Холодный викинг

ГЛАВА 14

Кладовая Дара оказалась настоящей сокровищницей. Там лежали гобелены, прекрасные шелка и бархаты, драгоценности, ковры, серебряные и золотые предметы. Руби подавила ненужные желания и выбрала только самое необходимое — черный шелк и кружева, нитки и иглу, отрезы синего, желтого, красного и белого шелка для белья Ауд и обмена, необходимого, чтобы выполнить следующую часть плана.

Наконец в углу, за слоновыми бивнями, она отыскала китовый ус для лифа грации и, уже собираясь уходить, заметила отрез красивой темно-синей шерсти, точного оттенка глаз Торка. Она представила длинный плащ с вышивкой по краям, возможно в виде молнии, и с сожалением отошла от мягкой ткани. Руки уже оттягивали выбранные предметы. Не стоит испытывать великодушие Ауд.

Но та понимающе улыбнулась:

— Для Торка?

Руби кивнула.

— Почему же ты остановилась? — ехидно осведомилась Ауд, вручая ей шерсть.

Руби быстро обняла женщину и отправилась в деревню. Сегодня она не успеет приготовить обед, потому что нужно заказать кое-что у столяра и сапожника. У обоих были молодые жены, которые умирали от желания получить самое простое белье и заставили мужей сделать заказ в невероятно короткое время, чтобы они смогли надеть обновки. Задача Руби оказались тем более трудной, что у нее не было бумаги и пришлось рисовать палочкой на земле.

На обратном пути она заставила Виджи зайти в маленький сад, где раньше заметила спелые персики, и, сорвав несколько самых сочных плодов, вымыла их в ручье, уложила в круглую корзину, выпрошенную на кухне, и велела Элле отнести фрукты в комнату Торка. Та, конечно, разворчалась:

— Лучше бы ты послала ему корзину вишен, да покислее!

Руби попросила разрешения у Ауд сделать выкройки на ее столе, поскольку стол в башенной комнате был совсем маленьким, а освещение плохим. Она работала до сумерек, а потом пошла готовиться к ужину. Виджи кипел от злости, поскольку был вынужден повсюду следовать за ней. Руби не видела Торка весь день и не слишком хотела встретиться с ним сейчас. Пусть его гнев немного остынет.

Но Торк был вне себя от бешенства, и окружающие заметили это. Он едва не убил деда только за то, что Дар спросил, чем кончилась вчерашняя встреча с Руби, ранил Селика в руку во время тренировки, сломал копье и даже в гневе отметил, что никто не хотел возвращаться вместе с ним в замок. Войдя во двор, Торк подозвал Тайкира и велел принести полотенце и мыло к пруду.

— Пора начать уроки плавания, которые я обещал.

Лицо Тайкира осветилось радостью. Будь он собакой, возможно, завилял бы хвостом. И все потому, виновато думал Торк, что он выказал сыну какое-то внимание.

Кровь Тора! Я не должен чувствовать себя виноватым из-за мальчиков, иначе не смогу оставить их!

Прежде чем выйти со двора, он позвал Эйрика. Мальчик едва не подпрыгнул от счастья.

— Эйрик, ты хвастаешься, что хорошо плаваешь. Пойдем с нами. Посмотрим, какая из тебя рыба.

Эйрик растянул рот до ушей в радостной улыбке. Сердце Торка подскочило.

Нет, нужно немедленно отправляться в Джомсборг!

Но он чертовски устал притворяться. Пусть люди думают что хотят, видя, как он взял двух маленьких сирот поплавать в пруду.

Торк прекрасно провел время с сыновьями, хотя был убежден, что позже пожалеет об этом. Слишком много незнакомых воинов собралось в крепости, каждый из которых мог обо всем донести сводному брату Торка, Ивару, или саксам.

Торк повернулся спиной к мальчикам, прежде чем войти в воду, потому что хотел скрыть доказательство неистового желания. Он почти весь день находился в этом состоянии, и все из-за соблазнительной девчонки, постоянно занимавшей его мысли.

Девственница! О Фрейя, кто мог заподозрить такое! Только не он! У нее рот опытной шлюхи и все повадки женщины, привыкшей к весу мужского тела. А истории насчет мужа и детей! И все это ложь! Подумать только, поддался на ее хитрости, посчитал, что она отличается от других обманщиц! Ну что ж, это уже неважно. Он вскоре покинет Нортумбрию.

