Хранители могил

29

— Байрон!

Невидимый барьер не пропускал Ребекку. Она уперлась в барьер руками, затем навалилась на него всем телом. Никакого результата. Тем временем Байрон снял со стены факел, и тот сразу же вспыхнул.

— Байрон!

Его рука свободно прошла сквозь барьер.

— Бекс, ты дала мне слово.

Ребекка молча подала ему свою руку, пытаясь сопротивляться своим ощущениям. Барьер исчез, и она вошла в туннель.

— Мы попадем в город, где я вчера был с отцом. Там мы найдем мистера С. Когда вернемся, дома… поговорим обо всем. Но что бы ни случилось, ты должна мне доверять.

— Я тебе доверяю. И всегда доверяла.

Ребекка сомневалась во многом, но сомнения насчет Байрона исчезли, стоило ей войти в туннель. Они предназначены друг для друга, и хватит ей отнекиваться и делать вид, будто это не так. Он обязательно приведет ее обратно в мир живых. Байрон — ее мужчина.

Голоса в туннеле напоминали морские волны. Они накатывали и стихали. Они произносили слова, смысл которых Ребекка понимала лишь частично. Кому принадлежали эти голоса? Неупокоенным душам, оказавшимся в ловушке? Воздух был полон невидимых рук, которые гладили ей щеки и волосы. И вдруг Ребекка догадалась: это давным-давно забытые и всеми покинутые мертвецы.

Байрон крепко держал ее за руку; их пальцы переплетались. Ребекка с радостью взялась бы и за другую его руку, но в той он держал факел. В лицо дул холодный, обжигающий ветер. У Ребекки слезились глаза. Ветер тут же сдувал со щек слезы. Из-за ветра ей было тяжело дышать.

— Байрон!

— Я здесь. А чью же руку ты держишь? — попробовал пошутить он.

У конца туннеля Ребекка едва не вскрикнула от удивления. Таких ярких красок она не видела нигде. Небо было расцвечено фиолетовыми и золотыми полосами. Здания города просто завораживали. Даже самые скромные и неказистые были выкрашены в изумительные тона и оттенки. Про какой серый город говорил Байрон? Серыми скорее были города, в которых она жила до сих пор.

Ребекка не заметила, как выпустила руку Байрона и шагнула вперед. Вдали, словно драгоценные камни, светились высокие здания. Дома, окружавшие ее, были намного проще — из бурого камня. Попадались и деревянные. Но бесподобная окраска стен и крыш делала их похожими на дворцы.

Ребекка оглянулась по сторонам.

— Байрон, где ты?

— Пока он не сможет присоединиться к нам, — ответил мужской голос. — Жаль, конечно. С ним было бы веселее.

— Где Байрон?

Ребекка снова оглянулась по сторонам, но выход из туннеля исчез. Он растворился, едва она вышла оттуда.

— Что случилось?

— Скорее всего, твоему Гробовщику пришлось задержаться. Он подойдет прямо в дом. Сейчас я тебя туда провожу.

— Вы?.. Нет, я должна найти Байрона, — не соглашалась Ребекка.

— Дорогая, он привел тебя сюда для встречи со мной.

Человек снял шляпу и галантно раскланялся. Прядь темных волос упала ему на лоб.

— Позволь представиться: Чарльз, — сказал он и только тогда выпрямил спину, окинув Ребекку взглядом таких же темных глаз. — А ты, дорогая, и есть моя Ребекка.

Ребекка вздрогнула. В его устах ее имя звучало как молитва, заклинание или священная мольба.

— Значит, вы и есть мистер С., — прошептала она. — Байрон мне сказал…

— То, что он тебе сказал, является полуправдой. — Мистер С. осторожно взял ее под локоток. — Позволь, я провожу тебя в дом, где мы дождемся твоего Байрона.

Ребекка не двигалась с места, глядя то на согнутую руку, то на лицо ее спутника.

