Хмара

-И чего это вы, охальники, удумали? Путников-странников от стен гнать, когда ворог у порога стоит, не по - божески это, не по - росски.

-А ты, бабка, какого черта вмешиваешься? Не указ ты нам! Иди в свою деревню, пока батогами не отгваздали, и кота своего шелудивого прихва.., - стражник вдруг осекся под грозным взглядом вышедшего вперед котика, и вслед за этим мы услышали несколько тяжелых ударов. Закованные в сталь стражники бухались на колени. - Не признал, Ништяк Палыч, не признал! Простите великодушно! - униженно взмолился всё тот же голос, и ворота как бы сами собой поползли в стороны.

-Эти со мной! - кот важно кивнул в нашу сторону и, стараясь сохранить достоинство, с гордо поднятой головой взошёл на каменные плиты города.

-Что с Дракулой Евстигнеевичем? Правда, что убили его недруги? - едва отойдя от ворот, задал я Яге терзавший меня вопрос.

-Не слухай слухов зловредных! Живой он, живой! Жив - живёхонек, привет тебе передал. В Трехмухинске оборону держит. Крепость- то его и впрямь порушили, хотя тьма врагов под стенами осталася. Покудова враги до последнего рубежа добрались, несметным числом повалилися. А как стало совсем жарко, так мы (И вы там были? - возглас, едва не вырвавшись, застрял у меня в горле. Я наконец-то понял, куда так срочно засобиралась тогда от нас бабка Матрена. А я-то думал, Нурингию пристраивать отправилась), подземным ходом за стены выбрались да по речке до лошадок, припасенных заранее, добрались. Больных да раненных на телегах увезли, а граф еще полчаса натиск сдерживал, уж и не знаю, как сил-то хватило. А от врага он на крыльях улетел. Уж вою-то было! Всю ночь бесилось войско вражье. Барон ихний, говорят, от злобы даже любимого шакала придавил. А мы прямиком в Трёхмухинск докатили, и граф следом на крыльях опустился. То-то разговоров в городе было! Суды-пересуды устраивали. Одна бабка, ещё та сплетница, всё поверить в графские крылья не могла. А как сама увидела да в крыльях машинку спознала, так волосы сама на себе и повыдергала. Это ж надо, такое непотребство, Дракула простым человеком оказался?! А замену ты себе толковую подыскал. Трехмухинск городок хоть и небольшой, но теперь любую осаду выдержит, оборонится. Воины графские отдохнули малость, а остальное всё Игнат устроил: и стены подновил, и оружие и камни метательные подготовил. Враг только на порог сунулся - мы его и встретили! Вот он и не пошел на приступ. Стороной обошёл, сюда движется.

-И что им тут понадобилось?

-А ты сам смекни, неужель не додумаешься?

-Я? - от удивления мои глаза полезли на лоб.

-Я не я, больно ты о себе возомнил! Им-то не ты нужен, а король, что с дочерью на здешних курортах отдыхать изволит.

-Король... - протянул я разочарованно. Нет, всё же в том, что бы быть пупом земли, есть что-то притягательное!

-Король, король! - поддакнула Баба-Яга. - Только я бы такого короля сама бы им и выдала. Все царство-королевство в разор пустил, сам только по отдыхам да заграницам мотается, а дела государственные позабросил. Управляющего, ишь, поставил и радуется: мол, я вот отдыхаю, а дела царские сами делаются! А энтот его управляющий только до власти и денег жадный, а на государство ему плевать с колокольни англицкой! - Яга замолчала, затем продолжила уже совсем другим голосом. - А принцессу жалко! Умница, красавица, вся в мать покойную. Вот бы кому царством- то править, ан разве ж кто позволит теперь? Изенкранц власти своей уже никому не отдаст, народ весь изничтожит, а взятого не выпустит. Но об этом мож потом подумаем, а теперь нам надо от врага внешнего оборониться. Войско-то у них и впрямь несметное. Быстро собрались, видно давно готовились, да всё не решались. А сейчас как будто кто им весточку какую прислал, собрались сообща и на нас кинулись. Я хоть и сказала, что не в тебе дело, да не так-то всё просто вокруг веретена поворачивается. Что, ежели знак им, тот Темный подал? Помощь какую тайную оказать обещал? Что, ежели одним махом три головы срубить хочет? Королевскую, твою и войско западное ослабить? Все грады росские им всё одно не одолеть! Рано, поздно ли, с земель наших врагов повыкинут. Вот по деревням мужики соберутся и погонят врага взашей! Это даже Черный владыка понимает, он-то свою рать темную в бой гнать не торопится, силы копит, планы новые измышляет, что бы, значит, и наши земли как есть уничтожить и запад полонить, под всю длань положить. Ты-то об том что думаешь?

Я промолчал. Да и что я мог сказать? Гадание-то получалось замысловатым.

Постоялый двор "У очага" и впрямь было видно издалека. Стоя чуть ли не в центре города, он сверкал многочисленными мозаичными стеклами. Распахнутые ставни поражали воображение искусной, замысловатой резьбой. А крыша, извилистыми уступами стекавшая как бы с самого неба, сверкала на солнце настоящим золотом. Общее впечатление портила лишь свисающая с фасада вывеска, призванная поведать путникам название и цель бытия сего заведения. К тому же висела она как-то косо, словно бы у зодчего, воздвигшего столь изумительное строение, не осталось сил, и последний гвоздь он вбил, уже нимало не заботясь о красоте и совершенстве.

Семёныч - старший принял нас с радостью. Накормил- напоил и теперь, расположившись в уютной гостевой комнате, отводил душеньку в теплом общении со мной и бабкой Матреною, так как, по его словам, уже давно стосковался по разговору теплому, душевному. Моего (с компанией) прибытия он ждал. Младший брат с почтовым голубем весточку ему прислал. А вот явление в гости самой Матрены Тихоновны стало для него самым настоящим сюрпризом.

-Про беду вашу тайную я знаю-ведаю. Братец, как есть, секретной вязью на голубиных перьях отписал. Вас, покамест, ждал, всё по скрижалям старым искал-выискивал да в пергаментах древних вычитывал и нашел-таки! - Наш хозяин радостно хлопнул себя по коленям ладонями. - И впрямь, снадобье от хвори адовой в Темном краю сыщется, только туда вам ходить не надобно! - Он замолчал и, глядя на нас, хитро заулыбался.

-Ну-кась, ну-кась, договаривай! Что ты такого спознал, что и я не ведаю? - глядя на улыбающегося Евдакия Семёныча, Яга тоже невольно заулыбалась. - Ишь ты, в пергаментах выискал, грамотей...

-Ягодка ваша хоть и прозывается Адовым глазом, не только в темном краю по пещерам черным растет, но и у нас кое-где сыщется, от града не так далече. Жаль, пробраться туда трудно теперь будет: два дня скакать придется, а пыль уже за стенами клубится, вражье войско на приступ движется. Знать бы, что так случится, я б нарочного за ягодками-то выслал! Теперь уж возвернулся бы, поди. Но ничего, ничего, ворога от ворот откинем - и с Богом!

-С Богом-то с Богом, только будет у нас времечко-то? - Яга глядя в окно на все возрастающие столбы пыли, вившейся над горизонтом, тяжело вздохнула, - боюсь, не поспеть нам к сроку-то. - Она замолчала и испытующе посмотрела на заёрзавшего под её взглядом Семёныча - старшего. - Не знаю, милок, но нечто мне подсказывает... уж недоговариваешь ли ты чего?!

-Так ить, как сказать-то, коль оно хоть и рядом, а в руки не даётся?!

-Это Вы о чём? - мой голос посуровел.

-Да и скажу - не скажу, что толку-то? Всё одно, что лягушек в пруду пугать. Но да будь по-вашему: в ранжерее царской растет один кустик махонький. Говорят, круглый год ягодками усыпанный, только у нашего царя и одной ягодки не выпросишь, сколько не кланяйся. Да и не пропустят вас во дворец царский!

-А кто тебе сказал, что мы собираемся проситься-кланяться? - спросил я грозно. Мне уже давно надоела местная аристократия-бюрократия. - В конце концов, кто я, голь перекатная аль полноправный владетель града Трехмухинска?! У меня и грамотка соответствующая с печатями припасена! - при этих словах я порылся в своем дорожном мешке и, выудив на свет божий туго свернутый пергамент, украшенный немалым числом сургучных печатей, потряс им над головой. Сомнений в правильности выбранного пути у меня не было. Трехмухинск и раньше короне не очень-то подчинялся, а теперь, когда объединился в союзе с самим графом Дракулой, его владетельного господина обидеть не осмелятся, а отказать в пустячной просьбе пособирать ягодки уж тем более. Или пусть только попробуют!

Я решительно поднялся и двинулся в сторону выхода.

-Погоди, касатик, не греми веслами! - остановил меня заметно повеселевший голос Матрены Тихоновны. - К Государю мы теперь завсегда успеем! Нам бы еще теперь в другое место поспеть, с твоим делом разобраться.

-С каким моим делом? - не поворачиваясь, спросил я и, ожидая ответа, замедлил шаг.

-Совсем голову потерял! Может, ты и домой возвращаться не собираешься? - я остановился и недоуменно вытаращился на лукаво улыбавшуюся Бабу-Ягу.

-А разве всё не само собой должно получиться? Я там что-то свершу, сделаю и глянь, а уже дома?

-Ишь шустрый какой! Ить сколь я тебе говорила, ничего просто так не делается, от всего ко всему нити тянутся, всё из всего продолжение имеет. Всё знать-ведать невозможно, но чем больше спознаешь, тем вернее и короче путь к цели выберешь.

-Хорошо! - отчего-то от её слов на меня накатила безмерная усталость, словно заботы сразу двух миров свалились на мои плечи. - Если не к царю-королю, так куда же? - если честно, то идти мне уже никуда не хотелось. Хотелось лечь, забыться и уснуть. Хотя, кажется, где-то эти мысли я уже слышал?!

-Недалече касатик, недалече! К мудрецу пойдём, есть тут один отшельник-книгочей-грамотник, сто лет истинами прозябается, может и прояснит нам чего непонятное.

-К отшельнику так к отшельнику! - я обречено махнул рукой и вновь повернулся к выходу.

-Постой, Колюшко! Кто ж тебе сказал, что истины-то обязательно за воротами скрываются да в дальних краях прячутся! Иногда ведь и под ноги посмотреть не грех! - Яга снова лукаво улыбнулась.

Я тяжело вздохнул и посмотрел под ноги, на полу ничего не было.

-Совсем ты тут у нас разум потерял! Я это не в буквальном смысле сказала. Мудрец-то рядом живет, но не в подвале же, в самом деле. Назад возвертайся да прямо по коридору ступай, дверь вторая налево будет, узорчатая, за ней келья егоная и есть. - Тихоновна кивнула куда-то за спину, и я вдруг увидел позади неё доселе не замеченные широкие двери. С тихим скрипом они сами по себе медленно раскрылись, отворив моему взгляду широкий коридор, увешанный резными канделябрами, в каждом из которых, в целях экономии, горело всего до одной свечке. Я смущенно пожал плечами и направился на поиски великомудрого отшельника.

-И чего ты знать хочешь? - это подал голос высунувшийся из ножен меч. - Домой собрался? И чего тебе здесь не хватает? Природа, воздух, путешествия- какие только душенька пожелает...

-А еще колдуны, вампиры, банды безумствующих разбойников, отравленные кинжалы и еще чёрт - те что...

-Зато есть что вспомнить! Кровь в жилах так и кипит! Эх, мы с тобой еще и на дракона пойдем!

-Да иди ты со своим драконом, знаешь, куда?

-Знаю! - меч обиженно завертелся в ножнах. - Не хочешь - как хочешь, потом еще жалеть будешь. Всё, я сплю! - при этих словах он щелкнул металлом о металл и затих, а я, наконец-то разглядев дверь узорчатую, потянул за массивную серебреную ручку.

Если помещение, в которое я попал, можно было назвать кельей, то только лишь разве образно. Громадная комната, сплошь уставленная книжными стеллажами, открылась моему взору. Из широких окон, задернутых тонкими занавесями, лился мягкий, немного туманный свет. Чуть поодаль, слева от входа, стоял широкий письменный стол, заваленный стопками книг и устеленный полуисписанными свитками. А на самом его краюшке примостился седой худенький старичок, с лицом, иссеченным бесчисленным числом старых шрамов, с густой седой бородой, в очках, сдвинутых на самый нос. Совсем не показавшийся кладезем премудрости, он отставил в сторону руку с зажатым в ней гусиным пером и теперь пристально разглядывал мою "светлость".

-Иван Семенович! - приложив руку к груди и чуть склонив голову, представился старец и улыбнулся. Улыбка его была добрая, всё понимающая и всёпрощающая. "Стало быть, еще один братец, старший старшего", - догадался я и тоже улыбнулся.

-Николай Михайлович, или просто Коля, - в свою очередь отрекомендовался я и замолчал. Стоя у порога и, переминаясь с ноги на ногу, я не знал, с чего начинать свои расспросы. Да и как спросишь постороннего человека о самому тебе неведомом? Но старец, кажется, догадался о моих раздумьях и пришел на помощь:

-Так, молодой человек, чем могу служить? Вы, я как понимаю, сюда не любезностями обмениваться пришли. И коль уж Вас братик ко мне прислал, стало быть, и впрямь дело важное. Так что не стесняйтесь, спрашивайте, спрашивайте!

-Говорят, Вы величайший мудрец, которого только знал мир, - тут я немного слукавил. О том, что он величайший мудрец, мне никто не говорил. - Откройте мне, зачем явился в этот мир я? Зачем явился в этот мир человек, что величает себя Хайлулой или Черным владыкой - Властелином тьмы? Почему темные силы так быстро подчинились ему и тьма, что наступает на нас с запада и юга день ото дня набирает силу? Что ждёт нас, и как остановить зло? Как мне вернуться домой в свой мир, к своей прежней жизни? И что такое Арда? - Поспешно задав все интересующие меня вопросы, я замолчал, даже и не надеясь получить на них исчерпывающие ответы.

