И вянут розы в зной январский

9. Книжная аркада Коула

По правде говоря, она собиралась заглянуть в магазин всего на минуточку. Так бывает, когда покончишь с делами, за которыми выбралась в город, а погода до того славная, что хочется несколько лишних шагов пройти, сделать вид, что тебе страсть как любопытно: что это там в соседней витрине? – только бы не покидать этой радостной суеты Коллинз-стрит. Неуютность оттого, что ходишь везде одна, после снятия траура сменилась чувством головокружительной свободы. Ничего не случится, если я зайду, решила Делия и сама удивилась своей отваге.

Внутри было празднично и весело: откуда-то доносилась музыка, двое малышей в матросках вцепились в юбку матери, восклицая: «Пойдем скорее к обезьянам!». Если бы не стеллажи и прилавки, Делия бы в жизни не поверила, что попала в книжный магазин. А он оказался просто необъятным: множество отделов были нанизаны с обеих сторон на длинную галерею, крытую стеклом и металлом; полки дразнились сотнями разноцветных корешков, в витринах красовались раскрытые на самых привлекательных страницах альбомы с фотопейзажами. Восхищенное «Ах!», задержанное в последний момент, застревало внутри, не давая дышать, а руки сами собой тянулись молитвенно к груди (она смущалась этого жеста, который мисс Шульце находила «pathetische»). Сколько книг – она за всю жизнь не видала и сотой доли этого изобилия! Здесь можно было провести целый день: зарыться в эти тома с головой, читать выхваченные наугад фразы – и поражаться, как людям удается писать так складно, так образно, что перед глазами возникают яркие картинки. Герой, которого никогда не существовало на самом деле, оживает, как по волшебству, и вот уже волнуешься за него, с нетерпением переворачиваешь страницу: ну, удастся ли ему убежать от погони или раскрыть ужасную тайну?

Потрясенная, Делия бродила среди фарфора и картин, смотрела на продавцов в ослепительно-красных пиджаках (будто в цирке!). Отец любил говорить, что книги – это вещь серьезная, а чтение – не забава; но здесь, кажется, считали иначе. В аркаде обнаружился даже магазинчик игрушек, битком набитый чудесами, и никого не смущало такое соседство.

Прервавшись переулком, аркада потянулась дальше, и Делия, зачарованная, последовала за ней и окунулась в пряный аромат зимнего сада. В самом конце его находился большой вольер с разноцветными попугаями, которые то посвистывали, то вскрикивали резкими скрипучими голосами. Перед вольером толпились люди. Она присела на грубую, сложенную из бревен скамью в кружевной тени папоротников. На соседней скамейке пожилой джентльмен читал пухлую потрепанную книжку, и Делия позавидовала ему: можно никуда не спешить и не думать, что дома отругают за опоздание. А ее ждет Агата и уже, наверное, волнуется… Пора бы идти домой; но как же магазин, она ведь и половины не осмотрела? Бегом, бегом! Кто знает, какие еще сокровища прячет это место?

Миновав кондитерскую и нотный отдел, она ступила под своды длинного зала. Дневной свет лился сквозь стеклянную крышу и падал из больших окон в дальней стене, заставляя сиять начищенные до блеска медные колонны. Галерея второго этажа казалась одним гигантским книжным шкафом, а выше виднелась еще одна галерея. Да ведь это же невозможно обойти целиком, растерянно подумала Делия. Прошлась по отделу с канцелярскими товарами; посетовала в душе, что даже самой малости не может купить, и в конце концов, смирившись, стала пробираться к выходу.

Она немножко заплутала в лабиринтах аркады, но все-таки отыскала двери – и вдруг сообразила, что стоит на Бурк-стрит! Сердце подпрыгнуло, и прежде, чем она приняла какое-либо решение, ноги сами понесли ее туда, где улица, взбираясь на холм, упиралась в могучую колоннаду Парламента. Ведь что за день нынче – так и тянет прогуляться! Осень уже прибрала себе ночи, и зябко вылезать из постели поутру; но дни все еще теплые – в самый раз для того, чтобы пройтись не спеша по Сити, в приятной, хоть и чуточку незаслуженной праздности наблюдая, как работают другие. Трамвайный постовой в фуражке с околышем делает водителям знаки флажками; едет неспешно водовозка, поливая дорогу, и ноздри щекочет запах прибитой пыли. Мальчишка продает программки скачек, и резкий голос вонзается в уличный шум, как нож в пирог. Торговка айвой – нос красный, мясистый, сам будто диковинный фрукт – пытается его перекричать, да где ей. Персиков уже не продают, а так манили они раньше – сочные, бархатные; хотелось даже просто потрогать. Впрочем, Агата все равно не разрешает ничего покупать с лотков: там вечно мошенничают, говорит она; кипятят сливы, чтобы они стали весить больше, подсовывают гнилье. Пироги и печеную картошку тоже нельзя покупать на улице: это все для простонародья. А ей, как на беду, уже хочется есть…

Перед ювелирным магазином Делия остановилась. Как зайти туда? Что сказать? «Просто шла мимо» – неразумно и опасно; но тут, как нарочно, придумался повод, и она торопливо, чтобы не успеть испугаться, взялась за дверную ручку.

