Хроники Неронии. Конец эпохи "Благоденствия". Книга I

Глава 16. Принц Эдгар. Амалия. Запретная любовь.

Амалия. Когда ее увезли в Приют Ордена Милосердных, Эдгару было пять лет. Тогда он поплакал, да и забыл про нее. И только через десять лет, когда ему исполнилось пятнадцать, он увидел ее в следующий раз. Мелисина по какой-то нужде, а, может быть, и без нее решила навестить Амалию в Приюте и взяла с собой Эдгара. После этого юный принц стал частым гостем своей тетушки, в которой нашел теперь уже не няню, но интересного и все понимающего собеседника и друга. В отличие от братьев, она живо интересовалась тем, что Эдгар узнавал от Бертольда и пересказывал ей. Кроме того, пока Эдвард посылал в Приют хоть какие-то деньги, Амалия и сама выписывала специально для нее переписанные древние книги.

И так продолжалось три года, в течение которых его мать, королева Мелисина, вполне одобряла поездки Эдгара в Приют. Сама она всегда была занята множеством дел и уделять сыну достаточно времени не могла, а Амалия ей нравилась еще с первого года жизни в Элторене.

Все изменилось, когда Эдгару исполнилось восемнадцать. И косвенно виноват в этом был Бертольд, к счастью которого это осталось тайной для Мелисины. Узнай она, что именно Бертольд подтолкнул ее сына к постыдной связи с родной теткой, даже его полезность и преданность могли бы советника не спасти.

А Бертольд просто посвятил очередное занятие с принцем разбору сложных родственных связей между королевскими домами. Узнав, что все королевские семьи, несмотря на то, что принцы частенько выбирали себе в спутницы менее родовитых, находятся за столетия перекрестных браков в настолько близких родственных связях, что какая-нибудь двоюродная сестра может быть еще и теткой, а если покопаться, то и троюродной бабушкой, и это совсем не мешает на такой двоюродной сестре жениться, Эдгар понял, что испытывает к Амалии отнюдь не родственные и не просто дружеские чувства. Также он понял, что их родство не является таким уж непреодолимым препятствием для близости. Собственно, если бы не принадлежность Амалии к Ордену Милосердных, то и вовсе для их любви, если она взаимна, нет никаких препятствий. На последнее, на взаимность, он теперь истово надеялся, оживляя в памяти, как радовалась каждому его приезду Амалия, как нежно гладила его по волосам, когда он пересказывал ей очередную прочитанную книгу, как загорались ее бездонные, как горные озера, голубые глаза при виде его.

Проведя после этого открытия весь день и последовавшую за ним ночь в лихорадочном возбуждении, Эдгар с утра поскакал в Приют. Амалия, как всегда изящная и поразительно красивая, гуляла в саду. Что нужно сказать, Эдгар от волнения не очень понимал. Поэтому на негнущихся ногах он просто подошел к девушке и крепко ее обнял, бормоча что-то невнятное, но очень нежное в ее растрепавшиеся на легком ветру волосы. И о счастье! Амалия ответила на его объятия. Сначала замерев, а потом, задрожав всем телом, она сильнее прижалась к Эдгару и прошептала:

- Это плохо. Это нельзя. Но видит Единый - я не могу этому противиться.

И сейчас их связь длилась уже почти семь лет и, к удивлению окружающих, не только со временем не прервалась и не охладела, но стала даже еще прочнее три года назад после рождения сына.

К слову, и король Эдвард и Мелиссина поначалу отнеслись к похождениям принца крайне спокойно. Отец только посмеялся и похлопал Эдгара по плечу, сказав, что тот наконец-то занялся мужским делом. Похоже, тот факт, что избранницей сына стала его собственная младшая сестра, короля нисколько не волновал. Примерно так же отнеслась происходящему и мать, которая уже начинала подумывать о том, что сыну нужно подложить одну из своих служанок, а то его невнимание к женскому полу ее начинало слегка тревожить. Если выбрал Амалию, то пусть будет Амалия. Даже рождение бастарда никоим образом на отношение родителей к происходящему не повлияло. А кто из благородных их не плодит?

