Хрустальные мечты

Глава 3

К месту сбора, особняку графини д’Онвиль, Маргарита хотела прийти первой и поэтому встала пораньше, каково же было ее удивление, когда около ворот она увидела Изабеллу, которая пришла еще раньше ее. Девушка не осмелилась забраться в предназначенную для них карету и стояла неподалеку, наблюдая за суетящимися слугами. В руках она судорожно сжимала тощий узелок, а небольшой саквояж поставила у ног. Это было все, что она брала с собой. Остальные девушки еще с вечера отправили в особняк свои дорожные сундуки, которые уже были крепко привязаны на крыше или сзади кареты. Маргарита подошла к Изабелле и ободряюще ей улыбнулась:

— Можешь сесть внутрь, Изабелла. Скоро подойдут и остальные.

Изабелла быстро запрыгнула в дорожную карету — довольно громоздкое по размерам сооружение. Хотя внутри места хватало с лихвой, чтобы там поместились, не стесняя друг друга, шесть путешественниц, она забилась в самый угол, стараясь занять как можно меньше места. Колымага для портних с запряженными в нее шестью крепкими лошадьми стояла вместе с доброй дюжиной других экипажей, вытянувшихся в длинную вереницу. Это был кортеж графини д’Онвиль, в котором должны были разместиться ее многочисленная прислуга и огромный багаж.

Постепенно стали подходить и остальные. Пришли запыхавшиеся Жанна с Розой, захватившие с собой, кроме дорожных сумок, коробки для рукоделия. Жанна притащила корзинку с провизией, так как в первый день путешествия портнихи должны были сами заботиться о пропитании. Все остальные расходы в последующие дни, в том числе на питание и за ночлег на постоялых дворах, взяла на себя графиня. Увидев Маргариту, Роза улыбнулась:

— Доброе утро, мадемуазель. Я едва дождалась утра.

— Вот и мы, — тяжело дыша, отозвалась Жанна. — Мы тайком ускользнули из дому, пока наш пьянчужка дрых после вчерашней попойки.

Жанна полезла в карету, выказывая не меньше рвения поскорее попасть внутрь, чем немногим ранее до нее это сделала Изабелла. Она торопливо позвала к себе Розу, словно боясь, что внезапно может объявиться ее рассерженный муженек и помешать ее отъезду с дочерью.

Следом за ними пришла Софи. Она тоже с трудом переводила дух, потому что, увидев впереди себя сестру с племянницей, пыталась их догнать.

— Я не опоздала? — волнуясь, спросила она. — Они так торопились, что я решила…

— Нет, нет, не беспокойтесь, — успокоила ее Маргарита. — У нас еще есть время в запасе.

Последней появилась Виолетта. Она шла не спеша, покачивая бедрами. На ней было веселенькое платье розового цвета и соломенная шляпка с длинным колышущимся пером. В руках она несла дамскую сумочку и большую корзину с едой.

— Все так чудесно складывается, не правда ли? — радостно воскликнула она, приветствуя своих спутниц.

Виолетта поставила в угол корзину и заняла место в карете. Убедившись, что все отъезжающие уже в карете, Маргарита забралась внутрь и села возле окна, на оставленное для нее место. Все, кроме Изабеллы, оживленно болтали. Когда к крыльцу дома подали роскошный экипаж графини, стоявшие около дома слуги засуетились и начали рассаживаться по каретам. Все было готово к отправке, ждали только появления ее сиятельства.

Открылась дверь, и в голубой накидке на крыльце появилась графиня д’Онвиль. Она величественно оглядела обоз и, оставшись довольна, села в ожидавший ее экипаж. Головной кучер свистнул и хлопнул хлыстом, упряжка из восьми лошадей натянула постромки, и карета графини тронулась. Впереди, расчищая дорогу, скакали четыре форейтора, а сзади экипаж графини охраняли четверо вооруженных верховых слуг.

Обоз пришел в движение. Тяжелая карета с портнихами дернулась так, что они, смеясь, попадали друг на друга от неожиданности. Молодость брала свое, и они радовались, предвкушая грядущие приключения.

— Вот мы и поехали! — весело воскликнула Виолетта, восторженно всплеснув руками.

Женщины, посмеиваясь и улыбаясь, снова расселись по местам. В углу кареты облегченно вздохнула Изабелла.

Веселая болтовня не смолкала до тех пор, пока карета не покинула Париж через городские ворота. Возбуждение понемногу улеглось, все смотрели на проплывающие за окном предместья. Скоро пейзаж сменился сельскими угодьями, девушки притихли, всем стало грустно.

Вскоре они увидали стоявший при дороге экипаж. Из него вышел путешественник. Переговорив с графиней и убедив ее в своей благонадежности, он получил от нее разрешение присоединиться к кортежу. В те времена было крайне небезопасно ездить в одиночку, поскольку грабители и разбойники весьма часто нападали на таких проезжающих.

— А как грабители узнают, что едет карета? — спросила Роза.

— У них есть своя тайная передача сведений, — объяснила ей мать. — Иногда путешественникам приходится ждать на почтовых станциях несколько дней, пока не наберется нужного числа вооруженных попутчиков, чтобы безопасно следовать в нужном направлении.

В полдень было решено перекусить. Изабелла молча протянула два черствых, заплесневелых куска черного хлеба. Это было все, что она смогла взять из дома. Роза поморщилась.

— Я ни за что не буду есть это! — с отвращением заявила она. — Мы даже свиньям такой хлеб не даем.

Мать резко пихнула ее локтем в бок:

— Не говори глупостей, моя дорогая. Давай ешь свою долю, как и все остальные. Помнишь, что рассказала Маргарите горничная графини? В дороге не всегда будет возможность поесть во время пути. Так что ешь и не привередничай.

Изабелла так съежилась, что ее почти не было заметно в уголке экипажа, однако два куска ее хлеба были поровну разделены между всеми и съедены без остатка. Роза через силу откусила черствый хлеб, от обиды на глазах у нее навернулись слезы. Давясь, она с трудом проглотила кусочек.

