И пришла Игра

Глава 7. За знакомство!

На стук ответили не сразу.

Но вот донеслись тяжелые шаги и щелчок затвора, а после грубый папин голос:

— Кто?

— Свои!

Тут же заскрежетал засов, дверь распахнулась настежь, и родители увидели позади меня чумазую троицу в грязной, изорванной и окровавленной одежде. Да и сам выглядел немногим лучше — шерсть местами в подпалинах, усы обожжены, глаза слезились от дыма и весь вывозился в саже, из-за которой рыжий беспородный котик превратился в шотландского вислоухого.

— Господи! — воскликнула мама. — Что за ужас?! Говорила же — не пускай его одного! Видишь, что натворил?

— Да все в порядке! Мы уничтожили капсулу десятого уровня! Сильные мобы больше не появятся, поселок в безопасности. Ну... почти. Однако капсула взорвалась и разрушила дом. Можно они перекантуются у нас до утра?

Отец окинул пришельцев хмурым взором и повесил «сайгу» на плечо, но пропускать во двор не спешил — так и стоял в проходе, готовый в любой миг отразить внезапную атаку.

— Вы что, ранены? Сема — не стой столбом! Людям помощь нужна!

— Хм... — папа с недоверием покосился на бандита. — Что ж, хороших людей прочь не гонят. Добро, так сказать, пожаловать. Живем небогато, но чем богаты — тем рады.

Семейство погорельцев вошло с таким видом, точно ступало по минному полю. Виктор морщился и хмурился, Элеонора с испугом осматривала развешанные в сарае сети, а Настя... у Насти был чат, который видел только я.

Малири: Ну и свинарник. Меня сейчас вырвет.

Пуфель: Не нравится — проваливай.

Малири: Ты мне за капсулу и особняк должен. Так что эта халупа, считай, моя. Готовьтесь жить в шалаше. Хотя вам, гляжу, не привыкать.

— Туалет у нас там, — отец указал на дощатую будку а-ля сортир в конце огорода. — Душ — вот тут, — перевел руку на точно такую же постройку, только с пластиковым баком на крыше. Руки мыть здесь, — ткнул пальцем в прибитый к столбику подвесной рукомойник с «носиком», на который надо давить снизу, чтобы потекла вода. — Мойтесь, а мы полянку накроем.

Малири: И что в меню? Скорлупа и очистки из ближайшей мусорки?

Пуфель: Повторяю: не нравится — сиди голодная.

Малири: Ну и посижу. Мне-то всего день подождать, а ты так и сдохнешь нищим.

— Деточка, — мама подошла к эльфийке и с тревогой осмотрела с ног до головы. — Тебе, наверное, переодеться надо. Идем — дам полотенце и чистую одежду. А то почти голенькая ходишь — еще простудишься.

— Да мне и так норм.

Малири: Еще я ваши вонючие обноски не таскала.

— Мать дело говорит, — буркнул Виктор. — Меня тоже твой видок огорчает. Здесь не пляж, усекла?

— Верно, солнышко, — Эля взяла дочь за руку и со вздохом заглянула в глаза. — Слушай, что Витенька говорит.

— Еще б она меня не слушала, — бугай осклабился. — И давай в темпе.

— Идем, — женщина бесстрашно повела дитятко в опасный мир без джакузи и общей канализации, хотя сама охала и вздрагивала через шаг.

— Мобила есть? — с привычной хрипотцой спросил бандит, но тут же исправился: — В смысле, позвонить. То есть, телефон.

Отец дал ему свою старую «нокию», а сам кивнул на дом — мол, пошли, поможешь. Пока мама хлопала дверцами шкафов, родич достал из холодильника нехитрую снедь и проворчал:

— Ну и как вас угораздило?

Вкратце обрисовал ситуацию, стараясь поменьше сыпать игровым слэнгом, а отец лишь угрюмо кивал и орудовал ножом.

— Значит, враг прет из капсул? И единственный шанс остановить вторжение — уничтожать эти штуки?

— Угу, — потянулся к колбасе, но получил по лапе.

— Не лезь, а то всё в шерсти будет. Итак, после победы ты получил новый уровень. И стал сильнее.

— Да. Зацени.