Ситуация изменилась год назад на турнире принцев, где Эдгар едва не добился победы. По чьему-то, очевидно, недоброму умыслу, слухи и сплетни о том, что молодой красавец практически живет, как со своей женой, что не было правдой, с собственной старой и страшной теткой, что тоже не было правдой, которая к тому же еще и покровительница Приюта, распространились среди всех благородных пяти королевств и стали чуть ли самой обсуждаемой темой. Над принцем начали чуть не в открытую подшучивать, чем вызывали у него сильнейшее раздражение, которое, как он сам был уверен, и стало главной причиной его поражения в финальном поединке с Анатором.

Впрочем, если бы Эдгар тогда был в состоянии спокойно думать, то он понял бы, что главной причиной такой популярности неприятных слухов о нем были его достоинства и полное нежелание обращать внимание на заигрывания многочисленных девушек. Изящная красота, которой он пошел в мать и которой разительно отличался от своих сводных медведеобразных братьев, и изысканные эльфийские манеры, выделявшие его даже на фоне, несомненно, хорошо, но не настолько, как он, воспитанных других принцев, делали его желанной добычей для юных и не очень представительниц прекрасного пола. А вот его пренебрежение ко всем их попыткам сближения злили и заставляли найти, желательно, позорную для объекта внимания причину, по которой этот самый объект на явное внимание не реагирует.

Единственная, с кем на протяжении многочисленных пиров и охот, сопровождавших турнир, Эдгар тогда мог с удовольствием общаться, была младшая принцесса Наймюра Кора, которая совсем не пыталась с ним заигрывать, но зато оказалась на удивление хорошо образованной и интересующейся всем на свете собеседницей.

Но куда хуже насмешек над самим принцем было то, что жертвой злословия стала и его мать. Люди вообще считали эльфов довольно распущенными. Причиной такого отношения было то, что они никогда не вступали в законные брачные отношения. В Эльфаре такой практики в принципе не было. Эльф и эльфийка могли решить пожить какое-то время вместе, создавая практически семью, а лет через сто, наскучив друг другу, расстаться, сохранив добрые отношения, потом выбрать себе других партнеров или решить еще лет сто передохнуть от семейных отношений. В общем, про Мелисину начали говорить, что это она своей эльфийской распущенностью подала пример сыну, и даже стали придумывать ей многочисленных любовников, передавая под «страшным» секретом абсолютно «достоверную» информацию, что королева Элторена держит у себя в подвале замка мужчин и даже, о ужас!, гномов, с которыми предается похоти. Особенно усердствовали, конечно, дамы, люто завидовавшие неувядающей красоте эльфийки, но не отставали и кавалеры, каждый второй из которых многое бы дал, чтобы хотя бы на час оказаться на месте такого мужчины или даже гнома.

Результатом все этого стало то, что Мелисина в резкой форме потребовала от сына немедленно прекратить свою позорную связь, столь сильно бьющую по престижу королевской семьи и всего королевства. Эдгар не менее резко отказал. Мать, привыкшая к безусловному послушанию, перешла к оскорблениям в адрес Амалии. Эдгар в ответ, прошелся по эльфийским традициям и не нашел ничего лучше, как поинтересоваться, уж не правдивость ли сплетен о королеве столь разозлили ее, и так ли уж хорош в постели гном, которого, как все уверены, она тайно держит в замке.

«Убирайся вон, мелкий мерзавец, - буквально прошипела тогда Эдгару мать. – И больше никогда не смей даже приближаться к моим покоям. Сегодня же переезжай на половину отца или куда хочешь. Вон!» - перейдя на крик, завершила она тот разговор.

На половину отца Эдгар не переехал, предпочтя занять небольшой домик, в котором раньше жила семья садовника, пока в замке был садовник, и вот уже год жил там, видя мать только издалека.

Думая об всем этом и вспоминая события последнего времени, Эдгар даже не заметил, как въехал в ворота замка.

К кому все-таки первому обратиться, размышляя он. Отец, если пребывает сейчас в благодушном настроении, может дать денег, но даже если даст, то явно недостаточно, так как больше у него просто нет. А мать…