Хитрая механика

ГДЕ ЭТА УЛИЦА?

Большой город. Современный многоквартирный дом улучшенной планировки. Общие интересы у жильцов отсутствуют, никто не здоровается на лестнице. Вечерами в подъезде собираются хулиганы и поют песни. Постоянно моросит мелкий дождь.

На балконе стоит Ученый. Все было в его жизни — две диссертации, три жены, «Жигули», а вот простое человеческое счастье прошло мимо. Ученый потух и, махнув на все рукой, запойно смотрит фигурное катание.

Внизу появляется стайка студентов — бородатых, молодых, полных сил и планов. За спиной — третий трудовой, впереди большая жизнь. С ними Таня.

— Не грусти, папаша, — бросает Ученому один из парней. — Айда < нами на Таймыр.

— Не надо так, — показывая тонкую душевную организацию, говорит Таня и смотрит на Ученого долгим взглядом.

Квартира Ученого. Книги, пыль, чучело нильского крокодила. Идет парное катание. Внутренне светясь, входит Таня.

— Знаешь, — говорит она, — я как-то сразу полюбила тебя. Где у тебя макароны?

— Макароны в Италии, — грустно шутит Ученый, — и называются они спагетти. А у меня жена. Ты когда-нибудь была в Венеции?

— Я была в Гаграх с мамой, — серьезно отвечает Таня. — А жена тебя не любит. Вон и рубашка у тебя порвалась.

— Это связь времен порвалась, — вновь грустно шутит Ученый, и вдруг, почувствовав что-то особенное, оба смущенно поворачиваются к телевизору.

Квартира Тани в том же доме. За массивной дверью — ковры, антиквариат, хрустальная люстра. У Тани день рождения. В гостях много полезных, но духовно скудных людей. Самый скудный среди них — искусствовед Эдик, Танин жених. Он влюбленно смотрит на Таню, мама — на него, гости смотрят фигурное катание, а Таня смотрит в стену.

— А за этой стеной, — ни к кому не обращаясь, говорит она, — живет очень хороший человек.

— А что он может достать? — шутит кто-то из гостей. Тане становится душно. «Я люблю его!» — кричит она.

— А кем он работает? — спрашивает мать. Сраженная холодной расчетливостью окружающих, Таня бежит к старой учительнице.

Квартира учительницы в том же доме. Репродукции передвижников, фотографии выпускников, зеленая лампа. Старая учительница сразу же все понимает: «Тебе будет трудно, девочка. Я помню его с пятого класса— у него тяжелый характер. Как-то он положил мне в стол лягушку и так и не сознался. А я храню ее до сих пор».

— А сейчас мне легко? — с недетским надрывом спрашивает Таня.

— Оказывается, ты стала взрослой. — Старая учительница достает с полки потрепанный томик малоизвестного поэта и выразительно читает вслух.

Вновь квартира Ученого. Раскрытый чемодан, жена в истерике.

— Я отдала тебе лучшие годы жизни, — кричит она, — а на конгресс посылают профессора Товстолобова. А ты, как всегда, едешь на картошку!

— Пойми, — говорит Ученый, — я там нужнее.

— Хватит! — кричит жена. — Я ухожу к Товстолобову, а ты можешь ехать куда угодно! Хоть на брюссельскую капусту.

Хлопает дверь. Ученый остается один. Мелькают фигуристы, скалится крокодил, на стене зловеще сверкает отравленный томагавк. Ученый пристально смотрит на него и…

И тут появляется Таня и резко переключает программу. Звучит бодрая песня.

— Я принесла макароны, — нежно шепчет она, — и домашние пирожки. Мама испекла их специально для тебя. А на картошку мы поедем вместе.

Перевоспитавшиеся хулиганы в подъезде дружно подхватывают звучащую из телевизора песню, и она льется все шире и шире. Вот ее запели в одной квартире, потом в другой и, наконец, поет весь большой дом. Распахиваются двери, жильцы выходят на лестницу — здороваются, приглашают друг друга в гости. Все рады за Таню и Ученого.

И только бывшая жена Ученого одиноко стоит на обочине и не может поймать такси.