ХАРАКТЕР И НЕВРОЗ

Глава 1
Воинствующая добродетель (гнев и перфекционизм)
Энеатип I

«Мы можем различить три вида гнева, - говорит Фома Аквинский в своих Questoines Disputatae, - во-первых, гнев, таящийся в сердце (Ira Cordis), во-вторых, гнев, изливающийся в словах (Ira Locutionis), и, в-третьих, гнев, проявляющийся в действиях (Ira Actiones)». Эта классификация навряд ли будет соответствовать той характеристике перфекционистского типа, которую мы дадим здесь. Да, гнев, скрываемый в сердце, прежде всего в виде негодования, характерен для этого типа, однако не в такой степени, как для похотливого, завистливого или трусоватого типа. Что до словесного проявления, то для гневного типа в большой степени характерен самоконтроль в выражении гнева в любой из его форм: мы имеем в данном случае дело с хорошо воспитанным, цивилизованным типом человека, для которого не характерны спонтанные поступки. Что же касается выражения гнева в действиях, этот вид гнева, действительно, характерен для энеатипа I, однако представители этого типа выражают его бессознательно и не столько для себя, сколько для других, так как делают они это вполне рационально, - фактически, многое в характере этого типа можно объяснить как реакцию против гнева: отрицание деструктивности взвешенным доброжелательным отношением.

Определение гнева Оскара Ичазо как «вызов реальности» обладает тем достоинством, что в нем гнев рассматривается как нечто более основательное, нежели просто чувство или проявление эмоции. Однако, возможно, имеет смысл с самого начала указать, что наименование «гневный тип» навряд ли отвечает типичным психологическим характеристикам рассматриваемого типа личности, характерными чертами которого являются скорее критическое отношение и требовательность, нежели осознанные ненависть и грубость. Ичазо называет этот тип «эго-негодующим» (ego-resent), что представляется более точным определением эмоционального характера данного типа, характера, склонного скорее к протесту и настойчивой требовательности, чем просто к раздражительности. В начале своей педагогической деятельности я называл фиксацию этого характера «намеренным стремлением к добродетельности», а позднее стал называть ее «перфекционизмом». Этот термин, как мне кажется, дает возможность передать типичное для данного характера отвержение того, что существует на самом деле, с заменой на ощущаемое и на то, что, по мнению его носителей, должно быть.

Христианские авторы, разделявшие убеждение, что гнев является смертным грехом, т. е. одним из основных психологических препятствий к истинной добродетели, не смогли, как мне кажется, в основной массе понять, что бессознательный гнев находит свое наиболее характерное выражение именно в обличье добродетели. Исключением представляется лишь Святой Иоанн, который в своей книге «Темная ночь души» с характерной точностью описывает грех ярости у новообращенных: «А есть и такие среди верующих, которые впадают в другую крайность духовного гнева: их возмущают грехи окружающих, и они наблюдают за ними с чувством трудно сдерживаемого возмущения. Временами их охватывает желание высказать свои гневные упреки, и иногда они заходят так далеко, что дают волю этому желанию и выставляют себя при этом хранителями добродетели. Все это противоречит религиозному смирению». Далее он добавляет: «Есть и другие, кто, видя собственное несовершенство, досадует на себя и проявляет нетерпение, противоречащее смирению. Такие люди настолько нетерпеливы, что готовы стать святыми за один день. Они намереваются многое совершить и принимают грандиозные решения, однако, поскольку в них нет смирения и осознания собственной ничтожности, то чем более великие планы они строят, тем ниже их падение и больше их разочарование, ибо у них нет терпения дожидаться того, что Господь пожелает им даровать, если на то будет Его воля».

В целом это благонравный и, возможно, даже сверхдобродетельный характер, возникший как защита против гнева и деструктивности. Однако было бы ошибкой представлять его как характер, склонный к ярости, ибо, напротив, для него свойствен сверхконтролируемый и сверхцивилизованный стиль общения. Поразительной чертой этого характера является его оппозиционность как по отношению к другим людям, так и по отношению к переживаемому ими опыту в целом. В то время как любую форму характера можно рассматривать как преодоление инстинкта, наиболее удивительной чертой этого характера является его антиинстинктивная ориентация. Хорошим названием для этого характера (названием, применение которого не ограничивается узким спектром умственного здоровья) является перфекцио- низм, ибо, хотя и представители других типов могут не без оснований называть себя «перфекционистами», в рассматриваемом типе одержимость совершенством является наиболее выделяющейся (характерной) чертой. Проявлением этого перфекционизма является навязчивая идея исправления того, что ухудшает их жизнь и жизнь других людей, а также их ограниченное понимание совершенства как результата сопоставления того, что происходит вокруг, с заранее установленным кодексом ценностей, стандартов, идей, вкусов, правил и т.д.

Перфекционизм является иллюстрацией не только того, что хорошее - враг лучшего (и что поиски лучшего являются врагом хорошего), но, можно сказать, создает некий когнитивный уклон, дисбаланс между преданностью Долгу и желанием наслаждаться жизнью, между серьезностью и легкомыслием, между работой и игрой, между устремленностью зрелого человека и детской непосредственностью.

Вслед за использованием термина «перфекционист» я начал применять менее мудреное название - «гневная добродетель», название, имеющее то преимущество, что в нем отражены как эмоциональный (гневный) аспект этого типа, так и его когнитивный (перфекционистский) аспект.

Хотя я отдаю должное повторенному Эриксоном утверждению о том, что анальность является признаком автономности, возникающей в период, когда ребенок учится контролировать работу кишечника с помощью сфинктера и ходить, я думаю, что Абрахам и Фрейд заслуживают уважения за то, что они впервые привлекли внимание к связи между запретом загрязнять свое тело и навязчивой чистоплотностью [39].

Гневный тип занимает на энеаграмме место не в шизоидном и не в истероидном углу, но в состоящей из трех характеров верхней группе, характерной чертой которых является «психологическая леность». Насколько мне позволяет судить мой опыт, хотя многие представители этого типа заявляют, что они относят себя к экстравертам, само это заявление говорит об отсутствии у них психологической проницательности или склонности к психологическому инсайту. Тот факт, что энеатип I находится на энеаграмме между IX и II типами, наводит на мысль о том, что перфекционистский характер не только «антиинтрасептивен» [40].

