Холостяк

Глава 6

Шарлотта стояла, подбоченившись, и с опаской смотрела на Романа. А он чувствовал себя последним мерзавцем — кем он, возможно, и был, если учесть все, что произошло между ним и Шарлоттой после его возвращения, включая и то, как он только что ввалился без приглашения в ее квартиру.

Уйдя с танцев, он большую часть вечера проболтался возле здания, где находились магазин Шарлотты и ее квартира. Чем дольше ее не было, тем сильнее разыгрывалось его воображение. В конце концов ему пришлось признать перед самим собой, что, когда дело касается Шарлотты, его эмоции не поддаются контролю. И даже то, что она наконец вернулась, и вернулась одна, нисколько не прибавило ему спокойствия. Пусть Рик и уважает по-братски границы, это ни в коей мере не означает, что Шарлотта принадлежит Роману.

Он понимал, что, как бы его ни переполняли собственнические чувства, он должен ее отпустить. Пока он расхаживал взад-вперед перед домом, у него было время подумать, и теперь он точно знал, что должен сказать Шарлотте. Вот только он не знал, как начать.

— Для человека, который только что вломился в мою квартиру, ты на удивление молчалив, — сказала наконец Шарлотта.

— Я не вламывался…

— Я не впустила тебя в дверь, ты влез в окно — как это называется?

— Пришел в гости. — «Что я говорю!» Роман взлохматил пятерней волосы. — Похоже, ты не в настроении со мной разговаривать, так, может, просто выслушаешь меня?

Шарлотта пожала плечами.

— Ты уже здесь. Чем скорее ты выскажешься, тем скорее уйдешь.

Но Роману меньше всего на свете хотелось уходить — теперь, когда он вошел в сокровенное убежище Шарлотты. Ее маленькая квартира выглядела очень женственно, прямо как сама Шарлотта. Роман оценил белые стены с желтым бордюром, мебель в цветочек. Ему бы полагалось чувствовать себя неуместно в такой чисто женской обстановке, а он вопреки ожиданиям был заинтригован и возбужден. В нем боролись мужчина и журналист: журналист хотел копнуть глубже, узнать больше, а мужчина просто хотел Шарлотту.

Стоило ему взглянуть на ее тоненькое платье, как он почувствовал выброс адреналина. Платье явно было выбрано из-за его удобства, но выглядело очень чувственно. Белоснежная ткань резко контрастировала с черными растрепанными волосами Шарлотты. Сам цвет символизировал чистоту и невинность, но у Романа это облегающее белое платье вызывало какие угодно мысли, только не невинные.

Но он пришел не для того, чтобы отдаться чувственному танцу, который у них так хорошо получался. Он пришел объяснить свое поведение и свои чувства — сделать то, чего Роман Чандлер никогда прежде не делал, уж во всяком случае, перед женщиной. Но Шарлотта не просто первая встречная женщина. И никогда ею не была. Она особенная. И она имеет право знать, что, когда он отступается от нее, это не имеет никакого отношения к его чувствам. Но имеет полное отношение к различиям между ними и к тому, что он уважает ее потребности.

— Мне нужно кое-что прояснить.

— Что именно?

— Ты говорила, что тебе нужно выкинуть меня из головы, и наоборот.

Шарлотта широко раскрыла глаза, ее ранимость была так же ощутима, как сексуальное напряжение между ними.

— Насколько я помню, ты это мое предложение отверг. Ты оттолкнул меня, потом игнорировал меня в общественном месте, а теперь вдруг вернулся, вторгся в мое личное пространство и хочешь поговорить. То ты заинтересован, то не заинтересован, то снова заинтересован. — Произнося скороговоркой эту тираду, Шарлотта быстро ходила перед ним взад-вперед, жестикулируя в такт словам. — Я что по-твоему, похожа на марионетку?

Ее вопрос подтвердил слова Рика и его собственные опасения, что он причиняет ей боль своим противоречивым поведением, и в этом он был просто обязан ей объясниться. Но она не давала ему возможности ответить.

— Или, может быть, тебе именно это и нравится — преследование, запретный плод. Может быть, ты из тех мужчин, которым не интересно то, что достается слишком легко? — Она покачала головой. — А я для тебя, к сожалению, легкая добыча.

Она густо покраснела, вспомнив, что произошло между ними в примерочной ее магазина.

Роман перехватил в воздухе ее руку, схватив за запястье, и удерживал на одном месте, пока она не посмотрела ему в глаза.

— Думаешь, я тебя не хочу? — процедил он сквозь зубы.

— Я не видела никаких доказательств, что это не так.

Для Романа ее слова были равносильны вызову и мгновенно возбудили в нем более примитивные инстинкты. Все благие намерения были отброшены в сторону, она довела его до крайности и даже дальше. Роман шагнул вперед, вынуждая Шарлотту попятиться и прижаться к стене, пока их тела не соприкоснулись. Сейчас она уже никак не могла не заметить доказательства его желания — так же как он не мог не заметить, как напряглись от возбуждения ее соски, проступающие через ткань платья. Не дожидаясь ее ответа, Роман склонил голову и припал к ее губам в жадном, пылком поцелуе, страстном и полностью взаимном.

Роману потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы оторваться от нее, но он это сделал и поднял голову.

