Хроники Сергея Краевского

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДЕМОН

Тому, кто умеет терпеливо ждать, боги чаще являют свою благосклонность. Вот и мне западный бриз как нельзя более кстати. А ведь проторчал-то я у берегов Ириса без малого пять дней! Еще немного, и завыл бы, как голодный ворк", — так размышлял, глядя в бескрайнюю морскую даль, моложавый поджарый аристократ.

Порывы теплого ветра ласково теребили длинные, волнами спадавшие на плечи волосы. Их смоль оттенялась немногочисленными серебряными нитями седины. По паре на каждую авантюру, в которых он успел оставить росчерк своего грозного меча. А вот в коротко стриженой бороде и тонкой дуге усов их было намного больше. Но, пожалуй, самым удивительным на смуглом худощавом лице были густые белые брови, из-под которых насмешливо поблескивали серые глаза. Их взгляд в единый миг мог стать беспощадно-жестоким. Тогда тонкий шрам, перечеркивающий лоб, левую бровь и переносицу, бледнел и придавал Фоджи демонические черты. В такие минуты недобрая ухмылка, выступающие клыки наводили ужас даже на друзей, которых, впрочем, у капитана галеры осталось не так много. И не удивительно. Вспыльчивость и задиристость, присущие его характеру, скандалы и потасовки, частенько завершавшиеся дуэлями, ни в коей мере людей не привлекали.

Бегущей впереди дурной славе способствовали и женщины, слетавшиеся к графу, как мотыльки на огонь факела. Дейр презирал их слабость и похотливость, но все же не мог оставить без внимания ни одной мало-мальски смазливой мордашки. Из-за чего не раз влипал в самые скверные истории. И гнить бы ему давным-давно на каторге, если бы не заступничество самого Императора.

Кора Вилл из династии Та-Милов высоко ценил своего подданного и уже не раз затыкал рты жалобщикам, вырывал любимца из лап палачей. Но удача могла в любой момент отвернуться. Император прощал ему многое: необоснованные растраты, смерть солдат, дуэли, любовные скандалы, — был бы выполнен приказ. Ну, а в умении ловко провернуть "скользкие" делишки превзойти Фоджи никто не мог.

Но вечно так длиться не могло, и граф это прекрасно понимал. Незаконный сын обедневшего дворянина, ютившегося в крохотном поместье среди гор на севере страны, в жизни он всего добился сам. И титула, и капитанского чина, и определенного, пусть весьма шаткого, положения при дворе. Не зря на теле было множество шрамов, а на гербе — падающий на добычу серебристый орлан. Но не было до сих пор главного — поместий и золота. А без них, как известно, и монах не проводит в мир теней. Вот и приходилось время от времени лезть к демону в пасть, надеясь рано или поздно отхватить лакомый кусок.

Последнее поручение на первый взгляд особо трудным не казалось, но и в нем были свои нюансы. Не так-то просто в нужный день и час незамеченным подойти к чужому берегу и принять на борт от людей Альфреда Аландского таинственного пленника и двух молчаливых стражей. Кто этот юноша в маске можно было лишь догадываться по тому, как осторожно и скрытно его везли по подвластным герцогу землям.

Если предположения графа верны, то в недалеком времени в войне наступит перелом. Кристида, подобно спелому плоду, сама свалится в протянутые руки. Но, конечно же, не к глупцу Альфреду, а к его господину Кора Виллу. Не упустить бы столь счастливый случай. Близился момент, когда в считанные дни можно обогатиться, ну а терять-то Фоджи, кроме собственной шкуры, нечего. Хотя и она стоит немало, особенно для него самого.

"Да владей я таким герцогством, как Аландия, то разве докатился бы до измены? — размышлял Дейр. — Но, окажись я на месте Альфреда, то, наверное, думал бы по-другому. Денег и власти никогда не бывает много. Человеческая жизнь тогда не в счет…"

Невольно вспомнилась аудиенция у Императора, не двусмысленное напутствие:

"При малейшей опасности собственной рукой прирежешь щенка и стражу. Но насилия без необходимости не чини и маску не снимай. Он мне еще очень-очень нужен".

Пока, хвала богам, все шло на редкость удачно. Если немного продержится нужный ветер, то можно будет уже на берегу отпраздновать успех. От столь замечательной перспективы потеплело на душе. Еще бы, там он, наконец, сможет спровадить надоевшую до смерти Велинду. И угораздили же демоны взять ее в море! Смазливость у знатной шлюхи сочеталась с глупостью и капризностью, доводившими временами Дейра до исступления. Уже не говоря о том, что из-за нее ради поддержания порядка на галере пришлось повесить раба-гребца. А он стоил пусть и небольших, но денег.

Были в путешествии и приятные моменты. У простофили Кильриса почти даром удалось приобрести невиданной работы меч и драгоценный перстень. Его венчал огромный, необычной чистоты изумруд, стоивший целого состояния. Кто-кто, а Фоджи знал толк в камнях. Незатемненная мутными включениями зелень — большая редкость, столь прозрачный и одновременно насыщенный кристалл он встречал впервые.

Да и рабы, купленные у Властителя, тоже были весьма интересны. Сразу после отплытия Фоджи с пристрастием допросил одного из них. Другой — гигант и красавец, наверняка опоенный зельем, спал. Очнувшись, безучастно греб, а по вечерам глотал пищу. Даже Велинда, во время прогулки глянув на него с любопытством, быстро потеряла всякий интерес.

Удар плети вырвал Сергея из прострации. Сколько их было за прошедшие дни? Не счесть. Но именно последний разбудил мозг. Вздрогнув, Краевский удивленно оглянулся по сторонам и, пораженный, замер.

Море… Пронизанная розовыми лучами бескрайняя лазурь сливалась на горизонте с небом…

Средь веселых бликов на поверхности резвилась стайка рыбок. То и дело рассыпалась пригоршней серебра, спасаясь бегством от небольших, но на удивление шустрых зверьков, весьма похожих на земных выдр. Те, нисколько не стесняясь близости людей, продолжали охоту. Причем, прежде чем очередной раз нырнуть, каждый занятно фыркал и стряхивал с блестящей шерстки капли воды. Чайки, боясь опоздать к пиршеству, обиженно крича, падали в воду. Теплый воздух ласкал легкие чистотой и неповторимо-сладким ароматом моря.

Отрешившись от всего на свете, Сергей несколько мгновений наслаждался великолепием окружающего мира, но вот они минули, и память тяжкой ношей пала на плечи. Земля… Ирис… Кильрис… крысоподобный Дарсис… смерть Ризы. А теперь он раб-гребец на средневековой галере.

В том, что рабство долго не продлится, Сергей нисколько не сомневался. Он сидел рядом с юношей, у которого над верхней губой едва пробивался первый пушок. Осунувшееся бледное лицо и темные круги под глазами говорили, что ему приходилось весьма несладко. Шею подростка, как и прочих невольников, сжимал металлический ошейник. Но вот ноги оставались свободными. Видимо, надсмотрщики не сомневались в послушании. Лениво прохаживаясь по палубе, они время от времени проверяли качество плетей на спинах прикованных к веслам рабов. Хлесткий удар разрывал кожу, оставляя на ней кровавую полосу, и сопровождался вскриком пострадавшего.

Невольники являли собой достаточно разношерстное сборище, хотя, на первый взгляд, походили друг на друга. Грязные, оборванные и злые, они скорее напоминали одетых в лохмотья зверей. Животные физиономии выражали лишь скотские желания, да и звуки, то и дело вылетавшие из ртов, были им подстать.

"До чего можно довести людей!" — ужаснулся Сергей.

Помимо надсмотрщиков на палубе слонялся десяток матросов с кривыми ножами на поясах. Увидел Сергей и пару солдат. Их явно тяготили громоздкие доспехи и большие, кажущиеся неуклюжими мечи. Оставив в стороне пики и укрывшись в тени, они мирно беседовали, то и дело поглядывая на невольников.

Неожиданно за спиной раздался сбивчивый шепот:

— Наконец-то. Вы очнулись — я уже совсем было потерял надежду… Хвала богам…

Пошатнувшись, он, как бы случайно, оглянулся назад. Не-смотря на неприглядный вид: лохмотья, оставшиеся от некогда добротного камзола, сбившиеся комками волосы грязно-серого цвета, многодневную бороду, — сверкнувшие огнем жизнелюбия и не сломленной воли глаза выдавали в говорившем не смирившегося с рабской участью человека.

Переждав надсмотрщиков, проходящих мимо, незнакомец прошептал:

— После заката… ночью…

Краевский едва заметно кивнул.

Движение уловил сосед, метнувший быстрый, испытывающий взгляд. Чего в нем было больше — надежды, страха или ненависти — Сергей так и не понял.

День прошел так же, как и другие. Ни словом, ни жестом Краевский не выказал, что разум вернулся.

Вечерело.

Словно повинуясь волшебству, вдруг наступил полный штиль. Ветер, весь день весело наполнявший паруса, внезапно стих. На вечерней заре розовый свет утонувшего за горизонтом Оризиса сменился фиолетовыми сумерками. Теперь тишину нарушали лишь всплески рыб да еще стоны измученных за день людей.

На небе все ярче проступали звезды и, нависая над головой разноцветными фонариками, наполняли мир призрачным сиянием. Отражаясь в зеркальной глади, сливаясь в единое многомерное пространство, они создали туманность, в которой где-то на краю лунной дорожки, рожденной взошедшей Таей, зависла галера.

"Возможно, где-то среди них маленькой светящейся точкой затерялось и родное Солнце", — подумал Сергей.

Утомленные за день гребцы, вздыхая и тихонько постанывая, начинали понемногу дремать после скудного ужина. Надсмотрщики и те сонно клевали носами. Поддался общему настроению и Краевский. Смутные образы, сменяя друг друга, завладели мозгом. Морфей понемногу раскрывал свои объятья.

