Идеальный мужчина

Глава 25

Алекс отлично видел, каким торжеством вспыхнули ее глаза, и меньше всего на свете ему хотелось сейчас обманывать ее ожидания. Он знал, что у Брук на уме. Она решила довести его до безумия… и ее последняя выходка почти достигла цели.

Однако у него в запасе еще оставалась малая толика терпения, и он намеревался воспользоваться ею. Потому что собирался завоевать не только тело Брук, но и душу.

Глядя ему в глаза, она прошептала:

— Я готова принять наказание!

Алекс медленно приподнялся и устроился так, что влажные горячие ножны обхватили лишь самый кончик его копья. Она напряглась, янтарные глаза широко распахнулись в предвкушении неизведанного блаженства.

— И ты непременно будешь наказана, — вкрадчиво пообещал он, внимательно следя за ее реакцией, — но только по-моему!

Брук тревожно встрепенулась, и Алекс не сдержал усмешки. Он подался вперед чуть-чуть, самую малость, с отчаянным упрямством заставляя себя думать о чем угодно, кроме того, какая она тугая и горячая и как жаждет принять его.

Когда она, чтобы ускорить события, подалась вперед, Алекс, готовый к этому, подался назад.

— Нет, детка, даже и не думай!

— Почему мы должны делать по-твоему? — жалобно проговорила она, выпятив соблазнительные алые губки.

— Потому что в таком положении, как у тебя, вряд ли поспоришь! — хрипло заметил Алекс. — Но я обещаю: в следующий раз все будет как ты захочешь. — Он наклонился и нежно поцеловал ее. Несмотря на сдержанность его поведения, Брук почувствовала, как нетерпение снедает его, и вновь попыталась приблизить развязку.

Алексу пришлось силой удерживать ее на месте, пока он целовал ее щеки, шею и розовое ушко.

— Ты такая вкусная! — прошептал он.

— Алекс…

В ответ он снова поцеловал ее в губы — не так жадно и нетерпеливо, как она желала, а медленно и ласково. Алекс отлично знал, в чем нуждается Брук Уэлш.

— Алекс… я тебя умоляю!

Он сосредоточенно вспоминал свою последнюю рыбалку, тренировки в спортивном зале и заседания совета директоров, а сам невыносимо медленно и терпеливо погружался в ее восхитительное тело. И остановился только тогда, когда их тела слились так волшебно и невероятно и стали единым целым.

— Еще, еще! — потребовала Брук, не замечая, что впивается в его спину ногтями.

— Конечно, детка, конечно! — Никогда в жизни он не был полон такой решимости вознести женщину на седьмое небо, и никогда в жизни ему не было так трудно держать себя в руках.

Они следили друг за другом, они ловили каждое движение. Алекс потерся носом о ее нос и прошептал:

— Мы с тобой занимаемся любовью!

— Нет. — Она отчаянно дернула головой и тут же охнула, почувствовав его в себе. — Мы просто убиваем время с помощью секса!

Однако ее голос предательски дрогнул и прервался. Алекс улыбнулся и потеребил зубами ее губу. Его щеки коснулось ее частое неровное дыхание, затем она застонала — низко, протяжно. Она была на волосок от разрядки. Так же, как и он сам. И когда она встрепенулась и забилась под ним в судорогах, Алекс уже точно знал: они занимались любовью.

Желая до последней капли испить ее, он приник к ней в жадном поцелуе, заглушив неистовый хриплый крик, и она отдалась ему вся, до конца — и душой и телом.

В этот миг испарились последние остатки его выдержки. Он вторил ее крику низко и по-звериному и вонзался все глубже, не в силах совладать с собой. Он не сомневался, что испытает с Брук немалое наслаждение, но не предполагал, что это будет так ослепительно прекрасно.

Над его ухом раздался прерывистый шепот Брук:

— Я же говорила… На пачке так и написано: «Удовлетворение гарантировано!»

В ответ Алекс рассмеялся:

— Как говорят у нас в Техасе — ну ты и язва!

Он перекатился на бок, увлекая ее за собой, и они долго лежали так, пока не отдышались.

Они все еще оставались слиты воедино, Гладя ее по спутанным шелковым волосам, он слушал биение ее сердечка и ощущал ее дыхание на своей щеке.

— Ну и что дальше? — осведомилась Брук.

— Дальше мы поговорим, — ответил Алекс. Готовясь к предстоящему сражению, он невольно прижал ее к себе еще крепче.

— Поговорим? Ах, ну да, насчет фабрики…

— Нет. — Он перевел дух, набираясь решимости. — Мы будем говорить о твоих родителях и о том, как они погибли.

Как он посмел? Как у него повернулся язык оживить в душе ту давнюю боль, сразу после того, как…

Первым делом Брук попыталась вырваться из его объятий, но не тут-то было. Его руки оказались крепче железа, и она поняла, что все было задумано заранее. Он с холодной расчетливостью постарался застать ее врасплох, когда она раскрылась ему навстречу, и теперь хотел нанести окончательный, смертельный удар!

Пусть теперь пеняет на себя, Брук никогда еще не сдавалась без боя!

— Отпусти меня… сию же секунду!

— Нет.

Ему даже хватило наглости вполне правдоподобно изобразить сочувствие! Мерзавец, бессердечный негодяй!

