И целого удара мало

Глава 18 Я призываю тебя, бешеная кошка!

Вблизи она кажется еще симпатичнее, чем издалека. Молодая мама с шаловливой дочкой, которая даже сейчас умудряется нарезать вокруг нее круги — соседка, которую я пару раз видел сегодня днем. В руках она держит… пирог⁈ Изумительно! На меня прямо-таки повеяло родным деревенским духом.

— Иду! — говорю негромко, чтобы ненароком не напугать гостей, попутно внимательно рассматривая женщину. Она довольно симпатичная и красивая. Конечно, после того как я стал хозяином Секирей, по всем параметрам превосходящих человеческих девушек в несколько раз, я немного прохладнее отношусь к обычным. Но это не значит, что я утратил по отношению к ним вежливость и хорошее отношение. В конце концов, мне, похоже, придется снова задержаться в этом мире на неопределенный срок, а, значит, надо налаживать контакт с местным населением. Мои окрыленные девчонки не пропадут. С их-то способностями они сами кого угодно построят и разберут на кусочки, потому я почти не беспокоюсь.

Она натуральная короткостриженая блондинка с весьма эффектной подтянутой фигурой. На улице стоит лето, даже вечером довольно жарко, поэтому неудивительно, что из одежды на ней самый минимум: короткий топик, едва прикрывающий крепкую и упругую грудь и джинсовые шортики. Ноги и руки у нее крепкие, а на ладошках замечаю трудовые мозоли. Я был прав, когда предполагал, что она одна воспитывает дочь. Вряд ли бы она решила сама впахивать на приусадебном участке, да и пришла бы сюда с ухажером. Это говорит мне о многом.

— Простите за беспокойство! — кланяется женщина, придерживая девочку, в зад которой наверняка встроен ракетный ускоритель. — Мы — ваши соседи! Днем вы были заняты, и мы решили не беспокоить вас. Меня зовут — Томоё Сакурай, а эту егозу — Сохара Сакурай. Не будете ли вы так добры?..

— Конечно! — перебиваю ее, открывая калитку. — Простите мне мое невежество! Заходите! Меня зовут Ричард Лайтинг. Я только сегодня вернулся из Штатов после долгого отсутствия.

Пока мы идем в дом, девочка успевает облететь весь внутренний двор, несмотря на темноту. Мать прикрикивает на нее, ловя за руку во время очередного виража, не переставая извиняться за ее поведение. Я лишь пофигистично отмахиваюсь, не видя в этом никаких поводов для беспокойства.

— Сохара! Сними обувь! — повелительно говорит Томоё, входя в дом. Девочка, несмотря на крайне живой характер, незамедлительно повинуется, но затем убегает исследовать дом.

— Простите ее поведение, — краснеет женщина. — Мне нечасто удается погулять с ней, вот она и носится. Если скажете…

— Ох, да не волнуйтесь вы так! — машу рукой. — Не думаю, что она что-то сломает, а даже если так, починить или купить новое мне не составит никаких хлопот. Я сам еще дом не осматривал, только арендовать успел…

— Так вы не… — тихо бормочет милфа. — Ох, простите! Я, глупая, решила, что вы внук Кагуя…

— Тех стариков? — вопросительно приподнимаю бровь. — О, нет, что вы! Я самый обычный герой на отдыхе.

— Герой⁈ — улыбается женщина. Одновременно с этим ее отношение ко мне неуловимо меняется. Чувствую, как в ауре доброжелательной соседки вдруг появляются красноватые оттенки хищницы и… похоти⁈ Да что не так с этим миром? Тут тоже идет охота за мужиками? Но я не заметил тут особого дефицита с мужиками, да и по поведению, например, того же риэлтора и секретарши не заметил какого-то особого отличия от своего первоначального мира. Или дело в самой Томоё?