Резко растопырил пальцы и сжал в кулак, и в ладони тут же вспыхнул небольшой — в локоть — меч, точно вырезанный из полупрозрачного янтаря. Наколол им кусочек сервелата с общей тарелки, а когда поднес ко рту, кругляш уже покрылся ароматной корочкой и скворчал, роняя на клинок капли жира.

— Неплохо, неплохо... — увиденное, казалось, не обрадовало родича, а наоборот — расстроило, словно я похвастался не крутым заклинанием, а пирсингом или татуировкой. — И какие у вас планы на будущее?

— А... Да пойдем, зачистим ДК.

— Это я понял. А дальше?

— Дальше? — прижал уши и опустил голову. — Не знаю. А что?

Ответить отец не успел — с огорода донесся пронзительный женский визг и грохот. Мы, не сговариваясь, кинулись на выручку, а по дороге к нам присоединился Виктор с пистолетом наперевес. Дверь душа сорвало с верхней петли, напротив в одном кожаном бикини стояла Настя и держала на руках обомлевшую маман. Эля — белая, как мел — запрокинула левое предплечье на лоб, а правой указывала на темное нутро будки и причитала:

— Паук... Там паук...

Первая мысль — к нам забрался еще один монстр. Я уже взял посох наизготовку, намереваясь испепелить чудище, но не заметил на стенах и полу ничего опасного.

— Где?

— В углу! — огрызнулась девушка, ничуть не стесняясь купальника, который оставался на женских персонажах, если снять броню — обнаженку в «Алиору», увы, не завезли, несмотря на взрослый рейтинг.

Напрягши кошачье зрение до упора, оглядел все углы, но заметил лишь тонкую паутину не шире ладони, а в ней — паучка меньше ногтя, и это с учетом размаха ног.

— Этот, что ли?

— Да! — Малири вспотела и часто дышала — как тогда, у плахи. — Убей его!

— Издеваешься? Мочила гомункулов пачками, а этого малютку испугалась?

— Они обе до смерти боятся пауков, — буркнул Виктор, бережно поставив жену на ноги — бугая явно смущала слабость родни. — Выкинь, по-братски прошу.

Делать нечего — пересадил паука под куст картошки, а паутину тщательно смыл, не забыв отправить грозной героине пару ласковых.

Пуфель: Смотри, осторожнее — в доме их полным-полно. И мышей, и тараканов. И больше всего под кроватями. Днем прячутся, а ночью бегают по одеялам. А еще я чешусь постоянно. Наверное, блохи. От животных к людям не передаются, а на нэклинге поселились запросто.

Малири: Иди в жопу!

Пуфель: ;3

— Теперь порядок, — отец провел контрольную ревизию, пока мама развешивала свежую одежду на виноградных лозах, отделяющих огород от двора. — Если что — зовите. Но чур, не так громко.

Вернулись в дом и продолжили готовку. Вскоре в «предбаннике» послышались толкотня и приглушенные голоса — гости привели себя в порядок и пожаловали на обед. Амбалу достался старый спортивный костюм — местами протертый, местами залатанный, Элеоноре — лучший мамин халат, а Насте — мои камуфляжные шорты и черная борцовка. И хоть одежда была велика размера на четыре, соратница выглядела не только необычно (эльфийка в земных шмотках, лол), но и в разы симпатичнее. Этакая домашняя панкуха, а не расфуфыренная напомаженная фифа. Жаль, что внешность никак не соответствовала внутреннему наполнению.

Малири: Че вылупился? Я хоть лишай не подцеплю?

Пуфель: Только вшей.

Малири: Кошак помойный!

Пуфель: Приятного аппетита)

— Присаживайтесь, — отец, как щедрый хозяин, обвел рукой колченогие табуретки.

Небольшой столик, что прежде всегда стоял у окна, вынесли на середину кухни. В тарелках и мисках лежала самая обычная, но оттого не менее вкусная еда — молодая картошка с яйцами и шкварками, колбаса, сыр и овощной салат. И хоть Настя кривилась и морщилась, словно перед ней плюхнули коровью лепешку, чуткие уши уловили голодное урчание.

— А это, — в центр ароматного великолепия, как ракета на стартовую площадку, приземлилась запотевшая бутылка, — полезный бонус.

— Водка? — с любопытством спросила Эля, словно иностранка-русофилка, впервые дорвавшаяся до культурных «изысканий».