— Ну как, годится это в качестве доказательства? — спросил он, все еще тяжело дыша.

Шарлотта глубоко вдохнула и оттолкнулась от него.

— Ладно, Роман, больше никаких игр.

Роман меньше всего хотел бы играть чувствами Шарлотты, но каждый раз, когда он оказывался рядом с ней, его собственные чувства вырывались из-под контроля и заставляли его совершать такие поступки, которые противоречили здравому смыслу.

— Что ты от меня хочешь?

Она потирала ладонями голые руки, как будто могла согреть и успокоить себя.

Роман застонал.

— Что я от тебя хочу и что могу взять — это две разные вещи. — Наконец-то они подошли к сути дела. — Я не останусь в городе, — сказал он уже мягче, понизив голос. Он понимал, что говорит ту самую правду, которая оттолкнет от него Шарлотту, и продолжал говорить, как бы больно ему ни было ее отталкивать.

— Я знаю. — Шарлотта закусила нижнюю губу. — Хотела бы я, чтобы мой отец был так же честен с моей матерью.

Ее слова застали Романа врасплох. Он знал только то, что знали все в городе, — что Рассел Бронсон отбыл из города, бросив жену и маленькую дочь. Время от времени он возвращался, на какое-то время оставался дома, но потом снова исчезал. Роман знал, что обе женщины страдали от того, что он их бросил. Он сам никогда не хотел и не собирался делать ничего подобного.

Он протянул руку и коснулся щеки Шарлотты.

— Это не то же самое.

— Разница только в том, что я бы заранее знала, что ты приехал ненадолго и не стоит рассчитывать на долговременные отношения. А в остальном все то же самое.

Ее голос, немного охрипший от переполнявших ее чувств, тронул Романа до глубины души. Давно никто и ничто не трогало его так глубоко. Наверное, такого не было с тех пор, как умер его отец, — тогда на него сильно подействовало горе матери, и он инстинктивно противился наплыву чувств.

К сожалению, эмоциональная струна в его душе, как только ее задели, вызвала резонанс. Шарлотта сказала правду. Роману не нравилось, что он попал в одну компанию с тем, кого весь город считал непутевым папашей и плохим мужем, человеком, который больно ранил Шарлотту.

— Я бы никогда не отказался от своих обязательств так, как он.

Но, еще не договорив, Роман вдруг понял, что, в сущности, он именно это и собирается сделать. Жениться, сделать жене ребенка и уехать. Это именно то, что когда-то отец Шарлотты сделал по отношению к ее матери. Просто Роман до этого момента был так поглощен мыслями о предстоящей перемене в его жизни, что не задумался, как могут его действия повлиять на женщину, которая станет его женой.

Он покачал головой, чувствуя отвращение к самому себе. Даже если его мотивы не эгоистичны и он действует для блага матери, а не своего собственного, все равно своими поступками он причинит кому-то боль. Он мысленно выругался. Если посмотреть глазами Шарлотты, его затея отвратительна.

Но обязанности по отношению к семье и потребности матери никуда не делись. Теперь Роман понимал, насколько эгоистичен его план. Ему оставалось только надеяться, что другая женщина, которая не боится быть брошенной, которая понимает, как все будет происходить, и которая хочет иметь ребенка, но не стремится непременно иметь типичную семью, увидит тот же самый его план другими глазами. Шарлотта бы не поняла и не приняла его условия. Но, может быть, другая женщина поймет и примет. Однако если он не выкинет из головы Шарлотту как можно быстрее, то существует опасность, что он не выполнит обещание, данное братьям.

— Я знаю, что ты не задержишься в городе, — сказала Шарлотта. — Я это знала, когда… когда обратилась к тебе с предложением. Но я хотела избавиться от мыслей о тебе, и долговременные отношения тут ни при чем. Мне не нужны от тебя какие-то обязательства, и я их не просила.

— Но в конце концов ты бы на меня обиделась. Ты не согласна на меньшее, а я не могу дать больше. Я не такой мужчина, какой тебе нужен. Тебе нужен парень, который будет при тебе всегда. — Роман покачал головой. — Нельзя нам связываться друг с другом. Это было бы глупо. И больно. Больно будет обоим. Как бы нам ни хотелось, чтобы все было не так.

Шарлотта наклонила голову, и ее щека оказалась лежащей на ладони Романа.

— Я знаю, ты бы этого не сделал. Я имею в виду — не отступил бы от своих обязательств. Вы, Чандлеры, для этого слишком порядочные.

«Если бы только ты знала», — подумал Роман. Шарлотта не должна узнать о том, как они подбрасывали монету, обо всей этой чертовой затее.

— Мы — самые добропорядочные горожане, — сказал он сдержанно.

— Вот почему ты стоишь здесь и объясняешь, из-за чего ты меня оттолкнул. В свое время я для тебя такого не сделала, — тихо сказала она. — Роман, ты удивительный человек. Я даже не представляла, что ты такой.

— Эй, не делай ошибку, не изображай меня хорошим парнем!

Шарлотта запрокинула голову и сквозь густые ресницы посмотрела на Романа.

— Ну, ангелом я бы тебя не назвала, но ты обо мне заботишься. И я это ценю, хотя мне не нравится то, что я услышала.

Она улыбнулась, но улыбка получилась грустной.