Обзор многих тысяч работ, опубликованных после 1960 года, показывает, что объектом наиболее пристального внимания специалистов является обсессивно-компульсивный тип личности. Это, возможно, связано с тем, что данный тип является наиболее четко очерченным и распознаваемым, однако я думаю, что с употреблением термина «ананкастический», который часто используется для обозначения обсессивно-компульсивного типа в Европе, связана некоторая путаница. Я считаю также, что термин синдром «анальной личности» употребляется в психоанализе в одних случаях по отношению к собственно обсессивно-ком- пульсивному характеру, а в других - по отношению к более контролируемым обсессивно-подобным шизоидным индивидам [41].

Насколько я могу судить по собственному опыту, именно шизоидная личность чаще оказывается фоном для эго-дистонических обсессий и компалсий (навязчивостей и принуждений), а не об- сессивный тип, в котором стремление к чистоте pi порядку является эго-синтонным [42].

Как я узнал из книги Курта Шнайдера «Психопатические личности» [43], именно Дж. Донат ввел в 1897 году понятие анан- кастической личности. В начале 20-х годов Шнайдер пишет, что количество работ, посвященных «обсессивному состоянию, почти необъятно», однако он не проводит четкого различия между тем, что до недавних пор называлось обсессивным неврозом [44], с одной стороны, и обсессивной личностью, с другой. Хотя не вызывает сомнения то, что он был знаком с тем, что мы имеем в виду под термином «перфекционист», и что, когда он писал часть своей главы, посвященной «неустойчивому» (insecure [45]) типу, он подразумевал такой характер, - сам факт, что он рассматривал ананкастический тип наряду с «сенситивным», наводит на мысль, что он совершил ставшую впоследствии очевидной ошибку, связанную с понятием анальной личности, путая между нашим перфекционистом и шизоидом, у которых есть некоторые общие характеристики, но которые в других отношениях резко отличаются друг от друга.

При чтении того, что пишет фон Гебзаттель по поводу ананкастической личности [46], у меня сложилось впечатление, что он имеет в виду именно шизоидную форму, и это склоняет меня к выводу, что описанная выше путаница до сих пор продолжается. Поскольку ICD-IX [47], которая в некоторых странах до сих пор не вытеснена DSM-III, содержит классификацию личности Курта Шнайдера, уместно указать, что в этой классификации нет места для нашего понятия «перфекционистский», кроме, возможно, разновидности «неустойчивого типа». Хотя теоретически представляется допустимым, что излишняя формальность, может быть, является реакцией на более глубокую неустойчивость, эта терминология ведет к дальнейшей путанице, поскольку затемняется четкий контраст между способностью к самоутверждению того характера, который мы описали как энеатип I, и замкнутой нерешительностью энеатипа V как его антипода.

«Говоря об экспрессивной психологии ананкастического типа, следует сказать, что внешне его представители часто поражают нас своей чрезвычайной дотошностью, педантизмом, точностью и скрупулезностью».

Можно сказать, что рассматриваемый нами тип характера был первым типом личности, описанным в психологической литературе, когда Фрейд написал свой знаменитый очерк об анальном характере. Карл Абрахам воспринял идею Фрейда и развил ее дальше в своей работе, посвященной анальному характеру [48], которую он начинает с краткого обобщения наблюдений Фрейда:

«Фрейд пишет, что у некоторых невротиков отмечаются три ярко выраженные черты характера, а именно: любовь к упорядоченности, которая часто превращается в педантизм; бережливость, которая легко переходит в скупость; и упрямство, которое может развиться в вызывающую злобность». К его оригинальным наблюдениям относится утверждение о том, что люди ярко выраженного анального характера обычно убеждены, что они все умеют делать лучше, чем другие: «они все должны делать сами».

Следующим важным вкладом в понимание синдрома энеатипа I были наблюдения Райха, который пишет [49]: «Даже в тех случаях, где компульсивное невротическое чувство порядка не выражено у компульсивного характера, педантичное стремление к упорядоченности является для этого характера типичным».

«Как в малых, так и в больших вещах он руководствуется в своей жизни предвзятыми, неизменными принципами…» Кроме того, Райх указывает на наличие у них медленной, обстоятельной манеры мыслить, нерешительности, сомнений и недоверия, скрываемых под видом волевой сдержанности и самообладания. Он согласен с наблюдением Фрейда о том, что для этого типа характерна умеренность, особенно в форме бережливости, и разделяет его интерпретацию этого характера как имеющего в своей основе анальный эротизм. Однако более важным является его подчеркивание эмоциональной блокировки, которую можно рассматривать как оборотную сторону самообладания. «Он в той же мере не одобряет аффекты, в какой сам решительно неспособен к ним. Обычно это человек ровного характера, сдержанный в проявлениях как любви, так и ненависти. В некоторых случаях это может развиться в полную блокаду всякого проявления чувств».

Неудивительно, что Фрейд и другие авторы, говоря об анальном характере, чаще подчеркивают его скупость, нежели гнев, ибо сдержанность и бережливость проявляются как черты поведения, в то время как гнев в большинстве случаев выступает у рассматриваемого характера в виде бессознательного мотива. Однако, каким бы справедливым ни было утверждение, что склонность к экономии и накоплению может присутствовать у энеатипа I, я полагаю, что при обсуждении анального характера Фрейд, Абрахам и Райх неправомерно рассматривали вместе два различных синдрома (в нашей классификации - энеатипы гнев и жадность), расположенные в противоположных частях энеаграммы, которые, однако, разделяют такие общие качества, как то, что они ведомы супер- эго, сдержаны и контролируемы [50].

Если термин «анальный характер» не лишен некоторой двусмысленности, то у Вильгельма Райха мы также находим описание личности, которое более точно соответствует нашему понятию «перфекционистский»: это его модель «аристократического характера», обсуждаемая в его «Анализе характера» в связи с некоторыми общими идеями относительно функции характера. Он описывает своего пациента как человека «с замкнутым выражением лица», серьезного и несколько высокомерного. «Обращала на себя внимание его широкая, размеренная походка», - пишет Райх. «Было очевидно, что он избегает - или скрывает - всякую ненависть или возбуждение… Его речь звучала грамотно и выразительно…» «Его обычные самообладание и утонченность не покидали его и во время сеансов, когда он лежал на кушетке…» «Возможно, не стоит придавать этому особого значения, но однажды я подумал, что для характеристики его облика хорошо подходит слово „аристократичный"», - комментирует Райх. «Я сказал ему, что своими манерами он напоминает мне английского лорда»,- продолжает он, сообщая далее, что его пациент никогда не занимался онанизмом в период полового созревания и что защитой от сексуального возбуждения для него служил его аристократизм: «Человек благородный подобными вещами не занимается».