— Мне бы очень не хотелось оставлять тебя здесь одну, дорогая Ребекка. Здешние улицы бывают коварными.

— А вы?

Мистер С. засмеялся:

— Бываю, но к тебе это не относится. Ты у меня в гостях и можешь ничего не бояться.

Байрон явно не питал доверия к мистеру С., что чувствовалось и по его рассказу. Но интуитивные ощущения самой Ребекки говорили ей другое. Ей хотелось поверить Чарльзу и не доискиваться причин, почему она это делает. Ребекка осторожно подала ему руку.

— Сама не знаю почему, но…

— Видно, дьявол нашептал, — с пафосом произнес он и снова засмеялся. — Доверяй себе, дорогая. Мои Хранительницы всегда знали меня с иной стороны, нежели их Гробовщики.

— И им были приятны эти знания?

— Хранительницы обладали разным характером. Их ощущения тебе ничего не скажут. Подожди еще немного, и у тебя появятся свои. Идем же. Мне не терпится показать тебе наш мир.

Прежде чем уйти с этого места, Ребекка еще раз оглянулась. Туннель так и не появился. Не было ничего, что хотя бы отдаленно о нем напоминало. Они стояли на деревянном тротуаре, который затем сменялся каменным. Слева от нее вдаль уходили грунтовая дорога и мощеная городская улица. Похоже, они вели в разные места. У нее за спиной появилась река. Ребекка помнила, что еще пару минут назад никакой реки не было. Улиц и дорожек тоже стало больше.

— Вы уверены, что Байрон придет в ваш дом? — спросила она у мистера С. — Когда? Сегодня?

— Непременно.

Какая-то часть ее сознания сомневалась, правильно ли она поступает. Но Ребекку уже охватило любопытство: ей хотелось увидеть странный мир, постоянно менявший свои очертания. Она кивнула и пошла рядом с Чарльзом, надеясь, что не совершает ошибки. Попутно она вспоминала предостережения Байрона. Внешность бывает обманчивой. Этот человек манипулировал Байроном. Он знал ответы на вопросы, о существовании которых она вплоть до сегодняшнего дня даже не подозревала. И сейчас он бережно вел ее по городу, не имевшему аналогов в мире живых.

Ребекка разглядывала дома, витрины, вывески. Ее футболка с джинсами смотрелась здесь столь же непривычно, как платья восемнадцатого и девятнадцатого веков на улицах Клейсвилла или даже Сан-Диего. Ребекка поймала себя на том, что ей тоже хочется какой-то другой одежды. Сам мистер С. был одет в безупречно сшитый костюм, какие, судя по фильмам, носили в 20-е или 30-е годы прошлого века. Ребекка никогда особо не увлекалась нарядами, но сейчас с трудом удерживалась, чтобы не потрогать ткань, из которой были сшиты платья проходивших мимо женщин.

— Это вполне нормально, — сказал Чарльз.

— Вы о чем? — насторожилась Ребекка.

— Ты видишь наш мир совсем иным.

— Байрон говорил, что у вас все сплошь в серых тонах.

— И он сказал тебе правду. Для него наш мир действительно сер и однообразен. А для тебя — полон удивительных красок. Ведь ты — Хранительница. Моя Хранительница. Этот мир — в большей степени твой, нежели привычный для тебя мир живых. Там — лишь тени и пепел. А здесь…

Чарльз изящным движением взял с лотка уличной цветочницы алый мак и поднес к лицу Ребекки.

— Здесь твое королевство.

Лепестки мака были тонкими, как шелк, и безумно красивыми. Ребекка не представляла, чтобы обыкновенный мак обладал таким головокружительным совершенством линий и обилием оттенков красного. Она даже прикрыла глаза.

— В мире живых ты — не более чем бледная тень той, какая ты здесь, в нашем мире. — Мистер С. осторожно провел цветком по ее щеке. — Смерть — часть тебя. Она — будущее, к которому ты стремилась все эти годы. Путь, который наша дорогая Мэйлин выбрала для тебя.