— Друг мой, Вы спите? — раздался сзади шепот.

— Нет, — вздрогнув, пробудился Сергей и впервые за долгое время заговорил. — Кто Вы? Где мы находимся?

— Такой же невольник, а мое имя вряд ли что Вам скажет, — затем, немного помолчав, неожиданный собеседник добавил: — Барон Риджи ван Хорст к Вашим услугам. К кровопийце Фоджи я угодил по воле злого случая… захвачен в бою… А как же Вас, друг мой, угораздило очутиться на Ирисе? Если нет причин скрывать — назовите свое имя.

— Серджи Краевский… Как попал на распроклятый остров, не помню. Знаю лишь, что свалился со скал… К тому же умудрился сильно повздорить с Властителем Кильрисом и его зятьком… И вот, я здесь…

Барон какое-то время обдумывал услышанное. Затем, уже не столь решительно, как прежде, сказал:

— Я верю Вам и ничуть не сомневаюсь в благородном происхождении. Нам нужно держаться вместе. Глядишь, и повезет…

— Как отсюда выбраться? — прошептал Краевский.

— Сбежать не просто… Разве ночью на шлюпке…

— Вы что-то смыслите в мореходстве?

— Нам бы только сбить цепи да завладеть шлюпкой… А там уже не пропадем…

Их перешептывание привлекло внимание надсмотрщика. Подойдя вплотную к Сергею, тот, немного наклонившись, испытующе глянул в глаза. Краевский хотел притвориться спящим. Но провести опытного стража не удалось.

Раздался короткий свист. Из темноты появился солдат. Последовало несколько приглушенных фраз, и тот мигом исчез.

Фоджи, переваривая плотный ужин, полулежал в любимом кресле. Сквозь небрежно распахнутый халат виднелась его смуглая густо поросшая черными волосами грудь и втянутый мускулистый живот. В мечтательно полузакрытых глазах капитана отражалось пламя четырех освещавших каюту масляных светильников. Длинные волосы Дейра удерживала золотистая лента, из-под которой чистым серебром сверкали длинные брови. Благовония, сгоравшие вместе с маслами, наполняли воздух сладостно-терпким ароматом. Они дурманили голову и заставляли мужское достоинство напоминать о своем присутствии, будили желание.

О том, чтобы их запас не иссяк, заботилась Велинда. Она нежилась на стоящей вплотную к стене широчайшей кровати, следя за тем, чтобы ее великолепные формы оставались на виду. Полупрозрачные кисейные покрывала окутывали тело нежной дымкой, делали его еще более загадочно-соблазнительным.

В такие минуты раздражение Фоджи несколько утихало, и он не корил себя за то, что взял взбалмошную любовницу в море. В постели она была на редкость хороша, пожалуй, лучше остальных. Фигурой и страстностью боги тоже ее не обделили. Зато поскупились на многое другое…

Раздался стук молоточка в дверь.

Беспокоить графа мог только телохранитель, обосновавшийся в небольшой прихожей, выходившей непосредственно на палубу. Служил он у Фоджи давно — бывалый моряк, преданный душой и телом. Ему без малейших колебаний Дейр поручал самые секретные дела. Диапазон услуг Гарджи был широк — от чистки одежды и подогревания по утрам воды до слежки и убийств неугодных людей. Он же выполнял на судне обязанности палача. Слабым местом Гарджи были кости и вино. Напившись, он терял человеческий облик, и сдержать его мог лишь хозяин. Если бы не граф, то болтаться бы ему на рее. Охотников вздернуть телохранителя нашлось бы много…

— Что там? — недовольно поморщился Фоджи и, глянув в сторону Велинды, раздраженно фыркнул: — Прикройся!

Та небрежно, словно стараясь еще больше подчеркнуть женские прелести, подтянула прозрачную кисею. Дейр в душе выругался, но решил из-за таких мелочей настроение себе не портить.

— Войди, — сказал он.

На пороге появился Гарджи.

— Чего тебе?

— Приходил надсмотрщик. Купленный Вашей Светлостью раб шептался с ван Хорстом.

— Неужели наш гигант очнулся? — раздался за спиной удивленный голос Велинды. — Мне так интересно! Милый, прошу, допроси его здесь.

Недовольно глянув в ее сторону, граф нехотя согласился.

— Приведи! — Дейр подошел к столику и положил на него чудной работы тонкий меч и перстень, недавно купленные у Кильриса. Возможно, удастся выяснить что-нибудь новенькое и о них.

Задумчиво пройдясь по каюте, достал из ножен меч, сравнил с тем, чужим. Свой казался более мощным и смертоносным. Уж кто-кто, а граф прекрасно разбирался в таких вещах, ведь не зря слыл одним из лучших дуэлянтов в Та-Милии.

Вновь ударил молоточек, и дверь отворилась.

В цепях, словно дикого зверя, два надсмотрщика ввели Краевского. Каждый из них вцепился в руку гребца. Гарджи, с опаской поглядывая на здоровенного раба и вооружившись огромным тесаком, встал чуть впереди господина. В маленькой комнатке сразу стало тесно.

Велинда, желая получше видеть происходящее, привстала с постели. Оставленная без присмотра ткань сползла, целиком оголив великолепную грудь, заманчиво вздрагивающую в такт каждому движению бесстыдницы. Охранники, позабыв обо всем на свете, впились в нее взглядом, мысленно проклиная вынужденное затворничество.

"Вот стерва!" — мельком подумал граф и сосредоточился на невольнике.

Тот был еще крупней, чем казалось вначале. Встань он в полный рост да разведи плечи — вся каюта рассыпалась бы, как скорлупа.

"Чего-чего, а силенок ему не занимать. Не приведи боги, вырвется на волю — жди беды!" — подумал Фоджи.

— На колени, раб! — крикнул Гарджи.

Увидев сверкнувший демоническим огнем взгляд пленника, капитан внутренне сжался.

— Мы еще посмотрим, кто здесь раб! — рявкнул Сергей и резко согнул правую руку.

Один из стражей подскочил к нему и тут же отлетел, словно пушинка, рухнув на пол со сломанной шеей.

Освободившимся концом цепи Краевский ударил надсмотрщика, стоящего слева. Со свистом рассекая воздух, она обрушилась на голову ротозея. Тот умер мгновенно, так и не успев оторвать восхищенного взгляда от бюста Велинды.

Цепь, ударившись о металл шлема, брызнула искрами, в разные стороны с визгом посыпались звенья. Одно из них угодило Гарджи в грудь. Охнув, он чуть пошатнулся, но сразу с проклятьями на устах и налитыми кровью глазами бросился на пленника.

Сергей молниеносно перехватил руку с зажатым в ней ножом. Перерезав горло, мгновенно отделил голову от туловища и швырнул ошалевшей Велинде. Та ее поймала, как баскетбольный мяч. Глаза Гарджи еще мигали, а из открывшегося рта вывалился синий язык. Брызнувшая кровь струйками побежала по обнаженной шее, плечам, груди, замарала дорогие покрывала. Женщина вначале окаменела, а затем беззвучно свалилась в обморок.

Граф схватил меч Кильриса, но Краевский, плотоядно ухмыльнувшись, мысленно призвал к себе клинок, и тот, послушный воле господина, очутился в его руке.

Слегка опешив, но все же не растерявшись, Фоджи подхватил свой меч и вновь повернулся к взбунтовавшемуся рабу.

Их взгляды скрестились, словно шпаги. Противостояние длилось недолго. Угодив в плен сияния зеленых глаз, Дейр утратил чувство реальности, а увидев сквозь призрачный туман времени будущее, содрогнулся. Скаля зубы в ухмылке, его уже поджидал Демон Ночи. Кони, запряженные в колесницу, нетерпеливо били копытами, извергая пламя.

Фоджи частенько дрался на дуэли и никого не боялся. Но то, с чем ему довелось столкнуться, делало любое сопротивление бессмысленным. Шутка ли сказать? Очутиться с глазу на глаз с разъяренным демоном!

Пав на колени, граф положил меч перед собой.

— Я твой ничтожный раб, Лорд Тьмы, — смиренно молвил он, на ходу придумав титул. — Прошу, даруй мне жизнь.

Теперь растерялся уже Сергей. Вспышка гнева угасла. Он не знал, как поступить. Убить безоружного не мог, а оставлять за спиной опасного врага не хотел. Разорвав ошейник, на котором все еще болтался обрывок цепи, Краевский швырнул его к ногам графа и, желая припугнуть, рявкнул:

— Теперь раб ты! Ну-ка, примерь.

Дейру привиделось, что ошейник, обернувшись огромным скорпионом, ожил. Выставив смертоносное жало, бросился к нему, сдавил горло. В глазах поплыли разноцветные круги, а вынырнувший из тьмы Треглавый протянул когтистую лапу. Ощутив его дыхание, Фоджи, схватившись руками за горло, судорожно вздохнул, рухнул на пол и прямо на глазах превратился в старика с белыми, как снег, волосами.

Сергей бегло осмотрел каюту, увидев на столе свой перстень, надел на палец и, переступая через лежащие под ногами тела, направился к выходу.

За дверью его встретил свежий морской ветер, весело растрепавший спутанные волосы и немного остудивший разгоряченную голову.

На палубе мало что изменилось. Ночной шепот моря да мерное поскрипывание деревянных снастей баюкали утомленных тяжким трудом да дневной жарой людей. Лишь где-то высоко в небе, затерявшись среди звезд, всхлипывала, как малое дитя, ночная птица. Ее тревожный крик заставил Сергея остановиться и крепче сжать шпагу.