Синдром, который мы обсуждали выше, в американском справочнике ^[51] получил название компульсивного расстройства личности. Для диагностики этого типа справочник предлагает следующие признаки:

1. Сдержанность в проявлении эмоций (например, пациент выглядит напряженным, хмурым, неспособным расслабиться, выражение эмоций у него находится под строгим контролем).

2. Образ себя (self-image) как высокосознательной личности (например, такой человек считает себя трудолюбивым, надежным, знающим свое дело, ценит самодисциплину, осторожность и преданность).

3. Почтительность в общении с окружающими людьми (например, проявление особого пристрастия ко всякого рода собраниям, предпочтение формально-вежливых и корректных отношений с людьми).

4. Сниженный когнитивный уровень (например, представление о мире такого индивида основывается на нерушимых правилах, предписаниях, иерархических отношениях, он не обладает богатым воображением, нерешителен, новые незнакомые идеи вызывают у него чувство тревоги).

5. Отсутствие гибкости в поведении (например, индивид придерживается твердо установленного, строго регламентированного, неизменного образа жизни, отдает предпочтение хорошо организованным, методичным и требующим тщательной скрупулезности видам работы).

Ниже приводится описание поведенческих характеристик компульсивной личности, сделанное Теодором Миллоном ^[52]:

«Поражает мрачный, безрадостный вид людей, страдающих компульсивным расстройством. Это не означает, что они неизменно пребывают в мрачном, удрученном настроении, имеется в виду, что для них вообще характерен строгий и серьезный вид. Их позы и движения отражают лежащую в основе характера скованность, строгий контроль над чувствами, которые держатся в суровой узде… Однако их социальное поведение может характеризоваться как вежливое и формальное. Они общаются с окружающими в строгом соответствии с рангом или статусом последних, то есть, в общем, для них характерна скорее авторитарная, нежели иквалитарная (equali- tarian) манера поведения.

Последнее находит отражение в различии манеры их поведения по отношению к „вышестоящим" и „нижестоящим". Компульсивные личности с почтением относятся к вышестоящим, с ними они обаятельны и заискивающе любезны и делают все возможное, чтобы доказать им свою добросовестность и эффективность своей работы. Многие из них стремятся получить поощрение и одобрение своей деятельности. Эта манера поведения резко контрастирует с их отношением к подчиненным. Здесь они достаточно авторитарны и требовательны, часто высокомерны и выступают в роли ханжеских моралистов. Эта надменная, унизительная для собеседника манера используется ими как бы во имя выполнения определенного социального регламента, подчинения определенной табели о рангах. Они часто оправдывают свою агрессивность по отношению к собеседнику, ссылаясь на определенные правила и вышестоящие авторитеты».

В своей книге «Невроз и личностный рост», являющейся обобщением ее клинического опыта, Карен Хорни объединяет в одну группу три типа характеров под общим названием «Характеры экспансивных решений». Она относит к этой группе тех, кто в начале своей жизни воспринял в качестве способа разрешения конфликтов стратегию «движение против» других (в отличие от ориентации тех, кто, надев на себя скрывающую лицо маску, приближается «к» другим; а также от тех кто в страхе удаляется «от» других). Одну из этих трех форм «решения через завоевание господства» (или «движения против») она называет «перфекционистской», и хотя Хорни описывает его, не ссылаясь на ранее описанные в литературе «анальный» и «компульсивный» типы, она вносит существенный вклад в психодинамическое понимание рассматриваемого синдрома. Хорни пишет [53]:

«Этот тип ощущает собственное превосходство благодаря своим высоким стандартам, как моральным, так и интеллектуальным, и смотрит на других сверху вниз с высоты этих стандартов. Его высокомерное презрение к другим, хотя и неосознаваемое им самим, прячется за изысканно-вежливой дружелюбностью, поскольку его высокие принципы не позволяют ему испытывать такие „безнравственные" чувства, как высокомерие. Его способы решения проблемы невыполненных обязательств являются двойными. В отличие от нарцистического типа, он действительно делает значительные усилия, чтобы соответствовать своим требованиям, выполняя наложенные на него обязанности, неизменно демонстрируя безукоризненные манеры, не говоря заведомой лжи и т.д. Говоря о перфекцио- нисте, мы часто представляем себе человека, который во всем поддерживает безукоризненный порядок, в высшей степени педантичен и пунктуален, всегда умеет найти нужное слово или выбрать подходящий для костюма галстук или шляпу. Это лишь поверхностные аспекты его потребности достичь как можно более высокой ступени совершенства. Но значение имеют не эти мелкие детали, а безукоризненное совершенство всего его поведения в жизни. Однако, поскольку все, чего он может достичь, - это бихевиористское совершенство, возникает необходимость в еще одном психологическом маневре. Это уравнивание в его сознании принципов и реальной жизни - уравнивание понятий: знать моральные ценности и быть высокоморальным человеком… Самообман, связанный с этим, скрыт от него еще и в силу того, что в отношениях с другими он часто настаивает на том, чтобы они фактически руководствовались в жизни его стандартами совершенства, и презирает их за то, что они этого не делают. Таким образом экстернализуется его собственное самоосуждение.

Стремясь получить подтверждение правильности его мнения о себе, он нуждается скорее в уважении со стороны окружающих, нежели в их рабском обожании (каковое он склонен презирать). Соответственно, его претензии основываются не на наивной вере в собственное величие, но, скорее, на своего рода „сделке", которую он заключил с жизнью. Поскольку он правдив, честен, порядочен, он претендует на справедливое отношение к себе со стороны окружающих и со стороны самой жизни вообще. Это убеждение в том, что в жизни все совершается по неоспоримым законам справедливости, дает ему чувство превосходства. Его собственное совершенство, следовательно, является для него не только средством достичь превосходства над окружающими, но и средством контролировать жизнь. Мысль о незаслуженной судьбе, хорошей, равно как и плохой, чужда ему. Его собственный успех, процветание, хорошее здоровье, следовательно, являются для него в большей степени доказательством его добродетели, нежели тем, что придает радость жизни».

