Хорошее укромное местечко (сборник) - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Ричард Карл Лаймон (Маска) #20

Маска

^{© Richard Laymon — «The Mask», 1993}

По субботам в полночь в «Палас Театр» показывали классические фильмы ужасов. Аллан Хантер за год не пропустил ни одного. Сегодня он смотрел оригинал «Носферату» с Максом Шреком.

Хотя у него была машина, он всегда проходил две мили от своей квартиры до «Палас Театра» пешком. Прогулка до кинотеатра была приятна, но по-настоящему он предвкушал именно обратный путь. Он знал, что опасности подстерегают на каждом шагу. Более впечатлительный человек почёл бы за лучшее воспользоваться автомобилем, не рискуя быть ограбленным или избитым. Но безопасная поездка в автомобиле лишила бы его этих волнующих переживаний.

Величайшим удовольствием для Аллана было погружаться в ночные таинства.

Его манили окна квартир. Тёмные — кто за ними спит? Кто лежит без сна, кто занимается любовью, кто стоит у тёмного окна, быть может, наблюдая сейчас за ним? Освещённые — кто проводит ночные часы при свете, и что делает?

Его манили лавки и магазины, закрытые и безлюдные. Лучше, если на них была железная дверь. Стальные жалюзи очаровывали. Они будто нашёптывали ему о страхах хозяина. Он часто останавливался и смотрел на них, недоумевая, что же там такого ценного, что требует столь серьёзной защиты.

Каждый раз, когда мимо него по пустынным улицам проносился автомобиль, Аллан пытался догадаться, кто в нём сидит и куда едет. Люди, возвращающиеся домой с работы, позднего киносеанса или вечеринки? Любовник, отправляющийся на рандеву? Жена, спасающаяся от жестокого мужа? Маньяк, рыщущий в поисках новой жертвы? Частенько, когда машина проезжала мимо, Аллан представлял, как вспыхивают её тормозные огни, она сворачивает к обочине, преграждая ему путь; открывается дверца, и кто-то зовёт его — или выскакивает и мчится к нему. От одной мысли об этом бежали мурашки.

Думал он также о том, что может скрываться в темноте: на встроенных лестничных клетках, в тёмных зазорах между домами, узких переулочках и аллеях… Такие места вызывали у него приятный трепет. Он всегда ускорял шаг, проходя мимо них. Нередко он даже не решался заглянуть туда, опасаясь того, что может увидеть: бродяг, а то и кого похуже.

Бродяги были повсюду. Некоторые спали в подъездах, или на скамейках автобусных остановок. Некоторые, свернувшись в тени, таращили на него глаза, когда он спешил мимо. Некоторые шаркали по тротуарам, прижимая к груди неведомые трофеи; или тащились за дребезжащей магазинной тележкой, доверху нагруженной причудливым барахлом. Ни магии, ни очарования не находил Аллан в созерцании этих человеческих развалин. Они были ему страшны и противны. Они едва походили на людей.

Они были худшей составляющей его ночных путешествий.

Он по возможности переходил на другую сторону улицы, а то и вовсе шёл обратно, лишь бы избежать подобных встреч. Но порою они заставали его врасплох, не оставляя иного выбора, кроме как стоически переносить зловоние, маниакальное бормотание и плаксивые просьбы о подаянии.

Учитывая, какие отвратительные, безумные создания таились в ночи, ничего удивительного, что нормальные люди попадались Аллану крайне редко.

Большинство из них спешили куда-то целыми группами, или вылезали из припаркованных машин. Иногда попадались люди, выгуливающие собак. Совсем уж редко — бегуны, только парами, и никогда поодиночке. Изредка — торопящиеся куда-то одинокие мужчины. Женщины — практически никогда.

Ни одна женщина в здравом уме, — думал он, — не станет в такое время разгуливать по городу одна.

Когда он, возвращаясь домой с «Носферату», увидел вдруг женщину, то решил, что она, должно быть, ненормальная — или совершенно отчаянная. Хотя она опережала его на целый квартал, он прекрасно видел, что она не бездомная. Её походка была слишком уверенной, когда она подходила к углу улицы. Её волосы, серебрившиеся в сиянии уличных фонарей, выглядели подстриженными и хорошо ухоженными. Одета она была в светлую блузку, шорты почти до колен, белые носки и тёмные туфли.

Совершенно точно — не бездомная.

Проститутка? Аллан никогда ещё не встречал проституток в этом районе. И разве гулящая девица не вырядилась бы во что-нибудь более броское и короткое?

Эта женщина походила скорее на студентку, забредшую слишком далеко от кампуса, или на одну из молодых учительниц высшей школы, где преподавал он сам — Шелли Гейтс, например, или Морин О’Тул. Или на одну из женщин, которыми он с удовольствием любовался во время своих еженедельных походов в супермаркет. Удобно одетых, причёсанных, опрятных и чистых.

Аллан вдруг осознал, что остановился.

Как странно видеть кого-то, подобного ей, скитающегося по улицам в этот час!

Она встала на углу, отвернувшись. Казалось, она проверяет движение, собираясь перейти улицу.

Но вдруг она развернулась.

