И время остановилось

3

– Нет, ты только посмотри на этого кретина! Как можно быть таким остолопом!

Сидя перед телевизором, где шла его любимая передача, Лулу изливал свое возмущение на конкурсанта, посмевшего перепутать слова какой-то песни. Тим, расхохотавшись, подпрыгнул на диване. Он пребывал в большом возбуждении с самого возвращения из школы. Перекусив и сделав уроки, он отправился с Лулу в сад, где они воткнули в землю горлышки обрезанных пластиковых бутылок, чтобы полить помидоры и салат, которые еще можно было спасти. Затем они поспешили обратно в дом, опасаясь пропустить передачу. Приглядывая одним глазом за кастрюлей, где закипала вода для макарон, я с умилением наблюдала за этой парочкой. Их радость оттого, что они вместе, была заразительной.

– Настоящий остолоп! – повторил Лулу.

– А кто такой остолоп? – спросил его Тим.

– Тот, кто голову включить не способен. Чмо тупое.

Я бросила на него укоризненный взгляд.

– Лулу!

– А что? В этой песне нет ничего сложного. Думаешь, я поверю, что он не знает «Индокитая»[7]?

Недолго думая, он во весь голос затянул «Авантюриста». Мы с Тимом покатились со смеху: ну какой еще восьмидесятилетний старик способен на такое?

– Тебя надо снять на видео, деда! – хохотал мой сын.

В разгар веселья в заднюю дверь постучалась Полин. Я поспешила открыть.

– Вот песто, – объявила она траурным голосом.

– Заходи! Тим и Лулу решили заняться вокалом. Налить тебе вина?

– Не откажусь, – угрюмо кивнула она, взбираясь на высокий табурет.

Я забросила макароны в кипящую воду и поставила бокалы на барную стойку.

– У тебя такой вид, будто жизнь кончилась. Поссорилась с Мехди?

– Я сказала ему, что собираюсь перестать принимать таблетки.

– Ого. И он плохо отреагировал?

– Если бы… Он вообще не отреагировал!

– То есть? Он же должен был что-то сказать в ответ?

– Ну да… «Давай не сейчас, ты же знаешь, что у меня тренировка по боксу, я и так опаздываю», – процитировала она, обозначая кавычки пальцами. – А в прошлый раз он сослался на очередной аперитив с приятелями.

Я пригубила вино, чувствуя себя неловко. Разумеется, я была на стороне Полин, однако не могла полностью осуждать Мехди. Эта манера увиливать выглядела отвратительно, но она напомнила мне мое собственное поведение по отношению к Бастьену, когда он решил, что нам пора съехаться. Конечно, я была намного моложе Мехди, которому вот-вот стукнет сорок. Но, как всем известно, мужчины взрослеют позже.

– Нехорошо, конечно, с его стороны, – осторожно заметила я, – но это еще не означает, что он тебя разлюбил. Возможно, он просто еще не готов и боится тебе в этом признаться.

– Если он не готов после семи совместно прожитых лет, то никогда и не будет, – горько подытожила она. – И, между нами говоря, три аперитива с приятелями за десять дней наводят на определенные соображения.

– Но ты же не думаешь…

– Что он изменяет мне с девицей, у которой не тикают часики? Признаюсь, мелькала у меня такая мысль.

Я, как могла, постаралась ее успокоить:

– Полин, я уверена, что у Мехди никого нет. Очевидно, он сейчас переживает период сомнений, ведь решение завести ребенка – непростой шаг.

– Хм… Ты думаешь?

– Уверена.

Она громко шмыгнула носом и продолжила шепотом:

– Ну ладно, а ты? Уже поговорила с дедушкой?

– Пока нет.

– Нет? – ошарашенно переспросила она. – А чего ты, собственно, ждешь?

Понизив голос, я рассказала ей, что случилось с Лулу сегодня утром.

– Мне кажется, он лучше воспримет эту новость, хорошенько выспавшись.

– Да, это серьезный аргумент, – согласилась она. – С другой стороны, может, и хорошо, что они тут пересекутся на какое-то время. Это даст им возможность начать все с чистого листа. А Тим не проболтается? Он так ждет встречи с бабушкой.

– Никакого риска: я пригрозила, что не отпущу его в путешествие с моим отцом в августе, если он меня подведет. Я ужасная мать, да?

Полин подавила смешок.

– Это как посмотреть… А ты готова привести эту угрозу в исполнение?