Рассматриваемый характер мы можем различить и в описанном Юнгом типе личности с экстравертным мышлением [54]:

«Этот тип, по определению, представляет собой человека, постоянное стремление которого - разумеется, в той мере, в какой он является чистым представителем данного типа, - состоит в том, чтобы поставить все виды своей деятельности в зависимость от интеллектуальных заключений, всегда определяющихся, в конечном счете, объективными данными, будь это реальные факты или общепринятые идеи. Для людей этого типа характерно возвышение объективной реальности или объективно-ориентированной интеллектуальной формулы до уровня основополагающего принципа не только в отношении себя, но и в отношении всего его окружения. Исходя из этой формулы измеряются добро и зло, определяется, что красиво, а что безобразно. Все, что соответствует этой формуле, - правильно, все, что ей противоречит, - неверно, а все, что никак с ней не соприкасается, является просто случайным. Поскольку кажется, что эта формула включает в себя и смысл жизни, она возводится в ранг универсального закона, который должен выполняться везде, в любой момент времени, как отдельными индивидами, так и коллективно. Точно так же, как человек с экстравертным типом мышления подчиняет себя этой формуле, ей должны повиноваться, ради их собственного блага, и все окружающие, ибо тот, кто ей не повинуется, поступает неправильно - он сопротивляется всеобщему закону, а следовательно, ведет себя неразумно, аморально и проявляет отсутствие сознательности. Моральный кодекс такого человека запрещает ему терпеть какие-либо исключения, его идеал должен реализовываться при любых обстоятельствах, ибо в его глазах это есть самое верное, какое только можно представить, отражение объективной реальности, в силу чего оно должно считаться универсально справедливой истиной, совершенно необходимой для спасения человечества. И все это не от великой любви к соседу, но исходя из возвышенных понятий истины и справедливости. Все, что не соответствует этой формуле в нем самом, есть лишь проявление несовершенства, случайная неудача, нечто, что подлежит устранению в дальнейшем, а если неудача произойдет еще раз, то это уже чисто патологическое явление. Если сострадание больным, несчастным или уродам вдруг станет одним из компонентов этой формулы, для всех организаций, больниц, тюрем, миссий и т.д. будут сделаны соответствующие указания или, по крайней мере, будут составлены обширные планы по выполнению данного требования.

Обычно мотивы истины и справедливости не являются достаточными для реального выполнения таких проектов, ибо для этого необходима и христианская благотворительность, а это уже затрагивает скорее сферу чувств, нежели область каких-либо интеллектуальных формул. Большую роль в этой программе играют глаголы „должен" и „следует". Если формула достаточно широка, этот тип может выполнять весьма полезную роль в жизни общества, выступая в качестве реформатора, прокурора, очистителя общественного сознания от вредных идей или пропагандиста важных нововведений. Но чем жестче формула, тем больше вероятность того, что он превратится в бюрократа, софиста или педанта, который будет пытаться насильно заставить окружающих пойти за собой. Два описанных варианта являются противоположными полюсами, между которыми располагается основное большинство представителей данного типа».

В области тестовых применений юнгианской типологии наибольшее приближение к рассматриваемому характеру можно найти в типе «ESTJ» (экстраверты с преобладанием ощущения над интуицией, мышления над чувством, рассудительности над восприятием). Дэвид Кэрси (David Keirsey) и Мэрилен Бейтс (Marilyn Bates) считают, что наилучшим определением для этого типа является прилагательное «ответственный» (responsible) [55].

В области гомеопатической медицины картина личности, подобной энеатипу I, дается в связи с описанием индивидов, которым помогает лечение препаратом Arsenicum (мышьяк, его соединения). Так, в своей книге «Портреты гомеопатической медицины» Кэтрин Культер описывает личность пациента, подлежащего лечению Arsenicum, как «прежде всего пер- фекциониста» [56].

Она подробно описывает добросовестную и сознательную натуру детей, относящихся в этому типу.

Следствием перфекционизма является и принудительная привычка у некоторых взрослых переделывать заново то, что уже было сделано, никогда не удовлетворяясь достигнутым результатом, как в случае бесконечно переписывающего свои лекции профессора, испытывающего при этом ощущение, что он не готов прочесть лекцию. Все вышесказанное делает характер Arsenicum антитезой релаксации. Еще одним следствием перфекционизма является стремление к упорядоченности, а также самокритичность. Она также описывает сильную амбициозность этого типа, идущую нога в ногу с желанием везде оказаться лучше других.

Еще одно слово, которое Культер использует в описании типа Arsenicum, это его разборчивость - в применении к принудительной упорядоченности. Так, она пишет: «Этот тип проявляет необычайную привередливость, проявляющуюся в его нетерпимости ко всему неряшливому, в его раздражительности по поводу любого проявления неуклюжести, будь то упавшая на пол тарелка, опрокинутый стакан, кусок пищи, упавший на скатерть, независимо от того, виновен ли в этом кто-то из окружающих или он сам». Еще один аспект перфекционизма, упоминаемый при описании типа Arsenicum, это его тщательность - «педантизм по отношению к пустякам», - пишет Кент. «Его работа всегда отличается особой тщательностью, завершенностью, в ней обнаруживается скрупулезное внимание к деталям».

Еще одной характерной особенностью энеатипа I, описанной в связи с типом Arsenicum, является его беспокойство, которое проявляется в его предчувствии неприятностей и суетливой пунктуальности, способствующим тому, что пациент является ведомой или ведущей личностью. Согласно Культер, предметом, часто вызывающим беспокойство у этого типа людей, являются деньги. «Независимо от того, является ли он человеком состоятельным или нет, он много думает о деньгах и много говорит о них, часто жалуясь на свою бедность или высокую стоимость жизни. Его любовь к деньгам сильнее, чем у большинства конституционных типов, и даже может переходит в «жадность».

Соответствует представлению об энеатипе I и описание Arsenicum как характера, стремящегося доминировать: «Он стремится занять ведущее положение в личных отношениях, определяя их близость и характер и не оставляя другим иного выбора, кроме как подчиниться ему. Доминирующий Arsenicum не может терпеть, когда руководить назначают кого-то другого, и всегда стремится принимать все решения сам…»

В своем описании типа Arsenicum Культер также отмечает его тенденцию к сверхинтеллектуализации, беспокойство по поводу того, «что стоит за каждым симптомом», и в плане здоровья доверие только своему собственному мнению, что «заставляет его недоверчиво относиться даже к тем, к чьей помощи он прибегает». Она сообщает, что, «в то время как многие конституционные типы не признают ограничений в диете… Arsenicum любит, когда ему предписывается диета, и будет фанатично следовать даже самому спартанскому режиму. Он не только испытывает удовольствие, выполняя самые причудливые указания, связанные с диетой, но и ощущает удовлетворение по поводу того, что необходимость специальной диеты подтверждает серьезность его недомоганий…»

Соответствие личности типа Arsenicum нашему энеатипу I становится еще более очевидным, благодаря приводимому Культер примеру, взятому из литературы - представительницей рассматриваемого типа она считает мисс Бэтси в романе Диккенса «Давид Копперфильд»,- «за резким, привередливым и временами устрашающим характером которой скрываются высокоразвитая деликатность и моральная целостность». Я вижу отражения энеатипа I не только в Arsenicum'е, но также и в типе

Carcinosin (средство, «применяемое при раке груди циррозного типа») в той мере, в какой, как указывает Культер, этот тип связывается с «пациентом, имеющим в анамнезе яркую историю чрезмерного родительского контроля и давления… или же с избыточным ощущением долга (Foubister)» [57]. Поскольку Carcinosin также применяется для лечения пациентов, страдающих повышенным чувством ответственности, «озабоченных» (Тет- pleton) индивидов, то представляется вероятным, что здесь идет речь о подтипе энеатипа I, характеризующемся чрезмерным перфекционистским беспокойством (anxiety).