Поставив себе заметку первым делом разобраться в устройстве этого мира, я, как ни в чем ни бывало, продолжаю милое общение с соседкой, как вдруг нашу неспешную беседу прерывает грохот, донесшийся со второго этажа.

Томоё бледнеет и пугается гораздо больше, чем следовало бы. Она так сильно переживает из-за того, что я могу рассердиться? Поспешно поднявшись. Мы видим пугающую картину: девочка лежит лицом вниз на пушистом ковре рядом в перевернутым телевизором.

— Сохара! — вскрикивает мать, бросаясь к дочери. Она поднимает ее, тщательно осматривая и вдруг… расслабляется.

— Вызвать скорую? — на всякий случай переспрашиваю я.

— Нет… нет, — еле слышно отвечает женщина. Она переводит на меня затуманенный взгляд, встряхивается, и произносит уже четче. — Нет. Не надо. У Сохары это… наследственное. Досталось от ублюдка-отца. Бедная моя малышка…

Подхожу ближе, без разрешения подхватывая девочку на руки. Нанокостюм берет пробу крови, хотя я и сам уже вижу в аурном зрении большое фиолетовое пятно в ее голове.

«Неоперабельная опухоль, пациенту требуется…» — звучит в ухе тихий шепот ИНКа. Выключаю его. Неоперабельная, говоришь?

— У Сохары тяжелая неизлечимая болезнь, — еле слышно произносит Томоё. — Врачи предрекают ей год, от силы два, но…

— Ерунда! — перебиваю ее. — Я ее вылечу!

Милфа поднимает на меня взгляд. В нем вспыхивает слабая надежда, но я упрямо смотрю в ее огромные глаза.

— Вы не понимаете. — шепчет она. — Никто не смог…

— Я — не никто, — взмахом руки, пресекая дальнейшие споры, отвечаю ей. Сразу после этого, дотрагиваюсь до горячего лба малышки, сосредотачиваюсь, делясь с ней капелькой Силы. Надеюсь, сработает.

Комнату сразу заливает яркий свет, исходящий из моих рук и переходящий сначала на лоб, а потом охватывая голову и тело малышки. Постепенно он рассеивается, но не до конца — чуть ниже ее животика свет все равно проникает даже через одежду. Взглянув на мать, я слегка задираю детскую футболочку. Мы оба ахаем: на коже Сохары, чуть ниже пупка запечатлен знак в виде расплывчатой буквы «R». Свет рассеивается окончательно, и знак становится почти не различим: если не знать, что он там есть, то можно не обратить на него внимания.

— Ч-что это? — благоговейно спрашивает Томоё.

— Не тем интересуетесь, — отвечаю, глядя, как девочка открывает глаза. — Лучше проверьте ее самочувствие.

Мать, спохватившись, достает из сумочки карманный прибор, оказавшийся карманным анализатором. Девочка практически не обращает внимания на привычный укол пальчика, весело и с интересом оглядывая нас. Томоё изумленно разглядывает показания, а дочка вдруг дотрагивается до висков:

— Мама! Мамочка! — голосит она. — Мама! Не болит! Головка совсем не болит!

— Н-не может быть! — встряхивая прибор, шепчет соседка. — Ну-ка, доченька, давай еще раз попробуем.

Она бросает на меня короткий взгляд, в котором надежда перемешивается со страхом и удивлением, и берет повторный анализ.

— Невозможно! — выдыхает она через некоторое время. — Ричард! Взгляните!

— А чего там смотреть? — вяло переспрашиваю я. — Я ее уже исцелил. Можно хоть сейчас вести ее к врачу, они только подтвердят.

Вслед за этим следует восторженный вопль и бросок! Меня сбивают на пол в лучших традициях американского футбола. Аут! Свисток арбитра! Еще через миг меня словно окунают в соленую Ниагару, попутно покрывая изысканной губной помадой с ароматом лаванды.

— Ричард! Благодетель! Спасибо-спасибо-спасибо!