— Не могу сказать, что мне это самому нравится, — признался Роман.

Ему не нравилось ничего из того, что он сказал. Несмотря на собственные предостережения и возражения, ему отчаянно хотелось в последний раз поцеловать эти губы. В качестве последнего «прощай».

Наверное, Шарлотта прочитала его мысли, потому что она приподнялась на цыпочки, и в то же самое мгновение Роман опустил голову и прижался губами к ее губам. Но простого поцелуя было недостаточно, чтобы утолить его жажду, он обхватил ее голову ладонями, чтобы сделать поцелуй глубже.

Этот поцелуй должен был стать прощальным — крепким и таким страстным, чтобы воспоминаний о нем хватило на всю оставшуюся жизнь. Роман провел руками по телу Шарлотты, обнял ее за талию и стал собирать в складки тонкую ткань платья, подтягивая его вверх дюйм за дюймом. Наконец он почувствовал голую кожу ее живота. Он смял пальцами теплую плоть, Шарлотта тихонько вздохнула, и его сердце забилось сильнее.

И вдруг Романа осенило, он в одно мгновение понял, что не сможет с ней распрощаться. Так же, как не сможет выбрать другую женщину, сделать ее женой и матерью его детей. Но додумать эту мысль до конца он не успел — раздался громкий стук в дверь.

И Шарлотта, и Роман вздрогнули. Шарлотта отпрянула от него. Стук не прекращался.

Роман застонал от досады.

— Надеюсь, ты не ждешь гостей!

— Не жду. — Шарлотта отвела взгляд, не в силах смотреть в глаза Роману. — Я и тебя не ждала, нет никого, кто бы мог прийти в такой час без звонка.

— Хорошо. — Роман был не в настроении иметь дело с другими представителями рода человеческого. — Уходите! — крикнул он.

Шарлотта ткнула его локтем в ребра.

— Я сказала, что никого не жду, но, может быть, это что-то важное.

Он отпустил ее, все еще не до конца придя в себя после так резко прерванного поцелуя.

— Роман, открой дверь, это полиция! — услышали они голос Рика.

Оба сразу же посерьезнели, но Шарлотта, не сдержавшись, хихикнула, а Роману было не до смеха. Кого он меньше всего хотел сейчас видеть, так это Рика. Особенно если учесть, что его по-прежнему трясло, стоило ему представить брата вместе с Шарлоттой.

Шарлотта пошла к двери, оправляя на ходу платье и приглаживая растрепанные волосы. Но по се и Романа виду было сразу ясно, чем они только что занимались. Впрочем, Роман и не собирался это скрывать. Шарлотту выдавали припухшие, зацелованные губы, и Роману это очень даже нравилось.

Вот вам и благие намерения! Он вломился в ее квартиру, чтобы извиниться зато, что посылает противоречивые сигналы, и положить конец любым иллюзиям, которые она могла питать — да и он сам тоже. Но порвать с Шарлоттой ему никогда не удавалось, как бы он ни старался.

Открытие поразило его, застало врасплох. Прощание с Шарлоттой невозможно. Только не с ней. Какие бы у него ни были причины, он не может уйти от Шарлотты и переключиться на другую женщину.

Роман замотал головой. Он только что пережил потрясение и понимал, что Шарлотта тоже потрясена. Вместо того чтобы освободиться для «охоты за потенциальной женой», он уже нашел ее. Он нашел ту единственную женщину, которая не захочет оставаться дома в качестве жены вечно отсутствующего, колесящего по свету мужа. В этом случае компромисс невозможен. Но это Романа не пугало. Случается, даже самые лучшие планы приходится менять в пути. И когда дело касается Шарлотты, он готов изменить свои планы. У него просто нет выбора.

Но прежде всего ему нужно убедить ее дать им обоим шанс — и это после его сегодняшней речи. Он сам заявил, что не будет сидеть на месте! Роман застонал. Он знал, что Шарлотта не захлопнет дверь у него перед носом. Получив такую возможность, она ляжет с ним в постель, чтобы переболеть им и выкинуть его из головы. И все это время она будет пытаться убедить самое себя, что в конце сможет взять и уйти.

У него нет другого выбора, кроме как убедить ее, что она ошибается. Ему придется действовать очень медленно, это он знал точно. Но на этот раз обратного пути не было.

Роману стало не по себе от собственных умозаключений, но он чувствовал, что они правильные. Он повращал плечами, пытаясь снять напряжение. Его раздумья прервало появление Рика. За ним вошел Чейз.

Роман удивился: что же такое случилось, чтобы к Шарлотте явились оба его брата? Шарлотта встревожилась.

— С Бет ничего не случилось? — спросила она, встретившись взглядом с Риком.

— Нет. Меня срочно вызвали, пришлось ее оставить, но она в порядке.

— Тогда в чем дело? — Она посмотрела на Рика настороженно. — Роману не нужна нянька, так чему я обязана вашим визитом?

Роман тоже хотел знать ответ на этот вопрос.

— Давайте сядем, — предложил Рик.

— Лучше не надо, — пробурчал Роман. У него не было ни малейшего желания продлевать этот визит.

— Произошла еще одна кража? — спросила Шарлотта, от волнения повышая голос. — Вор снова объявился?

— А она догадливая, — сказал Рик. — Роман, ты знал, что она такая догадливая?