— Тю! Обижаете, — папа расплылся в радушной улыбке. — Самогон! Из лучшего бурака. Молоком чистил. Мягкий, как слеза младенца. Угощайтесь, не бойтесь — когда еще доведется попробовать?

Малири: Ну и вонища.

Пуфель: Для маленьких приверед есть компот.

Малири: Пошел ты. Я не собираюсь глотать всякую бодягу. Еще травануться не хватало.

Пуфель: Хильнешься — и все.

Малири: Вот нубяра. Лечение и снятие яда — разные заклинания.

Пуфель: Отмазывайся. Так и скажи, что слабо. «Дон Пердиньон» любой дурак выпьет, а ты это попробуй.

Малири: И не подумаю. Сам пей эту хрень.

Пуфель: И выпью. Я же не какая-то неженка.

— Мне тоже, — щелкнул коготком по стопке.

— А не рано? — насторожилась мама.

Повернул к морде запястье и взглянул на воображаемые часы.

— Московское время: конец света. Самое то.

— Тоня, не бубни, — папа плеснул на полпальца. — Твой сын давно не ребенок.

— Да я в курсе. Но теперь он в кошачьем теле — мало ли, как новый организм отзовется.

— Да все ровно будет, не накаляй. Ну, кому еще?

— Мне, — Настя подняла руку.

— Доченька! — изумилась маман.

— Что? Ты же пьешь.

— Наливай, — бандит поставил точку в споре. — Уже можно. Пусть заценит, как батя в ее годы горькую дул.

Бутылка описала полный круг и вернулась на место. Папа встал, поднял стопку и торжественно произнес:

— Ну, за знакомство.

Чокнулись — опрокинули. Виктор громко крякнул и стукнул по столу — хорошо пошла. Эля закашлялась и замахала ладонями перед слезящимися глазами, остальным зашло спокойно, без происшествий. А Настя, вопреки всем ожиданиям, даже не поморщилась, точно выпила обычной воды. И с вызовом уставилась мне в глаза — мол, уделала, как нефиг.

Малири: Ну и кто из нас лох?

Пуфель: Пока 1-1

Малири: Фигня этот ваш самогон. Сто пудов бодяжите, нищеброды. Да я такого ведро выпью.

Пуфель: Ага, рассказывай.

Малири: Спорим?

Пуфель: На что?

Малири: На сто баксов. Хотя стоп, у тебя же и ста рублей нет -_-

Пуфель: Я бы и не стал спорить на деньги. Это скучно.

Малири: Тогда на что?

Пуфель: На поцелуй.

Настя запрокинула голову и громко захохотала, из-за чего все дернулись, как током ударенные. Ведь в тишине, нарушаемой лишь жеванием и звоном вилок, взрыв хохота грянул, как внезапный выстрел.

— Настя! — рявкнул Виктор, сжав в кулаке столовый нож, будто заточку. — Веди себя прилично!

— Солнышко, все в порядке? — Эля квочкой накинулась на деточку и коснулась ладонью лба. — Голова не кружится? Может, приляжешь?

— Все нормально, мам. Просто Захар так смешно кушает — я и не удержалась.

Теперь все уставились в мою сторону. Я поднял морду от тарелки и утер майонез с усов.

— Ем, как обычно.

— Что ж, — отец взял бутылку, прекрасно понимая, что лучший способ сгладить углы — хряпнуть еще по одной. — Давайте выпьем за то, чтобы проклятая нечисть провалилась ко всем чертям и никогда не возвращалась!

За такое грех пропускать. Чокнулись — опрокинули. Пошло еще легче, а на бледных аристократичных щеках маман вспыхнул здоровый деревенский румянец.

Пуфель: Ну так что? Струсила?

Малири: Поцелуй свои бубенцы, когда вылизываться пойдешь.

Пуфель: Струсила.

Малири: Еще я кошек не целовала.

Пуфель: Трус-баягуз.

Малири: У тебя из пасти дохлыми мышами несет.

Пуфель: Меньше трепись и чаще закусывай, а то под стол упадешь.

Малири: .. I ..(0_0).. I ..

— Ешь давай, — амбал точно прочитал мои мысли. А может просто заметил, что дочурку уже ощутимо пошатывало — после двух-то рюмок.

