H.I.V.E. Удача любит смелых

Глава 8

На исходе вторых суток почти непрерывных тренировок на стрельбище у меня отсохли руки, ноги, ужасно хотелось спать и началось споровое голодание.

Оно и вынудило меня прекратить. Тренировкам и закалке нет конца, а быть сильным надо уже сейчас. Выход в рейд завтра.

Уже завтра, а я на ногах еле стою, ветер дунет — меня следом унесёт, куда-нибудь в Канзас, надеюсь… Мечтательно улыбнулся, тут же тряхнув головой. Не хватало ещё землю превратить в такой ад.

Возврата назад нет не только потому что нет технологий, позволяющих вернуться, но также из-за паразитов в нашем организме. Они позволяют нам жить, захватывая наше тело, делая нас сильнее, но их желание жить и размножаться вместе с возможностью передаваться от человека или, вернее сказать, от носителя к носителю по воздуху, делает возвращение из Стикса для иммунных невозможным, а для их родных миров — опасным.

Лекции самому себе на основе полученной информации — замечательно! Рефлексия — вообще прекрасно! Только не в том случае, когда ты больше похож на живой труп, чем эти самые живые трупы.

Поэтому вернёмся к вещам более насущным, например к вопросу о том, когда замешать живец? Сейчас, чтобы выпить его сразу по пробуждению или же встать завтра с утра и сделать всё на относительно свежую голову?

Хорошо бы было сделать всё сейчас, но тело слушается слабо. Боюсь переборщить с дозировкой, а то получится не «живая» вода, а «мёртвая». Впрочем, по сказкам мёртвая вода тоже залечивает раны.

— Хм… — Многозначительно хмыкнул собственной затее, почесав заметно отросшую щетину.

Хоть я и разваливаюсь на части и еле стою на ногах, живчик нужно подготовить сейчас. Утром процежу и выпью, только надо записку себе оставить, иначе, чувствую, сам себя в мертвяка превращу ненароком.

Решив так, убрал пристрелянный трофейный пистолет в поясную кобуру. Разрядил «ксюху», ловким движением правой руки поймав выскочивший из патронника патрон… Ладно, не совсем ловким, но хотя бы с земли поднял (хоть и упражнение «дотянитесь рукой до земли, а потом разогнитесь» в моём состоянии было исполнить чертовски сложно).

Сдал «ксюху» обратно в арсенал…

***

Очнулся уже следующим утром в свой «камере класса люкс». На тумбе, рядом с вполне удобно переделанными под кровать нарами, стоял замешанный с вечера эликсир вечной жизни и лежала записка, написанная «гуляющей» рукой.

Голова словно раскалывалась на две половины от темечка и до затылка. В глазах всё плыло. Сфокусировать взгляд на «каракулях» в подсказке, что я оставил для себя, стоило очень больших трудов. Лишь обрывок мысли о том, что в ней написано очень важное уточнение по поводу мутного содержимого бутылки не давала мне смять её и тут же опрокинуть внутрь это самое содержимое.

Словно бы внутреннее предчувствие беды и смертельной угрозы от той вещи, которая регулярно спасает жизнь всем тем, кому не повезло выжить в первые часы этого ада.

Отложил записку трясущимися руками, вновь посмотрел на бутылку… что же с тобой не так?

Взял тару с живчиком в руки, и только чуть не проткнув себе глаз, заметил «неправильность» раствора. На дно бутылки с отнюдь не прозрачной жидкостью осел осадок от растворённых за ночь споранов. Тёмно-жёлтый, темнее обычного песка и невероятно ядовитый.

Довелось мне слышать от парней, что некоторые старожилы могут выпить одну порцию непроцеженного живчика. Мол, у организма от долгого употребления этого необходимого зла со временем вырабатывается защита от токсинов, содержащихся в споранах.

О возможности организма бороться с ядом живчика я раздумывал одновременно с тем, как пытался трясущимися руками процедить живец и не разлить его окончательно. Занятие не из лёгких, когда ты по собственной глупости довёл свой организм до истощения и требуешь от него невозможного почти каждый день.

Однако, вроде, что-то из таких тренировок выходит. По крайней мере я уже не боюсь умереть от встречи с мертвяком вплоть до топтуна, а вот после топтуна… Беги — не беги, а судьба догонит, как говорится.

Залпом выпиваю амброзию, замешанную без изысков, на водке, соде и каком-то перетёртом порошке, который порекомендовал оружейник банды для смягчения вкуса. Морщусь и сплёвываю вязкую слюну. Слюна повисает на моей нижней губе и спадает на заметно отросшую бороду. Отмечаю, что живец и правда не так противен на вкус, как предыдущая моя самостоятельная и не совсем удачная, стоит признать, практика в его изготовлении.