— Нахал! — рассмеялась Шарлотта.

Роман со вздохом повернулся и пошел в зону гостиной. Он понял, что ему предстоит беседа с братом-полицейским, другим братом и Шарлоттой — не его любовницей и даже не бывшей любовницей, а… будущей женой. О том, что будет, если она ему откажет, он не задумывался — такой вариант он просто не хотел рассматривать. Он мог только представить реакцию Шарлотты на его мысли, но нельзя было допускать, чтобы она о них узнала. Пока нельзя. Он должен держать свои мысли в тайне до тех пор, пока Шарлотта не станет его женщиной и уже не сможет это отрицать.

Он сел на диван, обитый тканью в цветочек.

— В чем дело? — спросил Роман, когда все сели.

Ответил Рик:

— Шарлотта права. Произошла еще одна кража со взломом.

— И я собираюсь утром написать об этом в газете, — сказал Чейз.

Роман кивнул. Он понимал, что брат не может замалчивать существование этого вора. До сих пор он молчал из уважения к полиции и чтобы не мешать расследованию.

Шарлотта подалась вперед.

— Ох, не хватало еще, чтобы он снова украл ту же самую марку!

Рик кивнул:

— Ту же самую. Джек Уайтхолл тоже был не в восторге от выбора марки.

— Украли белье Фриды? — Шарлотта застонала, обхватив голову руками. — Я же его только что закончила! Мы отослали ей заказ всего несколько дней назад.

Роман уловил в словах Рика и другой смысл.

— Что так расстроило Уайтхолла, не считая самого факта, что его дом ограбили? Какая разница старику, какой марки было украденное белье?

— Ну, насколько Джеку известно, его жена предпочитает простое и практичное белое белье, — ответил Рик.

— Трусы, которые я связала для Фриды, были белыми. Было видно, что Шарлотта пытается оправдать свою клиентку.

— Белые и сексуальные, — уточнил Чейз. — Когда мы уходили от Уайтхоллов, они спорили на тему, перед кем Фрида собиралась демонстрировать эти трусы.

— Она купила их ко дню рождения мужа, — прошептала Шарлотта. — Хотела сделать ему сюрприз к семидесятилетию. Ну а он, как это водится у мужчин, сделал неправильные выводы.

— Эй, детка, не кати бочку на мужчин! — возмутился Роман, за что тут же получил тычок локтем в бок. Он что-то пробурчал, но боль по крайней мере помогла ему сосредоточиться на чем-то еще, кроме желания. Когда ощущение от удара прошло, Роман отвернулся и стал разглядывать интерьер, чтобы отвлечься от мыслей о Шарлотте и не замечать ее волнующий аромат. Он погладил рукой блестящую поверхность кофейного столика, явно знававшего лучшие времена.

— Значит, всего произошло три ограбления, — подытожила Шарлотта.

— Пять.

Цифра привлекла внимание Романа.

— Пять?! — в унисон воскликнули они с Шарлоттой.

— Сегодня произошло три. Пока весь город веселился на танцах по случаю Дня святого Патрика, какой-то парень воровал женские трусы.

— Кто может этим заниматься? Это же так… — Шарлотта вскочила и заходила по комнате, Роман не попытался ее остановить, чувствуя ее досаду. — Так глупо и незрело… это извращение.

Рик фыркнул. Роман не собирался вспоминать при Шарлотте о своих юношеских «подвигах».

— Зато мы можем сузить круг подозреваемых, исключив всех, кого мы видели на танцах.

— Не все так просто, — сказал Рик.

— Что такое?

— Время не совпадает. Последнее ограбление произошло около половины одиннадцатого. Уайтхолл пытался догнать вора на заднем дворе, но тот оказался проворным и успел добежать до лесочка, где и скрылся. А старика Уайтхолла подкосил приступ астмы, и он рухнул.

— Проклятие, — пробормотал Роман.

— Вот именно. Теперь мы знаем, что вор — человек выносливый. И если он до половины одиннадцатого побывал в двух домах, расположенных на разных улицах, далеко один от другого, значит, у него было много времени. В итоге ни черта мы не знаем. Я ушел с вечера примерно без четверти десять, Чейз вообще туда не выбрался, потому что он работал, а ты, младший братик, по показаниям свидетелей, отчалил в восемь сорок пять.

— Об этом Уайтхолл постарался нас известить, — добавил Чейз.

У Романа возникло неприятное предчувствие.

— Почему?

Шарлотта остановилась перед Чейзом, сидевшим в глубоком мягком кресле.

— Да, почему?

Чейз потер переносицу, и Роман понял, что его дело плохо.

— Старику напомнили об одной проделке, которую много лет назад учинил Роман.

— Это было очень, очень давно, — пробормотал Роман.

— Когда он был незрелым и глупым, — сказан Рик, используя слова, которые до этого использовала Шарлотта.

— Но извращенцем он не был, — заметил Чейз с усмешкой.

— Набег за трусиками, — тихо сказала Шарлотта. — Это было так давно, что я уже и забыла.

Роман бросил на братьев недовольный взгляд.

— Хотел бы я, чтобы об этом забыли все остальные.

— И все-таки, почему это старик Уайтхолл вдруг вспомнил сейчас эту давнюю историю? — спросила Шарлотта.

