Идем на Восток

11. ПРИЕМ ПО ВЫСШЕМУ РАЗРЯДУ

У МАЙОРА ЖУКОВА

То же 10 декабря, вечер

Так и подмывало написать: «всё английское», но нет. Дом у майора Жукова, премьер-министра Княжества Восточного, был в русском стиле, большой и ухоженный, с модными здесь крытыми галерейками для прогулок, обширной остеклённой оранжереей, в которой оранжевели маленькие декоративные мандаринки, и просторной конюшней. Это из того, что бросалось в глаза сразу при въезде на двор. Внутри тоже было симпатично, нарядно, ярко (по местной моде) и довольно жизнерадостно. Свечи в канделябрах, керосиновые лампы… в любом случае — света достаточно много.

Приём был, естественно, общий. Приглашено было народу множество — и местных, и наших. Наших человек сорок, наверное.

Ну, по сути — приём да приём. Примерно как Лев наш Толстой описывал — со вкусной едой и даже танцами, с любительским пением у рояля и детской домашней театральной постановкой. Детей у четы Жуковых было четверо, и все моложе четырнадцати лет. Вообще я пока не особо заметила детей с той стороны. То есть люди, видимо, переходили одни — а взрослые уже дети сами решали: как, чего и куда. Фёдор Кузьмич подтвердил мою догадку:

— Точно вы подметили! Среди руководителей — большинство уже глубоко на пенсии были. Меня вообще в инвалидном кресле вкатили. Два инсульта! Надя все бумаги подписывала. Дети давно не просто выросли — сами уж бабушки-дедушки. Что решат — дело их. Большинство предпочитает на тёплый бережок, через Измайловский портал. Там сейчас уже, говорят, население побережья за триста тысяч перевалило. А у нас что? И зимы холодные, и на госконтракт работать надо.

Я не стала говорить, что, судя по зубовному скрежету князя, не все добровольно и с песней работали на госконтракт. Успеется. Решила уточнить:

— А у вас? Сколько народу?

— По прошлогодней переписи семьдесят было.

— Тысяч?

— Ну да!

— Нормально.

Полноватая Надежда Романовна подплыла к мужу мягко, как пушинка. Совершенно очевидно, что сегодня она была счастлива: жизнь вокруг бурлила, вечер получился прекрасный, такие гости! После княжеского дворца их дом оказался первым, в который беловоронское посольство согласилось принять приглашение! И так приятно — их музыкант даже не отказался спеть! Только вот баронесса общается в основном с мужчинами…

— Дорогой, позволь, мы похитим твою прелестную собеседницу?

С-с-с-сахар, вот это политес! Пришлось идти.

Госпожа Жукова, радостно щебеча какую-то вежливую чушь, повела меня в соседнюю залу. На составленных в кружок диванах сидели уважаемые дамы. Только взрослые. Из открытых в следующую залу дверей доносились хохот, крики и всполохи света. Судя по всему, там молодёжь. И Василиса развлекает их огненными фокусами. Блин, надеюсь, терем не сожгут… И Галя, судя по крикам, тоже там. Бросила меня с матронами, хитрюга!

Сегодня дамы не были так отягощены жемчугами, хотя всё та же общая старорусская стилистика сохранялась. Я бы сказала: менее тяжеловесно и более элегантно. И лица поживее, уже приятно!

— Дамы! — Надежда Романовна взволнованно дышала; ах, какое зрелище, и напрасно пропадает без внимания мужчин! — Позвольте представить вам лично госпожу баронессу земель Белого Ворона, Ольгу Александровну!

Дамы живо захлопали, меня усадили на почётное место, и пошло представление всех присутствующих. Жёны высшего офицерского состава, я так понимаю.

— Дорогие женщины, прошу меня сразу простить, имена я запоминаю очень плохо…

Ах, ну конечно же, ничего страшного… Ну да, ну да…

— Скажите, пожалуйста, я слышала, ваши люди часто называют вас не баронессой, а… как же это…

— Кельдой?

— Да, да! — они закивали, позвякивая длинными подвесами из жемчужных бус, отблёскивая золотыми лунницами в оранжевом свете свечей. Как же мне света не хватало, блин!

