Хозяин Севера

Эпилог

На этот раз они сидели в клубе «Бифитер» вдвоем.

— Я ознакомился с вашим докладом, Ян! — тихо, но веско проговорил пригласивший его лорд. — Печальный итог серьёзной карьеры. Сеть фактически разгромлена, вам самому в столице русских, да и в крупных городах лучше не мелькать. Вы уверены, что все ниточки обрублены?

— Уверен. В Петербурге мои люди опросили свидетелей, а в Сегеже для отпевания Станислава пригласили ксендза, удалось с ним поговорить. Да, все мертвы.

Ян помолчал и глухо добавил:

— Но к ним попали мои архивы. Разумеется, я их кодировал. Но на кого я работал, они всё равно поймут.

— Оставьте, Ян! Русские давно прекрасно знают, что мы ведем с ними «Великую шахматную партию»! Да и вам мы там замену, конечно, подыщем. А сейчас для вас есть другое дело. Этот американский Фред Морган лишком уж активно вцепился в наши канадские активы. Да, официальный Вашингтон называет нас союзниками. Но их бизнесмены неразборчивы и жадны. Если они увидят, что Канада дает слишком большой куш, могут попробовать сыграть в старую игру и увеличить число своих штатов. Вы же знаете, они уже не раз пытались прибрать Канаду к рукам!

— А в чем моя роль? — спросил Ян.

— Мы зеркально отразим операцию Шиффа против Воронцова. Шифф подослал к русскому Мэйсона, а мы пошлем к Моргану вас. Представитесь редким знатоком секретов корпорации Воронцова. Предложите совместно вести бизнес. А в нужный момент мы подсечём, и активы этого Мэйсона перейдут к нам. И заработаем, и Канаду от посягательств янки сохраним! — тут лорд усмехнулся и добавил. — А Шиффу будет проще мотивировать своего агента. Мистер Мэйсон работает не за деньги! У него главный мотив — личная неприязнь!

— Элегантно! — оценил комбинацию Ян, прощаясь с фамилией Бергман. — Но есть один нюанс. Я не так уж много знаю о бизнесе Воронцова, и мои знания стремительно устаревают.

— Не волнуйтесь, Ян. С нами поделится Элайя Мэйсон. Когда мы ему объясним, зачем — начнет делиться.

Разнос есть разнос, даже если он проводится мягким тоном, без оскорблений и личных выпадов. Элайя впервые попал в кабинет Джейкоба Шиффа, великого и почти всемогущего, не мог знать местных нравов, но… По поведению секретаря и помощника можно многое понять о настроении их босса. Мистера Мэйсона встретили корректно, но предельно сухо. Заставили ждать в приемной почти четверть часа, хотя он пришел точно к назначенному времени. Не извинились и не предложили ему ни кофе, ни «чего покрепче».

А хозяин кабинета, выслушав короткое сообщение Мэйсона о достигнутых результатах, ответил сухим «благодарю» и тут же начал преувеличенно эмоционально расхваливать этого репортёришку Езекию Смита. Ах, как много тот заметил! Какие интересные детали раскопал!

— Мистер Шифф, я — человек прямой! И люблю прямоту! Если вы хотели сказать мне «Элайя, ты жидко обгадился!» — я не смогу ничего вам возразить. Но вопрос состоит в другом. Хотите ли вы продолжить наше сотрудничество или я вас окончательно разочаровал?

Шифф с любопытством глядел на эту попытку бунта со стороны Мэйсона, но молчал. Элайя продолжил:

— Если верен второй вариант, если вы готовы дать мне ещё один шанс… А я не вижу, зачем иначе вам было тратить на меня время… то давайте перейдем к делу.

— Ещё один шанс, Элайя! — проскрипел банкир. — Следующая ошибка приведет к пересмотру условий соглашения.

И, вперив взор в Мэйсона, уточнил:

— Это вам понятно?

Мэйсон обошелся кивком.

— Тогда слушайте. Времени осталось мало. Меньше, чем через год мы ожидаем очередной кризис в промышленности. Особенно он заденет Европу, но и Америке достанется будь здоров. Так что наша с вами задача — дать этому Воронцову как можно больше кредитов. Залезть буквально во все его дела. И, когда он разорится, его бизнесы перейдут к нам с вами. Евреев в России не любят и притесняют, поэтому номинально — к вашей корпорации. У вас есть вопросы?