Настя с опаской поддела картошку и осторожно отправила в рот. Пожевала, поморщилась, а затем в изумлении вскинула брови, вмиг позабыв о показной брезгливости. Вилка заплясала по тарелке, накалывая золотистые дольки, жареное сало и овощи. Распробовав угощение, подруга накинулась на него с таким остервенением, словно не ела пару недель. Вот уж действительно — за ушами трещало, а с учетом их размера и длины, древняя пословица обрела новую жизнь. Хотел подколоть за резкую смену предпочтений, но передумал — мало ли чем она питалась дома. Может, всякой гадостью вроде устриц и сырого мяса, а то и вовсе сидела на строжайшей диете, ведь ее высочество должна выглядеть идеально.

— Итак, — отец в предвкушении потер ладони. — Между третьей и второй — перерывчик небольшой.

— Может, молодежи уже хватит? — с плохо скрываемым намеком спросила мама.

— Да ладно тебе! — изрядно раскрасневшийся родитель расплылся в улыбке. — Глянь на них — ни в одном глазу!

Не знаю как на эльфийку, но на меня алкоголь и правда действовал как-то слабо, почти незаметно. То ли нервы не давали опьянеть, то ли две стопки и правда ни о чем, то ли сказывалась новая физиология, помноженная на игровые механики. Так что приняли и третью, тем более пили за скорую победу.

— Кому добавки? — мама взяла опустевшее наполовину блюдо с картошкой.

Настя первой подняла руку.

— Солнышко, осторожней, — Элеонора тут же коснулась ее плеча. — Не налегай на углеводы, тем более на ночь.

— Отстань от нее, — проворчал бугай, перемалывая тяжелыми челюстями колбасу.

— А вы, значит, бизнесмены? — папа решил сменить тему и заодно блеснуть подчерпнутыми из новостей знаниями — мол, я не дремучий селюк и тоже шарю за движуху. — И чем занимаетесь? Агрохолдингом, наверное? Или инвестициями?

— Типа того, — стало понятно без лишних слов, что обсуждать эту скользкую тему Виктор не намерен. И чтобы сгладить неловкую паузу, выпили еще по одной — за успех во всех начинаниях.

Малири: Знаешь, что? А давай ;3

Пуфель: Что давать?

Малири: С темы съезжаешь, трусишка?

Пуфель: А, ты про спор? Всегда готов. Текущий счет 4-4

Малири: Погоди, мы еще не обкашляли условия. Если проиграю я — то целую тебя. А если ты?

Пуфель: То целую тебя.

Настя прыснула в кулак и хлопнула по столу, вновь вызвав тревожные взгляды.

— Извините, — прикрыла губы ладонью. — Котик... смешно кушает.

— Может, все же приляжешь?

— Да чего ты пристала? Я трезва как стекло. Смотри! — подруга встала и прошла вдоль прямой от стола до двери и вернулась, ни разу не покачнувшись.

Эля с грустью вздохнула, готовясь к нравоучительной отповеди, но заметила нахмурившегося, сжавшего кулаки мужа и молча склонилась над тарелкой.

Малири: Придумала. Если проиграешь, станешь моим маунтом на сутки.

Маунт — это ездовое животное. Проще говоря, засранка предлагала таскать ее на горбу или закорках. Думал, придумает что-то более жестокое и унизительное, но что такого в том, чтобы носить девчонку на себе? Поэтому без долгих размышлений согласился, после чего мы приподнялись и ударили по рукам, скрепляя договор. Вот только теперь на нас с подозрением косились и отцы, и я не мог их винить в чрезмерной заботе. Довольно странно, когда двое подростков, молчавших как рыбы на протяжении всего застолья, вдруг встали и пожали руки. Богачи предпочли сделать вид, что ничего не заметили, мои же переглянулись, пожали плечами и продолжили трапезу.

— Оп, — папа заглянул в бутылку, — пусто. Не волнуйтесь — есть еще.

— Ты совсем в хлам упиться решил? — шикнула мама. — А если пришельцы нападут?

— Тоже думаете, что это инопланетяне? — с придыханием произнесла Элеонора. — А капсулы — боевые аппараты, загодя доставленные на Землю. Ну, как у Герберта Уэллса. Лично видела, как из-под крышки тянулись жуткие черные щупальца, а потом кошечки-горничные превратились в чудовищ! Хорошо, что Настенька всех прогнала. Ужас какой. До сих пор не верится, что все это случилось на самом деле.