-Тоскливые мысли потекли в моей голове. Много вопросов задал ты. На все ли возможны ответы? Война, вечная война, а почему? Не потому ли, что богатство одних зиждется на бедности и угнетении других?! Извечный вопрос о справедливости. Ты не понимаешь моих рассуждений. Ты думаешь, я стар и выжил из ума? Погоди, сперва выслушай, а уж потом суди. Я действительно стар, и Мир стар. Но Мир не изменился, всё движется по виткам крутой спирали, всё выше и выше, но ничего не меняется, всё как всегда, всё как прежде. Так же сосед идет на соседа, так же одни жируют на нищете других, так же зло зачастую носит маску добра, а добро и добродетель, осмеянные шутами, прячутся на самом дне человеческих душ, и их нелегко, ох, как нелегко вытащить на светлую гладь жизни. Мир устроен так, что человеку свойственно желание больше предаваться праздности и развлечениям, чем работать и созидать, но стоит ли это делать за счёт других? Оглянись вокруг, много ли людей живет согласно сокровенным заповедям Всевышнего? Редкие подвижники, да и еще извечные мученики земли - крестьяне, работающие за семерых, а получающие крохи. Почему так? Неужели мир нельзя изменить к лучшему? И если можно, то почему он не меняется? Не потому ли, что во главе мира стоят всё те же, тысячи лет назад договорившиеся о разделе мира, Тайные?!

-Тайные? - я удивленно перебил говорившего.

-Да, именно Тайные или Темные лорды, как называют они сами себя и те немногие, кому удалось сквозь завесы лжи узреть луч истины в паутине мрака.

-Так Вы всерьёз считаете, что во главе вашего мира стоит тайная организация? - на всякий случай уточнил я, не понимая, к чему все эти рассуждения, какое отношение может иметь их "масонская ложа" к заданным мной вопросам? Казалось бы, никакого и, следовательно, старик действительно выжил немного из ума. Но спешить с выводами я не стал. Торопиться мне было некуда, и я мог себе позволить небольшую философскую беседу. - Думаете, стоит лишь развенчать их тайну, наделить людей знаниями, привести к власти новых умных и хороших людей и всё изменится?

-Не сразу, сын мой, не сразу! Пройдут еще века, прежде чем люди научатся доброте и справедливости. Не так сложно, как думается, развенчать, наделить, привести других к власти, сложнее удержать эту власть в руках, в руках хороших и умных в течение веков. Тайных не извести, не вырубить как колючее дерево под корень, не вытравить и не выжечь. Они спрячутся, затаятся, останутся и будут плести свои сети изо дня в день, изо дня в день, дожидаясь своего часа. Ты думаешь, кто правит страной, король? Ты думаешь, что королевские семьи есть среди Посвященных? Ошибаешься, Тайные никогда не являются миру явно. Король - это только ширма, за которой спрятались и дергают за ниточку куда более грозные фигуры. Фигуры, которым подвластно многое, слишком многое в этом мире. Но сейчас речь не об этом. Я сказал это лишь для того, чтобы тебе стало ясно дальнейшее. Ты думаешь, Тьма, нет-нет да и наступающая на наши земли с Запада, существует сама по себе? И всё то, что случилось с тобой и происходит сейчас, всего лишь цепь случайных случайностей? (Нет, я так не думал, но благоразумно решил промолчать). А не приходила ли тебе в голову мысль, что Тьмой тоже кто-то может управлять? Нет? Приходила? Ты думаешь, что Тьмой всегда управляет только такое же порождение Тьмы?! Ошибаешься! В этом и других мирах всё делается, творится почему-то и отчего-то. Ты только на минуту поверь и представь, что злые волшебники могут являться в наш мир по чьей-то ужасной воле. И, быть может, тогда всё встанет на свои места?!

-Хорошо, пусть так, но ведь с пришествием сил Тьмы прервутся тысячи, если не миллионы ,жизней, жизней ни в чем не повинных людей! Кому и зачем это может быть выгодно? Возможно ли, что кто-то поступает столь по - изуверски жестоко?

-Ты, наверное, шутишь! Разве людей, стоящих у власти, когда-нибудь останавливало людское горе? Или в твоём мире не было тиранов? И не было людей, рвущихся к власти? И не было лихоимцев, жаждущих лишь собственного обогащения? По твоим глазам я вижу, что тебе это знакомо. Растоптать чужие судьбы, прервать чьи-то жизни ради собственных амбиций, ради того, чтобы прославиться в веках, для многих, очень многих, всё равно, что сдуть пылинку с рукава своего камзола. Поменяй всё произошедшее местами: то, что справа - поставь налево, то, что слева- поставь направо. И, может быть, тогда ты поймёшь, что я прав.

Я задумался, мысленно представил цепь последних событий, переставляя всё так, как сказал мне этот отмеченный многочисленными шрамами старец. Что ж, возможно, мудрец и прав.

-Но тогда получается, - продолжил я свои рассуждения уже вслух, - что не Хайлула последовал за мной, а я случайно попал в этот мир, провалившись в приготовленный для него портал?!

-Ты возможно и прав. Да так оно, скорее всего, и было, но... - мудрец сделал многозначительную паузу, - я же говорил: "случайностей не бывает". Мир стремится уберечь себя от чужого вмешательства. Он жаждет, если уж и не победы добра над злом, то уж, во всяком случае, равновесия. Зло не должно торжествовать, но и в абсолютном добре не познать счастья! Ты был призван в наш мир, чтобы защитить мир от наступающего зла! Так иди, действуй! А я буду смиренно ждать исхода этого поединка.

-Но ответьте, зачем Тайным нашествие Тьмы?

-Я не в силах дать тебе ответ, их черные пути мне не подвластны. Может быть, в мире появилась угроза их власти. А может, - мудрец на секунду задумался, - им скучно и они развлекаются? Кто знает?!

Странное у них развлечение, хотел было сказать я, но вовремя вспомнив наших королей, зачастую от такой же скуки затевавших меж собой кровопролитные баталии, промолчал.

- Ты ещё спрашивал, что такое Арда, или, как её называют в народе, Черная посланница тьмы времен. Ответ и прост и сложен. Арда - это лишь малая часть силы, подвластной Тайным Лордам, одно из немногих деяний, проявляемых ими явно. Но что есть Арда, в чем сущность её? - прежде чем ответить, мудрец задумался. - Говорят разное. Мне сложно объяснить всё, да я и сам много не знаю. Если хочешь, то Арда - посланец, шпион-соглядатай тайного воинства. - Старик снова задумался. - А вернуться в свой мир тебе возможно, но не так просто, как хотелось бы. Открыть тьму заграни по плечу даже мне, "ищущему", идущему по пути познания, но отыскать среди сотен миров твой мне не под силу...

-Так где же выход? - в отчаянии вскричал я, чувствуя как холодный пот покрывает мою спину.

-Портал должны открыть те, кто его создал, кто призвал Черного властителя, или же это должен сделать сам Черный властитель. Но тогда судьба неизбежно вернет его обратно, а захочет ли он возвращения?

-Я заставлю его сделать это! - в моём сердце вновь воспылала справедливая ненависть. - Я найду его! А если он умрет раньше, то отыщу Темных Лордов и развалю их осиное гнездо по камешкам-бревнышкам! - с этими словами я повернулся и стремительно вышел из "кельи", возвращаясь к поджидавшим меня спутникам.

-Кто бы сомневался, кто бы сомневался... - донеслось из-за моей спины приглушенное бормотание. Только тут я вспомнил, что забыл поблагодарить мудреца и, обозлившись на самого себя за проявленную оплошность, вернулся обратно, но в библиотеке никого не было.

-Иван Семенович! - мой голос гулко разлетелся по пустынному помещению, тишину которого нарушало лишь монотонное жужжание одинокой полусонной мухи, с недоумением вившейся где-то под потолочными фресками. Я быстро обошел всё помещение, но от старца, только что сидевшего за столом, не осталось и следа...

-Идёмте! - я не собирался откладывать визит к их величеству на другое время. Мои спутники нехотя поднялись со своих кресел и, стряхивая со своих глаз послеобеденную дрему, в означенном за "обеденным совещанием" порядке двинулись вслед за моим "благородством". Что ж, свита моя выглядела вполне презентабельно. Следом за мной, гордо подняв забрало и выпячивая вперед тощую грудь (скрытую под металлическим корсетом доспехов), шествовал доблестный Рыцарь Медной Головы, достойный потомок Вельстибюрга, Радскнехт Георг Ротшильд де Смоктуновский, чей девиз "Мужество, честь и добродетель" начертанный золотой вязью, красовался на треугольном ало-сине-белом флаге, развевавшемся на набирающем силу ветру, подобно хвосту сказочного василиска. Чуть позади него, подпоясав рясы ярко-синими кушаками, вышагивали наши святые батюшки. Начищенные серебреные кресты, свисающие вниз на таких же серебреных цепочках, искрились в лучах поднявшегося в зенит солнышка. Далее, так же рука об руку, следовали менее чопорные, но не менее представительные "представители народа" - Андрей Иванович, Велень Ихтиандрович (по такому случаю вспомнивший имя своего батюшки) и Матрена Тихоновна, вырядившаяся в украшенный вышивками сарафан и надев под платок девичий кокошник. Кот Баюн отирался чуть поодаль, согласно наставления Бабы-Яги, до поры до времени не выказывая нашего с ним знакомства. Одежда на всех, щедростью Семёныча - старшего да стараниями Тихоновны, блистала чистотой и свежестью, латы рыцаря, наконец-то, избавившись от вмятин и царапин, блестели как начищенный самовар, рясы святых отцов отливали атласом, а Андрей Иванович щеголял новыми портами и белоснежной рубашкой с тонкой вышивкой и соломенной шляпой аля-ковбой, даже Велень, прибарахлясь новым костюмчиком и сверкающими хромовыми сапогами, выглядел вполне пристойно. Единственным, кто предпочёл остаться в своем "охотничье-полевом" наряде, был я. Конечно, благостная длань Тихоновны коснулась и его, но то был чисто профилактически-косметический ремонт и волшебная постирушка, в остальном всё осталось как прежде. Даже печать дальних дорог в виде незначительных потертостей кожи была (несмотря на громогласные протесты Яги) сохранена. Я имел все основания полагать, что царь уже наслышан о моей персоне и не хотел портить впечатление излишним щегольством.

Королевская летняя резиденция или, как её изредка именовали местные жители, Ясноград, являл собой как бы город в городе. Помимо наружных стен, окружавших и защищавших весь Кривград, здесь имелась еще и внутренняя белокаменная стена, скрывавшая от постороннего взгляда ряд величественных построек, среди которых своей красой и великолепием выделялся королевский дворец, высившийся в самом центре этого архитектурного ансамбля. Собственно, эти заключенные в гранитный периметр здания и носили название Яснограда Престольного.

-Николай Михайлович Хмара ибн прапорщик Тамбовский, контрактный военнослужащий Российской Армии, владетельный господин великого города Трехмухинска, почетный донор де ветеран. Тот, чей девиз "Никто кроме нас", требует аудиенции его величества! - гордо вскинув голову, что есть мочи, проорал доблестный рыцарь Радскнехт Георг Ротшильд и, слегка привстав на носках, стукнул древком своего знамени в украшенные златоглавыми орлами ворота.

-Не велено! - донеслось из-за ворот недовольное бурчание королевского стражника.

-Что не велено? - на всякий случай уточнил я.

-Не велено беспокоить-с. Их Величество почивать изволят-с! - за воротами звучно зевнули, видимо, королевская стража была не прочь вздремнуть вместе со своим королём.

-Я вам дам "не велено!" - гаркнул я и, как бы в подтверждение своей угрозы, звучно пнул носком берца в то место, где у всякой добропорядочной птицы начинается хвостовое оперение. Конечно, бедная карикатура ничем не заслуживала такого обращения, но я сегодня был настроен решительно, и мне было всё равно на ком срывать своё и без того плохое настроение.

-Но-но! - донеслось из-за ворот, - поаккуратнее с королевским имуществом-то!

-Да хоть с императорским, плевать! - я снова пнул беднягу- птицу и осторожно потянул за рукоять меч, прицеливаясь, как бы половчее отодрать от ворот этого ощипанного цыплёнка-табака.

-Прекратите безобразить, а то сейчас как выйдем! - говоривший загремел амуницией, но выходить не спешил.

-Эй ты, ведро с капустой безмозглое, ещё не понял с кем разговариваешь, что ли? Не расслышал? Может, повторить еще раз, или ты сразу желаешь проверить крепость моего меча? - сказав своё веское слово, Георг выхватил из ножен свой двуручник и, не раздумывая, врезал острием по навершию створок, выполненному в виде каких-то жутковатых полузвериных-получеловеческих голов. Удар был так силен, что меч снес обе головы. Они слетели со своих мест и, столкнувшись в воздухе, плюхнулись к ногам обескураженного стражника.

-Хм, нда, а грамотка у вас имеется? - довольно вежливо поинтересовался тот, и за воротами послышались быстрые шаги спешившей к нему подмоги.

-Имеется, имеется! - поспешно уверил его я, стараясь разрядить начавшую накаляться обстановку.

В правой створке медленно приоткрылась узкая щелка, и в образовавшуюся дыру осторожно высунулась заспанная бородатая рожа.

-Давай бумагу! - приказала рожа, и по голосу я понял, что это бородатое безобразие совсем не тот человек, с которым я вел столь длительную и бесконструктивную беседу.

Бородатый, приняв от меня пергамент, долго вчитывался в выведенные рукой писаря замысловатые строчки и, дочитав, сердито рявкнул на стоявшего за его спиной стражника.

-Почему не доложили?

-Так ведь не беспокоить-с велели-с, вот мы и решили-с, а тут эти-с, - испуганно затараторил тот, косясь на тяжелые кулаки бородатого, сжимавшего и разжимавшего мои "бесценные" грамотки. Но обошлось без мордобития. Посопев ешё с полминуты, бородатый, по-видимому бывший здесь начальником стражи, взмахом руки отослал незадачливого стража в казармы и вновь повернулся ко мне лицом.

-Изиняйте-с, молодой-с, глупый-с, сейчас доложим-с! - он кивком подозвал к себе высокого худого стражника, уже давно неподалёку переминавшегося с ноги на ногу, отдал ему грамотки и, сказав пару негромких слов, отправил с поручением в королевские палаты. Посыльный не заставил себя долго ждать. Не прошло и пяти минут, как он, всё так же бегом, вернулся и, отчаянно жестикулируя, зашептал что-то на ухо своему командиру. Чем больше он говорил, тем темнее становилось лицо бородатого. Наконец, обмен секретами закончился. "Командор" повернулся лицом ко мне и, разведя руками, понуро опустил голову.

-Простите великодушно, Ваше благородие, мы люди подневольные, государевы, как нам повелевают, так и делаем! - он тяжело вздохнул. - Не примет Вас надежа- государь.

-Это как не примет? - ну, мне это совсем не понравилось. - Почему?

-На отдыхе государь, делами государственными заниматься недосуг.

-Это как недосуг? - я опешил. - У него всё королевство в осаде, а он на отдыхе?

-На отдыхе, - снова тяжело вздохнул бородатый, - так и сказал.