Звякнул колокольчик – и сердце упало: за прилавком стоял незнакомый полноватый юноша. Собравшись с духом, Делия пробормотала, что хочет посмотреть кольца, и уткнулась в витрину. Она сама не ожидала, что будет так разочарована. Но тут послышался знакомый голос – мягкий и теплый, с певучими интонациями. Ему отвечал другой – кажется, женский. Говорили где-то совсем рядом, но слов было не разобрать.

Отворилась неприметная дверь позади прилавка, и вышел мистер Вейр в сопровождении высокой девушки в сером твидовом костюме и в шляпке, украшенной голубыми цветами.

– Мое почтение, мисс Фоссетт! Приятно вас снова видеть. Чем могу служить?

Он, казалось, совсем не был смущен. Его спутница наблюдала за ними со спокойным интересом.

– Соседка попросила узнать, не починит ли ей кто-нибудь перстень: из него выпал камешек, – выдала Делия заготовленную фразу.

– Он у вас с собой?

– Нет, к сожалению… Соседка собиралась приехать сама, если будет знать, куда именно.

– Пусть приезжает, – улыбнулся мистер Вейр. – Мы будем рады помочь. Кстати, мисс Фоссетт, позвольте вам представить Ванессу, мою сестру.

Делия пожала протянутую ей узкую ладонь и назвала себя. Тень, только что набежавшая на образ мистера Вейра, исчезла. А ведь они действительно похожи, подумала она, заглянув в тонкое девичье лицо, освещенное серо-голубыми глазами. Нос у нее был длинноватый, как у брата, и такой же красивый, придававший облику неизъяснимое древнее благородство. Держалась она очень прямо и оттого казалась еще более высокой.

– Ну-с, пора бы уже пойти пообедать. Мы так заработались сегодня с утра, – пояснил ювелир, обратившись к Делии со свойской веселостью, которая была ей приятна, – что забыли обо всем на свете.

– Вы тоже работаете, мисс Вейр? – она не смогла сдержать удивления.

– Почти вся наша семья работает здесь, – ответила Ванесса без особого выражения; голос у нее был довольно низкий и глуховатый.

– Подойдите-ка, мисс Фоссетт; посмотрите вот сюда.

Ей показалось, что Ванесса недовольно щелкнула языком. Послушно приблизившись, Делия посмотрела туда, куда указывал мистер Вейр. Под стеклом на витрине лежала золотая брошь, сделанная в виде птицы-лирохвоста. Тонкие линии вились прихотливо и трепетно, напоминая затейливый узор, какие она видела иногда в журналах. Вместо глаза у птицы был маленький красный камешек, а два черных самоцвета украшали боковые перья хвоста.

– Очень красиво, – прошептала Делия, пораженная филигранностью работы и фантазией мастера.

– Это все Ванесса.

– Я только нарисовала эскиз.

Девушка произнесла это без капли кокетства или жеманности, будто отмахнулась от назойливой мухи. Серьезная, подумала Делия, и не любит, когда рассыпаются в похвалах.

– Однако пора, наконец, идти, – спохватился ювелир. – Вы составите нам компанию, мисс Фоссетт?

Предложение, сделанное столь естественно, застало ее врасплох; в голове пронеслась беспокойная мысль об Агате, а вслед за ней – мучительное желание схватить за хвост ускользающую удачу. И как хорошо было бы сейчас выпить чашку чая!

– С удовольствием, – услышала Делия свой голос, на диво окрепший.

– Отлично. Тогда идемте в кафе «Париж». Ты ведь не против, Несса?

Втроем они вышли из магазина и двинулись в сторону почтамта. Мистер Вейр, неподражаемо элегантный в своем светло-коричневом костюме, шагал вдоль края тротуара, то и дело указывал набалдашником трости на здания, которые они миновали, и представлял их, будто старых знакомых на светском приеме.

– Вот здесь раньше был музей восковых фигур. Короли, преступники – как живые. Мы обожали ходить туда в детстве, и еще на Восточный рынок. Видели его, наверное? Это через дорогу от нашего магазина. Чего там только не было! Заклинатели змей, уродцы, шпагоглотатели… А мадам Зинга Ли – помнишь ее, Несса? Она предсказывала судьбу по шишкам на голове!

