И вдруг тебя не стало

Глава 3

Я сразу поняла – меня сейчас вырвет.

Когда лодка качнулась, я ударилась головой о деревянную обшивку. Было уже жарко, моя грудь и спина покрылись испариной. Майка, в которой я спала, прилипла к спине.

Я позвала Паоло.

Ответа не было.

Дверь каюты захлопнулась и медленно распахнулась вновь. Простыни спутались у меня в ногах.

Я села.

Мне было не очень хорошо.

Я приподнялась на локтях, но горизонт опять накренился, поэтому я снова упала на спину.

– Кажется, у меня похмелье, – объявила я в сторону крошечной двери и стала искать бутылку, из которой мы пили. После того как мы допили шардоне, Паоло открыл что-то красное, большое и яркое: он знал, что покупать. Оно было из Аргентины, наконец-то вспомнила я. Вообще-то я была рада, что Паоло захватил эту бутылку, ведь если бы дело было за мной, то мы пили бы как студенты: ром и кока-колу, пиво, текилу. Я вспомнила, как подумала: хорошо, что Паоло отвечает за алкоголь и что мы будем пить вино. И я рассчитывала, что проснусь в относительно хорошем состоянии. Только вышло все по-другому. Я чувствовала себя совершенно разбитой.

Я ущипнула себя за переносицу и закрыла глаза. Меня могло стошнить в любой момент, я судорожно пыталась найти какую-то емкость, и в итоге отыскала пыльную мусорную корзину. Я наполнила ее наполовину, струйка слюны потянулась из моего рта к пластику. Не то чтобы я не выпивала. Чаще, чем мне хотелось бы, я переступала черту между легким приятным опьянением и совершенно неадекватным состоянием. Но прошли годы с тех пор, как я просыпалась с настоящим похмельем.

От качки было еще хуже. Больше я это вино пить не собиралась – ни ночью, ни вообще когда-либо.

– Милый! Ты в порядке?

Я подумала, не накрыло ли его тоже.

Дверь захлопнулась, затем снова очень медленно отворилась. Я представила себе Паоло с камерой на шее. Глаза прикованы к разноцветным рыбешкам. Я представила его сильные руки и как он прищуривает левый глаз.

– Милый, спустись вниз.

Я хотела почувствовать прохладные руки Паоло на своей спине, его губы на своей шее. Тогда мне станет лучше.

Лодка поднялась на гребень волны, затем нырнула вниз. Я потянулась за бутылкой вина, стоящей на прикроватном столике, и оценила, сколько осталось. Это была вторая бутылка, которую мы открыли, и она все еще была на треть полна. Другую руку я прислонила к животу, будто пытаясь удержать содержимое.

– Если ты сейчас же не спустишься, я тебя поцелую, не чистя зубы. Клянусь, я так и сделаю.

Я заставила себя встать и открыла маленький кран. Теплая вода потекла в мои сложенные лодочкой ладони. Я прополоскала рот и плеснула себе воду на лицо и шею, потом вытерлась подолом рубашки, как будто снова оказалась на футбольном поле, где больше у меня ничего не было. Когда я закрыла кран, воцарилась тишина. Я оперлась на мокрую столешницу.

Дверь бесцельно открывалась и закрывалась, как бы покачиваясь на волнах. Я поймала ее, закрыла на защелку и стала подниматься по лестнице, прикрыв глаза. Я знала, что найду Паоло. Он улыбнется, покачает головой и скажет: «Думал, ты умеешь пить».

– Что ты делаешь? – На последнем слове я поднялась на палубу, и мой голос сорвался. Я была одна.

Мое сердце бешено заколотилось. Я сделала глубокий вдох, борясь с паникой, поднимающейся к горлу, сразу за подступающей тошнотой.

На горизонте было лишь солнце. Оглядевшись, я поняла, что мы уже не там, где он бросал якорь. Каким-то образом ночью мы сошли с якоря и стали дрейфовать. Пристань выглядела так, словно я смотрела на нее в перевернутый бинокль.

– Паоло! – закричала я. Даже эхо мне не ответило.

Я посмотрела на воду, затем резко отвела взгляд. Мог ли он пойти купаться? Пытался доплыть до берега? И если даже так, то зачем ему надо это делать?