К счастью, никого в их карете не тошнило и не рвало от непрерывной тряски на дорожных рытвинах и ухабах, хотя раза три обоз задерживался. Из разных экипажей поочередно, выползали в придорожные кусты — два раза горничные и один раз паж графини, чтобы освободить желудок от содержимого. Как это бывает всегда во время путешествий, обоз иногда останавливался, чтобы мужчины и женщины справили нужду, одни по одну сторону дороги, другие по другую. Графиня ни разу не выходила из своего экипажа, зато ее горничная на каждой остановке выныривала из кареты с горшком из севрского фарфора, напоминавшим лодку.

Ночь вышивальщицы провели в гостинице, предварительно поужинав перед сном. Графиня ночевала в стоявшем неподалеку от тракта замке, у своих друзей. Такой распорядок соблюдался и в последующие дни, где бы ни останавливался кортеж, почти всегда поблизости жили друзья или знакомые графини. По всей видимости, она заранее рассчитала места своих остановок, чтобы проводить ночь с достаточным комфортом, к которому она так привыкла.

Камердинер графини не забывал о портнихах, исправно оплачивая стол и кров. Ни о каких дополнительных удобствах и речи не могло быть. Особенно трудно было держать в порядке одежду. Однажды им повезло: рядом с гостиницей была прачечная, где девушки смогли не только помыться, но и постирать белье. Часто девушкам приходилось спать по трое и даже по четверо в одной кровати, страдая от укусов насекомых, но молодость и тяга к путешествиям брали свое и не позволяли им унывать. Каждое утро они встречали радостно, готовые отправиться навстречу новым приключениям.

Путь по землям Франции длился около недели. Все это время бедная Изабелла не могла найти себе места и успокоилась только тогда, когда обоз пересек границу и высокий шпиль Экс-ля-Шапель растаял вдали за горизонтом. Она перестала пугливо озираться по сторонам на каждой остановке. Роза подружилась с Изабеллой и научила ее играть в карты. С каждым днем они сходились все ближе и ближе, болтая без умолку и хихикая о чем-то между собой. Маргариту приятно удивила и обрадовала перемена в настроении Изабеллы, которую теперь невозможно было узнать. Она воспряла духом и оказалась веселой и жизнерадостной девушкой.

Остальные девушки проводили время за шитьем, вязанием или штопкой чулок, переговариваясь между собой либо играли в карты, либо дремали. Возникающие неизбежные мелкие стычки, к удовольствию Маргариты, никогда не перерастали во что-то серьезное. Маргарита взяла с собой несколько книг и, когда дорога была ровной, и не так трясло, читала вслух. Дорога иногда преподносила свои сюрпризы, которые потом жарко и подолгу обсуждались. Однажды на почтовой станции двое примкнувших к обозу мужчин повздорили из-за очереди в смене лошадей, выхватили шпаги и начали сражаться в ожесточенном поединке. С большим трудом их удалось разнять и успокоить. Графиня благоразумно отказала им в праве ехать дальше вместе с обозом.

На всем протяжении дороги путешественники не упускали случаев размять ноги. Во время даже коротких остановок все выходили из экипажей и прогуливались взад и вперед. Во время одной из таких остановок Виолетта начала флиртовать с вооруженным всадником из охраны кортежа графини. Теперь он использовал любой предлог, чтобы подъехать к карете с портнихами переброситься парой слов с Виолеттой.

В сельской местности пути обозу часто преграждали стада овец или коров. Животные медленно и лениво обходили экипажи, вынуждая всю вереницу экипажей останавливаться. Однажды на лесной дороге они столкнулись с охотниками, преследовавшими кабана. Охотники потеряли след зверя и растерянно носились по лесу, бросаясь то в одну, то другую сторону. Это развеселило Розу, Жанну и Виолетту, которые высовывались по пояс из окон, хохотали, хлопали в ладоши и кричали им вслед. Девушки вошли в такой раж, что повалились на сиденья и начали весело дрыгать ногами, не стесняясь, что в вихре пестрых нижних юбок, порой мелькали и панталончики.

Какой бы город они ни проезжали, повсюду на дороге им попадались розничные торговцы, они даже бежали рядом с каретой, настойчиво предлагая купить свой товар. Однако еще большее оживление в их скучное путешествие вносили бродячие актеры, возникавшие словно из-под земли, если обоз задерживался в каком-нибудь городке. Проходили дни за днями, недели за неделями, кареты катились по разбитым колеям проселочных дорог, по грязным городским улицам. Франция давно осталась позади, и девушки перестали понимать, на каких языках и о чем говорят местные жители: наглядное доказательство тому, какой огромный путь они уже проделали.

Теперь графиня очень редко останавливалась на ночь у каких-нибудь своих знакомых. Все чаще и чаще она вместе со всеми вынуждена была ночевать в гостиницах или на постоялых дворах. Она брала для себя лучшие комнаты, какие удавалось заполучить.

Чужие города вызывали у портних большой интерес. Они с любопытством разглядывали вывески и витрины магазинов, покрой платьев горожан, красивые дома и церкви. В Дрездене их поразил величественный городской собор, расположенный неподалеку от почтовой станции, на которой остановился графский кортеж. Пока кучера меняли лошадей для следующего перегона до Франкфурта-на-Одере, к девушкам подошел их знакомый, разбитной слуга графини. Он принес для всех них шесть грелок для ног.

— Они вам ой как пригодятся, когда похолодает, — весело пояснил он. — Вниз, вот сюда, непосредственно перед отправлением надо класть горячие угли. Я принесу для каждой из вас меховые пологи для ног. И то и другое вам понадобится очень скоро, поверьте мне на слово. Я уже ездил по этому пути и знаю, как бывает здесь холодно. — С этими словами он лукаво взглянул на Виолетту и озорно подмигнул ей. — Если ты, милашка, замерзнешь, то я всегда готов согреть тебя в своих объятиях.

