Холодное утро в 3018

Глава 9

В Берлине, главном городе Запада Конфедерации, сосредоточились основные административные учреждения: Общегосударственный Тинг, Правительство, Высший суд, ведомства, Центральный офис Службы безопасности, Управление Службы внешней разведки. Хавьер мечтал побывать в здании Полигона — центра подготовки агентов секретных служб. Там проходят обучение лучшие из лучших, разведчики, диверсанты, офицеры, которые будут приписаны к отрядам Особого назначения. Мой друг желал хоть одним глазком взглянуть на залы для учебных поединков, оборудованные на Полигоне, и на тренажёры.

Мне же хотелось побывать за городом, взглянуть на самый большой в Конфедерации космопорт. Каждый день оттуда отправляются десятки кораблей в Селению и в другие лунные колонии. Я давно собирался посмотреть на универсальные кары, которые испытывал отец, на огромные трансгалактические лайнеры и пассажирские звездолёты (на них вывозят на орбиту туристов). Папа мечтал побывать в космосе, слетать на Луну, но в жизни бы не накопил на подобное путешествие. Однако безденежье и тяжёлая работа не мешали ему мечтать. Отца тянуло в космос, тянуло со страшной силой, уж не знаю, почему.

Хавьер и я приехали в Берлин 16 числа как частные лица, что, в общем-то, неудивительно, ведь мы участвовали в секретной операции. Честно говоря, наш уровень подготовки не соответствовал поставленным задачам. Для участия в операциях такого масштаба необходимы особый код доступа, специальное обучение, и, как минимум, три года работы под прикрытием.

— Задача покажется вам лёгкой. Но первое впечатление, как известно, бывает обманчивым, — заявил куратор — Гектор Бофорт. Именно он встретил нас на аэровокзале и отвёз в штаб «Партии справедливости». «Бенджамин — мой старинный друг, — пояснил он тогда, — мы вместе воевали в Африке. Он не был на „Новой Земле“, его списали после ранения. Поверьте, он заинтересован в переговорах с илионийцами больше, чем кто-либо другой. Думает: мир с пришельцами приведёт его партию к победе», — Как вы знаете, переговоры с Лу'Каасом состоятся 21 числа, а в ночь на 22 партия устраивает банкет. Именно тогда и объявят результаты переговоров, если, конечно, они будут успешными. Переговоры как раз завершатся в самый разгар праздника, именно поэтому вы будете в числе приглашенных. Бенджамин подготовит необходимые документы.

Хавьер вытаращил глаза от изумления, я целиком и полностью разделял его чувства. А мы, оказывается, везунчики! Ночь с 21 на 22 число — самая длинная в году и самая последняя. Спать тогда не положено, люди празднуют начало нового года, не гасят свет и запускают в небо тысячи фонариков. И мы, подумать только, проведём самую важную ночь в году в компании сильных мира сего: политиков, дипломатов, магнатов, звёзд телеэкрана. Вот это да!

— Вас уже внесли в списки приглашённых, но под чужими именами. Завтра вы получите документы и оружие. 21 числа вы должны быть на месте, в штабе партии, уже в 17:00. Илионийцы прибудут за два часа до начала переговоров, то есть в 19:00. Праздник начнётся в 22:00 и будет продолжаться всю ночь. Если переговоры пройдут успешно, илионийцы выйдут к гостям. К завтрашнему дню вы должны знать план этого здания, как свои пять пальцев. Нет, даже лучше. Мне говорили: вы оба отличаетесь феноменальной памятью. Но я лично проверю ваши знания, — Бофорт вручил интерактивную карту здания, содержащую информацию о каждой комнате, каждом закоулке, каждом коридоре, каждом лифте, лестнице, посадочной площадке, техническом помещении штаба. «Партия справедливости» занимает двенадцать этажей жилой башни от сто семидесятого до сто восемьдесят второго, три из которых отведены под залы для приёмов и банкетов, семь предназначены для заседаний и конференций. — А теперь слушайте внимательно и мотайте на ус. Второй раз повторять не стану и разжевывать ничего не собираюсь. Я поделюсь сверхсекретной информацией. Через пять минут дроид вживит каждому из вас специальный чип. С его помощью я буду отслеживать ваши передвижения, а при необходимости прослушивать сообщения и разговоры. И если проболтаетесь, это будет расценено как государственная измена. В таком случае, у вас не останется и секунды, тут же взлетите на воздух, — Хавьер и я с ужасом переглянулись, а Бофорт и бровью не повёл.

— Бенджамин внёс предложение о переговорах с илионийцами на закрытом заседании Тинга, на котором не было ни прессы, ни представителей общественности. О том, что пришельцы дали согласие, о дате проведения переговоров знают единицы: канцлер Виктор Бергман, министр иностранных дел Элиза Вилсон, Бенджамин, я, как уполномоченный главнокомандующего, Ангела Ильинская — глава Департамента космической безопасности, Квентин Уорбек — представитель Службы безопасности и Антоний Севр — ведущий агент Службы внешней разведки. Разумеется, поставлены в известность президент Штатов и король Союза африканских государств. Если переговоры пройдут успешно, они тоже предложат илионийцам мир. Земле нужен договор с пришельцами. И если что-то пойдет не так, если посол или любой другой член делегации погибнет, начнётся космическая война. — Превосходно! И мы вляпались в это! МЫ. ВЛЯПАЛИСЬ. В. ЭТО. — Итак, кто-то предоставил Гильдии сведения о прибытии илионийцев. Персонал — вне подозрений, для обслуживания делегации будут использованы исключительно дроиды и киборги, которых запрограммируют только 21 числа. Какой напрашивается вывод? Правильно, мальцы. Предатель затесался среди высокопоставленных организаторов переговоров. Среди нас только я и Антоний Севр были на «Новой Земле», мы оба служили в отряде Особого назначения. Он, как и я, имеет доступ к секретным файлам.

— Значит, вы подозреваете именно его? — спросил я.

Взгляд командора стал очень мрачным. Командор служил вместе с Севром, возможно, тот был другом Бофорта. Если Севр сотрудничал с Гильдией, то…

— Да, парень. А он подозревает меня. Но доказательств нет. Поймать шпиона можно только с поличным. Для этого вы и нужны. Безопасность во время праздника и переговоров будут обеспечивать люди Севра и Уорбека, вы и ещё тринадцать человек станете моими глазами и ушами в здании. Вас разделят по квадратам, будете отслеживать передвижения агентов Севра и Уорбека. Если что-то пойдёт не так, вашей группе придется отвечать за эвакуацию делегации. Остальных выведут мои люди. Надеюсь, вы осознаёте важность миссии, парни.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — ругался Хавьер. — Чтоб его! Проклятье!

Мы как раз спускались вниз, на сто семидесятый этаж, к выходу из Штаба. Я уже давно не видел друга настолько мрачным и встревоженным. Обычно он относился к приключениям с энтузиазмом. Похоже, он, как и я, подозревал Бофорта. Нам уже давно не попадалось столь тухлое дело. Честное слово! Командор вёл себя странно, возможно, он водил нас за носы, возможно, хотел использовать. Мы не решались обсуждать этот вопрос, строить предположения, вдруг Бофорт действительно подслушивал. Запястье, в которое вживили чип, саднило, и я чувствовал себя пойманной на крючок рыбой. «Что же делать? Почему Бофорт привлёк к участию в операции именно нас? Мы же дилетанты. Нет, всё непросто, совсем непросто… И как готовящееся нападение на посла может быть связано с убийствами?

Штаб „Партии справедливости“ находился едва ли не в самом Центре Берлина, до Университета, зданий Тинга и Правительства — рукой подать. Если Гильдия сюда прорвётся…»

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, я таращился по сторонам, на стены-голограммы, которые пестрили эмблемой Партии, унаследованной от «Лиги справедливости»: зелёным стебельком в кольце детских рук. Были там и портреты лидера партии Бенджамина Холинвуда — белокурого мужчины с приятным, открытым лицом и ясными глазами, в чёрном костюме и темно-синей рубашке без нашивок. Герой африканской кампании, он лишился ноги, которую потом заменили на искусственную. Однако он продолжал ходить с тростью, наверное, думал, что это добавляет шарма. Бофорт, Холинвуд и Севр — друзья, сослуживцы, противники. И мы втянулись в их разборки.

На следующий день командор провёл инструктаж для нас и тринадцати служивых из Отряда особого назначения — молчаливых, коротко стриженных молодых людей (едва ли они были старше нас). Среди них была только одна девушка, Лили, которая могла дать фору любому из парней. Хавьер и я отвечали за сто семьдесят шестой этаж, на котором расположился огромный бальный зал. Также один из нас должен был время от времени подниматься по запасной лестнице на сто семьдесят девятый этаж, к десятому конференц-залу, где будут проходить переговоры с илионийцами. Входы и выходы, лифты и лестницы контролировались людьми Уорбека и Севра, так что мы должны были запомнить всех их в лицо. Агенты Уорбека обязались пропускать нас на этаж, а в случае нападения гильдейцев, оказывать любую помощь в спасении пришельцев. Но, по большему счёту, они отвечали за безопасность гостей. Бофорт предложил несколько сценариев развития событий, вплоть до худшего, согласно которому нашему отряду придётся вырывать посла Лу'Кааса из рук разбушевавшихся террористов. Тот или иной сценарий мы отрабатывали по ночам, носились по зданию Штаба, как угорелые, осматривали каждый тёмный угол, моделировали те или иные ситуации. Возможно, для ребят из отряда Особого назначения это дело считалось плёвым, но Хавьер и я были плохо подготовлены. После тренировок мы дрыхли, как убитые, целыми днями.

19 числа в полдень приехали Эжени и Стейси и застали нас мирно спящими в номере отеля. Бофорт сообщил заранее, что Евгения Логинова и Настасья Миронова приглашены на праздник.

«Не исключено, что вы столкнётесь с ними. И тогда неудобных вопросов не избежать, — заявил командор. — Ложь будет смотреться неправдоподобно, поэтому выдайте им часть правды. Скажите, что один из приглашённых — член Гильдии, и вы его выслеживаете. Мне учить вас нужно, а? И без меня разберётесь, что наплести. Но черту не переходите, всё равно узнаю. — Да, сэр! Конечно, сэр! Вы параноик, сэр! — Я не жду от вас сверхъестественного героизма. Ваша задача глядеть в оба, следить за агентами Севра и докладывать мне. Он не знает о вас, это даст нам преимущество».

Напрасно Бофорт беспокоился, девушки не стали задавать каверзные вопросы. Они растолкали нас, вытащили из постелей и заставили забыть о завтраке совсем по другой причине.

— Мы расшифровали часть дневника профессора, — пустилась в разъяснения Стейси, — он включил в текст фрагмент переписки с неким Акира Иширу.

— И? — хором спросили мы, растирая слипавшиеся глаза кулаками. Чёрт подери, мы спали не более двух часов!

— И этот Акира — специалист-генетик! Генетик, понимаете? Вот, взгляните на текст. Тогда поймете, что нас так переполошило, — Эжени расстелила перед нами страницы дневника доктора Никифорова.

«Иширу, безусловно, в наших расчётах присутствует ошибка. Скорее всего, аллергия на линий — не единственный показатель принадлежности к носителям гена X. Аномалия может быть вызвана и иными причинами».

«Питер, аллергия на линий — пока единственный показатель. Но когда я выделю генетический код, станет ясно, в чём отличие этих людей от нас, простых смертных».

«Питер, ответ найден! Мы по-прежнему можем полагаться на аллергию как на основной критерий отбора. Вопрос только в смене поколений. Чем ближе тестируемый к первому поколению носителей гена, тем сильнее реакция, тем мощнее способности. Однако могут быть и сбои…».

— Способности? Какие способности? — не утерпел я.

— В том-то и дело, Алекс, — вздохнула Стейси, — ответа нет.

— А дата?

— Эти записи датируются 3011 годом.

— Ага…

— Есть и другие. 3016 год.

«Иширу, то, что они совершили — чудовищно! Мы оба знаем, что в одиночку ни мне, ни тебе их не остановить. Рискуем не только мы, под угрозой все наши близкие. Чтобы твои дети ни думали о тебе, ты сделаешь всё для их безопасности. Я же не могу рисковать Женей…».

Я бросил осторожный взгляд на Эжени, девушка горько улыбнулась в ответ и позволила взять её за руку.

— И ещё одна, — Стейси отвлекла подругу и меня от созерцания унылых физиономий друг друга. — 3017 год. За несколько недель до исчезновения.

«Они всё знают, Иширу. Обо мне, не о тебе. Если меня убьют, продолжи начатое».

— Итак, что мы имеем? — задался вопросом Хавьер. — Доктор Никифоров вместе с Акира Иширу работал над изучением гена X. Они оба сотрудничали с Гильдией, а потом решили дать дёру… Но вот… «продолжи начатое» … Что это значит? Они оба копали под своих заказчиков?

— Мы пытались связаться с Акира Иширу, звонили и писали. На все указанные в Сети адреса, — сообщила Эжени.

— И?

— И ничего. Никто не ответил, — ожидаемо. — Мы даже связались с его детьми: они живут в Пекине. Но выяснилось, что с отцом они не общаются с раннего детства. Он развёлся с женой, когда им не исполнилось и года. Других родственников у Акира нет.

— Ещё что-нибудь известно?

— Он зарегистрирован в Берлине, преподает в Университете.

— Так, уже что-то, — я загрузил персональный комп. — Акира Иширу. Да, есть такой. Профессор. Статус активен. Попробуем запросить его расписание в канцелярии.

— А тебе ответят? — с сомнением спросила Стейси.

— Сделаю запрос как приглашенный специалист. А что? В начале следующего месяца проведу здесь пару-тройку лекций по финансовому праву. Ольсен всё устроил. Вот. Теперь ждем.

— Долго?

— Минут десять, Эжени, что за нетерпение?

— Целых десять минут! Стейси, закажи мне кофе и круассаны, — потребовал Хавьер.

— С чего это я должна?

— Не мучай меня, женщина! Ты ворвалась в мой дом, разбудила меня, отобрала моё одеялко…

— Ой, не начинай! — захихикала она.

— Как смела ты отобрать его? Но заслуженного завтрака ты меня не лишишь!

— Да разве я мешаю? Закажи хоть тонну блинчиков, разве я…?

— Должна же ты хоть как-то компенсировать нанесённый ущерб. Ал, какие предусмотрены санкции за причинение морального вреда?

— Смотря, о каком именно вреде идёт речь. Согласно… так, стоп. Что за вздор?

— Уймитесь, ответ пришёл! — воскликнула Эжени.

— У меня две новости. Одна плохая. И другая тоже плохая, — заявил я. — Первая: Акира Иширу взял отпуск за свой счёт две недели назад и укатил в неизвестном направлении, контактных данных не оставил. Сообщил только, что хочет поправить здоровье.

— А вторая плохая новость? — спросили помрачневшие девчонки.

— Хавьер не получит круассаны.

— Это ещё почему? — вскинулся мой друг.

— Мы отправляемся в гости к Акира Иширу прямо сейчас.

— С чего бы это?

— А с того, что, похоже, он стал ещё одной жертвой Гильдии. И если повезёт, найдём какие-нибудь улики.

— Эй, может сначала позавтракаем, а? Ну пожалуйста!

— Вряд ли мы что-то обнаружим в его квартире, Ал, — вздыхал управлявший электрокаром Хавьер. Барышни, которые, разумеется, увязались за нами, замерли на заднем сидении и внимательно слушали.

— Конечно, важные письма или документы мы не найдём. Как и Никифоров, он их либо удалил, либо забрал с собой. Зато, возможно, натолкнёмся на его заметки, записи, дневники. У доктора Никифорова же они имелись. Возможно, нам пригодятся эти документы. На худой конец, расспросим соседей, вдруг кто-то знает нынешнее местонахождение профессора.

Разумеется, если что-то и обнаружим, придётся это расшифровать.

— Тухло, но нужно же сделать хоть что-нибудь, — снова вздохнул Хавьер.

— Я направил запрос твоим товарищам-полицейским, они тоже попытаются выяснить, куда уехал профессор Акира. И, если потребуется, приедут к нам. Ты же, вроде как, получил разрешение на вскрытие квартир?

— Ага, озаботился этим перед отъездом. Но оно действует только в крайних случаях. Оснований для обыска нет. К ответственности профессор никогда не привлекался, жалоб от соседей не поступало.

Профессор Акира Иширу проживал в Верхнем районе Берлина, на сто девяносто первом этаже. Квартиры там не такие огромные и роскошные, как в доме Эжени, но всё равно… Бассейн с подогревом во внутреннем дворе, сад с экзотическими растениями, многоуровневая парковка, киборги-консьержи… Шик!

Мы потоптались пару минут у нужной двери.

— С чего начнём? — нетерпеливо спросила Эжени.

— Свяжусь с искусственным интеллектом квартиры и задам пару-тройку вопросов, — широко улыбаясь, ответил Хавьер.

— А если Акира Иширу его выключил? — задала вопрос Стейси.

— Расслабься, моя милая, его нельзя выключить до конца. Он всё равно связан с общим интеллектом дома. Все данные должны храниться на сервере, — Хавс начал набирать цифры на панели вызова ИИ. — Вот так, теперь отправляем… Ага! Ошибка! Глядите, ошибка!

— И чему ты радуешься? — сердито спросил я. — Интеллект не откликается. Что это может означать?

— А то, что кто-то перепрограммировал его, Ал, или переписал протокол связи с головным сервером дома.

— Зачем? — нахмурившись, спросила Эжени.

— Хороший вопрос! Это мог сделать сам профессор, чтобы удалить какие-нибудь данные, например сведения о посещениях квартиры… Или же кто-то вломился сюда, искал что-то, потом спокойно запер дверь и удалил все данные. Лично я склоняюсь к последнему.

— Вызываю полицейских, — я принялся набирать сообщение на коммуникаторе.

— А нельзя ли восстановить данные? Нет ли резервных копий? — уточнила Стейси.

— Ты зришь в корень, дорогая. Копии есть, но для этого нужно обойти пятиуровневую защиту информации. Эй-эй, что за скорбные мины?! Разве я сказал, что мне это не под силу? Как-то раз друзья Христины выпили бог весть что и сломали панель управления. Вы не представляете, сколько бы денег ушло на ремонт! Так вот, я перепрограммировал панель. Пришлось, конечно, попотеть, но…

— Делай дело, Хавс, а потом будешь хвастаться!

— Так, посмотрим, что тут у нас… Ох, всё глухо… Ошибка на ошибке. Ошибка соединения… ошибка, — Хавьер щёлкал пальцами по панели, набирал длинные комбинации цифр, чертыхался, морщил нос, дёргал себя за кудри и начинал всё сначала. Он возился минут двадцать, и девчонки занервничали.

— Ну? Ну?!

— Займи их чем-нибудь, Ал! Они меня замучили! Думают, это так легко…

— Дамы, не нервируйте Хавьера!

— Ты мой герой! — фыркнул Хавс. Но уже через секунду снова широко улыбнулся. — Гляди, Ал, сейчас система аварийно перезапустится. И дверь откроется. Но чтобы считать данные, потребуется время. Хм, гляди-гляди, Ал, — он ткнул пальцем в экран панели, по которому ползли зелёные полосы, — это показатель взлома системы. Вот, пожалуйста, дверь открылась. Теперь можете хвалить.

— Хвалю! — я хлопнул друга по плечу. — Полицейские будут здесь с минуты на минуту. Дождёмся?

— Нет, обойдутся. Идём.

— Тогда держи пушку.

— Дамы, только после нас.

Квартира была одноэтажной, но состояла из пяти больших комнат. Мы разделились: Хавьер и Стейси завернули налево, Эжени и я — направо и попали в библиотеку профессора, соединённую с рабочим кабинетом. Я задержался среди книг всего на минуту, а Эжени ушла вперёд, в кабинет. Через секунду я услышал сдавленный крик и бросился к ней. Ворвался в кабинет с лазерным пистолетом наперевес. Акира Иширу сидел в кресле-трансформере, свесив голову на плечо. У его ног стоял раскрытый, пустой чемодан. Лицо профессора было повёрнуто в нашу сторону, оно почернело и покрылось наростами. Из приоткрытого рта на рукав сочилась чёрная жижа. Широко распахнутые глаза смотрели прямо на нас. Запаха не было, хотя, похоже, он давно умер. Вернее, был убит. Скорее всего, отравлен.

— Не смотри! — я развернул Эжени лицом к себе и прижал её голову к своей груди. — Больше не смотри! — Бедняжку била крупная дрожь. Да уж! Не каждый день можно обнаружить настолько отвратительный труп.

— Небеса! — шептала она. — Небеса! Какой кошмар! О нет!

— Тише-тише… Я с тобой. Я рядом, Эжени!

— Вы что-то нашли? — за дверью библиотеки послышался голос Хавьера. — Почему Эжени кричала?

— Не впускай Стейси, Хавс!

— Это ещё почему? Что происходит? — зашипела девушка.

— Ууу! — протянул вошедший Хавьер. К счастью, Стейси осталась за дверью. — Опять опоздали.

Полицейские прибыли через минуту и тут же вызвали медиков и экспертов.

— Почему здесь гражданские? — спросил старший детектив — рыжий мужчина лет сорока. — Не положено!

— Это они нас вызвали. Они первыми забили тревогу.

— Всё равно уведите отсюда девушку, и поживее!

— Эжени, может быть, ты побудешь со Стейси в гостиной? — я погладил её по руке. — Побудь с ней. Всё хорошо.

Она закивала, но я видел, что у бедняжки стучали зубы. Повезло ещё, что поглощённые работой полицейские не узнали в перепуганной девушке Эжени Логинову.

— По предварительным данным смерть наступила четырнадцать дней назад, — сделала вывод коротко стриженная женщина-эксперт. — Трудно сказать, с каким ядом мы имеем дело. Нужно провести экспертизу. Однако он был подобран с умом. Именно благодаря ему отсутствует запах разложения. Убийцы сделали всё для того, чтобы тело нашли как можно позже.

— Четырнадцать дней назад, — шепнул мне Хавс. — Профессор думал улизнуть, но даже вещи толком собрать не успел. За ним пришли гильдейцы.

— За ним следили так же пристально, как и за Никифоровым. Вот почему, тот оставил подсказки, и только. Ничего не сказал прямо. Уверен: все данные с компа и других гаджетов стерты, Хавьер. Гильдейцы всё уничтожили.

Едва ли мы нашли что-то существенное. Стейси и Эжени забрали три записные книжки и толстую рукопись, выполненную на синтетической бумаге. Все записи профессор сделал на китайском, может быть, поэтому полицейские позволили их увезти.

— Я читаю на китайском, — сообщила Стейси, когда мы возвращались в отель. — Думаю, сумею перевести.

— Есть хочу! — ныл Хавьер. — Просто умираю с голоду! Умираю!

— Похоже, никакие, даже самые мерзкие трупы не отобьют у тебя аппетит, — усмехнулся я.

Эжени молчала всю дорогу и выглядела подавленной. Немудрено! Я не решился оставить её в одиночестве в пустом номере отеля, обещал приготовить ужин и развлечь чем-нибудь.

Вот же незадача! Всякий раз, оставаясь наедине, мы не могли расслабиться, ведь за несколько часов до этого непременно произошло нечто ужасное.

Мы проводили вместе немало времени и всё же не сближались. Эжени мне очень нравилась. Нравится и теперь. Эх! Давно я не был так увлечен! Меня восхищают сила её духа и преданность любимым людям. Но нельзя забывать, что социальная пропасть между нами огромна. А сказки про принцесс, обративших внимание на простых парней, сгинули вместе с допотопным миром.

Эжени — богатая наследница, а я всего лишь преподаватель из Среднего района. Наши пути не должны были пересечься. Я не мог привыкнуть к образу жизни своей девушки. К журналистам и фотографам, следившим за каждым её шагом.

Проклятье! Проклятье! Преследовали они и меня, пытались сфотографировать в самый неподходящий момент, подловить. В сетевых журналах мне то и дело перемывали кости, обсуждали мою семью, работу, друзей. Меня это ужасно раздражало. Вы не представляете! На меня стали коситься соседи, а ученики и вовсе пальцем показывали. Я, признаться, как никогда радовался поездке в Берлин. Эжени и я встречались совсем недолго, а я уже успел устать от нездорового внимания к своей персоне.

И как только Эжени его выдерживала?! Я ей искренне сочувствовал. А вот в адрес назойливых папарацци у меня не осталось добрых слов, одни ругательства. Отец Эжени, поклонники, сыновья магнатов, были недовольны её выбором. Ей же нравилось их дразнить, ужасно нравилось. Чем злее они становились, тем чаще она старалась выкладывать совместные фотографии с новым парнем.

Эх, не хотелось верить, что Эжени сблизилась со мной лишь для этой глупой мести.

До сих пор не хочется верить.

Эжени переоделась в длинный, облегающий халат. Я изо всех сил старался не пялиться.

— Мне пора идти, милая, уже поздно, — я поднялся с софы и тут же почувствовал странную слабость.

Слишком много плохого случилось в тот день. Мы нашли убитого Акира Иширу, в деле прибавилось загадок, у меня четыре раза пытались взять интервью. А под конец мама расстроилась из-за «обличительной» статьи в одном из журналов и позвонила мне, заливаясь слезами. Я определенно не был настроен на романтический вечер. Да и Эжени стоило, наконец, отдохнуть. Хоть немного поспать. Но разве она когда-нибудь слушала советы?

— Значит, не останешься? — нахмурилась девушка.

— Прости, но нужно уходить.

— Ага, вот значит, как, Александр Орелли! — рассмеялась Эжени. Глаза её опасно заблестели. Плохой знак! Она поразительно легко выходит из себя. — Ты зол, обижен? Я ведь сказала: репортеров беру на себя. Больше они тебя не побеспокоят. И помощник отца перестанет звонить. Я смогу тебя защитить! И не надо на меня дуться!

— Эжени, я ведь не ребёнок. Я сам смогу с этим разобраться. И вовсе я не дуюсь.