То ли я уже привык к не самому приятному вкусу и привкусу живчика, то ли оружейник не обманул, и вот поди знай…

Дождался, пока более-менее приду в себя. Осмотрелся. Камера как камера, мой личный номер класса люкс, одно смущает: как очутился на своей кровати — не помню, как замешал живчик — не помню, и уж тем более не помню, как сумел раздеться и разложить всё так, чтобы одеться секунд за пять.

Но всё это дело вчерашнего вечера. Сегодня меня интересует другое. Означает ли то, что по прошествии двух дней, отпущенных на подготовку к рейду, за мной не зашёл Босяк или кто-нибудь ещё, что рейд в «Пекло» отменяется?

Незнание текущей обстановки в стабе нервировало. Впрочем, судя по снующим туда-сюда мурам в коридоре, не меня одного.

Встал с нар, хрустнул косточками. Что странно, так это то, что живчик снял всю боль, абсолютно всю, я будто заново родился. Впрочем, будь у меня выбор: родиться здесь или на Земле — я бы выбрал Землю. Но выбора у меня нет.

Закинул на спину заранее собранный походный рюкзак со всем необходимым и пошёл в кабинет к Жалу.

По дороге мне навстречу то и дело проходили малые группы по три-пять человек. Кто-то приветственно кивал, кто-то не обращал никакого внимания на мою скромную персону, а некоторые личности вовсе бросали свой испепеляющий взгляд прямо в лицо.

«Ничего, я вас запомнил, ребята, попытайтесь только выкинуть что-то в мою сторону — уничтожу!», — с такими мыслями и совершенно постным лицом я приближался к своей цели.

Хотя, наверное, думать так в открытую опасно. Больше чем уверен, у Жала в подчинённых есть не только скрытники, но и телепаты какие-нибудь. Это же Улей в сговоре с госпожой Случайностью. Одним они сами дадут вытянуть спичку, которая спасёт их шкуру в случае смертельной опасности, а другим подкинут кота в мешке. Мне-то хорошо, вполне здоровый «кот» попался, а вот каково тем парням, что кроме как от пальца прикурить и не могут?

Впрочем, рассуждая о судьбе других в этом мире не прожить. Это правило усваивается с первой увиденной перезагрузкой, но, каким-то внутренним чувством, я дошёл до этого сразу, как только понял, что мой мир остался только в моей памяти.

За тяжёлой утренней думой и сам не заметил, как ноги донесли меня до кабинета. Постучался, для приличия подождал три секунды и вошёл.

Удивительно, но хозяин кабинета находился в нём совершенно один. По крайней мере, на первый взгляд. В полной боевой выкладке сидел за столом, держал свой пистолет в правой руке на уровне груди…

Моей груди. И уже было спустил курок, но не дожал какой-то пары миллиметров, досадно цыкнул, сплюнув при этом, и сказал:

— Бля… я уж думал, Босяк со своими архаровцами нагрянул, — осёкся Жало, злобно зыркнув, перекинул пистолет из руки в руку, поймал левой рукой и резко вскинул её на уровень моей головы. — Что ж, тёмная лошадка, садись, поговорим, — указав пистолетом на свободный стул, нервно сказал Жало.

Демонстративно поднял руки над головой, медленно, шаг за шагом, прошёл до стула. Сел, положив руки на стол ладонями вверх. Этот жест был больше психологическим. Жало знал, что даже если я очень сильно захочу, то ничего не смогу ему сделать.

Вопросительно посмотрев на меня, Жало ждал рассказа о чём-то, но увидел перед собой лишь ещё более растерянного иммунного, ещё раз от души сплюнул куда-то в угол и начал:

— Вижу, что ты вообще не понимаешь, что происходит. Что ж, объясню кратко: Босяк устроил передел. Вернее сказать, увёл часть оружия и подмял под себя половину стаба. Сейчас ушёл со своими крысами в заброшенную часть, где сам мины от мертвяков ставил, с-с-сука! — протянул с улыбкой Жало. Достал из ящика стола пачку сигарет и закурил. Выпустив дым первой затяжки, он продолжил. — Я ждал от него чего-то подобного, но позже, когда дело будет сделано, а добыча — у нас на руках.

Закончив свою речь, Жало жадно втянул в себя сигаретный дым, скурив полсигареты одной затяжкой. Откинулся в кресле, положил пистолет на стол, крутанул его на манер бутылки и, выдохнув большое бледно-синее облачко, спросил:

— Что делать будешь?

— Я? — задумчиво почесал подбородок. — Ну, наверное, выходов у меня не так, чтоб и много. Из кабинета либо вперёд ногами, либо на своих двоих против Босяка, — сказал, выдавив улыбку, а потом реально стало смешно… Смешно и страшно.