Услышав бабушкино имя, Ребекка открыла глаза.

— Она здесь?

— Дожидалась Уильяма, — ответил мистер С., бросая цветок на тротуар. — Вчера они встретились.

— А теперь? Я могу ее увидеть?

К глазам Ребекки опять подступили слезы. Ей не хотелось плакать в присутствии Чарльза.

— Увы, милая девушка, это невозможно, даже если бы она сейчас была здесь. Хранительницам не дано видеть своих умерших предшественниц.

Мистер С. ободряюще потрепал ее по руке.

— Вы все такие предсказуемые существа.

— Мы — это люди?

— Хранительницы. Люди, кстати, тоже предсказуемы. Хочешь, немного погуляем? Покажу тебе город.

Он приподнял шляпу и кивнул прошедшей мимо женщине, вся одежда которой состояла из бледносерой ночной сорочки, нескольких брильянтовых ожерелий и таких же браслетов. Женщина слегка улыбнулась и пошла дальше. Прохожие не обращали на нее никакого внимания.

— Я здесь не за этим… Она что, тоже мертвая?

— Здесь все мертвы.

Мистер С. остановился перед мраморными ступенями, которые вели на высокое арочное крыльцо.

— Да, дорогая. Все, кроме тебя и твоего Гробовщика, когда он наконец здесь появится.

— Так вы знаете, где он сейчас?

Мистер С. не ответил и повел ее вверх по ступеням. Двери его дома больше напоминали ворота средневекового замка. По обе стороны стояли слуги, одежда которых одновременно напоминала ливрею и военную форму. Их лица были бесстрастными, как у статуй.

Когда до ворот оставалось несколько шагов, из-за поворота выехал старинный открытый автомобиль с откидным верхом и смешными шинами. Боковины шин были белыми. На обеих подножках стояли по два человека в темных костюмах. Еще двое наполовину высовывались из окошек заднего сиденья. Все шестеро были вооружены длинноствольными пистолетами, нацеленными прямо на Ребекку.

— У них оружие! — испугалась Ребекка. — Почему они…

— Спокойно, дорогая. Замри и не шевелись, — быстро сказал мистер С.

Он подхватил Ребекку на руки и стремительно пошел к дверям.

Послышались выстрелы. Ребекка закричала от страха, но мистер С. продолжал идти, неся ее на вытянутых руках. Пули прошивали его насквозь, а он невозмутимо двигался зигзагами. Непонятно почему, но такой нехитрый маневр не позволял стрелявшим попасть в Ребекку.

Быть убитой в стране мертвых! Умереть от пуль мертвецов! Ее душил истерический смех.

Все кончилось столь же внезапно, как и началось. Автомобиль умчался прочь, но Ребекка ничего не видела. Чарльз крепко прижимал ее к себе, а она со страху закрыла глаза. Когда она решилась их открыть, ее глаза были полны слез.

— Я ничего не понимаю.

Чарльз молча опустил Ребекку на ступени. Только теперь она решилась взглянуть вниз. Один из слуг, что стоял возле дверей, сбежал вниз и сел в такую же черную машину. Скорее всего, он решил догнать бандитов, стрелявших в Чарльза.

— Осторожно. Ступеньки довольно крутые, — предупредил мистер С, стряхивая с себя пули.

Они падали на мрамор и с легким стуком катились вниз. Ребекка с тревогой посмотрела на Чарльза. Его костюм был продырявлен во многих местах, но оттуда не вытекло ни капли крови.

— Чарльз, вы мне можете объяснить?

На тротуаре собралась небольшая толпа. Задрав головы, они смотрели вверх. Слуга у дверей и не думал бежать навстречу хозяину. Люди внизу тоже не проявляли признаков беспокойства. Неужели такое здесь в порядке вещей? «Я здесь совсем недавно, чтобы делать какие-либо выводы», — повторяла она, отгоняя охватившую ее панику.

