Хорошее укромное местечко (сборник)

Кушать подано

^{© Richard Laymon — «Eats», 1985}

Я сыщик матёрый, и сразу просёк, что вошедшая в мой офис дамочка — из высших кругов. Как? По голубым волосам и пуделю подмышкой. Я убрал ноги со стола.

— Меня зовут Мэйбл Вингейт, — сообщила она.

— Прикажете аплодировать стоя? — спросил я с набитым ртом.

Она хихикнула.

— Ну разве не очаровашка? — спросила она псинку, почёсывая ей под подбородком. — Как считаешь, он будет так любезен поделиться бутербродиком?

Сэндвич был с салями и швейцарским сыром на луковом рулете, латуком, обычным луком и прорвой майонеза. Я только что купил его в «Лу Дели» кварталом ниже. И откусил-то всего разок. Делиться не хотелось совершенно.

— Это мой ленч, леди, — ответил я.

— Вы не возражаете, не так ли? — спросила она.

— Вы собираетесь меня нанять?

— Посмотрим.

Я не идиот. Не поделись я сэндвичем с этим её Дружком (или Голубчиком, или как там она нарекла эту тварь), старушка подыщет себе другого сыщика. (Работа нужна была позарез. Дела последнее время шли ни шатко, ни валко, — особенно после того, как я засветился на ТВ, подстрелив одного из своих клиентов. Что тут скажешь? Косяки случаются.)

— Вы нечасто смотрите телевизор, а? — спросил я.

— Пожалуйста, — сказала она. — Сэндвич.

— О, конечно, — я положил его на стол. Она потянулась к нему. — Э-э! — воскликнул я. — Не весь.

— Нет, конечно же, нет. Простите.

Она ждала, нависая над моим столом и наблюдая, как я отъехал назад, подтянул брючину и достал из ботинка финку. Нажал кнопку. Лезвие вылетело и встало на место.

— Боже мой, — произнесла Мэйбл.

Она была потрясена. Её рот походил на пончик.

— Мой змеиный зуб, — пояснил я.

— Надеюсь, вы его мыли.

Я видел, что жрут собаки. Мытый, не мытый — псине наплевать. Я прижал сэндвич к столешнице, стараясь, пока режу, не расплескать начинку. И всё равно всё изгваздал.

— Вот, извольте, — сказал я.

Мэйбл цапнула неоткусанную половину.

— Вы душка, — сказала она. Улыбнулась собачонке. — Разве он не душка, Маффин?

Маффин облизнул пасть.

Сэндвич, однако, скушала Мэйбл.

Она схомячила его и уставилась на остатки моей половины. Я затолкал последний кусок в рот прежде, чем она успела бы его захапать.

— Безусловно, было вкусно, — сказала она. — Я не ем уже целую вечность.

Я ещё раньше приметил, что она худосочна, но значения не придал. Мало ли — некоторые считают особым шиком походить на трупак.

— Присаживайтесь, — сказал я.

Она села. Маффин облизал с её подбородка остатки майонеза.

— Меня хотят отравить, — произнесла она.

— Понимаю.

— Это страшно. Я не отваживаюсь притронуться и к кусочку. Я чахну на глазах. Вы должны мне помочь.

— Я стою три сотни монет в день, — сказал я.

— Три сотни чего?

— Долларов.

Вообще-то это моя двойная ставка, но я смекнул, что ей это по силам. У неё были бриллиантовые серьги, жемчужное ожерелье и восемь колец. Я знал, что ни одно из её украшений не фальшивка, как-никак, голубые волосы и пудель…

— Звучит дороговато.

— Зато того стоит, — сказал я. — Я — лучший.

Она закатила глаза к потолку, будто сомневалась в моих словах.

— Не следует трястись над каждым грошом, — сказал я, — когда на кону ваша жизнь.

— Думаю, вы правы.

— Разумеется, прав.

Она поставила Маффина на пол. Он скользнул под стол и принялся жевать мой ботинок. Я воспользовался вторым ботинком, чтобы это пресечь, пока Мэйбл вытаскивала из сумочки чековую книжку. Обычно я настаиваю на наличных. Зачастую мои клиенты (когда таковые ещё были) оказывались неплательщиками. Но я решил, что Мэйбл доверять можно.