Выслушав краткий пересказ утренних событий, сделал следующие выводы:

Из-за своих тренировок и общей тупости я не смог вовремя понять поведение Босяка в разговорах с Жалом. А теперь не умер только потому, что почти все старожилы Стикса — параноики, так или иначе. Вот и не стал старик открывать пальбу раньше времени, предпочтя всё выяснить.

Со скрытником его нехорошо вышло. Босяк переманил того на свою сторону, хрен знает, что пообещав. Однако Жало не стал бы паханом такой мощной группировки, не имея тузов в рукаве и чуйки, работающей всегда на сто процентов. В общем, нет теперь у главаря охранника, потому и параноит.

Получил поджопник, задание и напутствие. Причём именно в таком порядке. Сначала командирский поджопник, потом, собственно, почему и для чего я этот поджопник получил и отцовский совет, как это ускорение лучше использовать.

Процитировав киноклассику моего мира: «Беги, Форрест, Беги!» — Жало для убедительности стрельнул из пистолета в стену миллиметрах в трёх от моего уха.

Вылетел из кабинета на всех порах, оглушённый, с ТТ наголо, лихим молодецким посвистом «Эге-гей, бля!», который в переводе на человеческий означает что-то вроде: «Посторонитесь, для вашего же здоровья».

Судя по тому, как большинство тех, кто шёл по коридору быстренько расступились — выкрик вышел внушающим. Столь же внушающим, как вид бегущего небритого злого мужика с пистолетом в руке, я надеюсь.

Впрочем, ситуация сложилась такая, что никто даже не подумал смеяться вслед удаляющейся с максимальной скоростью фигуре. Все занимались своими делами, злые от того, что произошло и как.

Нет, те, кто хоть один рейд ходили с Босяком — знали его натуру прекрасно. И постоянно ожидали чего-то подобного этому предательству, но также, как и Жало, ставили на то, что это произойдёт в ходе дележа добычи с экспедиции научников.

Институские обещали хорошую награду плюс долю со всего отстрелянного, если только это будет не уникальная, доселе нигде не встречавшаяся, или очень редкая особь заражённого. Ту они препарируют со всем тщанием, не факт, что умертвив бедную перед процедурой.

Поручение же моё заключалось в трёх простых словах: «Найди. Накажи. Докажи». Правда, от себя бы я добавил «выживи и постарайся не обосраться», ибо граница стаба, на которой происходили боевые действия ренегатов Босяка против всех.

На соседнем с этой границей кластере произошла перезагрузка. Из глубин уже показывались такие твари, которым пиршество местной мелочёвки на один зуб, а вот выстрелы с границ стабильного кластера, на которых любят селиться двуногие, заинтересовали Их.

Просто Их, ибо имён этим тварям великое множество, начиная с банального «Элитник» и кончая незаурядным вывертом русской словесности одного легендарного рейдера, который за свою тираду получил имя Матрос. Вариаций этого самого легендарного выражения Улья существует великое множество, в зависимости от рассказчика легенды и его фантазии. Самое приличное из которых сокращалось до привычного «НЁХ» и являлось самым всеобъемлющим.

И, к тому моменту, как я подобрался к «нашей» стороне, сторона противника уже во всю отбивалась от наседающей элиты и их подручных, самым мелкий из которых был рубер, переходящий в элитника.

Видно было, что команда заражённых уже выработала свою тактику противодействия двуногим с автоматическими и снайперскими винтовками, пулемётами и прочему оружию. Впрочем, запасы команды Босяка быстро таяли, как и она сама. Что говорить, если пуля из самой мощной винтовки, имевшейся у них в наличии, ничего не могла сделать руберу?

Но смиряться со своей судьбой ренегаты не хотели. Активировали способности, взрывали себе, лишь бы не стать жертвой молота рока. Мало приятного в том, что хрустят твои кости, всё тело сигнализирует о повреждениях, а глаза видят то, как в пасти безжалостной дробилки пропадают собственные ноги. При этом адреналин не даёт тебе отключится, а всё происходит так быстро, что только это ты осознать и успеваешь.

Мне повезло видеть, как восьмиметровая тварь, по которой уже не понять, чем она была до обращения, разрывает опытного «палача» на куски, и, словно смакуя, отправляет по одному к себе в рот. На миг даже показалось, что элитник посмотрел на меня. Сверкнул глазами, зажевав последнюю часть бедолаги, и направился в мою сторону.

А что я? Я ничего. Обосрался и стою, смотрю в глаза размером с колёса хорошего внедорожник. Причём «обосрался» просто как факт, этот глагол не описывает и десятой части того страха, который сковал меня. Тёплая жидкость стекает по ноге в сапог, машинально отмечаю это и продолжаю стоять и смотреть.

