Халид, я расправляю крылья

Глава 13. ОЧАГ И ГИТАРА

Халид.

Майские дни приближались к максимально длинному дню летнего солнцестояния, но в горах они ощущались короче. Пока обустроились в домиках-шатрах завечерело. Селились по одной, две семьи, в зависимости от количества мест и родства. Наш тренерский состав из двух человек в домик отдельно. Антон, тренер Елисея и еще двух ребят, поселился отдельно, взяв с собою супругу и дочь. Площадка в виде деревянного помоста с навесом, оборудованная закрытым мангалом, находилась поодаль спальных домиков. Ряд столов и скамьи в четыре ряда. Готовить планировали на мини-кухнях внутри каждого шатра и навещать ближайший супермаркет в поселке. Мясо и овощи на углях – обязательное меню по вечерам.

– Халид, ты помнишь, мы отвечаем за шашлык сегодня? – напомнил мне коллега, развешивая одежду на плечики.

– Виктор, обижаешь, я даже заказал своему другу свежего барашка. Уже в маринаде. На рассвете забили молодого. Так что у нас только халяльная пища.

– Ну, брат, я в тебе не сомневался, только показалось что ты чем-то обеспокоен, вот и уточнил, – и так многозначительно взглянул на меня, явно ожидая пояснения.

Но я сделал вид, что не понял. С некоторых пор я сам себя не понимал и мое новое поведение не укрывалось от сторонних глаз. Как в тот раз, когда я отказался от услуг легкодоступной девушки. И Витя знал о нем, потому что на соревнования ездили вместе.

Гюнель.

Домик встретил теплом и запахом древесины. Дощатый пол, полированный до блеска, скользил. И сын, радуясь обнаруженному, визжал, катаясь в носках по участкам без ковра.

– Елисей, перестань, протрешь носки или упадешь. Глупо поранится вне стен тренировочного зала.

– Ну, мам, так весело же. Ничего со мною не случится, я же привык группироваться и к ушибам тоже, – продолжая шалить.

– И вообще будь здесь острожным. Я не могу тебя всюду сопровождать и оберегать каждый твой шаг. Поэтому рассчитываю на твое благоразумие.

– Мама..., – протянул. – ну ты же доктор, полечишь меня, если ушибусь.

Сын как всегда непреклонен. Да, я таскала с собою аптечку с необходимым набором экстренной помощи, но не хотелось ее даже открывать и уж тем более кому-то оказывать неотложку.

– Так, все, иди разложи свои вещи, скоро ужин.

Мини-кухня и ванная с туалетом располагались на первом этаже. В центре комнаты камин-буржуйка на дровах. Для прохладных дней. В зимнее время домики обогревались батареями электричества. Окна и двери в пол в холле насквозь давали максимум освещения. Спальня с двумя кроватями на втором этаже. Тишина и свет. Максимум того и другого и все для меня на эти дни. То, что я больше всего любила и ценила. Уединение, так мало имеющееся у меня. Но я заблуждалась, надеясь на это богатство, ибо жизнь мне решила подкинуть совсем иные эмоции.

Место встречи для вечерней трапезы определили на веранде. Пока мы с сыном изучали свой временный домик, народ из нашей компании уже подтянулся к очагу. Родители вели неспешные беседы, подростки играли в прятки, догонялки на территории турбазы. Тренер Дамиров в мой фокус попал сразу, стоило мне приблизиться. Ощутив мой взгляд, обернулся, прерывая занятие: сидя на корточках, насаживал кусочки мяса на шампур. Улыбнулся. Так по-доброму, открыто, чем смутил меня. Теперь всякий раз глядя на этого спортсмена я пламенела изнутри, как вулканическая порода, готовая выплеснуть наружу накопившуюся магму.

– Добрый вечер, – обратилась я к собравшимся. – Чем могу помочь?

Антон с женой Оксаной нарезали овощи для запекания. Виктор, третий тренер, шурудил угли в очаге. Остальные родители занимались либо детьми, либо со своими гаджетами. Я не умела бездельничать, если только не ощущала себя больной.

– Гюнель Захаровна, – встрял в диалог Халид Русланович, – будьте добры мне помочь, – и махнул рукой, подзывая.

Я повиновалась, хотя находиться с ним наедине, пусть и при людях как бы это сказать, щекотно.

– Налейте воду в бутылку и выжмите сок с лимона в нее, будем гасить огонь при необходимости, – и указал, где взять необходимые компоненты.

– Халид, давай минералкой, – добавил Виктор.

– Да, можно и ее использовать, – и вдруг так посмотрел на меня.