Послышались приближающиеся шаги, а вскоре появился вышедший из соседнего кубрика стражник. Он беспечно брел навстречу, держа в одной руке тускло коптящий факел, а другой вытирал липкие от вина губы. Не желая проливать лишнюю кровь, Сергей его только оглушил. Точно так же он поступил и с двумя другими, дремавшими на посту.

Намного меньше повезло надсмотрщику, который, увидев Сергея, обнажил меч и ринулся в бой. Уклонившись от неуклюжей атаки, Краевский проткнул ему горло шпагой.

"Смотри, как ловко получается, — думал он, опуская все еще хрипящего врага за борт. Будто всю жизнь только тем и занимался, что отправлял людей на тот свет. Может, ничего другого и не было? А все мои земные воспоминания — лишь сон? Бред ушибленного мозга. И не существовали на свете доктор Краевский и старушка Земля".

Сергей ступал вдоль лавок, на которых в тяжелом сне забылись рабы. Стадо бездумного рабочего скота слилось в однообразную сплошную массу. Недавно он был одним из них…

— Наконец-то, я уже думал, что никогда Вас не увижу, — раздался знакомый шепот.

— Ну уж нет! От меня не так-то просто избавиться, — наклонившись к ван Хорсту, Сергей, играючи, разорвал ведущую к ошейнику цепь, а потом и другие, сковывавшие руки и ноги.

При виде столь немыслимой силы у ван Хорста отвисла челюсть.

— Вы могли освободить нас в любой момент, — проглотив слюну, потрясенно выдохнул Риджи.

— Это еще не свобода! Кто из этих олухов нам пригодится? Показывайте быстрей!

Пробираясь между просыпающихся рабов, Сергей освобождал тех, на кого кивал ван Хорст.

— Меня! Меня! — слышалось с разных сторон.

Учуяв, подобно изголодавшимся цепным псам, запах воли и вкус крови мучителей, они рвались в бой. Готовы были терзать их глотки зубами и когтями.

Наконец, освободив всех указанных людей, Сергей вытер пот и перевел дух.

— Командуйте, барон, — затем, повернувшись к стоящим за спиной рабам, добавил: — Сегодня вы либо спасете свои шкуры, либо будете болтаться на рее.

Дверь в кубрик, где храпели подвыпившие матросы, оказалась открытой, и прежде чем те сумели понять, что происходит, половина их была мертва, а другая — в ужасе жалась к стене и, глядя на восставших рабов, молила о пощаде. Им бы тоже несдобровать, но барон велел оставить их в живых.

Сергей в это время стоял возле двери, ведущей в кубрик надсмотрщиков, и участия в резне не принимал. Услыхав шум и вопли они, попытались выскочить на палубу, но на пути оказался гигант с окровавленной шпагой, который безжалостно наносил удар за ударом. Каждый выпад сопровождался криком боли — и Трехглавый уносил в мир теней очередную жертву.

Вдруг дверь захлопнулась, и с обратной стороны щелкнула задвижка. Вначале Сергей хотел ее выбить, но немного поразмыслив, решил этого не делать. Кто-то же должен сидеть на веслах!

Каюта офицеров оказалась пуста, зато две следующие были заперты изнутри. В первую совсем недавно его вводили в цепях.

"Самое время проведать дружище Дейра", — подумал Сергей и одним ударом ноги вышиб дверь.

Переступив пустую прихожую, вошел в каюту. За ним последовал барон. Фоджи там не было. На кровати среди залитых кровью простыней сидела обнаженная Велинда. Вжимаясь в стену, она с ужасом смотрела на лежащую перед ней человеческую голову. Услышав шаги, подняла взгляд и, узнав Сергея, безумным голосом завопила:

— Я так и знала! Знала, что ты, демон, вернешься! Теперь тебе нужно мое сердце? Ну, подходи, вырви его из груди! Тебе мало крови? Тогда, на, пей мою! Или ты оторвешь мне голову, как Гарджи? Чего ждешь? И, расхохотавшись жутким смехом, швырнула ее в сторону двери, где стояли вошедшие вслед за Сергем ван Хорст и два раба.

Те отшатнулись. Голова, ударившись о стену, закатилась в угол.

— Твой Дейр сбежал, подлец, а меня бросил вашей своре на потеху…

Не желая слушать ее вопли, ван Хорст и Сергей вышли на палубу. Возле запертой изнутри двери кубрика столпились рабы. После безуспешных попыток ее взломать они, переругиваясь, спорили над тем, что делать дальше.

— Таран, нужен таран… Шшеля им в зад…

— Топором быстрее, топором…

— Эй там, за дверью… открывайте… клянусь хвостом Трехглавого — выдеру поганое нутро!

С той стороны раздался шум, а вслед за ним и голос:

— Говорить мы станем только с вашим предводителем.

Ответом ему стал взрыв негодования и проклятий. Но стоило рабам увидеть подошедших Краевского и ван Хорста, как сразу наступила мертвая тишина. Риджи вопросительно взглянул на Сергея. Тот молча кивнул. У него в ушах до сих пор звенел голос Велинды.

Пройдя мимо расступившихся бывших невольников, Риджи пнул ногой дверь:

— Я барон ван Хорст, рядом лорд Серджи Краевский.

— У нас в плену дворянин, которого приказано убить, — ответил из-за двери хриплый голос.

— Он о-очень знатный! — вторил ему другой, писклявый. — Это за ним присылали галеру Фоджи. Мы оставим его в живых, если вы гарантируете нам жизнь и свободу. Я знаю благородного ван Хорста, его слова будет достаточно.

Риджи взглянул на Сергея. Тот неопределенно пожал плечами, уступая право выбора.

Ван Хорст, немного поразмыслив, согласился:

— Хорошо, будь по-вашему, мерзавцы, но не вздумайте морочить мне голову.

— Не извольте сомневаться, Ваша милость. Вы увидите сами. Только входите один…

Такой поворот событий Сергея не устраивал. Он мог лишиться единственного союзника, а это в его планы никак не входило.

— Нам проще выбить дверь, чем рисковать Вашей жизнью, — сказал он барону. — Никакой секретный пленник Вас мне не заменит.

— Постойте, друг мой! Полагаю, стоит рискнуть. Слишком уж они трясутся за свои шкуры и шанса выжить не упустят. Давайте я зайду и осмотрюсь на месте. А повесить… повесить мы их всегда успеем…

Сергей нахмурился, но спорить не стал. Внутреннее чутье подсказывало, что барон прав.

Риджи исчез в открывшемся проеме.

За спиной Краевского послышался недовольный ропот. Он и сам чувствовал себя одураченным и был готов нарушить договор, вломиться в каюту. Но прежде нужно поставить на место недовольных.

Обернувшись, Краевский сделал шаг им навстречу:

— Чего ворчите, псы? Забыли вкус плети? Хотите вслед за Гарджи? За мной не станет.

Подобно напуганной своре собак, встретившей на пути ворка, те, трусливо поджав хвосты, молча отступили. Слишком уж свежи были в памяти подвиги кровожадного великана.

— Лорд, прошу Вас, войдите, — раздался голос ван Хорста.

Сергей не спешил откликаться на зов.

— Кто станет на моем пути, проклянет миг, когда явился на свет, — рычал он. — Ступайте и немедля наведите на галере порядок. Всех мертвых за борт. И без резни, шшеля вам в зад! Иначе — опять в цепи, и на этот раз навсегда! Ну же!

Толпа бросилась врассыпную, не дожидаясь, когда он перейдет от слов к делу.

Все еще дрожа от злости и готовый свернуть шею первому угодившему под руку, Краевский вошел в кубрик.

Он удивлялся сам себе, той внезапной вспышке гнева, с которой не смог совладать.

Ван Хорст, считавший себя смелым человеком, и тот, казалось, стал пониже. Неожиданно поймал себя на мысли, что боится новоявленного лорда. Раньше Риджи думал, что испугается лишь демона. Не той ли породы его новый союзник?

Войдя в каюту, Сергей заметил, что Риджи почему-то очень взволнован, и вопросительно глянул ему в глаза.

— Друг мой, — неуверенно начал ван Хорст. — Разрешите мне Вас так называть? Вы даже не можете себе представить… Пленник — принц крови и наследник Императора! — выдохнул Риджи и повернулся к сидящему на стуле человеку.

— Ваше Высочество, разрешите представить лорда Серджи Краевского. Благодаря ему мы до сих пор живы и галера Фоджи в наших руках. Серджи великий воин и, без сомнений, знатный дворянин… Он был пленен Властителем Ириса. Из-за тяжких ран долго болел и сейчас многого не помнит.

— Лорд, будьте так любезны, подойдите ко мне.

Сергей в забрызганных кровью лохмотьях, скорее напоминающий пирата, чем вельможу, приблизился к принцу и поклонился.

— Я, Ригвин, наследник престола Кристиды благодарен Вам и барону ван Хорсту за спасение. Данной мне властью подтверждаю Ваш титул лорда. Заслуги перед Империей будут вознаграждены, только помогите мне вернуться домой. — Принц немного замялся и уже менее уверенным тоном продолжил:

— Прошу Вас! Вокруг лишь предатели да враги. Герцог Аландский с ними… Мне так нужны верные друзья…

Слушая наследника, Сергей рассматривал его. Худощавое, густо усыпанное веснушками лицо, упрямо сжатые губы. Нос с горбинкой, коротко стриженные взлохмаченные волосы и робко пробивающиеся на верхней губе усики.

"Совсем еще мальчик", — подумал он и, чуть наклонив голову, произнес:

— Я к Вашим услугам, Ваше Высочество. Можете рассчитывать на мою шпагу.

Ригвин радостно улыбнулся. Казалось, тяжкая ноша пала с его плеч. Резко поднявшись со стула, сделал шаг навстречу Краевскому и стоящему чуть сзади ван Хорсту.

— Как я рад, что вы рядом со мной…

В этот миг за стеной раздался женский вопль.