Вблизи от уха просвистела одинокая пуля, но как-то вяло, жиденько. Словно бы случайно врубил дар. Даже след разрезанного воздуха, который так пафосно показывали в фильмах родной планеты, и тот остался.

По нему взглядом проследил полёт пули, прямо той твари в глаз. Успел заметить брызги густой чёрной крови. Меня словно выплюнуло назад само мироздание. Время опять вернуло те жалких полторы секунды, которые у него отняли, и ускорило свой бег.

Отката после способности не почувствовал. Ни слабости тебе, ни кровохарканья с обжиганием болью лёгких. Впрочем, обжиг сейчас был бы как нельзя кстати. Ибо я всё ещё стою в обосранных штанах и пялюсь на труп монстра ростом с два башенных крана вместе со стрелкой. Хотя… может, чуть поменьше...

— Ты чо встал, идиота кусок?! Хочешь… — мур замолчал, учуяв недобрый запашок. Замахнулся кулаком.

Тут время опять потекло столь же неохотно, как застывший кисель. Развернулся посмотреть на своего спасителя. Его кулак во всю шёл на сближение с моим лицом. Для приличия сделал шаг в сторону от удара и пошевелил мизинцем на ноге. Во второй раз дар уже подконтрольно-привычно выключился. Так, будто я в самом деле нажал какой-то тонкий рубильник внутри.

Кулак мура прошёл над моим левым плечом. Недолго думая, выхватил из кобуры пистолет, выстрелил.

Расстояние оказалось на моей стороне, промахнуться на дистанции вытянутого кулака — надо постараться. Вот и я не промахнулся. Звук выстрела потонул в какофонии, слился с белым шумом. Труп мура завалился с дыркой в глазу. Пуля застряла в черепе.

Побежал прочь от места стычки. Всё равно всем мурам не жить под натиском таких огромных тварей из «Пекла». Стаб, может, и устоит, а вот ренегатов и наших сметёт под одну гребёнку.

Бежать было куда, от одного края стаба на другой. По тому пути, которым шла колонна с живым товаром. Или наоборот, попытаться прорваться на только что загрузившийся кластер и пойти по цепочке, куда глаза глядят.

«В первом случае меня могут поймать дозорные и тогда ни о какой свободе даже мечтать не получится», — мысли неслись в ритм дыхания: вдох. Выдох. Вдох. «А во втором мне нужно будет пройти через полчища низших заражённых, частым гостем среди которых будут такие твари, с которыми в одиночку точно никак не справится.

Да и идти в «Пекло» в обосранных штанах — всё равно, что повесить на себя табличку «вкусный ужин»», — решил я и понёсся в сторону стаба так, как Босяк не гонял. Во всём теле ощущалась какая-то странная лёгкость.

Это чувство не было похоже не на адреналиновый прилив сил, ни на малую дозу спека для мобилизации, ни на эйфорию от принятия живчика после спорового голодания. Плюс странная потеря контроля над даром не давала мне покоя, да и отсутствие отката после двух применений за столь короткое время настораживало.

Думать и бежать, бежать, не разбирая дороги, в стаб.

Сзади раздался победный рёв элиты. Заражённые выиграли этот скоротечный бой, но пищи оказалось крайне мало, так как те, кто был поумнее, тоже направились под стены стаба. В числе счастливчиков оказался и Босяк.

Наши взгляды пересеклись ровно в тот момент, когда мы выбежали на поворот главной дороги, под первую сторожевую вышку. Босяк жестами показал, что на вышке никого нет — все парни либо присоединились к его маленькому бунту, либо умерли на месте.

Коротко кивнул, мол: «понятно», полез наверх — доложить о случившемся. Босяк не обманул — в луже собственной крови с дыркой в голове валялся местный Радист. Санька — такая же зелень, как я, но соображающий в радиотехнике и принципах передачи радиосигнала, соображавший…

Наклонился над телом, закрыл покойнику глаза, прошептал: «Да будет Улей милосерден к тебе». Взял работающую радиостанцию, надел наушники, перевёл тумблером тип сообщений с сигналов на речь. Включил приёмник, собственную рацию и продиктовал:

— База, приём, говорит «Цербер 2», — рация в кармане с помехами и неестественным хрипом повторила мои слова. «Работает!», — удовлетворённо отметил я и продолжил доклад по форме:

— Сейчас на границе нашего стаба с «Пеклом» произошла стычка группы наших парней и ренегатов под предводительством Босяка с двумя перекрёстными стаями элиты. Заражённые пока пируют на руинах недостроя, но я настоятельно рекомендую подготовиться к тому, что они пойдут штурмом на стаб.