Похоже, у благодарной мамочки слегка сносит крышу. Поцелуи постепенно перерастают в более затяжные, а руки дамочки уже шарят по моей груди, сползая ниже, пока, не дотягиваясь до самого дорогого, но… Все бы ничего, я только «За!» Вот только не при детях же?

— Мама?

— Ох, простите меня, Ричард! — милфа приходит в себя, пунцовея на глазах. — Доченька! — стремясь скрыть смущение, она крепко обнимает дочь. — Доча, как ты⁈

— Все хорошо мама, пути меня! — пищит та, пытаясь вырваться. Ей уже не терпится продолжить исследование этого гигантского неизведанного для нее дома. Но на этот раз мама не пускает ее.

— Хватит! — тоном, не терпящих никаких пререканий, Томоё объявляет о конце посещения. Сохара сникает, но тут же подскакивает ко мне:

— А вы пригласите маму еще раз, мистер? Пожалуйста! Она так редко пускает меня гулять! Ну, пожалуйста!

— Я как раз это и хотел предложить, — смеясь, отвечаю крохе. И смотрю смущенную мамочку. — Госпожа Томоё? Как вы смотрите на приглашение…

— Конечно! — выпаливает та, не успеваю я закончить фразу и тут же краснеет:

— Ой! Я вечно не дослушиваю. Но вы ведь недавно в нашей деревне, Ричард? У нас недавно открылся замечательный ресторан в центре! Правда, там дороговато…

— Давайте на «ты»? — предлагаю я и тут же продолжаю ковать, пока горячо:

— Тогда приглашаю вас в ресторан, скажем, завтра вечером?

Глаза Томоё слегка округляются — она явно не ожидала «вот так сразу». Ну, а чего тянуть? Она — девушка симпатичная, я — парень видный. Уверен, она до сих не отошла от шока увиденного сейчас чуда исцеления, а также дневного лицезрения меня с груженой тачкой на плече. Возможно, она не против познакомиться поближе… Даже еще ближе, чем я думаю. А судя по тому, как она «слегка» увлеклась, благодаря меня, рискну предположить, что она давно не ощущала внутри себя горячую сардельку. Интересно, как давно она рассталась с мужем и что вообще у нее с ним произошло?

— Я… я согласна! — тихо, но достаточно проникновенно говорит девушка.

На том мы и прощаемся. Я не провожаю, так как идти им недалеко — достаточно просто дойти до конца забора — и вот уже свой двор. Когда они скрываются за дверьми, а в окнах коттеджа загорается свет, я слегка разочарованно вздыхаю и возвращаюсь к себе. Если бы не присутствие девочки, глядишь, все могло бы зайти дальше… Но нет — так нет.

В холодильнике полно продуктов, но мне сейчас неохота готовить. Сварганив на скорую руку макарон и закинув в скороварку бифштекс, иду исследовать ванную комнату. Еще днем меня порадовала огромная пластиковая ванная, выполненная в форме гигантского сердца. По уверениям пенсионеров они ею редко пользовались из-за постоянных протечек. Причину нахожу быстро и сразу — засорившийся фильтр, который немедленно отправляется в мусорное ведро, а на его место ставлю самую обыкновенную резинку, найденную в сарае. Держится прекрасно, а большего мне не надо. Пока я возился с починкой джакузи, приготовилось мясо. Добавив специй, раскладываю все на столике с колесиками и качу в ванную, желая устроить себе полный релакс. Ванна набирается быстро, несмотря на громадные размеры. Немедля забираюсь в нее, удобно устраиваясь и открываю крышку кастрюльки, откуда тут же идет одуряющий запах жареного на пару мяса. Но стоит мне только протянуть руку, как я чувствую прямо перед собой появление чужой ауры, а прямо из воздуха в воду, поднимая тучу брызг, с нечленораздельным ревом падает какое-то тело!