— Это правда, что ты хочешь стать приемышем при саксонском дворе? — спросил Торк Эйрика на обратном пути. Мальчик покраснел.

— Она не имела права говорить тебе.

— Но это правда?

Поколебавшись, Эйрик кивнул.

— Да. Для викингов в Нортумбрии настают трудные времена. Нужно знать обычаи саксов, чтобы победить их или жить с ними в мире.

Торк было поражен тем, что десятилетний мальчик может так связно выражать свои мысли, но прежде чем успел сказать ему это, вмешался Тайкир:

— Нет, уж лучше сражаться с ними до конца! Мы должны стать лучшими воинами, чем они.

Он вспыхнул от смущения, видя удивленные взгляды отца и брата.

— Значит, Руби была права. Ты хочешь стать джомсвикингом.

Малыш кивнул.

— Да, и обязательно им стану.

Поднявшись к себе, Торк еще раз хорошенько вытерся полотенцем, но тут заметил корзину с персиками на столе. Он съел один, пока снимал тунику и набедренную повязку. И съел второй, одеваясь и причесываясь, а потом побрился перед металлическим зеркалом, рассудив, что еще успеет отпустить бороду на корабле. На суше он любил быть гладковыбритым.

Торк потянулся к третьему персику, напомнив себе поблагодарить бабушку, но в этот момент заметил на дне корзинки один, помятый и потерявший цвет. Неужели отравлен? Нет, намеренно изуродован, чтобы привлечь его внимание. Под персиком лежал клочок пергамента. Записка гласила:

«Прости меня. Руби».

Сначала Торк поднял корзинку, намереваясь вывалить содержимое в ночной горшок, но потом передумал и покачал головой. Не так уж плохо она сделала, оставив здесь фрукты, но, если думает, что он смягчится, ее ждет жестокое разочарование.

Торк грыз третий персик, входя в холл, и заметил наблюдавшую за ним Руби. Та нерешительно улыбнулась, но Торк грубо отвернулся, не обираясь обнадеживать ее. Однако за ужином он то и дело поглядывал в ее сторону. На ней снова было темно-красное платье, которое она носила вчера.

В его глазах она выглядела почти ослепительной, даже с дурацкими короткими волосами. Как она назвала его? Великолепным. Да-да, именно такой она и была. Он знал, что приятели не разделяли его мнения, считая Руби слишком худой, слишком похожей на мальчишку, слишком острой на язык. Но в его глазах она была самим совершенством.

Торк почувствовал прилив жгучего желания и выругался вслух, но тут же извинился перед девицей с коровьими глазами, громко охнувшей от негодования. Кровь Торка! Элис так красива! Почему же он называет ее глаза коровьими? Да ведь это слова Руби!!

Торк поморщился. Когда же он выбросит из головы эту девчонку?!

Торк решил было затащить в постель Линетт, чтобы успокоить бушующую похоть, но решил, что это несправедливо по отношению к ней. Она заслужила мужа, которого выбрал Дар, и Торк не посмеет сделать ничего, что могло бы испортить ее судьбу. Может, стоит после ужина отправиться к пруду, чтобы охладить горячую кровь?

Торк задумчиво отхлебывал вино за ужином и во время бесконечных развлечений решал, что необходимо сделать за несколько дней, оставшихся до альтинга. Но тут его грубо вернули к настоящему, когда Дар попросил Руби спеть для гостей.

— О нет, пожалуйста, только не сегодня, — умоляюще пробормотала Руби.

— Я настаиваю, — нестрого заупрямился старик.

Руби нахмурилась, но Дар лишь покачал головой.

— Только одну песню, — сдалась она и провела по струнам лютни, пытаясь вспомнить подходящую песню, которая могла бы удовлетворить толпу, враждебно настроенную после вчерашнего спектакля. Она старалась не глядеть на Торка из страха, что тот ее оскорбит.

— Я уже пела эту песню, любимую песню мужа…

Торк остановился, не донеся до рта чаши, но Руби, поглядев на него, поспешно отвернулась.

— Но сегодня я спою ее в честь другого человека, который, когда зимние ночи покажутся ему долгими и одинокими, сможет думать о песне и вспоминать о женщине, которую любил и потерял.