Ригвин, вздрогнув, посмотрел на ван Хорста и с тревогой спросил:

— Что происходит?

— Это Велинда, подруга Фоджи, — успокоительным тоном ответил барон. — Сегодняшняя ночь далась ей нелегко.

Подтверждением его слов стал безумный женский хохот.

— Лорд, прошу Вас, посмотрите, в чем там дело, — попросил принц.

Сергей, выходя из кубрика, подумал: "Еще совсем недавно, будучи рабом, я был свободен, а теперь, став лордом, подчиняюсь мальчишке. Вот тебе и весь сказ о теории относительности".

Дверь в апартаменты, недавно принадлежавшие капитану, была прикрыта. Отворив ее Краевсий вошел и… замер.

На миг показалось, что он угодил в преисподнюю, где черти добросовестно мучили нашалившую за жизнь грешницу. Белокожая и хрупкая, она отчаянно извивалась в лапах двух чумазых и взлохмаченных рабов, которые, сопя и пуская слюни, старались ее удержать. Третий, овладев желанной плотью, блаженно сопел. Возле постели, нетерпеливо переминались с ноги на ногу, поджидали своей очереди еще двое.

Поутихшая было злость с новой силой вскипела в душе Сергея.

— Падаль! Все вон! — прорычал он.

Велинда, услышав его рык, сразу завопила:

— Опять ты, проклятый демон! Вернулся за моим сердцем? Натравил псов, и они терзают ту, которая еще утром была благородной дамой. Беги же скорей лизни моей крови!

Теперь уже Краевский оказался в центре внимания. Почувствовав, что желанную игрушку забирают, рабы, стоявшие на страже, с диким воплем бросились в бой. Первого Сергей про-ткнул шпагой. Другого ударил эфесом по голове. Не выдержав, череп лопнул, как перезревший арбуз.

Вновь раздался безумный смех Велинды.

— О-ха-ха-ха! Теперь хозяин режет своих псов. Он еще не наелся человечины. Сейчас я ему помогу.

Неожиданно изогнувшись, она вцепилась зубами в бок одному из насильников и, резким движением вырвав кусок мяса, стала его с аппетитом пережевывать. Чавкая и давясь, довольно бормотала:

— О-очень вкусно! Хо-хо-хо…

Тот вначале не понял, что произошло. Но затем, увидев рану, истошно завопил. Зажав бок рукой, затравленно оглядываясь по сторонам, начал сползать с постели.

Теперь и его дружки думали лишь о том, как бы спасти свои шкуры.

Велинда, воспользовавшись замешательством, схватила лежащий на кровати кинжал, и с криком "теперь и я демон!" вонзила в шею зазевавшегося раба, а затем вцепилась зубами в горло другого. Тот попятился, желая сбросить с плеч страшную ношу. Да куда там! Безумная женщина и впрямь превратилась в вампира, нечувствительного к ударам и боли. Так, слившись в поцелуе смерти, они покатились по кровати. Под руку объятого ужасом и ошалевшего от боли невольника подвернулся все еще торчащий в шее мертвого товарища кинжал. Выдернув его, он стал наносить удар за ударом. Но слишком поздно! Из разорванной зубами Велинды артерии струей брызнула кровь.

Оставшийся в живых, тихонько скуля и пытаясь зажать кровоточащую на боку рану, полз прочь.

Сергей сделал шаг в сторону и, глядя на несчастного, подумал: "А ведь Велинда права. Смерть идет за мной по пятам и никого не щадит. Забрала она и Ризу. Не слишком ли много крови вокруг!".

Тяжело вздыхая и качая головой, словно желая как-то стряхнуть, отогнать тяжелые мысли, он вышел на палубу.

Страшная ночь прошла, на смену ей спешил розовый рассвет. Лучи восходящего Оризиса волшебной кистью раскрасили мир. Звезды уже исчезли с неба. Лишь Тая по-прежнему оставалась в силе. Все происшедшее стало вдруг таким далеким и нереальным. Утренняя свежесть и чистота невольно настраивали на оптимистический лад.

Вокруг галеры, приветствуя рождение нового дня, резвились дельфины. Краевский, подойдя к борту, залюбовался их танцем. Грациозные и быстрые, рассекая толщу воды, они выскакивали на поверхность. Пролетев с десяток метров по воздуху, подняв тучу брызг, возвращались в родную стихию. Некоторые при этом забавно хрюкали, словно приглашали поплавать с ними.

"А почему бы и нет? — подумал Сергей. — Смыть грязь и кровь совсем не помешает".

Скинув лохмотья и положив сверху шпагу, он решительно прыгнул в воду. Морская гладь сомкнулась над головой. Вначале тысячи мелких игл обожгли холодом кожу. Но почти сразу пришло ощущение комфорта и покоя. Вода чудотворным бальзамом заживляла телесные и духовные раны.

Вынырнув, Сергей, тряхнув головой, огляделся вокруг. Со всех сторон к нему спешили дельфины. Открыв пасти в зубастой улыбке, они кружили рядом, толкали носами и весело фыркали. От души расхохотавшись, наш купальщик ввязался в задорный хоровод. Он даже умудрился оседлать одного из них и прокатиться вдоль галеры.

Наплававшись вволю, Краевский по якорному канату поднялся на судно. Толпа глазевших на него рабов расступилась, молча пропуская вожака, бывшего для кого-то из них богом, а для кого-то — демоном.

Просыпаться совершенно не хотелось. Кошмарной была даже мысль о том, что придется открыть глаза. Но на смену забытью уже спешили тревожные мысли. Вспомнилась прошедшая ночь — множество смертей и реки крови, знакомство с Ригвином и подтверждение титула лорда. Они с ван Хорстом умудрились поступить к принцу на службу. С бароном все ясно, он и без того его вассал. А вот нужно ли было ему, Сергею Краевскому, ввязываться в средневековые дрязги? Если нет, то что делать дальше? Похоже, дороги назад, в родной мир, нет. Нужно устраивать свою судьбу здесь. Пленником и рабом он уже побывал. Сказать откровенно — приятного мало. Теперь появился шанс походить в лордах. Пожалуй, это лучшее, на что можно рассчитывать. Для того Краевского, которым он стал, в самый раз.

Ну, а изменилось очень, очень многое: и внешность, и мировоззрение, и отношение к человеческой жизни. О силе и реакции разговор отдельный. Сергей заметил, что в бою противник неповоротлив. Даже не так. Время для него самого начинает течь по-другому, более медленно, делая неуязвимым. А чего стоит способность сливаться с окружающим миром, заставляя выполнять потаенные желания? Его воле подчинялись птицы и звери, да и купавшиеся в озере девушки, не случайно затеяли эротический танец. Неужели это относится и к Ризе?

"Риза!" — имя девушки больно пронзило сердце.

Любила ли она или всего лишь поддавалась, подобно другим, гипнозу? Может, все чувства были лишь отражением его желания и страсти? Лучше об этом не думать. Все равно ответа не найти. Прошлого не вернешь.

Отогнав терзавшие душу траурные мысли и искупавшись, Сергей поднялся на палубу. Там увидел юношу, соседа по веслу, с халатом Фоджи в руках.

Низко склонившись, паренек заискивающим голосом произнес:

— Благородный лорд… барон ван Хорст прислал одежду… и просил зайти к нему в каюту. — Поборов робость и собравшись с силами, выдохнул: — Позвольте быть Вашим слугой.

Сергей быстро накинул халат, поднял шпагу и, неопределенно кивнув, зашагал к кубрику.

В полумраке крохотной прихожей его кто-то поджидал.

— Позвольте представиться, — послышался приятный голос, принадлежавший худощавому человеку выше среднего роста с правильными, немного женственными чертами лица и милой улыбкой. Он разительно отличался от прочих обитателей галеры аккуратным черным камзолом, гладко выбритым лицом и большими с золотистой радужкой глазами. Казалось, они живут сами по себе, посылая окружающим лучики света. Длинноватые волосы темно-пепельного цвета были немного растрепаны, из-под них торчали заостренные кверху уши. Эльф, да и только!

— Ваш покорный слуга — Рей Лориди. Алхимик и лекарь, звездочет и поэт. Прошу, — Лориди открыл дверь, пропуская Сергея, — нас ждут. Ван Хорст только что окончил допрос стражей Ригвина.

Увидев их, принц приветливо улыбнулся, а Риджи встал.

— Наконец-то, друзья мои. Вижу, вы уже познакомились. Тем лучше! — сказал он, довольно потирая руки. — Присаживайтесь, а я расскажу, что мы узнали! Похищение наследника — лишь часть плана герцога Аландского. Метит он гораздо выше — на Императорский трон. Альфред вступил в сговор с Кора Виллом, затеял в стране междоусобицу, готовит покушение на Кристиана. Помешать ему можно лишь вернувшись на материк. Давайте подумаем, как это сделать.

Но обсуждения не получилось. Говорили в основном ван Хорст и Лориди. Принц, понимая, что проку от него мало, не вмешивался.

Помалкивал и Сергей. Внимательно слушал и старался анализировать факты. По его мнению, успех предстоящей кампании был весьма сомнителен. До берега они еще кое-как доберутся. Но всерьез надеяться помешать заговору и противостоять многотысячному войску Альфреда — наивно.

Отвлекшись, он неожиданно для себя решил телепатически прощупать собеседников. Начал с принца. Сосредоточившись, постарался проникнуть в его мысли. Они, словно живые паутинки, при малейшем прикосновении рвались, сжимались, прятались в невидимые коконы. Сергей ощущал себя ребенком, пытавшимся поймать мыльные пузыри, и рассмотреть, что у них внутри. Наконец, это удалось. Он стал улавливать смутные образы тревоги, неуверенность, надежду и, что вовсе неожиданно, благодарность людям, пришедшим на помощь. Для будущего монарха он слишком чувствителен. Ничего, жизнь исправит!