— Бесстыжий нахал! — крикнула Виолетта, хотя по ее блестящим глазам был заметно, что ей приятно внимание ее кавалера. — Постой, как долго мы простоим тут?

— С полчаса, не более. Не отходите слишком далеко или надолго.

Когда девушки вернулись с короткой прогулки, рядом с их каретой стоял незнакомый экипаж, присоединившийся к обозу за время их отсутствия. Любопытная Виолетта разузнала все от своего поклонника: вместе с ними поедет англичанка, госпожа Сара Уоррингтон. Сопровождаемая своей горничной, она направлялась в Ригу. Виолетта рассказала своим спутницам все о их новой попутчице, пока они занимали места и устраивались в своей карете. Рассказ Виолетты заинтересовал всех. До сих пор все те, кто ехал вместе с ними, сменялись от города к городу, а теперь у них вдруг появилась попутчица до самой России.

Сидевшая у окна Маргарита первая увидела незнакомку. Впечатление было мимолетным, потому что экипаж англичанки быстро проехал мимо них, чтобы занять место почти в конце обоза. Однако она успела разглядеть прелестное с тонкими чертами лицо, обрамленное мягкими темно-рыжими локонами.

— А как зовут служанку? — спросила Роза, как только кортеж тронулся с места. — Она тоже англичанка?

— Нет, — отозвалась Виолетта. — Ее зовут Бланш Шамье, она родом из Франции, кажется, из Булони. Она уже довольно долго путешествует вместе с этой англичанкой. Она крепкая и сильная. Если потребуется, для нее не составит никакого труда поднять на руки свою госпожу.

— Неужели та дама так плохо ходит? — спросила Роза, кладя в рот половинку карамельки, купленную только что у торговца сладостями, другую половинку она протянула Изабелле.

— Нет, конечно, нет. Она приехала сюда, заболев в дороге, и вынуждена была провести в Дрездене несколько недель, пока немного не поправилась. Она направляется к мужу, чтобы быть с ним вместе, но из-за внезапной болезни ей пришлось задержаться. Она еще не совсем оправилась от своего недомогания. По мнению Бланш Шамье, ей следовало бы провести в постели, по крайней мере, еще недельки две. Однако она, как верная жена, обещала мужу приехать к нему в Россию как можно скорее, не оттягивая слишком своего приезда. Ей просто не терпится снова тронуться в путь. На что только не готовы женщины во имя любви! — Виолетта картинно воздела руки кверху.

— О, нам хорошо известно, на какие жертвы ты готова! — добродушно пошутила Жанна, толкая ее локтем в бок, и обе они звонко расхохотались.

— А почему она не поехала сразу вместе с мужем? — задала вопрос не менее любопытная Роза, недоуменно нахмурив свои очаровательные тонкие брови. Девушку поразило, как осмелилась одинокая женщина пуститься в столь далекое путешествие в сопровождении одной лишь служанки.

— Ему пришлось срочно уехать из дому три месяца тому назад. Жена осталась, чтобы упаковать вещи, найти того, кто снял бы на долгий срок их дом во Франции, где они прожили четыре года.

— А где они жили?

— В Версале, при дворе короля. Ее муж садовник, но не совсем обычный. Он занимается разбивкой и обустройством парков, — Виолетта тараторила без умолку. — Его пригласили, чтобы он украсил и благоустроил королевские парки в Версале. И это ему удалось. Он разбил такие аллеи, дорожки и сады, что слух о красоте версальских парков достиг ушей русской императрицы. Она в свою очередь пригласила его к себе в Россию. Точно так же, как она послала за тобой, Маргарита. Бланш говорит, что…

Но тут ее внимание привлек всадник, проскакавший мимо кареты и кричавший впереди едущим людям, чтобы они немного обождали. Роза первая выглянула в окно, чтобы узнать, в чем там дело.

— Он что-то говорит. Вот он подъехал к экипажу графини и о чем-то просит, наклонившись к ее окну. — Роза оживленно передавала все, что она видела. — Кажется, все уладилось. Графиня, по-видимому, согласилась немного повременить с отправлением, потому что всадник улыбается и кивает ей головой. Какой же он видный мужчина, настоящий красавец.

Виолетта привскочила и тоже выглянула из окна, отталкивая в сторону Розу.

— Дай-ка мне посмотреть! Да, ты права. — И она завистливо вздохнула. Ничего удивительного в том, что она удостоила его своим благорасположением. — Ага! Они закончили разговаривать. Он скачет назад.

Виолетта демонстративно села у открытого окна, но, к ее досаде, он промчался мимо, даже не взглянув на нее. Другие девушки тоже успели разглядеть его мужественный профиль, быстро промелькнувший в окне, Теперь вместо Розы обо всем, что происходило снаружи, сообщала Виолетта.

— Не мешало бы разузнать, что это за птица! Вот он спрыгнул с лошади и отдал поводья конюху, тот повел лошадь в конюшню. — Виолетта, вертя головой во все стороны, следила за тем, что будет дальше. — Ага, кажется, задержка будет продолжительной! Графиня вышла из экипажа и направилась в трактир. Следом за ней, как на привязи, ее горничная, и, как всегда, в одной руке сундучок с драгоценностями, а в другой куча шалей. Не пора ли и нам, девочки, выйти. Похоже, можно еще разок пройтись по здешним лавкам. Тут неподалеку в одной ювелирной я видела такое ожерелье, хотелось бы еще разок взглянуть на него.

Выйдя вместе со всеми прогуляться, Маргарита неожиданно увидела англичанку, которая медленно шла сквозь суетящуюся на площади толпу к стоявшей чуть поодаль кофейне. Рядом с крепкой и плотной фигурой своей горничной она выглядела удивительно маленькой и хрупкой. Бланш Шамье на вид было лет тридцать, стоило лишь посмотреть на ее пышущее здоровьем круглое доброе лицо, чтобы понять, как верно заметила Виолетта, что миссис Уоррингтон попала в надежные и заботливые руки.