— Два! Первый — откуда вам известно, когда начнется кризис?

Шифф улыбнулся.

— Хороший вопрос, Элайя! Видите ли, умные люди веками следили за погодой, и теперь у нас есть множество примет, позволяющих предсказывать засуху или дожди, жару или стужу. Потом в помощь для этого появился барометр. Так вот, банки веками следили за «финансовой погодой». А затем появился «барометр» биржевых котировок.

— Но ведь приметы могут ошибаться. Не получится, что мы лишь поможем Воронцову?

— Мы можем и ошибаться. Но к кризису, по нашим данным, готовятся наши британские друзья. — Шифф снова улыбнулся. — А в их случае верна поговорка: «Лучший прогноз — результат тщательного планирования!» И да, кстати, они настолько уверены в своих прогнозах, что посылают к вашему зятю своего человека. С миссией, аналогичной вашей. А какой второй вопрос?

— Он только что отпал, сэр!

— Господа и очаровательные дамы, разумеется! Я прошу вас всех поднять бокалы и подойти поближе! У меня созрел тост! Давайте выпьем за сегодняшний день! За день, который меняет многое! За день, которого нет!

Услышав в ответ недоуменные возгласы значительной части присутствующих, я усмехнулся и повторил:

— Выпьем, а то игристое выдохнется! Выпьем и я все объясню!

Разумеется, гости не стали спорить. По себе знаю, трудно спорить с энергично уговаривающим тебя миллионером. А уж если дело происходит в его собственных апартаментах на Миллионной улице, то спорить ещё труднее, уж поверьте! Особенно, если этот миллионер — Юрий Воронцов. Вот и сейчас, никто не возражал, что блюда на фуршете предлагаются, в основном, армянские, из недавно открывшегося напротив ресторанчика «У Карена».

Да, мы с моей Натали, наконец, смогли въехать в квартирку, право на аренду которой я выкупил ещё по осени. Ну как «квартирку»? Скромные по местным понятиям двенадцать комнат, большой зал, кухня и кладовки прилагаются. Ударили по рукам с прежними хозяевами мы ещё в ноябре, но… Ремонт, закупка обстановки, перерывы на зимние праздники… В итоге новоселье мы справляли только сегодня.

А вот ресторанчик Карен открыл раньше. И не только он, по другую сторону открылись «бани и прачечные семьи Фань». Бизнес? Ну, как вам сказать? Для них, может, и бизнес, а вот для нас с Натали — залог безопасности. Это Артузов придумал, а Семецкий — одобрил. Теперь вокруг постоянно бегает несколько мальчишек-посыльных, которые заодно и присматриваются — не отирается ли кто посторонний слишком долго, нет ли ненужного внимания… После осеннего нападения мы «дули на воду».

— Да, господа, сегодня, в России последний день зимы, двадцать девятое февраля. Это и есть — «день, которого нет»! Потому что в нынешнем, 1900 году, в большинстве стран мира год не високосный! Именно это отличие и увеличило разницу между нами ещё на один день! Да, господа, Россия продолжает отставать.

Большая часть присутствующих заворчала. Элайя Мэйсон, которому Семецкий переводил все мои слова, напротив, демонстративно поднял большой палец и поощряющее улыбнулся.

— Но я предложил выпить за этот день по иному поводу. А именно — за то, что мы все, здесь собравшиеся, делаем все, чтобы это отставание начало сокращаться! А затем и вовсе исчезло!

Вот тут одобрительно загомонили и заулыбались все.

— Мистер Мэйсон! — я отсалютовал ему бокалом. — Помог нам найти финансирование не только на строительство железной дороги до Обозерской, но и профинансировать строительство трех ГЭС на реке Кемь. А также многих других проектов, например, освоение железорудных месторождений Кемского уезда.

Ну, еще бы! Похоже, мистер Якоб Шифф, прослушав его отчет о поездке и сравнив его с репортажами Езекии Смита, крепко вставил бывшему строительному магнату. Мэйсон-то со мной даже половины реализуемых мной проектов не обсуждал. Просто пропустил. Так что потом он уже скопом подписался на многое предложенное и без обсуждения.