Голос Руби дрогнул, но она запела «Помоги мне пережить эту ночь», хрипловато, но удивительно чисто и правильно. Завороженные слушатели жадно ловили каждое тихое слово. Допев, Руби слегка наклонила голову в ответ на поздравления и похвалы и, не обращая внимания на просьбы спеть еще, вышла из холла и поднялась в башню, ни разу не взгляну на Торка.

На сердце у Торка лежала свинцовая тяжесть. Он устало прикрыл глаза, не слушая веселых пьяных голосов. Сможет ли он пережить эту ночь, не говоря о следующей неделе? Сможет ли противостоять ошеломительному желанию овладеть Руби? А если он возьмет ее, излечит ли это лихорадку, бушующую и крови? Почему-то он сомневался в этом.

Открыв глаза, Торк заметил, что Дар с любопытством наблюдает за ним. Наконец старик кивнул, словно приняв какое-то решение. Оставалось только гадать, что тот задумал.

Руби поднялась на рассвете, спеша заняться шитьем. Она работала весь день и к полудню сшила соблазнительный наряд, сделав всего лишь один перерыв, чтобы немного поесть. Позвав Ауд в свою комнату, она продемонстрировала изделие своих рук.

— Ну, что ты думаешь?

— Мой бедный внук! Ему ни за что не устоять!

— Искренне надеюсь, что ты права.

Руби спустилась в кухню и попросила дать ей говяжью вырезку и еще кое-какие припасы. Кухарка заворчала, но, увидев Ауд, немедленно смирилась. Руби едва не засмеялась, заметив многочисленные порезы на безволосых ногах тяжеловесной кухарки.

Почти час ушел на то, чтобы превратить мясо в некое подобие чизбургеров, и хотя помолоть его не было возможности, Руби все-таки придала чизбургерам нужную форму, и использовала лепешки вместо булочек. Довольная результатами своего труда, она взялась печь пахлаву, сладкое восточное лакомство из грецких орехов, меда и масла, которое так любил Джек. Правда, вместо пшеничной муки пришлось взять ячменную. Труднее всего оказалось раскатать тесто достаточно тонко, но в конце концов ей это удалось.

Пока пахлава пеклась в печи, Руби поджарила чизбургеры, сделав несколько лишних для Ауд и Дара. Пахлава вышла на славу, и Руби разрезала ее на ромбы, пока печенье не успело остыть. Она положила на блюдо Торка три чизбургера и с полдюжины кусочков пахлавы, потом наполнила еще два блюда для Дара и Ауд и велела Элле поставить все на стол.

— Только смотри не отдай это юной телке, что сидит рядом.

— Телке?

— Да, той девочке с коровьими глазами.

Элла покачала головой:

— Что заставляет тебя думать, будто можно покорить мужчину, угождая его брюху?

— Говорят, можно поймать куда больше мух на мед, чем на уксус, — пожала плечами Руби.

— Разве?

Руби помчалась к себе и поспешно переоделась к ужину. Она одной из первых уселась за стол. В животе все сжималось от волнения при виде Торка, устроившегося рядом с «Коровьими глазами». Он даже не посмотрел в сторону Руби. Жлоб!

Первое блюдо уже подали, но Эллы не было видно. Руби нервно теребила подол платья.

— Опять стащила вино? — осведомился прыщавый гесир.

— Провались.

Молодой человек, покраснев, отвернулся. Наконец на возвышении появилась Элла с двумя блюдами.

Первое она поставила перед Ауд, второе — перед Торком. Сначала тот лишь разглядывал странную еду, потом решился попробовать. Он откусил первый кусочек чизбургера, расплылся в улыбке и быстро прикончил все три. Относительно пахлавы сомнений у него, по-видимому, не осталось. Сладкое печенье привело его в восторг. Торк закатил глаза к небу, совсем как Джек, когда получал любимое лакомство. Правда, она уже не помнила, когда в последний раз пекла его для мужа. Руби задумчиво нахмурилась.

Торк доедал четвертый ромбик, когда до него дошло, что остальные едят совсем другое. Руби сразу поняла, что он сообразил, кто приготовил все эти вкусные блюда. Взгляд Торка словно пригвоздил ее к месту. Он разглядывал Руби поверх края рога с элем, словно пытался сообразить, что она задумала.

Наконец-то она достигла цели!

