Хранитель времени

Подпись под рисунком

Хбюго дрожал от волнения. Он сразу же узнал эту картинку, хотя прежде её не видел. Это был кадр из детских киношных впечатлений его отца! Значит, он, Хьюго, не зря починил человечка! Он всё-таки получил долгожданное послание от отца. Только что оно могло значить?

…Дорисовав картинку, человечек не остановился. Он просто замер, словно задумавшись, а потом снова макнул перо в чернила и… поставил витиеватую подпись.

– Но это же подпись папаши Жоржа! – изумлённо воскликнула Изабель. – Почему твоя игрушка работает от моего ключика, да ещё подписывается, как мой дедушка?

По лицу Изабель пробежала тень подозрения, и она гневно добавила:

– Значит, ты врёшь! Эта игрушка не принадлежала твоему отцу!

Хьюго напряжённо молчал – он и сам не понимал, что происходит.

– Ты меня слышишь, Хьюго? Ты можешь объяснить, в чём дело?

Хьюго поднял глаза и тихо произнёс:

– Но это действительно папина игрушка.

– Как это так? Видишь подпись? «Жорж Мельес». Это же полное имя папа Жоржа!

– Я ничего не понимаю, – вздохнул мальчик.

– Ты всё врёшь! – закричала Изабель. – И блокнот, и игрушку ты украл у папа Жоржа!

– Не говори глупостей, – вспыхнул Хьюго.

– Ты совсем заврался! Врёшь и не краснеешь!

– Но блокнот-то моего отца! Все пометки сделаны его почерком!

– Докажи!

И тогда Хьюго полез под кровать и вытащил оттуда все отцовские блокноты:

– Вот, смотри.

– Ничего не понимаю… – сказала Изабель и, ловко вытащив ключ, повесила его на шею. Потом, схватив рисунок, направилась к выходу.

– Что ты делаешь? Отдай! – крикнул Хьюго.

– Ключик мой, и рисунок мой, если под ним стоит подпись Жоржа Мельеса!

Тогда Хьюго попытался вырвать у неё рисунок, но тот разорвался на две равные половинки.

– Ну, спасибо… – обиженно пролепетала Изабель и, держа в руке свою половинку

рисунка, пошла к выходу.

– Ты куда? – окликнул её Хьюго. Он быстро спрятал рисунок в карман.

– Я всё расскажу мама Жанне! – пожаловалась Изабель и выскочила за порог.

Хьюго припустил следом. Девочка сбежала вниз по лестнице – Хьюго за ней. Она вылезла через вентиляционную решётку – Хьюго не на шаг не отставал.

Ты, дурак, отстань от меня! – бросила ему через плечо Изабель, но Хьюго упрямо следовал по пятам.

Ему пришлось оставить каморку незапертой, и даже пропустить вечерний обход часов, и всё ради того, чтобы узнать, почему ключ Изабель подходит к игрушке, найденной его отцом.

Всю дорогу ни Хьюго, ни Изабель не произнесли ни слова – только зло сопели, обиженные друг на друга. Пройдя несколько кварталов, они наконец оказались на кладбищенской улице.

– Скажи хотя бы, откуда у тебя этот ключ, – сказал Хьюго.

– Ещё чего.

– Тебе его подарили? Или ты его нашла?

Изабель фыркнула, но ничего не ответила. А вот и её дом. Изабель открыла парадную дверь и, оттолкнув Хьюго, проскочила в подъезд. Хьюго схватился за косяк, не давая двери захлопнуться.

– А ну убери руку, – потребовала Изабель.

– Ещё чего, – передразнил её Хьюго.

– Ладно, – сказала Изабель и с силой дёрнула дверь на себя.

Хьюго взвыл от боли. Кажется, эта дылда сломала ему пальцы. Изабель испуганно приоткрыла дверь. Сверху раздался женский голос:

– Что там случилось? Изабель, это ты?

– Да, бабушка, это я, – откликнулась Изабель. Она повернулась к Хьюго и зло прошипела: – Ты сам виноват.

– Изабель? Кто там с тобой? – снова послышалось сверху.

– Никто! – крикнула Изабель и направилась к лестнице.

Корчась от боли, Хьюго сполз на пол. Сами собой вдруг подкатили к глазам слёзы.

– Ладно, пошли, – сжалилась Изабель и помогла Хьюго подняться. – Только учти: ни слова про ключ и про человечка. Я сама разберусь.

Они поднялись на второй этаж. У порога квартиры стояла пожилая женщина, взволнованно теребя брошь на воротнике домашнего клетчатого платья. Очевидно, это и была мама Жанна – супруга Жоржа Мельеса. Женщина удивлённо посмотрела на мальчика:

– Изабель, кто это?

– Это Хьюго. Я случайно прищемила ему дверью пальцы, и ему требуется помощь.

Женщина ахнула:

– Ужасно! Но что он тут делает? Разве это не его прогнал с работы папа Жорж?

– Его, его, – подтвердила Изабель и скинула обувь, прежде чем войти в квартиру.

Хьюго последовал её примеру и тоже снял ботинки. Наверное, у него был такой несчастный вид, что дальнейших расспросов не последовало. Мама Жанна помогла мальчику снять пальто и молча провела его в комнату.

– Идите сюда, поближе к свету, – сказала она и, убрав с кресла рукоделие, усадила туда Хьюго. – Сейчас принесу лёд, – добавила она и удалилась на кухню.

Хьюго поднял голову: высокий торшер с жёлтым абажуром создавал уютный островок света и приятно грел макушку. Рядом стоял столик, на который женщина переложила рукоделие, а дальше, вдоль стены, – старинный резной армуар[9]. Вернулась мама Жанна. Она положила на стол лёд, обёрнутый в тряпицу, и разжала Хьюго ушибленные пальцы. Тот взвыл от боли. – Да, молодой человек, дело плохо, – вздохнула женщина, быстренько приложив лёд к тыльной стороне ладони. – Постарайтесь держать руку на коленях – сейчас боль немного утихнет.

Мама Жанна нервно заходила по комнате, машинально перекладывая вещи с места на место.

– Изабель, что вообще произошло? – спросила она. – И почему ты не в лавке с папа Жоржем?

Девочка смущённо топталась у порога и молчала. И рассказывать, что это она украла блокнот, кажется, не собиралась. «Так больше продолжаться не может», – подумал Хьюго и, высвободив здоровую руку, вытащил из кармана рисунок.

– Хьюго, нет! – крикнула Изабель, но бумажка уже перекочевала в руки мама Жанны. Даже неполный рисунок вызвал у неё крайнее изумление.

– Откуда это у вас? – спросила она.

– Сейчас мы всё объясним, – сказал Хьюго. – Изабель, отдай, пожалуйста, свою половину.

С большой неохотой девочка протянула бабушке другую половину рисунка. Мама Жанна совместила их и с тревогой посмотрела на детей.

– Это нарисовал механический человечек, – пояснил Хьюго.

– Но это невозможно! – воскликнула женщина. В глазах её стояли слёзы.

– Очень даже возможно. Эта игрушка находится у меня дома, – сказал Хьюго.

– Да ты её украл, – вставила Изабель.

– Механический человечек?.. Он у тебя?.. – снова воскликнула мама Жанна.

– Чистая правда. Я нашёл его и принёс домой.

– Нашёл? Но где?

– На развалинах сгоревшего музея. И зря вы считаете меня вором. Я крал игрушки и детальки, чтобы починить этого человечка. Но самое интересное – это то, что он завёлся при помощи ключика Изабель.

Мама Жанна перевела удивлённый взгляд на внучку.

– Изабель, где ты его взяла?

Девочка потупила взор и зашмыгала носом.

– Изабель, где ключик? – строго переспросила бабушка.

Изабель, красная от стыда, сняла спрятанную под кофтой цепочку с ключиком и протянула его бабушке.

– Господи! – воскликнула мама Жанна. – А я-то обыскалась его, думала, что он пропал.

Изабель заплакала.

– Так ты что, украла его? – изумился Хьюго.

– Первый раз в жизни, клянусь! – заныла Изабель. – Просто он был такой хорошенький и такой блестящий. Бабушка, прости меня, пожалуйста. Я же не знала, что он тебе нужен.