— Чарльз, может, вы все-таки расскажете мне, что это была за стрельба?

У нее дрожал голос, но Ребекка старалась не обращать внимание ни на дрожь в голосе, ни на дрожь в теле. Она стала расправлять на себе одежду.

Мистер С. молчал. И куда только делась его словоохотливость?

— Чарльз, в нас стреляли. Почему…

Ребекка вдруг увидела, что футболка у нее на боку порвана, кожа расцарапана и оттуда капает кровь.

— Чарльз! — завопила она.

Тот все так же невозмутимо взглянул на ее перепачканную руку, потом на раненый бок.

— Уорд, позови врача! — велел мистер С.

Слуга мгновенно подбежал к ним.

— Сэр, боюсь, она сейчас потеряет сознание. Прикажете отнести ее в дом?

— Я сам отнесу. Иди за врачом.

— Я не собираюсь терять сознание, — запротестовала Ребекка.

— Спи, Ребекка, — сказал ей Чарльз. — Спи и ни о чем не думай.

— Всего лишь царапина, — послышался еще чей-то голос.

— Сначала приведите врача, а потом найдите этих негодяев, — распорядился Чарльз. — Такие фокусы я терпеть не намерен.

Ребекка закрыла глаза. «Мне просто снится сон, — пыталась убедить она себя. — Гадкий и страшный сон».

Байрон, запертый в туннеле, то сыпал проклятиями, то начинал просить. Невидимая преграда не пропускала его. Он видел выход из туннеля, серый мир мертвых, однако попасть туда не мог.

— Чарли! — в который раз вопил Байрон.

Никто не появлялся. Байрон не сомневался: невидимая преграда — дело рук мистера С. Это был его мир, в котором он устанавливал свои правила.

От бессильной ярости Байрон стал молотить кулаками по стене. Устав, он повернулся спиной к миру мертвых и решил обследовать туннель. Вдруг найдется какая-нибудь зацепка? Надежд было мало, но стоять и униженно ждать, пока Чарли соблаговолит его пропустить, он не мог. Туннель почему-то превратился в сырую пещеру с осклизлыми стенами. Во многих местах их покрывала белесая фосфоресцирующая плесень. Под ногами теперь была гладкая каменная плита, словно отутюженная ледником.

А потом с другой стороны невидимого барьера донесся крик Ребекки. Байрон повернулся, подбежал к прозрачной преграде и вцепился в нее ногтями. Он был готов грызть барьер зубами, однако все эти лихорадочные усилия ничего не дали. Его заперли на самом подходе к стране мертвых. Оставалось одно из двух: либо стоять и ждать, либо возвращаться назад. Второй вариант Байрон отбросил сразу же. Что-то ему подсказывало: если он сейчас уйдет, Ребекка навсегда останется в стране мертвых.

Проснувшись, Ребекка увидела, что лежит на громадной кровати под балдахином. Она была почти в два раза шире, чем кровать Мэйлин. Ребекка огляделась по сторонам, но тяжелые парчовые занавески балдахина почти полностью закрывали обзор. Она протянула руку и потрогала материал, наслаждаясь его тяжестью и фактурой каждой нити. Занавеска — и не более того. Ребекка опять запустила пальцы в парчу и вдруг услышала смех. Она вздрогнула.

— Эту парчу выбирали, чтобы потрафить твоей давней предшественнице. Рад, что она тебе тоже понравилась. Хотя, — Чарльз отдернул край балдахина, — должен извиниться за причину, по которой ты оказалась в моей постели. Увы, я бы предпочел иную причину.

Ребекка не отвела глаз. Она поняла не особо замаскированный намек. Надо признаться, Чарльз был обаятелен. И потом, ведь это он спас ее от пуль бандитов. Если дьявол и впрямь существует, он должен быть именно таким — обаятельным искусителем: изысканные манеры, многозначительные улыбки и легкое презрение. Вот только она не знала, какую игру он с ней ведет. И уж совсем абсурдным было бы думать о мертвеце, как о сексуальном партнере. Это не просто глупые мысли, а извращение какое-то!