Он упал в воду? Вода казалась коварной, непрозрачной – она давила, давила. Плеск волн походил на жестокий смех. Я, насколько это было возможно, справилась со страхом и прислонилась к парапету, прижавшись грудью к бледным серым следам ботинок Паоло. Единственный лист, испещренный осенними оранжевыми прожилками, зацепился за корпус. Когда лодка качнулась вниз, холодная вода окатила мои вытянутые пальцы.

Я встала прямо и начала ходить туда-сюда по крошечному пространству: два шага, разворот и снова два шага – пока не заставила себя остановиться. Мои руки дрожали, и я сцепила их вместе. Внутри меня паника заслонила собой тошноту – она распространялась из самого сердца. Это был страх потерянного ребенка, страх от осознания всей чудовищности того, что значит пропасть без вести – больше никогда не найти любимого человека или путь домой. Остаться среди незнакомцев навсегда.

Я представила себе ужас человека, которому не хватает воздуха. Паоло, который тянется за рукой помощи в темноте… Сколько уже прошло времени?

Из моего горла вырвался судорожный всхлип.

– Нет, пожалуйста, нет, – отчаянно молилась я, убеждая себя, что все будет хорошо, что Паоло умеет плавать: я видела, как он это делает, день назад. Тем не менее понимать, что он умеет плавать, – это не то же самое, что знать, где он находится. Это не означало, что Паоло в безопасности.

Я упала на колени, и меня снова вырвало, на этот раз за борт. Я смотрела, как кусочки моего ужина расползаются и растворяются, и чувствовала вкус липкого вина. Слезы текли по моим щекам. Мы были единственными, кто провел ночь на воде? Куда делась та семья, у которой пропали ключи? Я откинула волосы назад и позволила солнцу согреть мое лицо, затем выкрикнула имя любимого мужчины ветру, который поглотил мой голос. Я полезла в сумочку за телефоном, хотя знала, что у меня не будет сигнала. Я бросила ее. Потом забила кулаками по двери каюты, словно ребенок, впавший в истерику.

Спросить, что делать, было не у кого. Ощущение было похоже на неопределенность во время полуденного отключения электроэнергии, но гораздо сильнее, чем когда лампы, компьютеры и приборы просто отключаются. Часть меня смирилась с внезапной необходимостью придумывать новый план, нравится мне это или нет. Но в то же время я почувствовала дикий ужас.

Ужас слишком сильный, чтобы смотреть ему в глаза.

Вернувшись в каюту, я порылась в вещах Паоло. Я искала, сама не зная что, в карманах его чистых шорт, а затем бросила их на мокрый пол, словно грязное белье. Ничего не было. Конечно, ничего не было. Я вытряхнула содержимое сумки Паоло, подняла все с пола и снова осмотрела. Под серебристым рулем был радиоприемник. Мне показалось смешным даже пытаться по нему разговаривать – это напоминало школьный спектакль. Я включила его, повернула диск и сказала что-то в трубку.

Тишина, потом какой-то скрип, потом снова тишина.

Я успокаивала себя. Я разберусь. Я позвоню куда-нибудь – на берег, кому-нибудь за стойкой, и они пришлют лодку мне на помощь. Они заберут меня обратно, отбуксируют лодку, а потом я свяжусь с Паоло. Так я говорила себе.

Затем я любовно сверну Паоло шею за то, что он заставил меня пережить.

Радио затрещало, когда я повернула диск. На секунду я услышала голос, нажала несколько кнопок, одновременно что-то выкрикивая, будто ребенок, осваивающий новую игрушку. Заиграла музыка – хиты 70-х, что-то вроде Dancing queen ABBA. Я снова нажала на кнопку, повернула ручку и закричала. В какой-то момент я услышала мужской голос, но он обращался не ко мне. Я попала на его разговор с кем-то еще. Он что-то бормотал. Я заорала, но он тихим, спокойным голосом продолжал рассказывать о своих выходных, о добыче. Это было все равно что искать внеземную жизнь среди звезд.

Горизонт в иллюминаторе переместился. Одни оттенки синего переходили в другие, создавая невероятные сочетания. Вернувшись наверх, я попыталась определить расстояние до берега. Часть меня чувствовала, что уйти – значит бросить Паоло. Другая часть понимала, что мне самой нужна помощь.