Руби кивнула Торку, совсем как гроссмейстер, только что поставивший мат сопернику, и, поднявшись, ушла к себе, чувствуя, как устала после целого дня работы. Она легла на постель и тут же уснула, зная, что завтра тоже будет много хлопот.

С самого утра Руби скатала в шарик веревку и, завернув ее в тонкую кожу, которую выменяла у сапожника, начала шить.

Худшего бейсбольного мяча она в жизни не видела.

Быстро позавтракав в пустом холле, она пошла купаться на пруд с Эллой и Виджи. Потом они отправились в деревню и остановились у дома резчика по дереву. Руби проверила, насколько гладка бейсбольная бита, которую тот сделал по ее рисунку. Бита показалась ей идеальной, хотя она не помнила настоящих размеров. Далее пришла очередь прыгалок. Резчик выточил ручки и прикрепил их к веревке. Руби вышла из дома резчика и сначала попробовала попрыгать сама. Она думала, что Виджи и Элла умрут от смеха. Потом, она велела Виджи отступить и бросить ей бейсбольный мяч. Сначала он отказался.

— Не стану я кидать твердый предмет в женщину.

— Не будь глупым. Я собираюсь его отбить.

— У тебя в жизни не получится! — воскликнула Элла.

Но Руби, к своему восторгу, отбила мяч. К этому времени вокруг собралась толпа скандализованных обитателей деревни. Руби решила, что пора идти к сапожнику. Она дала ему сделанные резчиком высокие каблуки и попросила приделать их к туфлям из мягкой кожи.

— Да это просто безумие, — сопротивлялся сапожник.

— Возможно. Я приду завтра, чтобы их забрать.

Вернувшись в замок, Руби отправилась на поиски Тайкира и Эйрика, чтобы вручить им подарки. Оба заулыбались, когда она показала, как прыгать через веревку. Тайкир благодарно обнял ее.

— Почему ты делаешь мне подарок?

— Хочу, чтобы у тебя осталось что-нибудь на память обо мне, когда придется уехать из Джорвика после альтинга.

Она не хотела пугать мальчика рассказами о возможной казни, но он, вероятно, и сам все знал.

Далее Руби показала Эйрику основы игры в бейсбол, начертив в пыли ромб, и, к ее изумлению, он мгновенно научился отбивать мяч.

Однако он не обнял ее, хотя нерешительно поблагодарил. Руби сказала себе, что не стоит разочаровываться, достаточно увидеть его восторженное лицо. Но когда Руби повернулась, чтобы уйти, Эйрик крикнул ей вслед:

— Это хороший подарок.

Руби обернулась и увидела, как покраснел мальчик, вспомнив прежнюю враждебность.

О черт! Что мне терять?

Руби подошла к Эйрику и крепко обняла его. Несмотря на то, что он мгновенно застыл, все же не вырвался из ее объятий, и Руби показалось, что она наконец добилась чего-то в своем путешествии сквозь время.

Торк ворвался во двор замка в полдень в поисках молодых гесиров, которые удрали с поля. Да и Эйрика почему-то не было. Добравшись до небольшого поля как раз рядом с двором, он резко остановился. На траве ячменной мукой было выведено подобие ромба, а у каждой вершины лежали небольшие мешки. Селик бросал Эйрику странный кожаный предмет, а тот пытался отбить его не менее странной палкой. Когда это ему наконец удалось, он взвизгнул от смеха и побежал к одному из мешков, пока мальчики и молодые люди, сбежавшие с поля, силились отыскать мяч.

Торк впервые за долгое время слышал смех мальчика. Он задумчиво нахмурился. Почему он не понимал до сих пор, как неестественно серьезен Эйрик?

Внимание Торка неожиданно привлек Тайкир, прыгавший во дворе через веревку с ручками и при этом считавший вслух. Каждый раз, сбиваясь, он начинал снова, лучась таким восторгом, какого Торк в жизни не видел.

Кровь Тора! Неужели и Тайкир?!

Глаза Торка сузились. Несомненно, это происки Руби. Она перевернула их жизнь!

— Селик, немедленно на поле! И забери с собой этих молокососов! — завопил он. Селик виновато подпрыгнул. Тогда Торк улыбнулся и, проходя мимо Тайкира, похвалил мальчика, а сам пошел к колодцу напиться. Следовало бы увидеть Руби и потребовать ответа, узнать, что она задумала, но, вероятно, Именно этого она и добивалась, поэтому, подавив порыв, Торк высунул язык ближайшему окну на случай, если она наблюдает за ним, но тут же пристыженно опустил голову, заметив в окно седые волосы деда.