Ниже я предпринял попытку обрисовать структуру пер- фекционистского характера в терминах лежащих в его основе черт, которые оказалось возможным выделить через концептуальный анализ около ста семидесяти дескрипторов.

Гнев более чем какая-либо другая черта может рассматриваться как общий эмоциональный фон и первоначальный корень структуры этого характера. Наиболее специфическим проявлением эмоционального переживания гнева является негодование, обычно испытываемое в связи с ощущением несправедливости, которое возникает как результат большей ответственности и более значительных усилий, предпринимаемых индивидом по сравнению с другими. Это чувство неотделимо от критического отношения к окружающим (или, по крайней мере, к тем из окружающих, которые занимают важное общественное положение) за то, что они проявляют меньшее рвение в работе, иногда такая позиция влечет за собой принятие им на себя роли мученика. Наиболее сильные вспышки гнева происходят тогда, когда этот гнев рассматривается индивидом как имеющий для себя моральное оправдание, в таких случаях он может принимать форму яростного «праведного негодования».

Кроме того, гнев может присутствовать и в форме раздражения, морального осуждения или ненависти, в большей своей части не находящими выражения, поскольку осознанная деструктивность противоречит добродетельному самоимиджу этого типа. Мы можем сказать, однако, что помимо выражения гнева на эмоциональном уровне страсть к гневу пронизывает весь характер энеатипа I и является динамическим корнем его устремлений и отношений, которые мы обсуждаем в связи с остающимися пучками - критическое отношение к окружающим, требовательность, стремление доминировать, настойчивость, перфекционизм, повышенная способность контролировать себя, самокритичность, дисциплинированность.

Если осознанный и открыто проявляемый гнев не всегда представляет собой одну из наиболее характерных черт этой личности, более распространенные черты этого типа могут рассматриваться как производные гнева или его эквиваленты. Одной из таких черт является критичность, которая проявляется не только в явной придирчивости к окружающим, но иногда создает вокруг него необъяснимую на первый взгляд атмосферу, заставляющую других ощущать в его присутствии неловкость или чувство вины. Критичность можно описать как интеллектуальный гнев, в большей или меньшей степени не осознающий свои мотивы. Я говорю так, потому что, даже если критическое отношение проявляется в контексте осознанного гнева, наиболее яркой чертой этой критичности является ощущение конструктивного намерения, желания сделать окружающих или себя лучше. Таким образом, гнев не только выражается интеллектуальной критичностью, но и оправдывается и рационализируется ею, и ею же отрицается.

Моральные упреки - это еще одна форма перфекционист- кого неодобрения, которая является не только выражением гнева, но и формой манипулирования, состоящей на службе бессознательной требовательности к окружающим, в результате которой «Я хочу» трансформируется в «Ты должен». Под обвинением, таким образом, скрывается надежда повлиять на чье-то поведение таким образом, чтобы это способствовало исполнению желаний самого индивида.

Специфической формой критичности у энеатипа I является критичность, граничащая с этноцентризмом и другими формами предрассудков. Здесь имеют место «инквизиторское» очернение, приписывание неполноценности и желание «улучшить» тех, кто составляет чуждую им расу, национальность, класс, религию, общественную кампанию и т.д. (Проявляя механизм «авторитарной агрессии», описанный Адорно, Сэнфор- дом и др., по отношению к людям, обладающим властью в той же группе, они подавляют гнев, ингибируя или перемещая его в сторону тех, кто стоит ниже на иерархической лестнице, и особенно тех, кто не входит в группу индивида - последний и становится козлом Отпущения.)

Требовательность также может рассматриваться как проявление гнева: мстительная настойчивость в исполнении желаний как реакция на ранние разочарования. Наряду с собственно требовательностью в эту группу черт могут быть включены и другие характеристики, которые позволяют добиваться наибольших результатов как в плане подавления непосредственности и стремления к удовольствиям у других, так и в плане требования от них добросовестного и безукоризненного выполнения работы. Они склонны поучать и проповедовать, независимо от того, подходит ли им такая роль, хотя, впрочем, связанные с умением воздействовать на других качества могут найти себе применение в таких видах деятельности, как работа школьного учителя или проповедника.

Наряду с этой коррективной ориентацией, этим людям свойственно и стремление к контролю, и не только над людьми, но и над всем, что их окружает, и над собственной наружностью: представитель этого типа скорее всего предпочтет «формальный» сад, где растения высажены в строгом порядке, а деревья подстрижены так, чтобы придать им искусственную форму, а не тот, который передает даосистскую идею сложной органической взаимосвязи всего живого в природе.

Хотя стремление доминировать неотъемлемо от интеллектуальной критичности, которая была бы так жв бессмысленна вне контекста морального и интеллектуального авторитета, как неотъемлемо стремление доминировать от контрольно- требовательно-дисциплинарной характеристики (ибо как может последняя реализовываться без авторитарности), все- таки представляется уместным рассматривать доминирование как относительно независимую черту, охватывающую такие дескрипторы, как автократический (авторитарный) стиль поведения, самоуверенная настойчивость, основанная на чувстве собственного достоинства, осознание себя аристократической личностью и надменное, презрительное и, возможно, снисходительное и покровительственное отношение к окружающим.

Стремление доминировать также может рассматриваться как выражение или трансформация гнева, однако эта ориентация на достижение авторитетного положения предполагает как использование дополнительных стратегий, перечисленных выше, так и ощущение своего права на высокое положение в обществе, ощущение, основывающееся на собственных высоких стандартах, упорстве, соответствующем культурном и семейном фоне, интеллекте и т.д.