— Секунду! — я обернулась, кивнула Тиредору, он качнул головой, из тени портьеры выступил ещё один эльф, несколько напугав некоторых присутствующих дам, и склонился ко мне:

— Слушаю, госпожа?

— Попроси Василису, пусть света нам добавит, — охранник кивнул и вышел, а я пояснила дамам, — Кельда — своего рода мать клана. С каждым из наших подданных я связана двумя взаимными клятвами: его ко мне — клятвой верности, и моей к нему — клятвой покровительства. Я для них — не просто баронесса, поэтому многие называют меня матушкой. Не подданные могут называть меня госпожа кельда — по аналогии с титулом «уважаемая мать семейства», типа того.

— Ах! — громко ахнули несколько дам, сидящих лицом к «молодёжному» залу, — Шаровая молния! Не шевелитесь! Ещё!!! Боже!

Я обернулась. Из широко распахнутых дверей выплыло с десяток Василисиных белых шаров, размером с баскетбольный мяч. Все присутствующие замерли.

— Нет-нет, это я просила… — не успела я договорить фразу до конца, как шары рассыпались, превратившись во множество святящихся бабочек, рассевшихся повсюду — на потолке, шторах, возвышенностях. Самая старая Васина штука, полученная лично от Сингкэн в первый час после перехода. Бабочек она может поддерживать очень, очень долго и на большом от себя расстоянии.

— Ах, какая прелесть, — одна из дам протянула палец к бабочке, присевшей на спинку кресла, — И они совершенно не обжигают!

— И спасибо за это Сингкэн*, а то замучились бы мы дома перестраивать!

*Богиня огня Новой Земли.

А так же деторождения, животных и кухни.

Все вежливо посмеялись.

— И всё же, — первая дама решила вернуться к теме, — Сколько у вас подданных?

— На момент прошлогодней новолетней переписи было около шестнадцати тысяч человек.

— М-м! Довольно много. Вас кто-то поддерживает?

— Боги, благодарение им за это большое!

Моя собеседница неуверенно улыбнулась. Возможно, мы развили бы эту тему глубже, но со всех сторон посыпались вопросы. Сперва обычные, женские, типа — Как давно вы замужем? Сколько детей? Чем занимаются старшие? Что у вас модно? Как вы развлекаетесь? — я едва успевала отвечать.

Потихоньку пошли осторожные политические и околополитические:

— А чем вы торгуете?… Как устроен выход к порталу?… Как планируете развивать территории? — с этим я, не моргнув глазом, отправила их к мужу; тут всем рулят исключительно мужики, так что съели, не подавились, — Правда ли, что в Белом Вороне не определён институт брака? (посоветовала почитать Хайнлайна, «Луна жёстко стелет»*; просвещаемся, барышни)

*Именно в этом переводе!

Ну, в самом деле: что значит — не определён? Я вот определённо замужем, и у нас вполне себе моногамный брак. И таких большинство. Но если люди хотят (именно хотят!) у них семья может быть многожённой. Или многомужней. И второй вариант на самом деле гораздо чаще встречался, особенно по северам и прочим фронтирам, где женщины были в дефиците. Вполне могло такое быть, что женщина подписывала соглашение с артелью, обязуясь быть временной женой, на год-два-три, и это было уважаемое в обществе положение, не то что проститутка какая-то. Или что-то уж вовсе экзотическое, как у гражданина Хайнлайна описано, вы правда почитайте. В конце концов, можно ведь просто встречаться, без женитьбы. Какие проблемы?

Дамы немного посидели, переваривая. А потом кто-то осторожно спросил:

— А правда, что у вас живут гномы? И эльфы?.. — кружок оживился, — О! На гномов бы любопытно было взглянуть!.. А эльфы, говорят, такие утончённые, возвышенные!..