— Нет, — покачала головой она. Эжени мой спокойный тон только раздражал. — Не можешь. Ты не привык к подобному вниманию. И, возможно, никогда не привыкнешь. Поэтому ты злишься. Уже думаешь, что игра не стоила свеч, верно? Ты совсем как мой дядя! Такой же…

Девушка заметила, как мрачнеет моё лицо, и осеклась. Мне не нравилось, когда она сравнивала меня с доктором Никифоровым.

Я погладил её по щеке. Я понимал: спорить — гиблое дело. Убедить в чем-то Эжени очень трудно. Лучше подождать, когда буря, что раз за разом бушевала в её душе, немного утихнет.

— Все в порядке, Эжени! Даже и не переживай. Давай отложим наши посиделки до лучших времен? Сегодня…

Она ударила меня по руке.

— Да ты просто сбегаешь! Тебя возбуждают перестрелки, но только не я. Ты не боишься трупов и рвёшься спасать всех и вся, но как только речь заходит о серьёзных отношениях, ты пытаешься смыться. Чем чаще мы видимся, тем мрачнее ты становишься. И в чём проблема? Не нравлюсь тебе? Так и скажи. Последствий не будет. Не думай, ты не первый парень, который отказал Эжени Логиновой, — она открыто потешалась надо мной, прекрасно зная, что я к ней испытываю. Я же не верил, что способен заставить нервничать такую уверенную в себе девушку.

— Конечно, ты мне очень нравишься, Эжени!

— Но любишь ты ту, которая ушла? Как её звали? Регина? Ты всё ещё её любишь!

Эжени… Эжени, что, ревновала меня к Регине?! Ничего себе! Этого я не ожидал!

— Нет, не люблю. Отношения с Региной остались в прошлом, — и яне лгал. Но девушка глядела на меня с подозрением.

— Слушай, Эжени… У тебя был тяжёлый день. Ты пережила такое потрясение! Тебе нужно выспаться, а завтра всё вернётся на круги своя. Давай я побуду с тобой, пока не уснёшь. Только не нервничай!

Она буквально побелела от ярости. Как я ни старался, всё равно говорил не то. Идиот! Идиот!

«Пожалуйста, ну пожалуйста, не устраивай сцену, — думал я, — Бофорт подслушивает!»

— Нет, не нужно! Не нужно мне спать! И не сюсюкайся со мной! Терпеть этого не могу! Не выношу! — Как и обычно, Эжени легко выходила из себя, превращалась в маленький, но способный причинить массу разрушений ураган. — Я и без тебя знаю, что мне нужно! Только вот я думала, что наши желания совпадают.

Девчонки! Проклятые девчонки! Вот что им, скажите, надо?!

— Они совпадают, но… есть ведь не только наши желания, но и правила, обязанности. Не всё получается так, как мы хотим.

— Какие ещё обязанности? — зашипела она.

Ладно.

Сама напросилась.

— Эжени, если бы не расследование, ты бы вряд ли обратила на меня внимание. Скажешь, нет? Да ведь мы живём в разных мирах, на разных уровнях! Ты привыкла общаться с другими парнями, богатыми и известными. А мне… что же мне делать с такой девушкой, как ты?

— То же, что и со всеми остальными, чёрт возьми!

— Неужели не понимаешь, о чём я? — я тоже начал злиться. Ещё никто и никогда не испытывал моё терпение так, как Эжени. — Подумай хорошенько! Твоя семья, твои друзья, всё твоё окружение меня никогда не примут. И что я могу тебе предложить?

— А я у тебя ничего не просила, — зло процедила девушка. — Что ты выдумал, правильный мальчик? Что ты себе вообразил?

«Только не говори, что собирался на ней жениться, Ал! — всплеснул бы руками Хавьер. — Не сходи с ума!».

Вот именно!

— Напрасно мы начали этот разговор. Сущий бред, да? — я попытался улыбнуться. Я лихорадочно думал, как утихомирить Эжени.

Её глаза были полны ярости.

— Бред, говоришь? Идёшь на попятную, да, Алекс? Готов со всем согласиться, лишь бы только я тебя отпустила. Этим ты только сильнее меня бесишь!

Да не взбесить Эжени просто невозможно!

— Нет, слушай… Мы ушли в какие-то дебри. Давай успокоимся! Зачем мы тратим время на ссоры?

— Ты неисправимый, невозможный, противный зануда! Ты постоянно выдумываешь какие-нибудь глупые правила. Постоянно меня успокаиваешь, учишь уму-разуму! Ещё и сомневаешься во мне! Постоянно думаешь, что я тебя использую! Говоришь, тебе нечего мне предложить? У тебя нет денег на подарки? Да разве я их требовала? Я не просила нравиться моему отцу. Кого вообще волнует его мнение? Никто не смеет мне указывать! Никто не смеет учить меня жизни! Никто не смеет ставить условия! — Ага! Больная тема!

— Не грусти, Эжени! Я вовсе не хотел тебя обидеть! — я протянул к ней руки.

— По-твоему, я выгляжу расстроенной? Ну знаешь! — её глаза горели диким огнём.

Снова этот взгляд. Эти глаза вампира. И тут что-то тяжёлое со всей силы ударило меня в спину. Я, не успев и пикнуть, рухнул на ковер. Разом из меня вышел весь воздух. А эта штуковина придавила ноги. Какого дьявола? Я попытался извернуться, но нападавший, а им оказался комод, не позволял освободить хотя бы одну ногу. Но как? Как?! Он стоял в противоположенном конце комнаты, он был привинчен к полу! Я поднял глаза на Эжени. Она стояла надо мной с помертвевшим лицом, страшная в гневе. Её руки тряслись.

В ту же минуту комод освободил мои ноги и с грохотом опрокинулся. Но я всё равно не мог пошевелиться, сердце стучало где-то в горле. Мысли бились, точно птицы в клетке.

Тёмные глаза Эжени, лопнувшие сосуды. Рухнувшая лампа в больничной палате, балки, свалившиеся с крыши магазина. И её слова: «теперь они не пройдут, не пройдут». Ого…! Так это она… Хрупкость Эжени и её удивительная сила. Пролетела ещё одна минута, и девушка упала передо мной на колени.

— Я могла покалечить тебя! — запричитала она. Эжени испугалась гораздо больше, чем я. — Могла покалечить! Ты как? Алекс!

— Эй, ничего. Всего пара царапин. Ничего не сломано и не болит… Это было… неожиданно… вот и всё… — зубы застучали! — Неожиданно…

И вот Эжени уже обнимала меня и просила прощения.

— Я не знаю, что на меня нашло! Прежде я старалась сдерживаться, не позволяла себе… Я сама не своя в последние недели. Столько всего навалилось! Прости меня! Мне так жаль… так жаль! Точно ничего не сломано?! Кровь течёт!

Ранение было пустяковым, и я только отмахнулся.

— Это просто царапина. Самая обыкновенная царапина, не волнуйся. Я сам виноват, нёс какую-то дикую чушь, довёл тебя до бешенства. Обычно я не позволяю себе бесить людей, — я улыбнулся, хоть было и не до смеха.

«Подумать только! Какая силища! Интересно, Эжени может поднять кар? Угомонись, Алекс! Это не повод для шуток».

— В последнее время все мы постоянно нервничаем. Поводов предостаточно. Это гильдейцы виноваты, они нас запутали. Ничего страшного не произошло, не переживай. Всего лишь небольшая авария.

— Я сказала, что ты ничего не значишь для меня… Так, по крайней мере, это прозвучало. Это неправда! Я так испугалась за тебя, испугалась! — заламывала руки Эжени.

«Стоп. Признание? Ух ты!»

— Я рад, что пережил нападение комода, ведь это помогло тебе понять свои чувства… — её взгляд посуровел, и я тут же умолк. Рисковать не стоило. Уж меня-то она с легкостью могла подвесить на люстре.

— Была такая программа «Альфа. Сверхспособности», — начала рассказ Эжени. Попутно она пыталась занять чем-то руки и теребила пуговицу на моей рубашке. Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, уже полчаса, но до того момента она не проронила ни слова. В кольце моих рук девушка продолжала дрожать, никак не могла прийти в себя. И поэтому я не спешил задавать вопросы. — Первые проекты были реализованы ещё до моего рождения. Отец был от них в восторге и помогал учёным деньгами, потом вовсе стал их официальным спонсором. Они работали над созданием «сверхчеловека». Развиваем необычные способности: от невероятной силы или скорости до умения передвигать предметы силой мысли. Программа была ориентирована на военный заказ, ну ты понимаешь, подготовка суперсолдат. Но выяснилось, что улучшить геном взрослого человека не получится. Отец же… он так хотел «особенного» ребёнка, едва ли не бредил этой идеей. Он был готов отдать любые деньги. Мои гены были подправлены ещё на стадии формирования плода. Короче говоря, я искусственный ребёнок. Мама ни о чём не подозревала, она же не видит ничего, кроме своих артефактов. Она думала: меня тестировали на наличие генетических заболеваний и мутаций. О нет! Я сама была мутантом! Когда до неё, наконец, дошло, что со мной не всё в порядке, она закатила скандал и развелась с отцом. Первые три года меня исследовали. Большую часть времени я проводила в компании докторов, они испытывали меня, брали кровь для анализа, наблюдали за развитием. Мне и Стасе…

— И Стейси тоже? — ахнул я.

Эжени скривилась.

— Пока не говори ей, что я проболталась. Она очень болезненно относится к этой теме, хоть и виду не подается. Стася справляется куда лучше меня. Мы никогда не вспоминаем детство, не делимся впечатлениями, не жалуемся друг другу. Мы делаем вид, что ничем не отличаемся от обычных людей. Но Стася… она очень быстрая. Настолько, что хороший электрокар за ней не угонится. Я ей завидую. Понимаешь… её способности не такие убойные, как мои… Я оказалась невыгодным вложением отцовских капиталов. Уж не знаю, чего ради он потратил столько денег на подобные глупости. Мечтал о ребёнке-гении, успехи которого тешили бы его самолюбие? Может быть. Увы, от меня были одни неприятности. Я оказалась неудачным экспериментом. Видишь ли, мои способности плохо поддаются управлению, это они сделали меня агрессивной, эмоциональной, импульсивной. Да что говорить… ты всё испытал на себе…

Постепенно я научилась держать себя в руках, но на это ушла уйма времени, было потрачено много сил. Годы тренировок. Я и теперь срываюсь. В детстве же я была очень активной, неосторожной, применяла свои навыки слишком часто, из любопытства или потому, что хотела привлечь внимание родителей, заставить их проводить со мной больше времени. Я причиняла вред другим и себе. Постоянно переутомлялась и из-за этого долго болела. Слишком высокая нагрузка на сердце…

— Эжени… — что я мог сказать? Как мог её утешить? Какие следовало подобрать слова? Да и чего они стоили? Наверное, всему должен быть предел: человеческой жестокости, эгоизму, тщеславию. Но тогда я в этом усомнился. Проводить опыты на ребёнке, на своём, да на любом ребёнке, мыслимо ли это? Удивительные способности… Неужели они стоят подобных страданий? Я возненавидел её отца лютой ненавистью, я не мог выразить злость, ведь прежде не испытывал подобных чувств к постороннему. Но чем праведный гнев мог помочь Эжени? Вот именно. Ничем. От меня требовалось что-то другое, что-то более весомое.

— Ты удивительная девушка, Эжени. Вряд ли ты нуждаешься в сочувствии. Но ты должна знать, что всегда можешь на меня рассчитывать. Я пока не придумал, что смогу сделать, но…

Она приложила палец к моим губам.

— Какой ты всё-таки правильный, сладенький мальчик! — усмехнулась девушка. Она мучительно старалась выдавить из себя улыбку, но получалась гримаса боли.

Рассказ Эжени навёл меня на одну мысль. Оформилась эта мысль далеко не сразу, но когда это произошло, она начала нещадно буравить голову.

Удивительные способности. Изменение генов.

Ген X. Невероятные способности его носителей. Так…

— Вопрос, наверное, не очень уместный, но… как ты думаешь: существуют ли ещё программы, подобные «Альфа»?

— Я не думаю, я знаю. Существуют. «Альфа» заморозили, дядя сделал для этого всё возможное. Но есть несколько закрытых программ, для самых избранных. Наверное, ты не поверишь, но люди, подобные моему отцу, люди его круга, неимоверно богатые ребята, готовы заплатить любые деньги за необычные способности или нестандартную внешность. Сейчас они в тренде.

Глупость какая!

— Неужели это законно? Я никогда не занимался подобным вопросом. Это ведь не опыты на людях, верно? Они же сами соглашаются.

— Вот именно. Они заключают договор с невероятно дорогой клиникой, которая находится где-нибудь на Луне, проходят полное обследование. И если здоровье позволяет, соглашаются на медицинское вмешательство. Если нет, уходят восвояси. Люди редко идут на глобальные изменения. Обычно они временные. Принимаешь специальные препараты и чувствуешь себя богом, хвалишься перед друзьями и деловыми партнерами на вечеринках. А когда эффект, вызванный препаратами, сходит на нет, становишься обычным человеком. Но, повторяю, практикуют это только богатые. Обследование, препараты, процедуры — это стоит очень дорого. Да и… после скандала с «Альфа», который раздул дядя, доктора, занимающиеся подобными исследованиями, стараются их не афишировать. Дядя много лет боролся за прекращение экспериментов над генами человека, а сам… а сам…

Я ласковым движением убрал волосы с лица Эжени. В самом деле, Никифоров вёл двойную игру! Неужели он поступился принципами ради любимой племянницы?

— Эжени, — меня бросило в холод. — Что если Гильдия маскирует свои опыты под одну из таких программ? Понимаю, что-то не вяжется… Убитые не были богатыми людьми. Но послушай, Эжени, все они обладали некими редкими способностями. Что если их завлекали и изучали, чтобы потом…

— За солидное вознаграждение улучшать гены другим? Выращивать супердетей? — девушка приподнялась на локте. Я вскочил, как ошпаренный, и бросился звонить Хавьеру. Я застал друга в обществе Стейси. Неловко! Пока они торопливо одевались и ворчали, я нервничал, а Эжени хихикала и отпускала колкие замечания в адрес друзей.

Каролину будить не пришлось, она дежурила.

— Любопытная версия, — вынесла вердикт детектив Фишер. — За неимением лучшего примемся за неё. Я запрошу доступ к данным всех закрытых медицинских программ. Узнаю: кто учредитель, кто спонсор, кто ведущий исследователь и прочее. Как только вернётесь в Льеж, и вас завалю работой. Вернее тебя, Хавьер. Конечно же, я не могу ничего требовать от тебя, Алекс! — добавила она медовым голосом.

«Эх, знает же: я ни за что на свете не выйду из игры!»

Хавс закатил глаза.

Я был полон энтузиазма и намеревался работать над новой версией хоть всю ночь, но Каролина охладила мой пыл.

— Возьмусь за программы прямо сейчас, а вы спите. Не тратьте время зря. Вас ждёт тяжелый день. С Новым годом мальчики! Глядите в оба!

— С Новым годом! — хором ответили Хавьер и я.

Выполняя задачу, поставленную Гектором Бофортом, я не предполагал, что нарвусь на крупные неприятности. А ведь всё шло более или менее хорошо, пока командор ни направил меня на сто семьдесят девятый этаж для повторного осмотра. Со старшим по званию, как известно, не спорят, поэтому я отправился наверх без лишних вопросов. Тогда я впервые столкнулся с пришельцем лицом к лицу. Я и представить себе не мог, что эта встреча произведёт на меня столь сильное впечатление. В последние дни я много читал об илионийцах и впитывал знания, как губка, ведь в противном случае Бофорт не допустил бы до выполнения задания. Я «привык» к ним, перестал считать особенными. Я думал, о чём угодно, только не о пришельцах. О том, что мама расстроена, ведь я впервые встречаю Новый год вдали от дома, о том, что лучше бы я тратил время на расследование, о тайне Эжени и Стейси, о том, что чувствую себя каким-то беспомощным без личного коммуникатора. Его из соображений безопасности пришлось оставить дома.

Илионийка была похожа на человека и фигурой, и лицом. Она была выше меня на целую голову, стройная. Её кожа, очень светлая, почти прозрачная, выглядела сухой и жёсткой. Наощупь она, наверное, была шершавой, как бумага. У неё были тонкие черты лица, красивые, но… непропорциональные, платинового оттенка длинные волосы, струившиеся по спине, и удивительные глаза, белые, без радужной оболочки с синим квадратным зрачком. Серебристое платье в пол, странного покроя со шнуровкой, начинавшейся на вороте и заканчивавшейся на животе, шелестело, когда она мелкими шажками передвигалась по коридору. В остальном, её движения ничем не отличались от человеческих. Нижнюю часть лица илионийки закрывала маска, которая крепилась к изящному украшению, венчавшему голову.

Она смотрела на меня, я — на неё всего пару минут, но мне стало жутко. Я не знал, как себя вести. Бофорт не давал никаких распоряжений. Так мог ли я просто уйти? Или нет? Она могла счесть этот поступок невежливым и разгневаться. Не зная, как поступить, я слабо кивнул, и она ответила тем же. Ого!

— Здравствуйте! — выдала илионийка с совершенно невообразимым акцентом, и я открыл рот от удивления. Она же член дипломатической миссии, она должна была знать наш язык. И всё равно я был потрясён до глубины души.

— Привет! Извините, я…

— Как вас зовут? — перебила илионийка. Очевидно, ей было любопытно. Она призадумалась, словно пытаясь подобрать слова. — Мне… мне ещё не приходилось вот так просто знакомиться с человеком. Моё имя — Гортензия.

Как цветок. Раньше моя бабушка выращивала гортензии. Вау! Илионийцам, и правда, нравятся человеческие имена.

— Алекс. Александр Орелли, — подумать только! Я познакомился с пришельцем! Хавьер обзавидуется! — Мне очень приятно!

— Орелли? — прошептала она. — Алекс Орелли?

Тут странное, жуткое нечто вихрем пронеслось по коридору и врезалось в меня. Размером не больше терьера, с блестящими круглыми глазами и пушистое, плюшевое, точно игрушка. Я и ахнуть не успел, как оно начало взбираться по штанине. И тут я струхнул, признаюсь!

— Прекрати! — потребовала илионийка. Думаю, она специально говорила на английском, не хотела меня напугать. — Не надо, Траян!

Ого! Ещё одно земное имя!

Создание спрыгнуло на пол, но не отступало от меня ни на шаг. Чем-то оно напоминало собаку, невообразимо слюнявую инопланетную собаку.

— Траян не укусит. Я сама его воспитала и обучила, Алекс Орелли, — заявила хозяйка неведомой зверюшки.

Потом она заговорила на илионийском, быстро-быстро. И обращалась она не ко мне, а к вышедшим из конференц-зала пришельцам. Высоким, светлокожим, обладающим развитой мускулатурой. Они не были вооружены и выглядели дружелюбно, но меня всё равно бросило в дрожь. Пришельцев стало слишком много для меня одного! Илионийка что-то объясняла им, размахивала руками.

«Небеса, она указывает на меня! Но почему?»

Я и пикнуть не успел, как создания схватили меня за руки и поволокли за собой.

«Что я сделал? Что? Я даже не смог вызвать подкрепление, да и не был уверен: стоит ли усугублять конфликт. Я обидел её? Нарушил правило илионийского этикета? Напугал её? Что я сделал? Что? И какими будут последствия?»

Глава 10

Запертый в комнатушке, примыкавшей к конференц-залу, я думал только об одном: практикуют ли илионийцы жертвоприношения. Понимаю, совершеннейшая дурь! Но мозг восстал против меня и отказывался работать с иной информацией. Хм… кажется, жертвоприношения не свойственны их культуре. Впрочем, имеющиеся сведения запросто могли устареть. Что я сделал пришельцам? Почему они схватили меня и заперли здесь? Они отобрали оружие и коммуникатор, выданный Бофортом, так что я не мог связаться с Хавьером. Но рано или поздно друг начал бы искать меня, по протоколу мы связывались каждые пятнадцать минут.

«Если я не отвечу, он забьёт тревогу и сообщит Бофорту о моём исчезновении, — успокаивал я себя. — Стоп! Бофорт! Проклятье! Бофорт! Именно он направил меня сюда! Что если он сделал это намеренно? Что если он спланировал встречу с недружелюбными пришельцами?

Но зачем ему это? Чтобы вывести из строя? Чтобы избавиться от меня? Ага… он ведь прослушивал наши разговоры, точно прослушивал и понял: мы близки к разгадке тайны гена X и убийств. А мы… мы были так взбудоражены, так воодушевлены, что забыли об осторожности. Вдруг во всём виноват Бофорт? Может быть, он хотел избавиться от Антония Севра потому, что тот его разоблачил?»

Такие вот невесёлые мысли поселились в моей голове.

Паника сдавила горло, перед глазами замелькали разноцветные огоньки. Хавьер мог попасть в беду! Эжени и Стейси тоже. На часах 22:12. Девушки уже прибыли на праздник. Мы оказались в ловушке. Бофорт поймал нас!

«Так, успокойся, Алекс! Дыши! Возьми себя в руки! Соберись! У тебя нет доказательств. Всё это лишь досужие домыслы. Произошедшее могло быть чистой случайностью, а ты, не взвесив все „за“ и „против“, накинулся на беднягу Бофорта».

Но если я был прав? Чёрт возьми, если я был прав?

Я, как затравленный зверь, заметался по комнате. Дверь открывалась только снаружи, внутренняя панель управления была отключена тюремщиками. А в остальном, это была типичная комната отдыха. Софа, несколько мягких кресел-трансформеров, столик. Если и выходить, то только через окно. Сто семьдесят девятый этаж. До посадочной площадки пилить и пилить, по карнизу точно не доползти. Я с лёгкостью открыл окно, разумеется, оно не было заперто. Кто же рискнёт вылезти наружу на столь жуткой высоте? Какой-нибудь заплутавший псих и отчаявшийся я. Я взобрался на подоконник и посмотрел вниз.

«Спокойно! Сосредоточься! Ты прекрасно знаешь план здания. По карнизу можно добраться до соседних комнат, справа располагается конференц-зал, слева — техническое помещение. Но если пройти чуть дальше, можно добраться до окна, ведущего в коридор. Можно, конечно, рискнуть. Но меня, безусловно, засекут камеры наблюдения. Что же делать? А вдруг станет только хуже, если сбегу от илионийцев?»

Я наполовину высунулся из окна и принялся разглядывать карниз.

«Выдержит ли он вес моего тела? Хм…»

— Остановись! Остановись, пожалуйста! — раздался приятный, низкий голос. Его обладатель говорил с уже знакомым мне илионийским акцентом. Я обернулся. Пришелец стоял в дверях. Очень высокий, сухопарый, пожилой илиониец. Он смертельно побледнел, глаза расширились от ужаса. Ха! Он решил: я совсем сбрендил и намеревался совершить самоубийство. Неловко!

— Эм… всё нормально! Я только хотел взглянуть, — я поспешно слез с подоконника и состроил самую благожелательную мину. Пришелец выглядел дружелюбно. И я решился попросить его о помощи. — Сэр, произошло недоразумение. Видите ли…

Он шагнул ко мне. Статный, спина прямая, как натянутая струна. Кожа сухая и морщинистая, не достающие до плеч густые волосы, ослепительно белые. Его костюм отдалённо напоминал военную форму, серебристо-серый, плотно прилегающий к телу комбинезон и перчатки. Отличительной особенностью являлся короткий бело-голубой плащ.

— Александр Орелли, верно? — спросил илиониец. Его яркие глаза сверлили во мне дыру.

— Да, сэр.

— Говоришь, произошло недоразумение? Какое недоразумение?

— Меня поместили под стражу без объяснения причин, не позволили ни с кем связаться, забрали личные вещи. Я не сделал ничего плохого, сэр! Это правда! Я не проявлял агрессию. Если бы я мог хотя бы узнать, в чем меня обвиняют…

— Ты собирался сбежать через окно? — перебил меня пришелец. Похоже, все они так себя вели.

— Я понимаю: это выглядит глупо, но в крайних случаях…

— Тебя ни в чём не обвиняют, Александр Орелли. Кстати, мы тёзки. Я Лу’Каас Ксандр. Приятно познакомиться! — Ого! Сам посол! Он протянул руку для рукопожатия. Человеческий жест. Я пожал его ладонь, и он на несколько минут задержал мои пальцы в своих. — Гортензия, дочь моей сестры, часто перегибает палку. Правильно я сказал? Я столько лет не практиковался!

— Вы прекрасно говорите по-английски, сэр, — я выдавил из себя улыбку. Посол мне понравился, честно. Но после того, как меня схватили, я начал относиться ко всем пришельцам с подозрением. Кроме того, у меня не осталось времени на болтовню. Нужно было срочно найти Хавьера!

— Не сердись на Гортензию, Александр Орелли. Она ошиблась.

— Эм… что вы, сэр, ничего страшного! Я рад, что мы поняли друг друга. Хм, мне нужно идти, сэр… — что-то было нечисто! Нечисто! Я чувствовал это, кожей ощущал, что нарвался на крупные неприятности. Но у посла было настолько подкупающее выражение лица, что я не мог подозревать его. А улыбка! Он улыбался мне, точно старому другу. И всё-таки Лу'Каасу было что-то нужно…

— Ты пришёл на праздник, верно? — спросил он.

— Да, с подругой, — в этой лжи была толика правды. Эжени действительно находилась в здании Штаба. И я рассчитывал увидеть её.

— Ты живёшь в Берлине? — проклятье! С какой целью он устроил допрос?

— Нет, мой родной город называется «Льеж».

Лу'Каас широко улыбнулся. Он выглядел донельзя довольным.

— Льеж, — повторил он. — Льеж. У тебя есть семья, Александр Орелли?

— Да, мать и бабушка, — что происходит? Что происходит?

— А отец? — насторожился посол.

— Его уже нет в живых, — процедил я. Если все илионийцы такие приставучие, то неудивительно, что наши народы не ладили. Уголки губ Лу'Кааса опустились вниз. Он выглядел смущённым и огорчённым одновременно.