— «Цербер 2», говорит База, вас поняли. Выжившие есть?

— Да, я и лидер ренегатов, насчёт остальных — неизвестно, — сказал, утирая пот со лба. Я чувствовал, как что-то металлическое упёрлось мне между лопаток.

— Значит так, Алеша, — начал Босяк. Голос его звучал спокойнее, чем обычно. — Сейчас ты выключаешь рацию и идёшь со мной до стаба. Знаю я один запасной проход.

Спорить с вооружённым человеком не очень-то хочется по натуре мирного человека. Особенно когда его оружие приставлено тебе между лопаток. Особенно когда этот человек хотел совершить захват власти в стабе и вырезать неугодных, пока те спят. Но всё же для поддержания разговора спросил:

— Зачем я там? — попытался пожать плечами. Ствол пистолета упёрся в лопатки сильнее.

— Ты там нужен, чтобы засвидетельствовать справедливость. Пацанский суд, если тебе так угодно, — говорил Босяк. Голос его звучал елейно, добираясь до самой души. Вселяя животный страх, записывая на подкорку «Конфликт со мной — смерть!».

— Да, засвидетельствую, над тобой, — позволил себе усмехнуться. — Ты правда думаешь, что после всего Седой с Жалом оставят тебя в живых? Ты привлёк элиту со свежего пира, и они просто так отсюда не уйдут. На том кластере уже свежатины ловить бесполезно, всех, кого могли сожрать — сожрали. Так что пойдут вглубь. Вообще, одного предательства достаточно.

— Не придавал я никого! Гадом буду! — вспылил Босяк, ударив себя кулаком в грудь. — Это Жало, сука. Скрысить хотел часть от сделки с внешниками. Скрытник его правильным пацаном оказался, мне всё сказал. Его слова было бы достаточно перед Седым, да Жало не первый раз замужем, быстро понял, кто его мне слил. Решил меня слить и как, блять, красиво-то! — Босяк со злости пнул бездыханное тело. — Послал проверить схрон, а там двое чепушил. Снайпера, с редкими дарами. Уже всё подготовили так, будто я схрон подчистил. Ну как «подчистил» — снёс часть оружейки на другой кластер. Тот самый, с которого эта элита припёрлась. За тем, который чуть позже прилетел. Рассказывают они мне это, значит, и говорят: «Выбирай, где и как умирать предпочитаешь: здесь или на месте? Можем сделать всё так, будто тебя мутанты сожрали, а можем типа сами поймали и наказали? Выбирай». И в такой, знаешь, наглой ультимативной форме. Выбрал, тип, отвезите на место — буду знать, где добро хранил. В общем, пока суть да дело — упокоил этих гавриков прямо там. Тему на суд пацанский поднял, те, кто со мной пошёл — тоже Жалу не особо доверяли, а остальные пообещали просто не мешаться под ногами. Дело было как раз вчера вечером обговорено. Утром мы вышли, причём как белые люди. Я седому всё выложил, он сказал, что нехорошо, так делать перед самым выездом, но сам вмешиваться не будет. Победит Жало — он его на чём-другом поймает. Победю я — всё станет как было, даже ещё лучше! — Босяк закончил, отвинтил с пояса флягу и сделал три больших глотка, пока я переваривал всю выложенную на меня информацию.

Сейчас пистолет Босяка лежал у него на коленях, а сам он сидел вполоборота ко мне, весело качающемуся на офисном кресле покойного радиста. На самом деле не весело, а очень даже нервно. Мысль за мыслью перебирал в голове.

«В чистой схватке мне Босяка не одолеть явно. Согласиться — он явно будет сопровождать меня также под дулом пистолета. А не соглашаться — присоединиться к Саньку. Всегда есть выход…», — резко прекратил крутиться на стуле, упёр ногу в пол и, оттолкнув кресло, встал. Вырубил аппаратуру совсем, чтоб не сажать батарейки у рации.

— Положим, Босяк, я тебе верю, — сказал, сидя к нему спиной. Он не дурак, но лишний раз подтвердить намеренья словами в такой ситуации никогда не бывает лишним. — Но вот как ты собираешься убедить тех, кто остался там, за стенами стаба? Да, сейчас, когда они заняты подготовкой к отражению стаи элиты, проникнуть на территорию базы будет легче лёгкого. Да, убьёшь Жало, а тебя убьют следом, не будут слушать, и Седой не успеет.

— Эх, Алеша, ты в натуре Алёша, — Босяк едва заметно улыбнулся, голос изменился на более лёгкий, зычный. Всё ещё сидел к нему спиной и слушал. — Понимаешь, пока ты два дня к ряду занимался саморазвитием и чуть ли не дрочил, стоя на голове, остальной стаб жил своей жизнью. И перемены в этой жизни заметил не только я, не только Седой, не только эта крыса жирная, но и все пацаны.