Весьма характерным, однако, является то, что стремление к власти у гневного типа предполагает одобрение моральной системы или человеческой иерархии, на которой покоится власть. Можно сказать, что перфекционист более склонен к признанию абстрактной власти норм и должностей, нежели к признанию конкретной власти определенных людей. «Люди обсессивного типа, - отмечает Миллон, - не только придерживаются общепринятых правил и обычаев, но и с энтузиазмом поддерживают и защищают их». Столь сильный интерес к принципам, моральным нормам и идеалам является не только выражением подчинения требованиям сильного суперэго, но, в личностном плане, инструментом манипулирования и доминирования, ибо эти, с энтузиазмом защищаемые, нормы распространяются на других и, как отмечалось выше, служат прикрытием личных желаний и требований. Однако индивиды энеатипа I не только ориентированы на «закон и порядок» и сами послушно следуют установленным нормам, но и готовы подчиниться людям, занимающим общественное положение, которое дает право на безоговорочную власть.

Ярко выраженная ориентация на соблюдение норм и подчинение санкционированной власти обычно предполагает склонность к консерватизму или, выражаясь языком Дэвида Ризмена, тенденцию к «следованию традициям» (черта, присущая и энеатипу IX). Трудно разграничить (кроме, возможно, концептуального плана) два аспекта перфекционизма: ка- тексис идеальных стандартов, т.е. яростную защиту существующих норм, и «перфекционизм намерений», т.е. стремление к самосовершенствованию. Оба эти аспекта связаны с «добрыми намерениями» и поддерживают у индивида ощущение собственной благонравности, доброты и бескорыстия, не позволяя ему воспринимать себя на предсознательном уровне как сердитого, злобного и эгоистичного человека. (Среди дескрипторов, сгруппированных в данный кластер, находим такие, как «хороший мальчик/девочка», «паинька», «честный», «справедливый», «порядочный», «высокоморальный» и т.д.)

Компульсивная добродетель не только является следствием гнева как операции образования реакции, но и выражением гнева, направленного внутрь, ибо относиться к такому типу людей означает быть самому себе строгим критиком, полицейским и суровым судьей. Группу черт характера, имеющих отношение к чистоте и порядку и простирающихся от упорядоченности и чистоплотности до пуританства, можно также рассматривать как средство завоевать привязанность, используя собственные достоинства, и как результат эмоциональных переживаний, испытанных в детстве.

При лечении пациентов, относящихся к данному типу, весьма важно понять, какую услугу оказывает гневу перфек- ционизм, не давая распознать его. Говоря более подробно, пер- фекционизм поддерживает ощущаемое пациентом чувство своего предназначения и таким образом служит неосознанному выражению гнева в виде стремления доминировать, критичности и требовательности. В качестве парадигмы такой ситуации может служить образ крестоносца, который обязан крушить черепа неверных в силу праведности своего дела и благородства намерений. Когда такой стратегический маневр достаточно ясен, можно говорить не только о «компульсив- ной» добродетели, но и о «гипокритической», ибо, хотя (как указывает Хорни) для перфекциониста и характерен определенный уровень честности, его обсессивная сконцентрированность на проблеме того, что правильно и что неверно, что хорошо и что плохо, влечет за собой бессознательную неискренность намерений.

Как следует из предшествующего анализа, психодинамическая связь между гневом и перфекционизмом оказывается обоюдоострой: точно так же, как мы можем утверждать, что стратегии самосовершенствования на ранних стадиях развития предшествует гнев и что в последующие периоды она подогревается неосознанным гневом, легко представить и как сам гнев постоянно возникает в результате самопрострации и связанных с межличностным общением раздражением и жесткостью, характерными для перфекциониста.

В то время как я сгруппировал под названием «перфекцио- низм» в одну группу черты, позволяющие людям принимать на себя роль матери или отца по отношению к другим, начиная от «любви к порядку», «законопослушания» и «ориентации на правила» и кончая такими чертами, как «стремление совершать хорошие поступки» и «воспитание чувства долга», я выделил в отдельную группу три другие черты - «умение контролировать свое поведение», «самокритичность» и «дисциплинированность». Эти черты стоят в том же отношении к перфекционизму, в каком «критичность», «требовательность» и «стремление доминировать» стоят по отношению к перфек- ционистскому гневу, направленному на других. Точно так же, как трудно отделить друг от друга критичность, требовательность и дисциплинированность - три характеристики, направленные на самого индивида, которые, можно сказать, образуют оборотную сторону перфекционизма, так же тесно связаны, являясь тремя гранями одного характера. Перфекционизм, наряду с гневом, может быть выделен как всепроникающий динамический фактор этого характера и как его основополагающая стратегия.

То, чем стремление доминировать - трансформация гнева - является по отношению к другим чертам, тем самоконтроль является по отношению к перфекционизму. Чрезмерный контроль над своим поведением идет рука об руку с характерной для этого типа жесткостью, чувством неловкости, недостатком непосредственности, с вытекающей отсюда неспособностью адекватно действовать в неожиданных ситуациях, в которых требуется импровизация. Кроме того, воздействие излишнего самоконтроля выходит за рамки внешнего поведения - он воздействует и на всю психологическую деятельность в целом, так что мышление становится излишне привязанным к правилам, т. е. излишне логичным и методическим, утрачивая творческие способности и интуицию. Контроль над чувствами, с другой стороны, ведет не только к блокировке эмоционального выражения, но даже и к отчуждению эмоциональных переживаний.

То, чем критичность других является по отношению к гневу, тем самокритичность является по отношению к перфекционизму. Хотя самоуничижение может оказаться незаметным для стороннего наблюдателя и обычно прячется за фасадом добродетельного и полного достоинства облика, неспособность принять себя и процесс самоосуждения являются не только источником хронической эмоциональной прострации (как и неосознанного гнева), но и постоянно присутствующего психодинамического фона для свойственной перфекционистам потребности проявлять все большие усилия в погоне за уважением окружающих.

То, чем недовольная требовательность является по отношению к гневу, тем же полная бессознательной ненависти эксплуататорская требовательность к себе является по отношению к перфекционизму. Кроме стремления творить добро, т. е. ориентации на коррекцию и моральные идеи, требовательность к себе подразумевает готовность трудиться за счет удовольствий, что делает индивидов типа I трудолюбивыми и дисциплинированными, а также излишне серьезными людьми. И точно так же, как требовательность в межличностных отношениях содержит элемент мстительности, в отказе от удовольствий и от следования естественным импульсам можно различить элемент мазохизма, ибо помимо отказа от удовольствий в пользу выполнения долга индивид в большей или меньшей степени развивает пуританизм, противопоставляя себя удовольствиям и игре инстинктов.