— Прости меня за бестактность, Александр. Люди, я заметил, не любят рассказывать о себе. А мы, илионийцы, очень любопытные, мы стремимся узнать, как можно больше о собеседнике, понять его… Увы, душа человека — потёмки, глубокий омут. Друг — землянин — объяснил это. Тогда я прибыл на вашу планету в первый раз. Я был совсем юным. А сколько тебе лет?

— Двадцать три.

— Прекрасный возраст! Я вижу: ты очень расстроен. Могу ли я чем-то помочь?

— Сэр, я должен вернуться на сто семьдесят шестой этаж, там остались мои друзья. И они волнуются. Извините, сэр.

Посол кивнул.

— Благодарю за разговор, Александр Орелли! Всегда рад побеседовать с приятным человеком. Конечно же, ты свободен. Я распоряжусь, чтобы тебе вернули вещи и принесли извинения. И вот, возьми это. Кто знает, когда ещё придётся встретиться с пришельцем? — он ласково улыбнулся и протянул ромбовидный кристалл. Наощупь тот был гладким и очень холодным. Свет причудливо играл на его гранях и разбивал моё отражение на сотни осколков.

Когда я покидал комнату, сбитый с толку и ошарашенный странным поведением илионийцев, Лу'Каас не сводил с меня грустных глаз.

«К дьяволу условности! Нужно его предупредить! Но так, чтобы Бофорт меня не подорвал».

— Генерал, сэр, для Конфедерации, для человечества, очень важен мир с Илионом. И мы сделаем всё для того, чтобы обеспечить вашу безопасность. Но вы и ваши спутники должны бытьначеку.

Посол едва заметно кивнул. «Надеюсь: он меня понял».

— Ал! Где тебя носило, Ал?! Почему не выходил на связь? Почему отключился? Я повсюду искал тебя! — стоило только активировать возвращённый коммуникатор, как на меня посыпались вопросы Хавса.

— Был на сто семьдесят девятом этаже. Я не буду рассказывать, что произошло. Всё равно не поверишь. Спускаюсь к тебе.

— Переговоры возобновятся через десять минут, — сообщила Лили. — Агенты Севра и Уорбека остаются на постах. Обстановка стабильная.

Я вернулся на исходную позицию и столкнулся нос к носу с Хавьером, который поджидал меня у лестницы.

— Ну ты даёшь! Исчез! Ни слуху, ни духу! — заворчал он. — Я уже начал беспокоиться, хотел сообщить Бофорту…

«Командор и без того знал, где я нахожусь. И оставил всё, как есть. Он что-то замыслил. Нет сомнений».

— Произошло маленькое недоразумение. Но теперь всё в порядке, Хавьер.

— Недоразумение? Ха! А я уж решил, что ты пренебрёг долгом и уединился где-нибудь с Эжени, — друг усмехнулся, но в его глазах я заметил тревогу. Хавс всегда понимал меня с полуслова. Очевидно, он понял: я промолчал потому, что боялся выдать важную информацию Гектору Бофорту. А раз так, значит, не стоило доверять командору.

— Ха! Ну да! По себе судишь! Идём, по графику мы должны совершить обход банкетного зала.

Ключевая тема вечера — «Зима». Уверен: она была выбрана не просто так. Организаторы хотели отдать должное пришельцам. Илион — ледяная планета, отличающаяся очень низкими температурами. Когда-то и на Земле были долгие снежные зимы. Снег… Никто из ныне живущих не видел настоящий снег.

В банкетном зале было прохладно, и многие гости дрожали и морщились, а мне сразу стало легче дышать. С высокого, сводчатого потолка, подобно пуху, сыпался искусственный снег, мягкий, ослепительно белый. Он толстым ковром покрыл пол, засыпал украшенные светящимися гирляндами и цветами клумбы, а также верхушки кипарисов. Он превратил в сказочный домик беседку, под крышей которой располагались банкетные столы. В их сторону я старался не смотреть. Мне не довелось пообедать, на ужин не стоило и рассчитывать, а я уже проголодался. Судя по грустным взглядам, которые Хавьер бросал на беседку, и он хотел подкрепиться.

— Ты не представляешь, сколько там всего! Можно накормить весь Нижний район, честное слово! Мясо, рыба, птица, овощи. А таких фруктов я никогда не видел. Печенье, торты, пирожные… Может, Стейси и Эжени принесут нам что-нибудь?

Накормить весь Нижний район… Хорошо развлекаются эти богатеи! Сколько денег пустили по ветру, чтобы произвести впечатление на илионийцев! Я глядел на них, разодетых, разукрашенных, сытых и довольных, потягивавших коктейли, танцевавших, развлекавших друг друга нелепыми разговорами, и скрипел зубами от злости. Сколько раз я был в Нижнем районе, в гостях у учеников. У таких, как Гарри Питерс, которым ничего не светит в этой жизни, у которых нет ни перспектив, ни надежды. Кто поможет им? Кто позаботится о них? Кто-нибудь, вообще, заметит их исчезновение, вспомнит добрым словом?

На них значит, можно ставить опыты, можно издеваться, чтобы богатые могли любопытства ради подправлять мордашки, продлевать себе жизнь, получать какие-нибудь умопомрачительные редкие способности.

Вот дьявол!

Гости собрались здесь не просто так, все они желали принять участие в благотворительном аукционе, организованном «Партией справедливости». Пожертвовать деньги на нужны больных, сирот, людей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, поговорить о взаимопомощи, самопожертвовании, любви и о единстве нации. Долго и красиво. Пустить пыль в глаза илионийцам. Но я не верил в их искренность, хоть убейте. Всего лишь удачный предвыборный ход, всего лишь реклама. Мы, обычные люди, для них никто, объекты насмешек и презрения.

Уф! Чего это я разошелся?

«Что за снобизм, Ал? — ругал я себя. — Слейся со стеной и занимайся делом, наблюдай, всё подмечай, контролируй ситуацию, а не брюзжи. Богатые и бедные будут всегда, ты ничего не сможешь изменить. Увы, это так. Твоя задача — разоблачить гильдейцев. Они хуже, гораздо хуже представителей элиты. Это они ставят опыты на людях, они хотят организовать ещё одно „Холодное утро“».

— Ты белый, как полотно! — заявила Эжени. Она и Стейси отделились от толпы и направились к нам. Щёки девушек раскраснелись от холода, глаза искрились весельем. Они были на своём месте, среди людей своего круга, они чувствовали себя, как рыбы в воде. Они постоянно сталкивались со знакомыми, болтали с ними, раздавали автографы журналистам, позволяли себя фотографировать. Эта жизнь для них, а не для нас. И мне в очередной раз пришла в голову разъедающая мозг мысль: «останутся ли они с нами, когда расследование закончится? Останешься ли ты, Эжени? Или ты всего-навсего используешь меня?»

Я собирался задать ей этот вопрос. Но не в тот вечер. Тогда она должна была отдохнуть, ей следовало веселиться, улыбаться, очаровывать. Следовало хоть на краткий миг отгородиться от пережитого. Конечно, потом оно снова обрушится на её голову. Но передышку Эжени заслужила в любом случае. А я… я не желал превратиться в ещё одну причину её огорчений. Уж не знаю, был ли Хавьер на самом деле влюблён в Стейси, но я любил Эжени.

Бесспорно. Я понял это тогда, когда она рассказала о программе «Альфа» и способностях, вонзивших острые зубы в её хрупкое тело, пожирающих её здоровье. Я понял, что никогда и никому, включая себя самого, не позволю причинить ей зло.

— Я в полном порядке. А ты? Впрочем… выглядишь ты превосходно!

Она захихикала и закружилась. Она дурачилась. В отличие от Стейси, которая благодаря длинному синему наряду, расшитому золотыми и серебряными звёздами, походила на Снежную королеву, Эжени облачилась в короткое персиковое платье. Поверх него девушка накинула отороченный мехом короткий плащ на пару тонов светлее. Никаких замысловатых крючков, никакой шнуровки. Снять всё это не составило бы труда. Хавс был прав: уединиться в укромном уголке — отличная идея! Эжени, явно, позабавили мои жадные взгляды. Она поглядывала дерзкими глазами и улыбалась. Не желая искушать судьбу и набрасываться на девушку на глазах у десятка журналистов, я перевёл взгляд на болтающих Стейси и Хавьера.

— На меня смотри. На меня! — Эжени потрясла меня за воротник. — У меня есть кое-что для тебя. Связала бы сама, но совсем не было времени.

Она преподнесла мне толстый тёмно-серый шарф с синими вставками и кисточками. Накинув его на мою шею, девушка бросила на меня оценивающий взгляд.

— Неплохо. Очень даже неплохо.

— Вау! Мягкий! Спасибо тебе, Эжени! Но мы же обсудили вопрос подарков…

— Пустяки! В Новогоднюю ночь правила меняются, — девушка ослепительно улыбнулась.

— Значит, отныне задолжаю подарок, — смутился я.

— Подумаешь! Шарфик подарила! Мне, вот, еду принесли! — Хавс с довольной физиономией уминал булки.

Мы беседовали с девчонками минут десять, не больше. Они не хотели отвлекать нас от работы. И тем не менее, моё настроение улучшилось. Я был уверен, что миссия завершится успехом.

Ха-ха! Наивный!

На часах было 22:55, когда мы получили сообщение об окончании переговоров.

«Договор подписан. В полночь илионийская делегация спустится в банкетный зал. Посол выступит с приветственным словом. Объявляю полную боевую готовность».

Вот он, заветный мир с пришельцами!

23:10.

«На связи руководитель группы Филипс. Двое агентов Севра покинули посты на сто семьдесят четвёртом и сто семьдесят пятом этажах, спустились на сто семьдесят третий, движутся по направлению к техническому помещению».

— Значит, всё-таки Севр? — усмехнулся Хавьер.

— Пока нет доказательств. Нужно поймать злоумышленников с поличным.

«Продолжаем отслеживать их передвижения. Отрабатываем сценарий Е».

— Ну конечно! Сценарий Е. Твой любимый, — ухмыльнулся Хавс, в его глазах вспыхнул азарт. О да! Движение, деятельность. Наконец-то. — Так, что у нас по плану? Через минуту нас должны сменить Оуэн и Вилли. Покидаем зал через запасной выход и дуем вниз. Так, они уже запустили дроидов-сапёров в шахту.

— Хавьер, я пойду первым, а ты меня догонишь. Найди Стейси и Эжени, скажи, чтобы уходили. Не буду сейчас ничего объяснять, всё потом. Возможно, они в опасности. Гильдейцы знают, что мы почти у цели. И они здесь. Скажи девчонкам, чтобы уходили, и за мной. Да, и отдай Эжени шарф.

— Испачкать боишься, что ли? — изогнул бровь друг.

— А то! Она мне голову оторвёт.

— Хорошо. Иди первым. Я — на связи.

Второе название сценария Е — «Вентиляционная шахта». Заключался он в следующем: илионийцы поднимутся на сцену в банкетном зале вместе с Бенджамином Холинвудом. Над ней располагается вентиляционная шахта, в которую можно забраться из технического помещения на сто семьдесят третьем этаже. Террористы попадают в шахту, оказываются прямо над головами илионийцев и осуществляют свой грязный замысел: ранят, выводят из строя, убивают, скорее всего, с особой жестокостью. И всё. Пиши пропало. Пришельцы придут в ярость и объявят Земле войну. Хаос, разруха. Как раз то, что любят гильдейцы.

Ещё днём мы обследовали систему вентиляции на предмет взрывных устройств. Тогда же мне предстояло вновь забраться в пыльную шахту и затаиться там. Мы ловили гильдейцев на живца. Да, мы чертовски рисковали, не только илионийцами, но и другими гостями, но делать было нечего. Мы собирались поймать агентов Севра на месте преступления. Агенты Уорбека должны были помочь нашему отряду и при необходимости эвакуировать людей и пришельцев из здания Штаба. Они уже открыли проходы к посадочным площадкам, на которых были припаркованы электрокары.

Я покинул зал через запасной выход и оказался в пустом коридоре, затем спустился по лестнице на сто семьдесят третий этаж. Итак, Хавьеру и мне предстояло проследить за агентами Севра и застукать их на месте преступления, ведь в шахте нельзя устанавливать камеры наблюдения, а все агенты Бофорта должны были оставаться на своих местах. Поверьте, я просто обожаю ползать по вентиляции, ха-ха! Я направился к техническому помещению, а для этого нужно было пройти через весь этаж и при этом не столкнуться с агентами Севра. В идеале, конечно, они не должны были знать обо мне и Хавьере. Формально мы являлись гостями вечера. Но гости ведь не бродят забавы ради по техническому этажу.

«Ушли далеко вперёд, Алекс, — вела меня Лили. — Движутся по направлению к помещению 12. В остальном, всё чисто».

«В зале всё нормально, — сообщил Хавьер. — Отправил девчонок домой. Иду к тебе».

«Орелли, Леон, на всех этажах, кроме сто семьдесят третьего, обстановка спокойная, — заявил руководитель группы Марк Филипс. — Другие агенты Севра остаются на исходных позициях».

«Почти на месте», — отрапортовал я.

«Будь бдителен, Алекс. Навстречу тебе движется человек, — сообщил Том, в нашем отряде отвечавший за данные камер наблюдения. — Не агент Севра или Уорбека, не сотрудник технической службы. Потребуется несколько минут, чтобы изучить записи и определить, откуда он явился. Пока могу только переслать данные, переданные камерами на сто семьдесят третьем этаже».

«Ага! Возможно, гильдейцы уже здесь! Если, конечно, этот человек — не любопытный гость, шатающийся по техническому этажу. Нет, глупость! Что ему здесь делать?»

Прислонившись к стене, я просмотрел полученную запись. Человек двигался быстро и уверенно и не был похож на бедолагу, заплутавшего в лабиринте совершенно одинаковых коридоров без окон и голограмм-указателей. Он, явно, знал, куда шёл.

Если бы я сделал шагов десять вперёд и добрался до поворота, то мы бы столкнулись нос к носу. Хм… нужное техническое помещение находилось в противоположенной стороне, незваный гость направлялся в другое крыло здания, а там и до банкетного зала рукой подать. А значит, нужно было задержать его. Я проверил ремни силового нагрудника, достал лазерный пистолет, заткнул за пояс шокер, потом отлепился от стены и на цыпочках отправился к повороту. Судя по переданным Томом данным, человек продолжал движение в мою сторону. Секунда, две, и мы налетели друг на друга.

Это всегда происходит неожиданно, даже если готовишься заранее. И в подобных случаях самое главное — не мешкать. Несколько шагов назад, стойка, полная боевая готовность. Незваный гость, точно отражение в зеркале, повторил мои движения. Невысокого роста, тощий (я был готов поклясться, что это девушка), лицо полностью скрыто капюшоном. Мгновение, долю секунды, мы смотрели друг на друга и готовились к броску. Её, да-да, её рука взметнулась к капюшону и сбросила его. Собранные в хвост светлые волосы, бледное, узкое лицо, карие глаза с зелёными и золотистыми вкраплениями.

Совсем не изменилась.

— Регина?! — не удержавшись, выпалил я.

Секундное промедление сгубило меня. Я не использовал шокер, а она, девушка, на которой я хотел, чёрт возьми, жениться, выстрелила в упор.

Меня отбросило назад на добрый метр. Я рухнул на спину, дыхание перебило.

Так, спокойно! Никаких зияющих дыр и дымящейся плоти, это был не лазерный пистолет. В плечо вонзился металлический штырь.

«Снотворное, вот дьявол!»

Дрожавшей, уже наполовину отнявшейся рукой я вырвал его или всё-таки не успел? Может, показалось? Изображение двоилось, троилось, множилось. Меня окружили Регины, навалились на меня, пытались схватить. Зрение развлекалось вовсю. Пол накренился, резко ушёл вверх, потолок закачался.

Выстрелы. Крики и возня.

«Хавьер? Хавьер пришёл на помощь! Дымовая завеса, какие-то люди в капюшонах. Полный бред!»

Итак, я снова вляпался.

Да уж, день не задался с самого начала. Я совершенно запутался, не понимал, кто прав, кто виноват, кто друг, а кто враг, на кого могу рассчитывать. По всей видимости, только на себя.

Меня не просто сковали эластичными наручниками и связали ноги, нет уж, и глаза завязали. Полная дезориентация. Я глубоко вздохнул и выровнял дыхание.

«Уймись, голова, не боли! Алекс, зрение — ещё не всё. Слушай».

Хм… Тишина.

Было прохладно, значит, я оставался в помещении, очевидно, лежал на полу. Голова была настолько тяжёлой, что напоминала чемодан отца, набитый книгами. Однажды он раздобыл полное собрание сочинений Эмиля Золя[18], более двадцати томов…

«Сосредоточься, Алекс! Хватит прохлаждаться! Забыл о своей миссии, что ли? Так, попробуем…»

— Глаза-то зачем завязала? Я не испепеляю взглядом, — прохрипел я. В ту же минуту Регина стянула с моего лица колючую повязку. — Так-то лучше! Хватит и того, что скрутила меня.

Я попытался перевернуться, но не вышло. Связанные ноги затекли, я их почти не чувствовал. Руки были замотаны похожими на изоленту наручниками до локтей. Я едва шевелил пальцами.

— Не находишь, что это перебор? Нет? — зашипел я.

— Ты сильнее, чем думаешь.

Ага, конечно! Я был связан по рукам и ногам, лишён оружия и связи с товарищами. Из-под полосы наручника выбивались бинты. Вот дьявол! Она извлекла чип, вживлённый Бофортом!

— С ума сошла? — я потряс связанными руками. — Мы могли взлететь на воздух!

Регина опустилась рядом со мной на колени, такая же маленькая и обманчиво слабая, такая, как прежде. Или нет? Уже нет. Я подозревал, что однажды встречусь с ней. Где? Да где угодно! В магазине, в Университете, в аэросоставе… Я вовсе не считал это странным. Но чтобы Регина напала на меня, вырубила, приволокла в какой-то мрачный, полутёмный подвал (как у неё сил-то хватило?) и связала… Нет уж! Глупость какая! Если бы мне рассказали об этом, я бы надорвался от смеха. И вот…

«Позор, Алекс Орелли, позор! Тебя одолела девчонка», — сказал бы Хавьер. Хавьер… Хавьер ждал меня!

— Меня всё равно найдут, отследят по чипу, проверят камеры наблюдения…

Или нет? Кто сказал, что все бросятся искать меня? Кто я, если быть честным, такой? Обыкновенный гвардеец.

Разумеется, Хавьер никогда не бросит меня в беде, но тогда он был вынужден следовать приказу. В приоритете были илионийский посол и высокопоставленные гости, а никак не я.

«Придётся выбираться самому, — решил я. — Да что я, в конце концов, не смогу остановить Регину? Фууу, стыдно, Алекс!»

— У меня ещё есть время, — покачала головой девушка. — Я взломала систему управления камерами наблюдения и стёрла данные о тебе и обо мне. Твои товарищи не смогут быстро выследить нас. Тем более, мы далеко внизу. Как я тебя спустила? Перепрограммировала технического дроида и панель управления скоростным лифтом.

Ну конечно! А почему бы и нет? Регина получила степень магистра в сфере информационных технологий. Лучшая в выпуске, она от природы была наделена острым умом и логическим мышлением. Ей предлагали работу в Университете Льежа и даже в Берлине, но она предпочла сдать выпускные экзамены экстерном и исчезнуть. Всё понятно. Её сманила Гильдия. Террористы умели вербовать сторонников, предлагали одарённым, но бедным людям высокооплачиваемую работу, обещали торжественно ввести их в счастливое светлое будущее. Но если попадёшь в их сети, назад уже не выберешься. Гильдейцы не позволят уйти просто так. Возможно, Регина оказалась в той же ситуации, что профессор Никифоров и Акира Иширу. Нет, даже хуже. Они были известными специалистами, уважаемыми, зрелыми людьми, а она — всего лишь бедной девочкой, сиротой из Среднего района, у которой не было защитника. Вернее… Ах, я был безмозглым дураком! Я позволил этому случиться! Когда-то я злился на неё, но в тот момент испытывал лишь жалость.

— Регина… так вот почему ты ушла! Теперь всё ясно! Не нужно было скрывать это от меня… не нужно было… — начал я подкупающе ласково. Мне уже приходилось проводить разъяснительные беседы. Но то были душеспасительные разговоры с запутавшимися, одинокими, озлобленными, брошенными малолетними преступниками. Тогда же мне предстояло вернуть на путь истинный Регину, а она всегда была куда сильнее, упрямее и решительнее меня. — Впрочем, уже неважно. Правда, неважно. Я верю: у тебя были веские причины… Что было, то прошло. Я придумаю, как тебе помочь. Я найду способ защитить тебя! Только не возвращайся, не возвращайся к ним… Оно того не стоит. Всё, что они дали тебе.

— Не понимаю, о чём ты.

Тьфу ты!

— О Гильдии, разумеется! Могу представить, чем они тебя заманили, что обещали. Я не смог бы дать тебе этого, верно? Никто не смог бы. Ты сделала выбор, я понимаю, но ещё не поздно…

— Ой, заткнись, Алекс! Я не работаю на Гильдию, — закатила глаза девушка.

— То есть? — опешил я.

— Я не работаю на Гильдию. Это правда. Почему ты хмуришься? Я не лгу. Я, вообще-то, рискую всем, что имею, спасая тебе жизнь.

Час от часу не легче!

— Ты спасаешь мне жизнь?

— Похоже, ты ударился головой. И сильно.

— Я ничего не понимаю, Регина! Объясни! Объясни по-человечески, — взмолился я.

— Не всё можно объяснить. Я связана чужой тайной. Как и ты, я выполняю задание. И болтая с тобой, пряча тебя здесь, я нарушаю приказ. Я следила за тобой, отправила сообщение на твой коммуникатор, сообщение-предупреждение. Я не надеялась, что ты поверишь, и всё же попыталась тебя остановить. Что? Не видел сообщение? Я хотела отследить твои перемещения через коммуникатор, но ты оставил его в номере отеля, и пришлось взламывать систему управления камерами.

Небеса!

— Остановись, Регина! Зачем ты следила за мной?

— Говорю же: хотела спасти!

— Спасти? Спасти? Ты выстрелила в меня. ВЫСТРЕЛИЛА!

— Ну прости, дорогой! Иначе как бы я с тобой справилась?!

— Я тебе не «дорогой»! Заметь, ты стреляла, а не я! Какого чёрта происходит, Регина?

— Не глупи! Посол же всё объяснил тебе!

— Лу'Каас? Объяснил мне? Да о чём ты толкуешь?

И для Регины настало время удивляться.

— Подожди… подожди… разве он не рассказал? Но почему? Странно! Почему он не сказал? Я была уверена, что…

Я начал выходить из себя.

— Я рад за тебя, но объясни толком, раз уж взялась. О чём должен был рассказать посол?

— О том, что ты много значишь для него. Он ведь согласился прилететь лишь ради того, чтобы найти свою человеческую семью.

«Ого! Ого! Кажется, я, и правда, сильно ударился головой. Ох…»

— Человеческую семью? Но… но… Разве люди и илионийцы, эм… совместимы? — прошептал я.

— Ещё как! — ухмыльнулась девушка.

— Развяжи меня, Регина! Думаешь, нападу? Думаешь, я сбегу? Ничего подобного! Я не лишу себя возможности узнать правду. Развяжи меня! Ну же! — я протянул ей руки. — Давай же, Регина! Теряем время.

К моему облегчению она послушалась и освободила меня.

— Наконец-то! — я резко сел, с наслаждением потянулся и потёр здоровую руку. — Итак, ты говоришь, что…

— Люди и илионийцы очень даже, как ты говоришь, совместимы. Ты же знаешь, раньше на Землю прилетали сотни пришельцев, работали здесь по обмену. А наши специалисты отправлялись на Илион и жили там годами. У илионийцев на Земле есть потомки. У посла Лу'Кааса здесь осталась семья, с которой он не мог связаться последние сорок лет. Но он прилетел, как только появилась возможность. Лу'Каас занимает очень высокую должность, имеет огромное влияние. Переговоры состоялись только благодаря ему, это он убедил соплеменников в том, что союз с Землёй может принести пользу. Он согласился возглавить дипломатическую миссию, он заключил соглашение с ЕАК. Но поставил условие: найти его родных. Думаешь, почему тебя прислали сюда? Чтобы посол тебя увидел! Я же говорю, тебя заманили в ловушку! За послом охотятся гильдейцы, вот только они прекрасно знают: добраться до него будет трудно. А до тебя — проще простого! Если с тобой что-то случится, Лу'Каас разгневается, и…

— Тише! Стоп! Остановись! Мне нужно подумать… — я слышал свой голос, словно со стороны, издалека. Я впал в ступор.

Немыслимо. Немыслимо. Быть того не может! Не может быть! Или… или… То, как посол разговаривал со мной, расспрашивал о семье, то, как удивилась Гортензия, когда услышала мою фамилию, то, что у нас с пришельцем одинаковые имена, всё это… говорило в пользу версии Регины. И бабушка! Бабушка часто повторяла одно и то же: «Ксандр. Ксандр». Лу'Каас Ксандр. Сорок пять лет назад он прилетел на Землю в первый раз, а моя бабушка работала переводчиком… Ох, ничего себе! Ничего себе! От пережитого потрясения у меня закружилась голова.

Бофорт! Бофорт знал об этом! Возможно, ещё до того, как увидел бабушку. Поэтому он пригласил меня и Хавьера в Берлин, хотел показать Лу'Каасу, ведь Холинвуду, «Партии справедливости», ЕАК нужен был договор с пришельцами… Ох…

Бофорт знал обо всём. Бофорт! И… и…

— Откуда ты узнала? Откуда? Если ты не работаешь на Гильдию, то на кого? На… на Севра? На Севра, который следит… следит… — я хлопнул себя по лбу.

— За твоим боссом. Верно.

Я сжал пальцами виски. Проклятье! Как всё запуталось!

— Моя команда ищет того, кто организовал покушение на посла Лу'Кааса. Так же, как и твоя. Того, кто нанял гильдейцев, того, кто не желает мира с пришельцами, потому что этот мир невыгоден его заказчикам, — пояснила Регина.