— Да америкосы это все! — второй «искандер» приземлился так, что посуда подпрыгнула. — Но ничего — мы тоже не промах. Всех перестреляем на хрен! Правда, сынок?

Тяжелая ладонь сжала плечо и тряхнула так, что в животе все всколыхнулось, а перед глазами поплыло. Пока сидел ровно, самогон почти не ощущался, но теперь тошнота и головокружение стремительно набирали силу. И, похоже, не у меня одного — на лбу эльфийки проступила испарина, сама она сжала губы и уставилась в одну точку.

— Ну, по шестой.

От запаха и журчания стало в разы хуже — пришлось напрячь все внутренние резервы, чтобы не блевануть прямо на стол. Вертолетов налетела целая эскадрилья (или как там летают вертолеты?), и принялась безжалостно кружить перед лицом. Все, что прежде казалось ароматным и вкусным, теперь вызывало приступы тошноты — пока еще незаметные для окружающих, но одна только мысль о новом тосте выкручивала кишки, как мокрое белье. А пить придется — иначе проиграю, чего допускать никак нельзя. И дело не в том, что лень или западло носить Малири на себе. Тут уже вопрос чести и достоинства: еще бы я — сельский пацан — уступил в пьянке какой-то белоручке. Черта с два она меня перепьет — вон, сама уже сидит, точно кол проглотила, так что от полного разгрома отделяет всего пару шотов — тут уж сдавать назад никак нельзя.

— За... — папа замешкался, вспоминая, за что еще не пили, но не придумал ничего оригинального и повторил всем известную классику, — здоровье!

Звон стаканов резанул по ушам, а желудок зашевелился, заурчал, задрожал, словно в нем копошился маленький злобный лев. И если все пойдет в том же русле, гости во всей красе узнают, як он рычит. Не отступать и не сдаваться, это мое поле боя, я тут царь и господин, и никакая пришлая засранка не разобьет меня на моей же земле. Непримиримые враги встретились взглядами — мутными, уставшими, остекленевшими. Каждый хотел подначить противника, оскорбить, вывести из равновесия, но не хватало сил даже на презрительную ухмылку — любое резкое движение могло поставить точку в бескровной, но оттого не менее жестокой дуэли.

— А ваша где учится? — спросил отец и шлепнул ладонью промеж лопаток. — Мой — в сельхозе! Тракторы чинить будет, комбайны.

— Еще не решили, — Элеонора подперла щеку ладошкой и мечтательно уставилась на люстру. — Раньше выбирали между Стэнфордом и MITом, но сейчас очень популярны китайские ВУЗы. Вот думаем, не пора ли учить третий язык. Настенька — билингва, английский знает с детства, но китайский — это совсем другая опера. Кстати, об опере — говорят, в Пекине она просто восхитительная.

— А-а... — родич смущенно улыбнулся. — А мы как-то раз на Новый год купили пекинскую капусту. Тоже вроде ничего.

Малири: Нищебродины)))) Хочешь, сей, а хочешь, куй — все равно получишь буй ;3

Пуфель: Зато я сам выбрал и сам поступил. А ты, небось, и поссать без предков не можешь.

— Слышишь, — Настя в гневе перешла на «всеобщий», но ярость ускоряет пульс, а чем быстрее бьется сердце, тем быстрее спирт разносится по организму. — Ой...

— Настенька, ты в порядке?

— Д-да... Просто жарко.

— И впрямь надышали, — мама встала и потянулась к форточке.

— Вам бы кондиционер, — посоветовала Эля, но единственный кондер, который нам доступен, стоит на полке рядом с шампунями.

Пуфель: Сдавайся. Еще успеешь добежать до толчка.

Малири: Бомжа спросить забыла.

Пуфель: Ну-ну. Какой там счет? 7-7? Восьмая на подходе.

Малири: Думаешь, я тебя не переиграю?

Пуфель: Сейчас узнаем.