У неё не было лица. Сердце Аллана бешено заколотилось.

С ней что-то не так!

Она живенько зашагала в его сторону.

Нет лица!

Он бросил взгляд на дорогу, испытывая искушение перебежать её и улизнуть. Но когда он взглянул на незнакомку вновь, она уже находилась ближе. Достаточно близко, чтобы разглядеть мерцающую ткань, скрывающую её лицо. Серебрённая, блестящая ткань. Она свешивалась со лба, имела прорези для глаз и рта, и трепетала под подбородком.

Маска!

Аллан услышал собственный стон. Дрожь пробежала по его спине. Его скальп закололо, словно иголками.

Он спрыгнул с тротуара и припустил на противоположную сторону улицы.

Что если она станет меня преследовать?

Он перепрыгнул через бордюр, увернулся от парковочного счётчика и оглянулся.

Она остановилась. Её голова была повёрнута в его сторону.

Она смотрит на меня. О, Боже, она на меня смотрит. Но, по крайней мере, стоит на месте.

Аллан перевёл взгляд на тротуар и поспешил на угол. Ему не хотелось вновь смотреть на неё, но в его воображении она пересекала улицу, преследуя его. Он был вынужден посмотреть.

Оглянувшись через плечо, он увидел её — всё так же неподвижна, всё так же смотрит на него.

На углу он поспешно свернул влево. Несколько шагов и стена «Вэллс Фарго Банка» укрыла его от взгляда незнакомки. Он остановился и перевёл дух.

Спасён.

— Боже, — пробормотал он.

Он ходил по ночным улицам бесчисленное количество раз, насмотрелся на полоумных бомжей, видел сотни фильмов ужасов, прочёл много пугающих книг.

Но никогда ему не было так страшно, как сейчас.

Страшно? Да он просто в диком ужасе.

И всё из-за клочка серебристой ткани размером с носовой платок.

По дороге домой ему стало стыдно. Сбежал, как последний трус. Женщина выглядела совершенно нормально, не считая маски. Да и в самой маске не было ничего ужасного. Просто квадратик ткани. Возможно шёлк. Было бы с чего паниковать.

Нужно быть ненормальным, чтобы разгуливать по округе в таком виде.

Вполне естественно убегать от сумасшедших.

Но, что если она нормальная? Что если она носит маску только потому, что её лицо обезображено? Она гуляет по ночам, когда вокруг — никого, и носит маску просто так, на всякий случай. На случай, если пройдёт кто-то вроде меня. Чтобы её лицо не вызвало у меня отвращения.

А я убежал от неё, как от монстра.

Какую, должно быть, ужасную жизнь она ведёт. И вот появился я, и сделал её ещё хуже.

Хорошо постарался.

Аллан подумывал вернуться и поискать её. Но ему не хватило духа.

Ему никак не удавалось выбросить эту женщину из головы. Он думал о ней постоянно: той же ночью, лёжа в кровати; проверяя в воскресенье контрольные; работая над романом о вампирах; читая и смотря телевизор; всю неделю. В школе каждая стройная светловолосая ученица в его классах напоминала ему о ней. Как и обе учительницы, Шелли и Морин, хотя Морин была рыжей. Все они заставляли его вспоминать о женщине в маске и его позоре.

Чем больше он о ней думал, тем больше уверялся в том, что она не была сумасшедшей. Она была ранимой молодой женщиной, чьим проклятьем стало ужасное лицо. Она вела одинокую жизнь, отваживаясь выйти из дома только глухой ночью, и то укрыв лицо.

Он мог себе представить боль, которую она, должно быть, почувствовала, когда он шарахнулся от неё.

Если бы он только не ударил в грязь лицом. Улыбнулся, когда она приблизилась. Сказал бы: «Добрый вечер». Теперь, однако, поздно. Всё, что он когда-нибудь сможет сделать — попросить прощения за то, что усугубил её страдания.

Чтобы это сделать, ему необходимо вновь её найти.

Но он встретил её примерно в час пополуночи. В это время ему и стоит её искать. Если он попробует сделать это в будний день, весь следующий день будет потрачен впустую. Он должен подождать до конца недели.

* * *

Наконец наступила пятница. Аллан проснулся, исполненный тревоги и возбуждения. Сегодня он отправится на её поиски.

Что он скажет, если найдёт её? Как она отреагирует? Быть может, она ненавидит его за его бегство. Как ты мог так поступить, ты, ублюдок! Я человек, а не уродец!

Или она всё-таки окажется абсолютно безумной.

— Тебя что-то беспокоит? — спросила за обедом Шелли.

— Меня? Нет.

— Уверен? Ты себя всю неделю как-то странно ведёшь.

— Да?

Шелли взглянула на Морин.

— Ты тоже заметила, да?

Морин, никогда не отличавшаяся разговорчивостью, осмотрела свой сэндвич и покачала головой.

— Мне он кажется вполне нормальным.

— Может, тебе стоит поговорить об этом, — сказала ему Шелли. — Ты не заболел, а?

— Я себя чувствую хорошо.

— Если, это слишком личное…

— Оставь его в покое, — произнесла Морин. — Он не хочет с тобой говорить.