Мгновенно вскакиваю, рефлекторно отшатываясь, позабыв о своей неуязвимости. Да и попробуй тут сохранить хладнокровие, когда лежишь себе в ванной, совсем один в огромном доме, а тут какая-то неизвестная хрень тебя атакует! Ладно, не атакует, это я поспешил…

Тем временем, неизвестный монстр, разобравшись, куда угодил, поднимается из воды. Длинная фиолетовая шерсть, острые когти и зубы, огромные васильковые глаза и сиськи минимум шестого размера под белой мокрой тканью в облипочку висящей на теле…

— Ты-ы⁈ — восклицаю я, как следует рассмотрев неожиданную гостью.

— Нашла-а! — восклицает та самая мечница, которую сегодня мне удалось спасти от монстрячьего шипа в заднице. — Наш… Мя-у-у-усо-о-о!

Она кидается к кастрюльке, собираясь самым наглым образом стырить мой с такой любовью приготовленный бифштекс! Но я уже знаю, что моя скорость выше, реакция быстрее, и, вообще, я мужчина в самом расцвете сил, а она обыкновенная девчонка школьного возраста, пусть и со странными способностями!

— Мяурсо? — растерянно спрашивает незнакомка, изумленно таращась на пустую кастрюльку. — Муррсо! — восклицает, увидев, что я держу в руках ароматный бифштекс. — Мя-мя-мяусо, — пищит, делая огромные голодные глаза.

— Мясо, мясо, — вздыхаю я, стоя в ванной, предусмотрительно завернувшись в полотенце. — Вылезай, оботрись, чистая одежда на вешалке. Я буду в гостиной.

Выхожу, на ходу призывая костюм, захватив с собой бифштекс и не обращая внимания на разочарованный кошачьи вопли. Кошачьи? Она — мутант, типа Нары? Интересно…

Через три минуты в зал заглядывает любопытная девичья мордочка.

— Простите за беспокойство, синигами-кун! — кланяется чуть ли не до земли мечница, которая даже сейчас не расстается с катаной, выглядывающей из-под полы длинного белоснежного махрового халата. — Я слишком долго не заглядывала в мир людей, вот и подрастеряла ваши нормы поведения.

— У вас принято появляться из воздуха в чужой ванной и кидаться на чужой ужин? — деловито переспрашиваю, игнорируя фразы про «мир людей». Пока игнорируя.

— Даже хуже, синигами-кун! — невесело ухмыляется та. — Зазевавшихся пожирают, сильные правят слабыми, выживает не тот, кто прав, а тот, у кого когти острее. Мир духов — не место для прогулок.

Девушка подходит ближе, но все еще пребывает в нерешительности, стоя передо мной и столиком с едой, на который я добавил для нее тарелок и приборов. Принимая во внимание аппетит девушки и ту настойчивость, которую она проявила, она наверняка не ела весь дань, а то и больше. Поэтому я потратил несколько минут в ускоренном режиме, приготовив побольше мяса. Не в мультиварке, естественно, но дыханием Феникса. Слегка подгорело, но выглядит вполне вкусно, а пахнет так вообще!

— Садись, — благосклонно киваю ей. — Расслабься, ты сейчас в мире людей и, тем более, у меня дома. Никто не посмеет напасть на тебя, не попав при этом в мою немилость. А в гневе я страшен.

Девушка медленно кивает, принимая мою пафосную речь за прописную истину и присаживается на мягкий пуфик.

— Да ешь уже, — бросаю, глядя каким голодным взглядом она шарит по столу. — Не отказывай себе ни в чем. Еще приготовлю.