Задержка, вызванная просьбой незнакомого всадника, оказалась весьма длительной. Только часа через три наконец показались долгожданные карета и две повозки с тщательно уложенной и привязанной поклажей. Незнакомец, нетерпеливо шагавший взад и вперед по площади, тут же устремился в трактир и вскоре вышел из него, почтительно сопроводив графиню до ее экипажа. Несмотря на то что задержка оказалась более продолжительной, чем ожидалось, графиня не выражала недовольства, напротив, она даже улыбалась, беседуя со своим кавалером, показывая тем самым, в каком хорошем расположении духа она находится. Как только она удобно уселась в экипаже, кавалер откланялся и поспешно направился к собственной, только что прибывшей карете. На площади поднялся привычный перед отправлением в путь шум и гам: возницы кричали и щелкали кнутами, трещали рессоры экипажей, скрипели и стучали по мостовой колеса.

Портнихи оживленно судачили между собой, строя разные догадки насчет того, что везли в этих повозках. Что же такое могло находиться под несколькими слоями просмоленной парусины, крепко перехваченной веревками? Наверное, что-то очень ценное и нужное, иначе графиня д’Онвиль ни за что не согласилась бы ждать так долго! Вряд ли только мужское обаяние заставило ее повременить с отъездом. Девушки высказывали одно невероятное предположение за другим. Может быть, там какое-то секретное оружие? Или бриллианты и драгоценности для императрицы? Чем нелепее становились их предположения, тем веселее и звонче звучал их дружный смех! Маргарите понравилось их новое развлечение. Что бы девушки ни делали и ни болтали, лишь бы это отвлекало их от дорожного уныния.

Во время следующей остановки на постоялом дворе и пересмены лошадей Виолетта с явным намерением все выспросить у возниц устремилась к загадочным повозкам, кокетливо покачивая бедрами. Когда она присоединилась к своим спутницам, скромно сидевшим за угловым столиком в трактире, она успела выяснить все, что ей хотелось узнать.

— Этот приятный мужчина — голландец, его зовут Хендрик ван Девэнтер. — И она кивнула головой в его сторону. Мужчина стоял возле очага и с рассеянным видом покуривал трубку с длинным чубуком. — В этих повозках картины, которые он везет в Россию, где его поджидает брат Ян. Они торговцы картинами, у них собственная галерея в Амстердаме. Сейчас в России продается все больше и больше картин, а он занимается тем, что своевременно доставляет их туда брату.

Как и всех прочих, Маргариту заинтересовал новый попутчик.

— Неужели он тоже едет в Россию? — переспросила она. — Должно быть, груз очень ценный, если его нельзя доверить простым возницам.

Она невольно окинула голландца взглядом. Одет он был просто, но не без изысканности: дорожная куртка, короткие штаны вроде панталон, ярко-зеленый жилет. Он не пудрил свои светло-русые волосы, а просто завязывал их сзади черной лентой в форме хвостика. Его одежда, осанка, манеры — все выдавало в нем преуспевающего дельца. Маргарите хотелось хотя бы краешком глаза увидеть эти картины, но она понимала, что этому желанию никогда не суждено осуществиться.

Затем ее взгляд скользнул мимо англичанки, сидевшей на противоположной стороне зала вместе со служанкой. Случайно их глаза встретились. Сара Уоррингтон улыбнулась и кивнула в знак приветствия. Маргарита в ответ тоже наклонила голову, ее радовало завязавшееся знакомство: во время такой длительной поездки им, наверное, еще представится случай сойтись поближе.

И действительно, через неделю они столкнулись лицом к лицу на площадке перед лестницей в гостинице, где ночевали.

— Вы путешествуете в очень веселой компании. — Эту фразу англичанка произнесла на французском языке, причем несколько удивленно, одновременно мотнув головой в сторону комнаты, где раздавался оживленный гомон женских голосов и откуда Маргарита только что вышла.

— Мне приятно признаваться, но мы действительно неплохо уживаемся друг с другом, — улыбнувшись, отозвалась Маргарита. — Во всяком случае, никто из нас не жалуется на дорожные трудности.

Они начали спускаться вниз. Англичанка шла впереди.

— До меня дошел слух, что вы едете в Россию шить платья для императрицы Елизаветы. Вы ведь знаете, как быстро во время путешествий всем становится все известно обо всех.

— Что верно, то верно.

Сара немного помолчала, затем, обернувшись через плечо, сказала:

— Мне также говорили, что картины, которые везет голландец, предназначены для самой императрицы. Вы что-нибудь слышали об этом?

— Нет. Но груз, наверное, очень ценный. Видимо, поэтому он взялся лично сопровождать повозки с картинами, — заметила Маргарита. Теперь она поняла, почему графиня д’Онвиль, отложив отъезд, так терпеливо ждала прибытия повозок голландца. Она не хотела лишний раз вызывать гнев у могущественной императрицы России, став причиной задержки в пути купленных ею картин.

После этой встречи Маргарита и Сара часто беседовали друг с другом во время остановок. Обнаружив, что они обе любят читать, девушки обменялись книгами, взятыми в дорогу. Чуть позже Сара пригласила Маргариту проехаться вместе с ней в ее карете от одной станции до другой. Маргарита поменялась местами с Бланш, которая, пересев в карету с портнихами, внесла приятное оживление в компанию своих соотечественниц.

Вскоре Маргарите довелось узнать голландца с лучшей стороны. Она случайно оказалась рядом с ним, когда хозяин гостиницы сообщил, что свободной осталась лишь одна комната. Хендрик ван Девэнтер отступил назад.

— Для дам, конечно. Я переночую в другом месте.

