Хроники Неронии. Конец эпохи «Благоденствия». Книга I

Глава 14. Королевство Элторен. Королева Мелисина.

Мелисина пребывала в ставшем для нее уже привычном состоянии между злостью и грустью. Грустила она о потерянных ею годах, злилась на всех обитателей замка, на отца и на себя саму.

Впрочем, очень уж грустить о потерянных годах Мелисине не стоило. Королева Элторена была эльфийкой и какие-то жалкие 25 лет, которые она уже провела среди людей, и еще пара десятилетий, которые могли ее ждать в будущем, по сравнению с почти бесконечной жизнью, дарованной эльфам Единым, были сущей ерундой. Но понимание этого факта Мелисину успокоить не могло.

Куда обоснованнее могла показаться ее злость на всех окружающих. Во-первых, она самозабвенно ненавидела людей, убивших двести лет назад ее брата, во-вторых, – замуж за короля Элторена ее выдали, по сути, насильно и по политическим соображениям.

Тогда, двадцать пять лет назад, когда еще очень молодой двадцатитрехлетний король соседних с Эльфарой владений людей прибыл к ним, чтобы подписать мирный договор, который должен был положить конец разорительной для обеих сторон и абсолютно бессмысленной войне, она и не подозревала, чем все это для нее закончится.

Ее даже забавляло то, как этот чем-то похожий на медведя увалень с восхищением смотрит на нее, буквально пуская слюни на еще довольно жидкую бородку. Увы, но оказалось, что увалень был не таким уж увальнем и не только пускал омерзительные слюни, но и действовал. В последний момент одним из условий мира он выдвинул просьбу, скорее даже требование, отдать ее ему в жены.

Сначала ее отец, брат владыки эльфов Люминаса, правивший этой областью Эльфары, хотел возмутиться и прервать переговоры, возобновив войну. Но потом, посовещавшись с советниками, он пришел в настоящий восторг от предложения тупого человеческого королька.

Его дочь выйдет замуж за короля Элторена и станет королевой людей. Такого раньше даже в самых радужных снах он не мог представить. Прекрасно понимая разницу в продолжительности жизни людей – лет семьдесят в среднем и эльфов – почти до бесконечности, ни один из королевских домов пяти королевств даже мысли не допускал о возможности пустить эльфийскую лису в свой человеческий курятник. Хотя эльфы несколько раз попытки породниться с кем-то из королей людей делали. А этот, потерявший последний разум от вожделения юноша, сам предлагает ему породниться и таким образом при удачном стечении обстоятельств преподносит на блюдечке свое королевство.

– Мелисина, посуди сама, – убеждал тогда ее отец. – Потерпишь ты лет пятьдесят – шестьдесят этого Эдварда. Кстати, не так уж он и плох. Воин он, по крайней мере, отменный. Как он нас потрепал в прошлом году? Но не это главное. Представь, что от вашего союза родится эльф? Когда он станет королем, мы на законных основания и без войны получим власть над одним из королевств людей! Я, наконец, смогу освободиться от утомительной опеки моего брата Люминаса, ты со своим сыном будете править в Элторене. Объединив наши силы – мудрость эльфов с отвагой людей, легко жертвующими ради своих властителей жизнями, мы за сотню лет подчиним себе и оставшиеся четыре королевства. Мы возродим Империю!

– Отец, но у Эдварда уже есть два сына от первого брака, – возражала Мелисина. – Да и другие королевства людей никогда не допустят, чтобы эльфы захватили власть над людьми. Они объявят нам войну, и вся твоя хитрая политика пойдет прахом.

– А вот тут ты ошибаешься, дочка, – возражал ей отец. – Именно то, что у Эдварда уже есть два наследника и делает наш план осуществимым. Не смогут соседи объявить войну Элторену, так как в этом случае это будет не война против угрозы нашей власти, а нападение на законную королевскую семью, в которой есть два законных наследника. Ты же знаешь, что люди, допуская между собой небольшие войны, заключили вечный договор о запрете войн, направленных на полный захват других королевств и смену династий. Кроме того, если, а вернее когда у вас с Эдвардом родится эльф, мы не будем спешить. Спешка – удел людей. Объявим, что ребенок родился больным. В это поверят – люди любят верить в чужие несчастья. А потом, когда он вырастет, мы уж найдем как-нибудь способ расчистить ему путь к престолу Элторена, – добавил он с несулившей ничего хорошего двум сыновьям короля Эдварда усмешкой.