– Какой позор, какой позор… – пробормотала мама Жанна и устало отложила разорванный рисунок в сторону. Опустившись на стул, она грустно добавила:

– Что толку ворошить прошлое. Ты, Хьюго, можешь забрать рисунок, а ты, Изабель, оставь ключик себе.

Вот так, сам собой, разрешился детский спор.

Изабель снова повесила кулон на шею, спрятав его под кофточку, а рисунок вернулся к Хьюго.

– И всё же я не понимаю, что происходит, – сказал он.

– Тут и понимать нечего, – вздохнула мама Жанна. – Ради здоровья мужа я предпочитаю забыть об этой истории, да и вам советую.

Армуар

Хлопнула дверь в прихожей. Папа Жорж долго топтался в коридоре, натужно кашляя.

– Сейчас он пойдёт ужинать, а после этого я наполню ему ванну – тогда я тебя и выпущу, – быстро прошептала мама Жанна, обращаясь к Хьюго. А потом добавила:

– Сидите тихо как мышки. Оба.

Уходя из комнаты, мама Жанна кинула беглый взгляд на армуар, и этот факт не

ускользнул от внимания детей

– Там что-то спрятано, – прошептал Хьюго.

Изабель пожала плечами:

– Не знаю. Я всё там перерыла, когда искала блокнот. Ничего интересного.

– А если ещё разок попробовать?

– Не учи меня жить, – сказала Изабель, достала из кармана заколку-невидимку и ловко открыла ею шкаф.– Шкаф как шкаф: слева – одежда на плечиках, справа – полки с одеждой и бельём.

Изабель встала на стул и на всякий случай заглянула на верхние полки. Хьюго посмотрел ещё выше, на панель в верхней части армуара. Она не была глухой и скорее напоминала дверцу, только без ручки. Перехватив взгляд Хьюго, Изабель постучала по панели, а потом просунула пальцы в щель и дёрнула доску на себя.

Изабель вскрикнула, выпустила коробку из рук и грохнулась на пол, подвернув ногу. А содержимое коробки вывалились ей на голову: много, много рисунков и пыльное покрывало, расписанное золотыми звёздочками.

Девочка сдёрнула с головы покрывало и громко чихнула. В комнату тотчас влетела испуганная мама Жанна с возгласом:

– Изабель!

Вслед за ней на пороге появился старик. Он с испугом уставился на разбросанные рисунки.

– Глупые дети, что вы натворили! – воскликнула мама Жанна, и одна за другой послышались команды: – Хьюго, быстро убери рисунки… Изабель, что с твоей ногой?..

– Жорж, вернись на кухню, пожалуйста!

Хьюго ползал на коленях и бережно подбирал рисунки. От старости бумага пожелтела, края ее обтрепались, но от этого рисунки не потеряли своей прелести. Они были волшебными! И на каждом в уголке стояла витиеватая подпись: «Жорж Мельес»…

– О нет… – прошептал старик и закрыл лицо руками. – Я не знаю, чьё это, и знать не хочу… Не хочу… Призраки… Кто сыграл надо мной злую шутку?

– Жорж, пойдём отсюда, – взмолилась мама Жанна. – Идём, я уложу тебя в другой комнате… Ты же видишь, мне нужно ещё помочь Изабель – у неё, кажется, вывих…

Но папа Жорж уже не мог успокоиться – он опустился на колени и стал рвать рисунки в мелкие клочья.

Ни Изабель со своей вывихнутой ногой, ни Хьюго с прищемлёнными пальцами никак не могли с ним совладать. Вся надежда была на бабушку Жанну. И тогда она крикнула:

– Жорж, остановись! Это… это же твои рисунки!

– Ха! Я тебе не верю! Я никогда не был художником! Я ничтожество, нищий лавочник! Вокзальный узник, песчинка, кукла заводная…

Выпустив пар, папа Жорж сразу сник и позволил жене помочь ему подняться.

Мама Жанна усадила Жоржа Мельеса на кровать и присела рядом.

– Нет, нет… – бормотал старик, тихо всхлипывая. – Всё давно кончено… пустая коробка… высохший океан… тщета… тщета…

Дети молча собрали рисунки, уложили их в коробку и так же молча удалились на кухню…

Из комнаты ещё долго доносились бормотание и лепет, и, кажется, они оба плакали и папа Жорж, и мама Жанна…

План

Дети сидели на кухне, как побитые воробушки. Хьюго достал из холодильника лёд, завернул его в тряпку и сделал Изабель компресс – для этого пришлось подставить ей под ногу ещё одну табуретку.

Наконец на кухню пришла бабушка.

– Так это его рисунки? Почему ты никогда не говорила, что он художник? — накинулась на неё Изабель.

– Не надо об этом, Изабель. Лучше скажи, как твоя нога?

– Болит.

– А твоя рука, Хьюго?

Мальчик печально пожал плечами.

– Не дом, а лазарет какой-то.

Мама Жанна присела на стул и попыталась улыбнуться, но вместо этого из глаз у неё потекли слёзы.

– Что вообще происходит? – недоумевала Изабель. – Почему ты запрятала рисунки? Почему дедушка так отреагировал?

– Ох, Изабель…

Мама Жанна вытерла слёзы и посмотрела на внучку.

– Я же вас просила… У дедушки жар… И кому от этого лучше? Что за манера — трогать чужие вещи. Ты, Хьюго, на неё плохо влияешь. Можешь переночевать у нас, а завтра я вызову всем врача. Но после этого я требую, чтобы ваша дружба прекратилась.

Женщина забинтовала руку Хьюго, а потом занялась Изабель.

– Прости меня, пожалуйста, – захныкала девочка. – Мы просто хотели…

– Шшш, молчи, на сегодня достаточно. Хьюго, ты ляжешь здесь на кушетке. Пойдём, Изабель, я провожу тебя в твою комнату.

Оставшись один, Хьюго подумал, что сегодня ему предстоит бурная ночка. Когда в доме всё стихло, он потихоньку вышел в коридор и вытащил из кармана пальто Жоржа Мельеса ключи от лавки. Быстро одевшись, он выскочил на улицу и побежал на вокзал.

Хорошо ещё, что лавка не на людном месте, а то как объяснить немногочисленным пассажирам, почему десятилетний мальчик вламывается посреди ночи в чужой магазин?

Перепробовав несколько ключей, Хьюго подобрал нужный и открыл дверь. Он вошёл в лавку и включил настольную лампу. Хьюго и сам не знал, что именно хочет найти. Он пересмотрел все коробки, порылся в ящиках стола, пролистал лежавшие там бумаги, но никакой подсказки не нашёл. А он так надеялся обнаружить хоть что-то, хотя бы клочок бумаги, который раскрыл бы секрет, о котором так упорно умалчивает мама Жанна.

Впрочем, кое-что он всё-таки обнаружил. В глубине выдвижного ящика был запрятан какой-то предмет, аккуратно завёрнутый в ткань.

Надо же – Хьюго с улыбкой покрутил игрушку в руках – папа Жорж её не продал. Интересно, почему?

Эта синяя мышка была свидетелем его знакомства с папа Жоржем, правда при неприятных обстоятельствах. Теперь мальчик знал его полное имя – Жорж Мельес.

Имя это оказалось окутано тайной и каким-то чудесным образом связано с судьбой человечка, а значит, и с его собственной судьбой. Напрасно старик называл себя ничтожеством. Ведь игрушки его были необыкновенными, такие не купишь на каждом углу. Да и детали, как ни странно, подходили к музейному человечку…

И ещё папа Жорж был виртуозом карточных фокусов. Но и это не всё! Жорж Мельес вдобавок оказался художником и это его картину повторил механический человечек!

Так, благодаря синей мышке, выстроилась длинная цепочка связавшая воедино погибшего отца Хьюго, механического человечка, героя нашего повествования и семью Мельесов.

Мальчик завернул мышь в ткань и убрал на место. Уже на выходе он бросил взгляд на полку, где стояли книжки Изабель, и взял на заметку кое- какую идею.

…Механический человечек конечно же никуда не убежал, он сидел посреди комнаты и дожидался возвращения Хьюго. Прижимая к груди больную руку, мальчик кое-как отнёс игрушку в тайник, а дырку в стене снова забаррикадировал коробками.