Сергей переключился на ван Хорста. Жизнелюб, весельчак с широкой душой и добрым сердцем. Такой и в бою не подведет, и за золото не продаст. Но жила в Риджи какая-то глубоко затаенная боль и печаль, терзавшая, словно старая гноившаяся заноза. К тому же барон его явно побаивался, хотя и не желал этого признать.

Прощупать Лориди не удалось. Стоило к нему телепатически прикоснуться, как створки раковины сразу захлопнулись. Рей, споткнувшись на полуслове, послал в сторону непрошеного гостя обеспокоенный взгляд, от которого Сергею стало не по себе.

Оставив попытки мысленного шпионажа, он вновь прислушался к разговору. Высадиться решили в небольшой рыбацкой гавани и пробираться через земли Альфреда в вотчину принца — Ригвинию. Командиром галеры избрали Сергея. Лориди занялся навигацией, а ван Хорст — хозяйственными делами.

Войдя в каюту Фоджи, Краевский ощутил резкий запах мертвечины. Трупы еще не убрали. Кликнув Миниса, распорядился навести порядок, а сам отправился искать Лориди.

Рей стоял на капитанском мостике и рассматривал морскую карту. Услыхав за спиной шаги, поднял голову. На Сергея брызнули золотые искорки, а в голосе зазвенели иронические нотки.

— А, лорд Серджи Краевский…

— Я хотел бы привести себя в порядок.

— Бритва и офицерская одежда в Вашем распоряжении. Попытайтесь что-нибудь себе подобрать. Да и позавтракать нам не помешает, ван Хорст постарался на славу.

Еще раз улыбнувшись, Рей перевел взгляд на карту.

Сергей отправился в каюту, где немного поскреб щеки средневековой бритвой и умудрился втиснуться в камзол сбежавшего офицера. Затем, продрав спутанные волосы серебряным гребнем, еще раз глянул на свое отражение в зеркале и, не сдержавшись, воскликнул:

— Боже, как я изменился!

Осторожно провел пальцами по новым морщинам, придававшим лицу властные и даже жестокие черты.

"Что со мной происходит? Неужели от прежнего Краевского скоро ничего не останется? И я забуду прошлое?"

Испугавшись, Сергей углубился в воспоминания, пытаясь понять, насколько они изменились. Вроде, все было на своих местах, да и восприятие "Я" оставалось прежним.

Выйдя из каюты, Сергей увидел, что Минис, исполняя его приказ, уже выстроил вдоль палубы освобожденных рабов, пленных солдат и матросов. Проходя вдоль шеренги и заглядывая каждому в глаза, Краевский чувствовал себя людоедом, выбиравшим жертву на обед. Его окружал животный страх, волнами исходивший от дрожавшего человеческого стада. Власть Сергея над этими преступниками и отпетыми головорезами была полной. Насладившись ею и выдержав небольшую паузу, он сказал:

— Я, лорд Серджи Краевский, дарую вам жизнь и свободу. На берегу каждый выберет судьбу сам. А пока — за работу. Кто знает мореходство — шаг вперед.

После того, как Рей и Риджи набрали команду, Сергей назначил охранников и отправился с союзниками в комнату принца завтракать.

Впервые за долгое время он смог нормально поесть. Копченая курица, ирисский сыр, от запаха которого мутился рассудок, а рот заполнялся слюной, сдобные лепешки с изюмом, огромный сладкий, как мед, виноград, желто-розовые, полные ароматной мякоти и сока персики. Ко всему этому — густое, терпкое красное вино.

После еды и вина Сергей почувствовал, как сильно устал, и, извинившись, отправился к себе.

Приказав Минису зря не беспокоить, разделся и с наслаждением растянулся на кровати, совсем недавно ласкавшей тела Фоджи и Велинды. Уже засыпая, он услышал, что галера пришла в движение.

Риджи глядел на мерцающий след, прозванный рыбаками летней бороздой или по-иному "Волосами Геи", оставленный исчезнувшей в темноте шлюпкой. Виден он был лишь во второй половине лета, в те редкие ночи, когда Гея главенствовала на небе, оттеснив на короткое время вечную соперницу Таю.

Морское путешествие близилось к концу. Желанная бухта — рядом, и уплывший на шлюпке Рей на галеру уже не вернется, а направится в вотчину принца — Ригвинию. С ним письмо опекунам Ригвина с описанием происшедшего.

Порыв холодного ветра принудил ван Хорста глянуть на небо. Погода понемногу портилась. Сначала в дымке исчез едва видимый полумесяц Таи, а затем побледнел и диск Геи. Наползающие с севера облака незаметно укрыли пушистой пеленой звезды. Похоже, вновь собиралась гроза. Вчера целый день стояла ясная погода, а к вечеру ветер пригнал черные с синевой тучи. Удивительно, что не разыгрался шторм.

Барон, обойдя посты, возвратился на капитанский мостик. Невеселые мысли вновь терзали душу. Стоило ему остаться одному, как они настойчиво лезли в голову…

Стефани Дарвильд, свою будущую жену, он впервые увидел на балу у Альфреда Аландского, куда его затащил кузен Эйрин де Раш, бывший завсегдатаем пирушек.

— Риджи, — уговаривал он, — до Имперской столицы далеко, а Альмира, вот она, рядом, и двор Альфреда не хуже. Стол богаче, а девушки красивы и доступны. Тебя примут хорошо. Я у герцога свой человек. Хватит гнить в глуши, скоро призовут в гвардию Императора, там не больно-то погуляешь. Решайся!

Появление в зале пиршеств новичка никто не заметил. Среди толпы гостей он затерялся, как песчинка в пустыне, что было весьма кстати. Риджи больше присматривался к другим, чем хотел показать себя. Эта поездка так и осталась бы без последствий, если б не знакомство со Стефани.

Девушка понравилась обоим. Кому за ней приударить, решили по-братски — бросили игральные кости, с которыми кузен никогда не расставался. Эйрину выпала восьмерка, а ему — на очко больше.

Так случай положил начало знакомству, окончившемуся браком, более выгодным небогатому семейству Дарвильд. Породниться с ван Хорстами для мелкопоместных дворян было почетно, даже не смотря на то, что старшая сестра Флоринда еще не устроила свою судьбу. Такое положение вещей в знатных семьях считалось неприличным. Отец Риджи особой радости от союза не испытывал, но и вмешиваться не стал. Старые раны лишили здоровья. Он почти ослеп и проводил большую часть времени сидя в любимом кресле в саду.

Свадьбу сыграли большую и пышную. Невеста казалась самой счастливой девушкой на свете, а став женой, вскоре подарила сына Ральфа, которому теперь исполнилось семь. Риджи, неся службу в Императорской гвардии, дома бывал не часто а в последнее время стал замечать, что его приезды радости Стефани не приносят. Она все больше молчала, прятала глаза, словно боялась, что они выдадут страшную тайну. Появившуюся холодность и раздражительность часто сопровождали беспричинные слезы. Риджи не раз пытался с ней поговорить, но тщетно. А верить слухам до ужаса не хотелось! Но, как выяснилось из допроса стражей, жена не только ему изменила, но и принимала участие в заговоре вместе с кузеном Эйрином и его покровителем Альфредом Аландским.

Похоронив старого барона и объявив Риджи погибшим, они с де Рашем уже не таились. Так что с галеры ван Хорст мог сойти только мертвым, но судьба свела его с Серджи Краевским…

Риджи казалось, что в великане живут двое. Страшный и безжалостный демон, которому убить смертного проще, чем раздавить муху. И другой, мягкий и добросердечный человек, смотрящий на мир удивленными глазами, печальный и скрытный.

Он то и дело заводил беседы с Лориди, старался восстановить потерянную память. Расспрашивал Рея о звездах и странах, о нравах и обычаях, о науках и магии. Но больше всего Серджи интересовали история и политика. Лориди, в свою очередь, очень внимательно присматривался к собеседнику. Порой их разговор напоминал фехтование, или, по крайней мере, игру, в которой каждый хотел узнать больше, при этом не раскрыв своих тайн.

Да, очень, очень много необычного в лорде Краевском. Вот взять хотя бы вчерашний вечер, когда во время грозы барон вышел на палубу проверить посты. Серджи, скрестив руки на могучей груди, стоял на носу галеры, подставив лицо ветру и струям воды. Непоколебимый, словно сказочный великан, он, казалось, впитывал молнии, сверкавшие на небе. Может, ожидал, что небесные огонь и вода очистят душу от тоски и печали.

В темноте послышались всплески весел, а вскоре показалась и шлюпка. Раздался условный свист.

"Разведка прошла успешно, Лориди в пути. Завтра — наша очередь. Да помогут боги пройти сей нелегкий путь!" — подумал Риджи, направляясь в кубрик.

Но поспать так и не удалось. Какое-то время барон ворочался с боку на бок, желая изгнать навязчиво лезшие мысли. Но убедившись, что с ними не совладать, вновь вышел на палубу. Свежий воздух бодрил и гнал прочь остатки сонливости.

Близок рассвет. Розовая поволока уже поглотила горизонт. Прогнав с неба тучи, ветер немного стих и теперь слегка шалил, вспенивая гребешки волн, подталкивал их в сторону берега.

Пройдя вдоль борта, Риджи остановился около покачивающейся шлюпки. На ее дне собралась вода.

Недовольно хмыкнув, крикнул постовому:

— Ну-ка, давай, поднимай бездельников! Пусть готовят лодку к отплытию. Хватит спать!

Вскоре шлюпка с ван Хорстом и гребцами на борту уже плыла к берегу.