— Ты заметила!

Морин пожала плечами. Её глаза встретились с глазами Аллана.

— Ты не обязан что-то говорить. Это не наше дело.

— Конечно, это наше дело. Мы ведь друзья. Правда, Аллан?

Он улыбнулся.

— Друзья. Правда. Я ценю вашу заботу, в самом деле. Спасибо. Но ничего страшного. Просто немножко нервничаю по поводу девушки, которую увижу сегодня вечером.

— Ага! — у Шелли заблестели глаза. — Девушка! Продолжай, Ромео!

— Это замечательно, — сказала Морин.

— Мы её знаем? — спросила Шелли.

— Даже я сам её не знаю. Не совсем. Она просто человек, которого я встретил в прошлые выходные. В кино. Она сидела напротив меня через проход. Мы даже не разговаривали. Но если она сегодня там будет…

— Тпру! — Шелли вскинула ладонь. — Придержи-ка. Секундочку. Она была на том полуночном ужастике, на которое ты ходишь по субботам? И ты не знаешь её? И где же, ты думаешь, найдёшь её сегодня вечером?

Аллан почувствовал, как краска заливает его лицо. Вот к чему приводит ложь, — подумал он. Он покачал головой и заставил себя рассмеяться.

— Господи, я не знаю. Полагаю, я не увижу её сегодня. Ты права.

— Мальчик, ты действительно влип. Ты даже не знаешь, какой сегодня день недели, — oна подтолкнула Морин локтем. — Похоже, тут у нас любовь с первого взгляда.

— Я её даже не знаю, — запротестовал Аллан.

— Она должно быть очень красивая.

— Хватит приставать к нему, — сказала Морин. — Дай ему поесть.

Шелли засмеялась.

— Итак, что же в ней такого особенного, чего нет у нас?

Нет лица, — подумал Аллан.

А сам только плечами пожал. Тут к их столику подошёл Джейк Хансон, и беседа, как часто случалось, переметнулась к несносным ученикам. Когда прозвенел звонок, и Аллан поднялся из-за стола, Шелли сказала:

— Эй, удачи тебе с красоткой. Не делай ничего такого, чего бы я не сделала.

Аллан направился к своему пятому классу, жалея, что не держал рот на замке.

* * *

Школьный день закончился. По дороге домой, он остановился у «Блокбастер Видео» и взял шесть кассет. Фильмы ужасов. Два из которых никогда ещё не видел. Помогут скоротать время.

Он прокрутил один во время ужина, но мысли его были обращены к женщине в маске. Он едва обращал внимание на экран. Потом он пытался работать над своим романом о вампирах, но бросил через час. Усаживаясь в раскладное кресло, чтобы посмотреть следующий фильм, он подумал: За каким чёртом?? С тем же успехом я мог бы таращиться в стену.

И тут в голову ему пришла светлая мысль.

Она пришла с голосом Шелли:

И где, ты думаешь, найдёшь её сегодня?

Шелли была права.

К чему сейчас заморачиваться, если я всё равно вряд ли увижу её сегодня? Мы столкнулись друг с другом субботней ночью. Почему бы не подождать до субботы?

Да!

Сегодня сижу дома, наслаждаюсь кино, отправляюсь в постель вовремя…

Облегчение было безмерным.

* * *

Наступила суббота. Медленно ползли часы. Он сказал себе, что не обязан приближаться к женщине в маске. Он мог бы пойти домой из кинотеатра другим маршрутом, избежав встречи с нею. По идее, можно и вовсе отсидеться дома.

И пропустить полуночный показ «Кабинета доктора Калигари»? Он уже видел его шесть или семь раз. Но досадно не посмотреть ещё разок. Он всегда может поехать на машине.

Нет. Я пойду пешком. И пойду своим обычным маршрутом. Если увижу её, извинюсь. И покончим с этим.

* * *

Этим вечером, после ужина, он сел в своё раскладное кресло и посмотрел «Техасскую резню бензопилой», а потом «Я плюю на ваши могилы». Всё это время из его головы ни на минуту не выходила незнакомка в маске. Когда фильмы закончились, он принял душ. Побрился. Причесал волосы и плеснул немного «Чэпса» себе на щёки. Вместо того, чтобы надеть свой любимый наряд для полуночного показа — старые голубые джинсы и футболку «Мотель Бейтса» — он надел хорошую пару брюк и клетчатую спортивную рубашку.

Поглядевшись на себя в зеркало в спальне, Аллан потряс головой.

Что, чёрт возьми, я делаю? Можно подумать, у меня действительно свидание.

Эй, может быть она меня во всём этом и не узнает. Она не могла хорошенько рассмотреть меня в лицо.

* * *

В четверть двенадцатого, он вышел из дому. Проходя мимо своей машины, он долго смотрел на неё.

Было бы куда проще поехать.

Он не мог.

Он должен попробовать найти её.

Дрожа от нервного напряжения, он направился к «Паласу». Обычно он покупал начос и пепси в ларьке с закусками. Но сегодня у него не было аппетита. Он занял своё место. Оглядел привычную толпу, опасаясь, что она могла прийти на фильм. Свет медленно погас. Он вытер вспотевшие ладони о брюки, и повернулся к экрану.