«Севр подозревает Бофорта. Бофорт — Севра. Но кто из них виновен? Что если никто? Может, пока они пытаются вывести друг друга на чистую воду, кто-то другой, настоящий преступник, готовится совершить покушение? Что если все наши сценарии, заточенные под Севра и его агентов, не подходят? Вдруг настоящий преступник сможет их обойти? Или же Регина водит меня за нос? Севр или Бофорт? Севр или Бофорт? Кто-то другой?»

— Который час, Регина? Который час? — я вскочил, как ужаленный.

— 23:45.

О, чёрт! В полночь посол должен был выйти на сцену в банкетном зале. Вдруг убийцы спрятались не в вентиляционной шахте? Вдруг агенты Севра устроили там засаду на людей Бофорта, на нас? И пока мы будем разбираться друг с другом, настоящие киллеры нападут на посла… В зале. А там столько людей.

23:45. Дьявол!

— Регина, мы должны срочно попасть наверх! Срочно! У тебя есть аэроботы? — я заметался по комнате, как раненый зверь.

— Что? Что ты задумал? — насторожилась девушка.

— Мой босс не готовит покушение на посла, — заявил я, пусть и не был в этом уверен. — Ты считаешь: твой тоже в этом не замешан?

— Нет, говорю же…

— И пока они пытаются поймать воздух, гильдейцы нападут на илионийцев. А удобнее всего это сделать в банкетном зале. Нужно поговорить с Лу'Каасом, он должен покинуть здание Штаба. Я обязан найти посла, Регина! Осталось всего пятнадцать минут!

— Но он обещал выйти к гостям! Слушай, Алекс, в зале полно агентов Службы безопасности. Если твой босс не… — вдруг она ахнула и всплеснула руками. — Проклятье! Ты прав! Ты прав! Сейчас мы находимся на шестьдесят восьмом этаже, да-да, понимаю, дело дрянь… Но не паникуй. Я запрограммировала скоростной лифт, мы быстро поднимемся наверх. За камеры не отвечаю, уверена: люди Бофорта уже восстановили доступ. А значит, нас сразу же заметят.

— Придётся рискнуть.

— Ладно, идём.

— Когда ты напала на меня, ты была не одна. Агенты Севра впустили вас в здание после того, как закончились переговоры. Вот для чего они покинули посты и спустились на технический этаж! Ты перепрограммировала лифт. Вы поднялись на сто семьдесят третий этаж, а потом… проникли в вентиляционную шахту. Мы закрыли все люки, а они их открыли и выпустили вас! Но зачем? В чём суть вашей миссии? Агенты Севра могли выследить нас самостоятельно.

— Верно.

— Тогда зачем он вас вызвал?

— Ты же торопился к послу, — рассердилась Регина. — А теперь мучаешь меня вопросами! Я выполняю приказ, Алекс. И не стану трепаться. И без того я по уши вляпалась, помогая тебе. Скажу только одно: мы здесь, чтобы спасти посла. Это правда! Понимаю, тебе трудно переварить… всё это… Ты сердишься. Но я на твоей стороне. Ты не представляешь, на что мне пришлось пойти, чтобы… чтобы защитить тебя! Идём же! — она бросила на меня полный мольбы и отчаяния взгляд, выскочила в коридор и метнулась к лифтам. Я хотел поймать её, остановить, задержать, расспросить, вот только времени не было. Потом. Всё потом.

Шестьдесят восьмой этаж. Средний район. Здание медицинского колледжа. В новогоднюю ночь его комнаты были пустыми и тёмными. Регина мчалась по коридору, освещая дорогу встроенным в коммуникатор фонариком, я следовал за ней, дрожа от волнения. И происходящее казалось нереальным, подобным сюжету какой-нибудь фантастической книги.

До выхода посла к гостям оставалось десять минут.

Скоростной лифт мигом домчал нас до нужного этажа. И вот я вернулся на исходную позицию. В голове вертелось столько вопросов, что она готовилась разорваться на мелкие кусочки. Что задумал Севр? А Бофорт? Какова роль Регины во всём этом бесконечном безумье? Кто прав? Кто виноват? Кто нанял гильдейцев? И чего ради?

«Думай, Алекс, кому выгодна вражда с илионийцами? Кто не желает победы „Партии справедливости“ на выборах в Тинг?» — вот о чём я размышлял, пока полз по узкой вентиляционной шахте к сто семьдесят шестому этажу, где, согласно сведениям Регины, находился посол. Шахта — едва ли единственное место, где нет камер, а я не хотел светиться. Не желал попасться на глаза ни агентам Севра, ни людям Бофорта. Я не знал: выдаст ли меня Регина. Она говорила, что хочет спасти меня. Спасти… Спасти… Едва ли я понимал её мотивы, едва ли я мог ей верить. Она поступила на службу к Антонию Севру, сбежала, исчезла, ничего мне не рассказала. И вот она явилась и заявила, что хочет спасти меня. Регина знала куда больше меня. А я ничего не понимал. Ничегошеньки… Что-то не сходилось. И я не знал, как восполнить этот пробел.

«Как поступит Регина? Как мне быть? Послушает ли меня посол?» Голова шла кругом. Я очень хотел связаться с Хавьером, беспокоился за друга. Но не мог рисковать его жизнью.

Я выбил дверцу, ведущую из шахты в комнату посла, и выбрался наружу как раз тогда, когда Лу'Каас открывал входную дверь. Ноги только-только коснулись пола, а илионийцы уже таращилась на меня во все глаза. Могу представить, как я выглядел со стороны. Растрёпанный, бледный, как смерть, покрытый пылью, запыхавшийся, появившийся, словно из ниоткуда. Секунда, и от посла и Гортензии меня отделила тройка илионийских военных, высоких, могучих, сердитых, вооружённых до зубов. Мда! Прикончат, и глазом не успею моргнуть.

Вдруг некое маленькое проворное существо врезалось в спину. Каким-то чудом я сумел подавить крик. Создание с невероятной скоростью забралось на моё плечо и утробно зарычало на военных. Оно… защищало меня?!

Траян.

К моему удивлению, илионийцы сделали пару шагов назад. Лу’Каас и его племянница, напротив, выступили вперёд.

— Александр! Что… что случилось? Откуда ты…?

— Простите за вторжение, генерал, сэр, — начал я, задыхаясь от волнения. Траян тыкал пушистой лапкой мне в лицо, и я не знал, как увернуться. — Я попал сюда через вентиляционную шахту, она расположена между этажами. Понимаю, всё это выглядит странно и подозрительно, но… я никому не причиню вреда. У меня даже нет оружия.

— Илиониец всегда вооружён, — заметила Гортензия. Она улыбалась, наблюдая за моими попытками избавиться от «инопланетного терьера», — Сними Траяна. Возьми его, не бойся, он не укусит. Он рад тебя видеть. У каждой семьи есть собственный инис, — добавила она и кивнула в сторону существа. — Он никогда не предаст хозяев. Он всегда на их стороне.

Ага, ясно. Похоже, меня приняли в семью. Я поставил пушистый комок на пол, и создание принялось носиться вокруг моих ног.

— Генерал, сэр… понимаю, мне трудно поверить, но прошу: не выходите к гостям! Боюсь, на вас готовится покушение! И если вы спуститесь в зал… Понимаю, звучит безумно, но прошу, поверьте мне!

Илионийцы переглянулись и затараторили на своём языке. Я боялся, что они мне не поверят, что посол всё равно отправится вниз. В ушах зашумело. Я нервничал и едва мог это скрыть.

А если они не поверят? Если они не поверят? Чего ради им верить мне?

Дверь открылась, и на пороге появились агенты Службы безопасности. Люди Уорбека.

«Вот и всё. Доигрался, Алекс. Теперь тебя ждёт трибунал».

— Господин посол, нам стало известно, что в вашу комнату проник посторонний, — что же… они тут же нацелили на меня дула лазерных пистолетов. — Не дёргайся, парень. Подними руки. Подними руки! Живо!

— Оставьте его, — Лу’Каас положил ладонь на моё плечо и крепко сжал. Тут же его телохранители окружили нас. — Юноша — мой гость. Я лично пригласил его.

Ха! Агенты потеряли дар речи.

— Но, сэр… Он проник… — лепетал, выпучив глаза, их командир.

— Господин Лу’Каас, вас все ждут… Что здесь происходит? — новый голос. Приятное лицо, длинные светлые волосы, строгий тёмный костюм, трость. Бенджамин Холинвуд. Агенты Уорбека опустили пистолеты и вытянулись по стойке «смирно».

— Господин Холинвуд, вы сдержали обещание. Мальчик здесь. И я благодарен вам, но, помимо всего прочего, я доверил вам свою жизнь и жизни моих спутников. И что же… я узнаю, что меня собираются убить! — он поверил мне! Поверил!

Холинвуд побледнел. Ну вот! Похоже, я спровоцировал межгалактический скандал.

— Господин посол… мы делаем всё возможное и невозможное для вашей защиты… Я не буду скрывать, вам может угрожать опасность. Далеко не все желают союза с Илионом, но уверяю вас… всё под контролем. Лейтенант Орелли, — глава «Партии справедливости» обратился ко мне. — Что вы здесь делаете? Почему вы не на посту?

Так, рискнём.

— Сэр, я должен был предупредить посла. Боюсь, командор охотится не за тем… Преступник по-прежнему на свободе. Сэр, если бы мы могли отправить посла и других членов дипломатической миссии в безопасное место…

Холинвуд бросил на меня мрачный оценивающий взгляд. Кого он видел? Всего лишь мальчишку. Мальчишку, который возомнил себя самым умным. Его светлые брови сдвинулись, губы вытянулись в упрямую линию, тонкие пальцы стиснули набалдашник трости. Он размышлял, взвешивал все «за» и «против», оценивал возможные неблагоприятные последствия.

Илионийцы опять затараторили. Они совещались. Пришельцы выглядели взволнованными, в глубоких глазах Гортензии я уловил тень страха. Значит, своего я добился.

— Господин Холинвуд, — Лу'Каас снова перешёл на английский. — Я более чем кто-либо желаю мира между нашими народами. Но я не могу рисковать членами своей семьи и друзьями. Несомненно, я выступлю перед вашими гостями. Возможно, мы могли бы организовать, как вы это называете? Пресс-конференцию? Не сегодня, а в другой раз. Когда мы будем уверены, что никому не грозит опасность. Что вы скажите, господин Холинвуд?

Я видел, что глава партии сомневался. Он выглядел встревоженным, сердитым. Ситуация вышла из-под контроля, и ему это не нравилось.

Он размышлял. Илионийцы глядели на него с вежливым вниманием. Я переминался с ноги на ногу и ужасно нервничал.

— Если таково ваше желание, господин посол, — наконец, выдал Холинвуд, и я почувствовал небывалое облегчение. — Вас выведут из здания Штаба сейчас же. Никто об этом не узнает. Я свяжусь с командором Бофортом.

Только не Бофорт! Вдруг он всё-таки виновен? Но кто бы стал меня слушать?

— Алекс! Хвала Небесам! С тобой всё в порядке! — вскричал Хавьер. Он пришёл вместе с Бофортом, его людьми и агентами Уорбека. — Ты не представляешь, как я волновался!

— Представляю, ещё как! Я тоже беспокоился!

Хавс немного расслабился. И тут он заметил бинты на моей руке. Глаза друга расширились.

— Это то, о чём я думаю?

— Ага.

— Вот дерьмо!

— Напротив, мне стало гораздо лучше, — усмехнулся я, и на губах Хавьера появилась робкая улыбка. — Не одолжишь запасной пистолет?

— Вечно ты всё теряешь! На тебя не напасёшься…

На языке друга, явно, вертелись тысячи вопросов, и он едва-едва сдерживал желание забросать меня ими. Да уж… Разговор обещал быть долгим.

— Орелли, Леон! — к нам обратился командир группы Марк Филипс. Идите сюда, — он подозвал нас к Бофорту, который раздавал приказы своим людям, как горячие пирожки.

— Отрабатываем сценарий M «Экстренная эвакуация», — вещал Бофорт, суровый, могучий, собранный. На меня он, к счастью, не обращал внимания, не задавал вопросов, не отчитывал. Очевидно, решил отложить разнос до лучших времён. Уф! В любом случае мало мне не покажется. — Часть группы вернётся в банкетный зал. Задача: выследить предполагаемых злоумышленников. У вас имеются данные о каждом госте, сведения об их передвижениях. Найдите «лишних» людей. О безопасности остальных приглашённых позаботятся агенты Службы безопасности. При необходимости именно они проведут эвакуацию гостей и технического персонала. Илионийская делегация будет разделена на две группы. Первую вы выведете через запасную лестницу на посадочную площадку, вторая спустится на сто семьдесят пятый этаж и вылетит оттуда. За каждого пришельца отвечаете собственной головой. На эвакуацию нам отведены пятнадцать минут. На этот промежуток времени Том заглушит камеры наблюдения, и все мы как бы «исчезнем».

— Интересно, чем займётся сам Бофорт? — шепнул мне на ухо Хавс. Моё недоверие к командору передалось и ему.

— Сам Бофорт направится прямиком к Антонию Севру, — заявил командор, обжигая нас злым взглядом бездонных синих глаз. Он услышал! Вот чёрт!

— Сэр… — прошептал Хавьер. — Что если…?

— Что если это не Севр? — грубо оборвал его Бофорт. — Тогда я найду настоящего организатора покушения. Если же Севр виновен, я его остановлю. — Тон бездушной машины. — Ещё вопросы, детектив Леон? — Побледневший Хавьер покачал головой. — Славно. Приступайте к выполнению приказа. Лейтенант Орелли, вы отправитесь вниз вместе с послом и его племянницей. Они хотят, чтобы вы были с ними.

Хавьер от удивления вытаращил глаза.

— Потом… потом объясню, Хавс… Обещаю!

Бофорт фыркнул. Фыркнул, чёрт возьми! Он насмехался надо мной! Он сомневался во мне? Думал: я скрою от Хавьера родство с Лу'Каасом? Бред. Разумеется, не скрою. Зачем скрывать?

Проклятье! Похоже, он, как и Регина, был посвящён в некую тайну, доступ к которой для меня был закрыт. И меня это взбесило!

Мы отрабатывали сценарий эвакуации десятки раз, мы знали каждый поворот, каждый закоулок. Мы просто не могли провалиться.

И, тем не менее, они нас обнаружили. Гильдейцы. Те самые люди в капюшонах. Люди в капюшонах… Которые проникли в здание Штаба вместе с Региной.

«Значит, она солгала? Солгала! Она меня спровоцировала, подставила! А я рот разинул, наивный дурак! Безмозглый идиот! Что если это я всех выдал?»— я был в ужасе.

Но разве я мог страдать, разве имел право на сомнения? У моей группы был приказ: доставить посла на посадочную площадку. И исполнить его мы должны были любой ценой.

Нам предстояло преодолеть длинный коридор, ведущий к скоростному лифту. Казалось бы, дело каких-то пяти-семи минут, но только не тогда, когда путь напоминал полосу препятствий. Чертовски не хватало пространства для манёвра. Мы не могли ни повернуть назад, ни укрыться в какой-нибудь комнате, ни вызвать кар к окну и убраться из этого проклятого места. Мы оказались зажатыми в том коридоре, попали в ловушку. Гильдейцы подорвали несколько дымовых гранат и лишили нас зрения, дезориентировали, а сами заняли удобные позиции у входа в коридор и у лифта. Они зажали нас в тиски и стреляли на поражение.

Мы сомкнули ряды, прикрыли илионийцев телами и развернули силовые щиты, которые могли уберечь от прямых лазерных лучей, пусть и ненадолго. В таком виде мы двинулись вперёд, бросив все силы на группу террористов, перекрывших путь к выходу, огнём освобождая дорогу к лифтам. Стреляли преимущественно люди Бофорта, прекрасно подготовленные, быстрые, собранные. Хавьер и я тащили огромные, мерцающие силовые щиты и приободряли пришельцев. Уж поверьте, та ещё работёнка! Попробуй успокоить кого-нибудь, когда сам чувствуешь себя попавшим в западню, когда не уверен в благополучном исходе дела.

— Всё чисто! Ведите посла к лифту! — Лили подтолкнула меня и Хавьера вперёд. — Мы прикроем вас. Быстрее!

Там не было выступов, за которыми можно было спрятаться, которые можно было превратить в боевые позиции. Гильдейцы тоже были лёгкими мишенями, и обе стороны несли потери. Под постоянным натиском лазерных лучей щиты трещали и перегорали вдвое быстрее обычного.

Время было выбрано неслучайно. Место было выбрано неслучайно. Нас принесли в жертву, всех нас. Нас подставили. Кто? Севр? Бофорт?

«Нужно добраться до лифта! Скорее! Скорее! Десять шагов, пять, два…» — считал я.

К счастью, поганцы не успели заблокировать лифт. Как только дверцы открылись, мы, особо не церемонясь, затолкали пришельцев внутрь. На меня смотрели четыре пары испуганных глаз с синими квадратными зрачками. Траян, сидевший на руках Гортензии, рычал и извивался. Я нажал на кнопку, но ничего не произошло. Створки лифта остались на своих местах. Если прежде мы ещё держали себя в руках, то в ту страшную минуту ударились в панику.

— Хавьер! Попробуй перезапустить лифт! Давай, я прикрою! Марк, Лукас, прикройте нас. Генерал, на пол! Ложитесь на пол! Вы на линии огня!

У илионийцев тоже было оружие, но Бофорт убедил их открывать огонь только в случае крайней необходимости, если их попытаются взять в плен, если погибнут все защитники. Они должны были выглядеть жертвами, а не нападавшими. Глупо! Как глупо! Тогда мне казалось: вот он, пресловутый крайний случай!

— Одолжи пушку, не задавай лишних вопросов, перезапусти лифт. Ты отдаёшь приказы не хуже Бофорта, — ворчал Хавьер. — Ну да ладно! Посмотрим, что у нас тут. — Друг принялся копаться в панели управления лифтом, он лихорадочно нажимал на все кнопки, чертыхался и рычал от злости. Я растянул щит так, чтобы укрыть и пришельцев, и Хавса. И сам скрылся за ним, как за баррикадой. — Мне нужно время! Больше времени!

— Поторопись! Щит вот-вот перегорит! — я прикрывал спину друга, стрелял наобум, боясь попасть в своих. Я выхватил из-за пояса Хавса дополнительный пистолет, но внезапно руку прострелила дикая боль, и я обнаружил: левое запястье сломано. Из разодранного рукава рубашки торчала кость. Похоже, последствие неудачного падения. А я и не заметил! И боли не было, пока я о ней не подумал. Да уж! Могучего гвардейца, который умеет стрелять одновременно из двух пистолетов, из меня не вышло.

— О, проклятье, Ал! Не показывай мне это! — сморщил нос Хавьер. — Так, почти получилось, Алекс! Продержись ещё немного!

— Немного — понятие растяжимое… — луч задел ногу, и я рухнул на пол, щит загудел и начал гаснуть. Илионийцы сгрудились в кучу, посол обнял племянницу, их телохранители уже приготовились стрелять. — Поторопись! Давай же!

— Ещё секунду… Есть! — Хавьер повернул ко мне покрытое копотью и кровью лицо, он улыбался. Холодный голос ИИ, управляющего лифтом, объявил, что двери закрываются. Но тут их задержал посол, его белая рука вцепилась в мою одежду.

— Александр! Идём с нами! Скорее! — он попытался втащить меня в лифт, но я отмахнулся.

— Сто семьдесят пятый этаж, господин посол. Вас уже ждут!

Я оттолкнул руку Лу'Кааса. Двери лифта закрылись с лёгким щелчком, и он пришёл в движение. Ухх! Выкрутились! Щит погас.

— Ал, ты как? Встать сможешь? — надо мной склонился Хавс.

— Порядок… Хавьер! — здоровой рукой я оттолкнул друга в сторону. Над нами возвышался Антоний Севр, высокий, как башня, темноволосый, с акульей улыбкой. Севр! Значит, всё-таки Севр! А где же командор? Что с ним случилось?

— Неплохая заварушка, да? — ухмыльнулся он. Его тёмные глаза блестели. — Вы попали в скверную историю, парни. Неужели собираетесь пристрелить меня? Ха! — он нацелил на нас дуло лазерного гранатомета. — Убить тебя сейчас было бы милосерднее, Александр Орелли. До этого момента тебе удавалось скрываться от них, но однажды они придут за тобой. И ты пожалеешь, что появился на свет. Так что? Не лучше ли тебе умереть быстро?

— Оставь мальчишек в покое, Тони! — Бофорт, быстрый и проворный, как кошка, появился из завесы дыма и прижал дуло пистолета к виску Севра. — Опусти пушку, не дури. Повсюду мои люди.

Хавьер глубоко вздохнул и обнял меня за плечи.

— Хочешь сыграть в игру, Гектор? — Севр широко улыбнулся и опустил оружие. — Вот только в ней не будет победителя, дружище.

Глава 11

Нет, более я не сравнивал происходившее с сюжетом фантастической книги, ведь оно стало напоминать жутковатый экшн. Меня била крупная дрожь, запал битвы куда-то делся, исчез, испарился. Я чувствовал себя до смерти уставшим, слабым и запуганным. Хавьер вцепился в мои плечи, и я ощущал, как дрожали его руки. Военные и агенты держали друг друга на мушке, а Бофорт и Севр, вот это да, беседовали с самыми безмятежными выражениями лиц.

— Ты подозреваешь меня, Гектор. Обидно! Я-то надеялся, что после событий десятилетней давности ты во мне не усомнишься.

События десятилетней давности. Авария на «Новой Земле». И Бофорт, и Севр были её ликвидаторами. По иронии судьбы, именно поэтому командор начал подозревать друга. Севр, единственный из всех подозреваемых, знал так много об испытаниях природного оружия. Так почему бы ему не продать эту информацию террористам?

— Это было давно, Тони, — процедил Бофорт, не опуская пистолет. Едва ли он шевелился, нет, он застыл на одном месте. Непоколебимый, как скала.

— А вот я никогда тебя не подозревал, но чувствовал: ты будешь путаться под ногами, — заметил Севр, он улыбался кривоватой улыбкой и, казалось, совсем не замечал пушки Бофорта. — Без обид, Гектор, но ты едва всё не испортил.

— Что, чёрт тебя дери, ты несёшь? — рявкнул командор.

— По-твоему, я сотрудничаю с Гильдией, Гектор? В своём ли ты уме? Годами я отлавливал этих ублюдков, давил их, как крыс, я изучил всю их подноготную. У Гильдии нет стороны, её террористы — наёмники. Они лишь первое и далеко не самое важное звено в порочной цепочке. Я узнал правду, Гектор, страшную правду. И ты вскоре столкнёшься с ней. Нас ждёт нечто… нечто невообразимо жуткое, если… если не справимся с ними.

— О чём ты?

«Небеса! Что городит этот Севр? Неужели он рехнулся?»

— Я всего лишь делал свою работу, Гектор, выслеживал гильдейцев и узнал… узнал, что нас, всех нас, оплели ложью, опутали ею с ног до головы. То, что они делали, чудовищно, чудовищно, дружище. И то, что безобразие длится так долго… А потом Акира Иширу и Питера Никифорова замучила совесть, — продолжил вещать Севр. Бофорт сощурился. Хавьер ахнул. — Верно, парень. Дело дрянь! Я не сумел помочь профессорам. Проклятье! Язык не поворачивается назвать их бедолагами. Да, их прикончили гильдейцы, но кто нанял киллеров? Неужели ты не разгадаешь эту загадку, Гектор? Это в твоих интересах. Ты же отвечаешь за мальчишку перед послом Лу'Каасом. Но ты не радуйся, лейтенант Орелли, вряд ли тебе можно помочь. Они всё равно придут за тобой. Они уже тебя вычислили, как малютка Регина ни пыталась тебя уберечь. Сегодня она едва успела вырвать тебя из их рук и спрятать.

Так те люди в плащах были не заодно с Региной? Ого! Ого! Ну же! Севр, скажи, кто эти проклятые «они»!

— Но объясните… — прошептал я, еле-еле шевеля губами.

— Я не могу, парень. При всём желании. Если расскажу, подпишу вам смертный приговор. Как и себе. Впрочем, со мной уже всё понятно…

— Тони! — зарычал Бофорт. — Либо ты…

И в то мгновение тело Севра прошил лазерный луч.

На долю секунды мне показалось, что стрелял Бофорт. Но ведь этого не могло быть! Он всё ещё держал Севра на мушке. Тот рухнул на пол, как подкошенный. И тогда-то я увидел Квентина Уорбека. Так вот кто стрелял! Кровь отхлынула от лица командора, он опустился на колени рядом с другом. Пистолет был отброшен в сторону, лицо Бофорта исказила гримаса животной ярости. Холоднокровный командор превратился в сгусток эмоций и чувств, в чудовищный клубок гнева, злобы и страдания.

— Что ты натворил? Что?

— Приказ о ликвидации, сэр, — будничным тоном заявил Уорбек. — Агенты Севра будут взяты под стражу до выяснения обстоятельств. Виновных ждёт трибунал, — и он с гордым видом прошествовал к лифту. Больше никаких объяснений.

Севр мёртвой хваткой вцепился в рукав командора и попытался подтащить друга поближе к себе.

— Говорю же… — прошептал умирающий, на его губах уже лопались кровавые пузыри. — Они не позволят мне рассказать правду. Он всё время был здесь. Предатель. А ты и не заметил. Я пытался поймать его, но твои ребята мне мешали… мешали… Ты слепец, Бофорт! Веришь в честность, в справедливость… веришь…

Белый, как мел, Хавьер дрожащими руками набирал сообщение. Я подполз к Севру и Бофорту. Последний уже успел взять себя в руки, и как всегда спокойный и холоднокровный, зажимал рану друга пальцами. В глазах командора разверзлась адская бездна. Мне уже довелось видеть её в тот день, когда мы говорили о «Новой Земле».

— Хавьер вызвал медицинских дроидов. Будут здесь через минуту. Чем я могу…?

Севр перевёл на меня взгляд, его лицо посерело, черты заострились, смоляные кудри, слегка припорошенные сединой, слиплись от пота, конечности подёргивались. Жуткая картина! Вряд ли я скоро забуду отчаянный, затравленный взгляд его выпученных от боли глаз. Если забуду вообще.