— Проверяешь, не идет ли дождь? — осведомился Дар из окна. Торк покачал головой. Кажется, эта злая девчонка окончательно сведет его с ума! И, Боже, он только сейчас начал понимать, как станет тосковать по ней. Просто невозможно представить, что было время, когда он не знал ее. Страшно подумать, как пуста будет его жизнь без Руби.

Вновь оказавшись на поле, Торк буквально заревел:

— Клянусь, я был слишком мягок с вами! Но теперь я выбью из ваших голов все дурацкие затеи!

Он не обратил внимания на ворчанье и жалобы своих людей:

— Это все вина той девки из ада, — пробормотал кто-то.

Но Руби не следила за Торком. Она сидела в своей комнате, лихорадочно дошивая плащ. Через два дня они отправляются в Джорвик, на собрание альтинга.

Она всегда была прекрасной швеей и любила работать руками, особенно когда ткань была так же хороша, как эта шерсть. Сшить плащ для Торка было совсем нетрудно. За полдня она раскроила его и собрала, успев даже подшить подол. Вышивка отняла гораздо больше времени. Руби решила вышить молнии серебряной нитью, перемежая их молотом Тора. Плащ получался великолепным. Руби собиралась докончить его завтра к вечеру.

За ужином Торк перестал разыгрывать безразличие к Руби и интерес к застенчивой девице. Руби неловко ежилась под его пристальным взглядом, но отказывалась подчиняться молчаливым предостережениям. Она знала, что и бейсбол и прыгалки стали крайне популярны среди молодежи. Но Торк, вероятно, воспринял ее дары как новую попытку уязвить его. Напрасно! Слишком у нее много забот, чтобы дразнить надменного викинга!

Торк удивил ее, приблизившись к ее столу после ужина:

— Никаких больше проделок сегодня из твоего волшебного мешка? Ни игрушек, ни персиков? Ни еды, услаждающей рот?

— Я решила дать тебе отдохнуть, — загадочно ответила Руби.

— Разве я не предупреждал, чтобы ты оставила меня в покое?

— Я не боюсь тебя. Только альтинга, Зигтрига и некоторых злобных викингов.

Торк стиснул зубы. Лицо потемнело от гнева.

— Считаешь, что я не мужчина?

— Смеешься? Да я в жизни такого не заподозрила бы, просто считаю, что ты ко мне неравнодушен больше, чем можешь предположить. И не причинишь мне зла.

— Девчонка, ты забываешься! Да подумай я хоть на минуту, что ты прислана Иваром или угрожаешь моей семье, сам убил бы тебя!

— Вот именно. Но я во всем этом не повинна.

— Зато настоящая лгунья. Это было доказано, когда я обнаружил твою девственность.

— О Торк, — жалобно вздохнула она. — Почему бы тебе просто не сдаться и не жениться на мне?

Торк невольно рассмеялся.

— Ни за что.

— А ты станешь защищать меня на альтинге?

— Зачем это?

— Чтобы спасти от смерти.

— Не трать время на пустые мольбы. Я не предам своих товарищей, чтобы спасти твою шкуру. И, если считаешь, что успела соблазнить меня, подумай хорошенько. Ты никогда не выиграешь эту битву.

— Никогда не говори «никогда», милый, — пропела Руби и величественно отошла, чуть покачивая бедрами. Она услышала, как за спиной засмеялись гесиры, и обернулась, но было слишком поздно.

Торк успел ущипнуть ее за зад под общие вопли восторга.

— Ты грубый, невоспитанный человек, — негодующе заявила Руби.

— Нет, девушка, ты сама на это напрашивалась, если виляла задницей, словно шлюха, — расхохотался Торк.

— Вовсе нет! — объявила Руби и покинула холл, гордо подняв голову.

На следующий день она дошила плащ и отправилась в деревню забрать туфли на высоких каблуках. Но они оказались совсем не тем, что она ожидала. Резчик сделал один каблук слегка короче другого, так что Руби заметно прихрамывала на ходу. Времени исправлять их не было — завтра она уезжает в Джорвик.