И только тогда, когда Хьюго собрался прилечь, он вдруг с ужасом осознал, что теперь он однорукий хранитель времени. Ну и как, интересно, он будет работать? Ладно бы левая, а то ведь правая рука пострадала! Скоро часы пойдут вразнобой, рассерженный инспектор нанесёт визит дядюшке, и вся правда выйдет наружу.

Хьюго положил ноющую руку на грудь, закрыл глаза и провалился в кошмарный сон…

В этом сне инспектор тянул к Хьюго длинную, холодную липкую руку со скрюченными пальцами – потом рука вдруг обрастала шерстью, а пальцы превращались в звериные когти. Вот инспектор вонзает когти в плечо Хьюго и… мальчик просыпается от собственного крика.

Фу. Слава богу, наступило утро.

Хьюго собрал инструменты и пошёл на обход. Сделал всё, что было в его силах: смазал часы и сверил время. О том, чтобы повернуть тугие ручки завода, не было и речи. Сам сабой напрашивался печальный вывод: все часы идут вразнобой.

У книжной лавки мсье Лабиссе Хьюго был задолго до открытия. Когда появился озяин, в расстёгнутом развевающемся пальто и с горящими глазами, Хьюго отошёл в сторонку, выжидая, пока тот отопрёт лавку и повесит пальто на старинную бронзовую вешалку в виде сучковатого дерева. Потом старик заварил себе чай, сел за стол и раскрыл антикварный фолиант. И только тогда Хьюго решился войти.

Звякнул колокольчик. Мсье Лабиссе поднял взгляд на дверь и увидел уже знакомого ему мальчика.

– А, это вы. Здравствуйте, я вас помню. Вы приходили сюда с Изабель. А что у вас с рукой?

Хьюго спрятал руку за спину:

– Эээ… Да так, ничего страшного. Здравствуйте, мсье. У меня к вам просьба. Мне нужно кое-что найти, связанное с кино. У вас есть подобная литература?

– О, чего у меня только нет, молодой человек! Иногда я даже сам удивляюсь.

– Меня интересует информация, связанная с зарождением синематографа, точнее — один конкретный фильм.

– Прекрасно, прекрасно, молодой человек. Но у вас есть хоть какая-то подсказка?

– Подсказка? – Хьюго замешкался. – Этот фильм видел мой отец… когда был маленьким… Он помнит улыбающуюся луну и ракету с путешественниками, летящими в космос.

– Вы меня заинтриговали, молодой человек! —

Мсье Аабиссе поправил галстук и поднялся со стула.

– Пойдёмте-ка, – позвал он мальчика.

Пока старик рылся на полках, просматривая книги, по лавке распространился сладкий запах корицы, исходящий от остывающего чая.

Наконец мсье Аабиссе сдался.

– Мне очень жаль, – сказал он, – но я не нашёл ни одной книги о зарождении кино. Печальный и позорный недосмотр с моей стороны!

– Ничего страшного, – успокоил его Хьюго, хотя на самом деле он был очень расстроен.

– А знаете что… – радостно воскликнул мсье Аабиссе. – Попробуйте обратиться в библиотеку при Академии киноискусств.

И старик объяснил Хьюго дорогу. Рассыпаясь в благодарностях, мальчик выбежал на улицу.

Обретённая мечта

Оказывается, вокзал действительно стал его домом. Представив, что ему придётся ехать в метро, Хьюго даже оробел. Это был иной мир, в котором, как ему казалось, люди передвигаются в пространстве совсем по другим законам. Это было как путешествие на другую планету. Но делать нечего – если он, Хьюго, хочет раскрыть тайну Жоржа Мельеса, придётся спуститься под землю.

Он уже отвык от метро, и оно поразило его своим хитросплетением чёрных туннелей, каждый из которых походил на осушенное и скованное в каменный панцирь речное русло. И по каждому из этих русел мчались поезда…

Хьюго вошёл в огромный, как зал ожидания, вестибюль Французской академии киноискусств. По центру – устланная ковровой дорожкой парадная лестница с мраморной балюстрадой. Но обширность пространства – это единственное, что напоминало о вокзале. Никаких чемоданов, объявлений о прибытии-отбытии поездов. И совсем иная публика: артистической внешности люди, мечтательность во взгляде…

Хьюго хотел было подняться на второй этаж, где, как гласила табличка, и находился фонд библиотеки, но его окликнула дежурная – маленькая невзрачная женщина, сидевшая за массивным столом. Из-под круглых очков на Хьюго строго смотрели глаза-бусинки как у мышки.

Оказалось, что Хьюго мог попасть в библиотеку только в сопровождении взрослого. Это во-первых, а во-вторых его внешний вид оскорблял торжественность такого заведения, как библиотека Французской академии киноискусств. К своему стыду, Хьюго вдруг и сам осознал, что похож на нищего замарашку. Он чувствовал себя побитым и униженным и уже собрался уйти, как вдруг кто-то окликнул его по имени.

– Хьюго, это ты?

– Этьен! – Хьюго обрадованно подбежал к старому знакомому. – Откуда ты взялся?

– Это я у тебя должен спросить!

«Серая мышка» тотчас навострила ушки, прислушиваясь к их разговору. Словно почувствовав, что здесь произошла неприятная сцена. Этьен представил Хьюго дежурной:

– Мадам Морье, познакомьтесь: это мой друг Хьюго.

«Серая мышка» густо покраснела. На её счастье зазвонил телефон, и ей не пришлось оправдываться.

– Мне очень жаль, что тебя уволили, – сказал Хьюго. – Но почему ты исчез? Мы даже не знали, где тебя искать.

– Извини, но в тот день мне нужно было срочно уехать к родителям. А насчёт кинотеатра я не расстраиваюсь. К тому времени я уже поступил в киноакадемию на курс ператоров.

Хьюго с удивлением посмотрел на друга и на его чёрную повязку, из-под которой совсем недавно Этьен извлёк спасительную монету в один франк. Этьен отреагировал с присущей ему весёлостью:

– А что, очень удобно! Всё равно во время съёмок приходится щуриться, чтобы прикрыть один глаз. По сути, все кинооператоры – одноглазые. Ну, а теперь скажи, какими судьбами тебя сюда занесло?

– Мне нужно отыскать кое-какую литературу по кино. Поможешь?

– Конечно, пойдём!

Они прошли мимо «серой мышки» и поднялись на второй этаж, где располагалась библиотека. Этьен сразу подвёл Хьюго к каталогу – нужно было найти самую обстоятельную книгу (желательно с академическим подходом и фотографиями,посвящённую эпохе зарождения кино.

Хьюго удивлённо озирался по сторонам: надо же, синематографу нет и пятидесяти лет, а сколько уже книг понаписали!

На торцевой стене, свободной от полок, висела большая картина. Сюжет её вряд ли можно было назвать реалистичным, но именно этим она и понравилась Хьюго.

– Ого! – воскликнул Этьен, склонившись над каталогом и заложив пальцем нужную карточку. – Смотри-ка, самый большой труд на эту тему написан моим преподавателем Рене Табаром! Что ж, пошли за книгой.

Переписав номер стеллажа и полки, Этьен повёл друга к нужному стеллажу. Потом, встав на цыпочки, достал пухлый том и вручил его Хьюго.

– «Обретённая мечта: История раннего кино. Автор – Рене Табар. Год издания — 1930 », – прочитал Хьюго вслух.

Мальчик опустился на банкетку и погладил пальцем обложку.

– Надо же, книга выпущена всего год назад.

– А что именно ты ищешь? – поинтересовался Этьен, присев рядом.

Но Хьюго уже не слышал его – он полностью погрузился в чтение. Этьену ничего не оставалось, как молча пробегать глазами по тем же строчкам:

В 1895 году в Париже состоялся первый в истории человечества киносеанс. Содержание фильма «Прибытие поезда на вокзал»[10]не выходило за рамки самого названия – поезд действительно прибывал на станцию, не более того. Но когда огромный локомотив влетел на передний план большого экрана, в зале началась паника. Эффект от увиденного был столь велик, что публика,убоявшись быть раздавленной под колёсами этой железной махины, кинулась к выходу.