Разлили, чокнулись, опрокинули. Главное — не шевелиться и не косить по сторонам. Уж я-то знаю, в первый раз что ли? А эта мымра ничего, кроме вина и мартини, и не пила, наверное. Удивительно, что до сих пор идем вровень. И тут внизу вспыхнуло системное сообщение:

Получен эффект: «Алкогольное отравление»

Скорость восполнения маны: −30%

Скорость восполнения здоровья: −50%

Потеря здоровья: −1 ед/сек

Дополнительный эффект: «Дезориентация» — перемещение в пространстве ограничено

Дополнительный эффект: «Косноязычие» — применение заклинаний затруднено

Дополнительный эффект: «Море по колено» — получаемый урон увеличен на 20%

Возможный дополнительный эффект: «Извержение бездны» — снимает эффект алкогольного отравления, снижает запасы здоровья и маны, наносит ядовитый урон по площади.

Пока бегал глазами по строчкам лога, то самое «извержение» подкралось незаметно и напало в самый неожиданный момент. Причем не на меня одного — Малири схватилась одной рукой за живот, второй стиснула губы и выскочила из-за стола, опрокинув стул.

Я припустил следом, точно так же заткнув рот. Мы столкнулись в коридоре, едва не упали и кубарем выкатились во двор. Чудом не врезавшись в «ниву», развернулись и наперегонки бросились к огороду, но битвы за сортир удалось избежать — бездна настигла обоих на полдороги. И сила ее была столь велика, что рухнули на колени, точно получив под дых от боксера-тяжеловеса, и удобрили кусты картошки ярко-зелеными тугими струями, похожими на фисташковое желе.

Точно так же вели себя персонажи в «Алиоре», когда игроки шутки ради накачивались спиртным. Но теперь ощущения мало отличались от реальных — та же боль в животе и затылке, те же мучительные спазмы и горечь на языке, от которой тошнило еще сильнее. Но опыт из реальной жизни, похоже, имел какое-никакое значение — если я страдал умеренно, то Настя выглядела так, словно рожала ртом личинку Чужого. Ее рвало почти без передышки, отчего всерьез забеспокоился, как бы мажорка не захлебнулась.

Но вот напор ослаб, и после трех струй мучения закончились. Малири сплюнула последние капли и прошептала:

— Энрайха...

Тусклый золотой свет исцелил пострадавшие тушки, хотя голова еще гудела, и завтрашнее утро грозилось непередаваемыми ощущениями. Слабость, увы, никуда не делась, и после всего пережитого мы были так истощены, что не смогли встать на ноги. Просто сидели на садовой дорожке, глядя на медленно увядающую проплешину, прожженную двойной кислотной АОЕ-атакой. Хоть какой-то плюс — сорняки полоть не придется, а картошку все равно скоро выкапывать.

— Ты проиграла. По всем параметрам. Первой вылетела из-за стола, первой блеванула.

— Ладно, — Настя сложила трубочкой губы, сплошь облепленные желейными каплями. — Целуй.

— Фу... — на возмущение и споры не осталось сил — хотелось просто выдуть ведро воды и завалиться на кровать.

— Или сейчас — или катись колесом.

— Пошли зубы чистить и спать.

— Дети! — к нам подбежала мама с полотенцами и пластиковой баклажкой. — Вы в порядке? Угля выпьете? Может, «скорую» вызвать?

— Думаешь, приедет? — кисло ухмыльнулся. — Забей, все нормально.

— Боже! — возопила Элеонора, едва увидев плоды наших совместных трудов. — Какой стыд! Так опозориться при посторонних!

— Да ладно вам волноваться, — отец улыбнулся и помог нам подняться. — Дело житейское — с кем не бывает? Мы люди простые, а что естественно — то небезобразно. Идемте, покажу, кто где спит.

Мы вдоволь напились, прополоскали рты, умылись и, пошатываясь и опираясь на стены, вошли в дом. Эле и Насте постелили в родительской спальне, папа и Виктор расположились на диване в гостиной, а мы с мамой — на кухне. Ей досталась раскладушка, мне — старое продавленное кресло, но я не жаловался — в теле котика так даже удобнее. Свернулся клубочком и почти сразу заснул, но тут чертово системное сообщение загорелось прямо под веками.

Малири: Ниче так у тебя предки.

Пуфель: Спи уже. Завтра ДК чистить.

Малири: Спокойной ночи, неудачник.

Малири: =*