И она согласилась. Единый! Как же она теперь жалела об этом, о том, что не поставила в известность о планах отца правителя Эльфары своего дядю Люминаса, который без сомнения запретил бы эту авантюру своего младшего брата.

В первые месяцы после свадьбы Эдвард еженощно после пира, или попросту пьянки со своими дружинниками, которые не прекращались ни на день, вваливался к ней в спальню, чтобы «исполнить свой супружеский долг», и бесконечно долго елозил по ее белоснежной коже своей пропахшей дымом и дешевым пойлом, которому отдавал предпочтение перед изысканными эльфийскими винами, бороденкой. Как же он был ей омерзителен. Спасало только умения эльфов отключать на время все свои чувства, чтобы лежать под этим тяжелым и вонючим телом без рвотных позывов.

Чуть легче жизнь стала, когда Мелисина забеременела. Во-первых, она на этом основании отказала мужу от своего ложа, а во-вторых, – на горизонте появились те блестящие перспективы стать императрицей-матерью, которые столь красочно расписывал ее отец.

Увы, но сын, родившийся вполне здоровым ребенком и названный в честь деда Эдгаром, оказался человеком. Эльфийская кровь, кровь почти бессмертных, оказалась слабее жалкой крови смертных людей! Внешне – эльф, белокурый, изящный, до безумия даже в младенчестве красивый, но никакой связи с природой. Никаких способностей управлять не то что деревьями, но даже жидкими травинками у него не проявилось ни в год, ни в пять лет, когда любой из эльфийских детей уже легко может заставить небольшое дерево принять желаемую форму.

Эдвард, со свойственным ему полным пренебрежением к чувствам других, качеством, которое он искренне считал признаком настоящего короля и воина, возобновил походы в ее спальню. Единственной разницей было то, что теперь вместо бороденки у него была густая борода, а к запаху сивухи добавились нестерпимые ароматы пота и крови.

Заключив мир с Эльфарой, Эдвард быстро выяснил, что ничего, кроме войны, его не интересует. Но большую войну вести теперь было не с кем, мелкие стычки с соседями его страсть к «подвигам» не удовлетворяли, и король самозабвенно отдался страсти к охоте. Хозяйство королевства разваливалось, казна пустела, количество дружинников неуклонно сокращались, а оставшиеся постепенно превращались из дисциплинированных воинов, которыми они были при отце Эдварда, принося королевству победы, в сборище вечно полупьяных, оборванных мародеров.

Небольшой радостью для Мелисины на третий год замужества стало охлаждение к ней Эдварда, который сначала сократил ночи «выполнения супружеского долга» до одного раза в десять дней, потом в месяц, а потом и вовсе забыл дорогу в ее спальню.

Второй отдушиной в этом окружавшем ее ужасе стала Амалия. Юная, еще совсем девочка, младшая сестра Эдварда была красива какой-то хрупкой и беззащитной красотой. Мелисине ее огромные голубые глаза и тонюсенький стан напоминали незабудку, скромный цветок, всегда ассоциировавшейся у нее с невинностью и свежестью раннего утра.

С самого рождения Эдгара Амалия стала для сына Мелисины самой преданной и нежной няней, а потом и воспитательницей. Глядя, как всего на десять лет старшая Эдгара Мелисина с серьезным видом рассказывает ее сынишке очередную сказку или посвящает его в славную историю их королевства, эльфийка даже начинала думать о том, чтобы года через два – три переправить Амалию в Эльфару, где она сможет избежать почти неминуемой участи отправиться в Орден Милосердных. Эдвард свою сестренку не то чтобы ненавидел, но не любил, и то, что он не предпримет усилий, чтобы найти ей жениха-принца, не вызывало никаких сомнений. А значит – ее судьба стать покровительницей одного из Приютов Ордена.

Увы, но сделать этого Мелисина не успела. В один из вечеров в ее покои в сопровождении своей пьяной свиты явился Эдвард и заявил игравшей с пятилетним Эдгаром пятнадцатилетней Амалии, что завтра с утра она отправляется в Орден Милосердных, где в тот же день принесет обет безбрачия и получит в свое управление новый Приют, недавно устроенный Орденом в королевстве.

Сейчас Мелисина не могла бы с уверенностью сказать, как бы она поступила в тот вечер, если бы знала, чем это решение Эдварда обернется в будущем. Может быть, организовала бы Амалии бегство в Эльфару, но куда вернее – придушила бы своими руками или отравила.