Хьюго жадно перелистывал книгу. Он видел фотографии людей, которые играли в карты, рабочих, покидающих фабрику после тяжёлого трудового дня… Всё это были кадры из фильмов, снятых на заре синематографа.

И вот наконец Хьюго нашёл то, что искал.

Фильм из детских воспоминаний отца Хьюго назывался «Путешествие на Луну».

Французский кинорежиссёр Жорж Мельес[11] начинал свою карьеру как маг и иллюзионист. Он даже держал в Париже собственный театр. Когда стало зарождаться кино, Мельес не мог не приветствовать этот новый вид искусства. Конечно же он сразу начал снимать кино.

Мельес был одним из первых кинорежиссёров, который показал на экране не настоящую, а вымышленную реальность. Именно он, Жорж Мельес, первым использовал в съёмках спецэффекты. Словно по мановению волшебной палочки, предметы и люди появлялись у него из ниоткуда и растворялись в никуда. Велика заслуга Мельеса, ведь именно он привнёс в синематограф волшебство.

Самый знаменитый фильм Мельеса – это «Путешествие на Луну». Путешественники, отправившиеся на небезызвестную нам планету, вступают в бой с лунными человечками и с победой возвращаются на Землю, прихватив с собой одного пленного лунянина…

Если когда-нибудь человек действительно полетит на Луну, нам стоит поблагодарить за это Жоржа Мельеса, ибо своими кинокартинами он доказал, что если очень сильно о чём-то мечтать, то всё сбудется.К сожалению, кинорежиссёр скончался после Первой мировой войны, и плёнки с его фильмами почти не сохранились.

– Как это скончался? – воскликнул Хьюго. – Это неправда, он жив!

– Жорж Мельес жив? – переспросил Этьен.

– Ну да. Да ты его сам знаешь! – Это же папа Жорж, дедушка нашей Изабель.

– Да? – Этьен нервно рассмеялся.

Папа Жорж снимал кино

Этьен помог Хьюго оформить книгу в абонементе, и мальчик забрал её с собой. Вернувшись в каморку, Хьюго прочитал «Обретённую мечту» от корки до корки, особенно главу про Жоржа Мельеса. Мальчик долго всматривался в улыбающееся лицо Луны, представляя себя на месте своего отца, когда тот был ещё ребёнком.

Вдруг в дверь постучали:

– Хьюго, открой! Это я, Изабель!

Хьюго вскочил с кровати и пошел открывать.

На пороге, опираясь на костыли, с фонариком в руке стояла Изабель. Нога её была забинтована.

– Ты зачем пришла? Я думал, ты в лёжку лежишь, – сказал Хьюго.

Изабель выключила фонарик.

– Все так и думают. А я потихоньку сбежала. Фу… я труп…

Хьюго усадил Изабель на кровать и та вдруг принялась реветь.

– Ты что? – испугался Хьюго.

– Прости меня, пожалуйста… И за то, что я пальцы тебе сломала, и что блокнот украла...а дедушка подумал на тебя… Но между прочим, ты тоже хорош – стащил у меня ключик!

– Ключ не твой, а бабушкин, – сказал Хьюго.

Изабель смутилась.

– Ой, а знаешь, дедушка совсем разболелся, – сказала она после некоторой паузы. – У него температура и он бредит… Всё время бормочет про какую-то бескрылую птицу, сгоревший дом, про муху и крупицы песка… А вдруг он умрёт… – Изабель плаксиво шмыгнула носом.

– Вроде не должен.

– Откуда нам знать! Если он действительно умрёт – это будет ужас. Ведь он наш единственный кормилец. Без него мы пропадём. Врач понавыписывал ему кучу лекарств,а у нас и денег-то нет.

– Ничего, мы что-нибудь придумаем, – успокоил её Хьюго. – А теперь смотри…

– И он показал Изабель картинку из книги «Обретённая мечта».

– Да это же рисунок, сделанный механическим человечком! – ахнула Изабель.

– Он самый. А теперь почитай, что тут написано .

Изабель уткнулась в статью.

– Значит, папа Жорж снимал кино? – с удивлением произнесла она. – Вот это да! А сам запрещал мне дружить с Этьеном. Интересно почему?

– Пока мы этого не знаем. Но смотри, что получается: «Путешествие на Луну» снял твой дедушка, и, это любимый фильм моего отца, он его ещё с детства помнит. Отец нашёл человечка, который почему-то нарисовал эту картинку. Ведь тогда получается, что это игрушка твоего дедушки, – рассуждал вслух Хьюго. – Чудеса, да и только!

Дети были поражены, и оба замолчали, чтобы осмыслить странные совпадения. Чуть позже Хьюго рассказал Изабель, откуда он взял книгу и как повстречал Этьена.

– Да, чудеса… – повторила Изабель. – Но почему папа Жорж перестал снимать кино? Почему он работает на вокзале? – Девочка вытянула больную ногу и поморщилась.– Они с бабушкой как сговорились и поставили крест на прошлом…

– Но на этом совпадения не заканчиваются, – продолжил Хьюго. – Рене Табар, автор этой книги, преподаёт в Академии киноискусств. И знаешь, кто его ученик? Этьен! – Мало того, Рене Табар помнит твоего дедушку. Когда он узнал, что Жорж Мельес жив, он чуть со стула не свалился. Гм… И я… – Хьюго смущённо замялся.

– Что? – встревожилась Изабель.

– Эээ… я пригласил Рене Табара к вам в гости. – Извини, но на следующей неделе Этьен приведёт своего учителя к вам в дом.

– Да бабушка нас убьёт!

– А ты не говори ей раньше времени, а там видно будет.

– Хьюго, это не смешно!

– Ну, хорошо, давай всё отменим. Только я не уверен, что это правильно. Не исключено, что этот визит встряхнёт папа Жоржа, и он выздоровеет. Он ведь думает, что про него все забыли, а это не так.

– Ой, даже и не знаю… – Изабель покачала головой. – Слушай, а ты ведь так и не рассказал, откуда у тебя этот механический человечек.

Хьюго весь напрягся. Ведь поначалу человечек действительно был только его и ничей больше. Хьюго так долго надеялся на чудо, так ждал весточки от отца…

Но случись это, Хьюго всё равно остался бы несчастным, одиноким ребёнком. Нет, он получил гораздо больше, эта игрушка привела его к старому лавочнику, к Изабель, к Этьену… И его, Хьюго, тайна перестала быть такой уж страшной. Наоборот, случившееся с ним превратилось в захватывающее приключение. А стена, отделявшая его от мира, вдруг разом пала.

Хьюго рассказал Изабель всё без утайки: и про отца, и про музей, и про чудесную находку. И про пожар, про своё горе… Про дядюшку, про вокзальные часы… А рассказав, ему сразу стало легче: словно все детали механизма спешно заработали, часики ровно затикали, а чувства легко облеклись в слова…

Когда Хьюго закончил свою исповедь, Изабель, немного помолчав, сказала:

– Спасибо тебе.

– За что?

– За правду.

– Слушай, Изабель, ты можешь завтра после школы прийти в лавку?

– Но ведь она закрыта.

– А ты всё равно приходи. У меня есть идея.

Цель

На следующее утро Хьюго открыл магазинчик и приступил к торговле. Он во всём старался подражать папа Жоржу – заводил сразу по несколько игрушек и выставлял их на прилавок, приводя детишек и их родителей в полный восторг. Хьюго даже пытался кашлять, как Жорж Мельес, хотя у него это не очень-то получалось.

Потом, когда уходил поезд, забирая пассажиров, наступало временное затишье, и Хьюго маялся от безделья. Из-за больной руки он не мог заняться ни починкой, ни рисованием. Он пытался представить себе, что чувствовал Жорж Мельес, человек-легенда, прозябая в этой крошечной привокзальной лавке. И какие обстоятельства привели его сюда? Но Хьюго был уверен, что папа Жорж любил свои механические игрушки и тосковал по своему человечку…

Пришла Изабель. Она деловито поправила повязку на руке Хьюго и уселась за чтение «Мифов Древней Греции».