-Ну, я покажу ему отдых. Слышь, служивый, пропусти-ка нас.

-Не могу! Вот тебе свет святой, не могу!

-Служивый, лучше пропусти, а не то силой прорвемся! - я медленно потянул меч из ножен.

-Ну, зачем так? Зачем? - Яга тихонько подошла сзади. - И всё-то вы, мужики, в драку лезете, на мечи сходитесь, когда можно словом добрым, любовью да ласкою. Правда я говорю, касатик? - это она спросила у длиннобородого. Тот непонимающе кивнул. Я же, тоже не совсем понимая, к чему клонит наша бабуля, отступил немного в сторону, уступая ей место напротив дверной щелочки.

-Колюшка, отойди-ка в сторонку и свиту с собой прихвати, а я тут с ребятушками немного погуторю по-нашенски, по-бабски, может, об чем и добалакаемся!

Я безропотно выполнил её просьбу-указание и, прихватив, как было велено, "свиту", отвалил от греха подальше в сторону. Намерения Бабы-Яги мне стали ясны, когда до моих ушей донеслось ласковое мурлыканье. Приглушенное расстоянием, оно было едва слышимо, но всё одно, мне тут же захотелось спать.

-Уходим! - крикнул я, спеша отойти от поющего Палыча как можно дальше.

Вскоре Яга призывно помахала нам рукой, путь был свободен.

Ворота нам открыл всё тот же Ништяк Палыч, довольно ловко через них перемахнувший. Нам оставалось только пошире распахнуть створки, и вся наша торжественная процессия бодрым шагом устремилась к блистающей позолотой арке дворцового входа. Никто нам не препятствовал. Все войска готовящегося к осаде города давно уже в тревожном ожидании расположились под стенами Кривграда. А два десятка королевских ратников, что было кинулись заступить нам дорогу, разбежались в разные стороны, стоило лишь Бабе-Яге швырнуть им под ноги парочку огненных шариков. Меч-ведунец, высунувшийся из ножен чуть ли не на половину длины, таращился во все стороны и даже два раза (когда Тихоновна засветила в охрану своими шариками и они со взрывом лопнули, разбрасывая во все стороны красно-синие искры), восхищенно хмыкнул, но, в целом, хранил почтительное молчание. Рыцарь без устали махал мечом, нагоняя страх на дворцовую челядь. Отец Иннокентий вертелся во все стороны, с любопытством разглядывая висевшие на стенах портреты и стоявшие вдоль стен статуи, а Клементий, сняв крест с шеи, перехватил его поудобнее, в полной готовности окрестить какого-нибудь некстати подвернувшегося царедворца. Если не считать спящую на входе дворцовую стражу, то можно сказать, в королевские палаты наша милая компания ворвалась без боя.

Её появление стало для меня первой неожиданностью. Роста она была среднего или чуть ниже, фигура точеная, словно вырезанная из слоновой кости умелым скульптором, лицо красивое и неуловимо знакомое, возраст лет восемнадцать-двадцать. В небесно-голубом платье с кружевами, в полупрозрачных (я бы сказал - хрустальных) остроносых туфельках, с высокой прической, на которой блистала маленькая золотая корона, прекрасно гармонировавшая с её темными волосами, с озорным взглядом зелено-карих глаз и легкой, немного хитроватой улыбкой, выглядела она обворожительно.

-Принцесса! - окликнула девушку выбежавшая из-за мраморной колонны фрейлина. - Осторожнее, принцесса, они могут быть опасны!

-Опасны? - улыбка еще шире озарила лицо юной принцессы. - Скажите, князь, Вы опасны?

-Вы мне льстите, принцесса! - я слегка наклонил голову. - Я мирный пилигрим, скитающийся по свету в поисках истины, мне ли нести опасности?!

-Вы шутите! Того, что я о Вас слышала, вполне довольно, чтобы сердце бедной, беззащитной девушки разорвалось от страха при одном только виде Вашего обнажённого меча!

-Это Вы-то бедная и беззащитная? - мне почему-то показалось, что с Ее высочеством можно вести беседу без словесных выкрутасов. Принцесса с улыбкой дернула своей прелестной головкой.

-Вы хотели видеть моего батюшку. По какому поводу, если не тайна?

-Что Вы, принцесса, от Вас нет никаких тайн! Но, боюсь, этот вопрос может разрешить только Его Величество.

-Что ж, тогда, в свою очередь, я опасаюсь, он не захочет обсуждать государственные вопросы со столь представительной компанией.

- И впрямь, касатик, ступай-ка ты к государю один. Мужеска половина свиты здесь подождёт, а я пока пойду с принцессой о своём, о женском покалякаю, - сказала Баба-Яга и я понял, что эти женщины, как всегда, правы. Но оставлять путников в пустом коридоре без возможности присесть и достойно провести время не хотелось. Я уже было вознамерился возразить, когда сама принцесса пришла мне на помощь.

-Ступайте, князь, ступайте! А Вашу свиту, - она щелкнула пальцами, призывая появившихся как бы из ниоткуда слуг, и снова одарила меня ослепительной улыбкой, - проводят в трапезную. А, ежели, кто устал, притомился с дороги, так можно и в опочивальню проводить.

Я поблагодарил принцессу за оказанное гостеприимство и, откланявшись, направился в тронную залу.

Король, как и положено королю, восседал на троне. В одной руке он держал скипетр, в другой - тщётно скрываемый от моего взора в обширных складках королевской мантии большой гранёный стакан. Его слегка замутненные глаза с досадой и немым недоумением взирали на мою персону. Я повел носом и поморщился. В воздухе, не заглушаемый никакими благовониями, витал ядреный запах сивухи. Ощущение было такое, словно кто-то нарочно вылил посреди зала большущий жбан неочищенного самогона.

-Николай Михайлович Хмара ибн прапорщик Тамбовский, контрактный военнослужащий Российской Армии, владетельный господин великого города Трехмухинска, почетный донор де ветеран. Тот, чей девиз "Никто кроме нас" - во всё горло проорал высунувшийся из дверей придворный и тут же исчез. Я вежливо кивнул и, поправив перевязь, приблизился к королевскому трону.

-Ваше Величество! - почтительно начал я заранее заготовленное вступление. - Великий господин славного града Трехмухинска польщен столь высокой честью быть удостоенным аудиенции Вашего величества.

-Но как Вы, я же, я ... - король выглядел окончательно выбитым из колеи.

-Сейчас война, Ваше величество и не до соблюдения церемоний. Всё быстро меняется, вчерашний солдат становится князем, король - пылью, Вы, Ваше Величество...

-Я низложен? - из груди короля вырвался вопль отчаяния.

-Что Вы, Ваше Величество! - я поспешил его успокоить, но начало конструктивному разговору было положено. - Это - образное выражение, я всего лишь хотел сказать, что нам потребуются все силы, чтобы отстоять мир таким, каким он был раньше.

-Да-да, Вы правы. Именно все силы, все силы, - король немного приободрился и, посмотрев на зажатый в руке стакан, тяжело вздохнул. Похоже, я действительно оторвал его от весьма, весьма приятного времяпровождения. Но сожалеть о сделанном было поздно, слишком рассусоливать не хотелось тем более, и я решил взять быка за рога сразу.

-Ваше Величество, я пришел к Вам с просьбой.

-С просьбой? - услышав о просьбе, король окончательно пришел в себя. Проситель не может быть опасен. Проситель всегда слабее, чем тот, у кого просят. Что-что, а эту науку он хорошо выучил. - Так какая же у почтенного гостя просьба? - в голосе короля появились медовые нотки, в которых отчетливо слышалось шипение готовой проглотить добычу змеи. Но это он зря! Мог бы и не хорохориться, пыл- то я ему остудить сумею, но пока торопиться и унижать короля не следовало. Униженного монарха надо либо низвергать, либо, отступив в сторону, начинать рыть себе могилу. Ни того, ни другого мне делать не хотелось.

-Да, Ваше Величество! Не откажите в маленькой просьбе владетелю волшебного меча, правителю града Трехмухинска, другу и союзнику доблестного графа Дракулы, смиренно припавшему к Вашим ногам как простой проситель! - Я приложил руку к груди и чуть склонил голову, всем своим видом показывая, что вопреки сказанным словам падать ниц вовсе не собираюсь, а перечисление достоинств и союзников может иметь не только познавательное значение. Кажется, это до Его Величества дошло. Король снова неуверенно заёрзал на своем троне. - Мы слышали, у Вас в оранжерее растет одно растение, не знаю как по-Вашему, по- королевски, а по-простому Адовым глазом называется. Ягодки на нем такие махонькие, красненькие!

-Не помню, МЫ едва ли можем позволить расти в нашем саду растению со столь зловещим названием! - поспешил разуверить меня король, но по его забегавшим глазкам я понял, что Семеныч был прав.

-Ваше Величество, насколько мне известно, оранжерея совсем рядом! Не соизволите ли Вы пройти со мной под её своды, где мы могли бы всё тщательно проверить...

-Вы не верите самому королю?! - его величество попытался изобразить гнев.

-Что Вы, боже упаси, я всего лишь хочу сказать, что одно маленькое невзрачное растение могло и укрыться от Вашего всевидящего взора, погруженного в великие государственные раздумья!

-Да, это могло случиться. Порой, задумавшись о великом, творишь такие чудеса, ей- богу, утром проспишься и не.., - король замолчал, поняв, что ляпнул лишнее.

-Так как же, Ваше Величество, я с Вашего разрешения осмотрю оранжерею и, если что, сломаю несколько веточек с ягодками? Вам же этот куст со столь зловещим названием, как я понимаю, все одно ни к чему!

-Ах да, теперь я, кажется, вспоминаю! Есть, есть растение! - король задумался, соображая, как выбраться из ловушки, в которую сам себя и загнал. - Но, понимаете, у нас оно носит другое название. И это уникальное растение! Нельзя, чтобы с ним обращались столь варварски!

-Ваше Величество, от этого растения зависит слишком много, чтобы для защиты нескольких веток вступать в партию зеленых. - Я не собирался рассказывать королю всю подоплеку нашего путешествия, но частично раскрыть карты мог. - Это растение- всего лишь лекарство, нужное нашему умирающему другу, только оно может его спасти!

-Я понимаю! Ах, как я Вас понимаю! Но это растение... А вдруг у нас тоже какая - никакая хворь случится?

-Ваше Величество! - произнес я с нажимом, и как бы ненароком коснулся рукояти меча. - Мы не можем уйти от Вас с пустыми руками!

-Да я что, я ничего, но это народ должен решать! - посчитав, что выкрутился, король победно задрал голову и медленно поднял вверх указательный палец, словно призывая самого Господа подтвердить правоту сказанных слов.

-А народ не против, - я был непреклонен.

-А кто его слушать-то будет? - не удержался от протестующего возгласа Его Величество.

-В таком случае, я думаю, нам пора в оранжерею! - рукоять ведунца удобно улеглась в моей ладони. - Уж Вы-то не откажете в моей просьбе?!

-Что, короля будем рубить? - меч в моей руке радостно встрепенулся, и его лезвие поползло из ножен. - Стало быть, если он нам не того самого, то мы ему самое то, да? Превосходно! Люблю! Голубая кровь - она слаще сладкого! Так что, рубим?

-Хорошо, хорошо, как скажете! - поспешно согласился король, ошалев от подобных заявлений. Его лицо стало серым. - Я вижу, Вам оно действительно нужнее. К тому же, что с ним сделается-то?! Три-четыре веточки - это такой пустячок! Князь, ступайте! Ступайте, князь! И можете взять, что просите. Вам туда! - король махнул рукой, показывая куда-то в конец зала. Его мозг лихорадочно обдумывал возможность избавления от моей персоны. По метавшемуся из стороны в сторону взгляду это было хорошо заметно, но я не собирался предоставлять ему такой радости.

-Ваше Величество, я покорнейше прошу Вас проводить меня! - король мешкал. - Прошу! - в моем голосе снова появились угрожающие нотки.

-Конечно, конечно, с радостью! Но, может быть, сперва пройдем в трапезную, отобедаем? - с надеждой в голосе предложил король и сделал робкую попытку улыбнуться.

-Нет. Вперёд, только вперед, сначала дела, а утоление голода потом.

Его Величество тяжело вздохнул и, сунув стакан за спину, кряхтя, сполз со своего трона, на сиденье которого сразу же обнаружилась слегка початая бутылка какой-то мутной жидкости и золотая тарелка, наполненная малосольными огурчиками.

-Ваше Величество, - мы открыли дверь и вошли в светлую, огромную оранжерею. - А что за странный запах стоит в тронном зале? Какой-то не такой запах...

-Э-э-э, - король замялся, - это я опыты ставлю. - Потом воровато покосился на закрывшуюся за нами дверь и на всякий случай уточнил, - химические.

-А-а, - я понимающе кивнул головой, и тут же на мои глаза попался небольшой ярко-зеленый куст, сверкающий темно-рубиновыми каплями ягод. Их блеск манил и завораживал, непередаваемая яркость красок, сочившихся как бы изнутри, притягивала. Этим чудо - кустиком можно было любоваться часами, и я внезапно понял, почему оно носит такое странно-жутковатое название. Но его красота не казалась зловещей, наоборот, искристый свет, источаемый ягодами, дарил тепло и радость. Мне стало немного не по себе. Портить такую красу- это ли не кощунство? Но там вдалеке умирает хороший человек и еще сотни тысяч умрут, если я не сделаю того, что должен сделать. К тому же, кто знает, может красота, которая призвана спасти мир, должна сделать это ценой собственной гибели? Я сделал три шага вперед и решительно протянул руку.

Через несколько минут мы шли обратно. Король истерически рыдал, я сжимал в руке четыре сразу же пожухшие ветви, пахнувшие столь омерзительно, что самогонные пары королевских "экспериментов", выдыхаемые экспериментатором, уже казались благоухающими духами.

Войдя в тронный зал, я положил окончательно иссохшиеся ветви с по-прежнему яркими вкраплениями ягод в заранее приготовленную суму и, посмотрев на короля, изливающего монаршие слезы в большой розовый платок, бодро спросил:

-Так что, Ваше Величество, идемте трапезничать?

-Как Вы можете думать о суетном? - с пафосом в голосе спросил он и, заграбастав валяющуюся на троне бутылку, присосался к её горлышку. После трех-пяти обжигающих глотков в голове у Его Величества малость просветлело. Он довольно крякнул, занюхал, заел огурцом результат своих экспериментов и, махнув рукой в сторону оранжереи, с довольным видом облокотился о край своего трона.