«Кабинет доктора Калгари» начался.

Он смотрел кино. Но перед глазами стоял образ женщины в маске. Он видел, как приближается к ней. Что, если она безумна? Что, если она опасна? Что, если она поднимет маску, открывая своё лицо, и оно окажется чудовищным? Хуже чем что-либо созданное Томом Савини или Стэном Уинстоном[15]? Хуже безобразнейших фантазий Клайва Баркера?

Он постарался успокоиться.

Может быть, она сегодня не появится.

Раньше он никогда с ней не сталкивался. Прошлой субботней ночью, возможно, произошла случайность. Она могла быть на специальном задании, или что-то в этом роде.

Может быть, я её никогда больше не увижу.

Тем не менее он понял, что ничуть не меньше этой удивительной встречи его страшит возможность никогда больше её не увидеть. Он осознал, что с самого начала жаждал большего, нежели просто попросить прощения.

Она пугала его, но он страстно желал выведать её секреты.

Все тайны ночи, пугающие и дразнящие, казались банальными по сравнению с женщиной в маске. Она была величайшей её тайной.

Безумная или в здравом уме? Что скрывает она под маской? Какая сила заставляет её каждую ночь бродить по безлюдным улицам? Какие страдания терзают её душу? Какие истории она может поведать — о детях, кричащих при виде неё, о бессердечных насмешках, о беспросветных годах одиночества? Каково это — быть изгоем?

Он мог узнать ответы.

Сегодня ночью.

Зажёгся свет.

Аллан вышел в ночь. К тому времени, как он прошёл квартал, он остался один.

Его рот пересох. Сердце колотилось. Ноги дрожали.

Он не думал об окнах вдоль улицы, едва бросал взгляд на стальные жалюзи закрытых магазинов, не обращал внимания на проезжающие машины, не заглядывал в тёмные подъезды, промежутки между домами и переулки с иной целью, кроме как найти её. Спеша вперёд, он заметил пару бомжей. Он посмотрел на них, не чувствуя ни страха, ни отвращения, и отвёл взгляд, продолжая выискивать женщину в маске.

В конце концов, он дошёл до квартала, где случайно встретил её. Впереди простирался пустынный тротуар. Он замедлил шаг. Посмотрел на угол.

Где же ты?

Может быть, я поторопился. Нет. Во всяком случае, «Кабинет» на пять или шесть минут дольше, чем «Носферату». Может быть, я наоборот, опоздал.

Но если она бы пошла этой дорогой, то мы уже бы встретились.

Может, сегодня она осталась дома. Или выбрала другой путь.

Он резко остановился. Он видел её вот там. Она тогда появилась справа, направилась на угол и повернулась спиной, словно собиралась перейти улицу. Вот здесь он стоял, когда она обернулась.

Он подождал.

Бока взмокли от пота.

Надо идти дальше. Если она не покажется, значит, так тому и быть.

Он проверил часы. Час двадцать восемь.

Дай ей пять минут.

Когда он поднял взгляд от часов, она уже миновала угол и быстро шагала к нему.

Он ахнул и отшатнулся.

Остынь! — велел он себе. — Вот. Ты хотел её увидеть, вот и она.

Серебристая ткань, прикрывающая её лицо, сияла и колебалась при каждом шаге. Её волосы блестели в свете фонарей. Вместо шортов и блузки, как на прошлой неделе, она была в платье. На плечах его удерживали тоненькие бретельки. Платье облегало округлость её груди, плавно сужалось к талии, вновь расширялось на бёдрах и струилось по ногам. Оно было очень коротким. Её ноги были длинными и гладкими. Вместо туфель и носков на ней сегодня были сандалии.

Сердце Аллана заколотилось.

Она великолепна! За исключением проклятой маски. Какой ужас она скрывает?

Она, должно быть, безумна. Ни одна нормальная женщина не станет бродить по этим улицам в такой час — и в таком платье!

Не стой просто так, вылупившись на неё.

Он пошёл ей навстречу.

Её сандалии мягко шлёпали по асфальту. На краткие мгновения её юбка обрисовывала каждое бедро. Концы пояска болтались сбоку. Шелковистая ткань прилегала к груди, трепеща на ветру.

Может быть, она всё-таки шлюха.

Если так, то она может носить маску лишь для того, чтобы её не узнали. Или чтобы выглядеть загадочной. Или её лицо всё-таки обезображенно.

И вот уже Аллана и женщину разделяет всего лишь несколько шагов…

Он ничего не видел за тёмными прорезями для глаз — лишь точки отражённого света. Размытые очертания губ виднелись сквозь прорезь для рта.

Я должен сказать что-нибудь. Извиниться. Хотя бы так.

Он двигался прямо на неё, поэтому взял немного правее.

Её голова повернулась.

Аллан выдавил улыбку.

Они прошли друг мимо друга.

Он вдохнул аромат её духов. Аромат настолько странный и восхитительный, что он преодолел себя и обернулся ей вслед.