Роман потер глаза.

— Потому что девчонки устраивали ту вечеринку с ночевкой у Джаннетт Баркер, но трусы, которые я утащил…

— И повесил на зеркальце заднего вида, — услужливо подсказал Рик.

— …принадлежали Терри Уайтхолл, — закончил Чейз. — Которая вчера вечером торопилась в родительский дом, как раз когда мы уходили.

«Проклятие, — думал Роман, — как я ухитрился об этом забыть?» Вечером, разговаривая с чопорной кассиршей банка, он ни разу не вспомнил, что когда-то стащил ее нижнее белье.

— Значит, когда Терри узнала, что именно украли у ее матери, она решила, что вор — это я? — спросил Роман, недоверчиво качая головой.

— Нет, она всего лишь упомянула, что видела, как ты в спешке покинул зал. К сожалению, твой уход видела не только она. — Рик встал и скрестил руки на груди. — Джек Уайтхолл указал на тебя как на возможного подозреваемого.

Роман просто ушам своим не верил.

— Этот старый осел…

— Согласен, — прервал его Рик. — Но поскольку он официально тебя обвинил, я обязан провести расследование. — Приняв позу сурового стража порядка, с которой, правда, слегка не вязалась кривая усмешка на его лице, Рик повернулся к Роману: — Где ты был после того, как ушел из ратуши? Может ли кто-нибудь подтвердить твое местонахождение?

Шарлотта от изумления открыла рот, да так и закрыла, ничего не сказав. Чейз расхохотался.

Эта ночь полна сюрпризов, думала Шарлотта, провожая Рика и Чейза до двери. Поскольку Роман стоял у нее за спиной, она предчувствовала, что их разговор еще не закончен.

— Спасибо, что зашли предупредить, что были новые кражи, — сказала она Рику и Чейзу.

Рик помедлил.

— Если серьезно, мы заехали тебя предостеречь. Произошло пять краж со взломом, и между ними есть только одно общее: это ты. Ты не только продаешь вещи, которые были украдены, ты их сама делаешь.

Роман удивленно поднял брови, он не стал задавать вопросов, но продолжил мысль брата:

— Вот почему я не оставляю ее одну.

Шарлотта промолчала и лишь покачала головой. Она и раньше подозревала, что в Романе проснулся инстинкт защитника, но решила не возражать, пока они не останутся одни.

Она ценила его заботу, однако он беспокоился напрасно. Вор забирался в дома и крал белье, но при этом никому не причинял вреда. Шарлотта была уверена, что ей ничто не угрожает, но на всякий случай, конечно, будет соблюдать осторожность. Она не могла допустить, чтобы Роман остался в ее доме на ночь. В этом городе обожают посплетничать, и ей совершенно не хотелось, чтобы рано утром соседи увидели, как Роман уходит из ее дома через дверь или через пожарный выход.

— Пока ты дома, ты в безопасности, — сказал Рик, поглядывая на Романа. Шарлотта поняла, что он намеренно дает ей путь к отступлению. — У тебя есть соседи с обеих сторон, так что к тебе никто не сунется. Но советую закрыть и запереть вот это окно. В нашей ситуации лучше не рисковать и не искушать всяких прохвостов.

Шарлотта украдкой покосилась на Романа и чуть не прыснула со смеху. Они оба знали, что последним прохвостом, который забрался в ее квартиру через это окно, был Роман, но она не собиралась давать его братьям дополнительное оружие против него. Они и так уже достаточно по-братски посмеялись над ним, Шарлотте это было в новинку. Она была единственным ребенком в семье и слишком быстро повзрослела после того, как отец уехал. А братья Чандлер имели возможность расти и взрослеть в нужное время, оставаясь детьми. Соперничество, стремление выделиться и показать свое превосходство и вместе с тем неподдельная любовь между братьями были настолько заметны, что, находясь среди них, Шарлотта почувствовала, как к горлу подступает комок. В сущности, у нее не было настоящей семьи, и сейчас она поняла, как многого была лишена.

Она посмотрела на открытое окно.

— Обязательно закрою, обещаю.

— Мы работаем сверхурочно, но я ничего не могу обещать, пока этого вора не схватили, так что будь осторожна.

Шарлотта снова кивнула.

— Этого мне только не хватало: привлекать всеобщее внимание ко мне и к моей жизни. — Она вздохнула. — Надеюсь, это не подорвет мой бизнес. Мне придется плохо, если люди будут бояться покупать мой товар.

Рик покачал головой.

— По моим прикидкам, в худшем случае у тебя снизятся продажи этой конкретной марки.

— Надеюсь, ты прав.

Шарлотта подумала, что если у нее снизятся продажи, то она не сможет оплачивать аренду. Сбережений, оставшихся со времени ее работы в Нью-Йорке, хватит ненадолго, а магазин только-только начал приносить прибыль.

— Мы пришлем кого-нибудь патрулировать окрестности, о'кей?

Шарлотта кивнула и закрыла за братьями дверь. Затем, собравшись внутренне, повернулась к Роману. Он стоял, опираясь плечом о стену, и в этой позе было нечто сексуальное, его лицо выражало уверенность.

Шарлотта готова была признать, что между ними снова что-то изменилось.

— Что особенного в том белье, которое воруют? — спросил Роман.