-Ну и черт с ней, с ранжереей! От пары сломанных веток не обеднеет! А то и впрямь растет, понимаешь ли, растет, а пользы, ну ни какой! А тут человек хороший! Что ж, бери, мне не жалко! А хочешь, мы все ветви пообломаем?! Не надо? Жаль. А хочешь, я тебе пальму для гербариев подарю? Тоже не надо? Жаль! - король снова приложился к бутылке и, закусив, протянул её в мою сторону. - Бери, пей, свойская, только я один такую получаю! А из чего, знаешь? - Я отрицательно помотал головой. - Вот то-то и оно, никто не знает! Секрет. Пей, говорю...

-Не могу, Ваше Величество!

-Это как так не можешь? Я могу, а ты не можешь? Государю отказываешь?

-Не могу, Ваше Величество, ей- богу, не могу, на службе я!

-Вот теперь верю! Молодец! Служба - это святое. Служба - она, понимаешь, - Его Величество задумался, не в силах закончить начатую мысль. - А я вот могу, потому как в отпуске. Отдыхаю, значит, но и тут покоя не дают! Враги там всякие иноземные, дела государственные, понимаешь ли. Вас много, а король-то один... Слушай, а ты, случаем, в диспозициях разбираешься?

-В принципе, пожалуй, если что, разберусь! - ответил я, не заметив подвоха.

-Вот и ладушки! Вот и ладушки! - король обрадовано захлопал в ладоши. Тут же из-за дверей выскочил всё тот же горластый придворный и, мелко семеня, подбежав к королю, замер в готовности выполнить любое приказание Его Величества.

-Емельян, иди-ка сюда! - король поманил придворного пальцем. Тот приблизился, и Его Величество принялся что-то быстро нашептывать ему на ухо. Я, чтобы не казаться невеждой, отошел чуть в сторону и сделал вид (как воспитанный человек), что и не заметил допущенной королем бестактности. А король тем временем, покончив со своими секретами, отпустил горлопана и, довольный самим собой, замурлыкал какую-то песенку. Затем спохватившись оборвал себя на полу слове и посмотрел в мою сторону.

-А теперь можно и отобедать. Вы не желаете ли? - Его Величество, слегка захмелев, пребывал в самом, что ни на есть, благостном расположении духа.

-Желаю, но сперва один вопросик. - Королевское пение разбудило в моей голове некие воспоминания. - Ваше Величество! Вы уж будьте так любезны, удовлетворите мое праздное любопытство! - король поощрительно кивнул. - А ,правда, что Вы назначили Главой королевской таможни кота? Да еще и звания почетного удостоили, и титула... кажется.

-Так оно того стоило! Таможенные сборы возросли многократно! Да и сказать по секрету, жалования-то я ему не положил ровным счётом никакого, одно столование, да и то меню так себе - рыба и рыба, рыба и рыба, одна рыба...

-Ваше Величество, а Вы в курсе, как Ваш таможенный начальник этого добивался?

-Естественно, я же король!

-Так ведь он же люд, проезжающий мимо, попросту грабил!

-Не грабил! - запротестовал король, размахивая перед моим лицом указательным пальцем. - Не грабил, а проводил реквизицию! Рек-ви-зи-цию! По мере сил и возможностей государственному процветанию способствуя.

-Король, так ведь нехорошо же это!

-А что делать? Денег-то в казне не хватает! - король со вздохом развел руками и виновато опустил голову. Дальше спорить и заниматься морализаторством мне не хотелось.

-В трапезную, так в трапезную. Ведите! - я подвёл черту под дискуссией и, поддержав под локоток пошатнувшегося Государя, выдвинулся вместе с ним в направлении главной столовой государства.

А банкет, между прочим, был в полном разгаре. Я бы еще понял, если бы не дожидаясь короля за трапезу принялась моя "доблестная дружина", но то, что бы весь придворный штат, забыв про дворцовый этикет и скромность, набросится на халявные продукты поперёд Его Величества, это уж, простите, ни в какие ворота!

-Встать! - ни с того, ни с сего, а вернее, потому и посему, гаркнул я, и дружное чавканье за столом на мгновение прекратилось. - Его Величество король Прибамбас третий трапезную посетить изволили! - я замолчал, а челядь, сперва опешившая от моего рыка, снова потянулась к ножам и вилкам. Ну, честное слово, ни стыда, ни совести! Их хамство меня разозлило по настоящему. И не потому, что короля не дождались (хотя последней каплей было именно это), а потому, что в то время, когда весь город тире народ, готовясь к обороне, с утра до ночи укреплял стены, собирал камни, кипятил смолу и воду, эти жирные хари чавкали так, словно собирались нажраться минимум недели на две. - Встать, я кому сказал! - мой новый окрик потряс стены. Я, выхватив меч, и не раздумывая, рубанул им прямо по свиному окороку, который ближайший ко мне чиновник готовился препроводить в свою необъятную пасть.

-Оно же жирное! - завопил ведунец, не успевший среагировать на моё хулиганство. - Кто теперь лезвие оттирать будет? - Глаза чиновника, едва не выкатившиеся из орбит после моего хамства, теперь уже окончательно повылезали на лоб. Остальные господа поспешно повскакивали с мест. Лишь за дальним концом стола сохранилось относительное спокойствие, там мирно трапезничала моя ничего не видящая и не слышащая "свита". Я дождался, когда его величество сядет на отведенное ему место, затем, нагло потеснив какого-то толстого вельможу, сел сам.

-Можете садиться. - Удобно усевшись ,я оглянулся и посмотрел на короля, боясь увидеть в его глазах злость, вызванную моим самоуправством. Но нет, в его глазах светилось лишь веселое торжество, мол, "давай, давай, знай наших"! Что это означает, я понял лишь значительно позже, когда с основными разносолами было покончено и мы приступили к десерту.

Едва увидев появившегося придворного-горлопана, я понял, что тот приготовил для меня очередную гадость. Так оно и оказалось.

На этот раз Емельян появился в камзоле, расшитым золотом, украшенном двумя орденскими бантами и в головном уборе в виде наполеоновской треуголки. В руках он держал какую-то свернутую в тугую трубу бумагу и стеклянную чернильницу с торчащим из неё гусиным пером. Войдя, он с гордо поднятой головой торжественно прошагал через всё помещение и, остановившись напротив короля, протянул ему перо. Затем, развернув свой "рулон", быстро ткнул куда-то пальцем. Государь, одобрительно кивнув, что-то размашисто черкнул, еще раз окинул взглядом начертанное, и перо снова перекочевало в руки придворного. Отвесив королю поклон, Емельян сделал несколько шагов назад, довольно бесцеремонно оттеснил плечом какого-то царедворца, сунул ему под нос чернильницу и, медленно развернув свиток, принялся зачитывать написанное. Мои уши вздрогнули от его громко-визгливого голоса.

-Указ Его Королевского Величества Прибамбаса Третьего.

"1389 года июля месяца сего дня, настоящим повелеваю: Мужа достойного сего Николая Михайловича Хмара ибн прапорщика Тамбовского, контрактного военнослужащего Российской Армии, владетельного градоправителя великого города Трехмухинска, почетного донора де ветерана, под девизом "Никто кроме нас", на Тьму идущего, - главным генерал-воеводою назначить, с присвоением ему достоинства графского, прозвания почетного лохмоградского, с приданием земель западных, на коих с победой власть наша распространена будет".

-Но Ваше Величество! - запротестовал было я, но мой голос потонул в шуме аплодисментов. - Ваше Величество! - вновь обратился я к королю, когда аплодисменты немного стихли. - Я своего согласия не давал!

-А кто, если не Вы? - король слегка наклонил голову в мою сторону. - У меня все генералы сбежали, и что теперь прикажете делать? Кто будет руководить обороной? Я могу, конечно, и сам, но ежели что со мной случится, как, спрашивается, будет жить народ без своего отца-государя? Нет, это совершенно невозможно! Значит, кроме тебя некому! - сделав свой неизбежный вывод, Его Величество довольно заулыбался и с безмятежным видом продолжил потреблять стоящие перед ним разносолы.

Вот блин! И впрямь, куда не сунься - всё клин. Хотя, с другой стороны, может быть и впрямь лучше малость покомандовать самому, чем исполнять приказы какого-нибудь тупого генералишки?!

-Да будет так! - обреченно согласился я (впрочем, надеясь, что это всего лишь безобидная шутка), затем одним залпом опустошил большой кубок с квасом и первым покинул трапезную.

-Простите, граф! - (Новости во дворце разлетались на удивление быстро). Из-за огромной колонны выплыла уже знакомая точеная фигурка принцессы. - Мы не были представлены. Принцесса Августина, - она слегка склонила голову.

-Хм - м, Николай. Можно просто Коля, - я попытался изобразить галантный поклон, от чего на губах принцессы появилась робкая улыбка.

- А Вы, граф, я вижу, не приучены сгибать спину даже пред особами королевской фамилии! - принцесса окинула меня изучающим взглядом. Что она хотела увидеть и увидела ли, осталось для меня тайной, на её лице не отразилось никаких эмоций.

-Да, Ваше Высочество, Вы правы! В том краю, откуда я родом, это не принято.

-Так, значит, шпионы говорят правду?!

-Принцесса, я не знаю, о какой правде идет речь, но если об этом, то я, увы, действительно из другой реальности. Из другого мира, - немного подумав, поправился я. И не зная, что больше сказать, виновато развел руками. - Увы.

-Мне говорили. Это удивительно и странно, в другое время я бы с удовольствием поразмышляла над этим чудом, но сегодня мне не до этого, враг на пороге города.

- Да, конечно, Вы правы! - я снова был вынужден согласиться.

-Не сегодня - завтра начнется осада. Вы, как командующий, наверное, желаете ознакомиться с приготовлениями к обороне?

Я кивнул, хотя если признаться, собирался сделать это чуть позже. К тому же, шутка, похоже, несколько подзатянулась.

Ясноград я покинул не без сожаления. За воротами нас сразу же встретил шум, гам, треск раздираемых на щепы досок, стук топоров и звон молотов. Простые горожане подновляли стены, кузнецы ковали мечи, наконечники стрел, доспехи. Толпы добровольцев и уже бывалых ратников примеривались к только что вышедшим из кузни клинкам и палицам. В одном из закоулков города сколачивали прямоугольные щиты, значение которых я понял, лишь когда к ним приладили ножки и поставили на землю. Слегка наклонённые вперед эти странные сооружения должны были укрыть защитников от вражеских стрел. Еще дальше я увидел сидящих прямо на земле женщин, поспешно сшивавших из выделанных и наскоро раскроенных бычьих шкур кожаные доспехи.

-А здесь у нас главные мастерские. - Принцесса повела рукой в сторону убогого строения, из многочисленных труб которого исходил густой, черный дым, а из его внутреннего чрева доносился нескончаемый металлический грохот. - Полтораста мечей в сутки, три тысячи наконечников стрел, копий и ещё палицы, - принцесса с гордостью показала на груду сваленного у дверей оружия. - Если бы только враг задержался, - в её голосе послышался оттенок грусти, - за неделю- другую мы могли бы вооружить всех мужчин в городе!

Всё, как и у нас! Сначала армии ничего и никогда, а как гром грянет, на костях мужиков начинаем наверстывать, клепать и переклёпывать.

-Ваше Высочество, а какова технология производства?

-Что? - принцесса вытаращилась на меня ничего не понимающим взглядом.

-В смысле, как вы куёте оружие?

-Как? Как все. - Похоже, сама принцесса мало разбиралась в процессе изготовления. - Вы можете посмотреть сами.

Я согласно кивнул и, сопровождаемый Её Высочеством, вошел в задымленное, наполненное гарью и бьющим по ушам звоном металла помещение. С первого взгляда мне стало ясно: технологию литья здесь еще не освоили. "Что ж", - подумал я обрадованно, - "возможно, мне удастся внести свою лепту в развитие местного технического прогресса". Я внимательно присмотрелся к разогревающейся в горне железной заготовке, металл раскалился добела. Еще чуть-чуть и его контуры станут оплываться. Это было хорошо, значит, жара вполне хватит. Обойдёмся без домны. Я повернулся к Её Высочеству.

-Принцесса, у вас в городе достаточно металла?

-Более чем. Боюсь только, у нас недостанет времени, чтобы его использовать.

-Тогда прикажите позвать какого-нибудь гончара.

-Но все гончары заняты! - принцесса недоуменно посмотрела в мою сторону. - Они изготавливают горшки под смолу и кипящую воду.

-Принцесса, я прошу, сделайте это. Поверьте, оно того стоит!

-Граф, - она, похоже, обиделась, в её голосе появилась холодность, - Вы командующий и Вам решать что делать. - (Вот опять, черт бы её подрал! Она назвала меня командующим, что-то мне это не больно нравится. Ладушки, шутить изволите, но что ж, мы тоже можем немного подурачиться).

-Вы смеётесь, принцесса, кто меня будет слушать? Меня же никто не знает.

-Вы ошибаетесь, герольды уже оповестили народ о Вашем назначении. Смелее, граф, смелее! - о таком чуде оповещения как герольды я как-то запамятовал.

-Уважаемый! - окликнул я высокого бездельничающего мужика, уже давно стоящего неподалеку и переминавшегося с ноги на ногу. - Уважаемый! - повторил я еще раз, не зная, как лучше к нему обратиться. - Не будете ли Вы так любезны...

-Да, Ваше сиятельство! - мужик с готовностью повернулся в мою сторону. Ага, и впрямь оповестили. Ну, у них и шуточки, я вам скажу! Вот ведь как государи шутить умеют, по высшему разряду. Что ж, подыграем им малость, покуражимся!

-Уважаемый, давай-ка сюда одного гончара, и пусть с собой глину не забудет прихватить! Да, и вот ещё что, гончар чтобы был не так абы как, а поспособнее, - добавил под конец я, подумав, что горшки, которые станут разбиваться о головы противника и подмастерье на раз слепит, а здесь мне мастер, справный мастер нужен!

-Будь сделано! - мужик отвесил поклон и, махнув рукой кому-то прятавшемуся в полутьме помещения, гаркнул, перекрывая звон молотов: - Егошка! Давай сюда!

Из мрака выскочил перепачканный сажей мальчишка лет двенадцати, тащивший на плече большую вязанку деревянных заготовок для стрел. Бросив её рядом с валявшимися на земле наконечниками, он вытер рукавом рубахи нос и вопросительно уставился на позвавшего его мужика.

-Дуй бегом за Захарием - гончаром, скажешь, воевода его к себе зовет да пущай глины прихватит!

-Да, господин управляющий! - мальчишка откланялся и со всех ног пустился за неведомым мне Захарием.