Хозяин только покачал головой:

— Свободных помещений нет, господин. Могу вам предложить лишь место на сеновале или на конюшне.

— Ну что ж, на конюшне так на конюшне.

Утром чуткая Маргарита спросила Хендрика, не слишком ли неудобно ему было.

— Нет, напротив, — ответил галантный Хендрик, хотя в уголках его серых глаз пряталась усмешка. — Несколько охапок чистого сена, чего же лучше.

После этого случая при каждой встрече с Маргаритой он всегда вежливо раскланивался с ней, снимая свою трехцветную шляпу, однако в разговор не вступал.

Однажды утром, забираясь в карету, Жанна тяжко вздохнула, а затем призналась уже рассевшимся по местам спутницам, в чем причина ее вздоха.

— Я так устала, дорога вконец измотала. Все едем, едем и едем. Как было бы хорошо отдохнуть дня два-три в какой-нибудь гостинице.

Все одобрительно загудели, кроме Маргариты. Наступил момент, которого она ожидала с тайным трепетом. Все явно устали от тягот дальнего пути, да и новизна дорожных впечатлений потускнела. Ей стало ясно, что поднять упавший дух путешественниц будет нелегко.

Вскоре началось то, чего так опасалась Маргарита, — мелкие ссоры из-за пустяков. Виолетта, на которую она рассчитывала, сама находилась в мрачном и подавленном настроении, жизнерадостность оставила ее, как только ее кавалер, вооруженный слуга, стал обходить ее вниманием.

К удивлению Маргариты, на что в начале пути она никак не рассчитывала, всех сумела подбодрить тихоня Изабелла. Казалось, дальняя дорога ей не в тягость, а в радость. Изабелла никогда не унывала и ни на что не жаловалась. Однажды она негромко запела песенку, хотя прежде никогда не присоединялась к певшим во время пути девушкам. К общему удивлению у нее оказался звонкий и чистый голос, когда она допела до конца, все невольно захлопали в ладоши и попросили ее спеть что-нибудь еще. Изабелла зарделась от смущения, но была явно польщена похвалой своих спутниц. С того самого дня она пела очень часто. Казалось, запас ее песен неистощим: одни были веселыми, другие шутливыми, третьи о любви, утраченной и вновь обретенной. Кроме того, она знала множество детских песенок, другие девушки тоже помнили их и дружно ей подпевали.

— Как ты сумела запомнить столько песен? — спрашивали они ее.

Изабелла объясняла все очень просто:

— Когда я слышала новую песню, то старалась ее запомнить. Если с первого раза я не запоминала все слова, то, услышав эту песню еще и еще раз, я выучивала ее до конца, а если больше не слышала, то подбирала к мелодии свои слова.

С того времени, как только общее настроение падало и все становились мрачными, Изабелла принималась тихонько напевать, сначала как бы для себя, а потом и погромче. Хотя ее песни не всегда прогоняли плохое настроение, они тем не менее притупляли тоску по дому, уменьшали раздражение, а порой даже оживляли в памяти ее подруг счастливые минуты из их прошлого, которые, конечно, есть у каждого человека. Все это вместе помогало легче переносить разбитость и усталость, вызванные дорогой.

Когда обоз графини д’Онвиль въехал на земли Пруссии, где города были редки, а расстояния между ними велики, не всегда стало возможным останавливаться на ночлег в городе. Зачастую приходилось ночевать в какой-нибудь деревушке, на каком-нибудь грязном и тесном постоялом дворе или просто в убогом придорожном доме.

Кроме того, в этом пустынном и бедном крае стало совсем непросто поменять лошадей. Поскольку в каждую карету впрягали от четырех до шести коней, после каждого перегона требовалось сменить около восьмидесяти животных. Из-за желания получить нужное число, а также лучших лошадей в упряжку между кучерами и форейторами нередко возникали ссоры, перераставшие порой в настоящие потасовки. Поскольку лошадей не хватало, их приходилось искать и набирать по всей округе. Дело оказывалось хлопотливым и долгим, вызывало утомительные задержки в пути. Во время одной из таких заминок Жанна повторила свою просьбу задержаться на день-два в гостинице, но, к сожалению, тамошние гостиницы были очень дурны: ничего кроме общества крыс и скверной пищи они не сулили уставшим странницам.

До сих пор погода благоприятствовала путешественникам, только иногда мелкий дождь омрачал их настроение. Но теперь с каждым днем становилось все холоднее и холоднее. Погода портилась на глазах: почти весь день непрерывно шел дождь, часто резкими порывами налетал промозглый ветер. Дороги развезло, колеса карет то и дело увязали в топкой грязи, заполнявшей глубокие колеи. Мужской половине прислуги под непрекращающимся дождем приходилось выталкивать и выпихивать из ям застрявшие кареты. В это время слуга графини принес обещанные пологи для ног. Теперь можно было кое-как согреться, особенно если удавалось раздобыть горячие угли для грелок, что случалось не всегда.

Однажды, когда кортеж графини продвигался по дороге, проходившей через густой лес, на путешественников внезапно напала шайка разбойников. С диким ревом они выскочили из лесной чащи, размахивая саблями и стреляя в охрану из мушкетов и пистолетов. Однако конвой не дрогнул, охранники, крича и ругаясь, стали отстреливаться и отбиваться от нападавших бандитов. Дверцы кареты, в которой ехали портнихи, внезапно резко распахнулись; двое свирепых с виду разбойников, увидев сидящих женщин, с радостным воплем ринулись внутрь. Один из них, быстро и грубо схватив Жанну за лодыжки, сильным рывком сдернул с сиденья, отчего она больно ударилась бедром о пол кареты, и потащил наружу, как куль с мукой. Одновременно другой бандит потянул испуганную Розу за подол платья.