– Ты читаешь эту книгу уже, наверное, в сотый раз, – заметил Хьюго.

– Ага, время от времени перечитываю. Мсье Лабиссе всегда держит для меня свободный экземпляр. Хочешь, почитаю вслух?

– Валяй, – кивнул Хьюго.

И Изабель начала читать. Про гору Олимп, про чудовище Химеру и про сказочную птицу Феникс…

Хьюго мысленно порадовался: кое-что из школьной программы он всё ещё помнит, ведь он тоже проходил мифы Древней Греции. А вот легенду о Прометее он слышал впервые. Прометей вылепил из глины людей, а потом похитил для них огонь с горы Олимп, чтобы те не погибли от холода. Ну вот, оказывается, даже легендарные личности могли позволить себе что-нибудь да украсть, для благого дела конечно. Совсем как он, Хьюго…

И тут мальчик вспомнил картину из библиотеки Академии киноискусств. Мотив её перекликался с легендой о Прометее. На полотне был изображён мифический персонаж: словно зависнув между землёй и небом, в вытянутой руке он держал огненный шар. Другая его рука тоже была вознесена к небу, и от неё шёл поток света, который очень напоминал луч, исходящий от кинопроектора. Иначе зачем было вешать такую картину в Академии киноискусств?

«Значит, это и есть Прометей, дарящий людям кино…» – мысленно заключил Хьюго.

Хотя Хьюго и сравнил себя с Прометеем (он ведь крал детальки, чтобы спасти человечка), ему бы не хотелось быть прикованным к скале и чтобы орлы выклёвывали его печень. Да и вообще – как сложится его дальнейшая жизнь? Неужели его мечты не сбудутся? Ведь бывает, что у взрослых мечты не исполняются. Взять хотя бы Жоржа Мельеса. Что-то такое случилось, раз жизнь его пошла под откос?

Изабель читала, не прерываясь. А Хьюго успевал следить за повествованием и думал о своём. Взгляд его неожиданно упал на часы напротив лавки. Большие бронзовые стрелки медленно ползли по циферблату… И Хьюго вдруг с ужасом осознал, что очень скоро все часы на вокзале из-за него могут остановиться…

Хьюго пошевелил пострадавшими пальцами и болезненно скривился. «Да, с такой рукой каши не сваришь».

Когда Изабель закончила чтение, Хьюго вытащил из стола синюю мышку и показал её Изабель.

– Что это за мышь? – удивилась она.

– Всё началось с этой синей мышки, – сказал Хьюго. – Я хотел её украсть, а твой дедушка меня схватил. Мышка упала, и я её раздавил. Позднее, когда папа Жорж взял меня на работу, он заставил меня её починить. А теперь почему-то хранит в столе.

– Думаю, он к тебе привязался, – сказала Изабель. – Это похоже на то, как он хранит мои детские рисунки. Потому что любит меня.

Она завела мышку и пустила её по прилавку. Хьюго смотрел на бегающую мышку, и на душе у него было тепло.

– Я тут вот что подумал, – сказал он, – каждый механизм выполняет свою конкретную функцию. Например, эта синяя мышка призвана развлечь ребёнка, а часы позволяют нам следить за временем. Механический человечек отражает сокровенные мечты взрослого человека, пытающегося воссоздать нечто, себе подобное. Грустно, когда ломается игрушка, останавливаются часы, а механический человечек оказывается на свалке…

У мышки кончился завод, и Изабель ещё раз повернула ключик. Мышка снова забегала по прилавку.

– Когда жизнь человека становится бесцельной, – продолжал Хьюго, – разве он непохож тогда на сломанную игрушку?

– Точно как дедушка Жорж, – грустно вздохнула Изабель.

– Но мы можем помочь ему.

– И ты знаешь как?

– Пока нет, но мне кажется, что появление в вашем доме Рене Табара способноизменить ситуацию…

– Может быть… – Изабель задумалась, а потом сказала: – Не дай бог оказаться«сломанной игрушкой». Значит, у человека должна быть цель в жизни ? А ты уже выбрал свою? Будешь мастерить игрушки?

– Не знаю. Я ещё не решил.

– А что выбрать мне?

– Откуда мне знать? Это же твоя жизнь.

Когда рабочий день закончился, Хьюго подсчитал вырученные деньги и отдал их Изабель.

– Если у тебя есть время, – сказал он, – мне бы хотелось отвести тебя в одночудесное место. Но придётся подниматься по лестнице – справишься?

– Ага, – кивнула Изабель.

Пробравшись внутрь через вентиляционную решётку, дети долго преодолевали маршрут, который вёл на башню. И вот они уже внутри курантов. Это место служило прекрасной смотровой площадкой – весь Париж был как на ладони. Хьюго жалел только, что подсветка в курантах давно вышла из строя, тогда зрелище было бы ещё более впечатляющим.

– Ну и красота! – воскликнула Изабель, глядя на огоньки домов, простирающиеся до самого горизонта.

– Я часто прихожу сюда по вечерам, – признался Хьюго. – Иногда просто любуюсь, а иногда представляю себе Вселенную – как огромный, хорошо отлаженный часовой механизм, в котором, как и положено, ни одной лишней детали. И тогда человеческая жизнь приобретает для меня особый смысл. Потому что мы родились непросто так, у каждого из нас своё предназначение и своя судьба. Понимаешь, о чём я?

– Да-а… – завороженно проговорила Изабель.

Они долго смотрели в абсолютной тишине на город и на небо, и только мерный стук курантов напоминал ритмичное биение сердца. И тут Хьюго вспомнил про фильм, в котором время остановилось и все люди застыли, как в детской игре «Скульптура, замри»…

«Неужели такое возможно, чтобы время остановилось? – вдруг со страхом подумал Хьюго. – Пусть даже по моей вине остановятся все часы на парижском вокзале, время не прекратит своего хода, жизнь будет продолжаться!»

Гости

Прошло несколько дней, прежде чем Хьюго с Изабель наторговали на достаточную сумму, чтобы купить для папа Жоржа дорогостоящее лекарство. Это была и счастливая, и в то же время несчастливая неделя. Жорж Мельес чувствовал себя лучше, но вот у Хьюго начались большие неприятности. Рука его заживала медленно, а оставленные без присмотра вокзальные часы устроили настоящую свистопляску, внося путаницу в расписание поездов.

Возмездие последовало незамедлительно. К последнему недельному зарплатному чеку дядюшки была приколота гневная записка инспектора срочно явиться к нему в кабинет для разговора. Хьюго был в отчаянии. Завтра должна была состояться знаменательная встреча мсье Табара с Жоржем Мельесом, а тут такое… Но как истинный джентльмен Хьюго не посчитал нужным делиться с Изабель своими проблемами.

Спать он ложился в тревожном настроении, а когда наконец заснул, ему приснилась катастрофа, случившаяся на Парижском вокзале тридцать шесть лет назад.

Вот как всё было: прибывающий в тупик поезд не успел сбавить скорость и сошёл с рельс. Мало того – он на полном ходу проломил заграждение, врезался в здание вокзала и вылетел с другой стороны, рухнув со второго этажа на площадь…

Хьюго приснилось, как он идёт по площади и вдруг слышит ужасный грохот. Он поднимает голову и видит: с неба прямо на него летит паровоз…

Мальчик проснулся в холодном поту. Сквозь закопчённый люк брезжил рассвет. Он встал, оделся и вышел на улицу. Ему вдруг очень захотелось молока и круассанов. Он как раз поспел к утреннему фургончику – вернулся с добычей и по-царски позавтракал. Ему позарез нужны были силы – завтра предстоял важный день.

А наутро зарядил дождь. Но в условленный час Хьюго уже стоял под козырьком крыльца и высматривал Этьена и мсье Табара. А вот наконец и они: Этьен держит над ними огромный чёрный зонт, широкими шагами они спешат к дому, переступая через лужи. В руках у мсье Табара – увесистый свёрток.

Из окна высунулась Изабель и снова исчезла. Спустя несколько минут, стуча костылями, она спустилась вниз. Попросила гостей, когда поднимутся, обязательно снять обувь, прежде чем зайти в квартиру.

Хьюго уже знал об этой странной традиции, ведь папа Жорж не выносит стука каблуков.