Не прошло и десяти минут, как со двора показался высокий, слегка сутулившийся мужик, сопровождаемый двумя мальчишками, тащившими на горбушках мешки, наполненные чем-то тяжелым. Сам Захарий нес по одному мешку в каждой руке. Не нужно было быть великим аналитиком, чтобы понять - в мешках вся троица тащила глину.

Гончар и впрямь попался стоящий, мои мысли он схватывал на лету. Быстро размешав глину, он приготовил формы, просушил их у жарко горящего горна, и каким-то чудом не дав им потрескаться, взял с тут же валявшейся ступицы тележного колеса деготь, густо обмазал им поверхности форм и сложил их вместе. Тут же принесли пышущий жаром расплав и, осторожно опрокинув, вылили в приготовленный оттиск. Зашипевший деготь шибанул в ноздри, а мы, вдыхая его ароматы, выждали несколько минут и осторожно раскрыли створки. Металл, заполнивший форму, потемнев, стал твердым, но от него по-прежнему пыхало жаром. Руководивший литьем старый мастер внимательно оглядел со всех сторон получившееся изделие, поцокал языком, словно не понимая, как это так получилось, затем присел, впитывая в себя запахи свежего литья. И посмотрев в мою сторону, одобрительно покачал головой.

-Чудный клинок получился! С кованым мечом может и не совладает, но башку супостату снесет. - Седой кузнец почесал загривок. - Вот только закалим малость. - Он снова запустил пятерню в волосы. - Вот ведь какую штуку удумали, ха! Теперь стрел да копий не считано наделаем, успевай, подноси. Вот ведь, Ваше Высочество, век живи - век учись! И как это мы сами-то не додумались! - недоумевая, мастер снова покачал головой. Принцесса восторженно улыбалась одобрительно посмотрела в мою сторону. Мне отчего-то стало тепло и радостно, будто в пасмурный, промозглый день из-за облаков выглянуло ласковое солнышко, но принцесса вздохнула и отвернулась, а в моей душе заскребли кошки...

Наконец мы покинули кузню и двинулись на осмотр стен крепости. Снующие туда- сюда мальчишки почти не обращали на нас внимания, но люди постарше при виде принцессы желали ей доброго здоровья и почтительно кланялись. Похоже, в городе принцессу знали и даже, кажется, немного любили, во всяком случае, взгляды горожан были не злобливы, а улыбки искренни.

А новости в городе и впрямь распространялись быстро. Не прошло и получаса, как я заметил, что и меня стали узнавать и приветствовать. Раза два мне удавалось расслышать раздававшийся за спиной шепоток, и что мне особенно было приятно, говорили обо мне не сколько как о вновь назначенном генерал -воеводе, сколько как о человеке, столь успешно наладившем оружейное производство. Шутка шуткой, но я, сам того не замечая, стал постепенно входить в роль воеводы. Мы посетили несколько оружейных цехов; осмотрели склады с продовольствием, коего, на мой взгляд, для длительной обороны было маловато; прошлись вдоль южной стены; миновали, даже в столь напряженные часы, шумевший базар и поднялись на одну из сторожевых башен.

Жаль, но в тот день блеснуть своими познаниями мне больше не удалось. Подготовка к обороне шла полным ходом. Силы, предназначенные для отражения противника, были расставлены с умом, и что-либо переиначивать в диспозиции я посчитал излишним. Собрав на полевое совещание воедино всех сотников, я, не вдаваясь в мелкие подробности, дал им лишь несколько советов тактического плана. Вот и всё! Но, судя по изменившемуся настроению военачальников, встретивших моё столь неожиданное назначение весьма скептически, понял, что попал в точку - в меня поверили, а вера в командира порой творит великие чудеса. И потому, закончив совещание, я со спокойной душой отправился в приготовленные для меня и моих спутников комнаты. Начало моей популярности было положено.

-Волшба, колдовство, ведьмовство, магия, - рассуждала Баба-Яга, сидя у камелька и задумчиво ворочая посохом полуостывшие угли. Во дворце, несмотря на теплое, засушливое лето, было, на бабулин взгляд, слегка холодновато, - не добро и не зло. Плох или хорош нож острый? Все ж от того зависит, как употребишь, чьи руки нож энтовый держат. Так и волшба. Коли хороший человек, так от неё одно добро людям сеется. Но... - Яга сделала длинную паузу. - Волшба как злато-серебро силу дает незримую, а кто на злато зарится? То-то же, в первую очередь духом нищие да на деньги падкие. Вот и получается, что к ключику-то заветному, двери тайные открывающему, людишки в корыстях своих на всё готовые тянутся. Тянутся-тянутся да иной, нет-нет, да и ухватит! И живут на свете богачи, обманом да лихоимством богатства да власть нажившие да владыки тайные, душой черные, ликом никому неведомые, через кровь колдовство постигшие, властию своей тайною упивающиеся. Ради чего живут, каким богам молятся - неведомо. Кто тысячи лет живет, кто более.

- Матрена Тихоновна, они что, не люди, столько лет жить-то? - я, полуприкрыв глаза ,сидел напротив нашей кудесницы, лениво развалившись в шикарном, мягком кресле.

-Люди, почему не люди, только людского в них ничего уж, поди, и не осталося. А жизня-то вечная- вон она, рядышком, отбирай и живи сколь черной душеньке угодно, хотя какая у них душа-то?

-Бабушка Матрена, прости, я не понял, как это - отбирай да живи?

-А что понимать-то? Колдуну жизнь свою продлить не многого стоит. Руки лишь протяни и бери... Жизни-то рядом сколь угодно ходит. Отними ённую у человека, перехвати его годы и живи не стареючи с душой своей поганой в ладу да согласии. Только я так думаю, жить надо столько, сколь богом отмеряно. Смерть не нами придумана, не нами дадена, а стало быть, не нам постичь её истинного назначения. Смерть отбирает, но и дарит! Другой взамен тебя придет, будет жить- радоваться. И кто знает, может, мы в смерти будем краше, счастливее? - она замолчала и задумчиво посмотрела куда-то вдаль, словно там за горизонтом уже видела грань нового бытия.

-Кто знает... - повторил за ней я и так же задумчиво уставился в точку за горизонтом. Может, она права. Может, мир, в котором мы живем, лишь один из многих, что нам суждено пройти, прежде чем нам, наконец, откроется главная тайна бытия?

Близился вечер. Багровое солнце, коснувшись горизонта, опускалось в иссиня-черную тучу, озаряя последними лучами дворцовые шпили. Я искоса посмотрел на королевский дворец, медленно таявший в сгущающихся за окном сумерках и, возвращаясь к прерванному разговору, вновь обратился в слух. Но Яга молчала и, по-прежнему медленно ворочая посохом полуостывшие угли, беззвучно шевелила губами. Я глядел на светившие рубином угольные глаза, и мне казалось, что я сплю, и сон скоро кончится, всё окружающее меня растает, растворится в бесконечной дали забытых воспоминаний. Внезапно захлестнувшая мою душу тоска сухим ветром Сахары развеяла сковавшее меня сонливое полузабытье и заставила подняться. Хотелось свежести, бушующего в вышине ветра, очистительного, приносящего успокоение дождя. Я покинул комнату и, немного побродив по притихшему замку, вышел в первую попавшуюся дверь. Пройдя по открывшемуся за ней небольшому коридору, я ступил на мягкий газон королевского сада. А сад был и впрямь королевский. В нём было на что посмотреть. Расположенный под открытым небом, он, тем не менее, поражал своим разнообразием. Я скользнул взглядом по наполняющимся багровой спелостью ягодам черешни, удивленно воззрился на обильно покрытые плодами абрикосы и, окончательно сраженный, уставился на сгибающийся под тяжестью урожая персики. Я невольно протянул руку что бы.., нет, не сорвать, а просто дотронуться по бархатистой поверхности плода.

-Граф? - принцесса, внезапно появившаяся из-за зарослей так опостылевшей мне в Чечне ежевики, вывела меня из ступора и заставила залиться краской.

-Я, не..., - не зная что ответить рассеянно промямлил я и виновато развёл руками.

-Как Вы оказались в саду? - брови Августины сердито сошлись к переносице. - Вы за мной следили?!

-Я, нет, я... - похоже, моё слегка заторможенное состояние не укрылось от её высочества. Она понимающе улыбнулась.

-Вы тоже любите перед сном побродить в спокойной тишине сада?! - принцесса обогнула разделяющий нас персик.

-Да, да, - поспешно согласился я, делая шаг навстречу её высочеству. И что бы моё согласие выглядело убедительнее, добавил: - Мне так лучше спится.

-К сожалению, сегодня мало кто сможет уснуть, вражеские разъезды гарцуют на виду города. Завтра будет битва и далеко не все смогут вечером вернуться домой, - принцесса вздохнула и в её глазах заблестели слёзы.

-Но это будет ёще только завтра, а сегодня... - я глянул на наползающие с запада тяжелые валы темных облаков. Налетающий пока ещё редкими порывами ветер приносил свежесть уже шумевшего по крышам дождя.

- ... Ещё есть этот вечер, этот великолепный в своей пламенеющей красоте закат, эта восхитительная свежесть, заставляющая вдыхать её полной грудью, есть этот необычный сад, есть Вы, затмевающая всё это великолепие и... - тут споткнулся, поняв, что сболтнул лишнее. - Впрочем, становится прохладно. К тому же, начинается дождь. - Я умолк ,и не в силах выдержать прямого, направленного на меня взгляда принцессы ,потупил взор.

-Да, Вы правы! - каким-то неестественным голосом согласилась принцесса и, гордо подняв голову, прошла мимо меня, направляясь в распахнутые настежь двери. Наши руки случайно соприкоснулись, и я ощутил пробежавшую меж нами искру, от удара которой моё сердце вздрогнуло и затрепетало.

Принцесса ушла, а я ,застыв словно каменный идол, стоял ,шумно дыша и вдыхая оставшийся в воздухе аромат её духов. Вскоре набежавший порыв ветра унёс и это призрачное напоминание о принцессе. А я всё стоял, слушая, не заглушаемый даже раскатами грома, стук своего сердца и чувствуя, как в груди распространяется щемящее и необъяснимое тепло.

Время близилось к полночи, когда я, покинув сад, возвратился в свою комнату и лег спать. Шедшая к городу туча ,так и не принеся дождя, рассеялась, а ветер, отбушевав и поиграв на соседних крышах с флюгерами, утих. Наступила гнетущая, ночная тишина.

Звон колокольного набата, разлетевшегося над округой, возвестил о начале вражеского штурма. Тысячи горожан выскакивали из своих домов и, на ходу облачаясь в одежды, спешили по своим заранее отведённым местам. Я и мои спутники, как ни странно, оказавшиеся на улице одними из первых, тревожно озирались по сторонам. Я, до сих пор так и не воспринявший своё назначение всерьез, стоял столбом и не знал, куда идти и что делать. Наконец, поразмыслив, я направил свои стопы в сторону королевского дворца. На этот раз стража, стоявшая на воротах Яснограда, пропустила меня беспрепятственно. Оставив свою "дружину" дожидаться за воротами, я быстрым шагом вошел в самое сердце королевской резиденции. Я едва распахнул дверь, ведущую в тронный зал, как в нос сразу шибанул застоявшийся сивушный запах. В дальнем углу валялась знакомая мне бутылка, подле нее стояла тарелка с надкушенным огурцом и четвертинкой черного хлеба, но короля нигде не было. В моей душе уже, наверное, в сотый раз за последнее время поселилось нехорошее предчувствие. Я проследовал дальше и, пройдя весь тронный зал, увидел позади трона сидящую на полу принцессу.

-Король пьян? - буркнул я вместо приветствия.

-В зюзю... - глядя куда-то в угол, отрешенно произнесла принцесса и, махнув рукой, добавила еще несколько витиеватых и труднопереводимых слов.

-Миленько. Так что будем делать?

Августина нервно повела плечами.

-Вы думаете, что орды рыцарей-баронов будут ждать, когда помазанник божий соизволит протрезветь? - От этих дерзких слов её передернуло, но зато принцесса, кажется, пришла в чувство. Во всяком случае, молния, сверкнувшая в её взгляде, говорила о том, что она готова к действию. Принцесса поправила причёску и трижды щелкнула пальцами. Из-за тяжелых оконных портьер, звеня металлом, вышли три десятка закованных в сверкающую броню рыцарей. Я прикусил язык и малость пожалел, что явился сюда один. За только что сказанную дерзость меня можно было бы запросто посадить на кол, но Августина была не глупа, далеко не глупа... С минуту поразмыслив над моим поведением, она благодарно улыбнулась.

-Граф, Вы правы!

Я вздрогнул, так как еще не привык к столь неожиданно пожалованному мне титулу. Меж тем принцесса решительно вскочила на ноги. Только теперь я заметил, что вместо так идущего ей платья, одета она была в коричневый костюм, пошитый из самой толстой буйволовой кожи с пришитыми на груди блестящими металлическими бляхами. Впрочем, в плотно облегающем тело костюме Августина смотрелась нисколько не хуже. К широкому поясу, туго обтягивающему её талию, были приторочены серебристые ножны с высовывающейся из них изящной рукоятью узкого обоюдоострого клинка.

-Идемте! - коротко приказала принцесса и заторопилась к выходу, спеша покинуть насквозь провонявшее сивухой здание. И я, как дурак, поперся вслед за Её Высочеством. О вчерашних моих словах как-то и не думалось.

Мы вышли на дворцовую площадь. Столпившийся на ней народ едва сдерживала стоявшая напротив первых рядов стража. Энтузиазм толпы был столь велик, что после радостных выкриков приветствия, раздавшихся при нашем появлении, меня едва не сбило с ног волной докатившегося до нас перегара. Народ, воодушевленный выпитой с утра медовухой, так и рвался в бой. (Хорошо ещё, что рецепт королевского самогона всё еще оставался государственной тайной, а то, боюсь, уже к обеду побивать противника было бы некому). Надо было сказать речь. Я с надеждой бросил взгляд на стоявшую рядом Августину и страдальчески улыбнулся. Та, в свою очередь, божественно повела рукой, направляя меня в сторону подиума и, тем самым, отрезая мне всяческий путь к отступлению. "Что ж, я готов погибнуть первым"! - невеселая мысль сделала дырищу в моём мозгу. Я сплюнул на ковровую дорожку и сделал шаг вперёд.