В тот же миг в карете поднялся пронзительный крик и визг, все женщины бросились на помощь своим попавшим в беду подругам, Маргарита, как и все, отчаянно царапалась и пихалась, только одна Изабелла еще сильнее забилась в угол кареты. Женщины, всем скопом отбивавшиеся от мерзавцев, невольно вывалились кучей из кареты, и тут их увидели другие бандиты, часть которых бросилась к их карете.

Однако им на выручку поспешно пришла вооруженная охрана. Негодяй, схвативший Жанну, упал, крича от боли и хватаясь за раненое плечо. Его приятель повалился навзничь, убитый выстрелом в голову. Метким стрелком оказался не кто иной, как Хендрик ван Девэнтер, он велел женщинам быстрее забираться назад в карету и сидеть там не высовывая носа.

Они повиновались немедленно. Другие разбойники, которые направились к их карете, были рассеяны охранниками. Пули по-прежнему свистели в воздухе, женщины легли на пол кареты, обняв друг друга. Изабелла, которую била крупная дрожь, всхлипывая, бормотала себе что-то под нос, тогда как Роза и Софи плакали от пережитого страха. Жанна откровенно ругалась ровным, тихим, но напряженным от гнева голосом, напоминавшим басовитое жужжание шмеля. Она хорошо представляла, как долго еще будут болеть ее ушибы и ссадины и сколько неудобств они ей доставят во время дальнейшего пути.

Как только прекратилась стрельба, все, за исключением Изабеллы, повскакивали с пола. Опасность миновала, и женщины гурьбой выбрались наружу, чтобы немного прийти в себя на холодном воздухе. Рядом с каретой лежал убитый разбойник, кто-то уже успел прикрыть его лицо дерюгой. Они осторожно, стараясь не задеть, обходили его тело. Грабители давно скрылись в лесу, бросив убитых, но подобрав с собой раненых. Среди оборонявшихся никто не был убит, только несколько раненых, хотя один мужчина конвоя очень тяжело: пуля раздробила ему ногу.

К портнихам подбежала Бланш, держа в руке флягу:

— Все живы? Моя госпожа посылает вам коньяк. Вам всем сразу полегчает, как только отхлебнете по глоточку.

— Передайте ей благодарность. — Маргарита взяла протянутую флягу. — А как сама миссис Уоррингтон? Никто из грабителей не ворвался к вам в экипаж?

— Нет, не успели. Мы спрятались, упав на пол. Да, если бы наша охрана действовала не столь быстро и решительно, то сегодня графиня могла бы лишиться своих драгоценностей.

Софи ловко достала чашки, и Маргарита поровну разлила в них коньяк. Жанна заставила Изабеллу проглотить свою порцию, силой всунув край чашки в ее стучавшие от страха зубы.

Маргарита пошла лично возвращать флягу. Сара выразила ей свое сочувствие.

— Я ношу с собой пистолет в муфте, — призналась она. — Том настоял, чтобы он находился постоянно при мне во время путешествия, но я забыла о нем от испуга.

— Думаю, что Бланш лучше справится с этой задачей. Если бы у нее был пистолет, то она сумела бы защитить вас от разбойников. Будет лучше, если вы отдадите пистолет ей.

— Да, да, я так и сделаю.

Оставив Сару, Маргарита направилась к экипажу графини, чтобы справиться о ее самочувствии, но заметила, что, хотя внутри кареты горела лампа, шторки на окнах были опущены, как бы предупреждая, что не стоит беспокоить ее сиятельство. Видимо, графиня д’Онвиль находилась в шоке, а раз так, то лишние свидетели были ей ни к чему.

Возвращаясь назад к своей карете, Маргарита столкнулась с Хендриком, который, увидев ее, широко улыбнулся:

— Думаю, что все вели себя неплохо, в особенности вы и ваши подружки, вы набросились на этих несчастных грабителей, словно тигрицы!

Она лишь тихо рассмеялась:

— Все хорошо, что хорошо кончается. Нет ничего удивительного в том, что путешественники стараются держаться вместе, особенно на таких дорогах! Одинокая карета была бы ограблена в два счета. Как вы думаете, на нас еще могут покуситься разбойники?

— Как знать? Дорога длинная, еще предстоит проехать много миль. — Хендрик окинул взглядом цепочку карет. — Как только закончим перевязывать раненых, сразу же тронемся.

— Не могу ли я чем-нибудь помочь?

— Нет, сейчас и без вас справятся. — Он обернулся, когда кто-то окликнул его, и поспешно направился в ту сторону, чтобы узнать, в чем дело.

Женщины все еще стояли на обочине дороги, виду них был мрачный, нахмуренный, они переговаривались с другими путешественниками, обсуждая нападение, однако среди них не было Изабеллы. Подойдя ближе, Маргарита увидела, что Изабелла по-прежнему лежит на полу кареты. Желая приободрить сильно перепугавшуюся девочку, она забралась внутрь, подняла ее с пола и усадила на скамью, ласково обнимая за худенькие плечи.

— Все уже закончилось, — успокаивала ее Маргарита.

— Я ведь подумала, что это стражи закона прискакали за мной из Парижа, — вдруг тихо вымолвила Изабелла, и на ее лице проступило странное отчужденное выражение, словно она мысленно блуждала где-то далеко отсюда.

— С чего это ты взяла, глупенькая?

Изабелла подняла заплаканные и расширенные от ужаса глаза:

— Потому что в ночь накануне отъезда из Парижа я убила своего отчима.

Маргарита недоверчиво взглянула на нее:

— Ты понимаешь, о чем ты сейчас говоришь?

— Да, да! Он вернулся домой и, поняв, что моя мать ушла от него, был в страшной ярости.

Изабелла, запинаясь, с трудом выдавливала из себя слова, не в силах больше хранить свою ужасную тайну.

— Я заставила мать уйти из дому. Мне было страшно даже подумать, что сделал бы с ней отчим, если бы узнал, что я уехала из Парижа. Когда он, разъяренный, подошел ко мне, потрясая кулаками, я схватила кухонный нож и ударила его в живот. — Рассказывая, она смотрела мимо Маргариты отрешенным и как бы отсутствующим взглядом, затем вскрикнула и приподняла сжатые в кулаки руки. — Но я все равно рада, что убила его!