— Благодаря вам я осталась жива и невредима, — слегка улыбнувшись, сказала Ребекка. — Почти невредима, — тут же добавила она.

— Уверяю тебя, дорогая: эти негодяи понесут заслуженное наказание, — заверил ее Чарльз.

Игривый взгляд на его лице сменился выражением искренней заботы.

— Еще раз прошу простить, что не сумел уберечь тебя полностью. Я велел нашему врачу промыть и перевязать твою рану.

Ребекка опустила руку под одеяла и потрогала повязку. Попутно она обнаружила, что лежит в постели совершенно голая.

— Какая странная повязка, — сказала она.

Чарльз криво улыбнулся.

— Мой врач — из давних покойников. Современные перевязочные средства он не признает… У мертвых свои причуды. Для них эпоха, в которой они жили, остается самой лучшей.

— Стало быть, вы жили…

Ребекка пригляделась к его шелковому галстуку и гармонирующему с галстуком платочку в кармашке. Эти детали мужского туалета ни о чем ей не говорили, как и безупречно сшитый костюм Чарльза.

— Мне не угадать вашу эпоху.

— Такую одежду носили в эпоху Великой депрессии. Это 30-е и начало 40-х годов двадцатого века… Но сам я жил… гораздо раньше. Просто обожаю то время.

Ребекка села, подтянув одеяло к подбородку.

— А где моя одежда?

— Я велел ее выстирать и починить. Тебе будет во что одеться.

Чарльз оглянулся и махнул рукой, подзывая кого-то. К кровати подошла девушка.

— Мари поможет тебе одеться.

Упреждая вопросы Ребекки, он поклонился и вышел.

— Желаете выбрать платье, мисс? — спросила Мари, подавая ей халат.

На вид девушке было не больше двадцати. Гладкая прическа, на лице — никакой косметики. Черная юбка с высокой талией достигала пола. Верхнюю часть одеяния Мари составляли светло-серая блузка и черный шейный платок. Из-под юбки выглядывали простые черные туфли. Макушку головы прикрывала скромная серая шляпка.

— Мисс! — окликнула Ребекку девушка.

Ребекка выбралась из постели, накинула халат и подошла к большому гардеробу.

— Я умею одеваться сама, — сказала она Мари.

Служанка подошла и открыла дверцу шкафа.

— Прошу прощения, мисс, но вы меня не поняли.

Ребекка разглядывала содержимое гардероба.

— Да тут целый магазин одежды!

— Хранительницы любят красивые ткани, мисс. Хозяин желает доставить вам как можно больше удовольствия… он это умеет.

Последние слова Мари произнесла скороговоркой и покраснела. Она повернулась к Ребекке спиной и принялась двигать вешалки с платьями, висевшими на массивной деревянной перекладине. Девушка едва удерживалась от желания подойти и потрогать их руками.

— Знаю, мисс, что эти платья — не по вашему вкусу. Но наши швеи готовы взяться за работу. С вас уже сняли мерки. А пока предлагаю вам выбрать платье из уже имеющихся. Тут наверняка найдется что-нибудь подходящее.

Мари достала темно-пурпурную юбку. На той же вешалке висела и нижняя юбка светло-сиреневого цвета.

— Думаю, это вам понравится, мисс.

Ребекка не утерпела и потрогала ткань. Нижнюю юбку украшали крошечные драгоценные камни. Ничего подобного она никогда не носила и даже не видела. Однако надевать этот раритет она сейчас не собиралась.

— Я бы предпочла джинсы. На такое у меня просто нет времени.

— Простите, мисс. А что вы скажете вот об этом?