— Господин Хюппенен начал строить первую в своей жизни дорогу самостоятельно. — Я отсалютовал следующему тостуемому. — И по всем отзывам делает это настолько успешно, что уже к сентябрю железная дорога дойдет до нашего Беломорска.

Разумеется, приехавшие с Фань Вэем китайцы торговались отчаянно за каждый лян серебра и за каждую винтовку для революции. Но сама идея менять «отступников» на винтовки для революционеров нравилась им все больше. А ещё больше «старшим братьям» и гонконгской «триаде» нравилось, что «деньги начинают делать деньги». Сеть «китайских прачечных» с моими стиральными машинками с сумасшедшей скоростью ползла по миру.

Правда, порошок был синтетический, и из-за этого — дорогой. Средства из натурального сырья не годились, слишком уж обильная пена получалась. Вот и пришлось мне пока схему повторного использования применять. Ну да ничего, со временем и порошок удешевим.

А уж как китайцам понравилась система «птицеферм» с полным циклом подготовки кормов. Местные, как правило, брезговали разводить червяков и моллюсков, добывать и сушить водоросли, но все это позволяло серьёзно уменьшить расходы зерна на выкармливание птицы и повысить яйценоскость. А значит — удешевить мясо птицы. Но дешевле всего оно обходилось там, где были излишки зерна, то есть в России. Так что и мы на этом зарабатывали. Ведь наш банк «Норд» был совладельцем.

В общем, в этом году ихэтуани резко усилили нажим на китайцев-христиан. Причем даже не только православных. Понятно, что не только ради денег, но ведь, когда за правое дело ещё и хорошо платят, это резко мотивирует к усердию! А триада — напротив, распустила слухи, как хорошо «поуехавшие» устраиваются на новой Родине. И что интересно, не очень-то при этом и врала. Первые доходные дома были заселены к новому году. И продолжали вводиться в строй.

Так что в результате всего этого рабочих на стройках у нас становилось все больше. Правда, моста через реку Выг пока нет и не предвидится. Грузы водой возим, а с лета будем еще и по плотине узкоколейкой пропускать.

Кстати, пообщавшись с «важными людьми», приехавшими с Фань Вэем, поближе я умерил свой скепсис на тему их революционности и высоких стремлений. Деньги они ценили, понимали им счёт, но не менее охотно поддерживали и беседы о прогрессе, развитии экономики, борьбе с иностранным давлением. Правда, самым больным для них был национальный вопрос. Особенно для представителя газеты «Чжунго жибао» по имени Сунь Чжуншань.

Он настолько заинтересовался моими рассказами о том, как я решаю эти проблемы у себя на стройке, что даже просил организовать ему возможность летом проехаться по тем местам, посмотреть лично. Пришлось обещать. Всё же китайцы сегодня составляют почти треть моих рабочих, и я кровно заинтересован, чтобы их число только увеличивалось.

— Господин Тищенко! Да, Олег Викторович в этом году даст нам ток с первого агрегата нашей ГЭС[60]! А поручик Семецкий защищал свободу буров от тирании английского империализма.

Присутствующие одобрительно зашумели. Англичан в современной России большинство не любило, а бурам сочувствовали почти по всему миру. Сам Семецкий отразил сложную гамму чувств. С одной стороны, он да, воевал. Опробовал новое оружие. Новую тактику, многому, как я понял, научился сам и собирается научить своих людей. Только вот вскоре после отъезда его группы на родину англичане перешли в решительное наступление и теснили буров по всем фронтам.

— Господин Байков экспериментально подтвердил, что в так называемых точках Чернова скачкообразно меняются геометрические размеры стальных изделий, их электропроводность и даже плотность. Так что, можно смело сказать, что Россия в его лице серьезно продвинула вперед науку о стали. С чем я и поздравляю всех присутствующих!

— Бесценный Евгений Александрович, — тут я отсалютовал Гребеневичу, — своими электрическими подъёмниками освобождает массу рабочих рук. Целые бригады грузчиков заменяются одним подростком или даже слабой женщиной!