— Тише! — Маргарита быстро прикрыла ладонью ей рот, но, видимо, никто не обратил внимания на ее крик. — А куда подевалась твоя мать?

Маргарита надеялась, что бедная, робкая маленькая женщина не попала в руки блюстителей закона и не была осуждена за преступление, которого не совершала.

— К своему брату в глухую провинцию. Там ее никогда не разыщут. Она думала, что я уйду из дома до того, как заявится отчим. Но он пришел раньше, чем я рассчитывала, очень злой, видимо, ему больше не на что было выпить. После того как убила его, я спешно собрала вещи и провела ночь в притворе церкви.

— Думаешь, его очень скоро хватились?

Изабелла яростно замотала головой:

— Нет, не думаю. Он подолгу отсутствовал дома, промышляя воровством и грабежом. Наверное, прошло несколько дней, прежде чем нашли его тело. Тогда все должны были понять, что убила его я, а не моя матушка. Я нарочно оставила и нож, и свою в кровавых пятнах одежду. — Изабелла обхватила руками голову и закачалась из стороны в сторону. — Теперь вы знаете, почему я никогда не смогу вернуться во Францию. Там меня ждет виселица!

Только теперь Маргарита поняла, отчего у Изабеллы был испуганный вид, пока они не покинули земли Франции. Однако опасность, что Изабеллу настигнет рука закона, давно миновала, они находились слишком далеко от родины. Кроме того, эка невидаль — убийство в парижских трущобах, где буйно процветали жестокость и насилие и где на смерть презренного негодяя наверняка могли посмотреть сквозь пальцы.

— Успокойся и выслушай меня, Изабелла. Пусть это будет нашей с тобой тайной. Никто больше не будет знать о ней. Прошлое, каким бы оно ни было, позади. Давай лучше думать о будущем. Я обещаю помочь тебе всем, чем только смогу.

Маргарита осеклась. В карету стали забираться их спутницы. Она обхватила обеими руками ладонь Изабеллы и сжала ее, как бы ободряя. Волнение Изабеллы улеглось не скоро, но наконец она забылась в тяжелой дремоте. Впереди все так же извивалась дорога, которой, казалось, никогда не будет конца.

Едва они пересекли границу с Польшей, как ударили заморозки. Иногда шел снег, но небольшой, и дороги не заносило. Более того, ехать по подмерзшей земле стало несравненно удобнее. Теперь в каждой карете весь день горела для тепла жаровня, она висела подвешенная на цепочках к потолку. Где бы ни останавливался обоз, каким бы убогим ни выглядел их ночлег, но, к радости путешественников, всюду было тепло, поскольку во всех домах печи уже топили дровами. Леса вокруг стояли густые, поэтому дров хватало, сложенные в поленницы дрова хранились рядом с каждым жильем.

Сара слабела с каждым днем. Она куталась в меховую одежду, но все равно постоянно мерзла. Она больше не выходила из кареты прогуляться, как другие путники, с удовольствием разминавшие ноги во время остановок. Уже было так холодно, что у прогуливавшихся путников изо рта валил пар, а щеки разрумянились от мороза. С каждым разом во время остановок на ночь Сара, пробираясь к себе в комнату, все тяжелее и тяжелее опиралась на руку Бланш, в конце концов ее уже вносили и выносили из кареты двое слуг, посланных графиней. Чем дальше путешественники забирались в эти пустынные просторы, тем беднее становилась вокруг жизнь, порой для ночлега нельзя было найти ничего, кроме конюшни или сарая с сеном. В таких случаях Сара, как и графиня, предпочитала ночевать прямо в своей карете вместе с верной Бланш.

Как-то раз во время разговора с попутчицами у Бланш невольно вырвалось признание:

— Не знаю, как долго моя госпожа будет еще в силах продолжать путешествие. Она совсем ослабела и буквально тает на глазах. — Бланш тяжко вздохнула, выражая своим вздохом скрытое осуждение. — Ведь я говорила ей, надо задержаться подольше, окрепнуть, набраться сил и только потом опять двигаться в путь. Но разве она меня послушает!

Несмотря на свою усталость и слабость, Сара всегда была рада видеть Маргариту и много рассказывала о своей жизни. Сара росла и воспитывалась в обеспеченной буржуазной семье. Поскольку, кроме нее, у родителей было еще девять дочерей, то перед ними стояла непростая задача подыскать для них достойных женихов. Том Уоррингтон, соседский сын, с детства рос вместе с Сарой, поэтому не было ничего удивительного в том, что они решили пожениться, как только закончится срок его ученичества и он встанет на ноги. После того как Том поработал в Виндзоре, ему выпала удача: его неожиданно пригласили во Францию, где он проработал четыре года садовником-декоратором в королевских парках и садах. Жалованье у него было приличное, не считая комиссионных вознаграждений за дополнительные услуги.

— Как я была счастлива в Версале, — призналась однажды Сара, когда они вместе с Маргаритой сидели возле огня на почтовой станции. — Там, среди парков и садов, мне казалось, будто я вовсе не покидала своей родины.

Обычно приходилось долго ждать, пока не поменяют лошадей. Однако за беседой время летело быстро. Пока Бланш рядом не было, молодые женщины могли секретничать сколько угодно.

— Вы так сильно скучали по родине?

— О, да. Каждое утро я направлялась в парк, где цвели и росли такие же цветы и растения, как у нас дома. Ворота весь день были открыты, и стража беспрепятственно пропускала меня в парк как жену садовника. Нет, я не докучала Тому, ведь у него было так много дел. Я просто бродила по своим излюбленным тропинкам и аллеям среди цветочных клумб и беседок, увитых цветами, виноградом или сиренью. Однажды на поляне, где стоял сколоченный помост для танцев, я случайно встретила Тома, и мы там танцевали. Мы были совсем одни. — Сара мечтательно подняла голову и весело рассмеялась. — Как мы были тогда счастливы. Как он был добр и внимателен ко мне!