— Это ты мне скажи. Ты же видел белье этой марки. — Шарлотта глотнула. — Ну тогда, в примерочной.

При воспоминании о сцене в примерочной глаза Романа потемнели до цвета штормового моря.

— Ты сшила его сама?

Шарлотта кивнула.

Он взял ее за руку и переплел ее пальцы со своими, от прикосновения его шершавых пальцев через ее тело, казалось, пролетели сотни маленьких огненных стрел. Подержав ее руки, Роман поднял их и стал рассматривать.

— Я и не знал, что имею дело с художником.

Шарлотта нервно рассмеялась. Ее волновали прикосновения Романа и желание, которое в ней всегда пробуждала его близость.

— Давай не будем преувеличивать.

— Милая, я видел то белье и видел тебя в нем. Я нисколько не преувеличиваю. Если честно, теперь я понимаю, почему мужчина готов пуститься во все тяжкие, только чтобы заполучить эти трусы. Особенно если бы они были на тебе. — Роман понизил голос до хрипловатого обольстительного шепота.

Он перевернул ее руку и поцеловал запястье, потом слегка прикусил зубами подушечку пальца. При первом нежном укусе ее соски отвердели, но Роман перешел к другим пальцам, и вскоре все ее тело уже горело желанием.

Шарлотта пыталась понять, к чему все это приведет, зачем Роман стал соблазнять ее сейчас, вместо того чтобы попрощаться. Она не понимала внезапной перемены его настроения, ведь когда он поцеловал ее раньше этим вечером, его поцелуй явно был задуман как прощальный.

— Ты знала, что я весь вечер не мог отвести от тебя глаз? Роман лизнул ее запястье и подул на влажную кожу. Шарлотта едва не застонала от удовольствия.

— Ты меня почти обманул.

— Я пытался обмануть нас обоих. Даже когда я ворвался сюда с дурацкой мыслью, что смогу от тебя уйти, я пытался одурачить нас обоих.

У Шарлотты замерло сердце, она стала слушать очень внимательно.

— Я годами совершенствовал мастерство наблюдать за кем-то, оставаясь при этом незамеченным. В моей работе это необходимое умение. — Роман двинулся выше по ее руке, дразня и возбуждая ее прикосновениями губ, легкими как перышки. — Сегодня я наблюдал за тобой.

— М-м-м… В таком случае тебе определенно удалось меня обмануть.

— Но, кажется, мне не удалось обмануть Терри Уайтхолл.

Роман добрался до плеча и задержался, чтобы захватить губами чувствительную кожу ее шеи.

У Шарлотты ослабели колени, чтобы не упасть, она прислонилась к стене.

— Значит, Терри показала на тебя из ревности?

— Похоже на то, — согласился Роман.

Его дыхание, казалось, обжигало ее кожу. Он оперся ладонями о стену за спиной Шарлотты, и она оказалась между стеной и его твердым худощавым телом. Она почувствовала на уровне живота его твердую эрекцию. Шарлотта попыталась вспомнить, что же они обсуждали, но растеряла все слова.

— Я не могу сосредоточиться, — прошептала она.

— В том-то и дело. — Он запустил пальцы в ее волосы. — Шарлотта, позволь мне остаться на ночь. Позволь позаботиться о тебе.

Она ожидала, что он попытается сыграть роль телохранителя, и не ошиблась.

— Остаться на ночь — не лучшая мысль.

Как бы ей этого ни хотелось. Она уперлась обеими руками в его плечи, но вместо того, чтобы оттолкнуть его, замерла, наслаждаясь теплом и силой его тела.

— Тогда почему это так приятно?

Он толчком прижал свои бедра к ее так, что его твердый член оказался прижатым к ее животу. Ощущения захлестнули ее. Глаза сами собой закрылись, она замерла, наслаждаясь ощущениями.

— Это приятно, потому что в сексе нет ничего рационального. Но я сейчас рассуждаю рационально. Ты не можешь остаться на ночь, потому что ты пришел попрощаться. Ты сам это сказал.

Шарлотта вспомнила его слова, и в горле запершило от боли.

— А потом я тебя поцеловал и понял, что я просто не могу от тебя уйти, это невозможно.

— Что? — В душе Шарлотты вспыхнула надежда, и она почувствовала такое волнение, какого никогда в жизни не испытывала. — Что ты говоришь?

Она переспросила, потому что хотела знать наверняка.

— Между нами всегда что-то было. Что-то такое, что не проходит. Если тебе хватает храбрости рискнуть и посмотреть, куда это нас приведет, то и мне хватит.

Роман пристально всмотрелся в ее глаза.

Пульс Шарлотты сбился с ритма. Роман застал ее врасплох. По-видимому, он и сам был ошеломлен. Она не хуже его чувствовала вечную игру в перетягивание каната, что происходила между ними.

Но хотя Роман и застал ее врасплох, такой вариант она уже обдумывала. Связь с Романом — это не все, что ей нужно, но все-таки нужно. Потому что если она уступит желанию, которое тлело в ней годами, то есть шанс, что оно постепенно истощится.

Шарлотта знала, что рискует собственным сердцем, в этом у нее даже сомнений не было. Однажды она уже ушла от Романа, и в глубине души очень об этом жалела, хотя никогда не признавалась в этом даже самой себе. Ей нужно было заняться с ним любовью, испытать это. Ей нужны были воспоминания, которые она могла бы хранить всю жизнь — без него.