Кстати, правда. Женщин у нас работает очень много. Настолько, что лидеры российских феминисток, или как их здесь и сейчас называли — суфражисток, начали призывать «эмансипированных женщин» переезжать в Беломорск. Тем более, что он-де, скоро станет самым передовым городом мира. И эмансипированные женщины и девушки охотно ехали! Не только ради идеалов, но и просто ради работы. Артузов меня просветил, как местные бабы порой просто дрались за возможность получить работу. Реально дрались, друг с другом, с мужиками… До крови, беспощадно! А тут надо было только переехать — и нет проблем, работай!

Впрочем, сейчас я продолжил о другом:

— И к тому же, он обещает в этом году начать выпуск электрических тракторов!

Ещё бы ему не пообещать. Я его к этому подталкиваю, как могу. Понимаю, что тракторок выйдет слабый и с малой дальностью пробега от зарядки до зарядки, да и к тому же — колёсный. Ну, нет тут пока настоящих гусениц! Вернее, гусеницы-то есть, но их долговечность меня не устраивает абсолютно! А мне даже приставить к этой теме некого! Людей не хватает даже больше, чем времени!

— Господин Луцкой принял моё предложение наладить на Рижском вагонном заводе выпуск двигателей внутреннего сгорания. Только до конца этого года он намерен выпустить более трёх тысяч двигателей! Господа, вдумайтесь в эту цифру!

Разумеется, я промолчал о том, что большая часть этих двигателей будет для бензопил и лодок, то есть мощностью в единицы лошадиных сил. Но ведь будут выпускаться и движки для самоходных барж, для автомобилей и других серьезных дел. Борис Григорьевич нашел по моему описанию в Германии подходящий двигатель типа «звезда», правда, одноцилиндровый. И обещал к осени показать действующий пятицилиндровый «движок». Это хорошо! Я в этом году ещё и установку по изомеризации бензина запускаю. Буду из прямогонного, с его октановыми числами около сорока-сорока пяти получать «девяностый». А со всякими там добавками и присадками — спокойно выйду на «сотый». А авиация, как я помнил, для «стооктанового» бензина — самый лучший потребитель. По крайней мере, до появления реактивной авиации.

Ну и Сандро будет, чем шефствовать, что тоже хорошо. Нет, отношения у нас после того боя и так отличные. Особенно после того, как я поделился с ними не только результатами разведки месторождения у озера Кентокки, но и акциями. Права была Натали, не стоит жадничать. Работы предстоит прорва!

— Разрешите, Юрий Анатольевич, и мне сделать объявление? — вступил Менделеев. — Спасибо! Итак, господа, имею честь объявить, что по моему ходатайству, руководством Московского Университета принято следующее решение!

Тут он повысил голос:

— В порядке исключения зачесть Воронцову Юрия Анатольевичу его работы по определению заряда электрона и открытие протона в качестве сдачи выпускных экзаменов химического факультета нашего Университета экстерном. Поздравляю вас, Юрий Анатольевич! Уверен, вы ещё прославите отечественную науку!

Чуть позже мы сидели узким кругом. Я с женой, Мэйсон, Менделеев, Семецкий и Чернов с Байковым. Всех их я специально попросил задержаться.

— А теперь и у меня интригующее объявление. Вернее, целая их череда. Итак, прошу ознакомиться с результатами поисковой экспедиции. Всего в сотне верст западнее Беломорска найдено месторождение железных руд. Запасы оцениваются в шестьдесят или более миллиардов пудов! — сказал я.

— Oh, shit! — только и охнул американец, услышав перевод Семецкого. — Миллиард тонн!

— Именно, — подтвердил я. — И даже учитывая, что содержание железа едва превышает тридцать процентов, этого хватило бы Соединенным Штатам на дюжину лет.

Странно, я думал, на американца будет жалко смотреть, а он держится бодрячком и даже изображает радость за меня. А ведь должен был в лице перемениться! Не так давно он подписал соглашение, в котором брался обеспечить финансирование производства сталей из местных руд, как нечто незначительное. И вдруг выясняется, что тут железа просто неимоверно много. Кажется, я просто недооценивал масштаб поддержки моих проектов Якобом Шиффом и его банком. Ну да, он известный проводник идей «свободы для русских евреев», а у меня тут почти треть предпринимателей — этой национальности. Эдак в скором времени даже Одессу переплюнем!