Как любящая и верная жена, она не стала распространяться о том, как ее пугает и страшит их будущая жизнь в России. Хотя они с мужем не намеревались оставаться в России надолго, она предчувствовала, как ей будет там скучно и одиноко. Во Франции она жила в провинции среди таких же простых и приветливых сельских жителей, как и у себя на родине, со многими из них Сара не только познакомилась, но даже подружилась. Но каково будет ей жить в этой далекой и пугающе незнакомой стране? Сара завидовала молодой француженке, питавшей самые радужные надежды и полной решимости во что бы то ни стало добиться успеха при дворе русской императрицы.

На улице раздался конный топот.

— Вы слышите, — радостно воскликнула Маргарита. — Кажется, привели свежих лошадей. Значит, скоро мы сможем отправиться в путь.

Послышалась обычная ругань и обозленные крики, по всей видимости, на дворе опять ссорились из-за того, кому достанутся лучшие лошади. Вдруг все смолкло, воцарилась странная тишина. Дверь в зал распахнулась, и внутрь вошел знакомый конюх. Быстро окинув взглядом всех сидевших и заметив Сару, он направился прямо к ней.

— Госпожа! С вашей служанкой стряслась беда!

— О боже! — Сара побледнела и вскочила на ноги. Сделав пару шагов, она покачнулась и непременно упала бы, если бы ее не подхватила Маргарита, обвив рукой за талию. На улице стояла кучка мужчин, они расступились по сторонам, освобождая проход к тому месту, где на земле лежала Бланш с раскинутыми руками и размозженной головой. Возле нее, опустившись на колено, находился Хендрик, он поднял голову и с мрачным видом покачал головой, показывая, что нет никакой надежды. Сара жалобно вскрикнула и повалилась на колени рядом со своей мертвой служанкой, всхлипывая от рыданий.

— Как это произошло? — не своим голосом спросила Маргарита.

Хендрик выпрямился:

— Обычная стычка из-за лошадей. Но одна из лошадей разволновалась и стала взбрыкивать и лягаться. Ее удар пришелся по голове несчастной Бланш. Она стояла рядом и только ждала удобного момента, чтобы проскочить в дом мимо ссорящихся конюхов.

Графиня д’Онвиль, кутаясь в соболью накидку, вышла, как и многие другие, на крыльцо гостиницы посмотреть, что случилось. Все поняв, она твердо сказала:

— Мы не двинемся дальше до тех пор, пока эта женщина не будет погребена по христианскому обычаю.

С этими словами она повернулась и опять зашла внутрь. Послышался недовольный ропот, кое-кому пришлась не по вкусу такая вынужденная задержка, однако после недавнего нападения бандитов никто не решался отправляться в путь без надежного конвоя.

Маргарита и Хендрик подняли плачущую Сару и провели ее в гостиницу. К счастью, еще имелись незанятые номера. Маргарита, поддерживая Сару, попел и ее наверх в одну из свободных комнат и уложила и кровать.

— Бланш была со мной целых четыре года. — Сара плакала и никак не могла успокоиться. — Она поступила ко мне в услужение незадолго после того, как и приехала во Францию. Моя английская горничная слишком скучала по дому, и мне пришлось отпустить ее в Англию.

Сара прикрыла ладонями лицо:

— О, моя бедная, несчастная Бланш! Она была такой доброй, такой внимательной. Надо будет написать ее сестре, больше у нее никого нет.

— Может, будет лучше, если я это сделаю за вас? Вы продиктуете, а я все напишу, а потом вы подпишите письмо.

Приподнявшись, Сара благодарно пожала руку Маргарите и опять повалилась на кровать.

— Благодарю, вы так добры. В последнее время мне каждое усилие дается с огромным трудом, а сейчас я совсем ослабела от горя.

Маргарита велела принести бумагу, перо и чернила. Пока расстроенная Сара спала, она села и написала письмо. Это была первая задача, выпавшая на долю Маргариты, которая добровольно взяла на себя обязанность опекать Сару всю дорогу до Риги.

— Как сегодня чувствует себя англичанка? — спрашивали спутницы Маргариту, когда она, проехав часть пути, пересаживалась из кареты Сары в их карету.

— Нам не хватает вас, — осмелилась признаться Изабелла, потому что теперь большую часть пути Маргарита проводила у Сары, не в силах оставить без ухода больную женщину. Она даже ела вместе с ней. Изабелла вроде пришла в себя после недавнего нападения грабителей, но ее спокойствие оказалось напускным, это стало ясно после того, как однажды ночью одинокий грабитель внезапно напал на кареты, оставленные на обочине дороги. Однако он поспешил скрыться в темноте, когда проснувшиеся путешественники встретили его огнем из пистолетов.

— Я хотела бы, чтобы Сара показалась врачу, когда мы остановимся в каком-нибудь городе, — однажды поделилась опасениями со своими спутницами Маргарита, стоя в коридоре гостиницы и ожидая, когда слуги отнесут Сару в карету. — Но она не хочет слышать ни о каком враче. Я думаю, она просто боится, что врач запретит ей ехать дальше и порекомендует сперва немного поправиться и только потом вместе с другим вооруженным обозом двинуться дальше. Они считает, что и так уже слишком долго задержалась в пути.

— Глупое упрямство, — фыркнула Жанна.

Софи, неприятно рассмеявшись, резко возразила сестре:

— Ты просто ей завидуешь, потому что никогда не любила так же, как любит своего мужа эта англичанка.

Виолетта с присущим ей юмором сгладила резкость этих слов:

— Ничего страшного! В России мы встретим таких мужчин, которые научат нас любить их так же сильно, кик они будут любить нас.

Общий смех разрядил обстановку.