От воды отражался солнечный свет, который был уже не полуденным, но, казалось, лился со всех сторон. Я прищурилась. Меня тошнило от одного этого сияния, меня тошнило не переставая. Я провела пальцами по парусу, скользкому от утренней росы. Я посмотрела на рычаги, на блестящие заклепки, прикоснулась к тугим, грубым канатам. Понадобится вечность, чтобы я со всем этим справилась.

Я посмотрела на замок зажигания. Все правильно. Оранжевая штуковина-поплавок. Я вставила ключ в замок и повернула его. Маленький мотор ожил. Я возблагодарила Бога.

Это я еще могу сделать.

Я подняла якорь, поставила его рядом с собой, и по белой поверхности растеклась лужа ила серо-зеленого цвета.

Я еще сотню раз выкрикнула имя Паоло, пока болталась на воде, а маленькие волны кусали борт лодки, как пираньи. В конце концов я свернула к пристани, управляя лодкой, как машиной.

Я вытирала слезы и спрашивала себя, бросил ли Паоло меня, или я его. Это я ловлю ртом воздух над водами этого озера.

В конце концов я причалила прямо к месту, которое мы покинули после полудня. Все птицы исчезли. Лодка тяжело ударилась о причал, и когда звук скребущего по дереву стекловолоконного корпуса достиг офиса, прибежал подросток в палубных ботинках, размахивающий руками. Он спрыгнул на землю и посмотрел через плечо на окно офиса.

– Гм… Это так не делается…

Лодку могло бы снести, если бы парень не упал на живот и не ухватился за борт. Стиснув зубы, он перекатился и встал на ноги. Полосы известняка красовались на его голубой футболке. Подросток начал было говорить о том, как правильно завязывать канаты, но я перебила его:

– Мне нужно найти своего молодого человека. Его не было со мной, когда я проснулась.

Я облокотилась на причал, и дерево полоснуло меня по животу, когда я поднималась на ноги.

Вены на шее мальчика вздулись, когда он наматывал веревку на предплечье.

– Я должен зафиксировать лодку. Вы не можете просто…

Я посмотрела на пристань, на тропинку между соснами. И даже тогда часть меня верила, что Паоло все еще может появиться с двумя чашками кофе и озорной улыбкой и что я полдня буду на него злиться, а потом снова начну наслаждаться чудесным отпуском. Что когда-нибудь это будет казаться просто забавной историей. Мальчик продолжал тщательно закреплять лодку, скорее бормоча себе под нос, чем обращаясь ко мне:

– В противном случае лодка может серьезно пострадать. Эта обшивка…

Внезапно я проговорила совершенно не своим голосом:

– Мне плевать на судно.

Подросток остановился, поднял голову и замер.

– Это экстренная ситуация. Вчера я уплыла отсюда со своим парнем, а сегодня утром его не было на борту. Я не знаю, где он может быть. Я не знаю, где он.

Мальчик поднял вверх ладонь и завязал булинь вокруг сваи. В его серых глазах отражался свет от водной ряби.

– Он умеет плавать?

– Да.

– Так, может, он в заплыве?

Словно я об этом не подумала.

– Возможно. Я надеюсь.

Я собирала вещи.

– Вы его видели? Черные волосы. Примерно такого роста. – Я подняла руку на шесть дюймов над головой.

Глаза мальчика следили за мной, вся беззаботность летних деньков исчезла из них. Он покачал головой.

– А люди вообще так делают?.. Я имею в виду, это случалось и раньше?

– Леди, мой босс только что убежал. Он вернется минут через двадцать.

Я точно не собиралась торчать там еще двадцать минут.

– Здесь есть мобильная связь?

– Э… Зависит от оператора.

– У тебя есть?

– Иногда, – ответил парень. Я взглянула на его телефон, выглядывавший из кармана. Прежде чем он успел сделать шаг назад или отказать мне, я вытащила его и вызвала 911.

Затем я отдала подростку его телефон и вернулась в лодку, чтобы в последний раз оглядеться, будто остановка могла пролить свет на что-то, чего я раньше не заметила. Звук быстрых шагов мальчика эхом отзывался от сухого причала. Я открыла шкафчик, где Паоло хранил футляр с камерой. Стук моего сердца отдавался в ушах, и я сунула футляр в сумку, замотав ее в свою до сих пор сложенную одежду, и поставила сумку на причал, снова выбираясь из лодки. Я знала, Паоло любит эту камеру, и я хотела, чтобы хоть эта его часть была со мной. Кроме того, я знала, что не вынесу, если с ней будут неаккуратно обращаться или если камера случайно упадет в воду.