Но ей придется поставить точку. В отличие от матери, которая превратила свою жизнь в нескончаемое ожидание, она будет сильной и выйдет из этой связи целой и невредимой.

— Ну так как, можно мне остаться? — спросил Роман с чарующей улыбкой.

— Потому что, по-твоему, мне нужна защита от несуществующей опасности? Или потому, что ты хочешь быть со мной?

— По мне, обе причины хороши.

— Я могу сама о себе позаботиться. Даже Рик сказал, что мне ничто не угрожает. Что касается другого… Роман, это слишком скоро.

Шарлотта не собиралась прыгать в его постель, как бы настойчиво ни требовало этого ее тело.

Ей нужно было время, чтобы осознать намерения Романа. Она должна знать, что в этот раз он не передумает. Но прежде всего она хотела узнать его получше. Всего его. Ей нужно было время, чтобы проникнуть и в его голову, и в его сердце. Потому что, когда он уйдет — а она знала, что в конце концов он уйдет, — она должна стать для него незабываемой. Видит Бог, она-то его никогда не забудет, даже если будет жить дальше без него.

Роман кивнул, смиряясь с ее ответом. Он не хотел упорствовать, особенно сейчас, когда ему удалось преодолеть ее настороженность. Она смеялась над его шутками, а узнав, что у него изменились намерения, приняла это. Все-таки он на всякий случай еще раз спросил:

— А если я лягу спать на полу и буду играть роль телохранителя? — Это была последняя попытка провести с ней побольше времени.

Шарлотта замотала головой и рассмеялась.

— Тогда нам обоим не спать этой ночью.

— Значение сна сильно преувеличивают, — сказал Роман. — Мы могли бы проговорить всю ночь.

По крайней мере так он был бы с ней рядом.

— Ты прекрасно знаешь, что мы бы не разговаривали. — На щеках Шарлотты выступил легкий розовый румянец. — Но соседи бы точно заговорили.

Самому Роману было плевать на соседей и на то, что они скажут, но он понимал, что это небезразлично Шарлотте. К тому же в маленьком городке успех ее магазина зависит и от ее репутации. Он в досаде взлохматил волосы, но заставил себя смириться с ее решением.

— Если я буду тебе нужен, позвонишь? Если даже ты просто подумаешь, что я тебе нужен.

Шарлотта посмотрела ему в глаза.

— Ох, Роман, ты мне нужен, еще как, но только по этому поводу я не стану тебе звонить.

Роман шумно втянул воздух. Она ему тоже нужна. Так нужна, что это выходит далеко за рамки сексуального влечения. Словно она взяла и держит в руке его сердце. Роману осталось только надеяться, что она его отпустит, когда придет время двигаться дальше.

Когда Роман проснулся, комнату, которая когда-то была его детской, заливал солнечный свет, окутывая теплом его тело. Он ушел из квартиры Шарлотты, но она всю ночь оставалась с ним в его снах. Сны эти, жаркие и захватывающие, оставляли после себя чувство неудовлетворенности.

Роман закрыл глаза и откинулся на подушки, вызывая в памяти все, что узнал ночью. Пока Шарлотта и его братья обсуждали последние кражи, он использовал свою способность слушать одно, а наблюдать за другим и узнал для себя много нового. Он увидел на кофейном столике глянцевые журналы и альбомы, на обложках которых были фотографии разных интересных и экзотических мест, отдаленных и не очень, например шотландских замков или островов на юге Тихого океана.

Тогда Роман подумал, что в этом нет ничего необычного, многие покупают красочные книги большого формата для украшения интерьера, чтобы было о чем поговорить с гостями. Но немногие зачитывают их до изрядно потертого состояния, и еще меньше людей оставляют эти потрепанные экземпляры на виду. Шарлотта оставила.

Оглядываясь по сторонам, Роман смог составить для себя определенную картину, полную соблазна и противоречий. Шарлотта была женственной и сексуальной, вполне можно было догадаться, что она любит цветы. Однако она не была уверена в своей привлекательности, поступки, которые выглядели смелыми и дерзкими, давались ей нелегко, поэтому трудно было ожидать, что она откроет именно такой магазин. И Роман ни за что бы не подумал, что она продает белье собственного изготовления. Ее белье открывало гораздо больше, чем скрывало, и это относилось не только к телу, но и к внутренней сущности Шарлотты.

Книги открывали еще больше. Хотя Шарлотта любила домашний очаг в Йоркшир-Фоллз, какая-то часть ее натуры тянулась к дальним странам, экзотическим местам. Эта мысль вызвала у Романа всплеск адреналина. Оказывается, Шарлотта подходит ему гораздо больше, чем она сама готова признать.

Шарлотта. Она очаровывала, увлекала его так, как ни одна другая женщина. Он должен ее завоевать, убедить ее, что они так замысловато переплетены вместе, что у них нет иного выбора — они должны строить общую жизнь, и это непременно получится. Только тогда он сможет выполнить обязательства перед семьей и удовлетворить желание матери иметь внука. Только тогда он сможет вернуться к своей кочевой жизни, ездить туда, куда забрасывает его журналистская работа, продолжая привлекать внимание общественности к темам, которые он считает важными. И, может быть, в один прекрасный день Шарлотта захочет поехать вместе с ним.

