте.

— Ты что кричишь?

— Так…

— Со второго этажа никто не выглядывал? — перебил меня Ахабыч.

— Нет, вроде.

— Тогда тебе повезло! Всё принёс?

— Ну да, по списку… А из-за чего конспирация?

— Потом узнаешь… Мужики, давайте стаканы.

До глубокой ночи мы устроили тихие посиделки в номере: шёпотом рассказывали разные истории, смеялись в кулак и пели песни одними губами.

Между делом Нурлан рассказал о произошедших в моё отсутствие событиях.

Нагретые «огненной водой» мужики передавали тепло бассейну. Создаваемый веселой компанией шум привлёк внимание одной пожилой женщины, на её и нашу беду остановившейся в этой же гостинице. Дама решила выглянуть в окно. Это был неосмотрительный для неё шаг.

Заметивший её Председатель торгово-промышленной палаты Казахстана, толстый русский мужичок с горделивой осанкой (фамилию уже не помню), вдруг вспомнил о своей миссии вносить посильную лепту настоящего государственника в тесное сплочение казахско-американских связей. Он дружественно помахал её, показал жестами как близка и тесна может быть казахско-американская дружба.

Благородная американская пенсионерка была возмущена наглым поступком распоясавшегося «руссо туристо». Если бы это было в Казахстане, то дело кончилось бы взаимными репликами на повышенных тонах. Но события происходили в диаметрально противоположной стороне земного шара.

/Сноска:

Руссо туристо облико морале (Русский турист идеально морален!) — одна из крылатых фраз популярного кинофильма Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука»./

Американка поступила по американски — позвонила в полицию…

Через несколько минут возле бассейна показались два служителя американского порядка. Один из них приказал мужикам выйти из воды. Кто-то из нашей группы решил по-свойски переговорить со стражем порядка, и с распростёртыми объятиями сделал несколько неосторожных шагов в их сторону. Офицер выхватил пистолет и положил всех на землю… В США и кассирши, и полицейские действуют строго по инструкции. Никакой человечности!

Полицейские уже собирались нацепить наручники и отвезти нарушителей американского порядка на участок, как показался ангел-хранитель Филипп. Никто не знает какими доводами многоопытный волонтёр уговаривал «потерпевшую» и полицейских, но пожилая дамочка отказалась от обвинений, а «фараоны» (почему-то так из называют в американских фильмах) ограничились предупреждением и ушли.

Наш пожилой руководитель был, вероятно, зол, но никак не выказал негодования. Надо отдать должное его мудрости. Филипп терпеливо объяснил мужикам, что за нарушение порядка в общественном месте и оскорбительное поведение в адрес охраняемой законом американской гражданки, суд мог назначить серьёзные штрафы. Решения суда незадачливые злоумышленники ожидали бы в тюрьме. Пришлось нашим горе-нарушителям дожидаться суда, недели две минимум. Но это было бы для них лучше, так как в тюрьме содержание бесплатное. На свободе же эти две недели пребывания в стране пришлось бы покрывать за свой счёт. Практичный американец в первую очередь думал о расходах… Таким образом, безобидная шалость могла обернуться обидными затратами.

После назидательной лекции Филипп всех попросил пройти в номера и ложиться спать. Мужики сделали вид, что рассосались, но никто, несмотря на пережитый шок, сдаваться не собирался. Нетрезвое подсознание мужиков помнило — на подходе добавочные порции алкогольного доппинга, тем более уже заплачено. Поэтому, когда шум в коридорах утих, отважные потомки героев Великой Отечественной тайно собрались в номере у Ахабыча.

— Я скорее всего видел этих полицейских, — поделился я догадкой. — Однако, полицейские не стали останавливать, а сопроводили до гостиницы.

— Вполне возможно, это они. Должно быть, полицейские просто хотели понять, куда ты направляешься один ночью с полными пакетами спиртного. Но когда ты вошёл в нашу гостиницу, они сопоставили факты и уехали. Возможно, напряглись из-за спиртного, но кому какое дело? Мы в Америке — имеем право!..

— Филлип тоже знает, что я бегал за спиртным. Мне пришлось ему позвонить, так как кассирша в магазине не хотела продавать спиртное…

— Может его тогда позовём, — подкинул кто-то идею, — поставим бутылку, скажем спасибо за помощь?

— Не, не стоит. Если мы сейчас к нему пойдем с выпивкой, то у него точно будет нервный срыв, — возразил кто-то другой. На этом этот вопрос замялся.

Ну, а дальше всё было как обычно, если не считать вынужденную конспирацию. Сдружившиеся за две недели мужики отмечали скорое отбытие. На следующий день нам предстояло лететь в Вашингтон, а через два дня — в Алматы.

Утром некоторая мужская часть нашей группы проспала завтрак. Качаясь будто мухи, наглотавшиеся дихлофоса, ночная компания выползла на берег бассейна ближе к полудню и отмачивалась до обеда.

Прохладная вода и плотный обед привели мужиков в сознание. Вскоре мы выдвинулись в аэропорт. Полёт с запада на восток Америки был обычным, без казусов. Большую часть семичасового перелёта мы спали, ели и попивали.

В Вашингтоне нас опять разместили в знакомом отеле в квартале «голубых», где мы без приключений улеглись в кровати.

Помнится, на следующий день Филипп отвез нас в огромный торговый центр «Pentagon City Mall», потратить перед обратным вылетом оставшиеся деньги на шоппинг.

Я на последние 75 долларов купил комплект автомобильных ключей.

— Зачем тебе целая сумка специализированных ключей? — поинтересовался Филипп.

— Буду ремонтировать машину.

— Ты, работник торговли, будешь ремонтировать машину? — неподдельно изумился он.

— А что? Это достаточно большой набор. Ими можно не только машину, но и сантехнику дома делать, — не правильно понял я его удивления.

— Ты ещё и сантехнику дома можешь делать⁈ — изумление Филлипа удвоилось.

— Ну да! Почему нет? — продолжал я тупить.

— Oh my God! — воскликнул он, театрально хватаясь за голову…

Я его наконец понял: ему было дико узнать, что заместитель директора сети магазинов будет заниматься ремонтом своими руками.

«Эх, пожил бы ты с моё… тогда бы научился перебирать двигатель мотоцикла, а затем Москвича и Жигулей, а не только чинить кран в душевой…» — шутливо посетовал я.

«Миссисипи и Урал никогда не встретятся — не судьба».

Этот тезис был актуальным тогда. Остаётся таковым и теперь.