– Чудаков тут всегда хватало, – согласилась девушка. – Один Сэм Фентон чего стоил.

– Ох, мисс Фоссетт, если бы вы это видели! Он часто гулял здесь, по Бурк-стрит, со своим зверьем. Вообразите: идет Сэм Фентон, за ним, не отставая ни на шаг, – его ручной гусь, за гусем – утка, а позади фокстерьер!

Представив эту картину, Делия не смогла удержаться от смеха. А мистер Вейр уже показывал ей оперный театр «Тиволи» с огромным шаром на крыше («Вечерами он светится») и величественную мэрию, увенчанную тяжелой часовой башней. Еще поворот – и Делия снова обнаружила себя на Коллинз-стрит. Так замкнулось кольцо ее непредвиденной прогулки.

Они вошли в соседнюю с книжной аркадой дверь и очутились в роскошном кафе с необозримым лепным потолком. Все здесь дышало необыкновенной, иностранной элегантностью: узорные ковры на полу, венские стулья, обитые тканью, изящные жардиньерки14 из полированного металла. У стены стояло пианино.

Их усадили за уютный столик в уголке, под большим овальным зеркалом. Делия поспешила уверить своих спутников, что совсем не голодна, а вот чаю выпьет с радостью; и, пока брат с сестрой изучали меню, она грезила наяву, воображая себя где-нибудь в Париже или Лондоне.

– Ну, чем вы занимались все это время? – обратился к ней мистер Вейр, когда они сделали заказ. – Как поживает ваша сестра?

Делия охотно рассказала, что всё налаживается, и клиенток стало много; объявление в газете очень помогло, но, к их удивлению, немало заказчиц приходит, услышав об Агате от родных и друзей. Например, младшая мисс Марвуд – леди Имоджен.

– Видите, я был прав, когда говорил о связях! Чем вы еще занимались? Что нового нашли в городе?

– Была сегодня в книжной аркаде, здесь, на Коллинз-стрит. Знаете, никогда не видела ничего подобного! Так много всего…

– Еще бы! Это же самый большой книжный магазин в мире!

– Не может быть! – изумилась Делия.

– Клянусь вам. А обезьян видели? – продолжил он расспросы, с явно искренним, почти мальчишеским интересом.

– До них я не дошла, но слышала, как кто-то говорил про обезьян. Они там и правда есть?

– А как же, целая клетка! Еще была забавная механическая курица: бросаешь в нее пенни – и она откладывает яйцо, жестяное, а в нем конфета или игрушка. Мы раньше часто ходили в эту аркаду – дома до сих пор валяются книжки, которые там печатали. Такие, знаете, красочные, с загадками, стишками…

– И с оптическими иллюзиями, – вставила Ванесса; её строгое лицо тронула улыбка, и в глазах вспыхнули такие же искорки, как у брата. – Мы все рвали эти книжки друг у друга из рук, но первым обычно успевал Боб.

– Что такое ты говоришь, Несса? Первым почти всегда был я!

Мистер Вейр с таким комичным ужасом сдвинул тонкие брови и наморщил лоб, что Делия чуть не расхохоталась.

– Amicus Plato, – возразила Ванесса наставительно, – sed magis amica veritas15.

– Разрази тебя гром с твоими науками! Что вы смеетесь, мисс Фоссетт? Неужели вы поняли, что она сказала?

Делия кивнула.

– Вы учили латынь в школе или, не дай Бог, самостоятельно?

– Сама… Хотела пойти потом в университет изучать медицину.

Она закусила язык. Вот ведь странно – некоторым людям ты готов рассказать о себе даже то, о чем они не спрашивали. Почему чье-то любопытство раздражает или пугает, а чье-то кажется лестным?

– И чем же все закончилось?

– Отец не позволил – сказал, что это не женское дело.

Делия тихонько вздохнула от полноты чувств и украдкой посмотрела в зеркало. С лица, казалось, исчезло всегдашнее застенчивое выражение, и внимательный глаз заметил бы определенное сходство с братом. Конечно, Делия никогда не льстила себе всерьез: Адриан напоминал бы греческого бога, родись он белокурым; но что-то едва уловимое в лице, когда она чувствует себя счастливой… разве нет? Вот – блестят глаза, играет на губах улыбка – можно поклясться, что она и впрямь выглядит хорошенькой!

Внезапно её бросило в холод: Агата, должно быть, уже места себе не находит, пока эгоистичная сестра развлекается, сидя в кафе. Она совсем потеряла счет времени! Праздничное сияние погасло, и из зеркала на нее глянуло все то же испуганное, сжавшееся в комок личико.

За удовольствия надо платить, – хлестнул внутренний голос. Но как же дорого приходится платить за то, что многим достается даром…