Она остановилась, словно почувствовав его взгляд.

— Извините? — произнёс он.

Чёрт, голос звучит как у перепуганного малыша!

Она обернулась.

— Вы меня помните? — спросил он.

— О, да.

Голос низкий, с придыханием. Несмотря на узкую прорезь у её рта, ткань зашевелилась, как от мягкого ветерка.

— Я… думаю, я вроде как… потерял самообладание на прошлой неделе. Я действительно рад встретить вас снова. Я хотел извиниться.

— Извиниться? За то, что убежали от меня? — спросила она.

— Мне правда очень жаль.

— Как вас зовут?

Он поколебался.

— Аллан.

— Просто Аллан?

Она хочет знать мою фамилию? Боже всемилостивый, она сможет меня проверить, разыскать меня.

— Готорн, — соврал он. — Аллан Готорн.

Она шагнула к нему, маска и платье заблестели, и протянула ему руку. Аллан пожал её. Но когда он попытался её отпустить, её пальцы сжались. Она держала его крепкой тёплой хваткой.

— Я — Лигейя, — сказала она.

Её имя удивило его.

— Правда? Лигейя? Есть такой рассказ у По…

— Я знаю, — ответила она своим странным приглушённым голосом.

— Я очень люблю По.

— Значит, у нас есть что-то общее. Пойдём со мной, — oна потянула его за руку.

Медленно ведя его по тротуару, она не выпускала его руки из своей.

— Э… Куда мы идём?

— Разве это важно?

— Я не знаю.

— Ты волен уйти, если тебе этого хочется.

— Нет. Нет, всё в порядке.

Она слегка кивнула и отвернулась вперёд.

Аллан надеялся заглянуть ей под маску, но она загибалась по краям лица, скрывая его почти до ушей. Она свисала с повязки, сложенного шарфа, завязанного сзади. Поскольку серебристая ткань была заправлена под шарф сверху, она плавно струилась вниз, за исключением маленького бугорка, являющегося кончиком её носа. Её подбородок, казалось, вовсе не касался драпирующей ткани.

Какое-то время они шли молча.

Он хотел, чтобы она произнесла хоть слово.

Наконец, он прервал молчание сам.

— Мне действительно было худо из-за этого моего бегства.

Она остановилась и повернулась к нему.

— Всё из-за этого, — eе свободная рука поднялась.

Пальцы заскользили по блестящей маске, вминая её. На короткий момент маска обрисовала контуры её лица. Хотя глаза оставались скрытыми, Аллан заметил очертания щёк и тонкого носа. На мгновенье в прорези появился её рот. Пальцы прижали ткань к маленькой округлости её подбородка. Она вздохнула. Очертания её лица растворились под серебристой дрожью.

Аллан попытался сглотнуть. Ему очень хотелось, чтобы сердце колотилось не так сильно.

— Я напугала тебя, не так ли?

— Немного, — прошептал он. — Я думаю.

— Нас страшит неизвестность, — сказала она. — Но она же нас и зачаровывает.

— Да.

— Я зачаровываю тебя, Аллан?

Он издал короткий нервный смешок.

— Я не знаю. Ты конечно… вызываешь у меня интерес.

— Тебе любопытно, что скрывает маска.

— Да. И… и почему ты гуляешь в такое время суток.

— Чтобы меня не видели.

— Но почему?

— Из-за лица, конечно. Пойдём, — oна отвернулась, потянув его за руку, и они возобновили прогулку. — Мне нравится ночь, — сказала она. — Она таит столько секретов.

— Но она опасна.

— Не для меня. Маска защищает меня. Люди держатся на расстоянии. Они принимают меня за сумасшедшую.

— Я думал… Я сам этого боялся.

— Я знаю.

— Хотя ты не такая.

— Ты так не думаешь?

— Надеюсь, нет.

Мягко рассмеявшись, она сжала его руку.

— Думаю, ты мне нравишься, Аллан.

— Я думаю, ты мне тоже нравишься.

— Будем друзьями?

— Конечно, — сказал он.

Она взглянула на него.

— Ты уверен?

— Да. А почему бы нет?

— Ты всё ещё побаиваешься меня, так?

— Может, самую капельку.

— Я не причиню тебе вреда.

— Я просто… ты знаешь, маска. Если бы я мог видеть твоё лицо… оно… с ним что-то не так?

— Моё лицо — это моё дело.

— Как мы можем быть друзьями, если ты прячешься за маской, если не позволяешь мне увидеть, как ты выглядишь?

Она не ответила, но увлекла его за собой в переулок. У него пересохло во рту. Сердце заколотилось. Как только они оставили позади уличный свет, он вгляделся во тьму. Высокие стены по обе стороны аллеи. Мусорные баки впереди. Но бомжей было не видать. Хотя переулок оказался безлюдным, он задрожал от страха и возбуждения.

Лигейя остановилась. Положила руки ему на плечи.

— Моё лицо так важно? — спросила она.

О, Боже! Она собирается снять маску. Сейчас. Прямо здесь в переулке. В темноте.

— Да? — спросила она вновь.

— Э. Думаю, нет. В самом деле, нет.