Существует достаточно единодушное мнение о наличии тесной связи между механизмами образования реакции, компенсации и снятия обсессивности. Все трое составляют варианты одной модели, состоящей в том, чтобы сделать что- то хорошее в качестве компенсации за то, что ощущается как плохое, и я намерен сконцентрироваться на образовании реакции, ибо компенсация и снятие обсессивности более специфически связаны с симптомами обсессивно-компульсив- ного невроза, в то время как образование реакции может рассматриваться как более универсальный процесс и из трех наиболее тесно связанный с обсессивной личностью или пер- фекционистским характером.

Понятие образования реакций было предложено Фрейдом еще в 1905 году в трех его очерках по сексуальной теории, где он замечает, что «противостоящие психические силы» возникают на службе подавления неприятных ощущений через мобилизацию «отвращения, скромности и морали». Как хорошо известно, его интерпретация предполагает, что стремлению загрязнять себя, наблюдаемому в анально-садистский период развития ребенка, противостоит отвращение, приводящее к чрезмерной озабоченности по поводу чистоплотности. Я думаю, что рассмотрение обсессивной личности позволяет предположить, что образование реакции состоит не только в том, чтобы компенсировать нечто через противоположное, но и в том, чтобы заставить себя забыть об определенных импульсах через действия противоположного рода. Даже если нельзя сказать, что оправданное моралью действие имеет целью отвлечь от мыслей о сексуальности и гневного бунта, мы можем сказать, что именно намерение, т. е. расположенность к действию, служит тому, чтобы эмоции оставались неосознанными.

Мы можем сказать, что образование реакции лежит в основе ментальной операции, посредством которой психическая энергия гнева трансформируется в энергию обсессивной «устремленности». Более того, образование реакции может рассматриваться как процесс, указывающий на трансформацию ненасытности в гнев. Ибо потакание своим желаниям, характерное для ненасытности (алчности), является в высшей степени нехарактерным для перфекциониста, характеру которого менее всего свойственно потакание своим желаниям и который более всех других обладает «добродетельным аскетизмом».

Это не только пример подавления оральных пассивных потребностей в силу активного, полагающегося только на себя гнева, но и трансформация, ибо мы можем рассматривать гнев как альтернативный способ достижения удовлетворения все той же основополагающей потребности в любви - не через гедонистическую регрессию, но через агедонисти- ческую прогрессию к раннему самоконтролю и повышенной толерантности к прострации. Гнев - это чувство, при котором ожидания настойчиво утверждаются, однако в то же время рационализируются в качестве законных требований, не являясь лишь отказом от оральных ожиданий, как это может показаться при поверхностном рассмотрении. Согласно этому анализу, образование реакции одновременно и порождает гнев, является защитным средством против его распознавания, помимо того, что оно представляет собой основополагающий механизм, лежащий в основе перфекционизма, морализма, сознательной благожелательности, «осуществляемой из лучших побуждений» критичности, агедонистической этики тяжелой работы и т.д.

Я считаю, что, говоря в общем, индивиды энеатипа I обладают плотным телосложением и в основной массе являются эктопенически мезоэндоморфными [59].

Однако имеются исключения, в основном среди представителей социального подтипа, стремящегося к тому, чтобы выглядеть атлетично, но в то же время обладать стройностьк) и гибкостью. Можно предположить, что агрессивность энеатипа I поддерживается соматотонией (somatotonia) в их врожденном темпераменте.

Фрейд, который впервые описал характер, обозначаемый нами как энеатип I, был также первым, кто сформулировал теорию, касающуюся его этиологии: теорию выработки чистоплотности, согласно которой повышенное стремление к аккуратности и упорядоченности, равно как и способность сдерживаться, у людей с «анальным типом личности» объясняются как результат ранних или чрезмерных требований к аккуратности в период приучения к чистоплотности и могут быть поняты как попытка отрицать через сверхкомпенсацию злобное желание испачкать себя и отбросить самоконтроль. Дальнейшие наблюдения в психоанализе показали, что «сдерживающийся» индивид скрывает («орально-агрессивное») желание испачкать и отбросить контроль и защищается от запретного желания с помощью сверхкомпенсирующей, сверхформальной добродетельности.

В последующее время эта теория была пересмотрена Эрик- соном, который считает, что в качестве фокуса родительского сверхконтроля и неповиновения следует рассматривать не только фактор контроля сфинктера, но и фактор способности передвижения, приобретаемой в тот же самый период развития. Эриксон утверждает, что в основе обоих лежит проблема самостоятельности, которая утверждается или сверхутверж- дается. Я думаю, что мы можем пойти и дальше и утверждать с Фроммом, что эта, как и всякая другая ориентация личности, есть способ справиться с жизнью в целом, что она возникла в ответ на более широкую ситуацию, чем контроль сфинктера, - на обобщенную ситуацию чрезмерных требований и фрустрации в сфере самоутверждения. Я хочу привести цитату из сообщения, сделанного представителями энеатипа I, в котором они высказывают свой взгляд на происхождение данного типа личности: «Почти все мы согласны с тем, что очень рано приобрели чувство ответственности. Оно не было внушено нам, мы просто получили его. Мы получили его в возрасте около трех лет (вы знаете, что люди рано начинают запоминать то, что происходит с ними в детстве) и пронесли это чувство ответственности до девятилетнего возраста и затем, конечно, продолжали ощущать его и в юности, и во взрослой жизни. Я имею в виду, что мы всегда были теми, кто присматривал за детьми, кто заботился о том, чтобы они были накормлены и одеты и отправлены туда, где им полагается быть. Можно сказать, что в некотором смысле это означало в большей или меньшей степени брать на себя роль матери, при этом почти все мы старались получить какое-то признание, и как бы мы ни старались, как бы мы ни пытались быть хорошими, делая все эти вещи, желая заслужить похвалу и признание родителей, мы никогда не ощущали его».

Но даже принимая во внимание вышесказанное, мы можем продолжать говорить о ситуации с выработкой чистоплотности как о парадигматической и символической для данного типа характера, ибо перфекционист не только сформировался под влиянием жестких требований стараться достичь желаемой модели поведения и как можно более полного контроля над своим организмом, но и представляет собой личность, которая внутренне протестует как против внешнего, так и против внутреннего контроля и которая научилась абстрагироваться от своего понимания этого контроля и ингиби- рует проявления своего гнева через механизм образования реакции.