Закрыв зонт и стряхнув с него остатки дождя, гости вошли в подъезд. Этьен помог Изабель подняться по ступенькам.

– Мадемуазель, вы не повторите полное имя вашего дедушки? – попросил мсье Табар.

– Жорж Мельес, – ответила Изабель.

– Удивительно! Удивительно! – воскликнул гость взволнованно и поправил тяжёлый сверток. Надеюсь, мы не помешаем?

– Всё хорошо, – сказала Изабель, замявшись. – Папа Жорж чувствует себя значительно лучше.

– Но он готов нас принять?

– Гм… – неуверенно промычала Изабель. – Пойдёмте же…

Пока гости снимали обувь, Изабель уже вошла в дом. Хьюго видел, как она нервничает, ведь гости- то непрошеные.

И вот они в доме. Из кухни, с ножом в руках, вышла мама Жанна. Она шинковала овощи и выглянула узнать, что происходит.

– Изабель, кто эти господа? – изумлённо спросила женщина, посверкивая ножом.

Бедные гости даже попятились.

– Бабушка, я тебе сейчас всё объясню, – попыталась спасти ситуацию Изабель.

Хьюго быстренько вытащил из-под полы курточки «Обретённую мечту» и передал её Изабель.

– Хьюго провёл расследование, – начала Изабель. – Мы теперь всё знаем о папа Жорже. В этой книге ему посвящена огромная глава. Познакомься: это её автор, мсье Табар, а это Этьен – его студент и мой давний друг. Бабушка, прошу тебя, выслушай их., Мама Жанна смущённо опустила нож. Мсье Табар поправил галстук-бабочку и с лёгким поклоном проговорил:

– Прошу принять мои извинения. Я полагал, вы осведомлены о нашем визите. Мы уйдём сию же минуту и с радостью вернёмся по первому же вашему зову.

– Если б Изабель ввела меня в курс дела, мы избежали бы этой неприятной сцены, – собравшись с духом, строго сказала мама Жанна. – Мой муж нездоров, сейчас он спит, и мне не хотелось бы его беспокоить. Думаю, никаких дальнейших приглашений от нас не последует.

– Очень жаль, – вздохнул мсье Табар. – Мадам Мельес, не хочу показаться навязчивым, но, прежде чем мы уйдём, позвольте вам кое-что рассказать. Мне было лет пять, когда мой старший брат стал таскать меня с собой на работу – он был помощником по декорациям на студии Жоржа Мельеса. Я думал, что сказки существуют только на картинках в детских книжках. И тут я сам попал в сказку. Я был окружён волшебными существами, фантастическими событиями, которые разыгрывались взрослыми актёрами поистине с детским упоением! Главным же сказочником был сам Жорж Мельес. Как-то он подошёл ко мне, пожал мне, как взрослому, руку, присел передо мной на корточки и сказал: «Ну что, нравится? Когда я был маленький, я тоже видел волшебные сны. А теперь я снимаю эти сны на плёнку…»

Мсье Табар умолк, с грустью посмотрев на плотно закрытую дверь, за которой отдыхал Жорж Мельс…

– Я просто хотел поблагодарить его, – сказал мсье Табар, – за то, что он открыл для меня мир кино. Кино определило всю мою дальнейшую жизнь…

– Ох, зачем вы всё это говорите, – сказала мама Жанна, устало опустившись на стул. – Да, в своё время мой муж действительно был известным человеком, и мне очень приятно, что хоть кто-то помнит и любит его. Но ведь столько воды утекло… Стоит ли ворошить прошлое?

– Но прошлое вашего мужа прекрасно, – сказал мсье Табар. – Мы даже прихватили с собой кусочек этого прошлого.

– Кусочек прошлого? – оживилась Изабель.

– Да, мадемуазель. Вот в этом увесистом свёртке – кусочек прошлого вашего достопочтенного дедушки. Жорж Мельес, человек-легенда, оказывается, вовсе не умер! Вся эта история разбередила мою душу. Когда Хьюго рассказал Этьену про вашего дедушку, я срочно отправил его в архив Киноакадемии. Почти все фильмы Жоржа Мельеса считаются безвозвратно утерянными, но кое-что мы всё же обнаружили. И даже прихватили небольшой кинопроектор. Я и сам сгораю от любопытства – что же именно откопал Этьен, ведь у нас не было времени прокрутить плёнку.

– Фильмы папа Жоржа? Мы хотим, хотим! – возбуждённо затараторили дети.

– Но мадам Мельес… – неуверенно проговорил мсье Табар.

– Нет, нет… – Мама Жанна бросила тревожный взгляд в сторону спальни мужа. — Я даже не знаю… – В её глазах мелькнуло любопытство. – Разве только потихоньку, чтобы Жорж не услышал… Извините, что я столько времени держу вас в прихожей. Проходите, пожалуйста…

Если б не больная нога, Изабель подпрыгнула бы от радости до потолка! А Хьюго так и распирало от гордости – ведь это он всё устроил!

Гости быстро сняли пальто и прошли со свёртком в гостиную. Мама Жанна плотно прикрыла дверь и стала раздавать указания:

– Тащите стол на середину… Изабель, сними, пожалуйста, фотографию со стены…

Господа, проектор стоит развернуть в эту сторону… Хьюго, будь любезен, организуй нам стулья и задёрни занавески…

Этьен ловко зарядил плёнку и погасил свет. Все приготовились смотреть кино.

…Сноп света прорезал темноту, и по светлым обоям в мелкий цветочек заходили-забегали человеческие фигурки… А вот и молодой папаша Мельес, с седой накладной бородой, в чёрной накидке, расшитой звёздочками…

«Чёрт, да это же то самое покрывало, что вывалилось тогда из коробки!» — радостно подумал Хьюго. И какая удача! Это был «Полёт на Луну» – любимый фильм его отца! Луна улыбалась, посылая Хьюго привет от отца, словно тот не умер, а всего лишь улетел на Луну…

Потом кино закончилось, на стене остался лишь белый квадрат света. Плёнка, перемотавшись на другую бобину, мерно хлопала по столу свободным концом, но никто не шелохнулся… Наконец Этьен поднялся и зажёг свет, потом выключил проектор.

И тут скрипнули половицы, и все обернулись. На пороге стоял Жорж Мельес, в глазах у старика блестели слёзы.

– Треск проектора… – тихо сказал он. – О, этот звук я узнаю среди тысяч других.

Мама Жанна встревоженно вскинулась и подошла к мужу.

– Кто эти люди? – спросил старый Мельес.

– Дедушка, это твои поклонники! – сказала Изабель. – Мсье Табар преподаёт в Академии киноискусств, он написал о тебе в своей книге. А Этьен – его студент. Это тот самый юноша, который бесплатно пропускал меня в кино.

Мама Жанна провела мужа через комнату и усадила его на диван.

– Зачем здесь эти люди? – спросил папа Жорж, словно не слышал ответа внучки.

И тогда Изабель стала рассказывать, и по мере её рассказа взгляд старого Мельеса светлел. Так он узнал про механического человечка. Узнал, что Хьюго притащил его с пепелища после пожара в музее, чтобы починить. Если бы не детали от механических игрушек, идеально подошедшие к человечку, тот никогда бы не ожил…

– А ещё я украла ключик у бабушки Жанны, – призналась Изабель. – Я носила его как амулет, и однажды Хьюго увидел его и сразу догадался, что это ключик от механической игрушки. Мы завели человечка ключиком, и он нарисовал нам картинку, и тогда мы всё-всё про тебя узнали.

– Так уж и всё? – грустно улыбнулся старик.

Хьюго вытащил из кармана склеенный рисунок и вручил его Жоржу Мельесу. Руки старика от волнения дрожали.

Все в ожидании замерли. Наконец Жорж Мельес сказал:

– Господа, могу ли я попросить у вас проектор?

– Что? – встревожилась его жена.

Жорж Мельес молча подошёл к проектору и скрылся с ним у себя в комнате, заперевшись на ключ.

Что там за дверью?

Все похолодели, тревожно прислушиваясь. Из спальни доносился жуткий треск и грохот. Можно было подумать, что там находится буйно помешанный, крушивший всё что ни попадя.