Она выписала чек на имя Дюка Скэнлона, частного детектива. Затем заполнила сумму. Я облизал губы и прекратил пинать Маффина. Она подписала чек и подтолкнула его через стол. Извозюкав в майонезе.

— Этого хватит, — спросила она, — чтобы нанять вас на неделю?

— Считайте меня уже нанятым. Для начала, почему вы думаете, что вас хотят отравить?

— Я не думаю, что меня хотят отравить, я знаю.

— Уже были покушения на вашу жизнь? — спросил я.

Она опять закатила глаза. У неё это здорово получалось.

— Мой дорогой юноша — могу я Вас называть Дюком?

— Дюк к вашим услугам, Мэйбл.

— А теперь слушайте сюда, Дюк, если бы меня уже травили, мне вряд ли бы понадобились ваши услуги. Я бы «собирала маргаритки», как мой дорогой муж Оскар.

— А что случилось с Оскаром? — спросил я.

— Помер, разумеется. Такое случается с людьми, когда их травят.

— Ага, — сказал я.

— Разумеется ага. Это было ужасно. Он не мог сглотнуть. Он только пожаловался, что голландский соус застрял в горле, а в следующий момент его уже не стало.

— Яйца Бенедикт? — спросил я[7].

— Совершенно верно.

— Когда это случилось?

— Пятнадцатого апреля, — сказала Мэйбл. — Уже больше месяца, и я с тех пор ни разу толком не поела. Понимаете, кто бы там ни убил Оскара, он намерен проделать то же самое и со мной.

Маффин попытался приладиться к моей ноге. Улыбаясь Мэйбл, не видевшей, что происходит, я нагнулся, треснул маленького очаровашку по башке, и скрутил ему уши. Он цапнул меня за запястье, отбежал и, довольный собой, запрыгнул на колени Мэйбл.

— Что нашла полиция? — спросил я.

— Полиция? Ха! Я твердила, и твердила им, что Оскара отравили, но разве они слушают? Нет. Что касается полиции, по их мнению, бедный Оскар просто скончался от остановки сердца.

— У Оскара была остановка сердца?

— Безусловно, была, к тому времени как они его увидели.

— Вскрытие производилось?

— Конечно.

— Следов яда не нашли?

— Нет, но я обсудила этот вопрос со своим психологом, и он заверил меня, что есть некоторые виды яда, которые можно и не обнаружить.

— Он прав, — сказал я.

— Конечно. Он же врач.

— У вас есть какие-нибудь идеи, кто бы мог…

— Нет ли у Вас ещё одного из тех великолепных сэндвичей? — перебила она.

— При себе — нет, — ответил я.

— Тогда давайте обсудим остальные детали за обедом. Умираю от голода.

Я был целиком за. Не только потому, что хотел есть, но и потому что знакомство стоило обмыть. Я был на две тысячи сто долларов богаче, чем десять минут назад, и дельце было верное. А всего-то и надо, что изображать бурную деятельность.

Потому как опасности, что Мэйбл Вингэйт отравят, не было. Её покойный супруг, Оскар, откинулся из-за забарахлившего мотора, а не яиц Бенедикт. Это подходило копам; вполне подходило и мне.

Мозгоправ наверняка имел определение состоянию Мэйбл, у которой ум зашёл за разум в попытках справиться с внезапным шоком от смерти Оскара. У меня тоже было для этого название — «психичка».

Мэйбл была психичка — и богатая психичка.

Я мог жить, как бандит.

— Ни слова об этом шофёру, — предупредила она, когда мы выходили из здания.

А самому шофёру велела:

— К Ямамото.

Тронулись.

— Я не особо за японскую кухню, — сказал я.

— Зато я — за.

Делать нечего, отправились к Ямамото. Мэйбл оставила Маффина с Гербертом, шофёром, и мы вошли.

— Обожаю суши, — сказала она, когда мы садились за угловой столик.