— Мне не помочь, парень. Лучше о себе думай… и о других, таких же, как ты… Гектор, — зашепталон другу. — Помнишь, что сказал командир… в тот день…

— «Человеческая жизнь — превыше всего. Она в приоритете» — пробормотал Бофорт. — Держись, Тони, дроид на подходе. Ты выкарабкаешься! Слышишь, слышишь меня? Мы поймаем ублюдков, мы сделаем это вместе! Чёрт тебя дери, дыши!

— Я и так никак не могу умереть… Уорбек хотел, чтобы я помучился… Идиот! Всего лишь пешка… Да, человеческая жизнь, Гектор. Борись за неё. И за лучший мир для малышки Чарли… Этот прогнил насквозь…

Он умер буквально за минуту до того, как подкатил дроид. Бофорт продолжал зажимать рану друга, словно не замечая, что тому уже не помочь.

— Командор… — прошептал я. — Командор!

Бофорт поднял глаза, и показалось, что он вот-вот бросится меня душить.

— Командор, если Антоний Севр направил сюда секретную группу для того, чтобы выследить предателя… выследить… не нас.

— А теперь он мёртв, — подхватил Хавьер. — Его застрелил Квентин Уорбек. Уорбек, который помогал нам, который отвечал за эвакуацию, который знал о сценарии M, знал, каким путём мы поведём посла, знал… Значит… значит… Уорбек!

— Молчите! — рявкнул Бофорт. — Здесь полно агентов Службы безопасности. — Добавил он шепотом.

— Но если это Уорбек… — шептал Хавс. — Он отправился вниз! Илионийцы там… совсем одни…

Бофорт и я одновременно выругались. Командор резко поднялся на ноги. Медицинские дроиды как раз подгрузили тело Антония Севра на носилки и повезли к выходу. Ещё одна группа дроидов оказывала помощь пострадавшим военным и агентам Севра. Дымовая завеса рассеялась, и взору открылась жуткая картина побоища: тела убитых, раненые, большинство из которых не могло передвигаться самостоятельно, лужи крови и трещины в полу. Уорбек… Уорбек сотрудничал с Гильдией! Мы ошиблись и заплатили за это неимоверно высокую цену. Мы ошиблись… Мы доверились не тому человеку…

— Ты останешься здесь, парень, — заявил командор. — Дроиды тебе помогут.

— Нет, я пойду с вами! Со мной же всё в порядке! — я попробовал согнуть ногу и зажмурился от боли.

«Нет! Не смогу встать! Не смогу встать! Но как же Лу’Каас? Я должен пойти, должен увидеть его, убедиться, что он ещё жив…»

— Мы не можем оставить его здесь! — запротестовал Хавьер. — Севр сказал: Алекс в опасности!

Командор картинно закатил глаза и рывком поставил меня на ноги (будто бы я весил не больше котёнка!). Нога тут же подогнулась, я рухнул на пол, если бы не Хавьер. Я подавил вопль и мёртвой хваткой вцепился в плечи друга.

— Держись! Мы прорвёмся! — подбодрил Хавс.

— Ага! Ткни, если начну вопить…

— Не отставайте! — скомандовал Бофорт и ринулся к лифту. Хавьер зашипел и потащил меня за собой. Раненая нога волочилась по полу, и я едва-едва сдерживал крики, но зубами скрежетал так, что, наверное, слышно было даже в Нижнем районе.

— Что бы вы ни увидели внизу, молчите, — наказал командор, когда за нами закрылись двери лифта. — Даже если весь пол будет усеян трупами. Молчите. Уорбек не может знать наверняка, что мы его подозреваем. Если он поймет это, вы покойники. Он не позволит нам докопаться до правды, а значит, Никифоров, Акира, Севр, те несчастные носители гена X погибли напрасно. Возможно, нас уже подозревают. Возможно, вас будут допрашивать. Но не теперь… когда начался кавардак. Я успею подготовить вас к этому.

Спустя несколько мучительных секунд лифт остановился на сто семьдесят пятом этаже.

Да, мы ожидали самого худшего, предполагали, что увидим искалеченные тела илионийцев, убитого посла. Но пришельцы пребывали в добром здравии. Они одолели людей без единого выстрела. Десять террористов, лица которых по правилам Гильдии были закрыты капюшонами, тоже были живы и, на первый взгляд, совершенно здоровы. Они застыли, словно восковые фигуры, они не издавали ни звука. Только когда мы подошли ближе, то осознали: произошло нечто, из ряда вон выходящее. Ноги террористов до лодыжек и руки до локтей покрывал толстый слой льда. Льда!! Наверное, нападавшие были настолько потрясены, что даже не могли кричать от боли. А илионийцы, напротив, выглядели так, словно ничего необычного не произошло.

«Илиониец всегда вооружён». Всегда… Так вот что это значит!

— Немыслимо! — всплеснул руками Хавьер, я лишился поддержки и рухнул на пол, шипя и чертыхаясь. — Невозможно!

— Не следует недооценивать илионийцев, — заявил Лу'Каас. Он выглядел сердитым, и его спутники были недовольны. Ещё бы! Их только что пытались убить!

«Что же теперь будет? Вдруг они пожелают расторгнуть договор?» — думал я.

— Вставай, Александр! — посол протянул мне руку и помог подняться. Хавьер тем временем таращился на него во все глаза. — Так, молодец, мальчик. Теперь обопрись на меня. Вот так. Всё будет хорошо. Мне сообщили, что вторая группа добралась до нужного места … без неприятностей. Кто-то знал, что мы пойдём этим путём, командор Бофорт. Среди вас затаился предатель. И пока вы его не найдёте, мы вряд ли продолжим говорить о сотрудничестве.

«Ответственность за нападение на здание Штаба „Партии справедливости“ взяла на себя Гильдия. Напоминаем, что в ночь на 21 число в Штаб проникла группа вооружённых террористов, которая в итоге была остановлена агентами Службы безопасности. По предварительным данным погибло десять агентов, ещё восемь — ранены. Семь террористов из семнадцати ликвидированы. Участники благотворительного аукциона, его организаторы и технический персонал были вовремя эвакуированы и не пострадали. Возбуждено уголовное дело, ведутся следственные действия», — я краем уха слушал новостную программу. В палате была размещена огромная транслирующая не менее 300 каналов голограмма- экран. И едва ли не на каждом канале речь шла в террористическом акте, произошедшем в самом центре Берлина.

Об этом говорили в «Новостях», это обсуждали участники шоу, аналитических передач и освещавгие криминальную хронику журналисты. Репортёры наводнили Центр города и вели трансляцию у входа в здание Штаба (внутрь пускали только полицейских и сотрудников Службы безопасности). ЕАК стояла на ушах. Мама звонила каждые три часа. Она почти ничего не знала о цели поездки Берлин, но догадывалась: моя госпитализация как-то связана с событиями в Штабе. Я злился на Марка Филипса, ведь именно он сообщил родственникам о ранении. Итак, я снова стал причиной огорчения матери.

Я пребывал в мрачном расположении духа и думал о том, что рано или поздно придётся покинуть гвардию. Ради спокойствия матери.

«Может быть, уйду со службы после завершения расследования» — предполагал я. Ха-ха! Я давал себе подобное обещание десятки раз и постоянно его нарушал. Мерзкий эгоист! А всё дело, как там говорила Эжени, в нездоровой тяге к риску.

Я пробыл в больнице сорок восемь часов, хотя мог прекрасно обойтись и без этого. Несколько часов в медицинской капсуле, и я был, как новенький. На госпитализации настоял Бофорт, в больницу он упёк и Хавьера, хотя тот отделался ссадинами и царапинами.

«Здесь безопасно, — обнадёжил нас командор. — Постоянно будете под присмотром. Конечно, сразу за нас не возьмутся. Покушение на посла повесят на Антония и его людей. За это время вы успеете оправиться и вернуться в Льеж. Я же попытаюсь всё уладить».

Севр и его люди… На илионийскую делегацию напали именно люди Севра. Предатели были среди них. Организаторы покушения знали, что Антоний Севр повис у них на хвосте, и решили его «стряхнуть». Внедрили в его группу подставных агентов, и вот его обвинили во всех смертных грехах. А Регина… На чьей стороне была она? Какую роль она играла во всём этом безумии? Да, я злился на девушку, но куда сильнее волновался за неё. Жива ли она? Как с ней связаться? Я пробовал отследить сигнал её коммуникатора, да всё без толку. Откуда-то Регина узнала о моём родстве с послом Лу’Каасом. Ещё год назад она называла меня «пришельцем», и теперь я понял, почему.

«Неужели поэтому Регина ушла? Неужели из-за меня она ввязалась в… Уж и не знаю, как это назвать. И как ей помочь?»

Хавьер, узнав о моём происхождении, пришёл в восторг и забросал вопросами, на которые я не знал ответов. После памятной встречи в здании Штаба я не видел Лу’Кааса. Я знал только то, что посол и его спутники были в безопасности. Лу’Каас готовился к пресс-конференции, дату которой держали в тайне.

Я был в полном раздрае и не знал, за что взяться.

Допустим, Антоний Севр вышел на заказчиков покушения. Очевидно, эти же люди повинны в убийствах носителей гена X. Допустим, Севр вычислил их. Оставил ли он подсказки? Сможем ли мы их найти и расшифровать? А если Бофорт не позволит нам участвовать в этом деле? Хм…

— Александр! — визит посла застал меня врасплох. Кто бы мог подумать, что он вот так просто заявится в мою палату. И как назло в тот момент я читал «Войну миров». Неловко! — Позволишь войти? Эй, не вставай — не вставай!

— Генерал! Сэр, я рад вас видеть! Пожалуйста, присаживайтесь! — я свесился с кровати и подтащил к ней кресло-трансформер.

— Не нужно формальностей. Называй меня по имени, — посол, расправив полы длинного серого плаща, устроился рядом со мной.

— Как вы вошли? Если вас кто-то заметит… эм, поднимет крик… — занервничал я. — Опасно ходить просто так, без сопровождения.

— Не заметит. Меня привёз командор Бофорт. Он обеспечивает мою безопасность. И позволит нам поговорить без, как это называется, без свидетелей. Командор сказал: скоро ты возвращаешься домой, Александр. Перед этим я должен был тебя увидеть.

Ого! Так рисковать… ради меня… Я занервничал ещё сильнее.

— Гортензия обязательно заглянет к тебе в гости. У неё много вопросов. Да, любопытство — отличительная черта моего народа. Я оставил девочку за старшую, но она передала тебе подарки, — посол протянул набитый под завязку пакет. — Здесь, по большему счету, человеческая пища, но имеются и фрукты, которые мы привезли из дома. Гортензия много читает: о ЕАК, о Берлине, о твоём родном городе — Льеже. Я сам учу девочку вашему языку, ей он пригодится. Однажды она станет моей преемницей.

— Она будет послом Илиона на Земле?

— И главой нашей семьи. Честно говоря, им должен стать мой сын. Или его сын, но ты… — посол осёкся.

— Человек.

— Верно. Не думай, что в понимании моих соплеменников это неприемлемо. Всё не так. Но илионийцы не лишены предрассудков. Они относятся к людям с подозрением. И оно не лишено оснований.

А вот это интересно!

— Генерал… Ксандр, скажите, почему ваш народ разорвал дипломатические отношения с землянами?

Посол тяжело вздохнул и задумался.

— Десятилетиями мы восхищались людьми, вашими дарованиями, вашей культурой. Когда я прибыл на Землю в первый раз, меня поразили ваши города, технологии, памятники архитектуры. Ваша история похожа на самое поразительное, прекрасное и в то же время жуткое предание. Нас восхищают красота людей, их разум, хрупкость тел, сила духа. Мы были рады сотрудничеству с вами и, признаться, завидовали, хотели изучить, воспользоваться знаниями. Но то, что сделали люди, немыслимо и страшно… Разве ты не знаешь, что произошло?

Хм-хм!

— Большинство сведений засекречено, сэр… Я изучал документы, но толком разобраться в них не смог.

— На протяжении нескольких лет мы активно воровали друг у друга технологии, — продолжил рассказ Лу’Каас. — Мы сотрудничали, это правда. Но и соперничали тоже. Амбиции людей оказались неимоверно большими. Солнечной системы им оказалось мало, они положили глаз и на нашу галактику. Их интересовали ресурсы планет нашей системы. И… и кое-что ещё.

— Ваши способности? — понял я. — Ваше умение… как же это назвать? Создавать лёд?

— Мы не создаём лёд, Александр, — усмехнулся посол. — Мы преобразуем воду. Я не знаю, как объяснить на вашем языке… Слишком сложно. Но на Земле, как и на Илионе, много воды, очень много. И тело человека состоит из воды. Наша способность — врождённая. И передаётся по наследству. Всем, без исключения. Люди заинтересовались ею и пытались изучить. Без нашего разрешения. Думаю: люди хотели понять, смогут ли они развить в себе этот навык. Происходили странные события, мы начали опасаться, что… что они использовали наших специалистов для… для исследований. Я прибыл на Землю, чтобы разобраться, чтобы уладить этот вопрос. Но ничего не вышло.

Мысль, острая, как игла, пронзила мозг. «Ответ! Вот он ответ!! У илионийцев на Земле остались потомки. Потомки! Носители гена X обладают необычными способностями. Способности. Что если им передалось по наследству умение илионийцев, хм… управлять водой? Небеса! Похоже на магию! Что если кто-то создал программу, похожую на „Альфа“, чтобы изучить способности носителей гена и потом использовать. В каких целях? В каких целях? Ах, ясно! Теперь ясно, почему посла хотели убить! Возможно, илионийцы приехали сюда не просто так… И если они узнают правду, начнётся война…»

— В итоге дипломатические отношения были разорваны, — продолжил Лу'Каас. — Мы покинули Землю. Скверно, но люди обвинили нас в том, что мы хотели захватить вашу планету. Подумать только! Земля — не место для илионийцев! Ваша планета нам не подходит. Слишком жаркий климат… На его изменение уйдут десятилетия, очень много сил и средств… А ещё состав воздуха… Насыщенный кислородом, он губителен для нас. Мы пытались объяснить это людям, но они не слушали. Тогда нам чудом удалось избежать войны.

А сейчас? Сейчас удастся избежать?

— Для жителей Конфедерации мир с Илионом имеет огромное значение. Да что там! Для всех землян. Мы не хотим войны.

— Никому не нужен конфликт, Александр. Мы думаем, что мир с людьми принесёт больше пользы, чем вреда. Конечно, имеются и опасения. А после нападения террористов их станет ещё больше. Но это не конец, мальчик. Я член Совета, у меня есть связи. Я убедил представителей самых знатных домов Илиона заключить союз с ЕАК, я постараюсь его сохранить. Я более всех заинтересован в мире с Землёй, — на мгновение Лу'Каас умолк, он выглядел смущённым. — Я виноват перед твоей семьёй, Александр. Я оставил вас как раз тогда, когда был особенно нужен. Я хотел увезти Летицию отсюда, показать свой мир, но Илион малопригоден для человека. Люди чахнут в нашем суровом климате. Но в любом случае, я поступил безответственно.

— Вряд ли это ваша вина, сэр. Так сложились обстоятельства, — возразил я. Не мне он должен был говорить об ответственности, а моему отцу.

— Последние сорок пять лет я думал только о том, что хочу увидеть своего ребёнка, — прошептал посол. Он был таким грустным, а я не знал, как его утешить.

— Вы бы понравились отцу, я уверен. Он легко находил общий язык… со всеми… Он был очень добрым и весёлым. Отец любил книги и звёзды. Он умер, когда мне было тринадцать. Несчастный случай. У меня… у меня остались фотографии, — я потянулся за персональным гаджетом. — Вот, возьмите.

Лу'Каас жадным взглядом впился в экран, его длинные пальцы дрожали. Краем глаза я наблюдал за ним. Было что-то неуловимо знакомое в выражении его лица, в посадке головы, знакомое… Его светлые волосы, пушистые, как у отца. И ресницы такие же длинные… И уголки губ подняты вверх, будто он всегда улыбается. Подумать только! Подумать только!

— Я боялся, что Летиции уже нет в живых. Люди умирают быстрее илионийцев. Я хотел бы её увидеть. Может, не сейчас, а когда всё утрясётся.

Разумеется, посол хотел её увидеть! Как же иначе! Но чёрт… чёрт… чёрт!

— Сэр, мы будем вам рады. Я, моя мама, даже её новый муж. Это правда. Но… но вы должны знать: бабушка больна. Уже давно. Возможно, она вас не вспомнит.

— Больна… Не вспомнит… — прошептал Лу'Каас, и его лицо исказило страдание. Иллиониец, пришелец, в ту минуту он более всего походил на человека, на человека, годами жившего мечтой и потерявшего её. Столько лет он рвался на Землю, но прилетел слишком поздно.

— Сэр, мне так жаль! Простите, если…

— Ты-то, Александр, ни в чём не виноват, — посол положил руку мне на голову и растрепал волосы. Повторяю, я терпеть этого не могу. Подобный жест заставляет чувствовать себя мальчишкой, он напоминает об отце, которого я потерял, которого никто не заменит. Но тогда я не пытался увернуться.

— Ого, сколько разных вкусностей! А я принесла апельсины и овсяное печенье, — Эжени, развалившись на моей постели, изучала «гостинцы», которые оставил посол. — А это что такое? Инопланетный фрукт? — она с интересом разглядывала бледно-розовый плод размером с персик, покрытый красными наростами.

— Ага, на вкус, как адская помесь яблока и манго. Попробуй, необычная штука. Когда ещё выпадет возможность полакомиться инопланетными вкусностями?

Внезапно улыбка Эжени увяла. Девушка положила фрукт на высокую спинку кровати и замерла, уткнувшись лицом в мою рубашку.

— Что? Что случилось?

— Я волнуюсь за тебя, Алекс. Оставаться здесь небезопасно. Когда ты отправишься в Льеж?

— В ближайшие дни. Послушай, ты не должна беспокоиться! Ничего плохого с нами не случится, — я обнял её одной рукой.

«Наверное. Может быть. Кто знает. Ничего не могу обещать».

— Не думала, что буду мечтать о возвращении в Льеж. Столько работы накопилось. Меня ждут сплошные съемки.

— Найдёшь время на знакомство с моей матерью? Ей не терпится с тобой повидаться, взять автограф, а то и парочку. Ей очень нравится твоё шоу, то, в котором собирают деньги на лечение детей.

Я не рассчитывал, что она согласится. Что захочет побеседовать с моей матерью, что не испугается провести несколько часов с моей бабушкой. Ей там не место.

Эжени подёргала меня за воротник рубашки.

— Конечно, найду. Это будет здорово! А ты согласишься встретиться с моим отцом? Скорее всего, он наведается в Льеж в ближайшие недели. Отправится в Берлин, а перед этим заглянет ко мне. О, да ты побледнел, храбрый гвардеец! Ха-ха! Уж я-то знаю, как тебя поразить!

— Ты должен смотреть в оба, Бенджамин. Откажись от услуг телохранителей, это непроверенные люди. Они могут быть связаны со Службой безопасности. Я приставлю к тебе своих ребят. И к родственникам Тони тоже. В особенности, к Джулиану, иначе журналисты не слезут с парнишки, — командор Бофорт чеканным шагом мерил рабочий кабинет друга. Бенджамин Холинвуд не отрывал покрасневших от усталости глаз от экрана компа. Хавьер и я сидели у огромного окна, за которым раскинулся шумный, многолюдный Центр города, и разбирали чипы связи. Мы приобрели билеты на вечерний аэросостав и поэтому заглянули на огонёк к Бофорту и Холинвуду. Поневоле мы оказались в одной лодке и должны были разработать план дальнейших действий. Командор только и говорил, что о безопасности. Он пытался оградить семью погибшего товарища от докучливых репортёров. Они преследовали сына Севра, Джулиана, (парень учился в медицинском колледже и был моложе меня всего-то на три года) и его вдову, которая едва могла сдержать слёзы, когда мужа обвинили в государственной измене и лишили всех регалий и званий. Последние дни эту новость смаковали во всех газетах. Противно!

— Они хотели уничтожить Тони, раздавить его, смешать имя с грязью. И им удалось. Но мы это исправим, Гектор. Докажем его невиновность, — заявил Холинвуд. — У меня остались связи в разведке и в Службе безопасности. Через неделю состоится первый тур выборов в Тинг, «Партия справедливости» в фаворитах. И когда я стану канцлером…

— Не высовывайся, Бендж. Они хотят убрать тебя с дороги. Иначе, зачем готовили покушение на илионийского посла? Если бы Лу’Каас погиб или получил ранение, это сочли бы твоей и только твоей ошибкой. Илионийцам бы объяснили, что Гильдия никому не подчиняется, и во всём виноват ты. Ты не уберёг посла. Они хотят дискредитировать твою партию, пока ты не стал канцлером и не сформировал новое правительство.

— Ты, как и Тони, считаешь, что технократы пытаются скрыть ото всех некий эксперимент? — Холинвуд поднял глаза на друга. Мы навострили уши.

— Да, уверен, это так. Как только ты станешь канцлером и сформируешь правительство, «Партия прогресса» отойдёт на второй план, потеряет влияние. В проигрыше окажутся космические магнаты и финансисты, которые спонсируют программы освоения галактики и модификации планет.

— Да, потому что мы хотим урезать финансирование космических исследований и потратить эти деньги на социальные программы, на поддержку трудящихся.

— Я не смогу предъявить обвинения ни канцлеру Бергману, ни другим технократам, пока не раздобуду доказательства. А для этого нужно допросить агентов Тони и расшифровать его файлы. Пока могу сказать, что существует некая секретная программа, эксперимент по созданию «управляемого оружия».

Хавьер и я переглянулись. И я заметил гнев в глазах друга.

Это люди-то — управляемое оружие? Те несчастные, которых убили гильдейцы? Если это правда, то технократы — проклятые ублюдки, подонки, которым нет оправданий.

— Эксперимент, подобный «Новой Земле», — нахмурился Холинвуд. — Слушай, Гектор, если трагедия повторится…

— «Новая Земля» была попыткой воссоздать допотопное природное оружие. «Холодное утро», помнишь, я тебе рассказывал? Но это оружие, в конце концов, вышло из-под контроля. И поэтому они решили пойти другим путём.

— Если так, Гектор, если они спонсировали проведение экспериментов над людьми, всех участников ждёт трибунал.

— Сначала мы должны вывести мерзавцев на чистую воду. Придётся играть по-крупному, Бендж. Парни вернутся в Льеж, Ричард Фрост присмотрит за ними. Я не стану вживлять лейтенанту Орелли новый чип. Их с Леоном водой не разольёшь. Благодаря этому я прослежу за обоими.

— Проклятье! — зашипел Хавьер. — Разве я не имею права на личную жизнь?!

— Вскоре я свяжусь с вами, — обратился к нам Бофорт. — А пока разрабатывайте версию научного эксперимента.

Да, эксперимент. Адская помесь «Новой Земли» и «Альфы». Новое «Холодное утро», которое наступит очень скоро, если не остановить технократов.

Возвращаться к обычной жизни оказалось сложнее, чем я думал. Привычный образ жизни казался странным, неестественным. Трудно было работать, когда тебе известно, что в этот момент над кем-то проводят эксперименты.

Я прочитал несколько лекций в Берлинском университете, как и обещал Ольсену, а потом вернулся к занятиям, дежурствам и урокам в Школе. Полицейский участок я посещал в дни ночных дежурств Хавьера. После того, как большую часть материалов передали в Особый отдел, мы могли работать только по ночам. Мы глотали кофе чуть ли не вёдрами, перелопатили всю Сеть и изучили от корки до корки профили каждого погибшего.

«Если Лукреция Сфорца узнает, чем мы тут занимаемся, то со значками придётся попрощаться. Так что семь раз подумайте прежде, чем предлагать мне помощь» — сразу предупредила Каролина. Но никто не отказался: ни Майк из аналитического отдела, ни Линда и Оливия из отдела связи, ни оперативники Редж и Кит, ни, тем более, Хавьер и я. Расследование стало для нас делом чести. Да, именно так.

— Офицер Фрост раздобыл сведения едва ли не обо всех существующих исследовательских программах как в ЕАК, так и за её пределами: на Селении, на орбитальных и марсианских станциях, — обрадовала помощников Каролина спустя пять дней после моего возвращения в Льеж. Мы в очередной раз собирались провести ночь в участке и пялиться в экран компов до тех пор, пока из глаз ручьями не польются слёзы. Все выглядели уставшими и грустными. — Но знайте: это официальные данные, а на испытательных полигонах учёные могут заниматься чёрт знает чем. Нужно найти хоть какую-нибудь связь между убитыми и этими исследовательскими программами. Нам нужна зацепка, пусть и призрачная.

Что нам только не попадалось! Программы по изучению мирового океана, в том числе рельефа его дна, фауны, одиночных волн, исследовательские проекты по созданию космических кораблей, искусственных спутников и орбитальных станций, дроидов, гаджетов, лекарственных средств и прочего, и прочего. Глаза разбегались.

— Создание клонов домашних животных, — процедил оперативник Кит — лопоухий, светловолосый парень. — Вот на что тратятся бюджетные деньги. Лучше бы обеспечили постоянную подачу электричества в Нижние районы.

— Или изменили систему поиска пропавших, — заметил Майк. — Нынешняя никуда не годится.

— Или усовершенствовали программы защиты баз данных, особенно медицинских. А то доступ к ним может получить кто попало, любой нечистый на руку чиновник или террорист, или сумасшедший учёный, — негодовала Оливия — миниатюрная девушка с медного оттенка кожей и длинными иссиня-чёрными волосами. — Итак, я обобщила все данные. Ныне в ЕАК проживает двадцать тысяч человек, у которых была выявлена аллергия на линий. Подчёркиваю, это только в Конфедерации. И да, имеется закономерность. Если аллергия присутствует у родителей, то она обнаружится и у детей.

— А как же тот парень из Пекина, который едва не умер после вакцинации? Его мать болела жёлтой лихорадкой, но прошла курс лечения и принимала препараты на основе линия. У отца аллергии не было, — встрепенулся я.