Я задумчиво посмотрела на Тиредора. Эм-м-м… Если рост соотнести с возвышенностью… Тир тянул под два метра, почти как барон. И особо широким его тоже назвать было нельзя, при всей прокачанной физухе. Дамы взволнованно обсуждали эльфов. Тут даже не батальон «белые колготки». Тут какие-то воздушные феи… Я перебрала варианты, вспомнила невысокую, пухленькую, беспрерывно витающую в облаках художницу Лэриэль, любительницу булочек. И хулиганистого, вечно лохматого Серегера, больше похожего на выросшего Тома Сойера. Мда… Длинно выдохнула…

— Мастер Фрарин, который пришёл сегодня с нами — гном. Его полное имя — я вас предупреждаю, не вздумайте даже улыбнуться при знакомстве, если не хотите покупать их товары с четырёхкратной наценкой — Фрарин Сергеевич Железномост, старший помощник главы клана дорожных строителей, — несколько голов с любопытством повернулись в сторону «мужского» зала, — Что касается эльфов… Почти четверть нашего посольства — эльфы. Тиредор, например. Самый, что ни на есть, эльф, — теперь дамы с плохо скрываемым интересом уставились на начальника моей охраны, поклонившегося коротко, невозмутимо и элегантно, — Мастер Колегальв — эльф. Кого вы ещё могли выделить… Мастер Глирдан. Лика.

— Это та, которая в положении? — проницательно уточнила Надежда Романовна.

— Да. Её полное имя — Тиликалад.

— Так тот фокус с трюфелями у неё получился потому, что она — эльф? Эльфийка? — уточнила одна из дам.

— Нет. У неё получилось договориться с капризными грибами, потому что она — маг-природник очень высокого класса. Ботаничка, как мы называем. Определённая предрасположенность к магии, усиленная тренировками.

— Вот оно что…

Из «детского» зала раздавались всё более сильные крики. Там, судя по всему, проходило Галино шоу трансформаций. Скандирующие крики «ти-гар-ти-гар!» перевесили остальные, и раздалось глухое тигриное рычание и радостный визг. Детский тоненький голосок выкрикнул: «А теперь мамонта!» — и ликующая толпа подхватила: «Ма-мон-та! Ма-мон-та!»

— Тир! Перекрытия обрушат! — я так явно представила себе эту картину, что заорала, напрочь забыв про политес. Тиредор смазанным пятном метнулся в соседний зал. Спустя буквально секунду я узнала Игорёхин голос: «Хотите мамонта — надо на двор идти!» «На двор! На двор!» — запищали мелкие, и мимо нас из распахнутых дверей в сторону гардеробной хлынула детская толпа.

В куче нарядных детей, словно гигантская домашняя кошка с поднятым трубой хвостом, мелькала полосатая серо-чёрная зверюга.

Крики выкатились на парадную лестницу и затихли.

— Вы это тоже видели? — спросила хозяйка.

— Чёрного тигра? — уточнила я, — Это Галя. Развлекается.

— А. Ясно.

Со двора донёсся восторженный детский крик и звук, похожий на хриплую немузыкальную трубу. Сделали-таки мамонта.

— Хотите посмотреть? Вряд ли она будет ещё такое показывать.

Женщины, словно получив разрешение, заторопились к панорамному окну.

Посередине заснеженного двора огромный шерстяной мамонт поочерёдно поднимал хоботом радостно пищащих детей и усаживал их на верхушку большой деревянной горки с длинным ледяным скатом. Кто-то рядом завистливо вздохнул.

— А что? Может пойдём тоже покатаемся? — предложила я; офицерские жёны растерялись и постарались спрятаться друг за друга, — Что⁈ Опять не по чину? Девочки мои, в таком занудстве как вы пятьсот лет-то жить будете? Сегодня я выписываю всем желающим индульгенцию! Кто со мной⁈

В итоге они выползли все. Некоторые — к тому моменту, когда мы увалялись в снегу по самое не хочу и уже засобирались обратно. Галя милостиво прокатила их по разу, и мы все пошли пить горячий чай с мёдом и слушать Глирдана.

За чайным столом рядом со мной оказалась та дама, что расспрашивала про население. Вспомнила я, кто это. Супруга их главного безопасника, который летом приезжал. Как его… Владимир Григорьевич.

— Тут слухи ходят, как вы местных боярынь отшили, — о, не я одна, значит, так их обозвала, — Ваше время действительно так дорого?