Мы оба вспомнили мою жажду в тайном домике и как я ее утоляла. Почему именно здесь, на родине моей генетической половинки, я так тонко ощущаю этого мужчину и вдруг резко и так ярко ожившие воспоминания. Отвернулась, собирая свои нервы в комок. И, схватив с фруктовой горки лимоны, стала нарезать их и тщательно давить сок, пытаясь отвлечься рутинной работой. Дети, умаянные дорогой, горным воздухом и беготней, кучковались у большого стола, грызли чипсы, делились сладкой газировкой и прочей вредной закуской. А мы, раздраконенные ароматом жареного мяса, с нетерпением ожидали завершения процесса. Халид не отпускал меня ни на шаг, периодически придумывая мелкие задания, как ранее на тренировках. То ему что-то подать, то принести, то придержать. И я как прислужница суетилась вокруг своего халифа.

Халид.

Стоило Нель показаться у террасы, я растаял. Снова ощутив себя ребенком в Новый год. Вот он – мой подарок. Созерцать ее, слышать. Так тесно ощущать ее присутствие. О большем пока не мечтал. И когда она предложила свою помощь, использовал возможность ее присутствия мелкими поручениями. В ней хватало женского терпения и мудрости, чтобы меня не послать куда подальше, что тайно радовало мое мужское Я. Рассаживаясь за длинным столом, подгадал так, чтобы занять место рядом, оттеснив Витю на другую сторону, закрыв с угла проход. Моя женщина не упустила маневра, но промолчала. Да и за что тут вести спор. К сыну она пересесть не могла, Елисей влился в кружок своих ровесников и мамина опека ему точно сейчас претила. А с другими родительницами она близкой дружбы не водила. Я планировал и мечтал занимать все ее пространство собою, разделив лишь с ее сыном. Ребенок не конкурент, он лишь дополнение к счастью моей женщины. За трапезой не упускал возможности поухаживать: подкладывал сочные кусочки барашка и печеных овощей. Я же сам их готовил.

– Гюнель, – шепнул ей на ухо, – соус из клюквы попробуешь? – и протянул стеклянный соусник с красным содержимым.

Ее глаза так близко, а рот маняще приоткрыт. Я стряхнул наваждение. Как собираюсь переживать нашу поездку, ума не приложу. Сижу и изнываю от соблазна. Вкусив единожды спокойно жить уже не мог.

– А что еще в нём? – спросила так, как вроде продавца на рынке.

– Красное вино, можжевельник и смесь перцев. Вкусный, – и щедро полил им кусочки барашка.

– Мм, твоя правда. Обалденно. Не знала, что ягодный соус сочетается с мясом, – кушала и мурчала яки кошка, эдакая самочка сервала.

Заметив у нижней губы ягодный штрих, повернул ее к себе за щеку, тогда как пальцем другой медленно снял соус с уголка рта, растирая и лаская пальцем, растягивая момент. Она замерла, резко крутанув шею, вырвалась из плена моих рук, опустила взгляд в тарелку, энергетически отдаляясь. Я сцепил под столом пальцы в замок, едва сдерживаясь, чтобы не схватить ее. Но здесь снова были люди, которые играли на моем терпении как шквалистый ветер по черепице. Громко и досадливо. Послышались звуки струн. Отец мальчика из моей группы захватил гитару и сейчас подбирал нужные аккорды, подыскивая подходящую песню на широкий вкус. Услышали произведения В. Высоцкого "Лучше гор, могут быть только горы", "Вершина", "Скалолазка" и другие песни автора. Стали подпевать желающие. Солнце давно скрылось за горным массивом. На небе рассеялись миллиарды алмазов из звезд, мерцая и маня своими тайнами человечков.

Я откинулся на спинку скамьи и тихонечко поигрывал волосами из хвоста у Гюнель, то накручивая на ладонь, то распуская. Стороннему глазу незаметно, но хозяйке ощутимо. Она сначала попыталась отстранится, вытянув свою руку и строго посмотрев на меня. Я изобразил невинность.

– Халид, что вы себе позволяете?! – тоном училки заявила мне.

Я скосил взгляд. Но стоило ей отвернуться, действие повторил. Поняв, что проигрывает, перестала обращать внимание на мои заигрывания. Я, получив зеленый свет, осмелился дальше, стал касаться ее спины, талии. Хотя через плотный трикотаж добраться до кожи весьма непросто. И все же изловчился и проник под резинку толстовки, прижавшись к теплой коже. Она вздрогнула, замерла, боясь выдать себя на людях. А я рисовал узоры и фигуры невидимые глазу, но ощутимые рецепторами. Не выдержав моих ласк, девушка вскочила, слегла ударившись коленкой о ножку стола.

– О, чёрт, – и, извинившись, попрощалась с коллективом. – Елисей, идем спать, я валюсь с ног, – нарочно попросила соседей ее пропустить, хотя мимо меня путь к свободе был короче.

Убежала в который раз. Что за привычка у этой прекрасной женщины регулярно от меня сбегать?!

Беги, премудрая газель,

пока тебе я позволяю.