— Суши? Это что, официантка?

— Вам многому нужно учиться, Дюк.

Она заказала нам обоим одно и то же. Когда официантка отошла, Мэйбл сразу взяла быка за рога.

— Один из моих родственников, — сказала она, — очевидно, является преступником. После того, как не стало Оскара, понимаете, всё семейное состояние оказалось у меня в руках. А после того, как не станет меня, они унаследуют кучу денег.

— И кто же точно получит эту кучу? — спросил я.

— В соответствии с условиями нашего завещания, состояние будет разделено между нашими тремя детьми. Также мы предусмотрели щедрую выплату каждому из наших слуг.

— Вы полагаете, что кто-то из детей отравил Оскара?

— Или кто-то из их супругов, — сказала Мэйбл. — Или кто-то из наших слуг. Или в комбинации.

— Иными словами, вы подозреваете всех.

Она кивнула.

— Итак, у каждого есть мотив. Но у кого была возможность? Кто присутствовал во время смерти Оскара?

— Все. Вингэйт Мэнор — довольно большое поместье. Все наши дети живут там со своими супругами. Слуги также были в доме в то утро: Герберт — шофёр, Джордж — дворецкий, Ванда — служанка, Кирк — конюх, и конечно, Элси — повариха.

Я посчитал по пальцам.

— Таким образом, насчитывается одиннадцать подозреваемых, — сказал я. — Внучата?

— Ни одного.

— Однако. Большой пучок получается. Может, удастся его немного уменьшить.

Прежде чем мы принялись его уменьшать, принесли еду. Я уставился на неё. Как же я хотел обратно в Лу Дели!

— Что это за чертовщина? — спросил я.

— Суши, мой дорогой.

— На дохлую рыбу смахивает.

Мэйбл хихикнула.

Я опустил нос к тарелке и понюхал. Последний раз я нюхал что-либо подобное ребёнком, когда в лодке пытался выцепить наживку из ведра с гольяном. Был жаркий день, и большинство рыбёшек плавали кверху брюхом.

— Я не собираюсь это есть, — сказал я.

— О, но вы должны. Пока вы не поймаете убийцу, вам придётся пробовать мою еду.

— Что вы имеете в виду? — спросил я.

— Ешьте, — сказала Мэйбл.

За три сотни долларов в день я и не такое сожру. Так что я наколол вилкой эту хренотень, задержал дыхание, чтобы не чуять запаха, и запихнул в рот. Вкус был именно таким, как я опасался.

Мэйбл смотрела, как я жую. К своей порции она так и не притронулась. Я проглотил и попытался смыть вкус водой.

Мэйбл продолжала смотреть.

До меня допёрло. Она ждала, откину ли я коньки.

— Оскар умер не в ресторане, — сказал я.

— Нет, — ответила Мэйбл. — Но осторожность ещё никому не вредила.

— Никто не собирается пробираться в кухню ресторана и травить вас, — сказал я.

— Кто знает, — oна указала вилкой на нечто в моей тарелке, что выглядело как щупальце осьминога.

Я съел его и рыгнул.

— А теперь это.

Это выглядело безобидно. Это выглядело как печенье из хрустящего риса — типа того. Но вкус был такой, будто это провело ночку в мутной застойной воде из аквариума с золотой рыбкой.

Мэйбл наблюдала за мной с нетерпением. Я не блеванул, а хотелось.

— Отлично, — сказала она. — А теперь поменяемся тарелками.

Мы обменялись, и она зарылась в свою. Мне поплохело от одного только вида, как она запихивает эдакую дрянь себе в рот. Я помахал официантке и заказал двойной виски со льдом.

Виски помогло. Я пил и пытался не смотреть на Мэйбл.

Да уж, — решил я, — работёнка — не пикник.

И вот как она началась.

Покинув суши-бар Ямамото и Вэйт Шоп, мы в лимузине отправились на Вингейт Мэнор. Особнячок был что надо.