Вот ты встал сегодня утром, а все как на иголках или с шилом в одном интересном месте, да? — развернулся лицом к Босяку и едва заметно кивнул. — Так вот, это не только от того, что я увёл верных людей и скрысил, — последнее слово мур буквально выплюнул, — часть общего хабара от сделки. Это ещё и от того, что все чуют перемены, малой. Один лишь ты заперся на полигоне и дрочишься, как бы продержаться здесь подольше, небо покоптить, — Босяк тяжело вздохнул, а потом зашёлся кашлем. — Ну, бля, малой, от тебя и духанище.

Вот ты только обдристаться успел, а я, между прочим, знал того парня, которого ты завалил, и был он на вашей стороне, и спас тебя не просто так. А ты ему пулей отплатил, — невесело усмехнувшись, прокомментировал. — Настоящий мур вырос. И меня, поди, как убрать думаешь? А ты не думай, делай. Дар у меня всё одно в бою пустой. На рефлексах одних я не вывезу, ты не клокстоппер, конечно, но на меня хватит и твоего выблядского умения.

Не знаю, о чём я думал, но от речи Босяка уважение к нему выросло многократно. Больше в выборе стороны передо мной вопроса не стояло.

— Всегда и везде за тебя, — сказал, отстегнув с пояса кобуру. — Мой пистолет — твой, передал ему в руки.

Надобности в таком древнем куртуазном ритуале не было, тем более, когда от каждой минуты промедления зависели минимум сотня жизней. Но всё же, когда получил из его рук пистолет назад, я почувствовал, что клятва на оружии принесена, и теперь ствол этого смеска ТТ и Браунинга из моего мира никогда не посмотрит в сторону Босяка с хищным намерением, наброситься, растерзать, отобрать жизнь.

Меня знатно тряхнуло от последней мысли. «Наброситься, растерзать, отобрать жизнь», — мои ли это слова или Улей снова пошутил, на секунду поменяв моё сознание с каким-нибудь низшим заражённым?..

— Чо застыл, как Белоснежка бледный и не откликаешься, разве что я за гнома не сойду и мальчиками не интересуюсь, — слова Босяка вновь подействовали, как ушат холодной воды. Часто заморгал, давая понять, что в сознании. — Очухался? Вот и славно. Пошли, покажу тебе секретный путь в стаб, а ты с тыла прикроешь. К тебе спиной поворачиваться можно, — сказал он и банально спрыгнул с вышки в траву.

Я же не стал рисковать и спустился по лестнице. Босяк не стал идти привычным маршрутом. От вышки до стаба оставалось пять километров пути по дороге, но он пошёл через придорожный лес. Заражённых тут всех повывели, а некоторых и вовсе какие-то отморозки повесили на высохших деревьях. Причём тушки висели вполне свежие и, судя по подпиленным веткам и следам мотков верёвок, часто обновляемые.

— Это что такое? — обвёл рукой все деревья, которые видел вокруг.

— Лес как лес, — ответил Босяк, переступая корягу, и сплюнул под ноги.

— Да не, я про трупы, — кашлянув в кулак, решил пояснить.

— А, эвоно ты о чём. Это так наши заражённых приманивают, а потом уже их вешают, и так по кругу. Зачем искать их по всему кластеру, когда на такие приманки они сами ковыляют? А парни хлоп — и новая приманка готова.

— Насчёт действенности метода не скажу, но выглядит устрашающе, — задумчиво протянул, осматривая «приманку».

Меня заинтересовало относительно свежее тело бывшего «пустыша», а в совсем уж прошлом бытие — молоденькой девушки, чьё лицо зверски обезобразили клыки, а когти разорвали грудь. Выходное отверстие на затылке слишком его разворотило, чтобы точно сказать, какой пулей упокоили мертвяка. Судя по всему внешнему виду, лучшей участи, чем висеть в лесу на суку, эта девушка всё равно не смогла бы выбить у этого мира.

— Это да, — согласился Босяк, тоже обернувшись. — Но, пошли, иначе всё веселье пропустим. Элиту без нас порешат, а потом и нас с тобой, если Жало раздавить не успеем.

Мур ускорился, двигаясь плавно и быстро. Моя реакция меня подводила и не все движения были доступны моему взгляду и пониманию, но двигаться я старался след в след.

Очень скоро мы пришли к стене периметра тюрьмы. В этом месте она выглядела какой-то совсем уж старой, заросшей мхом и плесенью. Провёл по каменной кладке ладонью. Шершавая, холодная и мокрая, серая, почти чёрная от влаги, но всё ещё исправно служащая свою службу новым хозяевам.