— Пытаешься заставить Торка пожалеть тебя, притворившись калекой? — осведомилась Элла.

— Нет, мужчины в моей стране любят, когда женщины носят высокие каблуки. Считают, что их ноги выглядят соблазнительнее.

Элла скептически оглядела Руби.

— Даже если женщины хромают?

— Нет, — рассмеялась Руби. — Женщины прекрасно ходят в таких туфлях и даже покачивают бедрами, привлекая внимание мужчин.

Элла закатила глаза.

— Возможно, я просто покажусь ему в этих туфлях. Теперь понятно, что ходить на таких чудовищных каблуках — идея не очень хорошая.

— По-моему, ты окончательно спятила.

Вечером Торк решил уйти спать сразу же после ужина. Он не собирался возвращаться в поместье деда после собрания альтинга, поэтому весь день провел, нагружая телеги товарами, предназначенными для торговли.

Он заметил, что Руби за ужином не было.

— Может, у нее живот болит и она не хочет есть, — предположила рабыня Элла, лукаво прищурившись.

— Наверно, боится альтинга и хочет отдохнуть, — вмешалась Ауд, тоже отводя глаза от вопросительного взгляда Торка.

— Откуда мне знать?! — рявкнул дед. — Думаешь, я слежу за каждым ее шагом?

— Наверное, я найду змею в своей постели, — проворчал Торк, отнеся резкие слова деда за счет сожаления по поводу долгой разлуки с внуком.

Широко зевая, он открыл дверь спальни, положил меч и кинжал на сундук, зажег два светильника из мыльного камня и снова зевнул. Завтра предстоит тяжелый день. Он надеялся выехать рано.

Торк повернулся и едва не подпрыгнул от неожиданности.

— Кровь Тора, женщина, что ты здесь делаешь? Собираешься напугать меня до смерти?!

Руби стояла в дальнем конце комнаты, в темном углу, в великолепном плаще, накинутом на плечи. Однако Торку показалось, что плащ был слишком велик для нее, а подол волочился по полу.

Торк с подозрением сощурил глаза и отступил к двери, не желая искушать судьбу, находясь в одной комнате с развратной девицей, пусть и девственницей.

И где этот проклятый Виджи? Он должен был постоянно сопровождать Руби и держать ее подальше от Торка.

— Нет, не уходи, — попросила Руби и, прихрамывая, направилась к нему. Возможно, слишком большой плащ путался под ногами.

— Я хотела передать тебе подарок на память. Я сама сшила и вышивала этот плащ. Тебе он нравится?

Ее голос нервно вздрогнул.

— Прекрасный плащ, но почему ты решила подарить его мне?

Действительно, работа была великолепной. В своих путешествиях Торк не видел ничего подобного.

— Хочешь меня подкупить?

— Нет. Я дарю его тебе без всяких условий. Просто напоминание о времени, которое мы провели вместе, и в возмещение всех неприятностей, причиненных тебе мной.

Как все викинги, Торк любил получать и принимать подарки. Отвергнуть ее приношение будет настоящей грубостью. Торк кивнул, соглашаясь. Кроме того, она действительно явилась причиной многих бед.

— Повернись, чтобы я смогла накинуть его тебе на плечи и посмотреть, впору ли он.

Торк повернулся спиной и почувствовал, как ее пальцы коснулись плеч. Собственно говоря, он был рад, что она так спокойно воспринимает необходимость разлуки. С женщиной лучше расставаться по-доброму, не вызывая злых чувств. Он не так легко прощал врагов, но сегодня, накануне отъезда в Джорвик, был в великодушном настроении, и, кроме того, Руби не причинила ему настоящего зла. Правда, оказалась девственницей и солгала насчет мужа, но женщины лживы, такова уж их природа.

Он повернулся, чтобы высказать ей все это, и изумленно охнул:

— Кровь Тора!

Руби отошла от него и стояла у постели, держась за столбик кровати, словно боясь упасть. На ней была эта… эта штука, которая почти выталкивала обнаженные груди из выреза и обнажала ноги от бедер почти до… О Господи!

— Что это у тебя на ногах?!

Девушка слегка покачивалась на каких-то ходулях. Неудивительно! В таких странных туфлях!

— Высокие каблуки. Они тебе нравятся?

— Но к чему они? Ты можешь ходить?