Она словно и ждала этого разрешения, набрасываясь на угощение. Невольно улыбаюсь, глядя, как она торопливо сметает все с тарелок, стараясь запихнуть в этот маленький рот как можно больше мяса и злясь, что еще жевать приходится! На столе стоит бутылочка хорошего белого вина, почти компота — настолько мало в нем градусов. Подливаю себе в бокал, а девушке предлагаю стопочку сакэ покрепче. Мельком бросив взгляд, та немедленно кивает головой с такой силой и скоростью, что мне кажется удивительным, как она еще держится у нее на плечах…

Пока я неторопливо смакую вино, мечница хватает стопку, опрокидывая в себя содержимое. Хлоп! И ее и без того огромные глаза чуть ли не выкатываются из орбит! Но, приложив огромное усилие, она проглатывает огненную жидкость, и выдыхает:

— Как же хо-ро-шо!

И продолжает кушать, но уже не так быстро, как в самом начале.

— Сколько же ты не ела? — удивляюсь, глядя, как исчезает почти полуторакилограммовая нарезка.

— М-м-м, — мычит она. — С момента моего прибытия в мир людей. М-м-м, почти двое суток по вашему летоисчислению.

Двое суток! Как она еще продержалась столько времени⁈

— М-м-м, я же дух! — отвечает на мой невысказанный вопрос девушка. — Могу долгое время обходиться без еды, заменяя ее духовной энергией.

— Ага, я и вижу, как ты обходишься!

— М-м-м, так это я потратила чересчур много, — оправдывается она. — Кто же знал, что мой хозяин…

Она на короткий миг задумывается и поправляет себя:

— … Сын моего хозяина попадет в беду в первый же день договора! Потом еще пришлось потратиться, разыскивая его дом. Потом на установку барьера, на зачистку района от аякаси, на зарядку временного артефакта, на…

Взмахом руки приказываю ей заткнуться и есть дальше. Наконец, девушка протягивает лапку к пустой стопке, вопросительно глядя на меня.

— Плохо потом не будет?

— Не-не! — отрицательно мотая головой, улыбается та. — На нас алкоголь действует совсем иначе, нежели на человеков. К тому ж, наша аура развеивает пары алкоголя. Но пить его — приятненько!

«Ага, не действует!» — думаю, глядя на ее порозовевшие щечки. Но без лишних слов наливаю еще одну. Теперь и она пьет не торопясь, смакуя каждый глоточек. Дыхание ее слегка тяжелеет и учащается.

— Так, — говорю я, отставляя бутылку в сторону. — А теперь, рассказывай мне все с самого начала: кто ты, откуда, какие у тебя цели, что это был за монстр на крыше, кто те дети и что тебе надо от меня? Да, и почему ты меня зовешь синигами?

— Так вы же синиг-гами, — слегка заикаясь, отвечает та. — Вы — самый сильный дух, вероятно, божественная сущность. По личным причинам скрывающаяся в теле человека! Не спорьте! Я ощутила вашу духовную энергию в тот момент, когда вы спасли меня! Это было…

Она мечтательно закатывает глаза.

— Это было божественно! На какой-то миг я ощутила себя мурашкой рядом с драконищем! Так велика разница в нашей силе! Даже войди я в состоянии ярости и то не уверена, что смогла бы даж-же поцарапать вас, господин синигами!

Она вдруг кланяется сидя, едва не стукаясь лбом о столик.

— П-простите миняу-у-у, господин синигами! Простите эту кошку! Я така-а-яч бесполезная-а-ау! Мой хозя-я-ун погиб, спасая-у-у меня-у-у!..

«Начинается!» — думаю, глядя, как сползает халатик, обнажая белое плечо хозяйки и верхнюю часть левой груди. — Вот тебе и не действует. Да тебя с двух рюмок развезло!!"

— Как тебя зовут? — делаю еще одну попытку достучаться до затуманенного алкоголем мозга.

— Х-химари же? — брови девушки ползут вверх. — Разве я не г-говорила? Химари. Хим-мари Ноих-хара! Я д-дух, связанный договором с человеком, спасшим мой род…

Из ее дальнейшего полусвязного рассказа следует, что девушка, за один раз уничтожившая почти два кило отборной говядины, не человек (пф-ф-ф, тоже мне новости!), а дух, принявший физическую форму во имя исполнения древнего договора. По идее, срок договора должен был истечь куда раньше, чем было задумано, но все дело в том, что Химари не сумела уберечь человека, с которым была связана контрактом, от смертельной раны.