— Послушай, Алекс, я понимаю, что ты намерен довести игру до конца и продолжать делать вид, что ты ко мне неравнодушен. Но ведь на самом деле это не так! Отпусти меня на все четыре стороны, чтобы я…

— Чтобы ты — что? — глухо спросил он. — Разбила дюжину тарелок? Наколола дров на всю оставшуюся жизнь? Продолжала таить от всех свою боль, пока твое сердце не разорвется на части?

Она снова дернулась, пытаясь вырваться.

— Это Элайя тебе все выболтал!

— Он лишь намекнул, а остальное я понял сам.

— Но я не желаю об этом говорить, — упорствовала она. — И тебе меня не заставить!

— Ди уже взрослая. Ты можешь позволить себе пережить эту боль.

От его ласкового, негромкого голоса на глазах выступили слезы. Их жгло, будто в них попал песок. Следовало отделаться от него во что бы то ни стало и бежать, бежать, пока не поздно и пока на это есть силы!

— Ди здесь совершенно ни при чем. — Это была явная ложь, но разве Брук обязана перед ним отчитываться? Ее проблемы были и останутся ее проблемами, и она не понимала, с какой стати Алекс так упорно лезет не в свое дело.

— Как они погибли?

Брук упрямо сжала губы и собрала все силы, чтобы не обращать на него внимания. Задача оказалась не из легких. Ее будоражила его близость и запах молодого, здорового мужского тела… Черт бы его побрал вместе с его запахом! Этот тип мог разливать свой аромат по пузырькам и зарабатывать на нем немалые деньги.

— Ты напрасно стараешься меня игнорировать! Мне спешить некуда, я готов лежать так столько, сколько потребуется.

Брук громко скрипнула зубами. Проклятие, он действительно готов валяться здесь до конца света — и это не шутка! Тогда она решила изменить тактику и попытаться его отвлечь. Шаловливые ручки легли ему на грудь, маленькие пальчики принялись описывать по ней крути и прокладывать дорожки. Наверняка он снова возбудится, и ему станет не до душеспасительных разговоров!

— А вот это только отсрочит неизбежное! — То, как реагировало его тело, доказало ей, что внешнее спокойствие — не более чем маска. — Ты хоть раз поплакала с тех пор, как их не стало?

От его вопроса слезы снова навернулись на глаза, грудь сдавила невыносимая тоска, но Брук с завидной стойкостью перенесла и этот приступ слабости. Вместо того чтобы удариться в истерику, она вновь попыталась изменить ход его мыслей, на что получила немедленный ответ: он вздрогнул. Прижимаясь щекой к его груди, она отлично слышала, как участились гулкие удары его сердца. Уверенная в победе, Брук подняла голову и поцеловала его в губы — откровенно и пылко.

Он не остался равнодушным к столь недвусмысленному предложению.

Легким движением Алекс соскочил на пол. Он задержался всего на секунду, достал из коробки на полу новый презерватив, затем подхватил Брук на руки и понес на кухню.

Брук с облегчением вздохнула: слава Богу, она успешно избежала выворачивания души наизнанку и все-таки заставила его заняться делом.

Он уложил Брук на кухонный стол. Она запрокинула голову и зажмурилась, слушая, как шелестит обертка нового презерватива.

Этот шелест звучал музыкой для ее ушей.

Она вздрогнула и раздвинула бедра, нисколько не стесняясь своей откровенности. Ей хотелось еще, еще… Хотя откуда такая жадность — ведь они были близки буквально несколько минут назад?

— Ну, теперь держись! — предупредил он хрипло и положил ладони ей на бедра.

Брук вцепилась в край стола и охнула, наконец-то снова почувствовав его в себе. Она сумела прогнать настырного типа, норовившего залезть к ней в душу, и на его место пришел страстный, умелый любовник. Этот мужчина в точности знал, что ему нужно, и шел к цели без проволочек, с каждой минутой ускоряя ритм своих мощных, захватнических толчков.

Ей самой стало страшно от того, с какой силой и скоростью разгорается в ней ответное пламя. Желая обрести в этом вихре любовного безумия хоть какой-то надежный якорь, она обняла его за шею и уткнулась лицом в грудь. Подхваченная незримыми волнами, вздымавшими ее все выше и выше, Брук забылась настолько, что невнятно пролепетала:

— Алекс!..

Это было крупной ошибкой.

Ни на минуту не прекращая двигаться и умело приближая ее к той самой заветной черте, он заставил Брук приподнять голову и властно промолвил:

— Посмотри на меня!

Она подчинилась. Открыла глаза и увидела, как сосредоточенно его мужественное, чудесное лицо, как оно становится все напряженнее, по мере того как он следом за ней подступал к пику блаженства. Она встретила его пылающий взор, через все преграды проникавший ей в самую душу и ласкавший ее сердце так же уверенно, как его руки ласкали ее тело.

Брук хотела было отвернуться, но обнаружила, что не может. Потому что он говорил с ней, говорил тем языком, для которого люди никогда не найдут подходящих слов. Он повторял ей снова и снова, что любит ее!

Она не желала этого знать. С упорством и отчаянием приговоренного она до последней минуты пыталась избежать этого.

Но Алекс не позволил ей снова замкнуться в раковине своего одиночества и горя. Его веки томно опустились, он в последнем, мощном рывке приник к ней… А потом наклонился, собираясь поцеловать ее в губы.

Но за миг до этого он успел прошептать ее имя. В его шепоте звучало не эхо удовлетворенной страсти и не торжество победившего самца, а лишь трогательная, благоговейная нежность. И тогда Брук почувствовала, как рухнула отделявшая ее от мира стена, на возведение которой было потрачено столько отчаянных усилий, тоски и боли.