— А! Ты про Линь Джанга? Он приёмный сын. Короче говоря, аллергия на линий — дело семейное. И если все эти люди — носители гена X, они находятся в зоне риска. Подумайте, сколько у нас уйдет времени на то, чтобы всех оповестить! Так ведь ещё и объяснить придётся, какая им угрожает опасность. А если произойдёт утечка информации?

— Придётся рискнуть, — Каролина была непреклонна. — В первую очередь, обратите внимание на людей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, на граждан с низким уровнем дохода, на мигрантов. Их легче всего заманить, сбить с толку. Они находятся в зоне риска.

Честно говоря, тогда мы пытались поймать воздух, разгадка тайны неизменно ускользала. В наших знаниях существовал пробел, который было очень трудно восполнить. Мы не знали наверняка, что носители гена X являются потомками илионийцев. Я не мог вспомнить: была ли у меня аллергическая реакция на прививку от жёлтой лихорадки. В базе данных сведения об этом отсутствовали. У отца, по всей видимости, аллергии не было, хотя он был сыном посла Лу’Кааса. Но в чём же тогда смысл? Носители гена X — не потомки илионийцев? Тогда каким образом их гибель связана с покушением на посла? Кто водил нас за нос? Гильдейцы? Технократы? Севр? Мы ошиблись? Неправильно истолковали записи Никифорова и Акира Иширу? Как же быть?

— Изучив профили, мы выявили следующую закономерность: убитые носители гена время от времени покидали родной город. Причины разные: Йозеф Лисянский уехал на заработки в Берлин, Габриэлла Эберн — на стажировку в Париж, Чан Фиа, как и Лисянский, работала в Берлине, Фёдор Соловьёв и Оксана Петракова в разные годы обучались в университете в Париже, Иван Стасюк время от времени приезжал в Брест из Минска, якобы для встреч с друзьями, — отрапортовал я. — Но внимание! Людей, которых он называл своими друзьями, не существует. Ничего себе, да? У Стасюка не было семьи, и вообще, его считали нелюдимым, замкнутым человеком, о себе он почти не рассказывал. Редкие знакомые не стремились проверять истинность его слов.

— Узнал, чего ради Стасюк ездил в Брест? — заинтересовалась Каролина.

— Только-только получил ответы от дроидов, прикреплённых к аэровокзалам. Он приезжал в Брест каждые три месяца на протяжении двух лет и жил там не меньше месяца. Но чем он занимался, пока сказать трудно. Нужно восстановить данные ID-чипа, но на это уйдёт слишком много времени. А у нас его нет.

— Короче говоря, все они время от времени покидали дом. Я выясню: действительно ли учились или работали. Может быть, они только числились в штате этих учреждений и организаций, — заявила Линда — девушка с огненно-рыжими волосами.

«Только числились? Да это же самый настоящий заговор!»

В тот день нас навестила Регина. Собственной персоной. Одетая в чёрное, с аккуратным пучком светлых волос, холодными глазами и сжатыми в тонкую линию губами, она напоминала сурового агента Службы безопасности.

— Что она здесь делает? Какого дьявола она пришла? — взревел Хавьер, и я ткнул его в плечо. Я был рад увидеть Регину живой и здоровой, но понятия не имел, что она забыла в Льеже.

— Мисс Шелли к нам направил Гектор Бофорт, — пояснила Каролина под скрежет зубов Хавьера. — Именно она установила глушители на все электронные устройства в участке и передала мне распоряжения командора. Она обеспечит нашим исследованиям информационную безопасность.

— Думаете, ей можно доверять? — зашипел Хавьер. — Она напала на Алекса! Кто знает, может, она на стороне Гильдии!

Регина смерила моего друга мрачным взглядом, но промолчала. Хавс сдвинул брови и ещё энергичнее заскрипел зубами.

«Значит, теперь ты на стороне Бофорта, Регина? Продолжаешь бороться? Ты, явно, знаешь гораздо больше, чем мы. У тебя есть ответы на интересующие меня вопросы. Но как же их выудить?» — думал я.

Регине предложили место в кресле-траснформере, предоставили подготовленные нами материалы, и никто не обращал внимания на возмущённого Хавьера.

— Успокойся, — шепнул я другу. — Её прислал командор. Пусть остаётся. Не отвлекайся на неё.

— Не отвлекайся! Не отвлекайся! — заворчал Хавьер. — Ты-то, я гляжу, не напрягаешься! Твоя бывшая — очень мутная дамочка. Куда смотрит Бофорт? Севра подозревал, а ей — поверил.

— Думаешь, мне это нравится? Ничего подобного! Но всё-таки… здесь она будет в безопасности.

— Проклятье! — схватился за голову Хавьер. — Добренький ты наш! Она стреляла в тебя!

— Угомонись! Давай вернёмся к делу.

— Ага! Сбегаешь от проблемы!

— Хавс, прекрати!

— Командор Бофорт передал вам данные по программе «Снежное королевство». Она представляется нам наиболее подозрительной. Он хочет, чтобы вы выявили связь между убитыми и сотрудниками исследовательского центра, — сообщила Регина, не обратив внимания на шипение и злобные взгляды Хавьера. — Я привезла носитель информации. Она закодирована, и вскрыть её могу только я. Но думаю, уже завтра вы сможете изучить все файлы, — девушка подсоединила съёмный носитель к компу и скрылась за его голограммой.

— «Снежное королевство»? Хм, у нас имеются данные об этой программе, правда, Алекс? — спросила Каролина.

— Да. Так, «Снежное королевство» — кодовое название исследовательской программы, целью которой является разработка холодильных установок для марсианских колоний и космических кораблей. Она осуществляется на базе нескольких космических станций, а также в Селении. Программа спонсируется исключительно магнатами ЕАК, то есть никакого иностранного вмешательства. Правда, она реализуется с 3012 года, а исследования Никифорова и Акира Иширу начались раньше. Ну да ладно.

— Значит, нам нужны сведения о каждом учредителе и спонсоре программы, о рядовых исследователях, о техническом персонале, — заметила Каролина.

— Да, командор передал всё, что у него было по «Снежному королевству», — с серьёзным видом кивнула Регина.

— Почему именно она? — поинтересовался оперативник Редж — мускулистый парень с ёжиком русых волос.

— На самом деле подобных программ не так уж и много. Любую внеземную деятельность сложно контролировать, поэтому все стратегически важные исследования не должны проводиться в космосе. Но разработка новых моделей холодильных установок… звучит невинно, верно?

— Насколько я знаю, орбитальные станции находятся под юрисдикцией либо ЕАК, либо Конвента Луны. И знаете что, на Селении напрямую не запрещены эксперименты над людьми, — принялся объяснять я. — Конечно, законы, принятые на конфедеративной части Луны, не могут противоречить актам ЕАК, но в местном Уложении просто-напросто отсутствует подобная статья. Есть, конечно, оговорки, но, если нет статьи, трудно привлечь к ответственности. Можно, правда, применить аналогию…

— Алекс! Мозг сейчас взорвётся! — заныли Хавьер, Кит и Редж.

— Станция закреплена за Селенией, — Регина выразительно посмотрела на меня, и я поспешно опустил глаза. — Думаю, именно поэтому командор ею заинтересовался. Но придётся во всём разобраться…

— «Холодное утро», «Новая земля», «Снежное королевство»… — зашептал Хавс. — Люди обожают придумывать для разных мерзостей красивые названия.

В тот вечер произошли два очень важных события.

Во-первых, нашёлся Гарри Питерс.

Во-вторых, Эжени сообщила о возвращении в Москву.

Но нужно рассказать обо всём по порядку.

Урок в Школе как раз подходил к концу. По иронии судьбы я рассказывал ребятам о Потопе и деятельности «Лиги спасения», о кошмарных бедствиях, о политических, социальных и экономических последствиях катастрофы. О гибели в океанской пучине целых государств, об исчезновении великих цивилизаций, о появлении нового мира, которому следовало пройти длинный путь от разрухи к процветанию. Ха! И вот к чему мы пришли! К экспериментам над людьми! К тому, что человеческая жизнь, оказывается, ничего не стоит.

Страшно, аж жуть.

Ребята галдели и завалили вопросами о прежнем мире, а у меня в голове вертелась только одна мысль: «вот-вот наступит новое „Холодное утро“. Неужели мы опять стоим на пороге катастрофы?»

Раздался слабый и неуверенный стук в дверь, и в классную комнату заглянула Жанна — сестричка пропавшего Гарри Питерса. Все ребята, как один, повернулись в её сторону, и девочка совсем смутилась.

— Мистер Орелли, извините… дело в том, что… папа попросил… — пролепетала она. Девчушка запыхалась, похоже, неслась, что было сил. На Жанну с любопытством взирали тридцать пар любопытных глаз.

— Так, ребята, я придумал задание. Через пять минут расскажете мне всё, что знаете о первых лидерах «Лиги спасения». Управитесь, освобожу от домашнего задания. Идёт? Отлично, — и я вышел в коридор.

Жанна стояла у окна и глядела в темноту. Маленькая, тонкая фигурка, длинные светлые волосы, заплетённые в тугие косы, унылая школьная форма. Девочка выглядела очень взволнованной и не знала, куда деть руки.

— Здравствуй, Жанна! Тебя прислал отец, верно? Что случилось?

Девочка подняла на меня сияющие глаза.

— Гарри объявился! — выпалила она.

Я ахнул. Я даже мечтать об этом не мог.

— Что? Как? Гарри вернулся?

— Нет, не совсем… Он не вернулся. Он прислал письмо. И деньги. Так много денег, мистер Орелли! — затараторила девчушка. — Вы не представляете! Папа попросил вас зайти к нам, если… если, конечно, вы найдете время… Он хочет поговорить. Сказал: это важно.

Гарри прислал письмо! Прислал письмо! Я должен был его увидеть! Возможно, в нём таился ключ к разгадке исчезновения мальчика.

— Конечно, я приду. Непременно, — я взглянул на коммуникатор. — До конца урока осталось пятнадцать минут. Ты же дождёшься, Жанна? Отлично! Слушай, кафетерий ещё работает, подожди меня там и обязательно купи себе что-нибудь. Хорошо? — я протянул девочке пару марок.

— Но, сэр…

— Без разговоров. Тебе нужно поужинать. И всё наладится, милая. Мы найдём твоего брата.

Меньше всего на свете я хотел вернуться в ту мерзкую, зловонную дыру, в которой жила семья Гарри Питерса, но что поделать? Я был просто обязан помочь родным пропавшего мальчика. А ещё… вдруг письмо Гарри прольет свет на его местонахождение, позволит выследить не только мальчика, но и его похитителей?

Меня встретил мистер Питерс, который, казалось, успел постареть лет на десять. Горе сделало своё чёрное дело. Он был бледен, глаза потускнели и запали.

— Как славно, что вы пришли, мистер Орелли! — он вымученно улыбнулся. — Я боялся: Жанна не застанет вас в Школе, а уже так поздно…

— Вы можете звонить в любое время. И я обязательно приеду. Жанна сказала: Гарри прислал письмо, — я сразу же перешёл к интересующей теме.

— Пожалуйста, проходите, присаживайтесь, — засуетился мистер Питерс. — Может, может… хотите чаю? У нас есть сандвичи…

Вот ещё! Не хватало мне объедать бедолаг!

— Нет, спасибо… — я устроился на постели Гарри.

— Вот письмо, мистер Орелли. Мы обнаружили его сегодня. Кто-то просунул свиток под дверь, — отец Гарри протянул развёрнутый лист синтетической бумаги. Такое письмо — очень большая редкость! Обычно все сообщения пересылаются в электронном виде. Никаких опознавательных знаков: почтовых штампов, печатей, адресов. Хм…

«Папа! Прости, что раньше не дал о себе знать. Мне запретили отправлять письма и забрали гаджеты. Я попросил одного человека принести письмо, ведь знаю: ты беспокоишься. Не волнуйся за меня! Я жив и здоров. Но нахожусь очень далеко. Здесь холодно, но мне это даже нравится. Здесь нет удушающей жары нашего района. Станция такая огромная, ты и представить себе не можешь её размеры! Я знаю, ты злишься, но я должен был уехать. Мне предложили работу далеко от дома. Секретную, важную. Мне хорошо платят. Не знаю, как скоро смогу навестить вас, но деньги постараюсь высылать регулярно. Люблю тебя, Жанну и деда. Ты же знаешь!

P.S. Иногда мне бывает страшно. Я боюсь их… и себя… Того, чему меня научили».

Лист выпал из рук и плавно опустился на пол. И без того тусклый свет померк. Нет дело было не в перебоях с электричеством, а во мне. Мозг перегорел от напряжения. Слишком много мыслей. Слишком много версий. Но… но… вот она, зацепка!

— Мистер Орелли, Гарри жив, я понимаю, это главное. Но работа, которую нашёл сын… Что-то с ней не так. Ох, всё не так. Он прислал тысячу марок! Для нас это огромные деньги, но… их цена… Мы люди небогатые, да, но разве я могу заставить мальчика работать там… Мистер Орелли! Я уверен, Гарри в беде! Скорее всего, он просто не мог рассказать в письме, что с ним случилось на самом деле. Я уверен: его похитили! И теперь держат где-то взаперти, используют, — по телу мистера Питерса прокатилась волна дрожи, его лицо сморщилось от боли. — Что мне только не приходило в голову, но это…! Нам не нужны никакие деньги, мистер Орелли! Только бы Гарри вернулся домой! Ему плохо, я это чувствую! И Жанна тоже! Умный мальчик нашёл способ связаться с нами, но это письмо… как определить, откуда оно пришло, кто его принёс, если на бумаге нет штампов…?

Мистер Питерс, его дочь и даже дед — все они смотрели на меня со страхом и мольбой. Они доверяли мне и просили спасти самое ценное, что у них было.

— Мистер Питерс, на бумаге в любом случае остаются следы, в том числе отпечатки пальцев. Стоит только провести экспертизу, как всё станет ясно. Я займусь этим сейчас же. И уже утром получу ответы. Я свяжусь с вами через несколько часов. Будьте уверены, мы найдём Гарри! Обязательно найдём!

Конечно, я упростил процесс поисков, чтобы не пугать родственников Гарри, которые и без того совершенно измучились. Для начала нужно было установить подлинность письма, убедиться, что его составил именно Гарри. Я вернулся в Школу, чтобы забрать письменные работы мальчика. Я не стал просить у отца Гарри тетради, зная, что эта просьба вызовет лишние вопросы. Итак, сначала нужно было определить автора письма, а потом просканировать бумагу на наличие отпечатков.

Я надеялся, что удача перейдёт на нашу сторону. И мы обнаружим хоть что-нибудь.

«Гарри прислал родным письмо и деньги. Гарри — носитель гена X, и ему предложили некую странную работу, которая его пугает. А ещё его пугают собственные способности. Хм… Там, где его держат, очень холодно. Холодно… Огромная станция… Космическая станция? Или у меня на радостях разыгралось воображение?» — размышлял я.

Покинув квартиру Гарри, я бросился набирать сообщения Хавьеру, Каролине и Гектору Бофорту.

Я вернулся домой только под утро, передал букет астр дроиду и отправился в гостиную. Отец говорил, что никогда нельзя оставлять свою девушку без букета цветов, и это правило я запомнил накрепко. Я покупал для Эжени астры, розы и орхидеи, остальные цветы она не признавала. Я сообщил девушке, что задержусь надолго, а потому она не должна была ждать меня. Но Эжени не ушла, Рита — ИИ моей квартиры — пропустила её внутрь. Я ожидал, что девушка будет крепко спать, но она бодрствовала. Сидела на софе и листала «Даму с камелиями»[19].

— Привет! Прости, я очень задержался! Почему не спишь?

— Хотела дождаться тебя, — ответила она и захлопнула книгу. — Есть новости о Гарри Питерсе?

— Да, дроиды обнаружили отпечатки человека, который привез письмо мальчика. Найдём его — сможем добраться до Гарри! — поделился радостью я.

— Это хорошо, правда, хорошо, Алекс…

— Эжени, ты выглядишь так странно! — моё хорошее настроение как рукой сняло, когда я увидел её грустные глаза. — Что стряслось? Ты здорова?

— О Небеса, Алекс! — заскрипела зубами Эжени. Её раздражала моя сверхзаботливость. — Разумеется, здорова. Просто… просто через несколько часов я улетаю в Москву.

Ого! Неожиданно!

— Правда? Ладно. Могу отвезти тебя на аэровокзал. А когда ты вернёшься?

Никогда не забуду, каким отчаянным, тоскливым взглядом одарила меня девушка. Никогда. Признаюсь, в тот миг я испугался за неё. Случилось что-то ужасное! В этом не было сомнений.

— Эжени, что произошло? — я устроился на софе рядом с девушкой и обнял её хрупкие плечи.

— Я не вернусь назад, Алекс. Больше не приеду в Льеж. Никогда. Я разорвала контракт с каналом, прекратила стажировку. Я уезжаю навсегда.

Среди ясного неба прогремел гром, а затем засверкали молнии. Этого заявления я никак не мог ожидать. Какая-то глупость! Нелепость!

— Но… но что произошло? — прошептал я, ошарашенный, сбитый с толку, огорчённый, но далеко не до конца осознавший масштаб драмы.

— Мама возвращается из экспедиции, я должна встретиться с ней. И отец…

«Ах точно! Логинов со дня на день собирался приехать в Льеж. Наверное, Эжени рассказала отцу о встрече со мной, и он разгневался. Разумеется, в его глазах я был нищим оборванцем. Обидно, а что поделаешь?»

— Неужели всё так плохо, Эжени? Давай я поговорю с ним, всё объясню. Мы и не должны нравиться друг другу, но если это важно для тебя…

— Отец здесь ни при чём. Я же говорила, меня не волнует его мнение, — прорычала она.

Но тогда какого черта?

— Тогда почему…? Я что-то сделал не так?

— Нет, — прошептала девушка. И я заскрипел зубами. Что случилось? Что она скрывала? — Конечно, нет!

— Эжени, объясни, что произошло? Чем я могу помочь? — я крепче сжал её плечи, но она вывернулась. — Что я могу сделать? Я хочу помочь тебе! Я хочу, чтобы ты осталась! Ты можешь на меня рассчитывать, можешь мне довериться!

— Нет, не могу. Не могу, Алекс. Извини! — она оттолкнула мои руки и поднялась с софы. Казалось, девушка вот-вот зальется слезами. Неужели Эжени, и правда, собралась уйти? Вот так просто! Ни с того, ни с сего! Как это понимать? Неужели отец так её напугал? Или кто-то другой? Меня прошиб холодный пот.

— От кого ты убегаешь, Эжени? — не мог успокоиться я. — Объясни мне! Тебе угрожали? Скажи мне! — я трясся от страха за неё и уже почти кричал. — Скажи мне! Пожалуйста!

— Нет, я уезжаю по своей воле, — холодный тон, пустые глаза. Эжени быстро взяла себя в руки. А вдруг она издевалась?! Просто издевалась!

Несправедливо!

— В таком случае, не кажется ли тебе, что подобный побег выглядит странно? Нет? — я начал злиться. Понимаю, что не должен был, а всё равно гневался. Почему она так поступала со мной? Почему уходила, ничего не объяснив? Почему бросала меня? Сочла, что я неподходящая кандидатура на роль парня великой Эжени Логиновой? Получила ответы на свои вопросы, наигралась вволю и потеряла ко мне интерес? Несправедливо! Ужасно несправедливо! А я ещё и упрашивал её, обещал помочь, уверял, что всегда буду на её стороне. Эжени меня использовала. Только и всего. Да ещё и состроила грустную гримасу, чтобы отделаться малой кровью.

— Проклятье, Эжени! Разве я не имею права знать…? Почему ты не можешь объяснить? Почему?! — вот же беда! Кажется, я разнылся. Кое-как я взял себя в руки. — Слушай, я просто хочу убедиться, что ты в безопасности. И всё. Я не стану беспокоить тебя, если ты просто-напросто хочешь уйти. Это твоё право. Но если тебе нужна помощь…

— Замолчи, Алекс! Просто замолчи! — она, словно уменьшилась, сгорбилась. Эжени обхватила ладонями локти и низко опустила голову. Наверное, всё-таки стыдилась своего бегства.

— Я не хочу обидеть тебя, а всего лишь пытаюсь разобраться! Хочу понять тебя! Да объясни, наконец, какого дьявола происходит? — я окончательно разозлился и, схватив Эжени за плечи, легонько встряхнул её. Ох, чёрт! В следующую минуту я уже лежал на полу, остекленевшим взглядом пялясь в потолок. Голова раскалывалась от боли. Эжени стоило только пошевелить пальцами, а меня отбросило в другой конец комнаты. На этот раз она использовала свою силу намеренно, хотела показать, что я больше не её друг. Но почему? Почему?

Тогда мне казалось, я никогда не узнаю правду.

В ту ночь я так и не сомкнул глаз. Об Эжени я старался не думать. Я не знал, стоило ли ей звонить, но понимал: как и в случае с Региной, всё равно не утерплю. Как и Регина, она оставила меня без объяснения причин, а потому мне было обидно и больно. И я боялся, очень боялся за неё. Какой бы заносчивой, тщеславной и жестокой барышней ни была Эжени, я отказывался верить, что она была способна на подлость.

«Ох! Твой идеализм неизлечим, Алекс. Ты надоел ей, вот она тебя и бросила. Разве ты не знал, что так и будет? Разумеется, знал. А значит, не вздумай ныть! Разве твои беды сопоставимы со страданиями родных Гарри? Разумеется, нет. Они ничего не стоят ничего…»

Как только я закрывал глаза, то видел их встревоженные лица, блестящие, полные мольбы и боли глаза. Они думали, что я их последняя надежда. Они рассчитывали на меня. И я не мог их подвести.

«На этот раз я всё исправлю… исправлю…», — думал я. Да, я порой перебарщиваю с драматическими эффектами.

Утром пришло сообщение от командора Бофорта.

«Возомнил себя героем, парень? Ты собираешься нарваться на крупные неприятности. А тебе это совсем ни к чему. Ты не должен так рисковать».

Нет, командор, просто обязан.

Глава 12

Хавьер.

Стейси терпеть не могла, когда её отвлекали от работы. Это Хавьер быстро усвоил и старался не беспокоить девушку, когда она настраивала дроида-фотографа, рисовала или переводила рукопись Акира Иширу. Но в тот день юноша не мог удержаться от гневных возгласов. Стейси как раз корпела над переводом, а Хавьер мерил шагами её студию и возмущался.

— Не верю, что она уехала, не предупредив тебя! Ты её лучшая подруга! Это заговор! Вы заодно!

Стейси тяжело вздохнула, отодвинула от себя листы синтетической бумаги и устало откинулась на спинку кресла.

— Я не знаю, почему Женя уехала. Я говорила тебе об этом, сто раз говорила! — возразила она. Как и всегда, девушка не повышала голос, но её тон был сердитым. — Ты ужасно утомил меня, Хавьер. Я понимаю: ты переживаешь за Алекса, но…

— Но что? — упёр руки в бока молодой человек, он угрожающе навис над Стейси, и девушка мягко оттолкнула его. — Он, по-твоему, во всём виноват? Да Ал и мухи не обидит! Он правильный до тошноты, не то, что я! Принц без королевства!

— Успокойся, Хавьер! — Стейси нахмурилась. — Ты напрасно бушуешь. Никто не обвиняет Алекса! Мне, например, он очень нравится. Он прекрасный друг. И Женя… Женя очень тепло к нему относилась. Уж я-то хорошо её знаю. Я и сама не понимаю, что произошло. Бросила пару ничего не значащих слов на прощание и уехала. Это совсем не похоже на Женю. Прежде она никогда так не поступала. Она импульсивна, это так. Но всё же она тщательно обдумывает каждое решение. Что-то случилось. Что-то скверное, вот Женя и сорвалась с места. Я пытаюсь выяснить, что произошло. Но ты же знаешь, когда Женя расстроена, к ней не подступиться. Даже если последую за ней в Москву, вряд ли что-то выясню. Пусть Женя успокоится, и тогда я серьезно поговорю с ней.

Хавьер запустил пальцы в волосы и растрепал их. Его синтетические зрачки недобро сверкали. Конечно, рассудительная Стейси была права. И всё же он продолжал злиться.

— Пусть только попробует снова прицепиться к Алексу! Будет иметь дело со мной! Не везёт бедняге с девушками, чёрт возьми! Предыдущая — Регина — тоже сбежала, ничего толком не объяснив. Ал после этого несколько месяцев походил на привидение. И теперь снова!

— Я не верю, что Женя уехала из-за Алекса. Нет, дело в другом. Говорю же, она не принимает спонтанных решений. Что-то заставило её сняться с места, кто-то напугал её. Хавьер, я попытаюсь разговорить её, а когда всё выясню, расскажу Алексу.

— Нет уж! Оставьте Ала в покое! В его жизни и без того хватает проблем.

Стейси снова тяжело вздохнула.

— Что бы там ни замыслила Женя, я доведу дело до конца, буду помогать вам, чем смогу. Я, кстати, завершила перевод рукописи Акира Иширу. И если тебе интересно, озвучу результаты.

Хавьер обнял девушку и поцеловал в макушку.

— Не принимай мои слова на свой счёт. Я злюсь, если кто-то огорчает Алекса. Он же мой лучший друг. Но не тебе держать ответ за поступки Эжени. Захочет — вернётся, а нет, ну и ладно! Расскажи, что ты откопала, сыщица! — юноша уже широко улыбался. На Стейси, как и на Алекса, он не мог долго сердиться.

— Отлично, — приободрилась девушка. — Тащи сюда кресло. Рассказ будет длинным.

— Итак, — начала Стейси, когда Хавьер устроился поудобнее. — Это своего рода записки или дневник. Мол, сегодня читал такую-то статью, выступал на конференции и прочее. Сюда же Акира записывал интересные цитаты, обнаруженные в книгах, наблюдения… короче говоря, всё подряд. Но! Внимание! Едва ли не на каждой странице присутствуют записи о носителях гена X. Знаешь, о чём он пишет? — Девушка повернула к Хавьеру сияющее лицо. — Об истории исследований! Если сложить все записи, выстроить их в хронологической последовательности, получится самая настоящая история! Акира, как и профессор Никифоров, оставил нам подсказки! Потребовалось время для того, чтобы выстроить эту цепочку. Надеюсь: ещё не поздно.