-Друзья! - мой голос взвился над дворцовой площадью и заставил смолкнуть даже самых ретивых. - Враг стоит у ворот и ...- на этом месте пластинку заело. Наверное, я бы так и остался стоять с разинутым ртом, но меня спасла классика. - Отступать некуда, позади...- я прекрасно знал, что у меня позади дворец, но, простерши руку за спины стоявшего народа, что есть силы выкрикнул, - ваши дома! Ляжем костьми, но не отступим! - Народ взревел. Воодушевленный их поддержкой, я выкрикнул: - Родина вас не забудет! - и уже совсем тихо добавил: - Но и не вспомнит...

-Что ты сказал? - за моим плечом раздался ласковый голос совсем некстати оказавшейся рядом Августины. То, что она перешла на "ты", мне совсем не понравилось.

Я нервно дернулся и повернулся.

-Я? - Кажется, моя рожа покрылась пурпуром, и я не совсем уверенно промямлил: - Родина нас не забудет.

-Нет, не то! Это я слышала! А что ты сказал потом, совсем тихо?

-Ну-у-у-у... - соображал я сегодня на удивление туго, - это нечто благословения, принятого в моём мире.

-Правда?! ... "не вспомнит", это о ком?

Кажется, она всё отлично расслышала, и теперь играла со мной в дурачка, желая узнать как я выкручусь. Что ж...

- О, принцесса! - я наклонился в поклоне, желая скрыть краску, появившуюся на моём лице. - Я сказал: "И пусть смерть о вас даже не вспомнит". Это очень древнее благословение, оно...

-Довольно! - кажется, меня спасло лишь то, что у нас совсем не оставалось времени. - Граф, берите гвардию и поднимайтесь на стены!

Я внутренне охнул. До сего момента все происходящее казалось мне чем-то потусторонним, меня не касающимся, и вот теперь... Представив себе тучи стрел, горы трупов и реки крови, я невольно ощутил желание поскорее отсюда выбраться. Но не зная, как это сделать, лишь легонько вздохнул и, подбадриваемый радостными тычками принцессы, двинулся к стоявшей на вытяжку и облаченной в серебристые боевые доспехи гвардии. Будучи чужеземцем, я бы, наверное, еще мог отказаться от битвы... Но став (причем, вполне добровольно) подданным Его Величества, да к тому же еще и дворянином. Увы, увы... Отказ от сражения грозил мне, как минимум, четвертованием. Как максимум - четвертованием и сожжением останков с торжественным преданием анафеме. Я еще раз вздохнул и попытался полностью сосредоточиться на предстоящей бойне...

-Вы скучаете по тому Вашему миру? - неожиданно положив на моё плечо руку, спросила принцесса.

Я отрицательно покачал головой. О прошлом, что осталось в другом мире, я не вспоминал. Да и к чему было думать об этом днем, если и ночами мне не было покоя от бесконечно повторяющегося сна?!

Первая атака захлебнулась. Тролли, напоровшиеся на густую стену летящих со стен копий, сминая свои же ряды, ломанули в обратную сторону, словно тяжелые великанские плуги пробороздив борозды в тяжелой коннице рыцарей. Обнаружившиеся за их спинами орки и почти такие же, но более массивные и угловатые гоблины, попав под град летящих со стен стрел, дали дёру вслед за ними, а черные бароны, оказавшиеся перед стенами без поддержки союзников, в одиночестве идти на штурм не пожелали, и осадив коней, недосягаемые для наших стрел, медленно потрусили обратно. Посланные им вслед три арбалетных болта со стуком отскочили на землю, оставив на вражеских доспехах лишь небольшие круглые вмятины. Я удрученно покачал головой и, перебежав по стене, приблизился к сидевшим на выступающей над стеной башне арбалетчикам.

-Видели? - спросил я, имея в виду результат их стрельбы.

-Видели, чего уж не видеть! - старшой над арбалетчиками, тяжело вздохнув, опустил голову. - Вы уж, батюшка- воевода, не серчайте...

-С чего мне серчать? Латы на них добрые, с такого расстояния и из ружья не пробьешь, а уж стрелой и подавно. Вы, братцы, следующий раз только когда уж на стены полезут стреляйте, или же в забрала цельтесь, ежели попадете.

-Попадем, отчего ж не попадем! Вот Стешка, - старшой показал на сидевшего на корточках белобрысого паренька лет семнадцати, - с полтораста шагов медяк с головы сбивает. - Он одобрительно пошебуршил парню волосы и тот застенчиво заулыбался.

-Добро! Бывайте! Сами-то не подставляйтесь! И выжидайте. На рожон они больше не полезут. Другим арбалетчикам мои слова передайте, пусть стрел зря не расходуют. Хоть и много их у нас, но врагов тоже не меряно. - Я кивнул в сторону расстилающегося перед нами поля. На его порыжевших от палящего солнца просторах бесформенными кучами лежало до сотни неподвижных орков. Дюжина коней, сбитых с ног отступающими троллями, не в силах подняться, подмяв под себя завывающих всадников, било копытами воздух, а под самыми стенами города, распластавшись, словно черные каменные глыбы, валялось семь уродливых троллей. Но это была лишь мизерная часть наступающего войска... У нас потерь пока не было. Но стоило ли обольщаться? Пожав старшому арбалетчиков руку, я откланялся.

Вырвавшиеся слова про ружье не давали мне покоя. Автомат, аккуратно завернутый в чистую тряпицу и спрятанный в дорожный мешок, лежал на постоялом дворе. Почти четыре сотни патронов, забитые в магазины в ожидании своего часа, по-прежнему находились в моей разгрузке и, примененные с умом, вполне могли решить исход боя. И я бы непременно воспользовался ими, если бы не одно НО. В моей голове еще больше крепло осознание того, что оружие, принесенное сюда из другого мира, мне еще пригодится, но не сейчас и не здесь.

-Батюшка! - вернувшись на свое (полководческое) место, устроенное в нише одной из центральных сторожевых башен, я первым делом отыскал взглядом отца Клементия. - У меня к Вам просьба.

-Приказывайте, государь-воевода, приказывайте! - почти по-военному отозвался священник и осторожно потрогал висевший на груди крест. Отец Иннокентий, посмотрев в его сторону, неодобрительно фыркнул, мол, чего это ты выслуживаешься? Но, получив в ответ грозный взгляд Клементия, нервно дернулся и, пробормотав что-то невнятное, поспешил выскользнуть из ниши, ставшей для него вдруг тесной.

-А просьба вот какая. - Я наклонился к уху святого отца и подробно объяснил смысл возникшей у меня идеи. Посвящать в неё остальных мне не хотелось, и не потому, что это была какая-то тайна, отнюдь, просто я не был уверен в том, что моя идея сработает.

Отец Клементий меня внимательно выслушал и, улыбнувшись, краешком губ едва слышно произнес:

-Не опасайся, Николай, получится, с божьей помощью еще как получится! Вы ужо только тут чуток продержитесь, а там... - что будет там, он не договорил и, оттеснив плечом сунувшегося было обратно Иннокентия, заспешил выполнять моё приказание.

-Это ж он куда поперся? - отец Иннокентий был в своём репертуаре. Ни к кому конкретно не обращаясь, он продолжил свои рулады. - Это ж что ж получается, мы тут смертию принимать будем, а он невесть где пропадать станет? И Яга опять в бега подалась. Куда, я спрашиваю, Яга подевалася? Вот нечисть-то лесная, испугалась, в беде нас бросила, ау, Яга! Ау!

-Здесь я, здесь! - своей сухонькой ладошкой звонко хлопнув юродствующего священника по плечу, из-за его спины показалась наша, во весь рот улыбающаяся старушка. - Чего разорался? - Священник вздрогнул и сжался, а Яга, не дождавшись от него ответа на свой вопрос, посмотрев в мою сторону, незаметно подмигнула и нарочито сердито (так, что Иннокентий снова вздрогнул) спросила: - Колюшко, касатик, ты не подскажешь, я-то, старая, на ухо глуховата стала, тут кто-то нечисть лесную впрямь поминал или мне послышалось?

-Да как Вам сказать... - нарочно медленно произнес я, не обращая внимания на яростно жестикулирующего отца Иннокентия, призывавшего меня к молчанию. - Да разве ж кто-нибудь осмелился бы? Вы ж за это и в козла превратить можете, или того хуже, в гада ползучего.

-Могу, могу! - охотно согласилась Яга и снова шлепнула ладошкой по спине священника.- Так что звал-то?

-Я, да я, я так, к слову... - Иннокентий затравленно заозирался по сторонам, ища поддержки. Рыцарь и Андрей, сидя на каменной глыбе, сдержанно хихикали, Велень, прикорнув в уголке, тихо посапывал, я же делал вид, что не замечаю его умоляющего взгляда.

-Колюшко, по-моему, он чтой-то мутит. Мож его магией по башке хрястнуть, что б мозги прочистились, а?

-Матрена Тихоновна, не надо мне мозги прочищать! А про Вас - это так, к слову, с языка вырвалось...

-А больше ничего не вырывалось? - Иннокентий отрицательно помотал головой. - Это, наверное, оттого, что у тебя язык длинный. Может, его укоротить маленько?

Священник закрыл рот руками и в ужасе помотал головой.

-Ладно, не буду, но смотри у меня! - Яга строго погрозила ему пальцем. Отец Иннокентий, низко сгорбившись, развернулся и, шмыгнув мимо подобревшей старушки, выскочил наружу. И уже оттуда до нас донесся его облегчённый вздох.

-Похоже, мы поставили не на ту лошадку! - старый Лорд повернулся лицом к своему собеседнику.

-Это почему же? - голос, привыкший повелевать, сейчас звучал глухо.

-Хайлула слишком силен и становится опасен. Ненависть, его распирающая, даёт ему всё новые и новые силы, Тьма сама раскрывает свои тайны, а нелюдь присягает ему и без нашего веления. Я опасаюсь того, что он станет неконтролируем.

-Успокойся, Иов, он убьёт своего врага и угомонится! Управу мы на него найдем, а пока пусть наслаждается своим мнимым величием!

-Но только ли в этом враге дело? Что, если его ненависть исходит не из сердца отчаявшегося, потерявшего всё человека, а из адских глубин его изначально черной души? Что, если его ненависть не имеет границ?

-Нет, это было бы уже слишком! Просто этот пришлый, что путается у нас под ногами, отвлекает слишком много его внимания, он дробит силы.

-Пришлый? Но Вы же сами говорили, что он - лишь пушинка, случайно упавшая на нашем пути?

-Я ошибался. Он оказался не так прост. К тому же, эта земля каким-то образом защищает его, словно между ним и этим краем существует родство, странное, необъяснимое и от того опасное...

-Тогда, - лорд на мгновение задумался, - может, оказать нашему "другу" помощь?

-Нет, мы ни в коем случае не должны проявлять себя. Мы и так слишком рисковали, посылая посланника, что бы понять и постичь истоки, питающие силы этого русского. Пусть всё идет своим чередом.

-А если Черный не справится?

-Тогда ему не место в нашем мире!

-Но... как же наши планы?

-Никаких но. Времени у нас достаточно...

Ближе к полудню войска нашего противника, оцепив город широким полукругом, упирающимся обоими концами в крутой берег реки, приступили к новому штурму. Начался он с "артподготовки". Чёрные тролли, обеими лапами хватая со стоящих рядом подвод многопудовые булыжники, обрушили их на наш город. Вместе с рушившимися зданиями появились первые раненые. Наконец, камни у противника кончились, но на смену им пришли котлы, наполненные чадящей на всю округу горящей смолой. Тролли, неуклюже хватаясь за их раскаленные бока, ревели от ожогов, но пылающие огнем снаряды посыпались на городские кварталы. Первые три котла, не причинив никому вреда, упали на широкую мощеную площадь, еще два шлепнулись, не долетев. Но вскоре черные бестии пристрелялись, и в городе начались пожары. Один котел разбился о стену, обдав горящей смолой зазевавшегося стражника. Не в силах вытерпеть навалившуюся боль, он спрыгнул со стены, найдя свою смерть на острых кольях, вбитых в дно наполненного водой рва. Ответный залп наших катапульт не нанес врагу ощутимого вреда. Крупные камни и горшки с горящей смолой немного не долетали, а мелкие толстошкурым троллям особо ощутимого вреда не наносили.

-Командира гвардейцев ко мне! - крикнул я, всем своим нутром понимая, что вспыхнувшая в моём мозгу идея стремительной вылазки ни к чему хорошему не приведет. Разве что своей гибелью королевская гвардия всколыхнет в народе праведный гнев и ненависть. Но стоять и безучастно наблюдать, как недосягаемый враг разрушает город и сеет робость в сердцах его защитников, я тоже не мог.

-Готовьте коней! - коротко приказал я явившемуся на мой зов гвардейцу, - приготовьте копья и пики, выдвигаться по готовности, но чем быстрей, тем лучше. Цель - вражеские тролли-метатели.

-По чьей команде атакуем? - тихо уточнил командир гвардейцев. В его голосе сквозила обреченность, но он был спокоен. Так спокоен, как только может быть спокоен старый солдат, идущий в последнюю для него битву.

-По моей, я сам поведу вас! - гвардеец вскинул на меня удивленный взгляд и морщины на его лице чуть-чуть разгладились. Он не привык видеть в бою рядом с собой больших командиров, и теперь, глядя на меня, не мог понять, то ли я знаю то, чего не знает он, и нам всенепременно улыбнется Виктория, либо я, предвидя неминуемую гибель, решил умереть красиво, на глазах целого города. Так и не разобравшись в своих мыслях, он поклонился и, почтительно шаркнув ногой, поспешил выполнять моё указание. Но не успели конюхи вывести стоявших в готовности коней, как вражеское войско закончило бомбометание и приступило к штурму. Впереди по-прежнему двигались толстокожие тролли. Только на этот раз их тела прикрывали наспех сколоченные щиты из небольших брёвен и толстых досок. За ними двигались орки, державшие в своих руках гнутые луки, сделанные из рогов горных козлов. За ними, таща длинные штурмовые лестницы, смешно, по обезьяньи переставляя ноги, вприпрыжку "скакали" горные "витязи". А за их спинами, сверкая доспехами, неспешно двигались псы-рыцари. Покрикивая на своих более отчаянных (или менее умных?) союзников, они пока не спешили вступать в общую схватку.

До противника оставалось не более сотни шагов, когда взлетела и понеслась к цели первая одинокая стрела. И сразу вслед за ней, будто повинуясь какому-то безмолвному приказу, с обеих сторон в воздух взвились целые тучи стрел. Плотность их была такова, что некоторые сталкивались в воздухе и, сцепившись вошедшими друг в друга наконечниками, падали на орошаемую свежими каплями крови землю. Свист, крик, скрежет, рев и стоны, доносящиеся со всех сторон, оглушали.