Мэйбл представила меня всем как сына старой школьной приятельницы, который оказался на мели и поживёт здесь недельку. Часть, насчёт «пожить недельку» оказалась для меня сюрпризом, но я не возражал. В конце концов, местечко смахивало на роскошный курортный отель, с бассейном, сауной, теннисным кортом, конюшнями и телевизором в каждой спальне. Не удивительно, что обе дочурки и сынок со всевозможными друзьями-подругами не горели желанием отсюда съезжать.

Никто из них не произвёл на меня впечатления убийцы. Что, собственно и не стало большим сюрпризом, раз я уже решил, что у Мэйбл в колоде не хватает парочки карт.

Во время коктейля мы все расселись вокруг бассейна. Дворецкий Джордж разносил напитки. Хотел-то я виски, а получил «отвёртку» из водки с лаймом — то же, что и Мэйбл. После того, как я отпил, она умудрилась поменяться со мной стаканами. В обменах она была большая искусница. Уверен, никто и не заметил.

Джордж передал поднос с закусками. Канапе, как их назвала Мэйбл. Поскольку я гость, сказала она, должен угоститься первым. Съел одну. Что-то вроде миниатюрного сэндвича с печёнкой внутри. Я не особенный ценитель печёнки, но она уж точно по всем статьям обойдёт суши. Меня не скрючило. Мэйбл взяла себе тоже.

Позже остальные члены клана направились в столовую. Я учуял запах жареного мяса. В животе заурчало. Только я сделал шаг в сторону столовой, Мэйбл схватила меня за руку и остановила.

— Мы с Дюком пообедаем позже, — сказала она остальным. — Нам кое-что надо обсудить.

Она отвела меня в кабинет.

— Они не должны догадаться, что я наняла человека, который будет пробовать мою еду, — объяснила она.

— Я так и подумал, — буркнул я.

— Иначе они поймут, что я раскусила их игру.

— Точно, — сказал я.

У неё не мозги, а каша.

В тот момент я бы не отказался и от каши.

Наконец, столовая освободилась. Наша очередь. Мясо было холодным, но на вкус восхитительным. Мэйбл смотрела и ждала. Я налил соусу на картофельное пюре. Отведал. Она подняла брови. Я глотнул красного вина. Съел добрый шмат броколли.

Мы уставились друг на друга.

— Как ощущения? — спросила она.

— Умираю с голоду.

— Вы это делаете впечатляюще.

Мы обменялись тарелками и стаканами.

Так продолжалось пять дней. Завтрак, обед, коктейль и ужин — где бы мы ни ели, дома или в ресторане, я пробовал всю еду и пил первым. Затем мы менялись, и Мэйбл ела свою порцию. Кроме повторной поездки к Ямамото, всё было не так уж плохо.

Я проводил дни, плавая, катаясь на лошадях, иногда играя в теннис с членами клана. Один из зятьёв, Аарон, продемонстрировал на корте свой подлый нрав. Ему нравилось попадать мячом мне в лицо. Он работал доктором — когда не торчал в поместье. Если бы я искал отравителя, поставил бы на него.

Но мне не приходилось искать.

Никто и не помышлял травить Мэйбл. Ей не нужен был телохранитель или тестер. Кто ей был нужен, так это мозгоправ.

Я знал, что всё в ажуре.

В пятницу, после обеда, спустя четыре часа после нашей второй поездки к Ямамото, мой желудок не выдержал до коктейля. Я прокрался на кухню. Элси — поварихи — на месте не было. Закуски были готовы. Я вытащил поднос, полный канапе, из холодильника, поставил на стол и взял один крошечный сэндвич. Маффин, который за последние несколько дней исполнился нежности к моим ботинкам, терзал мою лодыжку. Я поднял верхнюю половинку одного из сэндвичей и понюхал. Печёнка, гадость. Я швырнул его через всю кухню, и Маффин резво поскакал за бутербродом.

И сожрал.

Адьос, Маффин.

Может быть, Маффин отравился канапе, а может — и нет. Может быть, его моторчик выбрал именно этот момент для поломки.

Может.

Только я — сыщик опытный. Я в совпадения не верю.

Мэйбл таки не была психичкой.