Ребекка поморщилась, думая, что Мари опять предложит ей какой-нибудь изыск позапрошлого века. Но служанка не вмешивалась, предоставляя ей самой смотреть и выбирать. Пальцы Ребекки трогали удивительные ткани, названия которых она не знала. Вероятно, нечто подобное существовало и в мире живых и стоило кучу денег. Ребекке было не от кого унаследовать тягу к нарядам: мать и Мэйлин одевались достаточно просто. К тому же кочевая жизнь приучила ее обходиться разумным минимумом одежды.

Свой выбор Ребекка остановила на темно-зеленом шелковом платье с прозрачными рукавами. Оно не имело вырезов ни спереди, ни сзади и, похоже, не стесняло движений. Ребекка сбросила халат и надела платье. Мари проворно застегнула все мыслимые крючки. Ребекка посмотрелась в большое напольное зеркало, прикрепленное к бронзовой станине, что позволяло наклонять его вверх и вниз. На вешалке платье казалось простым и вполне утилитарным. А на ней… Только сейчас Ребекка сообразила, что платье состоит из двух частей. Она надела внутреннюю, вообще не имевшую рукавов. Прозрачные рукава принадлежали внешней части, которая надевалась поверх и завязывалась под грудью. Эта часть имела шлейф, волочившийся по полу. На ходу шлейф красиво двигался, создавая эффект зеленого мерцания.

Пока Ребекка обдумывала, как втолковать Мари, что ей нужно совсем простое платье, служанка извлекла откуда-то пару темно-зеленых туфель на низком каблуке. Они отлично сочетались с платьем и были Ребекке по ноге. Все это показалось ей довольно подозрительным.

— Мари, ты проводишь меня к Чарльзу?

— Но, мисс, к этому платью полагаются подвески и…

— Обойдусь без подвесок.

Мари не то кивнула, не то поклонилась. Потом она бесшумно распахнула двойные двери. Ребекка увидела просторный зал, где можно было устраивать балы на старинный манер. В дальнем конце зала, возле открытых дверей, ведущих на балкон, стоял Чарльз.

— Надеюсь, ты не откажешься поужинать в моем обществе? — сказал он подошедшей Ребекке.

Стол, накрытый на двоих, покрывала безупречно белая скатерть. В серебряном ведерке охлаждалась бутылка вина. Хрустальные бокалы терпеливо ждали, когда их наполнят. Балкон украшали горшки с цветущими орхидеями и множество зеленых растений. Он напоминал небольшую оранжерею, где садовник появлялся реже, чем нужно.

— Мари, передай Уорду, что мы с мисс Барроу будем на восточном балконе, — сказал Чарльз, выдвигая стул. — Ребекка, прошу садиться.

Ребекка вышла на балкон.

— Я ценю то, что вы сделали для меня, Чарльз. Но я пришла сюда не для установления с вами дружеских отношений. — Она села за стол. — Я пришла, поскольку от меня это требовалось.

— Разумеется, но разве необходимость прийти сюда мешает нам стать друзьями?

Чарльз невинно улыбнулся, разлил вино по бокалам и один из них подал Ребекке.

— В меня стреляли. Пару дней назад умерла моя бабушка. Сейчас я сижу с… мертвецом. А Байрон где-то там.

Ребекка обвела рукой город, лежащий внизу. Он тянулся во все стороны, до самого горизонта.

— Я почти уверена: вы знаете гораздо больше, чем рассказываете нам, живым. Пока что на каждом шагу я сталкиваюсь со странностями. Байрон рассказал мне, что отец привел его сюда и потом умер… Какие-то мертвые люди стреляли в нас. Точнее, в меня — вас ведь убить невозможно. В Клейсвилле происходят страшные вещи: пробудившиеся мертвецы нападают на живых. Байрон говорил, что я должна здесь побывать. Только тогда у меня появятся необходимые силы и знания. У меня очень мало времени, а вы… предлагаете мне ужин?