— Принято решение построить рядом с месторождением обогатительный комбинат, чтобы не таскать пустую породу. А между строящимися ГЭС Кемского каскада будет построен завод по производству электросталей. Предварительные расчеты позволяют надеяться, что электроэнергии хватит на производство двух с половиной, а то и трёх миллионов тонн стали в год!

Байков с Черновым, кажется, прекратили дышать от восторга. Американец тоже, но уже по иной причине.

— Разумеется, таким способом имеет смысл получать только наиболее качественные стали. То есть, речь идет о том, что к середине следующего десятилетия Россия станет крупным экспортером лучших сортов стали. Разумеется, это возможно, только если отменить все пошлины на ввоз стали к нам. Мы, патриоты России и сторонники прогресса, будем добиваться этого всеми силами.

Менделеев и Чернов заулыбались ещё сильнее. Это было их давнее предложение — объявить о постепенном снижении пошлин на ввоз стали вплоть до нулевых, чтобы стимулировать металлургов совершенствовать свои предприятия и снижать себестоимость.

— Да, это правильно! — подтвердил Мэйсон. — В Соединенных Штатах так и сделали! И теперь мы — мировой лидер по производству стали!

— Поэтому, господа, на создание и развитие этого завода у нас есть всего пять лет. Не больше! Вот я и предлагаю вам — я обернулся к Чернову и Байкову — переехать в Беломорск и поучаствовать в разработке опытного производства. Я намерен сделать в Беломорске самую серьезную лабораторию. И зову вас туда. Да и вас, Дмитрий Иванович, я приглашаю летние каникулы проводить там. Даже будущим летом это будет достаточно просто. Сядете на пароход и доплывете до Повенца. А там — по железной дороге, к тому времени — уже без пересадок. Приезжайте с семьей. И отдохнуть, и поработать. Я обещаю вам, будет интересно!

— Да, господин Нернзее, вы поняли абсолютно верно. Я хочу, чтобы вы построили мне в Беломорске самый большой и самый высокий доходный дом в России. Настоящий «тучерез»[61]! И времени у нас мало. Мне он нужен через два года. Уже с отделкой.

— Вы с ума сошли! Да одно проектирование займет…

— У вас есть возможность прославиться на весь мир, Эрнст Карлович! К осени 1902 года я планирую закончить стройку Онего-Балтийского канала. В Беломорск съедутся репортеры со всего мира. И увидят это чудо, возвышающееся над городом и сверкающее хромом и никелем. С огромными стеклами. Всё в сиянии электрических огней и с парадной подсветкой. Со скоростными электрическими подъемниками. Исполненное комфорта. Вас, и только вас будут звать после этого строить «тучерезы» во все концы России.

И я показал ему рисунки, на которых кое-как по моим рассказам и корявым эскизам было нарисовано подобие Главного здания МГУ из моего будущего. Того, которое на Воробьёвых горах.

— Таким, и только таким я вижу этот храм будущего!

Как и предполагал Алексей, засесть за дневники «Американца» у него так и не получилось. Беготня захватила все время до самого отлета. Но и на борту авиалайнера Леночка, хоть и утомленная трудным и невероятно затянувшимся из-за перелета «вдогонку солнцу» днём, всё же не заснула. Да ему и самому не спалось. Сегодняшнее выступление перед «важными дядями» так взбудоражило мысли, что заснуть не получалось.

А ведь предок снова не разочаровал. Нет, о самой борьбе за становление семейного Концерна Алексей, разумеется, многое знал. Но все равно, «взгляд изнутри» был неожиданным. Ведь получается, он вовсе и не стремился стать Хозяином Севера. Его лишь толкала к этому неумолимая логика противостояния. Да и пресловутая «революция моторов» была вовсе не тщательно продуманным планом, а была начата им, чтобы решить проблему дефицита рабочих рук. Ну и пристроить куда-нибудь отходы своих производств.

Интересно, а всё остальное он тоже наворотил безо всякого плана? Впрочем, что тут гадать? Вот вернутся они в Питер, он навестит деда, возьмёт у него новую тетрадку и сам всё узнает!