Босяк прислонил руку к стене, провел рукой до первого непокрытого плесенью камня и незаметным, но в то же время явным, усилием вдавил его внутрь. Участок стены, перед которым мы стояли, с едва слышным скрипом отъехал вверх.

Я стоял с открытым ртом, наблюдая за невозможным на первый взгляд процессом. Довольно ухмыльнувшись, Босяк спросил:

— Неожиданно, да?

— Не то слово! Не то что неожиданно — невозможно! Как вам удалось встроить в монолитную каменную стену, которую заливали сразу на века, встроить подъёмный механизм, тем более скрытый?

— Вот уж чего не знаю — того не знаю, — пожал плечами Босяк. — Попробуй Седого спросить при случае. Не первый век небо коптит, я по сравнению с ним вот как ты со мной.

Кивнул пахану, вошёл на территорию базы. Он проскользнул следом и вдавил другой камень. Механизм плавно поставил кусок стены на место.

Дальнейшее проникновение не составило труда. Все вокруг занимались подготовкой ко встрече со стаей элиты. Даже Седой вышел на стену и не только давал весьма ценные указания с высоты своего опыта, но и помогал таскать боеприпасы, проверял пулемёты. Не видели мы на стене только одного.

Путь до кабинета Жала прошёл в привычной напряжённой тишине. Внутрь зашёл один. Хозяин кабинета очень нервничал, всё ещё перекидывал пистолет из руки в руку.

— Дело сделано, шеф! — отчитался и бросил пистолет ему на стол. — Но, как вы понимаете, стрельба в той части стаба привлекла мутантов с «Пекла», и я не очень уверен, что мы переживём это нападение. Таких тварей видел впервые в жизни, — по мере монолога подходил всё ближе к столу, а под конец вообще обнаглел настолько, что взял со стола бутылку явно неплохого коньяка и опрокинул внутрь себя.

— Ты ещё очень мало видел, Алеша, — устало помассировав виски, сказал Жало. — По рации ты передавал то, что Босяк выжил, а сейчас говоришь — дело сделано. Рассказывай, как завалил мамонта.

— Да там, на вышке, всё и произошло. Босяк, да будет Улей к нему милостив, решил оставить меня в живых на откровенный разговор. Начал убеждать в том, что не он крыса, а вы. Мол, вы всё подстроили, его подставили, пока я тренировался. Ну, я сделал вид, что поверил, а потом использовал дар и выстрелил. Тело так и лежит на вышке. Можете послать людей — проверить.

— Благодарствую, обязательно пошлю. Добычу с элиты получишь после, я распоряжусь, а пока иди, отдыхай, заслужил, — махнул Жало рукой.

Встал со стула, развернулся к выходу...

— А, да, чуть не забыл. Лови свою пукалку, — Жало кинул мне пистолет и этим подписал себе приговор.

Развернулся, активировал умение, поймал летящий пистолет и, не целясь, выстрелил. Выстрел обозначил сигнал к действию, и в кабинет ворвался Босяк. Причём именно «ворвался». Если бы сейчас я не использовал дар, то навряд ли бы увидел его вообще.

Неважно, куда я попал. Неважно, доставило это Жалу хоть сколько-нибудь проблем. Важно другое: «Получилось! Мать моя женщина, отец мой мужчина, получилось!».

К тому моменту, как у меня откатился дар, всё уже решилось, ну... почти.

— Алеша, ты, конечно, зелень, да и такое событие, как пацанский суд, проходит очень редко в этих краях. Я не в праве отвлекать пацанов от защиты базы, поэтому единственным свидетелем пацанской справедливости будешь ты.

Быстро кивнул. Осмотрел бывшего пахана. Пуля очень удачно попала напротив сердца и почти пробила бронежилет, остановившись только в половине первого защитного слоя. Он скривился от боли, недобро зыркнув на меня.

— Так как с сутью ты знаком, а факт предательства, как говорится, налицо, то какое решение ты примешь, мур Алеша?

— Однозначно убить.

— Что ж, приговор вынесен и, так как у нас нет свободных палачей — выпущу пулю сам.

Босяк вынул свой пистолет из кобуры за пазухой. Жало не сопротивлялся, что-то надломилось или просто понимал бессмысленность поступка? В тот момент мой ум не занимали философские рассуждения о жизни и смерти, о тщетности бытья. Его не занимала сношением даже совесть, которая в этот раз отделалась молчанием.

«Ну, если совесть молчит, значит я всё делаю правильно», — без разрешения покинул кабинет.