Розовые тона окончательно завладели миром. Взошедший Оризис щедро, полными пригоршнями рассыпал их вокруг себя. Пурпурный диск слепил. Послушные воле господина луны скрылись с небосклона.

Вначале Риджи увидел горы, темными пятнами проступившие в дымке прибрежной полосы, потом бухту с множеством небольших рыбацких лодочек, стремившихся в открытое море. Все они спешили к сбившимся в тучу чайкам. Здесь лурь охотилась за мелкой рыбешкой, и улов обещал быть богатым.

Вот, наконец, и берег.

Заскрипела раздвигаемая носом шлюпки мелкая галька. Барон, соскочив на землю, преклонил колено и, все еще не веря счастью, возблагодарил богов. Поднявшись на ноги, довольно улыбаясь, зашагал в сторону ведущей в поселок тропинки…

…На галеру он вернулся ближе к обеду. Но время было потрачено не зря. Не так-то просто было договориться с хитрющим Сатисом. Купец притворялся подслеповатым и глухим стариком, хотя слышал и видел прекрасно. Он все время близоруко щурил глаза и переспрашивал, выгадывая время поразмыслить. Но есть верное средство, согревающее самые холодные сердца и развязывающее языки. Против него не устоит ни один купец — золото. Вскоре ван Хорст знал, что солдат Альфреда в селении нет. А вот из Крида шли самые дурные вести. Император мертв, наследник исчез, в стране хаос и междоусобица.

Купить галеру Сатис, испугано замахав руками, отказался. А вот продать лошадей и провизию был не прочь, правда, затребовал при этом несусветную цену. Учуяв, словно гончая, желанную дичь, не уступил ни единого корена. Пришлось согласиться. Сговорились встретиться на берегу после полудня, о чем барон и поведал своим друзьям.

Слово Сатис сдержал и к назначенному времени все необходимое подготовил. Он еще пересчитывал деньги, а союзники в сопровождении двух десятков бывших рабов отправились в путь.

К проселочной дороге жались обвитые виноградом незатейливые лачуги рыбаков. Запах сохнущей на солнце рыбы настойчиво лез в ноздри, дурманил голову воспоминанием о пиве, заставлял то и дело облизывать пересохшие губы. Козы, привязанные к невысоким прохудившимся заборам, старательно выщипывали пробивающуюся между камнями скудную зелень. Во дворах на малюсеньких участках серой, неплодородной земли, копошились худенькие, низкорослые женщины. Своей внешностью и одеянием они напоминали цыган. Загоревшие до черноты детишки, открыв рты, провожали изумленными взглядами отряд.

Местность очень напоминала оставленный недавно Ирис. Дорога, петляя между холмами, уходила все выше в горы, и лошади, еще не дойдя до перевала, замедлили шаг.

"Ну почему везде одно и то же? — думал Краевский. — Кто трудится в поте лица от рассвета до заката — слаб и унижен, едва добывает хлеб насущный. Другой же от рождения знатен и богат. Ему открыты все пути. Почему же наш Господь или их Создатель не наведет порядок? Не защитит слабых и не накажет злодеев? Видать, ему не до нас. Имеются дела поважнее…"

От философских мыслей Сергея отвлекла внезапно открывшаяся взору долина. Его ошеломило безудержное буйство зелени, причем всевозможных оттенков — от темного у подножья до светло-салатного там, у горизонта, куда еще доставали лучи заходящего Оризиса. Дорога резко ушла вниз, и нужно было поглядывать, чтобы не угодить в расщелины.

К реке добрались затемно. Огня разводить не стали. Наскоро поужинав сыром и лепешками, выставили охрану и, укутавшись в плащи, устроились на ночлег.

Несмотря на усталость, Сергей долго не мог уснуть. Вдруг нахлынули воспоминания. Сколько таких же ночей он провел на берегу земных рек, прислушиваясь не зазвенит ли колокольчик и поглядывая на удочки в надежде увидеть поклевку? Слушал трель соловья и вдыхал аромат распускающихся ландышей. С ним ли это было? Если да, то давным-давно, где-то далеко, в другой жизни… Ну, а в этой?

На небесах по-прежнему сияли незнакомые созвездия, отражаясь яркими искорками в зеркале реки. Над ее гладью тихо плыла таинственная песнь, сплетенная из шелеста трав и листвы, течения воды и всплесков резвящейся рыбы.

Сергей, повинуясь ее непреодолимому зову, быстро разделся и беззвучно вошел в воду. Набрав полные пригоршни, плеснул себе в лицо, немного проплыл, затем, расслабившись, отдался течению. Прохладная вода снимала усталость, возвращала силы и бодрость.

Выйдя на берег, оделся и, укрывшись плащом, прилег на попону. На сей раз сон пришел на удивление быстро, причем на редкость яркий и реальный: Риза, живая и невредимая, печально улыбаясь, шла к нему навстречу, призывно протягивала руки. Сергей хотел было броситься к ней, крепко прижать к груди, расцеловать. Да только чья-то злая воля не давала сдвинуться с места, лишила голоса.

— Седжи, любимый. Ты обо мне совсем позабыл, — печально шептала она. — А я по-прежнему тебя люблю и очень, очень скучаю. Обними же меня, как прежде.

Сергей рванулся, и казалось, что путы волшебства поддались. Однако их руки так и не встретились. Призрачная стена устояла. Он не смог прорваться к Ризе. А девушка, глядя ему в глаза, горько плакала.

— О, Седжи! Я знаю. Ты все можешь! Забери меня отсюда. Здесь так холодно и одиноко. Мне страшно, очень страшно.

Сергей еще раз попытался разрушить преграду, но лишь разбил руки и… проснулся. На пальцах каплями проступила кровь. Любимой рядом не было. Его знобило, а зубы выбивали мелкую дробь. Тысячи мыслей, роившихся в голове, не дали забыться до утра.

"Случаен ли этот сон? И что за ним кроется? Ведь я так и не видел Ризу мертвой. А вдруг она жива? Нет, рана была, без сомнений, смертельной. Если я не погибну в этой авантюре, то обязательно вернусь на Ирис и отыщу ее могилу. Ах, Риза, Риза… Как же все это могло случиться?.."

Альфред, правитель Южных земель Империи, огромного герцогства Аландского, нахмурив брови, тупо смотрел на золотой кубок. В нем плескался присланный из-за моря Кора Виллом драгоценный тамильский напиток. На удивление крепкое и ароматное вино моментально било в голову, улучшало настроение, возвращало бодрость и силы. Осушив кубок, герцог прислушивался, как тепло разливалось по телу. Резкие черты его лица немного смягчились, и воспоминания о ночных безумствах в компании де Трай уже так не раздражали.

"Малышка Таис, безусловно, хороша. Пусть не из знатной семьи, и наверняка не любит меня. Но какое это имеет значение? Главное, молода, красива и желанна. Да и в постельных утехах опыта не занимать. Пусть злится герцогиня, но ночи останутся за Таис. Не зря же я возил ее на Коронный Совет в Крид".

Всплыл вечер, проведенный с герцогом Геральдом Герфесским и маркграфом Гюставом Лотширским. "Не испугается ли, не отступит в решающий момент маркграф? Если он не свяжет войска торинского гордеца Фергюста, то придется туго.

Ну, а Геральд… Клялся же, подлец, обещал помочь из Герфеса. А сам затаился в Гере, словно тапир в норе. Никак не справится со своими дамами. Не иначе, та ведьма, Лавра, и вовсе закрутила голову. И подумать только — это хладнокровный и уравновешенный Геральд. Ну надо же так влипнуть! Хотя Лавра, конечно, великолепна. Я бы и сам не отказался от такой любовницы. Из Геры вместо обещанного войска прибыло лишь пару послов. Правда, они привезли письмо, в котором герцог заверяет, что выполнит клятву. Да что-то слабо верится".

Альфред потянулся к бутылке, но, передумав, резко отдернул руку. Слишком уж важные ждут сегодня дела, и голова должна остаться свежей. Тем более, что складывается все не так уж хорошо.

"Проклятый Фоджи умудрился потерять галеру. Ее захватили (слыханное ли дело?) рабы. И это один из лучших людей Кора Вилла. Да попадись он мне в руки живым, содрал бы шкуру! По его милости на свободе очутились Ригвин, ван Хорст, Лориди да еще какой-то лорд Краевский.

Собрав беглых рабов, они хотели прошмыгнуть под самым носом в Ригвинию. Да не тут-то было! Все, все голубчики уже пойманы и к вечеру будут в Альмире. Все, кроме злосчастного Лориди. Интересно, как тот угодил к Фоджи и куда девался потом? Не иначе, колдовство! Этого, если попадется, только жечь! Костер побольше… и в огонь. Против пламени никакая магия не устоит. Стану Императором, велю святым отцам всех колдунов и ведьм выловить. От них одни хлопоты".

Альфред встал, взял с серебряного подноса гроздь крупного синего винограда и, отправив несколько ягод в рот, вышел из покоев. Слуги, низко склонив головы, остались на месте. Герцог не любил провожатых.

Альфред шел по дворцу, не обращая внимания на челядь и гостей. Здесь их за последние три дня собралось предостаточно. Съезжались приглашенные на завтрашний пир вассалы и союзники. Они молча расступались, пропуская хмурого герцога.

Спускаясь в подземелье, Альфред думал, как лучше поступить с Ригвином. Скрыть появление принца в Аландии не удастся, а марать руки венценосной кровью не хотелось — со временем дурному примеру могли последовать и подданные. Что же касается ван Хорста, его он, пожалуй, отдаст в награду Эйрину. У них с бароном давние счеты. Не зря же де Раш ездил в Ради. Конечно, если бы не измена слуги Краевского, подмешавшего в вино сонное зелье, ему вряд ли удалось так легко пленить всю троицу, да еще и перерезать охрану. Краевский же… на него нужно еще поглядеть.