Десять минут спустя шины полицейской машины с хрустом заехали на известняковый гравий. Офицер был огромным мужчиной с бледным, округлым лицом, по которому невозможно было определить его возраст. У него была короткая стрижка, а рубашка поло придавала ему весьма странный неформальный вид. Полицейский напоминал актера, которого наняли в последнюю минуту, в то время как настоящая полиция занималась более насущными проблемами. Я ожидала, что мужчина откроет блокнот, как это делают полицейские в старых фильмах, но его пальцы застыли над крошечным ноутбуком.

Чем сильнее человек торопится, тем медлительнее ему кажутся движения всех остальных. Этот полицейский не был исключением. Он представился, но я не запомнила его имени. Я уже была на сто шагов впереди. Я попыталась объяснить, что к чему, но не смогла. Высокий коп печатал очень медленно. Он смотрел на меня как на сумасшедшую.

Я поискала глазами подростка, привязавшего лодку. Мне нужна была поддержка – как будто для подтверждения правдивости моей истории, мне нужен был свидетель моей неподдельной паники. Но мальчик отступил за стойку и ссутулился – он явно не хотел впутываться.

Я дала описание внешности Паоло, вплоть до деталей его одежды: футболка среднего размера, серые туфли.

– Итак, расскажите мне с самого начала, что случилось вчера.

Его тень на выбеленных солнцем досках была такой же длины, как моя.

Я старалась говорить спокойно. Я рассказала ему, как мы приехали, сели в лодку.

– А вы не ругались? – спросил мужчина. – Были ли у вас вчера какие-либо споры?

– Нет.

– Обычное начало отпуска, – добавил коп.

Я кивнула.

Мне ужасно хотелось подсмотреть, что такое он там печатает.

– Потом мы взяли лодку. После полудня. Паоло знает воду и разбирается в лодках. Он все делал сам, а я не обращала внимания. Он хотел провести на ней ночь.

– Она была арендована на этой пристани? – показал пальцем полицейский.

– Да, все правильно, – подтвердила я и рассказала ему о рыбалке, о семье, которую мы встретили. Коп встрепенулся, как ретривер.

– А вы запомнили их имена?

– Нет.

Я сосредоточилась, пытаясь воскресить в памяти их образы.

– Может, эти люди остановились где-то поблизости? Вдруг он вернулся с ними?

– Нет, мы их не знаем. – Я лишь покачала головой. – Они ушли еще до заката.

– Что ж. – Полицейский захлопнул ноутбук и направился в офис на пристани.

Я посмотрела на воду и уже перестала верить в реальность происходящего. Все выглядело как какая-то постановка – специально срежиссированная, чтобы вселить в меня ужас.

Я еще раз проверила телефон. Мне нужен был знакомый голос: мамы или Марти – моего первого начальника, который был мне как отец. Только вот что я могла им сказать? Я не имела представления.

Вскоре появились люди. Начались рукопожатия, зазвучали тихие голоса.

Благодаря исследованиям, которые я проводила во время написания своей квалификационной работы, я кое-что знала о работе полиции и приблизительно могла понять, что происходит. Но не до конца. Я поняла, кто есть кто, какие могут возникнуть вопросы. Что они искали. Не то чтобы я считала себя умнее их. Просто я хотела помочь, хотя мне сложно было даже просто успокоиться.

Через минуту появились еще два офицера полиции – один в форме, другой – нет. Они хотели осмотреть лодку. Я кивнула и посмотрела на то, как она раскачивалась, когда один, а потом и другой ступили на борт. Через минуту они уже держали одежду Паоло деревянным штырем.

Потом вернулся и высокий коп.

– Мы попытаемся отыскать семью, о которой вы упомянули. Может, они что-то видели.

Затем мое ухо уловило слово «утонул».

– Он не мог утонуть, – настаивала я.

Полицейские подняли глаза вверх, а один отвел взгляд.

– Ладно, – сказал коп.

– Я серьезно. Он с детства рыбачил. Он умеет плавать. Я наблюдала, когда он нырял за связкой ключей.