Мама Жанна несколько раз постучалась в Дверь, прося впустить её, но Жорж Мельес никак не отреагировал. Наступило затишье – были слышны только шаги по скрипучим половицам и тихое бормотание. Потом, старик, по видимому, что-то перетаскивал, роняя, вбивал гвозди в стену, опять перетаскивал, сопя от натуги… Изабель с Хьюго сидели на диване, сжавшись в комок, и тихо молились, а бабушка Жанна плакала. Этьен с мсье Табаром попытались выбить дверь плечом, но та не поддалась. Звуки за дверью становились всё громче и всё более пугающими.

И тут Хьюго воскликнул: – Изабель, отмычка!..

Все столпились на пороге спальни, приготовясь к худшему.

Мебель была цела (не считая оторванной дверцы армуара) – просто некоторые её предметы перекочевали на другое место. Так, кровать была отодвинута от дальней стены, а стол переместился в центр комнаты. И все стены – где только было возможно – были облеплены рисунками папа Жоржа, безо всяких церемоний он просто прибил их гвоздями.

На полу плотным ковром были также разложены рисунки. Сбоку возле двери была втиснута тумбочка, на которой работал проектор, проецируя изображение на покрытую рисунками стену и на лицо папаши Жоржа – тот сидел за столом, повернувшись спиной к экрану и что-то рисовал на листе бумаги перьевой ручкой. Да, сейчас он здорово походил на «сошедшего с катушек» человечка…

Разговаривать с кем-либо из взрослых он явно не желал, обращаясь через их головы к детям. Изабель с Хьюго осторожно протиснулись вперёд и растерянно затихли.

– А вы знаете, – сказал им старый Мельес, – в какой я родился семье? Мой отец был башмачником. У нас дома хранились обувные колодки, гвозди, вечно пахло кожей и клеем… Со временем отец разбогател и стал владельцем фабрики. И прочил меня на своё место, когда состарится. А я не хотел этого. Мне хотелось делать механические игрушки.

У меня была мечта – стать фокусником и иллюзионистом. Когда я достиг совершеннолетия, отец взял меня в долю. Но я очень разочаровал его, продав свои акции его другу, профессионалу в своём деле. Сам же я сбежал. Построил свой театр. Встретил любимую женщину… Она стала моей ассистенткой .... Милая Жанна…

В театре у меня была своя мастерская – святая святых, я туда никого не пускал. Именно там я и сотворил своего человечка. Зрители очень его любили… А потом появились братья Люмьер… И я заболел синематографом… Познакомился с Люмьерами, уговаривал их продать хотя бы один киноаппарат. Но они отказались, поэтому мне пришлось доходить своим умом что да как… Тогда и без меня очень многие иллюзионисты переметнулись в кино, но меня это всё равно не остановило. Я стал кинорежиссёром

Моя прекрасная Жанна… моя муза… звезда всех моих фильмов… Мы сняли сотни картин! – казалось, нашему счастью не будет конца… Но потом началась война… а после войны я уже не смог вписаться… Кино бурно развивалось, появились режиссёры, умеющие хорошо работать локтями…

Или я сам чего-то недопонял, ведь художник всё время должен расти… Это был тяжёлый день: я должен был объявить своим работникам, что студия закрывается… А потом мой лучший кинооператор разбился с семьёй на машине… Он с женой погиб, но их маленькая дочка выжила....

– Это была я? – воскликнула Изабель.

– Да.

– Значит, мой отец тоже снимал кино?

– Да, мы с ним работали на нескольких последних картинах. А твоя мама преподавала в школе литературу. Это были родные для нас люди, их смерть потрясла нас.

Конечно же мы забрали тебя к себе. Ты стала для нас светом в окошке, ничего другого и не нужно было. С синематографом было покончено. Мы с Жанной захлопнули дверь в прошлое и заперли её на ключ. Все декорации и костюмы я сжёг, а плёнки продал на обувную фабрику – у них был специальный цех по переработке целлулоидных отходов…

Увы, из моих фильмов получились отличные целлулоидные каблуки… На вырученные деньги я купил на вокзале лавку игрушек: цокая каблуками, мимо неё сновали бесконечные толпы людей.

Единственное, что осталось у меня от прошлой жизни и что я не осмелился уничтожить, – это механический человечек. Я подарил его музею. Человечек долго лежал в запасниках, пока не сгорел там во время пожара… Вскоре пропал и запасной ключик, подаренный мною жене на одну из годовщин нашей свадьбы.

На этом бы история и закончилась, если бы не дети. Ну и где же теперь мой человечек?

– Он у меня… на вокзале, – ответил Хьюго.

– Так ты что, живёшь на вокзале?

– Да, мсье.

– Как же так случилось?

– Это долгая история.

– Ты мог бы принести сюда человечка?

– Конечно, мсье – одна нога здесь, другая там…

Призрак вокзала

Хьюго оделся и выбежал на улицу. Он спешил под проливным дождём, радуясь, что очень скоро человечек будет возвращён его создателю.

…Хьюго вошёл в зал ожидания. У него болела рука, и он решил прихватить из кафе немного льда для примочек. Пока хозяйка кафе Эмили болтала с разносчиком газет Фриком, мальчик зачерпнул с продуктовой витрины пригоршню льда, не забыв про бутылку молока.

Он уже собрался уйти, как услышал обрывки разговора:

– …Точно вам говорю, мсье Фрик. Моя подруга работает уборщицей в полицейском участке, и она приносит мне самые свежие новости! Например, месяц назад чистили дно Сены и натолкнулись на утопленника!.. Говорят, бедолага пролежал там не один год! Хорошо, что при нём была серебряная фляжка с гравировкой…

Хьюго так и вздрогнул.

– Помните нашего хранителя времени? Тот ещё забулдыга, – упивалась сплетней мадам Эмили. – Так это он, представляете?

– Это надо же! – зацокал языком мсье Фрик, завидуя уборщице, которая, оказывается, узнаёт все новости раньше любого газетчика. – Наверное, у этого пьянчуги нет семьи, если его никто не хватился.

– Да, но как вы не понимаете? – нетерпеливо воскликнула мадам Эмили. — Человек пропал, а часы продолжали идти! Но стоило найти его труп, как часы начали давать сбой! А всё знаете почему? Потому что много лет хранителем работал призрак, призрак! А когда тело подняли со дна реки, призрак взбунтовался! Теперь над нашим вокзалом нависло проклятие, точно вам говорю!

Никогда в жизни Хьюго ещё не слышал такой наглой лжи! Тут он сделал неосторожное движение и выронил бутылку…

Дзынь! – на полу растеклась белая лужица вперемешку со стеклом.

– Ага! Так вот кто крадёт моё молоко! – завопила мадам Эмили.

Но Хьюго исчез, смешавшись с толпой. Он понимал, что времени почти не остаётся. Нужно срочно хватать человечка и бежать отсюда.

Уже у себя в каморке Хьюго отодвинул коробки, вытащил игрушку на середину комнаты, прикидывая, во что бы её завернуть. Сдёрнув с кровати покрывало и найдя остатки бечёвки, он быстро упаковал человечка. Потом схватил его под мышку и направился к выходу. В коридоре послышались чьи-то шаги.

– Изабель, это ты? – позвал Хьюго.

…Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник огромный как гора инспектор, а из-за его плеча выглядывали мадам Эмили и мсье Фрик. Хьюго онемел от ужаса и… выронил человечка.

– Это он, он! – завопила мадам Эмили, указывая на мальчика пальцем. – Это он крадёт мои круассаны и молоко!

– Это он, это он, – закивал мсье Фрик.

– Господа, благодарю вас, теперь им займусь я, – прорычал инспектор и схватил Хьюго за шкирку.

– Но где мы? – удивлённо оглядываясь, спросил Фрик.

– В каморке хранителя времени, – последовал ответ инспектора.

– Что? Того самого? – хором воскликнули Фрик с Эмили и побежали прочь от этого проклятого места…

– А ты стой! – рявкнул инспектор, обдав Хьюго запахом гнилых зубов и варёной капусты. И ещё у него было рваное ухо, как у бешеной собаки.