Противник приблизился и, засыпав телами ров, полез на стены. Прямо под нами здоровенный тролль, приставив свой щит к каменной кладке, принялся разбивать стену огромным железным молотом, край которого после каждого удара на мгновение выскакивал наружу, чтобы с новым размахом обрушиться на искрящие от ударов камни. Самого тролля надежно защищал от наших копий сколоченный из бревен щит.

-Горшки со смолой наверх, живее, живее! - приказал я. И сразу несколько голосов подхватили мою команду, передавая её всё дальше и дальше. Не прошло и пары минут, как на стенах (не обращая внимания на свистящие вокруг стрелы и проносящиеся над головой камни, выпущенные из сотен пращей), появились мальчишки и совсем юные девушки, несущие на своих плечах коромысла, гнущиеся под тяжестью налитых смолой горшков и кувшинов. Напротив меня остановился мальчишка лет десяти. Я попытался перехватить его ношу, но он, гордо отстранившись, снял коромысло с плеча сам, и осторожно поставив раскаленные горшки на камни, вытер со лба выступивший от усилия и жара пот. Затем все так же молча развернулся и, прихрамывая на одну ногу, побежал обратно за новой порцией огненного варева.

-И как этим пользоваться? - осторожно спросил выспавшийся за полдня Велень. Его маленькие глазки внимательно посмотрели на дымящееся содержимое горшка.

-Очень просто, на раз-два. - Я тихо выругался, представив, как буду браться за раскаленные бока посудины. - Берешь спички, поджигаешь смолу и бросаешь на головы противника. - Говоря, я поднес зажигалку к сразу же занявшейся смолке и, подхватив горшок под самое днище, швырнул его вниз, целясь в щит, скрывающий нашего "ударника". Две стрелы, просвистевшие у меня над загривком, подсказали, что враг не дремлет. Но, слава богу, враги промазали. Промазал и я. Горшок разбился метра на два дальше высунувшейся, было, на мгновение спины тролля, слегка опалив оказавшихся там гоблинов. Смола, полыхая красным чадящим пламенем, пролилась на землю, безобразной кляксой растекаясь по вытоптанной ногами противника траве.

Второй горшок я кидал, целясь более тщательно. Кроме того, десяток лучников, прикрывая меня со спины, не давали вражеским стрелкам спокойной жизни. На этот раз бросок удался. Шлепнувшись на щит, горящая масса растеклась по его поверхности и, вскоре добравшись до трещин, образованных на местах стыковки бревен, потекла вниз, облизывая языками пламени мохнатую шкуру мгновенно прекратившего свою работу тролля. Через пару секунд чудовище, отбросив на головы гоблинов пылающий факелом щит, крича и завывая, заметалось по полю боя. Мой тролль, ускакавший вдаль искать водицы, оказался первым. За ним поплясал второй, затем третий. С каждой минутой количество беснующихся по полю образин увеличивалось, но бой еще не закончился. Горные "витязи", воспользовавшись всеобщим вниманием, обращенным на отражение натиска троллей, почти одновременно перешли в атаку, с разбегу приставив к каменной кладке тысячи лестниц. Бой закипел на стенах города. Почти в тоже время одному из таранов, долбивших стену у западной конечности стены, все же удалось пробить брешь, и в образовавшийся проём хлынула вражеская тяжеловооруженная конница. Ценой гибели более чем половины гвардейцев, врага удалось оттеснить к проему, выбить наружу и обрушить свод стены, похоронив под ним и таран, и полсотни не успевших выбраться из-под завала гоблинов. Брешь в стене заделали, раненных отнесли в лазарет, а мертвые пока оставались лежать там, где их нашла смерть. Руководивший вылазкой Георг явился в помятых, иссеченных многими ударами доспехах. Лицо его было хмуро, а сражавшийся рядом с ним Андрей Дубов, разгоряченный схваткой, перепачканный с ног до головы вражеской кровью, устало улыбался, словно смерть, витавшая вокруг него, всего лишь веселая забавная шутовка.

-Господин воевода! - отозвав меня в сторону, озабоченно произнес Георг и, покосившись в сторону беззаботно играющего мечом Андрея, едва слышно продолжил: - Еще один такой натиск и мы дрогнем. Их слишком много! Даже если каждый срубит голову дюжине врагов, всё равно их останется во много крат больше нашего!

-Я знаю, но нам надо продержаться день и ночь, продержаться любой ценой! Если продержимся, то может и отобьемся.

-Я верю Вам! И мы продержимся, клянусь своим родом, мы продержимся! - пообещал доблестный рыцарь. Затем замолчал и, подумав, добавил: - Или умрём.

Всё-таки его вера в меня имела свои пределы. А бой продолжался. Я бегал по стенам от одного участка к другому, появлялся в наиболее угрожающих местах, подбадривая бойцов своим видом и словами, обещавшими неминуемую победу. Ратники, стремившиеся защитить своего воеводу, при виде меня утраивали усилия и сбрасывали противника со стен крепости ещё до моего подхода. Мне даже не пришлось помахать мечом, чтобы в сватке обагрить его черной вражеской кровью.

В этот день все мои спутники заслуживали всяческих похвал. Дубов и Ротшильд ввязывались в самые горячие схватки. Велень, беспрестанно следуя за Бабой-Ягой, помогал ей творить какие-то заклинания, отдавая ей часть своей силы и энергии. Сама Яга, изнемогая от усталости, швыряла в наступающие орды раскаленные добела шары, оставлявшие в их рядах широкие прорехи. Отец Иннокентий, покрутившись на вершине стены и, видимо посчитав это дело либо слишком опасным, либо недостойным его звания, спустился вниз и теперь, заменив сраженного случайной стрелой старца, огромным черпаком разливал по горшкам кипящую в котлах смолу. А наш добрый хозяин Семёнович - старший, разместив на своем дворе лазарет, ухаживал за ранеными.

Голубя, летящего над полем боя в нашу сторону, мы с Ягой заметили почти одновременно. Он сделал небольшую горку, минуя лагерь противника, вильнул в сторону, уклоняясь от выпущенной по нему одинокой стрелы и, почти достигнув стен города, начал стремительно снижаться. Голубь был уже у нас над головами, еще чуть-чуть, и он окажется за стеной города, но десяток стрел, одновременно взвившись в воздух, преградили ему путь. Бедная птица метнулась туда-сюда, уворачиваясь от острых, летящих жал, но их было слишком много. Одна из стрел, пущенная злодейской рукой, угодила в его грудь. Но и тогда голубь не сложил крыльев, из последних сил взмахнув ими, он упал прямо в протянутые руки бабки Матрены. Из клюва сизаря выкатилась маленькая капелька крови и, звонко шлепнув о валяющийся под ногами щит сраженного врагами ратника, скатилась в щель между каменными блоками.

-Вот ведь бедолага! - тихо произнесла Яга, как-то слишком пристально осматривая убитую птицу. - И куда же ты спешил, бедняга? - Бабка Матрена приподняла крыло и изумленно ахнула. - Батюшки- светы, гляди-кась, голубок-то не простой, почтовый голубок-то! - я взглянул туда, куда показывала Яга и увидел под крылом голубя маленький, почти незаметный глазу мешочек.

-Действительно, почтарь! Только как мы узнаем, кому письмецо-то предназначено?!

-А вот сейчас прочтём и узнаем, - Яга деловито принялась развязывать крепившие послание тесемки.

-Да разве можно? - запротестовал было я, но встретив строгий взгляд Яги, осекся.

-Сейчас всё можно. Война, чай. А вдруг тут что важное прописано! Пока хозяина искать будем - многое что случиться может, - я не стал перечить, а вынужденно согласившись с её доводами развернул свернутое в трубочку и поданное мне Бабой-Ягой послание.

А она и впрямь оказалась права, письмецо-то нам предназначено оказалось. Семёныч - младший Семёнычу - старшему весточку слал, а вести были безрадостные. ВРИО Изенкранц город Лохмоград врагу сдал. Ночью ворота тайно раскрыл и впустил в город супостатов. Как ему это удалось в бумаге прописано не было, но дружину застали спящей в казармах и повязали. Теперь Изенкранц в союз с завоевателями объединился и из предателей дружину себе сколачивает, а честных дружинников кого на другой день порезали, кого в подвалы заточили. Ещё Семеныч писал, что долго не представлялось оказии, что бы голубя отправить. А это значит, что враг захватил Лохмоград не сегодня и не вчера. Сейчас, стало быть, только одному богу было известно, сколько дней осталось до подхода второй части вражеского войска.

-Что ж, если это так, а не верить Семёнычу причин нет, то дело совсем дрянь! - тихо произнес я, глядя на пригорюнившуюся бабку Матрену. - А может, письмо подмётное?

Яга отрицательно покачала головой, отметая последнюю надежду.

-Эт я, касатик, первым делом проверила. Письмо его рукой писано, его росчерком. Правда в нем писана. Так что делать-то будем? - Яга обессилено села на валяющийся под ногами большой булыжник и, аккуратно положив мертвую птицу в глубокую расселину, засыпала её щебнем.

-А что делать?! Делать нечего, будем держаться, да как говорит отец Клементий, на бога надеяться! За реку нам с детьми да раненными все одно не уйти, а коль и уйти - нагонят. Так что лучше здесь сколь сил хватит отбиваться, а там - как сладится.

-Как сладится, говоришь? И то верно! Отдохнуть бы мне часик, совсем из сил старая выбилась. Я уж, прости меня господи, у Веленя малость сил стибрила, но и она кончилась! - бабка усмехнулась. - А он неказист, но жилист оказался. Сам уже изнемог, а все: - Бери и бери,- кричит. Умаялся, спит в уголочке. - Последние слова она произнесла почти ласково и, тряхнув головой, словно стряхивая окутавшее оцепенение, поднялась на ноги.

-Думай - не думай, гадай - не гадай, а штурм отбивать надо! - сказал я, глядя на приближающиеся шеренги противника и нарочито медленно вытягивая меч из ножен.

Но в тот день отбивать атаки нам больше не пришлось. Во вражеском лагере загудели трубы, отзывая чёрные полчища на исходные позиции, и противник, гремя доспехами, поспешно отступил к своему становищу. Видимо, и врагу уже стало известно, что Лохмоград пал, и теперь к ним движется многотысячная подмога. Похоже, мудрый вражеский полководец решил не искушать судьбу, а сначала дождаться помощи и лишь потом, объединившись, ударить. А в городе, не ведающем о происходившем за его стенами, звучало нестройное "ура", звенели песни. Люди, забыв про потери и слезы, верили, что последний натиск был самым сильным и действительно последним. В людских сердцах появилась надежда, что вражеский штурм удастся отбить, и враг бесславно повернет восвояси. Но еще ночью на горизонте засветились огни. Тысячи тысяч факелов возвестили о приближении еще одного вражеского войска. Силы противника объединились. Рев торжества, раздавшийся во вражеском стане, гремел, не переставая, до самого рассвета.

А с рассветом снова начался штурм.

-Берегись! - крик, на третьем часу боя вырвавшийся из Андрюхиной глотки, перекрыл грохот падающей стены. Кое-как удержавшись на её обломках, я принял на острие копья неосторожно наскочившего гоблина и развернулся в сторону изрыгающего рёв тролля. Из его рассеченного мечом бока фонтаном хлестала кровь, но это его не остановило. Держа в одной лапе деревянный щит, а во второй увесистую дубину, образина яростно атаковала отступающего по обломкам стены Георга. Сунувшийся к нему на помощь Дубов, ввязался в драку с тройкой "витязей", а большинство королевских гвардейцев остались на пока еще уцелевших частях стены. Так что я оказался к рыцарю ближе всех.

-Иду! - я прыгнул на ближайший валун и почувствовал, как в мою спину ударил тяжелый арбалетный болт. Закусив от боли губы, я сделал шаг вперед и... поскользнулся. Мать моя женщина, до чего ж не везет...

Хряк! Мощный удар сбил с ног прижатого к стене Георга. Победно взревевший Тролль, отбросил в сторону щит и, схватив дубину обеими лапами, широко размахнулся для последнего удара.

-Сволочь! Не успеваю, - в отчаянии выругался я и поспешно вскочил на ноги. Словно в замедленной киносъёмке суковатая дубина, описав круг, стала медленно опускаться.

-Чёрт! - я рванул с места в карьер и больше не раздумывая, изо всей силы, метнул копье, целясь в широкую спину гиганта. От удара тролль вздрогнул, его широко расставленные ноги согнулись и, завалившись вперёд, рухнул на подставленное остриё рыцарского меча. Что там было дальше, я уже не видел. Вражеский пес-рыцарь, непонятно как, взобравшись на своем закованном в железо коне на развалины стены, злорадно хихикая, вознес надо мной свой остро отточенный клинок. Я мысленно представил его скалящееся лицо, так же мысленно послал его к чёрту, крутанулся волчком, уворачивась от его меча, затем пригнулся, поднырнул под его тяжеловоза и, одним движением кинжала, перерезав крепко затянутые постромки, отпрыгнул в сторону. Самодовольный хохот внезапно стих, сменившись отчаянным криком, и барон в попытке удержаться, руками хватаясь за воздух, повалился на землю. Прыжок на плечи. И его меч, перекочевав в мои руки, тут же окрасился багровой кровью. Не до жалости и не до сантиментов. Тяжело дыша, я поднялся на ноги и, не имея даже секунды на то, чтобы перевести дух, снова завертелся среди наступающих стеной гоблинов. Всё, кажется, еще минута - и мои легкие лопнут от перенапряжения. Нет, я сейчас ей- богу сдохну, уф...

-Держись, батюшка-воевода! - раздалось над моим ухом как раз в тот момент, когда я, присев, благополучно избежал встречи моего лба и вражеского кистеня, но уже не имел сил, чтобы подняться. Рядом со мной, оттесняя совсем уж обнаглевших уродцев, оказались двое гвардейцев, а из-за их спин, пуская стрелу за стрелой и обрывая об тетиву пальцы, стояла бледная как полотно принцесса.

-Черт бы Вас побрал, Ваше Высочество! Вы-то что тут делаете? - я попытался рявкнуть, но вместо этого из моего горла вырвалось хриплое, едва слышное шипение.

Августина лишь хмуро пожала плечами, и очередная стрела, с окрашенным в красно-розовое оперением, со свистом распоров воздух, устремилась к противнику.

-Возвращайтесь на стены! - мой крик потонул в скрежете и звоне битвы. Стоявший рядом со мной гвардеец, заливая камни своей кровью, рухнул на колени и, зажимая руками страшную, широкую рану, появившуюся в его боку, повалился на землю. Я, стремительно вскочив на ноги, развернулся и, уже не видел как принцесса, отрицательно покачав головой, выпустила последнюю стрелу, а затем, вытащив из ножен свой отливающий серебром меч, шагнула навстречу противнику. Я скорее ощутил, чем увидел её присутствие. Вновь, в который раз выругался, и врубился в ряды наступающей нечисти.