— О Боже, Роман, просыпайся! — услышал Роман голос матери.

«Все-таки в том, чтобы жить одному, есть определенные плюсы, и один из таких плюсов — уединение», — подумал Роман, когда мать вошла в его комнату не постучав.

Он сел в кровати и натянул на себя одеяло.

— Доброе утро, мама.

В глазах Райны появилось понимающее выражение и вспыхнули огоньки смеха. Роман встревожился.

— На, прочти это.

Вторгаясь в личное пространство сына, Райна протянула свежий выпуск «Газетт» и помахала им перед носом Романа.

Он схватил газету.

— «Стянутые трусы», — прочитал он вслух.

— Очень удачная аллитерация, — сказала Райна. — У Чейза всегда было хорошо с английским.

Роман посмотрел на мать и увидел, что от ее глаз разбегаются лучики морщинок — она смеялась.

— А тебя не беспокоят эти кражи? — спросил он.

— Рик держит ситуацию под контролем. И шеф полиции Эллис тоже. Кроме того, никто не пострадал. Роман, прочитай последнюю строчку.

Не дав Роману это сделать, Райна выхватила у него газету и сама прочитала вслух:

— «У полиции пока нет подозреваемых. Джек Уайтхолл пытался догнать вора — белого мужчину — на своем заднем дворе, но тот скрылся в перелеске. Имя подозреваемого полиции пока неизвестно. Однако Джек Уайтхолл указал полиции на то, что первая кража, которая произошла неделю назад, совпала по времени с возвращением в город Романа Чандлера. По словам мистера Уайтхолла, именно Роман Чандлер стоит за давним инцидентом, включавшим кражу женского нижнего белья. В связи с тем инцидентом, имевшим место десять лет назад, обвинение не было выдвинуто, и полиция считает, что эти случаи не связаны между собой».

— Миленькая статейка, — пробурчал Роман.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание?

Роман возвел глаза к потолку.

— Господи, мама, это было в школе!

Что она ожидала услышать?

Но на старшего брата он был страшно зол. Даже при том, что Чейз процитировал слова Уайтхолла и написал, что полиция не согласна с его версией, у Романа все равно в голове не укладывалось, что он напечатал такую чушь.

— Я думал, Чейзу хватит здравого смысла не…

— Чейз сообщает факты, молодой человек. Не вини своего брата за прошлое, которое возвращается и преследует тебя.

Роман уже несколько лет не слышал, чтобы мать разговаривала с кем-то из сыновей таким строгим тоном. Ее тон удивил Романа еще и потому, что с тех пор, как мать заболела, она стала говорить тихо и мягко. Но Райна терпеть не могла, когда один брат злился на другого, и это не изменилось только оттого, что она плохо себя чувствовала. Райна считала, что ее сыновья должны быть едины, должны держаться вместе, несмотря ни на что.

В большинстве случаев Роман был с этим согласен. Но не в данном конкретном случае. Однако ему не нравилось, что она волнуется и взволнованно ходит по комнате из-за того, что он сердит на Чейза.

— Сядь, тебе вредно волноваться.

Райна, казалось, вздрогнула от неожиданности, но потом медленно присела в ногах кровати.

— Ты прав. Я просто подумала, что нужно тебя подготовить. На тебя показали пальцем как на похитителя трусов.

На это Роман ничего не мог ответить, он лишь нахмурился и скрестил руки на груди.

— Я пытаюсь представить, как на это отреагируют женщины, — сказала Райна.

Роман собрался с духом.

— Что ты имеешь в виду?

Мать пожала плечами.

— Я не знаю, то ли они после этой статьи будут вешаться тебе на шею, то ли, наоборот, постараются держаться от тебя подальше. Надеюсь, что первое, потому что иначе мне еще дольше придется ждать внуков, о которых я так мечтаю.

Роман выругался себе под нос.

— Почему бы тебе не заняться воспитанием Рика или Чейза?

Райна постучала ногой по деревянному полу буквально в миллиметрах от плетеного коврика, который купила Роману много лет назад.

— К сожалению, твоих братьев сейчас здесь нет. — Она взяла в руки газету и, казалось, еще раз пробежала глазами статью. — Знаешь, чем больше я об этом думаю, тем сильнее склоняюсь к мысли, что женщины этого юрода постараются держаться от тебя подальше, пока с тебя не снимут обвинения. Кому охота связываться с уголовником? Даже если он всего лишь потенциальный заключенный, все равно это не тот человек, которого порядочная девушка захотела бы привести домой и познакомить с мамой и папой.

— Господи, мама! — снова воскликнул Роман.

— Разве я тебе не говорила, что твои проделки тебе еще аукнутся? Это как оценки на промежуточных экзаменах в девятом классе — они влияют на твои возможности выбора колледжа. Но разве ты меня слушаешь? Нет. Тебе виднее. — Мать хлопнула его газетой по плечу. — Говорила же я, что когда-нибудь эта история снова всплывет!

Чувствуя, что все только начинается, Роман застонал и накрылся одеялом с головой. Все-таки он слишком стар, чтобы жить с матерью, к тому же сейчас у него нет сил для этой сцены.