— Да… нет… То есть обычно могу, но резчик сделал один каблук выше другого. Мужчины моей страны считают, что ноги женщин смотрятся соблазнительнее в таких туфлях. А как считаешь ты?

— Не уверен. Подойди ближе, чтобы я смог рассмотреть.

Торк едва сдерживал улыбку. Руби на цыпочках приблизилась к нему, стараясь не хромать. Торк смог получше рассмотреть странный наряд. О Фрейя! Черный шелк и кружева едва закрывали ее груди, и сквозь тонкую ткань просвечивали соски и треугольник волос внизу живота. Никогда за все годы странствий он не видел подобного чуда, даже на Востоке!

Торк судорожно сглотнул и вновь поднял глаза. Кажется, она выбрила часть волос… там, чтобы надеть столь откровенное одеяние. Ему почему-то больше не хотелось смеяться.

— Повернись, — велел он, с трудом выдавливая слова из пересохшего рта. Мысль о том, что Руби пошла на все, лишь бы завлечь его, ударила Торка с силой катящегося с горы булыжника. Сердце как-то странно сжалось. Никто до сих пор не выказывал к нему таких чувств.

Когда Руби повернулась, Торк ощутил, что — от лица отхлынула кровь при виде ягодиц, почти открытых косой нижней линией грации. Штаны в паху мгновенно стали тесными.

— Тебе нравится? — нерешительно спросила Руби, оглядываясь на него.

— Очень.

Святой Тор! Неужели она слепа?! Неужели не видит, что с ним творится?

— Только «очень»?

Она разочарованно вздохнула.

— Что ты хочешь от меня, девушка? — процедил Торк сквозь стиснутые зубы. Он не был уверен, сколько сможет еще вынести и хочет ли вообще сопротивляться?

— Думаю, ты знаешь.

Она с надеждой посмотрела на Торка сквозь полуопущенные веки.

— Не могу, — простонал он.

— Почему? — мягко настаивала она, не вытирая выступивших слез.

— Ты захочешь больше, чем я могу дать.

Руби покачала головой:

— Сегодня ночью я объявляю перемирие. И не стану просить больше, чем ты можешь дать.

Кровь Тора! Эта женщина умеет торговаться!

— А завтра?

Руби, улыбнувшись, пожала плечами:

— Других обещаний я давать не собираюсь.

— Это уловка.

— Нет… просто мужчина и женщина… создают воспоминания.

Сердце Торка подпрыгнуло при этих словах. Он тихо застонал, сдаваясь, и шагнул к Руби, но в этот момент в дверь громко постучали.

— Торк! Скорее! — позвал Олаф.

— Убирайся! — прорычал Торк.

— Нет. Это важно. Кто-то поджег одну из телег с товарами. Раб видел, как мужчины выезжали на конях из крепости.

Торк, выругавшись, слегка приоткрыл дверь, чтобы Олаф не увидел Руби в подобном наряде.

— Где была стража, когда начался пожар?

— Все случилось слишком быстро. Вреда почти не нанесли, но поджигатели уже давно, должно быть, добрались до Ивара. Только он может нанести удар и трусливо сбежать.

— Сейчас спущусь. Не посылай людей на поиски, но удвой стражу.

Торк закрыл дверь и, обернувшись, увидел плачущую у камина Руби. При этом зрелище Торка пронзила резкая боль.

— Почему ты плачешь, милая? — спросил он, встав перед ней на колени.

Руби громко всхлипнула и, заикаясь, пояснила:

— Хотела, чтобы мы до альтинга провели ночь вместе. Сегодня был наш последний шанс.

Слезы Руби тронули его даже больше, чем чувственное притяжение.

— Может, я смогу вернуться позже… если ты подождешь.

— Нет, — печально покачала головой Руби, — стоит тебе уйти, и сразу убедишь себя, что все к лучшему и, возможно, именно я виновна в нападении…

Она вытерла слезы подолом нового плаща.

Торк угрюмо кивнул, понимая, что она права, но все же поцелуями осушил ее слезы, мечтая лишь об одном — продлить этот сладостно-горький миг, понимая, что другого такого не будет.

Наконец он заставил себя встать, но образ Руби в прозрачном одеянии преследовал его всю ночь, пока он стоял на страже. Когда он вернулся перед рассветом, увидел синий плащ, аккуратно сложенный на сундуке. Руби исчезла.