-Отходи, воевода, отходи! - выплевывая кровавую пену, прохрипел рубившийся рядом гвардеёц и, из последних сил, рубанул мечом по башке неосторожно выскочившего, поперёд других, гоблина. Вытащить меч из рассечённой черепушки ему уже не удалось...

-Принцессу уводи, принцессу! - Кто это кричит? Я сам? Кому? Сознание заволокло багровым туманом усталости. Руки не слушаются. Окровавленный меч едва движется. Сорвавшаяся с его кончика алая капля зависла в воздухе. Всё как в замедленной киносъёмке. Но вокруг не кинобоевик, а реальная, кровавая, жестокая схватка .

-Иди к чёрту! - протестующе - хриплый возглас принцессы выводит меня из тягучего состояния полубытия. Дубов, отшатнувшись от Августины, выпустил из руки её локоть и, в недоумении застыл, не зная, что ему делать.

-Принцесса, уходите!

-Иди к чёрту! - это уже мне. Вот дура!

- Здесь Вам не место...

-Да? Может мне подождать, когда они, - она выразительно кивает в сторону надвигающегося на нас воинства, - ворвутся в город? Перины взбить?

Вот ведь несносная девчонка, а ведь права же! Лучше умереть здесь и сейчас. Умереть? Что-то я слишком рано сдался... Или не рано? А чёрт... едва успел отшатнуться от брошенного по мою душу дротика. Нас трое. Я слева, Августина в центре, Дубов справа. Нет, уже четверо, к моему левому плечу примкнул слегка пошатывающийся Георг. Медленно отступаем к пролому. Мой взгляд с жадностью выхватывает эпизоды битвы. Безысходность, отчаяние расплавленным металлом окутывает моё сердце. Вражеское воинство повсюду теснит малочисленные ряды защитников. Кажется, кранты! Фенита ля комедия! Блин, ну откуда такой пессимизм? А, чёрт, отбиваю чужой удар, бью сам, и мой меч вновь окрашивается чужой кровью. Рук не чувствую, голова как котел. Если бы не принцесса, давно бы упал и будь что будет! Сил нет, усталость неимоверная, а опустить руки нельзя. Умрем мы, умрёт и Августина. Надо жить! Вот и пролом в стене. Отступать дальше некуда, за спиной осыпь полутораметровой высоты. Нужно подняться на стену. Лестница... Ну кто-нибудь, дайте лестницу! Спасти принцессу, мы прикроем... Сил крикнуть нет, а мыслей моих никто не слышит, наверху на стене кипит бой.

-Сдавайтесь! - длинные копья рыцарей, вынырнув из-за спин гоблинов, вытянулись в нашу сторону. Их отточенные жала матово мерцали в лучах бледного солнца, укрывшегося от кровавого безумия легкой вуалью бледных облаков. Сразу три копья замерли напротив моей груди, еще два вперились в сердце Августины. Из бедного рыцаря буквально вознамерились сделать дуршлаг. Дубов тяжело отмахнулся от нацеленного ему в живот острия и ожесточённо заскрипел зубами.

-Сдавайся! Иначе умрёшь! Ты, все! - опять угроза, мы это уже слышали, можно подумать, если сдаться- то не умрем. А если и не умрем, то жить рабом как кому, а мне лично не улыбается... Мы переглянулись. Я кивнул, покрепче сжал рукоять и... тут грянуло. Залп двух десятков пушек едва не разорвал барабанные перепонки и поверг противника в шок. Результат был страшен. Картечь, выплеснутая прямой наводкой, выкосила сплошные бреши в рядах наступающих. Стон сотен умирающих на мгновение заглушил всё, и вновь грохот, огонь, стоны. Противник, напротив нас, замер, не понимая, что творится, но я не мешкал. Сбив в сторону копья, двумя ударами очистив проход, я оказался подле копьеносцев и в считанные мгновенья устроил им маленькое харакири. Наконец-то сверху спустили лестницу. Всё, кажется, повезло. Нас не преследовали. Гоблины в недоумении взирали на происходящее. Мы на стене... Боже, как я устал...

Итак, у нас появились пушки. Отец Клементий с мастеровыми расстарался как надо: и порох изготовил, и пушки с ядрами отлил. И была бойня! И взбешенное войско врага ещё не раз кидалось на приступ и, словно водяной вал, разбившийся о берег, откатывалось обратно. Всё поле завалило вражескими трупами. И когда стало ясно, что штурмом город не взять, что еще один пушечный залп и войска захватчиков в панике побегут, в их стане вспыхнул мятеж. Изенкранц, в хитрости отсиживавшийся со своей малой дружиной за спинами новоявленных хозяев, совершив обратное предательство, вырезал руководящую верхушку и, подняв над лагерем белый флаг, приступил к переговорам. Впрочем, о какой- либо частичной, не полной или еще (типа почетной) сдаче речь не велась, капитуляция была полной и безоговорочной. Изенкранц лишь настаивал включить в текст капитуляции слова о его несомненной заслуге в победе над иноземным противником. Этот негодяй утверждал, что заключил договор с врагом исключительно с целью дальнейшего "вражьего воинства уничтожения" и т. д. и т. п. Впрочем, в его ухищрения я не вникал и, приказав бросить новоявленного "спасителя Отечества" в каменные подвалы, оставил разборку с ним на совести государя- батюшки. Казнить его сразу я не мог. Прежде чем рубить эту подлую голову, следовало соблюсти хоть какую-то законность, а на это у меня и моих спутников не было времени.

Незаметно наступил вечер. Пришедшая с юго-запада тяжелая, грозовая туча стремительно приблизившись принесла долгожданный дождь. Ливневые потоки смыли грязь, кровь, мусор с улиц и со стен города, а бушевавший во всю ветер унес запах гари и паленой плоти. Когда дождь закончился и ветер развеял последние остатки тучи, солнце еще виднелось на горизонте, заползая за гребень холма, словно огромная расплавленная монета. Я наскоро принял душ и оставив своих друзей нежиться в сауне, отправился в бесцельное брожение по дворцовым коридорам. Как-то само собой получилось, что ноги меня вынесли в ту самую укрытую в лабиринтах коридоров дверь, которая вела прямиком в королевский сад. Занятый своими мыслями , я очнулся только тогда, когда мои ноги ступили на мягкую, влажную от росы траву, устилающую тропинки летнего сада.

-Вы меня искали? - мягкий голос принцессы, раздавшийся за моей спиной, заставил меня вздрогнуть.

-Д, да, - отчего-то соврал я, впрочем, совершенно не уверенный в своём вранье. Сердце радостно забилось. Я повернулся и увидел прямо перед собой осунувшееся, но такое прекрасное лицо принцессы. Её ресницы слегка подрагивали, в глазах блестели непрошеные слёзы, распущенные волосы пушистой волной ниспадали на плечи, а высокая грудь лихорадочно вздымалась. Одета она была в простое, слегка приталенное платье из голубого ситца, в ушах виднелись небольшие золотые сережки со светло-фиолетовым камушком, на шее серебренная цепочка, на ногах удивительно маленькие остроносые туфли. И как это я раньше не замечал, что у неё такие маленькие изящные ступни, а её ладошки, ещё сегодня днём крепко сжимавшие эфес сабли и вовсе казались крошечными. Хотелось нежно-нежно, чтобы, не дай бог, не поранить, взять их в свои ладони и держать, не отпуская целую вечность.

-Мне сказали, что Вы приняли решение отправиться в обратный путь сегодня ночью, - губы принцессы предательски дрогнули.

-Мы передумали, - я отрицательно помотал головой. - Люди слишком устали. Пусть отдохнут и немного выспятся.

-А Вы?

-Что я? Я привык. А вот Вам, - я почувствовал в своем горле спазм, - Вам надо отдохнуть.

-Вы меня гоните?

-Нет, что Вы, что Вы, - поспешно заверил я принцессу .- Я просто.., я.., думал, что Вам тоже стоило отдохнуть, - по лицу её величества побежала слезинка, - это же королевский сад, Вы можете находиться здесь сколько угодно... - это была уже полная ересь. Чувствуя, что девушка сейчас разрыдается ,я машинально шагнул вперед и сделал то, чего ни за что не стоило делать. Я взял её бессильно свесившиеся вниз ладони и, поднеся к губам, поцеловал. В тот же миг Августина прильнула к моему плечу и, уже больше не в силах сдерживать слезы, разрыдалась. Я стоял и гладил её по волосам, по плечам, не зная, что предпринять и сам едва удерживая копившиеся в душе слезы. Сердце громко стучало, в висках шумел ярившийся в венах ветер, на душе было тоскливо. Наконец принцесса перестала плакать. Внезапно отстранившись, она отвернулась и принялась утирать белым кружевным платком заплаканное лицо. Приведя себя в порядок, Её Высочество снова повернулась в мою сторону. На её лице была написана упрямая решительность.

-И Вы так просто возьмёте и уедите? - несмотря на решительный вид, голос девушки предательски дрожал.

Я виновато пожал плечами. А что я мог сказать? Про долг, что превыше всего? Про неизбежную неотвратимость возвращения в наш мир и невозможность распоряжаться собственной судьбой? Про странного и страшного врага ,что ещё неизбежно должен встать на моём пути? И про многое другое, что должно было нас разлучить. Я ещё раздумывал над ответом, когда принцесса снова прижалась к моему плечу... -Молчите! - она приложила свой миниатюрный пальчик к моим губам, и стала осыпать горячими поцелуями мою небритую щеку. Я не смог удержаться ,чтобы не ответить... Наш поцелуй, казалось, длился вечность, затем принцесса отстранилась и, взяв меня за руку ,потянула в глубь сада.

-Мы расстанемся и никогда больше не будем вместе! - не в силах сопротивляться, но всё еще пытаясь избежать неизбежное ,я остановился и пристально посмотрел в глаза стоявшей передо мной девушки.

-Это будет лишь завтра, - без тени сомнения в голосе ответила она, но в её глазах вновь заблестели слезы, - а сегодня ночь принадлежит мне, и она будет такой, какой должна быть и никакой другой.

-Принцесса, это будет ошибкой, - я едва не задохнулся от жестокости своих слов.

-Пусть. Это будет моя ошибка, но если я тебе не нравлюсь... - тут она запнулась ,не в силах говорить дальше.

-Нет, что ты, что ты, я.., я тебя люблю... - горло сжало от появившейся в нём сухости. Ну зачем, зачем я это сказал? Мог бы и соврать.

-И я тебя люблю, с первого мгновенья, с первого взгляда, ты мой, мой Хмара. - Голос её дрожал, словно рвущаяся на ветру паутинка. - Пусть на один вечер, на одну ночь, но мой. - Она прильнула ко мне всем телом, затем, вновь взяв за руку, потянула в сторону беседки, скрытой в густых плетях винограда. Не смея и не желая больше противиться её и своим чувствам, я подхватил девушку на руки...

Сумерки, вслед за последними лучами уходящего за горизонт солнца, стремительно ворвавшиеся в город, распростёрли над нами свои крылья, надёжно упрятав в чёрных одеяниях наступающей ночи.

Рано утром, не прощаясь с принцессой и сдержанно кивнув наконец-то проспавшемуся королю, я со своими путниками отправился в обратную дорогу.

Но прежде чем выбраться за стены города, мы завернули на постоялый двор, забрали оставленные там вещи, на прощание тепло обнялись с Евдакием Семеновичем, пребывавшим в хлопотах и заботах о раненных, и пожали лапку Ништяку Палычу, лежавшему там же, в лазарете. Наш Баюн проявил немалую отвагу, сдерживая натиск нападавшего воинства: пяток троллей, два десятка орков и еще больше горных "витязей" успел он убаюкать своими песенками. Последние, засыпая прямо на лестницах, так и сыпались вниз, словно перезревшие яблоки, пока какой-то вражеский пращник не углядел его усатую морду и не зафендидюлил ему в башку здоровенным камнем. Сейчас его голову обматывала перемазанная какой-то настойкой тряпица, правый глаз заплыл, но левым хитрый котяра взирал на мир с гордостью победителя. А то как же, сама принцесса посулила Гадскому очередной (или первый?) дворянский титул с присвоением почетного наименования Кривоградский. Короче, не успело еще эхо битвы откатиться за горизонт, а мы уже пылили в обратную сторону по знакомой дорожке, вьющейся среди заброшенных домов. Противная мелкая пыль, поднятая копытами наших лошадей, противно скрипела, оседая на зубах и забивала ноздри. Несмотря на то ,что по дороге нам ещё могли попасться разбежавшиеся по разным сторонам враги, мы ехали без всякого охранения. К сожалению, на то, чтобы предотвратить беду, у нас оставалось слишком мало времени. Мы спешили, спешили, как могли. Сменные кони, прихваченные из царских конюшен, позволили нам сильно сократить время. Хоть мы и тряслись сутки напролет и изрядно выматывались, но осознание скорого возвращения придавало нам силы. Тем более, что за прошедшие дни мы немного освоили искусство верховой езды, и она уже не доставляла нам таких неудобств, как это было в самом начале нашего путешествия. Матрена Тихоновна, к моему вящему удивлению, оказалась исправной наездницей. Заметив мой недоумевающий взгляд, она задорно ударила в шпоры и с победной улыбкой прогарцевала на своем Орлике вдоль всей нашей колонны, окончательно сразив меня своей джигитовкой. Поравнявшись со мной, она лишь хитро подмигнула, но не сказав ни слова, вернулась на означенное ей место. Оставалось только догадываться, где и когда наша старушка смогла этому выучиться.

Мелкие банды противника, изредка встречавшиеся на нашем пути, завидев блистающего доспехами рыцаря, окруженного хорошо вооруженными спутниками, спешили поскорее ретироваться, а больших отрядов нам не попадалось. В моей голове уже начали лелеяться сладкие мысли о спокойном окончании похода. Но, как говорится, мы предполагаем, а Господь располагает. А по ночам опять приходили сны:

... Оставшиеся до рассвета часы прошли быстро. Сумрак, царивший в лесу, не рассеяло даже прорезавшее облака солнце. Туман, наполняющий лес, хоть и стал более прозрачен, но все еще висит, густо опутывая сизой сетью деревья и кустарники. Самые ранние, а может быть самые выносливые из бойцов уже проснулись и теперь не спеша поглощают нехитрую снедь солдатских пайков, не забывая при этом следить за окружающим лесом. Остальные солдатики мирно посапывают.