— Ты сказал, что мы не можем быть друзьями, пока ты не увидишь, как я выгляжу.

— Это не совсем то, что…

— Предположим, я не красавица? Ты опять от меня убежишь?

— Нет.

— Предположим, я ужасно безобразная?

— Поэтому ты носишь маску?

— Возможно, — oна нежно погладила его плечи. — Насколько важно моё лицо для тебя, Аллан? Оно должно быть красивым? Или ты можешь принять меня без… окончательного вердикта?

Он только и смог прошептать:

— Да.

— Да что?

— Мне не нужно видеть.

Она скользнула вперёд, обвила его руками и прижала к себе. Он чувствовал жар её тела, нажим её груди, холодную гладкость маски на лице. Её губы встретились с его ртом.

Её губы были восхитительны. Тёплые и влажные.

Немало времени минуло с последнего раза, когда он целовал женщину. От этого ощущения его пронизало желанием.

Но она должна быть страшной, иначе зачем…?

Ему было всё равно. Она благоухала странными цветами джунглей. Её сладкое дыхание наполнило его рот. Он скользнул ей в рот языком, и она глубоко втянула его, обвилась вокруг Аллана, скользя по нему своим гладким телом, прижимая руки к его спине.

Его руки блуждали по спине Лигейи, гладя кожу над кромкой платья, опускались ниже, скользя по ткани, следуя изгибам её тела, минуя поясок. Он обхватил ладонями мягкие крепкие выпуклости её ягодиц. И он понял, что под тонкой тканью юбки они обнажены. Застонав ей прямо в рот, он задрал юбку.

Лигейя схватила его за запястья, отвела руки в сторону и отклонилась, покачав головой. Она тяжело дышала. Маска прилипла к влажному рту.

— Что-то не так? — прошептал Аллан.

— Ничего. Ты… Сейчас я должна уйти.

Он шагнул к ней. Она остановила его, положив ладони ему на грудь.

— Мне жаль, — сказала она. — Возможно, мы ещё встретимся, — oна отпрянула от него.

— Не уходи.

Не произнеся больше ни слова, она вихрем развернулась и умчалась.

В тот момент, когда она исчезла из виду, Аллан побежал ко входу в переулок. Он заметил её справа, стремительно несущуюся по тротуару, её блестящее платье развевалось, руки ритмично двигались, длинные обнажённые ноги делали широкие шаги, стуча сандалиями по асфальту.

— Лигейя! — закричал он.

Она не обернулась.

Что если, я никогда больше её не увижу?

Может, оно и к лучшему, — сказал он себе. — Что бы это были за отношения? Она же без своей маски никуда. Картина вырисовывалась гротескная.

Мне бы лучше было без…

Она метнулась за угол.

— Нет! — закричал он в ночь, и припустил за ней.

Чёрт с ней, с маской, — думал он, несясь по тротуару. — Кому какое дело! Кому какое дело, KAK она выглядит!

Он бежал быстрее чем когда-либо в жизни.

Свернул за угол.

Резко затормозил, когда увидел её не более чем в пятидесяти шагах впереди.

Очевидно, она не ожидала, что он будет её преследовать. Она шла медленно, еле поднимая ноги, повесив голову, руки безвольно опущены. Она, казалось, погружена в свои мысли, раздавлена тоскою.

Лигейя, — подумал Аллан. — Что же я с тобой сделал?

Он страстно хотел броситься за ней вдогонку, обнять её и всё исправить.

Это могло только всё усугубить.

Она расстроилась из-за того, что в переулке я потерял голову? Но она же первая начала! И это платье! Под ним ничего нет. Чего она ожидала?

Может быть, это не из-за этого. Предположим, она влюбилась в меня и считает, что это ни к чему не приведёт. Может быть, потому она и убежала.

Как бы то ни было, она, возможно, совершенно не настроена видеть Аллана.

Тем не менее, он не мог так просто уйти.

И он решил следовать за ней. Он подобрался поближе к фасаду здания, готовый в любую минуту скрыться из виду, если она обернётся, и пошёл вперёд, стараясь попадать в такт её шагам.

Узнаю, где она живёт, — подумал Аллан. — Рано или поздно она должна будет отправиться домой.

Из-за своей слежки он почувствовал себя виноватым. Шпионит за ней. Это похоже на предательство. Но он продолжал, зная, что иначе может потерять её навсегда.

* * *

Всё шло хорошо два квартала.

Затем она остановилась на углу улицы. Хотя, казалось, машин не было, она стояла и ждала, пока переключится сигнал светофора. В то время, как Аллан смотрел, она начала оборачиваться. Он бросился вперёд, нырнул закуток и наступил на лодыжку бомжа, съёжившегося в темноте. Грязный старик вздрогнул, застонал. Охнув, Аллан шарахнулся от него и вывалился на середину тротуара.

Он резко повернул голову, заметив Лигейю на углу.

Лицом к нему.

— Лигейя! — закричал он. — Пожалуйста!

Не проверив движение, она круто развернулась и прыгнула на дорогу.

— Берегись! — крикнул Аллан.

Подросток, несущийся на неё, вскрикнул. Лигейя попыталась увернуться. Подросток свернул в сторону, но поздно.