— Ты умница! Какая же ты умница! — вскричал Хавьер и снова бросился обнимать подругу.

— Так, погляди, что у меня получилось, — смутилась Стейси и отстранила от себя молодого человека. — Первые исследования начались пятьдесят лет назад, ещё до того, как были прерваны контакты с илионийцами. Павел Алексеев — специалист-генетик, работавший в исследовательском центре при Московском университете, был первым, кто начал изучать способности илионийцев. Сначала ни о каких опытах речь не шла. Он, похоже, был энтузиастом, писал статьи, беседовал с пришельцами. Алексеев прекрасно знал их язык и дружил со многими илионийскими специалистами. Он узнал, что пришельцы способны изменять молекулярную структуру воды, поэтому её форма становится другой. Алексеева восхищали их навыки, он писал о них, и, сам того не понимая, подвёл товарищей. Его статьями заинтересовались другие исследователи, и через них на него вышли технократы. Акира не знал наверняка, участвовал ли Алексеев в первых научных проектах, может да, может нет. О них он вообще мало что написал. Похоже, данные были уничтожены.

— Ага, засранцы испугались, что илионийцы их разоблачат! — хлопнул ладонью по столу Хавьер. — Лу’Каас прилетел на Землю, чтобы найти улики. Вот их и уничтожили, стёрли! Даа, кажется, пришельцы, и правда, взяли учёных за зад!

Стейси накрутила на палец длинную прядь волос.

— Так или иначе, пришельцы не нашли доказательств, но отношения были безнадёжно испорчены. Допустим, данные по какой-то причине были утеряны, и всё пришлось начинать с нуля. А без илионийцев это было сложно, не доставало материалов. Похоже, поэтому проект окончательно закрыли и начали работу над «Землёй-Атлантидой», узнали о допотопном оружии и решили его воссоздать.

— Но с «Новой Землёй» возникли серьёзные проблемы. Карсон их облапошил. И как же они поступили, как? Кто узнал о носителях гена X?

— Трудно сказать… — покачала головой Стейси. — Наверное, Акира и сам не до конца во всём разобрался. Скорее всего, просто не успел. Он, правда, до последнего оставлял записи… Мне удалось выяснить следующее: в 2997 году первый раз была диагностирована аллергия на линий. Препарат стал широко использоваться за два года до этого, и всё было хорошо, а тут, бац тебе, острая аллергия! Случай был единичным, но им заинтересовалась разработчица препарата Фиона Дан, она провела первичное тестирование, и пошло-поехало. Уже в 3000 году профессор Никифоров писал о носителях особого гена, у которых была обнаружена аллергия на линий. Термин «ген X» был введён в 2999 году академиком Михаилом Валевским…

— Постой-постой! — Хавьер ударил себя по лбу. — Подожди, Стейси! Ген X. «X» — это буква славянского алфавита. Михаил Валевский — славянин, ведь так?

— Конечно, работал в исследовательском центре при Смоленской академии медицинских наук… Но что?

— Слушай, — взволнованно начал молодой человек. — «Х» — славянская буква. Ген Х — это «холодный ген», благодаря которому илионийцы способны превращать воду в лёд… и … и наоборот! Понимаешь, «холодный ген»?! «Холодное утро»! С допотопным оружием ничего не получилось, оно оказалось слишком непредсказуемым, опасным, неуправляемым. Точно! — Хавьер мыслил вслух. — Точно! Бофорт говорил об «управляемом оружии». Носители гена Х и есть «оружие», люди, которые управляют стихией! Это же… это же как магия, верно? Ведь существовали и, очевидно, существуют до сих пор программы подготовки суперсолдат, невероятно сильных, выносливых, полулюдей-полукиборгов? Да чего только нет! Но это круче… гораздо круче! И «Снежное королевство»! Недаром у проекта такое название! Стейси, мы на верном пути! Слышишь?! Мы на верном пути!

— «Снежное королевство»? — изогнула бровь девушка.

— Пока это секрет. Но когда выведем ублюдков на чистую воду, всё расскажу. Так, на чём мы остановились? Был обнаружен «холодный ген».

— Не совсем, потребовался ни один год, чтобы расшифровать код его носителей. Это сделал Акира Иширу. Он писал, что на первый взгляд отличия отсутствуют, победили человеческие гены, но при детальном рассмотрении заметны особенности. Гена Х в чистом виде не существует. Это сочетание каких-то особенностей организма носителя, каких-то процессов. Всё сложно. Сюда Акира поместил крохи… Нужны его документы. И специалист, который их расшифрует.

— Ты и без него прекрасно справляешься, Стейси!!

— Не льсти мне, — усмехнулась девушка. — Акира Иширу не объяснил, что заставило его присоединиться к исследованиям. Может, он не подозревал, что всё сведётся к опытам над людьми.

— Он описывал опыты?

— Небеса, — поморщилась девушка. — К счастью, нет!

— Жаль… Для нас любое доказательство — на вес золота!

— Он, как и профессор Никифоров, упоминал о страшной ошибке… и только… Знаешь, Хавьер, я думаю: опыты начались не так давно, может, года два назад. И тогда Акира Иширу и Пётр Никифоров стали думать об уходе.

— А нет ли в тексте никаких упоминаний о том, что предприняли Акира и Никифоров?

— К сожалению, нет.

— Ничего, разберёмся и с этим. Мы близки к разгадке, мы почти у цели. Записи Акира Иширу придётся прятать и дальше. Никто чужой не должен узнать, что они у тебя. Я буду каждый день переписывать протокол ИИ твоей квартиры, чтобы стереть данные о работе с этой книжицей. Я и дальше буду отвозить тебя на работу и забирать домой. Если не смогу приехать, попрошу Ала. И так до конца расследования. Я не хочу, чтобы ты попала в беду. Стейси, если заметишь что-то подозрительное, сразу звони мне или Алексу. Не хочу, чтобы ты пострадала.

— Не бойся, дорогой, меня не так просто изловить! — заметила девушка и одарила Хавса загадочной улыбкой.

Хавьер направился на очередное ночное дежурство. Работа в тёмное время суток превратилась в привычку. Над городом собрались мрачные, тёмно-фиолетовые тучи, и здесь, в Верхнем районе, они казались неимоверно близкими. Они угрожающе нависли над головой молодого человека. Что же… погода соответствовала случаю. Возможно, Земля обозлилась на своих нерадивых детей, вообразивших себя богами, и решила наказать их. Впрочем, Хавс не любил философствовать и тратить время на бесполезные рассуждения. Он предпочитал действовать.

Стейси одолжила ему свой электрокар, чтобы юноша мог беспрепятственно передвигаться по Верхнему району. Правда, Хавьер этим не злоупотреблял, блеск, роскошь и праздность резали ему глаза. Но все-таки прокатиться на мощном каре, пусть даже по району богатеньких ублюдков, дорогого стоит. Шпили жилых башен в поздних сумерках светились синими, фиолетовыми и зелёными огнями, вода в фонтанах переливалась золотым и красным. Верхний район славится своей подсветкой. Но у Хавьера от обилия огней разболелась голова. Каждая голограмма транслировала пресс-конференцию, организованную Бенджамином Холинвудом и послом Лу'Каасом. На экранах постоянно мелькали лица людей и илионийцев. И прохожие, замершие у голограмм, не могли отвести глаз от диковинных пришельцев. Может, они решили, что это шоу? Забавная выходка кандидата в канцлеры? Ха-ха, очень смешно! А ведь если земляне и илионийцы не договорятся, может начаться космическая война. Война! Просто обхохочешься!

Дождь лил, как из ведра, когда Хавьер добрался до Зелёного сектора. Зато в полицейском участке было светло, и царило оживление. Взгляд юноши тут же выцепил светлую голову Регины, программировавшей огромную голограмму. Опять она! Хавс терпеть её не мог. Скверная девица! Слишком умная, слишком упрямая, да ещё и скрытная. Что-то с ней неладно!

— Мы выследили человека, который принёс письмо мистеру Питерсу, — обрадовала Хавьера Каролина. — Кит и Редж вот-вот привезут её к нам. Мисс Шелли и я в целях безопасности контролируем их передвижения.

— Её?

— Ева Шервуд, 2978 года рождения. Место регистрации: Барселона, ЕАК, — затараторил Майк. — По официальным данным, она работает воспитателем в детском саду. Как раз сейчас пытаюсь выяснить, чем миссис Шервуд занимается на самом деле.

— Мы не можем её арестовать, верно? Она же ничего не нарушила!

— Именно, Леон, — кивнула Каролина. — Она ни разу не привлекалась к ответственности. Законопослушная гражданка. Это будет не арест. Мальчики просто поговорят с ней, убедят помочь.

— А если она откажется?

— Проклятье, Леон! Не время страдать пессимизмом! Она поможет нам, и точка. Но об этом не должны узнать в Особом отделе. А так как все допросы автоматически записываются, мисс Шелли придётся перепрограммировать ИИ здания и заставить его некоторое время транслировать одно и то же видео. А я продолжу наблюдать за передвижениями Кита и Реджа.

— Отлично! Я помогу ей.

Хавьер устроился в кресле рядом с Региной. Она и бровью не повела, продолжила, не мигая, глядеть на экран. Юноша подключил датчик компа к виску.

— Не пойму, как ты умудрилась завоевать доверие командора! — зашипел он. — Но я доверять тебе не стану, и не надейся! Ты что-то замыслила, так ведь? Чего ты хочешь?

Регина закатила глаза.

— Ну! Чего молчишь?

— Если ты вызвался помогать мне только для того, чтобы отвлекать от работы, то можешь проваливать! — сердитым тоном заявила она. — Я не обязана ничего объяснять!

— А может ты крыса, а? Может, ты шпионишь для Гильдии или для технократов?

— Отставь эти глупые подозрения, Хавьер! У тебя нет оснований.

— Ты слишком много знаешь! Слишком много! И я не могу понять, почему ты стала работать сначала на Севра, а потом на Бофорта.

— У меня свои причины, Хавьер. И они тебя не касаются, — отрезала Регина. — Повторяю: не отвлекай меня. Я никак не могу установить глушитель.

— Ага! Совесть нечиста!

— Отстань, Хавьер!

Но юноша и не думал оставлять бедняжку в покое.

— Значит, у тебя есть причины. И меня они не касаются. А Алекса? Алекса они касаются?

Рука Регины дрогнула, экран слабо замерцал и погас.

— Чёрт…

— Запомни, женщина, ты можешь сколько угодно играть в свои игры, но они не должны затронуть Ала. Слышишь? Они не должны коснуться Ала!

— Я не причиню вреда Алексу, и ты прекрасно это знаешь. Только не Алексу. Ему и без того досталось.

— Сплетничаете? — Алекс положил ладонь на плечо Хавьера, и тот вздрогнул. Регина смутилась и снова уставилась на экран компа. — Нашли чем заняться! Редж и Кит приехали. Идёмте.

Алекс не стал дожидаться друга, и Хавьеру это было даже на руку.

— В отличие от Ала, я не добренький, Регина. Я не спущу с тебя глаз и если узнаю, что ты хочешь предать нас, жалеть не стану. Запомни это.

Регина презрительно фыркнула и этим чертовски его разозлила.

— Я думал: ты не приедешь. Чертовски поздно! Почему не остался дома? — заметил Хавьер, расположившись напротив Алекса. Последний откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и закрыл глаза. — Выглядишь ужасно! Ты, вообще, спишь? Хоть пару часов в сутки?

— Угу… Завал на работе…

— Завал, завал… Твоя работа — не чета моей. Вот где самый настоящий завал! — заворчал Хавьер.

— Кит позвонил, сказал, что Ева Шервуд будет говорить только со мной, — Алекс ответил на первый вопрос друга.

— Ого! Значит, Гарри Питерс рассказал ей о тебе. Выходит, парнишка доверяет этой женщине. Нужно вытянуть из неё как можно больше информации, слышишь, Ал? Только не вырубись…

Алекс усмехнулся, и мрачная складка, пересекавшая лоб, немного разгладилась.

— Я выстою, не паникуй! Хотя чашечка кофе пришлась бы как раз кстати… Вызови, пожалуйста, дроида, дружище!

Ева Шервуд, миниатюрная женщина с густыми чёрными волосами, заплетёнными в косу, выглядела напуганной. Она беспомощно озиралась по сторонам, словно искала путь к отступлению. Несмотря на то, что полицейские всячески пытались успокоить бедняжку и убедить в том, что она в безопасности, женщина неохотно отвечала на вопросы.

— Я учитель Гарри — Александр Орелли. Мальчик рассказывал обо мне, верно? Просил что-то передать? Пожалуйста, помогите мне, миссис Шервуд! Только вы можете помочь! Я хочу найти Гарри.

— Это невозможно, мистер Орелли. Вы не сможете его найти.

— Почему? Почему? — не выдержал Хавьер, который после часа расспросов уже решил, что женщина издевается над ними. — Потому что он не на Земле, а на космической станции? Скажите, да или нет? Да или нет, чёрт возьми? Скажите хоть что-нибудь!

— Успокойся, Леон! Прекрати кричать! — Каролина оттащила юношу от Евы Шервуд, которая проводила его испуганным, затравленным взглядом.

— Миссис Шервуд, — тихим и ласковым голосом обратился к ней Алекс. — Не бойтесь. Никто не причинит вам вреда, никто не оставит в беде. Будьте уверены! Только помогите нам! Прошу вас! Отец Гарри уверен, что мальчику грозит опасность. Он ужасно переживает! Он хочет вернуть сына домой. И только вы можете помочь! Пожалуйста, расскажите, где сейчас находится Гарри.

Лицо женщины посерело от страха, по щекам покатились слезы.

— Да что же это такое? — разозлилась Каролина. — Вы совершенно её замучили. Пожалуйста, успокойтесь, миссис Шервуд! Никто вас не обидит. Понимаю, вы напуганы…

— Нет, не понимаете, — прошептала женщина. — Я пожалела мальчика. Он сказал: его семья остро нуждается в деньгах. Я не смогла отказать. Но вы не понимаете… меня убьют, как и остальных.

— Как и остальных? — насторожилась Каролина. — Вы говорите о Питере Никифорове и Акира Иширу?

— И о Йозефе, о Мэгги… об остальных, о тех, кто ушёл и не вернулся, — тихо-тихо проговорила миссис Шервуд.

Полицейские переглянулись, и уже через мгновение «команда Каролины» окружила женщину.

Первый вопрос — самый важный. И каждый хотел его задать.

— Вы были знакомы с этими людьми, миссис Шервуд, верно? — спросил Хавьер. — Где вы познакомились с ними?

— Мне трудно говорить… И страшно… Они все погибли, и я… Возможно, я поступила ужасно, я не должна была соглашаться на эту работу, но мне были нужны деньги… на лечение дочери… Клянусь, мне не сказали, с чем будет связана работа. Когда я узнала, что от меня потребуется, то хотела уйти. Но мне пригрозили… Да и где бы я взяла деньги?

— С чем была связана ваша работа? — спросил Алекс.

— Мне предложили должность воспитателя для детей специалистов, которые работали в исследовательском центре на Селении. Конечно, я не хотела уезжать, но деньги, которые мне посулили… А потом я узнала, что на самом деле происходит в исследовательском центре… — крупные слёзы катились по щекам женщины, она с трудом подбирала слова. — Я скопировала кое-какие данные, когда покидала станцию. Возможно, это поможет вам. Но, пожалуйста, не заставляйте рассказывать об этом… Они следят за мной, я уверена… а моя семья… Что будет с моими детьми? Возможно, они уже знают, что я здесь…

— Почему вы так уверены? — спросил Майк.

— Они могут отслеживать наши передвижения. Иначе как бы они узнали о местонахождении Йозефа, Мэгги, профессора Никифорова и других несчастных?

Хороший вопрос!

— Чипы! — прошептала Регина. — Отслеживающие чипы! Наверное, они барахлят… Слишком большое расстояние. Но в масштабе станции… вот как они узнали, кто и чем занимался! Возможно, им удалось наладить связь между чипами и головным компьютером. Они выследили убитых и вызвали гильдейцев.

— Она права! Черт возьми, она права! — вскричала Каролина. — Чипы. Самоуничтожающиеся отслеживающие чипы. Помните, что говорили прохожие, которых опрашивали в связи с убийством Никифорова? Они слышали хлопок! Он раздался и на площади в Синем районе… Чипы-ликвидаторы! Вот что убило тех несчастных. Когда в них стреляли гильдейцы, они были уже мертвы или умирали, — детектив Фишер расхаживала по комнате, нервно заламывая руки. — Нас повели по ложному следу, навязали версию о заказных убийствах. Вот поганцы! Леон, открой любое заключение медицинской экспертизы.

— Я выучил их наизусть. И там ни слова про чипы или про то, что от них осталось… Да и в Синем районе было зафиксировано несколько хлопков.

— Гильдеец использовал огнестрельное оружие, когда прорывался сквозь толпу, — заметил Алекс.

— Слушайте, есть ведь и ядовитые чипы, — заявил Редж. — Они растворяются, и токсин тут же попадает в кровь. Летальный исход гарантирован.

— Небеса! Ужасы-то какие! — шипел Хавьер, потирая запястье, в которое был вживлён чип Бофорта.

— Акира Иширу! — хлопнула в ладоши Каролина. — Его отравили. Возможно, это сработал чип. И только потом в его квартиру проникли гильдейцы, очевидно, искали документы.

— Миссис Шервуд, вам вживляли какие-нибудь чипы или имплантаты? Может быть, в медицинских целях… — Алекс смертельно побледнел.

— Не помню, не могу сказать…

— Говорите, вы скопировали какие-то данные? — спросил Редж. — Вот беда! Возможно, они уже знают об этом!

— Замолчи, ты пугаешь её! — зашипела Каролина.

— Я свяжусь с командором! — объявила Регина. — Нужно вывезти миссис Шервуд из города и немедленно.

— Но тогда они узнают… — запротестовала Оливия.

— Просканируем чип и удалим его. Если повезёт, они спишут потерю связи на новый сбой, — заявила Каролина.

— Что?! — вскричала миссис Шервуд. — Удалить… О нет!

— Нужно действовать. Вызовите медицинского дроида. Мисс Шелли, свяжитесь с командором. Сегодня ночью потребуется его помощь. Хавьер и Алекс, скопируйте файлы и просмотрите каждый из них. Будет славно, если найдёте, за что можно зацепиться.

— Как успехи? — обратилась к молодым людям Каролина. Только-только рассвело, и единственным, о чём мечтали Алекс и Хавьер, был сон. А детектив Фишер оказалась неутомимой. — Нашли что-нибудь?

— Как сказать… не хочу тебя разочаровывать… — прошептал Алекс, растирая красные глаза.

— Этих данных будет недостаточно, чтобы возбудить дело, — грустно проговорил Хавьер. — Большинство сведений совпадают с теми, что передал командор. Правда, имеется подробная карта станции, но она, явно, официальная.

— Ещё есть штатное расписание, но тоже официальное. Можно, конечно, пробить всех указанных специалистов по базе, но это же чертовски долго. Ещё имеются бухгалтерские отчёты, сметы, списки закупок (ни о каких медикаментах речь не идёт). Покупают только оборудование для производства холодильных установок, продукты питания… Короче говоря, я проверил: официально ничего запрещённого не приобретают. Единственное, что действительно может пригодиться, это план рабочих смен на станции. А остальное нам не поможет.

— Проклятье! — прорычала Каролина. — Очевидно, они поняли, что кто-то копает под них! Проклятье! Что же делать?

Хавьер заметил, что рука Алекса сжалась в кулак. Бесспорно, он принял решение. И юноша боялся, что оно выйдет лучшему другу боком. Увы, Ал мог быть невероятно упёртым, особенно когда дело касалось его принципов. Невинные люди, запертые на ужасной станции, нуждались в помощи. И если кто-то и мог отказать им, то только не Алекс. Хавьер знал, что над другом тяготела мрачная тень развлекательного центра «Бриллиант».

— Ал, то, что задумал Бофорт, очень опасно. И это, да ты и сам всё прекрасно понимаешь, это безрассудство! Мы не можем рисковать! — зашептал Хавьер, он слишком дорожил Алексом, чтобы сразу опустить руки. — Ты не можешь так рисковать! Может, может, он тебя и не выберет…

— Нет, если кому и лететь, так это мне. Я носитель гена X, я гвардеец. Меня можно подготовить к операции гораздо быстрее, чем…

— Ой, замолчи! — рассердившись, Хавс ногой отпихнул кресло-трансформер, и оно рухнуло на дроида-официанта. Звон разбитых чашек заветного кофе заставил всех помощников Каролины оторваться от экранов компов. — Не воображай себя героем! Ты самоубийца! Самоубийца!

Хавьер ретировался раньше, чем полицейские начали возмущаться. Он оставил друга наедине с мрачными мыслями и сомнениями, которые гудели в голове, как потревоженный улей.

— Миссис Орелли, я беспокоюсь об Алексе. Вы ведь знаете, в какую опасную авантюру он ввязался и чем это может закончиться. Но я уверен: если вы попросите, он обязательно откажется, — на самом деле, Хавьер вовсе не хотел втягивать маму лучшего друга в это грязное дело и посвящать в детали расследования. Ему нравилась Катерина Орелли. В отличие от его строгой матери, она была ласковой и нежной, и когда Хавс был ребёнком, баловала его всякими вкусностями. Миссис Орелли предоставила Алексу полную свободу действий, но все прекрасно понимали: она ужасно переживает за единственного сына. Алекс обожал мать и постоянно корил себя за то, что доставляет ей новые проблемы и неудобства, огорчает её. И Хавьер надеялся, что победит любовь, а не проклятое чувство долга. Если уж Алекс его не слушал, от матери он не отмахнётся.

Катерина Орелли устало прикрыла глаза рукой. Её жесты, тревожная складка, пролёгшая между бровей, изгиб губ напоминали Хавсу об Алексе. Его друг был поразительно похож на мать, но упрямым нравом пошёл в отца. Ал, в отличие от Хавьера, был благоразумным и ответственным, и его нельзя было назвать беспечным. Но когда дело доходило до спасения людей, юноша слетал с катушек и напрочь забывал о здравом смысле. Но может, он вёл себя, как должно, а Хавьер осуждал его потому, что был трусом. Хм… молодому человеку не нравилась подобная мысль.

— Я говорила с ним на эту тему, — прошептала миссис Орелли. — Я знаю: Александр не хочет меня тревожить и сделает всё, что я попрошу. Но не в этот раз. Имею ли я право задерживать его?

— Да вы что! Вы хоть понимаете…? — рассердился Хавс и всплеснул руками, едва не смахнув на пол тарелку. К счастью, стальная рука дроида поставила её на место. Злость юноши мигом улетучилась, стоило только ему встретиться взглядом с миссис Орелли. Грустные глаза, пронзительные, смертельно уставшие, окаймлённые сеточкой морщин. — Простите, я забылся… Я же… я боюсь за Алекса.

— Я тоже. И никогда не перестану бояться. Никогда не буду до конца уверена, что он в безопасности, — Катерина Орелли перевела взгляд на пузатого дроида, раскладывавшего по тарелочкам кусочки чизкейка. Маленькая кухня словно вышла из детских воспоминаний Хавьера. Старенькие, частенько зависающие дроиды, круглый стол, занимающий большую часть комнаты, полочки, шкафчики… Безопасное место, иначе и не скажешь.

«В доме Ала так легко забыть, в каком проклятом мире мы живём!» — подумал Хавьер.

— Он сделает всё, что скажу, — повторила миссис Орелли. — И будет страдать, никогда не простит себе, что оставил тех людей. Произошедшее в центре «Бриллиант», никогда его не отпустит. Алекс винит себя в том, что не смог помочь всем. Пусть он и не виноват. Он хочет отыграться… Хочет хотя бы в этот раз поступить правильно. Вернее, Алекс так считает. Но всё равно я не смогу разубедить его… Понимаю, звучит глупо, но, может, это ему поможет, вернёт к жизни…

Хавс запустил пальцы в волосы и потянул за локоны, точно собирался вырвать их с корнем. Брови миссис Орелли страдальчески изогнулись, похоже, она не верила в собственные слова.

Развлекательный центр «Бриллиант». Нет, лучше об этом не думать! Хавьер сумел отгородиться от болезненных воспоминаний, а вот его друг никак не мог.

— Мне кажется, я понимаю Алекса. Даже я не могу спокойно жить с мыслью о том, что людей, таких же, как мы, держат взаперти на станции, ставят опыты. Опыты! Неужели мы забыли, что значит, быть людьми? Забыли? Возможно, Алекс сможет им помочь, — она ласково, но печально улыбнулась Хавьеру. — Я верю в него. Всё поправимо. Разве думала я, что в мой дом наведаются илионийцы? Пришельцы! Разумеется, нет. И вот они здесь!

В гостиной Алекс оживлённо беседовал с послом Лу'Каасом и его племянницей. Они и не заметили, как вошёл Хавьер. Ну и дела! Эти создания из другой галактики — близкие родственники Ала. Хавс никак не мог к этому привыкнуть и часто ловил себя на мысли о том, что разглядывает их с открытым ртом.

— Она вспомнила меня! Я в этом уверен! Когда я дотронулся до её руки, Летиция подняла глаза, — глубоким и печальным голосом рассказывал посол. — Она узнала меня… не сразу, но потом она сказала: «Ксандр». Она вспомнила моё имя!

Гортензия ласково похлопала дядюшку по плечу и улыбнулась, а Алекс остался грустным и задумчивым. Он давно расстался с иллюзиями. Его бабушка была серьёзно больна и вряд ли понимала, что происходит. А посол… посол ждал этой встречи долгие сорок лет. Каково ему теперь, когда мечта разбилась на мелкие осколки? Когда любимая женщина выжила из ума, а сын погиб?

— Может быть, есть средство, способное помочь ей? — спросил Лу'Каас с наивной надеждой, свойственной, наверное, только пришельцам.