— Говорить мы ведь можем и за ужином, — резонно заметил Чарльз. — Я попытаюсь — отчасти, конечно, — устранить сумбур, которым полна твоя голова. Твой Гробовщик вскоре сюда придет, за это я ручаюсь. А пока тебе придется остаться у меня. Поверь, это самое безопасное место. Несколько моих буйных сограждан осмелились стрелять в тебя. Поверь, безнаказанными они не останутся. Я знаю, что мертвая девочка-подросток угрожает покою и благополучию Клейсвилла. А еще, моя дорогая Ребекка, я знаю, что ты очень устала и нуждаешься в хорошей порции еды.

Чарльз махнул слуге, держащему поднос с закусками и хлебом. Ребекка даже не заметила, когда тот успел подойти.

— Предлагаю сначала подкрепиться, а потом уже поговорить о делах.

Чарльз умолк. Слуга бесшумно переставил содержимое подноса на стол. Пока он этим занимался, Чарльз изучающе смотрел на Ребекку, и она почти физически ощущала его странный, оценивающий взгляд.

Потом слуга удалился.

— Почему ты не ешь? — спросил Чарльз.

Ребекка отодвинула тарелку.

— Мэйлин учила меня предлагать еду и питье тем, кто умер. Я считала это просто… чудачеством, старинной клейсвиллской традицией. Я и не догадывалась, что угощением бабушка удерживала покойников в могилах. Теперь я об этом знаю. Но что будет со мной, если я приму твое угощение?

— Надеюсь, ты сполна насладишься прекрасной едой, — ответил Чарльз. — Поверь мне, такой вкусной пищи ты не найдешь в мире живых.

Ребекка спрятала дрожащие руки на коленях.

— Почему те люди стреляли в нас?

— Они не всегда повинуются законам, — ответил Чарльз, промокая салфеткой рот. — Можешь не сомневаться: за свою дерзость они ответят сполна.

— Но кто они? Почему они стреляли? И почему вы оберегали меня от их пуль?

— Потому что, Ребекка, ты — моя.

Ребекка молчала. Чарльз отломил кусок хлеба от буханки и подал ей.

— Прошу тебя, поешь. Здешняя пища тебе не повредит. Могу в этом поклясться. Потом я постараюсь ответить на вопросы, которые не дают тебе покоя. Но если ты собралась вести битву за благополучие Клейсвилла, тебе нужны силы. Согласна?

— Вы клянетесь, что ваше угощение для меня безопасно и не причинит мне вреда?

— Клянусь. Это всего-навсего пища. Естественно, очень вкусная, которая должна понравиться моей прекрасной новой Хранительнице. Еда и больше ничего.

Чарльз сам откусил от хлеба, который она не решалась взять.

— Не все здешние обитатели достаточно воспитанны и умеют себя держать, но их правитель знает и чтит правила приличия.

— Их правитель?

— А что, я до сих пор об этом не сказал?

Чарльз округлил глаза, изображая неподдельное удивление.

— Меня называют мистером С., и этот мир — сфера моих интересов. Все, что ты здесь видишь, находится под моим контролем. — Он внимательно посмотрел на Ребекку и улыбнулся. — Только одна особа может противостоять мне… или стоять наравне со мной.

Что значит «противостоять мне»? У Ребекки не хватало смелости спросить об этом.

— Кто вы? Что вы собой представляете?

Чарльз посмотрел на город у нее за спиной, однако Ребекка чувствовала: его взгляд простирался несравненно дальше.

— Разные народы давали мне разные имена. Но дело совсем не в имени. Само по себе имя ничего не значит. Важно другое: люди верили и верят в меня, и я существую. Смерть приходит к каждому, где бы он ни жил.

— Смерть? — Теперь уже Ребекка уперлась в него взглядом. — Значит, вы — Смерть и существуете только потому, что люди… верят в ваше существование?

— Нет, дорогая. Смерть попросту существует. — Он обвел рукой свои владения, затем приложил руку к той части груди, где у живых билось сердце. — Я просто существую… А ты, Хранительница, существуешь благодаря мне.