Инспектор опустил голову и увидел на полу свёрток:

– А это ещё что такое?

Он раскрыл свёрток… Неестественно вывернув шею, перед ним на покрывале лежала механическая игрушка.

– Мать честная… – ошарашенно пробормотал инспектор.

Он, как слон, заходил по каморке, заглядывая во все углы, при этом он ни на минуту не отпускал руку мальчика. Наконец, инспектор набрел на стол, где были сложены дядюшкины чеки.

– Мать честная… – тупо повторил инспектор. – А где хранитель времени? Как ты попал в его каморку? – Он так больно сжал руку Хьюго, что тот взвыл:

– Ай! Вы что, не видите? У меня же перелом! Только тут инспектор заметил, что кисть у мальчика забинтована. Он разжал руку, и Хьюго растворился в темноте коридора…

Бум! Хьюго упал, лоб в лоб столкнувшись с бегущим пассажиром. Он перекатился на спину и увидел над собой инспектора, мадам Эмили и мсье Фрика. К нему тянулись сразу шесть рук!

Шесть рук схватили его за шкирку и поставили на ноги!

– Пустите! – кричал Хьюго.

От боли и обиды по щекам его текли слёзы.

Прибытие поезда на вокзал

– И куда его теперь? – спросил мсье Фрик.

– Ведите ко мне, – приказал инспектор.

И вот злостного похитителя молока и круассанов препроводили к инспектору и затолкали в камеру.

– Теперь можете быть спокойны – вор обезврежен, – объявил инспектор.

Когда мадам Эмили и Фрик, несколько обескураженные, ушли, инспектор вызвал по телефону полицейскую машину и уселся пить чай. Хьюго забился в угол камеры и угрюмо молчал. Он промок до нитки, и его бил озноб.

– Ну что, будешь признаваться или нет? – ухмыльнулся инспектор.

Хьюго молча уткнулся лицом в стену.

– Ладно, как хочешь. Я сейчас кое-куда отойду ненадолго. Ты уж меня дождись, не исчезай, – плоско пошутил инспектор и ушёл, заперев кабинет на ключ.

«Вот бы сейчас сюда Изабель с её заколкой-невидимкой», – горько подумал Хьюго.

Он долго сидел один, предаваясь самым грустным размышлениям. Отсюда ему два пути – в тюрьму для малолетних либо в сиротский приют. Было очень обидно, что он не успел вернуть Жоржу Мельесу механического человечка. Вся эта прекрасная история про человечка, про легендарного кинорежиссёра казалась теперь такой неправдоподобной. И никто не будет его искать, никому-то он не нужен…

Вернулся инспектор и привёл двух полицейских. Хьюго оцепенел и приготовясь к неизбежному.

– Задержанный так ни в чём и не признался? – спросил полицейский.

– Нет, – ответил инспектор.

– Надеюсь, прогулка в участок освежит его память, – сказал полицейский. – Ну что, молодой человек, пойдёмте, карета подана.

Инспектор зазвенел ключами… Хьюго понимал, что у него остался единственный шанс… Когда дверь камеры открылась, он, проскользнув между полицейскими, побежал.

…Течением толпы его отнесло в сторону платформ. Хьюго обернулся. Энергично работая локтями, к нему пробирался инспектор с двумя полицейскими. На секунду Хьюго показалось, что за их спинами опять замаячили мадам Эмили с Фриком…

Хьюго рванул вбок, чтобы слиться с потоком пассажиров, которые спешили на выход. Но тут кто-то сильно толкнул его в спину, и он упал на рельсы…

Хьюго поднял голову.

Прямо на него надвигался прибывающий поезд. С перрона послышался испуганный женский крик… Потом раздался чудовищный скрип тормозов и металлический скрежет колёс, который заглушил все звуки на свете.

Чёрный паровоз наползал, словно в старом кино братьев Люмьер, и Хьюго не мог отвести от него завороженных глаз.

И только в самый последний момент кто-то схватил его за шкирку и отбросил прочь. Пыхая паром, мимо проплыл замедляющий ход паровоз, обдавая Хьюго красными искрами, летящими из- под колёс. Вздрогнув напоследок, железная махина остановилась, громко выпустив прощальное облако пара – и это походило на вздох уставшего, загнанного зверя.

Ничего не подозревающие пассажиры покидали свои вагоны, гремели тележками носильщики, и никому не было дела до несчастного маленького мальчика, который едва не лишился жизни.

Как ни странно, спасителем Хьюго оказался инспектор. Он схватил беднягу за плечи, предоставляя полицейскому защёлкнуть на руках мальчика наручники… И тут страх, боль и отчаяние взяли верх над Хьюго, и он потерял сознание.

…А когда он открыл глаза, то увидел звёзды. Много звёзд и много лун и, кажется, даже ракету, летящую по небу. И знакомый голос сказал:

– Хьюго Кабре… слава богу…

Хьюго удивлённо захлопал глазами: где он? Может, он уже умер и летает в чёрном космосе? Но вдруг небо свернулось, словно свиток, и мальчик увидел над собой лицо Жоржа Мельеса.

– Хьюго Кабре, слава богу… – повторил старик, и этот тёплый, исполненный тревоги голос возвратил мальчика к реальности.

Оказалось, он лежит на скамье в кабинете инспектора, а голова его покоится на коленях у папа Жоржа. И небо было вовсе не небо, а волшебная накидка, которую старик надел, отправляясь на поиски мальчика. Рядом, опираясь на костыли, стояла Изабель.

– На, попей, – сказала она, протягивая Хьюго стакан с водой. – Ну ты нас и напугал…

Вот над Хьюго, порываясь что-то сказать, склонился инспектор, но Жорж Мельес строго осадил его:

– Отойдите от ребёнка.

– Виноват, – пробормотал инспектор. – Но я вам уже объяснил, при каких обстоятельствах мы его задержали. – Он крал продукты в кафе, крал зарплатные чеки нашего хранителя времени, который, кстати, пропал при самых загадочных обстоятельствах. У нас есть все основания полагать, что этот молодой человек причастен к его гибели.

Тут в комнату протиснулись мадам Эмили и мсье Фрик – их мучило любопытство и немножко совесть.

– Хьюго, расскажи им всю правду, – сказал Жорж Мельес.

Мальчик поднял глаза на старика.

– Всё будет хорошо, Хьюго, – прошептал тот. – Сейчас мы поедем домой, но прежде расскажи, как всё было на самом деле.

Хьюго настороженно посмотрел на инспектора – он всё ещё боялся его. Но рядом была Изабель и её дедушка, и мальчик решился:

– Хранитель времени был моим родным дядей, и он взял меня своим учеником, потому что мой папа погиб. Дядя много пил, наверное, поэтому он и угодил в Сену… Об этом вы узнаете из завтрашних газет… Да, я действительно крал молоко и круассаны, но всё это время я был вашим хранителем времени. Я делал всё, чтобы часы не остановились…

– Ты? – воскликнул инспектор. – Чтобы десятилетний мальчик справлялся с такой работой? Ха!

Между прочим, мне не десять лет, а целых двенадцать, – возразил Хьюго.

– Господин Мельес, у вашего мальчика слишком буйное воображение! – заметил инспектор. – Неужели вы думаете, что я поверю в эти басни!

– Ребёнок не врёт, – вмешалась мадам Эмили. – Я уж не знаю, его ли это дядюшка, но хранитель времени действительно утонул в Сене.

– Точно, – поддакнул мсье Фрик.

– Так, спокойно… – гаркнул инспектор. – Продолжим дознание: там в каморке ещё была игрушка. На вид очень диковинная. Наверняка тоже краденая.

– Неправда! – воскликнул Хьюго и в отчаянии посмотрел на Жоржа Мельеса.– Представляете, я уронил его! Я сломал нашего человечка!

– Ну, вдвоём-то мы уж точно справимся и починим его, – успокоил его старик. —

И, господин инспектор, должен вас разочаровать: эта игрушка принадлежит Хьюго. Мадам Эмили, а вы не переживайте: мы компенсируем вам причинённый ущерб. А теперь прошу нас извинить – нам пора домой.

И папаша Жорж, обняв детей и накинув на них фалды своей волшебной накидки, удалился.