Я бредила. Мне было уже все равно.

Рябь воды отражалась от солнечных очков полицейского, который не мог смотреть на меня. Его шея медленно, механически поворачивалась, словно в кукольном мультике.

Я достигла предела, когда уже не могла отвечать на их вопросы. Их было слишком много, я бы просто сломалась. Высокий коп, казалось, почувствовал, что приближается моя точка кипения. Он поджал губы и прищурился, как будто разгадывал загадку. Мужчина покрутил красную палочку в пластиковом стаканчике, нахмурился. Остальные стояли у перил и тихо разговаривали. Один из них поднял к глазам бинокль, в котором отражались отблески восхода. Потом он уронил бинокль, и тот закачался взад-вперед на его круглом животе. Я тоже взглянула туда, но на горизонте был лишь туман. Видимость нулевая.

На лодке кто-то поднял мой рецептурный пузырек.

– Мистер Феррера принимает какие-нибудь лекарства?

– Нет, это мой пузырек.

– Лекарство от…

– Панических атак. Я не умею плавать.

Это признание застряло у меня в горле. Я сделала уверенное лицо, но в голосе явно звучали пораженческие нотки. Он кивнул, как будто я произнесла волшебные слова.

– Он мог принять эти таблетки?

– Ни при каких обстоятельствах.

Едва сделав паузу, полицейский повторил тот же вопрос, но уже с несколько иной формулировкой:

– Мистер Феррера принимает жизненно важные лекарства?

Конечно, он должен был произнести нечто в этом роде.

– Я хочу, чтобы вы перестали называть его мистером Феррерой. Я приняла одну штуку, когда мы отчаливали. Мой молодой человек выпил несколько бокалов вина, вот и все. Все не так, как вы думаете.

– Вы помните, сколько конкретно таблеток оставалось в пузырьке вчера вечером?

– Десять-пятнадцать? Я не так часто их принимаю.

– Однако мне этот пузырек кажется пустым.

Я знала, он не хотел грубить, но мне показалось, что этот коп дал мне пощечину.

Мы оба увидели, как полицейский на лодке качает головой.

– Вы вообще ссорились?

– Нет! – закричала я. Этот крик вылетел из моих легких, как маленькая птичка. Я взяла себя в руки, потерла ладони о плечи, словно пытаясь согреться. – Послушайте, я знаю, вы просто делаете свою работу, но нет, мы отлично провели вечер. Мы поужинали, а потом легли спать.

Если в глазах офицера и было сочувствие, то его скрывали темные очки.

– Ваш молодой человек когда-нибудь делал что-то подобное раньше?

– Нет, – решительно ответила я.

– Не возражаете, если мы осмотрим транспортное средство? – спросил полицейский.

Эта просьба привела меня в ярость, но мне ничего не оставалось, как согласиться. Я смотрела, как уходят другие лодки. Люди занимались своими обычными делами. Кто-то расстилал одеяла, готовясь насладиться озером. Я наблюдала за ними. Краем глаза они тоже следили за мной.

Я хотела получить объяснение того, что произошло.

Потом появилась женщина-коп с налаченной челкой. На шее у нее было ожерелье с дельфином, которое она засунула за воротник рубашки поло, когда поймала мой взгляд. Казалось, она считала, что я должна плакать. Но должна ли? Помогло бы это? Будут ли они работать быстрее, если я зареву?

Ее присутствие вызвало у меня желание позвонить Элли. Моя давняя подруга работала специалистом по связям с общественностью в Нэшвилльской полиции. В моей университетской футбольной команде Элли была стипендиатом, хотя в стипендии она не нуждалась. Это могло бы вызвать зависть у других игроков, но Элли была настолько неизменно любезна, так всех поддерживала, что на нее невозможно было злиться. Имя Элли для меня было синонимом слова «помощь». Обычно я звонила ей, когда имела дело с полицией.

Женщина-полицейский хотела знать, были ли между мной и Паоло какие-то неподобающие контакты прошлой ночью.

Я даже не знала, что на это ответить.

Я снова описала Паоло. Подробно рассказала детали поездки: когда мы приехали, что мы планировали. Та манера, в которой копы говорили о моем молодом человеке, делала его менее реальным. Кем-то, кого я словно бы выдумала, моим воображаемым парнем. Когда женщина перечитала мое описание, оно показалось мне искаженным. Она меня страшно бесила, но я сама не знала почему.