Контракт предусматривал смерть одного из подписавших контракт по вине другого. Если умирал человек, то дух попросту развеивался без шанса на перерождение. Хотя если погибал дух, то человек отделывался куда меньшими потерями, например, терял духовную связь с астралом и тому подобное. В случае Химари произошло первое — она не смогла уберечь призывателя, заключившего с ней контракт.

Размазывая по лицу слезы и сопли, полупьяная девушка поведала о том, что даже при смерти ее хозяин пожелал изменить контракт, желая ей только добра. Таким образом, он пожертвовал часть своей души на продление договора, заказав Химари обезопасить своего сына, в котором тоже была заключена особая Сила. Так уж сложилось, что род Юто Амакавы, того самого пацана-аллергика, прославился охотой на злокозненных духов и даже получил прозвище «демоноборцев» из-за использования особой силы «Паром Света». Подробнее разъяснить что это такое, Химари не смогла. Для нее это была просто сила. Но весь вопрос был в том, что мальчишка и не подозревал о своих способностях, мире духов и прочем. Даже сегодняшний эпизод он считал навязанным гипнозом. Таким образом, девушке-кошке светила не самая приятная жизнь: следовало постепенно ознакомить будущего главу рода со скрытыми способностями, научиться ими пользоваться и убедиться в том, что он не пострадает в дальнейшей жизни. А еще лучше — связать его с другим духом, который будет не менее сильным, нежели проштрафившаяся Химари. А лучше — еще сильнее. Только в этом случае договор будет считаться выполненным, и кошка снова сможет пуститься в свободное плавание.

— Так тебя призвали и навязали договор против твоей воли? — удивляюсь я.

— Не совсем так, — вздыхает та. — Я уж-же говорила, что мир духов — не самое приятное место? Так и есть. Гораздо лучше служить призывной служанкой, нежели жить в постоянном сражении за собственную жизнь. Но, поверь, быть связанной контрактом и исполнять все прихоти хозяина порой перевешивают даже самые опасные битвы!

— Извращенцы попадаются?

Химари нехотя кивает.

— Вы даже не представляете, синигами Ричард, какие существуют конченные ублюдки, желающие призвать такую красивую кошечку, как я.

Девушка при этом очерчивает бедра ладошками и приподнимает полную грудь, едва не вытаскивая ее из халатика. У меня аж пересыхает в горле.

— Ладно, если дело ограничивается работой по дому, но ведь много таких, которые видят в нас бесплатных и готовых на все секс-рабынь! — жалуется дух. — А сын моего хозяина, Юто, которого мне надо охранять, как раз из числа таких дегенератов!

— Откуда ты знаешь⁈ — возражаю я. — Мне он показался неплохим парнем…

— О! — злится та. — Поверьте м-мне!

Она пытается подняться, но лишь валится на бок. Тогда я встаю и беру ее на ручки, шагая на второй этаж. Химари, удобно устроившись у меня на руках, уже пускает сонные пузыри и бормочет:

— Была… у него дома…У сына хозяина… Конченный маленький… куча порнухи… журналы, кассеты, диски… чужие дамские трусики в шкафу… Хорошо, аллергия… Хоть какая-то возможность…

Она окончательно засыпает, забавно мурлыкая. Невольно глажу ее по голове. В какой-то момент сквозь ее пушистые волосы встают торчком огромные меховые кошачьи ушки, а по моим ногам трется длинный хвост! Стараясь не разбудить ее, укладываю девушку в спальне на огромной кровати и сам ложусь на диван неподалеку.

— Спи, малышка. Что-нибудь придумаем с твоим новым хозяином и договором. Обязательно.