Я вроде как даже обрадовался. Я начинал питать к старой даме тёплые чувства. Я был рад узнать, что она не рехнулась.

Я поставил поднос с отравленными канапе обратно в холодильник. Затем припрятал бренные останки Маффина в кладовку и поднялся к себе за Слаггером[8].

Слаггер — это мой револьвер 38-го калибра, укороченный. У меня нет разрешения на скрытое ношение оружия (забрали, когда я подстрелил того клиента), но идти против убийцы без подстраховки я не собирался, так что Слаггер отправился за пояс. Я вытащил рубашку из брюк, чтобы замаскировать его, и вышел к бассейну.

К пяти вся шайка-лейка была уже на месте.

— Кто-нибудь видел Маффина? — спросила Мэйбл.

Никто не видел Маффина. Включая меня.

Джордж вышел с подносом коктейлей. Мы взяли стаканы. Я глотнул. Мэйбл попыталась проделать обычный обмен, но я покачал головой.

— Нет необходимости, — прошептал я.

Она вскинула брови, затем улыбнулась.

Оглядевшись, нет ли кого в пределах слышимости, она прошептала:

— Вы раскопали убийцу?

Джордж вернулся с подносом закусок.

— Положите их на стол, — велел я.

— Я собирался передать их, сэр, — возразил он.

— Делайте, что говорит Дюк, — сказала Мэйбл.

Кивнув, Джордж поставил поднос на столик у бассейна.

— А теперь, — сказал я, — пойдите и приведите остальных слуг. Каждого.

Он ушёл.

Сэлли, жена этого доктора Аарона, увидела, что Джордж отбыл, не раздав закуски.

— С чего бы это?

— С того, — ответил я и выхватил Слаггер.

Все — кроме Мэйбл — как давай орать!

— Смотри! — слышал я, и: — Убери это!

А ещё:

— Он спятил!

Одна из дочек Мэйбл закрыла уши и заверещала:

— Ой-ой-ой! Он собирается нас всех убить!

— Тихо! — гаркнула Мэйбл. — Дюк — частный детектив, которого я наняла, чтобы меня защищать.

Это всех заткнуло. Кто-то выглядел удивлённо, кто-то озадаченно, а кто-то и обозлено. Аарон казался злее всех. Я порадовался, что у него при себе нет теннисной ракетки.

— Встаньте в ряд, — скомандовал я.

Он встали в шеренгу, спиной к бассейну.

— Что всё это значит? — спросила Сэлли.

— Скоро узнаете, — ответил я.

Когда появились все слуги, я заставил выстроиться их рядом с остальными членами банды.

— Мэйбл, — сказал я. — Поднос.

Она подошла к столу и подняла поднос.

— По одному канапе каждому, — сказал я ей.

Она медленно обошла ряд из одиннадцати подозреваемых, убедившись, что каждый взял по одному маленькому сэндвичу.

— Отлично, — сказал я. — Теперь я хочу, что бы на счёт «три» все съели свой бутерброд.

— Это нелепо! — вскричала Сэлли.

— Всего лишь маленький тест, — объяснил я.

Я не стал утруждать себя играми со счётом. Просто выпалил:

— Pаз-два-три!

Они все съели.

Кроме Аарона. Он запустил своим канапе в меня.

— Отравитель! — крикнул я. Нацелился Слаггером на его оскалившуюся рожу. — Ни с места!

Аарон замер.

Остальные десять — нет. Они рухнули. Кто-то — на пол. Кто-то — в бассейн.

Мэйбл посмотрела на меня.

— Ты идиот! — заорала она.

— Вот блин, — пробормотал я.

В этой игре некоторые раунды тяжёлые. Некоторые — чистый верняк.

Что-то выигрываешь, что-то проигрываешь. Ты надеешься, что всё, в конце концов, устаканится, а если не выходит… что ж, такова жизнь.

У меня могло завершиться только так, и никак иначе. Я — ищейка, сыщик, легавый. Я тот, кому вы звоните, когда споры кончены и вас прижали спиной к стене. Я — Дюк Скэнлон, частный детектив.

Перевод: О. Виноградов