— Простите, сэр, — пробормотал Алекс. — Но наши лекарства лишь замедляют процесс разрушения мозга, излечить бабушку они не способны.

Хавьер нервно топтался в дверях, лишний, совершенно лишний персонаж в семейной сцене. Юноша хотел было покинуть комнату, но заданный Гортензией вопрос поверг его в шок.

— Алекс хочет обучиться нашему искусству-нарин. Как думаешь, дядя, это возможно?

— Что? — встрепенулся посол. — Учиться? Александру? Но зачем?

«Действительно, Ал, зачем?»

— Возможно, ваши навыки помогут мне спасти людей, запертых на станции.

— Я не уверен, что этому можно научить… человека… По крайней мере, мне не доводилось видеть ничего подобного…

— Но, сэр, учёные думают, что в потомках илионийцев можно развить этот навык.

— Знаю, но боюсь: они ошибаются. И от этого только хуже… Бесспорно, илионийская кровь даёт кое-какие преимущества, но ваши… ваши гены всё равно доминируют.

— Алекс — наш близкий родственник, возможно, это ему поможет. Я буду учить его, — сообщила Гортензия. — В конце концов, происходящее на станции касается и нас. Эти люди нам не чужие.

Хавьеру стало во сто крат хуже. Если уж илионийка хотела спасти бедолаг, то он, защитник пострадавших и угнетённых, и подавно должен был. А юноша только злился. Но как же, как же он мог отпустить Алекса одного, оставить без поддержки и просто-напросто ждать новостей?

— Что ты удумал, Ал? Учиться, чёрт знает, чему! Что за блажь? — Хавьер ждал удобного случая, чтобы поговорить с другом без свидетелей, и, наконец, дождался. Пока илионийцы беседовали с Катериной Орелли и знакомились с её мужем, Хавс и Алекс решили немного размять ноги и побродить по уровням жилой башни.

— Тсс, не вопи!

— Мы на техническом этаже! Здесь даже дроидов нет. Могу вопить и топать ногами, сколько влезет. Ты вообразил себя благородным джентльменом, спасителем рабов, как твой любимый персонаж — капитан Блад. Или на кого ты похож, на испанского рыцаря, который боролся с ветреными мельницами?[20] Ты не сможешь их спасти! Не сумеешь их вытащить! Ты не готов, а до стыковки со станцией осталось десять дней! И если попадёшь туда, то уже не выберешься!

— А что ты предлагаешь? — рассердился Алекс. — Оставить их там? Нет? А как, в таком случае, доказать, что на станции было совершено преступление? У нас нет письменных доказательств, только показания Евы Шервуд. Кто станет её слушать? Остальные свидетели — мертвы или заперты на станции. Дело непременно закроют, технократы откупятся, и всё начнётся сызнова! Нет, мы должны найти документальные подтверждения, фото и видео файлы… И как можно скорее вернуть людей на Землю.

Хавьер забрался на широкий подоконник и щекой прижался к нагретому солнцем стеклу. Он молча глядел на ряды жилых башен, на мчавшиеся в Центр электрокары, на стайки пешеходов, перебиравшихся с одной платформы на другую, и чувствовал себя до невозможности беспомощным, уставшим, разбитым. Алекс был прав, но разве это гарантировало ему победу над врагом? Подумать только! ЕАК — государство благополучия, в котором людей, гражданских, мирных жителей намереваются использовать в качестве оружия. А если Лу’Каас прав? Если человека нельзя научить искусству илионийцев? Если всё было напрасным: исследования, проекты, убийства, жертвы?

— Ты прав, конечно же, ты прав. Но я не могу отделаться от мысли, что план Бофорта окажется провальным. В нём же столько дыр, Ал! А вдруг Уорбек передаст им сведения о тебе? Вдруг они поймут, что ты шпион? Вдруг они вживят тебе чип? Нет, они обязательно вживят чип и будут отслеживать передвижения! И как ты вывезешь этих горемык со станции?

Алек тоже взобрался на подоконник и придвинулся к другу.

— Слушай, мне тоже страшно. Очень страшно, хоть и стыдно признаваться. И всё равно я надеюсь… Слушай, у командора на станции имеются свои люди. Контакты с ними успел наладить Севр, а теперь на них вышел Бофорт. Это сотрудники технической службы, у них нет доступа в лаборатории, поэтому они не могут выслать данные об исследованиях, но помогут мне продержаться на станции до прихода Бофорта и его людей. Они установят глушители, уничтожат данные, которые запишутся на чип, и прочее. Я не буду там один, Хавс!

Хавьера эти доводы не убедили.

— А можно ли доверять твоим так называемым союзникам, Ал? Что если они подставили Севра? Кто-то же его разоблачил! Они припёрли к стенке специального агента, раскусить тебя им не составит труда! Нет, нужен другой план. Нужно дождаться итогов выборов. Если Холинвуд станет канцлером, он закроет программу. И всё. Никому не будет нужна твоя дурацкая жертва.

— Даже если Холинвуд станет канцлером, то не сможет свернуть программу без веских причин. Её же спонсируют магнаты. Мы должны доказать, что работники станции нарушают закон. Иначе программу никогда не закроют. И как, по-твоему, поступят илионийцы?

— Тьфу ты! — вскричал Хавс. — Не верю я в безвыходные ситуации!

— Детектив Леон не зря сомневается, — над головами юношей раздался холодный голос Гектора Бофорта. Они вздрогнули и одновременно подняли глаза. Командор, неизменно облачённый в зелёную форму, глядел куда-то в даль. — План действительно рискованный.

Невозмутимость Бофорта ещё сильнее разозлила Хавьера.

— Значит, если пожертвуем Алексом, всё наладится?

— Хавьер! Никто не собирается приносить меня в жертву! Что за глупость? Я буду работать под прикрытием, и всё. Если и дальше продолжим спорить, ничего не изменится. Проблема никуда не денется!

— Леон, твои слова напоминают доводы Антония Севра, — заявил командор и, к удивлению молодых людей, пристроился рядом с ними. — Он ведь тоже участвовал в операции по спасению учёных с «Новой Земли». Он был против плана командира…

— Сэр, — ахнул Хавс. — Неужели он предложил бросить их? Оставить умирать?

Командор кивнул, сверкнув ярко-синими глазами.

— Но я же не…

— Нет, ты бы оставил их, Леон. Они тебе чужие, а Алекс Орелли — твой друг. Как думаешь, почему Севр был против? Он знал: большинство его друзей погибнут. Друзей, которые служили с ним в Африке, которые плечом к плечу шли с ним в огненное пекло, которые защищали и поддерживали его, не давали сломаться. Друзья, которых он любил. И они уходили на бойню, а он оставался. Антоний, знаете ли, был одним из лучших пилотов, он должен был подвести корабль на нужное расстояние, но только тогда, когда мы отключим силовое поле. Он видел, как умирали его товарищи, видел, как они тонули, как они горели… И это куда страшнее, чем наблюдения за страданиями чужих людей. Гораздо страшнее, парни. Я думал: у Севра поехала крыша, винил его в трусости, в малодушии, подозревал его. Но может, он был прав? Кто был прав, Леон? Антоний, который хотел уберечь друзей? Или его командир, который пытался вывезти с тонущего острова группу безумных учёных? Молчишь, малец? Кто был прав, детектив? — оскалился командор.

— Они оба, сэр… — побледнев, как полотно, прошептал Хавьер. — Нельзя считать чью-то жизнь менее ценной, чем другие.

— Верно, парень. Они оба были правы. По-своему. И каждый остался при своём мнении. Хотя, сдаётся мне, потом Антоний изменил мнение, ведь неспроста он начал копать под технократов. Он не мог не знать, что ему грозит смертельная опасность.

— Вы думаете, что агент Севр испытывал чувство вины и поэтому рискнул жизнью? — прошептал Алекс, явно, впечатлённый словами командора.

— Да, я так считаю. По-моему, и Питер Никифоров, и Акира Иширу испытывали чувство вины и пожертвовали собой ради горстки несчастных, которых они вывезли со станции и, очевидно, хотели спрятать.

— Стиг, Лисянский, Чан Фиа, Стасюк и другие? — закивал Хавьер. — Ах чёрт!

— И твой друг, Леон, тоже хочет загладить вину, — командор кивнул в сторону Алекса, и тот болезненно поморщился. — Только он, похоже, ни в чём не виноват. Что же… и Тони не был повинен в гибели сослуживцев, они исполнили свой долг. Он же смотрел, как они умирают, и не мог помочь. Не это ли навсегда изменило его? Или сломало? А что сломало тебя, лейтенант Орелли?

Разумеется, он знал! Так зачем же спрашивал? Чтобы помучить? Алекс нахмурился, но более ничем не выказал волнение.

— Так что, парни? — изогнул бровь командор. — Что выбрать? Свою жизнь? Или жизни других людей? Жизнь человека, которого вы любите, или чужая жизнь? Десятки людей заперты на космической станции, и творится там чёрт знает что. И вы знаете: никто не поможет им, кроме вас, никто их не спасет. Так как же быть? Существует ли вообще выбор?

«Кто же знал, что проклятый командор окажется философом? А ведь и правда, что же делать?!»

— Раз всё решено, так зачем нагнетать? — вздохнул Хавьер. — Будем импровизировать.

— Золотые слова, Хавс! — усмехнулся Алекс, но его глаза мрачно сверкали. А командор Бофорт снова уставился в пустоту мёртвым взглядом.

Каждый из них был надломлен судьбой, но продолжал бороться и принимать решения. Идти вперёд, совершать поступки. Скрипя зубами, делать выбор, пусть даже самый трудный. А иначе никак.

Три дня спустя.

— Привет, Ал! — Рита, ИИ квартиры, впустила Хавьера в дом друга. Юноша хотел переждать бурю, которая бушевала в его квартире, стоило только Христине заглянуть на огонёк. Хавьер хоть и любил сестру, едва ли мог продержаться в обществе этой оторвы больше часа. — А я запасся едой! Пируем!

Ответа не последовало, и юноша поспешил в гостиную. Алекс спал на софе, свернувшись в клубочек и укрывшись шерстяным зелёным пледом с пушистой бахромой. А рядом с ним пристроилась Регина и глядела ласковыми глазами.

Регина! Какого чёрта она снова прицепилась к Алу? Захотела его вернуть? Нашла время! Зачем тогда уходила? Зачем предавала, если любила?

Девушка носила чёрную мешковатую одежду: брюки и кофту с капюшоном, скрывавшим светлые волосы. Заметив разгневанного Хавьера, она прижала палец к губам.

— Что ты здесь забыла? — зашипел молодой человек, когда Регина вышла за ним в коридор. — Никогда не поверю, что это Ал тебя пригласил.

— Он и не приглашал. Он устал. Точно принял сильное снотворное и вырубился. Скверный выдался денёк. Я беспокоилась о Алексе и поэтому пришла. Хотела убедиться, что он здоров и не нуждается в помощи, — ишь ты, какая добренькая! — Перепрограммировала Риту и внесла своё имя в список гостей. Он уже спал, как убитый.

— Ну ты даёшь! От тебя не скроешься! Можешь вломиться, куда угодно! Никакого такта! Убедилась, что он в порядке? Теперь уходи! — Хавьер не собирался церемониться с наглой девицей. Но Регина не обратила внимания на его слова. Чертыхаясь про себя, Хавс передал дроиду пакет с продуктами и отправился на кухню. — Так уж и быть, поем в одиночестве. Макс, — обратился он к роботу. — завари, пожалуйста, чай. А лучше цикорий, кофе-то мне больше нельзя.

Пузатый дроид принялся исполнять указания и загремел чашками.

— Старый-добрый Макс! — улыбнулась Регина, она уселась аккурат напротив Хавьера, намереваясь мозолить ему глаза. — Нужно обновить его прошивку, а то подвисает.

— Не воображай, что можешь здесь хозяйничать! Это уже не твой дом. И какого дьявола ты снова вмешиваешься в жизнь Ала? Ты появилась не к месту и не ко времени.

Регина забрала из стальных рук Макса чашку и крепко сжала её гладкие бока.

— Есть вещи, которые я не могу объяснить, — прошептала она. — Никому. Я не стану донимать Алекса и навязывать своё общество. Исчезну, как только расследование закончится.

Что-то в облике девушки, может, сгорбленная спина, может, склонённая голова, может, грустные глаза заставило Хавьера пожалеть её. Печальная малютка.

«Полегче, Хавьер, это же мерзкая лакричная палочка Регина!»

— А почему ты сбежала? Почему исчезла? Поступила на службу к Севру, так?

— Да.

— Скажешь, у тебя не было выбора? — Хавьер снова начал злиться. — Не было?

— Не было.

— Значит, так и будем перекидываться ничего не значащими фразами?

— Значит, так и будем. А впрочем… Что ты хочешь узнать? Да, я сбежала, да, бросила Алекса. Я хотела его защитить, не спрашивай, от какой угрозы. Тогда я и сама не знала. Это ведь я стёрла данные из его медицинской карты. И из карты его отца. Об аллергии на линий. Думаешь, почему его до сих пор не обнаружили? Остальных выследили с помощью базы данных, выбрали среди носителей безработных, малоимущих, студентов, то есть представителей самых незащищённых категорий населения, и принялись обрабатывать. Кому-то предложили работу, кого-то пригласили на стажировку, кому-то выделили стипендию. Их методично и постепенно завлекали в сети, а когда бедолаги туда попали, выбраться на свободу уже не смогли. Как я поняла, некоторые из них безвылазно жили на станции, например, Лисянский. А кого-то отпускали на время, чтобы не вызвать подозрения у родственников. Мэгги Стиг то и дело навещала родных. Уж не знаю, как они вышли на миссис Стиг, она же гражданка Штатов… В один прекрасный день она не вернулась на станцию, а потом Никифоров и Акира Иширу начали вывозить оттуда других… ммм… подопытных. Но они не смогли извлечь чипы, поэтому несчастных и выследили.

— Складная теория, дьявол тебя подери!

— Это не теория. Уверена: так всё и было.

— Тогда это самый настоящий заговор! Если у ублюдков такие обширные связи, то разоружить их будет трудно…

— Именно. Их нужно поймать с поличным, собрать компромат. Программу «Снежное королевство» спонсируют космические магнаты, но нужно узнать, кто из них финансировал опыты, а кто создание холодильных установок. В любом случае, их прикрывают технократы, возможно, даже сам канцлер. А люди для них — всего лишь инструменты. И их жизни ничего не стоят.

Хавьер сжал руку в кулак.

— Дерьмо!

— Мне предстоит восстановить данные медицинской карты Алекса. Какая ирония! — Регина поставила на стол пустую чашку. — Всё, чем я пожертвовала, всё, что я отдала… Всё это было напрасно.

Хавьер смущённо отвёл взгляд. А каково будет Алексу, когда он узнает, что невеста оставила его лишь потому, что хотела защитить?

— Ала вот-вот отправят на станцию. Не время хандрить, Регина! Ещё нужно вытащить его оттуда.

— Сперва его нужно туда отправить. Бофорт придумал дерзкий план. Через неделю он отвезёт Алекса на Берлинский космодром, там его уже будут ждать люди командора.

— Информаторы Севра, так?

— Так. Они отвезут его на станцию и будут приглядывать за ним, пока мы не прилетим. Будут отслеживать передвижения, удалять записи камер, помогут наладить связь с носителями гена Х, снабдят записывающей аппаратурой… И оружием, если потребуется.

— И им можно доверять? — поднял брови Хавьер. — Можно во всём на них положиться?

— Ни на кого нельзя положиться. Но я лично изучала их профили, контакты, переписку. И поэтому они не посмеют подставить Алекса. Его доставят на станцию, и там он пробудет неделю. Ещё агент Севр предположил, что станция двухуровневая. На первом уровне производят установки, на втором — проводят опыты. Наши люди помогут Алексу освоиться и попасть на первый уровень, именно там расположена посадочная площадка. Как только Алекс будет готов, как только соберет компромат, люди командора вывезут его и носителей гена Х со станции.

— Звучит складно И всё равно… ты беспокоишься, верно? Что, по-твоему, может пойти не так?

— Всё может пойти не так, Хавьер. Всё.

— Вот дьявол!

— Вот именно.

Неделю спустя.

Меньше всего на свете Хавьер ожидал, что обнаружит на пороге участка Эжени. Белая, как мел, и взъерошенная, она бросилась к юноше и, к удивлению последнего, вцепилась в воротник его рубашки.

— Я только что узнала! Только что узнала! Алекс! Он ещё не уехал?

— Улетел два часа назад, — одними губами прошептал Хавьер. Налитые кровью глаза Эжени расширились, она выпустила воротник молодого человека, сделала два шага назад и пошатнулась.

— Значит, опоздала… — прошептала она. — Опоздала….

— Как ты узнала о его отъезде? Неужели Стейси разболтала?? — упёр руки в бока Хавьер.

Операцию держали в строжайшем секрете, но Стейси всё же была посвящена в некоторые детали. Юноша мысленно ругал себя за болтливость. Попробуй теперь отделаться от этой мегеры Эжени!

— Я приехала, как только смогла… — девушка прижалась к двери и начала сползать на землю. Едва ли Хавьеру доводилось видеть Эжени в подобном состоянии, она выглядела убитой горем, раздавленной. Девушка не плакала, нет, но молодому человеку стало до боли жаль её. Значит, она любила Алекса. Всё-таки любила. Жаль, что она приехала слишком поздно. Возможно, Алу стало бы легче, и, зная, что Эжени вернулась к нему, он отправился бы в космос с лёгким сердцем. Подумав об этом, Хавьер сменил гнев на милость.

— Эй! Ты чего? Что с тобой? Ну же… вставай! Вставай, не время киснуть. Идём, посидишь в участке, там прохладно. Потом я отвезу тебя, куда скажешь. Отвезу к Стейси, — Хавьер помог ей устоять на ногах. — Идём. Только накинь капюшон, иначе все будут глазеть и задавать глупые вопросы. Хотя… всё равно будут глазеть.

— Как ты узнала? — спросил молодой человек, устроив Эжени в своем кресле и напоив крепким чаем. Младшие детективы с любопытством разглядывали гостью, они точно узнали в расстроенной девушке знаменитую мисс Логинову. Эжени обхватила ладонями локти, сгорбилась и смотрела в одну точку, она никого не замечала. — Я просил Стейси ничего тебе не говорить. Значит, она проболталась?

— Я раскрыла ей причину отъезда, и она рассказала про Алекса. Я сразу же поспешила сюда, хотела отговорить его… И опоздала… Проклятье! Опоздала… Что же это? Да что же это?!

— Но почему ты уехала?

Девушка бросила на друга затравленный взгляд.

— Узнала, что отец — один из учредителей «Снежного королевства», — прошептала Эжени. Казалось, она признавалась в собственном страшном грехе. — Он собирался приехать в Льеж, хотел познакомиться с Алексом. Я испугалась, подумала: вдруг он понял… Вдруг он решил взяться за Алекса! Я поспешно вернулась в Москву, хотела наложить лапы на документы отца, найти доказательства… Мне не хватило духа рассказать Алексу, попросить его о помощи. Я хотела сама во всём разобраться. Сама… Это же мой отец, и, если он…

Такого поворота Хавьер, явно, не ожидал. Вот это да! Если бы Алекс знал! Бедняжка Эжени!

— Значит, твой отец… Это многое объясняет! Но как ты узнала?

— Мне прислали документы. Я не знаю, кто, но…те данные выглядели чудовищно правдоподобными. У меня в голове что-то щёлкнуло. Казалось: умру, если не узнаю правду, не пойму… Какая же я дура! Оставила Алекса одного, а он выкинул такое!

— Кажется, я знаю твою доброжелательницу, — фыркнул Хавьер. — Она изучала профили учредителей. Она бы не упустила такой шанс, чёртова лакричная палочка.

«Регина. Ишь чего удумала! Нашла способ избавиться от Эжени! А та заглотила наживку».

— Я думала, что мой отъезд убережёт Алекса от внимания отца. Но раз не помогло, значит, мне его и спасать. Я отправлюсь с командором Бофортом на станцию, — заявила Эжени.

«Они знают, что на станции завёлся шпион. Возможно, меня уже подозревают. Но если и нет, дела всё равно плохи. Они начали вывозить оборудование и специалистов, со всех уровней. Подопытные остаются на своих местах. Боюсь: учёные уничтожат станцию».

— Командор! Что же делать? Они готовятся к нашему приходу, ликвидируют улики. Подчистую. И когда прилетим, ничего не обнаружим. Даже станции. Что будем делать, командор? — прочитав сообщение друга, Хавьер ударился в панику.

— Помолчи, Леон! — зарычал Бофорт.

— Но там же Алекс! И все остальные! Если их не хотят вывозить, значит, собираются убить! Мы же не готовы к операции. Нет ни разрешения на вылет, ни сопроводительных документов, а станцию могут взорвать в любой момент!

Командор выругался.

— Не вздумай паниковать, Леон! Да, никакой официальной операции не будет. Я полечу на станцию на личном корабле, подоспею к её стыковке с грузовой платформой и под прикрытием этой махины попаду внутрь. Эвакуировать людей придётся без ордера. И да, мне нужны помощники. Хочешь спасти друга — присоединяйся. Если не боишься лишиться значка, конечно. И оказаться за решёткой.

— Сэр… — Хавьер был потрясён. Чтобы командор, этот ревнитель закона, решился на подобное!

— Бендж нас, конечно, помилует. Если займёт пост канцлера, разумеется. Так что? Ты в моей команде, парень?

Чтобы добраться до посадочной площадки, расположенной на верхнем уровне станции, нужно было преодолеть самую настоящую полосу препятствий. Станция оказалась не просто исследовательским центром, а военной базой. Как только сработала сигнализация и была объявлена тревога, нижние отсеки отрезало от верхних. И поэтому пришлось потратить уйму времени на перепрограммирование панелей управления дверями. Обстрел не прекращался. Разумеется, лишних свидетелей приговорили к ликвидации. Алекс выполнил всё, что требовалось, сделал записи, вывел носителей гена Х из жилого отсека в коридор, ведущий наверх, и там столкнулся с вооружёнными до зубов киборгами. На помощь ему успели прийти только Бофорт, Хавьер, Стейси и Эжени (а как же без девчонок?). Правда, сначала командор наотрез отказался брать их с собой. Но когда узнал о феноменальных способностях, даже забыл, что девушки не прошли курс необходимой подготовки. Остальные же спасатели задержались наверху: кто-то охранял корабль, кто-то расчищал для беглецов путь к нему.

Хавьеру ужасно не понравился тот факт, что Стейси решила рискнуть собой. Но сколько бы он ни спорил с девушкой, ни отговаривал, она и слушать не желала. Спокойная и рассудительная Стейси, которая ненавидела споры и конфликты, всегда прислушивалась к мнению Хавьера, на этот раз уперлась рогом. Она вела себя так же, как её упрямая подружка Эжени. Молодой человек чувствовал: дело дрянь. Ничем хорошим спасательная миссия не закончится.

— Так, дверь открыта! Двигайте сюда, да побыстрее! — Хавьер, взломав очередную панель, облегчённо вздохнул и откинул со лба мокрые от пота волосы. Работа давалась молодому человеку тяжело. И права на ошибку он не имел. К счастью, Хавьеру везло.

Далее по отработанной схеме действовала Стейси. Ловкая и сильная, девушка легко переносила несчастных пострадавших (многие были не в состоянии идти самостоятельно) с места на место. Хавьер был от неё в восторге. Она двигалась так быстро, что рябило в глазах, и совсем не знала усталости. Немыслимо! Невероятно! Алекс помогал Стейси, чем мог, и поддерживал защитное силовое поле.

Бофорт и Эжени прикрывали отступление. Девушка, бледная от напряжения, дрожавшая от ярости, отбрасывала киборгов, как щепки. Казалось, она ничего не боялась, напротив, получала удовольствие от битвы. Эжени подбрасывала дроидов в воздух, спускала с лестницы и с остервенением била о стены. Вот это силища!

— Быстрее! Быстрее! Снизу лезут дроиды! — вскрикнула она. — Поторопитесь! Поднимайте людей наверх, там всё чисто!

— Поживее! — рявкнул Бофорт и выругался, когда его пистолет задымился.

— Здесь ещё одна дверь, и мне потребуется время, чтобы…

— Работай, Леон! Орелли, почему дополнительной двери нет на твоём плане? — взревел командор, и в гневе он был страшен.

— Потому, что прежде её здесь не было, командор. Наверное, она закрывается только во время тревоги, — прохрипел Алекс. Под шквальным огнём силовое поле угрожающе затрещало.

— Прекрасно, парень! И теперь мы в западне. Ещё пять минут, и корабль улетит без нас. А мы застряли у чёртовой двери! Здесь мы лёгкие мишени. С нами группа беззащитных гражданских. Мы подарили им надежду на спасение, и что теперь? Лейтенант, вы лучше всех знаете станцию, так куда нам деваться? Идеи есть?

Хавьер был слишком занят панелью управления, поэтому слушал командора вполуха. Но когда до юноши донёсся страшный крик Эжени, он не утерпел и обернулся.

— Да открыл я дверь! Открыл! Не паникуйте… — слова застряли в горле юноши, так его поразило увиденное.

Несчастные подопытные жались по углам, обнимали друг друга и тряслись от ужаса. Бофорт подхватил Эжени под мышки и потащил к двери. Она вопила и брыкалась. Стейси замерла, как статуя, и широко раскрытыми глазами смотрела в пустоту. Её, как и Хавьера, увиденное цепями приковало к месту. Лазерные лучи и снаряды более не достигали цели. Сначала Хавьер подумал, что Ал каким-то чудом развернул силовой щит, ведь полупрозрачная стена разделила отсек на две части. Но уже через долю секунду до юноши дошло: стена не мерцает. Это был не щит. Это была громадная глыба льда. Глыба от пола до потолка, настолько плотная, что даже луч не смог её разрезать. Хавьер не сразу осознал, что Ал оказался по ту сторону стены. А когда всё понял, заорал громче, чем Эжени.

На секунду, всего лишь на секунду, Алекс обернулся и прижал пальцы к виску.

«Служу городу и нации».

Конец второй части.