Велосипед ударил её, отбросив на тротуар, развернулся в сторону и стукнулся о бордюр; от внезапного торможения парня швырнуло на руль.

Лигейя, распростёртая на земле, начала подниматься.

Пока Аллан бежал на помощь, парень спрыгнул с велосипеда, позволив ему упасть, и поспешил к Лигейе. Она стояла на коленях спиной к нему, пытаясь встать.

— Господи, леди. Вы в порядке?

Она посмотрела на него через плечо. Её маска сияла в свете уличных фонарей.

— Ааагаааа! — ахнул он и кинулся к своему велосипеду.

Прежде, чем он успел до него добраться, Лигейя поднялась на ноги и побежала. Парень начал поднимать велосипед, но бросил его и метнулся с дороги, увидев, что на него несётся Аллан.

Аллан перепрыгнул через заднее колесо.

Лигейя уже добралась до противоположного конца улицы.

— Подожди! — позвал он.

Она не обернулась, не сбавила скорость.

Она бежала быстро. Не так быстро как Аллан, но почти. Ему пришлось мчаться изо всех сил, чтобы нагнать её.

— Пожалуйста! Остановись!

Ей наверняка больно. На правой лопатке была ободрана кожа. Юбка была разорвана, и свисала с поцарапанной ягодицы. Её мелькающие руки демонстрировали Аллану ободранные локти. Всё её тело, должно быть, горело от боли.

— Зачем ты это делаешь? — выдохнул он.

— Оставь меня в покое! — крикнула Лигейя.

— Нет! Ты нужна мне! Я нужен тебе!

— Ты… не знаешь меня!

— Я знаю, что ты одинока. Я знаю, что ты мне нравишься. Мы не можем потерять друг друга. Пожалуйста.

— Ты меня возненавидишь!

— Ерунда!

— Я…

— Мне абсолютно похеру, даже если ты выглядишь как Годзилла!

Потянувшись вперёд, он схватил её за левую руку. Она попыталась высвободиться из его хватки.

— Прекрати! — бросил он.

И рывком остановил её. Резко развернул к себе.

Схватив её за плечи, он толкнул её назад и пригвоздил к раздвижной решётке аптеки. Она задребезжала, когда девушка ударилась об неё.

— Успокойся.

Он перестала сопротивляться. Она хватала ртом воздух. От дыхания маска трепетала.

— Ты в порядке? — спросил он.

Она покачала головой.

— Тебе не стоило бежать.

— Очевидно.

Ответ заставил его горло сжаться. Он осторожно прижал Лигею к себе. Её руки обвились вокруг него. Он прижал лицо к маске, ощущая её щёку под шёлковой тканью. Так они обнимали друг друга довольно долго.

Потом Лигейя прошептала:

— Я не хочу потерять тебя так скоро. Прежде чем мы даже…

— Ты не потеряешь.

— Ты не видел моего лица.

— Это не важно.

— Ты так думаешь, да? — oна крепко прижала Алана к себе, затем отпустила его. — Я… Я должна тебе показать.

Он кивнул. Ему казалось, что сердце сейчас пробьёт грудную клетку.

— Ты не должна.

— Должна. Лучше если ты увидишь его сейчас, чем… — Лигейя не закончила фразу.

Она подняла руку к ленте на лбу. Подцепила её кончиками пальцев, потянула назад. Маска заскользила вверх по лицу.

Снялась не только маска.

Её волосы тоже.

О, Господи!

Её рука опустилась. Маска и парик были зажаты в кулаке.

Алан уставился на неё.

Прикусив нижнюю губу, она смотрела на него. Через несколько секунд, она сказала:

— По крайней мере, я не Годзилла.

Она выронила маску и парик. Подняв обе руки, она распустила волосы. Тряхнула головой, пробежала пальцами по струящимся рыжим локонам. Её зеленные глаза блестели от слёз.

— Морин?

— Не надо меня ненавидеть, — произнесла она голосом, который он так хорошо знал, голосом, так непохожим на грудной тембр Лигейи. — Пожалуйста.

— Как я могу тебя ненавидеть? Но я не… Зачем? Зачем маска? Что происходит?

— Я просто устала от дружеского обращения, Алан, — cлезы катились из уголков её глаз. Они проделывали серебристые дорожки на щеках. — День за днём. Ты никогда… Я не твой приятель. Я никогда не хотела твоим приятелем. Наверное, я от этого немножко тронулась умом, и вот…

— Тронулась — не то слово. С тобой могло что-то случиться, пока ты блуждала по ночам.

Она шмыгнула носом и вытерла слёзы.

— Я просто хотела, чтобы ты меня заметил.

— Боже, Морин.

— Я хотела показать тебе, что я женщина.

Его горло сжалось.

— Я всегда знал, что ты женщина. Но мне и в голову не приходило, что ты хочешь… иметь со мной дело. Ты никогда ничего не говорила. Ты никогда и виду не подавала.