Галерные гребцы, схваченные на берегу, в один голос рассказывали невероятные вещи. Будто бы он во время бунта сам перебил солдат и прикончил Фоджи. Да разве можно верить пьяным скотам? Посмотрим, что они запоют сегодня. Но как ни старался палач, ничего нового Альфред не узнал. Что ж, если этот Краевский такой герой, можно устроить показательную казнь. Одним врагом станет меньше да и других припугнуть не помешает.

Пробуждался Сергей мучительно долго. Терзавшие во сне кошмары — огромные серебристые змеи, обвивавшие руки и ноги и нещадно сдавливавшие шею и грудь, — упрямо не желали исчезать. Какое-то время он не мог понять, что, собственно говоря, происходит. Попытался сесть. Да куда там! И двинуться не было ни малейшей возможности. Разве что слегка пошевелить онемевшими пальцами. Голова гудела, как медный чан, по которому пару раз от души ударили молотом. Во рту пересохло так, что собственный язык казался лишним. Желудок то и дело сотрясали спазмы невыносимой боли, после чего отрыгивалась неимоверная горечь. Дышать мешала плотная мешковина, укутывавшая голову.

"Итак, я снова в плену, — Сергей пытался собрать воедино предательски разбежавшиеся мысли. — Несомненно, в трактире нам подсыпали яд. Неужели Минис? Похоже, я распят на деревянном щите. И везут меня на телеге, словно борова на убой".

Понять это было несложно. Плечи, спина и зад постоянно терлись о грубо отесанные доски, а все сооружение покачивалось, вздрагивало, подпрыгивало на ухабах. В такие мгновенья Сергей болезненно морщился.

Если бы мог, то схватился бы за голову. Отбирая солдат в свой отряд, он телепатически прощупал всех… Всех, кроме добровольного слуги.

"А может, и не он? Хотя какое теперь это имеет значение? Важнее, кто и зачем нас пленил. Неужели герцог Аландский?"

Об Альфреде, о его хитрости и жестокости он был наслышан от друзей. Что ж, нужно бежать и как можно скорее.

Напрягая мускулы, попытался разорвать ремни, но они лишь чуть-чуть ослабли. Затем попробовал проявить свои, увы непознанные магические способности. Представил, как на ремнях появляются крохотные трещинки, которые понемногу становятся все шире, и, наконец, оковы разрываются.

Как бы хотелось, чтобы так было на самом деле! Однако, нет. В мире ничего не изменилось. Не отчаиваясь после первой не-удачи, Сергей пробовал еще и еще. Но все безуспешно. Сверху, как бы желая остудить горячую голову пленника, упало несколько холодных капель. Начался дождь, который прекратился перед самым въездом в город.

У ворот состоялся краткий разговор старшего охраны со стражей, из которого Сергей узнал, что они действительно пленники Альфреда.

Городские улицы отзывались людским гомоном. Дорога стала ровней. Телегу трясло не так сильно, а вскоре она и вовсе остановилась. Попону сдернули, но мешок на голове остался. Щит дрогнул и пришел в движение. На этот раз его несли на руках.

— Вот так всегда… — кто-то недовольно ворчал над самым ухом. — Везет как утопленникам! Кого мы хоть тащим? Знаешь? Чего молчишь?

Ответом ему было сердитое шипение.

— Попридержи-ка язык, а то живо укоротят! Не нашего с тобой ума дело. Сказали доставить в большую залу. Вот и выполняй.

— Заткните пасти, олухи! — рявкнул офицер. Теперь к темноте добавилась тишина. Лишь иногда слышалось тяжелое сопение да кряхтение носильщиков.

Щит накренился и стал равномерно вздрагивать. Поднимались по лестнице. В нос Сергею бесцеремонно полезли аппетитные запахи. Видать, где-то рядом от пищи ломились столы. К жажде присоединился голод.

"Вот только кормить и поить меня здесь вряд ли станут, — подумал он. — И вообще, какого черта нас сюда приволокли? Что, у Альфреда не нашлось подземелья? Видать, придумал гад нечто особое".

А герцог Аландский тем временем пытался сломить сопротивление Ригвина. Малец оказался на редкость упрямым. Вместо того, чтобы смириться и принять его условия, бросил обвинения в измене и убийстве отца. А по законам Империи за это полагалась смерть. Альфред вдруг почувствовал дыхание Трехглавого за спиной и понял: выпускать принца из рук живым нельзя!

"С его отцом, Кристианом, было попроще. Тому вполне хватало вина и женщин. Ригвина же и в расчет никто не брал. А зря! Волчонка здорово вымуштровали друзья деда в наследной Ригвинии — так и норовит цапнуть за ногу. Ишь, как оскалился.

Ничего не остается, как отправить его вслед за батюшкой после сегодняшнего пира. А пока пусть полюбуется на своих дружков, может, поумнеет!

Ну а тех придется принести в жертву. Окропить кровью с таким трудом сколоченный союз. Он и так трещит по швам. Если еще чуть-чуть попустить, то разбегутся и все остальные. Хорошо бы их замарать по уши. Тогда никуда не денутся. А то как делить пирог — все здесь, а как воевать — так чужими руками. Тьфу, тоже мне союзники!"

К вечеру Альмира напоминала разворошенный муравейник. Горожане высыпали на улицы, желая поглазеть на приехавшую со всего герцогства знать. Но к своему разочарованию обнаружили, что дворцовая площадь окружена двойной цепью солдат, пропускавших только приглашенных. Меры предосторожности были необычными, что, конечно же, не осталось незамеченным ни гостями, ни зеваками. Последние, не желая расходиться, собирались небольшими кучками, что-то шумно обсуждали, спорили, возбужденно размахивали руками. Сходились лишь в одном: жди войны.

Чувствовали это и солдаты, хмуро поглядывая то на золоченые экипажи с замысловатыми гербами, то на своих офицеров, одетых в парадные мундиры, сегодня особенно строгих и сердитых.

У входа во дворец суетились лакеи: открывали дверцы карет, помогали подняться по мраморным ступеням разодетым дамам, которые пестротой своих одеяний напоминали экзотических птиц. Сверкали золотые украшения на камзолах аристократов, искрились на пальцах бриллианты. Такого столпотворения во дворце Альфреда не помнили даже старые слуги.

Огромный зал для пиршеств был полон. Стулья гостей были накрыты мягкими шкурами. Причем чем ближе к герцогу, тем драгоценней мех. Ярко горели тысячи свечей. Сияло серебро светильников и сверкало золото огромного, на половину стены, герба: величавый дракон с кроваво-рубиновыми глазами парил на фоне Оризиса.

Посуда на столах была только серебряная. Угощение, как всегда, поражало великолепием и разнообразием. Жареные оленьи бока, молочные поросята, птица, паштеты из печени лури, телячьи почки под острым соусом, заливная рыба, грибы с земляными орехами, сыры, овощи с зеленью, золотистые большущие персики, истекающие от прикосновения сладким, ароматным соком, красно-черный виноград и многое, многое другое. В высоких кувшинах плескалось белое и красное вино, торинский золотистый сидр, делавший дам веселыми и сговорчивыми. Все было отменно приготовлено и подано со вкусом. Не зря считалось, что у Альфреда лучшие в Империи повара…

Во главе стола, как всегда, сидели герцог Аландский и его жена Герминда. Рядом ближайшие родственники, старшие офицеры гвардии, Первосвященник храма Создателя, самые знатные и богатые гости. Каждый из них, согласно иерархии, занимал определенное место, за которое цепко держался.

Таис де Трай расположилась далеко не в первых рядах. На людях ее титулованный любовник строго соблюдал этикет. И это было нестерпимо обидно. Светские дамы, свысока поглядывая на фаворитку, ехидно улыбались, радовались ее унижению. Будь их воля, она тотчас очутилась бы в солдатской казарме.

"Как ужасно, когда у тебя за спиной ничего нет! — думала девушка, гордо подняв голову и одаривая соседей обворожительной улыбкой. — Ни денег, ни поместий, ни влиятельных родственников. Стоит жирному борову Альфреду положить глаз на одну из этих б…дей, и я сразу окажусь на помойке. Нет, только не это! Ну, где же тот Бог или пусть даже демон, что мне поможет? Я отдала бы ему не только тело, но и душу…"

Но душой ее пока, как назло, никто не интересовался.

Присутствующих больше занимали стоявшие в танцевальной части зала деревянные щиты с распятыми на них людьми. Рядом дымились жаровни, наполненные до краев раскаленными докрасна углями, и лежали железные щипцы. Чуть в стороне под охраной двух рослых гвардейцев застыл худощавый юноша в маске.

Несмотря на большое количество выпитого, особого веселья не было. Дамы забыли о кокетстве, а о танцах никто и не помышлял. Музыканты, в основном, робко молчали.

Альфред, учуяв гнетущую атмосферу, осушил большой кубок, решительно поднялся с кресла и, чуть пошатываясь, пошел к щитам. Он уже понял, что в своих расчетах ошибся. Но идти на попятную упрямо не хотел. Довести начатое до конца стало делом чести.

Герцог поднял правую руку. Воцарилась мертвая тишина.

— Кридской империи больше нет! — довольно уверенно начал он. — Кристиан мертв. В стране безвластие и смута. С севера напирают варвары, а с юга угрожает Кора Вилл. Его шпионами кишат наши земли. Эти двое с его галеры, захвачены в Аландии. Прознатчики та-мильцев. — Альфред указал на щиты, и палач сдернул с голов осужденных мешки.

По залу прокатился шумок. Многие сразу узнали барона Риджи ван Хорста.