С улицы доносились звуки стрельбы из пулемёта, одна из самых красивых нецензурных тирад, которые мне когда-либо до этого пришлось услышать, принадлежавшая Седому, и неистовый рёв заражённых. В том, что парни без проблем перебьют стаю, закрепилась какая-то странная уверенность. Однако, хотя бы под конец боя нужно было появиться и помочь. Не рассчитывая на трофеи или долю неубитого мутанта.

Правда, к тому моменту, как я появился, скоротечный бой уже закончился. Никто из оборонителей серьёзно не пострадал. Нецензурная тирада, как оказалось, послужила средством для поднятия боевого духа бойцов.

Немного поразглядывал трофеи, вернее, их бывших владельцев. Все равны как на подбор, все красавцы удалые, с чешуёй, как жар горящей, переварившие тридцати трёх рейдеров и в добавок ещё какого несчастного. Да-а, стихи складывать не получается даже с помощью классика, зато начало строфы неплохое вышло!

К тому моменту, как всё закончилось, солнце едва-едва перевалило за полдень, а все уже измотались. Вся подготовка к рейду с Институтскими явно пошла на пользу в защите родного стаба. Однако выезд пришлось отложить на неопределённый срок, так как новый капрал принимал и разбирался в делах.

За пацанский суд другой такой акт пацаны устраивать не стали. Решили: и так достаточно крови пролито и потеряно. Кто прав, а кто виноват мы так до конца и не выясним, а потому считаем разбирательство в этом вопросе пустой тратой времени. Иными словами, всё укладывалось в поговорку: «Помер Максим, да и хер бы с ним!».

Я же, когда всё улеглось, решил наведаться к Коновалу. Внезапная частичная потеря контроля над даром хоть и не беспокоила явно, но острой шпилькой в мозгу засела. А ну как дар не сработает в нужный момент?

Кабинет знахаря встретил непривычной прохладой. Таким холодком, который пробирает до костей. Хозяин кабинета поприветствовал привычным:

— Рассказывай, с чем пришёл?

— Да вот, — уселся на кушетку, — теряю контроль над даром.

— Интересно-интересно, — Коновал подошёл вплотную ко мне. — И в чём же проявляется потеря контроля дара?

— Да так, ничего серьёзного в самом деле, — попытался подавить нервный смешок. — Просто, понимаешь, дар сработал сам по себе в самый необходимый момент, а потом так же неожиданно откатился. Потом это произошло снова, но только в одну сторону.

— Интересно, — вновь повторил знахарь. — И сколько раз за этот день ты использовал его?

— Если считать без внезапного срабатывания, то один. Потом умение откатилось так же, как в первый раз, но я чувствую, что если попытаюсь активировать его — получу по организму большой и тяжёлой дубинкой самосохранения.

— Понятно. Поздравляю, твои тренировки на полигоне и постоянный стресс довели организм до того, что он из говна и палок вывел дар на новый уровень. Теперь, если дашь себе отдохнуть хотя бы день, а общая ситуация на стабе к этому располагает, как я думаю, то он тебя не подведёт и даст не две секунды, а может четыре, может пять, не знаю. У каждого иммунного по-своему.

— А попроще можно?

— В смысле: «попроще»? Ты буквально минуту назад такую тираду задвинул, на осмысление которой у обычного мура уйдёт неприлично много времени. Не расстраивай меня, Алеша. Или ты уже начал обращаться и деградировать? —Коновал наклонился заглянуть мне в глаза. — Да нет, вроде, разрушительных процессов не наблюдаю. Разве что усталость вижу собачью, но это уже привычное, накопительное, так сказать.

Ну да ладно, хочешь объяснение попроще — объясню в трёх словах. Ты совершил достаточно резкий качественный скачок в освоении и управлении даром. Сутки постарайся никуда не влипать с таким условием, что без дара не выбраться. И помни: сутки — необходимый минимум. Всё понял?

— Да, так точно. Никуда не встреваю, отсыпаюсь, а там всё само в норму придёт, — показываю Коновалу большой палец. — Благодарствую.

Пошатывающейся походкой удаляюсь из кабинета. Время ещё даже не близко за полдень, однако ноги уже отказываются держать мою бренную тушку, мозги — грамотно анализировать обстановку

«Вот тебе, блин, и обкатка навыка в боевых условиях. Акт гражданской войны на территории отдельно взятого стаба. Последствия которой хлебать всем нам, но, слава Улью, не сегодня. На сегодня с меня хватит», — решил, садясь на нары. Взял со столика книгу.

Письмо было смутно знакомым. Я, даже, вроде как, пытался читать. Что-то запомнил, про выживание на необитаемом острове в одиночку и постройку плота за сорок дней. Обычная робинзонада словом.

А потому достаточно скоро глаза закрылись сами собой, а напряжение гудящих ног ушло куда-то вверх. Туда, где заканчивалось человеческое и начиналось эфемерное или наоборот?..