Мотивацию, лежащую в основе стараний перфекциониста, легко проследить в отсутствии любви со стороны родителей, так что стремление вести себя лучше связывается у ребенка с надеждой заслужить одобрение одного из родителей и таким образом приблизиться к нему. В более поздней жизни, однако, такое устремление приобретает соревновательный характер, ребенок как бы мысленно обращается к отцу или матери: «Я буду лучше, чем ты, и поднимусь на такую высоту, что ты просто уже не сможешь оценить меня. Я покажу тебе!» Здесь появляется мстительный оттенок, который не только отражает надежду на успех, но и содержит в себе требование и мстительное очернение.

Я нахожу, что энеатип I чаще встречается среди женщин и что при этом родителем, чьей любви добивается маленькая девочка и со стороны которого она ощущает холодность, чаще является отец. Помимо того, однако, что характер перфекциониста формируется в обстановке недостатка любви со стороны родителей, в перфекционистских устремлениях присутствует элемент подражания, элемент увлечения упорными устремлениями, перфекционистская идеализация того или другого родителя. Обычно в семье перфекциониста является перфекцио- нистом отец или мать, когда же это не так, чаще всего отец относится к энеатипу VI с чрезмерно развитым чувством долга (который имеет общее с требовательным перфекционизмом).

В наиболее обобщенном варианте ситуация, в которой складывается перфекционистский характер, выглядит как ситуация, в которой к ребенку предъявляются чрезмерные требования в сочетании с недостатком признания со стороны родителей, в результате чего у ребенка появляется стремление делать какие-то усилия в атмосфере постоянной фрустрации.

У меня сложилось впечатление, что сверхзаботливая мать (энеатип IX или VI) может способствовать приобретению неограниченной власти в семье сверхтребовательным и далеким от ребенка отцом. По-видимому, в этих случаях чрезмерно покорная или чрезмерно робкая мать предает ребенка из-за сравнительно более важной для нее потребности угодить своему чрезмерно требовательному супругу. Ситуация, описанная выше, не только включает в себя отношение со стороны ребенка, которое можно передать словами: «Посмотри, какой я хороший, неужели ты теперь не полюбишь меня?», но также и требование признания или любви через призыв к моральной справедливости, через чувство протеста: «Посмотри, какой я хороший - ты просто обязана уважать меня и признать меня как личность». Пытаясь заполучить это признание и уважение (отсутствие которых он чувствует сначала со стороны родителей, затем - со стороны окружающих вообще), ребенок учится становиться маленьким адвокатом для себя, а также моралистом, который хочет заставить других играть по правилам.

В результате этого протеста поиски любви, которые способствуют развитию характера по перфекционистскому типу, превращаются в поиски прав и уважения, характеризующие этот сложный и отстраненный тип личности и мешающие удовлетворению пока еще латентной - хотя уже подавляемой - потребности в нежности.

Прежде чем рассматривать экзистенциальную динамику энеатипа I, возможно, уместно было бы повторить постулат, существование которого найдет свое подтверждение при рассмотрении всех девяти типов характера, обрисованных в этой книге: возникновение страстей происходит на фоне окружающей (ontic) обскурации, что утрата ощущения себя как личности поддерживает устремления, проявляющиеся в девяти различных формах, соответствующих девяти основным эмоциям эго.

В случае энеатипа I близость этого характера к характеру психоспиритуальной лености (который в действительности является гибридом данного характера и гордости) делает проблему окружающей обскурации лежащей на переднем плане их психологического стиля. Иными словами, в жизненной позиции энеатипа I имеет место утрата чувства бытия, которое, как и в случае всех трех типов, находящихся в верхней части энеаграммы, проявляется как «бессознательность бессознательности», придающая им специфическое чувство самоудовлетворения, в противоположность ощущению ущербности или «духовной нищеты», переживаемому типами характеров, лежащих в нижней части энеаграммы. Неосознанное чувство неудовлетворенности тем не менее превращается в самую сильную из страстей, которая, хотя и игнорируется активной неосознанностью, лежит в основе качества межличностных отношений.

В то время как онтическая (окружающая) обскурация у энеа- типов VIII и IX приводит к некоторой психологической огрубелости, как мы увидим, у типа I она скрыта чрезвычайной утонченностью, можно сказать, что реактивное образование также имеет место на онтическом (бытийном) уровне: осознаваемая недостаточность бытия становится стимулом для компенсации через действия, поддерживающие ложное ощущение изобилия. Основной вид деятельности, обещающий изобилие сознанию энеатипа I, это постоянное разыгрывание состояния совершенства. Мы можем сказать, что именно в силу этой обскурации поиски бытия могут превратиться в поиски замены хорошей жизни, в которой поведение соответствует внутренне присущим индивиду критериям жизненных ценностей. Гневным особенно необходимо понять высказывание Лao-цзы:

Другими словами, добродетель добродетельна тем, что она не является «добродетельной».

Однако не совсем правильным было бы утверждать, что понятия добродетели и бытия тождественны для энеатипа I, ибо иногда определяющим в жизни перфекциониста может оказаться не мораль, а «коррекция», стремление привести свою жизнь в соответствие некоему определенному или воображаемому моральному кодексу.

В целом можно сказать, что предсознательное понятие скудости бытия и воображение деструктивности и зла у энеатипа I компенсируется стремлением проявлять «силу характера»: это люди, способные проявлять сверхстабильность, определенную силу противостоять искушениям и отстаивать то, что они считают правильным. Кроме того, утрата бытия и жизненных ценностей поддерживает у них деятельность, имеющую целью постоянно производить впечатление людей добродетельных, что, как мы уже видели, достигается посредством возвеличивания добродетельности и добропорядочности.

В сборнике анекдотов о Насреддине представителя энеатипа I можно легко узнать в ученом-грамматике, которого На- среддин в качестве лодочника перевозит на другой берег реки. Задав Насреддину несколько вопросов и найдя его речь недостаточно грамотной, он спрашивает: «Изучал ли ты грамматику?» - и, получив отрицательный ответ, выражает свое возмущение и самодовольство фразой: «В таком случае ты потерял полжизни!» Через некоторое время Насреддин спрашивает ученого: «Умеешь ли ты плавать?» - и после того, как наш достойный грамматик отвечает, что не умеет, Насреддин замечает: «Тогда ты потерял всю свою жизнь, потому что мы тонем».

Эта шутка тонко подмечает несоответствие между «мен- тальностью» грамматика и жизнью. Чрезмерное внимание, уделяемое форме и деталям, способствует появлению консерватизма и утрате смысла. Даже при истинном стремлении к добродетели, а не к формальной коррекции, как, например, в случае школьного воспитания, за сознательно культивируемой добротой всегда скрывается холодность, которая влечет за собой отсутствие любви и надежности или утрату бытия.