Начал гудеть кондиционер. Я поискала его глазами, чувствуя, как мне хочется вернуться домой, оказаться в чистоте и безопасности. Казалось, прошло не меньше недели с тех пор, как мы с Паоло покинули мою квартиру – наш личный, скрытый ото всех мир. Всего этого не должно было произойти, сказала я себе. Мы не должны были покидать это защищенное, теплое место.

В конце концов женщина-коп села рядом со мной на скамейку у входа в офис. Пахло кокосовым маслом. Утренняя дымка рассеялась, и сосновые ветви лениво, картинно шевелились на ветру. Я была благодарна хотя бы за то, что наконец-то оказалась подальше от воды. Ожерелье из дельфинов появилось снова, и она заправила свои светлые волосы за уши.

– И что теперь? – спросила я.

– Мы сформировали команду по этому делу, – сказала женщина-полицейский. Эта ее фраза прозвучала как реплика из фильма, и это показалось мне хорошим знаком, которого я так ждала. – Вызвано подразделение морской пехоты, которое проведет поиски вдоль береговой линии. У нас есть авиационная поддержка, которая скоро прибудет. Капитан начнет поиски с помощью К-9 уже после полудня.

– Хорошо, – сказала я. Я еще раз попробовала отпить кофе из своей чашки, но оказалось, что он все равно еще слишком горячий.

– Сейчас вам лучше всего пойти домой и немного отдохнуть.

– Уйти? – спросила я обескураженно. Я ни на секунду не хотела уходить. – Я хотела бы остаться здесь, – сказала я.

Женщина-коп снова заговорила с терпеливостью завуча начальной школы. Это одновременно и успокаивало меня, и приводило в бешенство:

– Лучше пусть поисковая команда спокойно поработает.

Она заверила меня, что в случае чего они немедленно свяжутся со мной и что у нее всегда с собой телефон.

– Я поеду домой на его джипе? – удивленно спросила я сама себя, хлопнув руками по бедрам. Я как будто бы и злилась, но уже с равнодушием человека, впавшего в транс. Я представила себя за рулем. Это казалось совершенно немыслимым, но что еще оставалось делать?

Она покачала головой:

– Они захотят поговорить с вами снова.

Когда я начала протестовать, обладательница ожерелья с дельфинами впервые посмотрела на меня строго, как будто давая мне понять, что для нее очевидно, как плохо я сейчас соображаю.

Может, так и было.

Да и как я могла хорошо соображать?

– Люди приходят и уходят из нашей жизни, – сказала женщина, – и этому нет объяснения. Сложно, я знаю.

Я понимала, что она считает, что Паоло бросил меня, что я просто пока не понимаю, что она старается проявить доброту. Я попыталась глубоко вдохнуть, но кислород застрял на полпути. Она собиралась лишить меня надежды нежно.

– Смотрите-ка… – Она взглянула вверх и в сторону, считая облака, как будто они были фактами ее жизни. – Пять лет назад? Да. Пять. Во Флориде. Там дом. Семья, двое детей. – Женщина понизила голос, чтобы подчеркнуть, что в таких обстоятельствах ставки выше. Серьезнее, чем в моем случае. И вдруг она щелкнула пальцами. – Отец исчез. Вот так. Мы осмотрели все вокруг, предположили, что он утонул, предположили, что его убили. Или похитили, хотя такого больше не случается. Кто знает? У него была травка, и что-то могло пойти не так. Никто ничего не знал. Прошло два года, и он объявился. Его просто остановили на дороге, вот так. Живет в пятидесяти милях отсюда, временно лишен водительских прав за вождение в нетрезвом виде. Он снова женился, начал все сначала. Называет себя другим именем. Никаких травм, вообще ничего. Я была рядом, когда жена пришла увидеться с ним. Он не мог объяснить, почему сделал это. Он просто должен был жить совсем по-другому, вот что он сказал.

Она на мгновение накрыла мою руку своей, потом отняла ее. Я кивнула, изображая понимание.

– Он не просто бросил меня, – сказала я. – Я уверена в этом.

Казалось, она изо всех сил пыталась не вздохнуть, но все-таки вздохнула.