Обычно румяное лицо было серым, отечным, под глазами огромные синяки, волосы на голове сбились комками, а борода с появившейся в ней ранней сединой торчала клочьями. Но взгляд, взгляд оставался по-прежнему живым, пронзительным и каким-то очень-очень печальным. Походная одежда на нем висела лохмотьями, открывая взглядам страдающую плоть. Риджи молча смотрел на старых знакомых. И те, не выдержав, отводили взгяд.

Второго пленника никто не знал. Он был явно чужаком. Такой гигант и атлет незамеченным в герцогстве остаться не мог. От одного его взгляда становилось неуютно, хотелось побыстрее покинуть неудавшийся пир…

Заметив, что внимание переключилось на пленников, Альфред повысил голос:

— Завтра я выступаю в поход. Тех, кто не пойдет со мной, буду считать личными врагами! Их ожидает та же участь, что и этих двоих. Палач, начинай!

В тот же миг всеми забытый юноша в маске рванулся вперед. Срывающимся от волнения и негодования голосом, закричал:

— Ложь! Все ложь! Я, принц Ригвин, наследник престола Кристиды, Лорд-правитель Ригвинии, объявляю Альфреда Аландского изменником, нарушившим клятву, обвиняю в убийстве отца и похищении дворянина, а также в преступном сговоре с Кора Виллом.

— Заткните рот мальчишке! — взвизгнул герцог, бросаясь к Ригвину.

— Данным мне правом лишаю Альфреда титула, герцогства и приговариваю к смерти. Отныне любой, вступивший под его знамена, — вне закона!

Он хотел сказать еще что-то, но не успел. Подоспевший герцог с удивительной для его грузного тела ловкостью мощным ударом в челюсть оборвал его речь. Ригвин рухнул, как подкошенный. Альфред же, обернувшись, мутным взором обвел безмолвствующий зал. С его побагровевшего лица каплями стекал пот. Он весь трясся, словно в лихорадке. Ярость, клокотавшая в душе, требовала немедленного выхода.

— Да будет так! — провозгласил наблюдавший за этой сценой со щита гигант.

Его слова, разорвав зловещую тишину, тяжко пали на плечи присутствующих, заставили их опуститься еще ниже.

— Проклятый смерд! Да я своими руками вырву твое сердце! — завопил обезумевший Альфред и, схватив щипцами раскаленный прут, ткнул им в живот смутьяна.

Боль, ненависть, отчаянье, взорвавшись порохом, утопили в кровавой пелене сознание Сергея. По его пусть невольному, но яростному зову, откуда-то из глубин естества всплыли ощущения, испытанные еще на Ирисе в миг гибели Ризы. В мозгу запульсировал забытый обруч, появились тянущие боли в костях, жидкий огонь заструился по венам. Тело Сергея окутала дымка, его контуры, мерцая, стали, терять очертания. Изумленный Альфред, приоткрыв рот, отступил на пару шагов назад. Дальше произошло и вовсе невероятное событие. Пелена рассеялась, и перед герцогом вместо пленника предстал демон, который мог привидеться разве умалишенному и то в кошмарном сне.

Монстр был раза в два выше Альфреда. Человекоподобный торс плавно переходил в мощную шею. Голова чудовища представляла собой произвольную смесь голов тигра и дракона. В изумрудно-зеленых глазах то и дело вспыхивали рубиновые отблески, а из огромной пасти виднелись жуткие клыки. Пальцы на огромных лапищах оканчивались когтями. Чешуя, покрывавшая тело, напоминала броню боевой кольчуги. Абсолютно черная, она, казалось, поглощала свет.

Чудовище, издав глухое, утробное рычание, от которого у присутствующих волосы встали дыбом, ловко схватило оцепеневшего герцога за шею и легко приподняло над землей. Видимо, желая выпить душу, заглянуло в глаза, но, передумав, правой лапой пробило ему грудь и вырвало сердце. Тело Альфреда, будто потрепанная тряпичная кукла, полетело в зал.

Свалившись на пол и, наконец, поняв, что с ним произошло, герцог жутко завопил, захрипел, попытался зажать ладонями развороченную грудь. Он так и умер, удивленно глядя на свои залитые кровью руки.

Демон же, полюбовавшись еще бьющимся сердцем, кровожадно оскалив клыки, зарычал и с силой сжал пальцы в кулак. В стороны полетели алые брызги. Его леденящий кровь рык заставлял седеть волосы и останавливаться сердца. Явившись из бездны, из глубин владений Трехглавого, он нес в себе магию смерти!

Люди в ужасе бросились к выходу. Они бежали, ползли, карабкались по телам упавших, отталкивая друг друга, царапались, рвали подвернувшуюся плоть зубами. Их вопли слились в единый жуткий тысячеголосый вой, улетевший далеко за пределы дворца. Он повис в воздухе, а затем упал удушающе-липким покрывалом страха на город.

Но панике поддались не все. Ван Хорст смотрел на происходящее полубезумным взором, считая увиденное галлюцинацией больного мозга.

Таис же сначала подумала, что демон явился на ее зов. Но затем, справедливо рассудив, что он вряд ли проникся ее заботами, решила использовать представившийся шанс. Подсказка явилась в виде стонов того, кто совсем недавно назвался принцем Ригвином.

Услышав его стоны Таис, ослабила корсет, чтобы стали видны пухлые бутоны девственно-розовых сосков, которые тут же соблазнительно выглянули из неплотно прилегающего лифа, и ущипнула по разу каждый. В ответ они покраснели и налились соком. Небрежным жестом распустила локоны каштановых волос. Нужный образ был готов.

Сделав испуганное лицо, она подбежала к принцу, опустилась на колени и нежно сняла маску. Мельком глянув на огромный кровоподтек, уродовавший миловидное мальчишеское лицо, прижала юношу к своей груди.

— Ваше Высочество! Вы живы! Хвала богам! — горячо шептала юная интриганка. — Чем я могу помочь?

Все еще оглушенный принц, отстранившись, изумленно уставился на явившуюся спасать его фею.

— Фто ты? Шфто шдесь делаешь? — шепеляво, с трудом открывая разбитый рот, спросил он и неуверенно попытался встать. Таис его попытку решительно пресекла. Столь быстро отпускать принца она ни в коем случае не собиралась. Удовлетворенно отметив, что глаза наследника престола неотрывно прикованы к ее груди, немного выждав, смущенно прикрыла вырез рукой. О том, что цель достигнута, говорил румянец, густо заливший лицо Ригвина.

Тем временем демон претерпевал обратную трансформацию. Вновь явившаяся дымка вернула Сергею человеческое обличье. Он оторопело обвел взглядом зал, изумленно глядя на шевелившееся и стонавшее человеческое месиво.

В стороне с развороченной грудью лежал Альфред.

Сергей, взглянув на окровавленые ладони, хотел вытереть их о куртку, но на нем ничего не было. Ему вдруг стало дурно: в голове зашумело, а желудок отозвался мучительными спазмами. Преодолев их, подошел к валявшейся возле пустого щита одежде и непослушными, все еще дрожащими пальцами, натянул ее на себя. После чего, недовольно тряхнув головой, вернул из небытия шпагу и перстень.

"Раскаиваться в содеянном поздно, да и… собственно говоря, не перед кем. Кто виноват, что эта свора собралась поглазеть на то, как меня пытают? Вот и нарвались… я всего лишь защищал свою жизнь. Да и не только свою…" — подумал он.

Вспомнив о друзьях, оглянулся.

Ригвину оказывала помощь смазливая девчонка с шикарным бюстом.

"За него можно не переживать. Такими женихами, пусть и с разбитой рожей, не бросаются", — почему-то зло подумал он.

Барона он нашел по-прежнему распятым на щите. Тот широко раскрытыми глазищами буравил Сергея. Было в его взгляде что-то нехорошее. Нет, не страх. Скорее тоска и безнадега.

Подойдя к Риджи, Сергей перерезал путы и бережно, словно малое дитя, подхватив на руки, опустил на пол.

— Благодарю Вас, лорд, — морщась от боли, еле слышно прошептал ван Хорст. — Вот уже второй раз Вы спасаете мне жизнь. Я — Ваш вечный должник.

Говоря это, он прятал глаза.

"Ну вот, кажется, я потерял последнего друга и союзника! — печально подумал Краевский. — Нужно постараться найти слова, чтобы хоть как-то его успокоить".

— Надеюсь, Вас не очень напугал сеанс магии, который я вынужден был продемонстрировать? Сожалею, но иначе освободить нас я не мог.

Риджи, растирая онемевшие суставы, молчал. Затем, собравшись с силами, посмотрел Сергею в глаза. Казалось, что, сделав над собой усилие, он преодолел Рубикон.

— Сначала я думал… вижу сон… Зрелище жуткое… Похлеще, чем там, на галере. Но все же это лучше, чем быть поджаренным заживо.

Поднявшись на ноги, он уже в своей привычной решительной манере добавил:

— Вот Вам моя рука. Ван Хорсты никогда не предавали друзей.

Сергей крепко сжал протянутую ладонь и только теперь заметил, что седина щедро посеребрила голову союзника.

"Да, дружба демона тяжела! — подумал он. — И к тому же смертельно опасна!"

К ним уже спешил освободившийся от опеки Таис принц:

— Фы фнофь меня спасли! Поферьте, я этого не забуду.

Говорил Ригвин уже чуть лучше, а вот огромный синяк на глазах приобретал фиолетово-красный оттенок.

— Друзья мои! — воскликнул ван Хорст, зачарованно уставившись на ломившийся от угощений стол. — Если я немедля чего-нибудь не проглочу, то сгину голодной смертью. Думаю, и вам не мешает подкрепиться.

Душа Таис пела от счастья. Она сидела между наследным принцем Империи и демоном, втоптавшим в грязь ее соперниц. Девушка никого не жалела и боялась лишь одного — утратить завоеванное место.

Да, женские амбиции воистину безграничны. Так было и будет всегда!