— Я знаю, я знаю. Я хотела, но просто не могла. Но потом… Я думаю, это всё «Призрак Оперы», которого я посмотрела пару недель назад, подал мне идею. Я подумала: а что, если он не поймёт, что это я? Что если я буду незнакомкой, которую он встретит в ночи? Загадочной, привлекательной женщиной в маске. Ты же любишь ужастики, вот я и решила, что это сработает.

— Да уж, оно сработало.

— Слишком хорошо, наверное. Там в переулке, я просто не могла… позволить этому зайти далеко. Так было бы не правильно. Это не меня ты хотел. Ты хотел Лигейю. Не обычную старушку Морин.

— Она была… самой восхитительной женщиной, которую я когда-либо… Она была фантастической.

— Думаю, ты ужасно разочарован.

— Я не знаю. Наверное, да. Это была тайна, понимаешь? Неизведанное и пугающее в том, кем она была, как она могла выглядеть под маской. А теперь — это ты…

— Это всегда была я…

— Да, но…

— Это была я. Это я. Я — Лигейя.

Присев, она подняла маску и парик. Надела их и взяла Алана за руку.

— Не думаю, что это сработает.

— Нет? — спросила она низким, с придыханием голосом.

— Я знаю, что это ты.

— Знаешь?

— Конечно.

— Ты ничего не знаешь.

Аллан почувствовал, как холодок пробежал по его спине.

Она повела его по тротуару.

— Морин — мягкотелое, жалкое создание света. Я презираю её.

— Эй, брось. Ты не должна этого делать.

— Я принадлежу ночи.

— Хватит, о’кей? Я рад, что ты Морин.

— Я не Морин. Только попробуй ещё раз назвать меня этим мерзким именем.

— О, ради Бога.

Она потянула его в темноту переулка. Прижала спиной к кирпичной стене.

— Это смешно, — пробормотал он, голос его дрожал. — Давай отсюда убираться.

Она подняла его руки к своей груди. Он ощущал их, тёплые и упругие, сквозь шёлковую ткань. Она потёрла его ладони о свои твёрдые соски.

— Ты заставляешь меня нервничать. Я хочу, чтобы ты перестала. Нам утром в понедельник придётся посмотреть друг другу в глаза.

— Ты не будешь смотреть мне в глаза, я — Лигейя.

— Перестань, мы оба знаем, что нет.

Она отпустила его запястья.

— Подними мою маску, — прошептала она.

Его сердце подпрыгнуло.

— Зачем?

— Увидишь.

— Мне не нужно видеть. Я знаю кто ты.

— Тогда почему ты боишься поднять маску?

— Ты уже снимала её.

— То было на свету. Я — женщина ночи.

Он попробовал рассмеяться.

— У тебя здорово получается. Но я думаю, нам следует идти.

— Я показала тебе Морин. Я не позволила тебе увидеть Лигею. Истинное лицо Лигеи избегает света. Но ты можешь взглянуть на него сейчас, если наберёшься смелости.

— Я не боюсь.

— Тогда подними маску.

Он посмотрел на ткань, скрывающую её лицо, пытаясь разглядеть её глаза и рот за чёрными прорезями.

— Я знаю, что это ты, — пробормотал он.

Он подумал: Что, если нет?

Нелепость. Безумие.

Но он не смог заставить себя поднять маску.

— Кто я? — спросила она, дыхание шевелило маску.

— Лигейя.

— Да-а-а-а, — oна прижала его к себе.

Они обнимались, целовались, задыхались, извивались, лаская и исследуя друг друга. Она вздрогнула, когда он коснулся ссадины на её плече. Он прошептал «прости» в её влажные уста. Затем он оказался на спине на асфальте. Морин уселась на него верхом, обнажённая до талии. Когда он сжал её грудь, она опустилась вниз, нанизываясь на него.

После, она легла на него сверху и поцеловала через отверстие в маске.

Он вздохнул. Он знал Морин три года. Три года потеряно, — подумал он. — Как много упущено.

— Я должна теперь тебя оставить, — прошептала она.

— Нет, я провожу тебя до дома. Или мы можем пойти ко мне в квартиру.

— Не сегодня, мой дорогой, — oна поднялась, и Аллан вздохнул от чувства потери, когда она соскользнула с него. Встав, она подняла верх своего платья и натянула бретельки. — Прощай, — oна отвернулась.

— Эй! Не уходи!

Она убежала из переулка.

* * *

Утром в понедельник. Аллан постучался в дверь класса Морин за десять минут до начала первой пары.

— Войдите.

Он зашёл. Она отодвинула стул и встала, улыбаясь. На ней был жёлтый сарафан. Она была ослепительна. Её вид заставил сердце Аллана припустить галопом. Как он мог знать её так долго, и не понимать, насколько она прекрасна?

Её ярко-зелёные глаза наблюдали за ним, пока он приближался к столу.

— Доброе утро, Лигейя, — сказал он.

— А? Лигейя?

Он ухмыльнулся.

— Всё ещё шутишь.

Она нахмурилась, в замешательстве.

— Что?

— Субботняя ночь была великолепна. Самая великолепная.

— О? Ты встретился со своей загадочной женщиной?

— Конечно.

— Должно быть отлично провели время.

— Тебе лучше знать.