– Ты же меня знаешь! – хихикнула я.

Никогда я не лишу сына общества его дедушки. После краткого периода опустошенности, последовавшего за разводом, мой отец быстро взял себя в руки и сделал все, чтобы участвовать в жизни Тима с самого его рождения. Вместе со своей второй женой Северин, которая тоже преподавала в лицее, они каждый год забирали Тима на две недели в августе и колесили с ним по дорогам Франции в автофургоне с прицепом. В этом году они собирались в Пиренеи. Тим ждал поездки с радостным нетерпением.

– Быстро мы все выпили, – констатировала Полин. – Прямо как заправские пьянчуги.

– Ничего, макароны уже готовы, можно садиться за стол. Останешься на ужин?

– Что за вопрос! Ты же не думала, что я позволю вам слопать весь песто без меня?

После ужина Тим поцеловал нас на ночь и отправился к себе в комнату вместе с Лулу, который пообещал ему интересную историю. Пока Тим натягивал пижаму, Лулу рассказывал ему о книге про Буффало Билла:

– Это была моя любимая книжка, когда я был в твоем возрасте. Надо как-нибудь ее тебе отдать. Если, конечно, мыши ее не сгрызли.

– Эта парочка просто неотразима, – заметила Полин, помогая мне убрать со стола.

– Лулу так редко вспоминает о своем детстве, – прошептала я, соглашаясь.

– Моя бабушка была такая же, тоже росла во время войны… Единственное, что она нам говорила: не стоит ностальгировать по тем временам.

– Наверное, они были очень травмированы – и лишениями, и ужасами, которые творили нацисты.

Полин кивнула.

– Кстати, я утром о тебе вспоминала; ты читала, что нашли останки какого-то немца?

– Да, видела в сегодняшней газете. Интересно, как он там оказался… Может, погиб в боях с маки́[8]?

В августе 1944 года макиза́ры из окружавших Шатийон лесов действительно вели сражения с немецкими оккупантами, которые двигались в сторону Нормандии. Наш городок тогда потерял человек тридцать убитыми, и с тех пор им каждый год воздавались почести на месте сражений.

– Так и знала, что тебя это заинтересует, ты же любишь подобные истории, – улыбнулась Полин. – Это могло бы стать началом книги, правда? Идиллия, окончившаяся трагедией: солдат, мобилизованный против воли, влюбляется в красивую местную девушку…

– Да ну, перестань! – остановила я ее. – Этот сюжет уже описан в тысяче романов.

– Но ведь такое действительно случалось, этого нельзя отрицать. Во время войны рождались прекрасные истории любви. И, разумеется, дети, – закончила она с душераздирающим вздохом.

Нас прервал желчный голос деда:

– В войне не было ничего романтичного, девочки, можете мне поверить. Тим заснул, и я тоже собираюсь ложиться.

Его хорошее настроение словно испарилось. Почему он так замыкается, стоит заговорить о том времени?

– Мне тоже пора, – заключила Полин. – Мехди, наверное, уже скоро вернется.

Подруга ушла, Лулу отправился в постель, а я решила немного поработать у себя в кабинете. Во всем доме эта комната лучше всего отражала мою личность: красивые темно-синие обои на стенах, паркет, оставленный в своем естественном цвете, плетеный стол, найденный на какой-то барахолке, и два книжных шкафа, забитых книгами и фотографиями. Как же мне повезло, что не нужно каждое утро отправляться в холодный безликий офис! Я включила компьютер, тут же заполнивший комнату мягким гудением. До отпуска я должна была сдать еще один перевод, и мне хотелось доделать его поскорее, тем более что сюжет был очень увлекательный. Автору, молодому англичанину двадцати пяти лет, удалось идеально вжиться в образ своей героини Кэтрин – лондонской суфражистки, оказавшейся в 1910 году в тюрьме, где условия были просто ужасающими. Однако этим вечером сосредоточиться никак не получалось. Полин прислала мне СМС, сообщая, что ее парень вернулся, но тут же улизнул спать, в моей голове крутилось множество мыслей, связанных с приездом матери. Одна из них особенно меня мучила: как сообщить эту новость Лулу? Конечно, у него доброе сердце, но характер при этом не сахар. Два часа спустя, тоже отправляясь спать, я все еще не имела ни малейшего представления, как поступить. Если бы я только могла сбежать и оставить их разбираться в том бардаке, который сама же и устроила!