14. Рэйли-стрит

Опустив глаза, она следила, как янтарная струйка, исходя паром, переливается из носика в тончайшую, костяного фарфора, чашку. Ее гордость, свадебный подарок от учительниц – английский сервиз, расписанный цветками вишни. Наполнив чашки, одну за другой, добавила в каждую молока – неторопливо, аккуратно, все еще не поднимая головы. Со стороны, вероятно, казалось, что она не может оторваться от созерцания изящного переплетения стебельков на белоснежном фарфоре; но только ей было ведомо, почему так медленны сейчас ее руки и почему она не поднимает глаз. Лишь поставив молочник на место и сделав приглашающий жест, Агата отодвинулась – и обреченно подняла голову.

Она не ошиблась: мистер Вейр смотрел на нее. Смотрел так же, как в самый первый раз – прямо и внимательно. Не оценивающе, нет, слава Богу; не изучающе. Скорее пытаясь запомнить – так, наверное, смотрят «впрок» художники или фотографы, когда хотят унести запечатленный образ предмета. Но не это было ей неприятно. Агата даже себе не могла объяснить, что именно, просто чувствовала, что перед ней – не самодур вроде отца, любившего подчеркивать, что все будет только так, как он захочет. Тут было другое: за учтивостью, за мягкими, с ленцой, движениями таилась сила, и ей становилось неуютно. Такие люди опасны тем, что в них легко ошибиться. Люди с двойным дном. Но формально придраться было не к чему, и она продолжала улыбаться и через Делию вести приличествующую случаю беседу.

Мисс Вейр, прямая, будто аршин проглотила, хранила молчание – как показалось Агате, несколько надменное. Однако же они добры к Делии, и при мысли об этом ей становилось неловко за собственную плохо осознаваемую неприязнь. Их семья была так гостеприимна, и сама хозяйка потом, после визита, прислала еще одно письмо, в котором сожалела, что она, Агата, не может к ним приехать. Множество искренне теплых слов, перед которыми чувствуешь себя бессильной – боишься поддаться, растаять, уступить мимолетному, пожертвовав вечным. Вот и теперь – приходится нарушать траур, чтобы не выглядеть невежливой. Им ведь известно, что она принимает заказчиц и выходит на улицу…

Нет, хорошо, конечно, что у Делии появилась подруга – дома ей несладко жилось; в школу ее не отдали, приятельниц толком не было. Но как оградить сестру от этого человека – вызывающе эффектного, с замашками светского льва? Какой бедой может обернуться это знакомство! О чем они говорят сейчас? – силилась она прочитать по движениям губ, по неприметным улыбкам и жестам. Как часто бывало в обществе слышащих людей, Агата почувствовала холодящую тревогу оттого, что упускает нечто важное. А Делия что-то взахлеб рассказывала гостье, сложив безмолвные руки на коленях, и та вдруг посветлела лицом и даже чуть подалась вперед, слушая ее. Похоже, они увлеклись бы беседой всерьез, если бы не вмешался короткой фразой мистер Вейр. Две головы, уже почти сблизившись, с сожалением качнулись врозь. Следующая фраза была ей милостиво переведена: гости хотели бы увидеть Тави перед тем, как уйдут. Пожалуйста, – попросила Делия умильно. Как откажешь?

Загрузка...