— Дорогая Анна Дмитриевна (правильно же?), моё личное время — бесценно. Я не собираюсь его тратить на надутых дур, — супруга главного кэгэбиста сдержанно хихикнула, — Время моего театра стоит столько, сколько было обозначено в первоначальном прейскуранте. Три миллиона рублей в час. Бесплатные сеансы — наш подарок Восточному княжеству. В ознаменование, тысызыть, добрососедства и дальнейшего сотрудничества. Для всех полезно. Людям приятно. Вы согласны?

— Безусловно!

— Тут ведь, дорогая моя, вопрос: хотят ли люди действительно прикоснуться к прекрасному — или хотят продемонстрировать нам образчик демонстративного потребления. Масло масляное, извините, — к нашему разговору уже прислушивались многие, — Во втором случае они должны за это заплатить в размере своих раздутых понтов. Я предоставила им эту возможность. Пока ждём.

Она покивала.

— Ещё один вопрос. Простите, если он окажется бестактным. Эта девушка. Маг-ботаник.

— Лика?

— Да… Она замужем? Судя по животу, срок уже большой, но она вынуждена работать…

— Проще было бы вам её саму спросить, но я не сочла возможным примучивать Лику приёмами. Она здесь потому, что хотела посмотреть на ваше растениеводство, пощупать, так сказать, руками. Лика замужем. Муж её сегодня остался с ней, чтобы ей не было скучно. Более того скажу вам, когда она родит, мне придётся объявить конкурс на хорошую няню, потому что с её характером… не думаю, что она дома высидит.

— Вот как… А муж — тоже маг?

— Андринг — да. Лучший кузнец среди эльфов. И мастер боевого топора.

— Интересно. Получается, он достаточно состоятелен?

Я не стала вдаваться в подробности.

— Да.

— Но она работает?

Вот она — больная тема.

— У нас все работают. Тунеядство запрещено законом и порицается обществом.

Целая сеть пересекающихся взглядов.

— И кем же… м-м-м… работают жёны высших офицеров?

— Хм, дело в том, что у нас не стратократия* и даже не военная диктатура. Но если вас интересуют именно жёны военных, то… По-разному. Марина Богданова курирует сектор усыновления. Олеся — дошкольное направление. Есть учителя, — я припоминала, —…есть медики. Библиотекарь. Вообще, в принципе, нет ограничений. Супруга военного может быть хозяйкой личного производящего подворья. Делать сыры́, например. Да кем угодно она может быть! Маэ вон до сих пор не замужем. Думаю, она себе мужика тоже из вояк выберет. Нарожает нам богатырей.

*Стратокра́тия — одна из форм правления

во главе с военачальниками.

Термин происходит от греческих слов,

означающих армию и власть.

Это не то же самое, что военная диктатура.

— Простите?..

— Маэ. Маэтрил — у неё основная специализация — военная. И она ещё не замужем.

— Девушка?

— Ну да.

— Старший офицер?

— Да.

Они смотрели на меня недоверчиво.

— Маэтрил осталась руководить гарнизоном Серого Камня. Не завидую тем, кто посчитает момент удачным для нападения. К тому же она прекрасный боец, отлично владеет мечом, саблей, луком. Ну и так далее.

Многие продолжали сомневаться. Некоторые просто мне не верили. Бесит меня, когда кто-то считает, что я вру. Но не могу же я им это сказать?

Хотя, я-то как раз могу. Я отставила кружку с чаем:

— Девочки, не бесите меня. Ваши скептические мысли слишком сильно фонят, и меня это раздражает. Хорошо, давайте меня возьмём. Я решаю кучу хозяйственных вопросов. Я курирую несколько действующих школ и постройку ещё нескольких. Читаю в них несколько специальных курсов и участвую в обучении каждого потенциального целителя. Все сложные случаи физиологические и психические — тоже ко мне. Я с некоторых пор специальным указом барона координирую развитие казахского посёлка. Для их детей пришлось организовать спецклассы в интернате. Образование, культура, медицина, информационный блок и связи с общественностью — всегда на мне. Вы поймите, я — не постельный советник. Если муж уезжает — я остаюсь его заместителем. Это так — в общих чертах. Я смотрю на вас — и не понимаю: как вы можете? Вы сидите сиднем уже двадцать лет! Я бы уже с тоски сдохла. О чём вы говорите, когда ваши мужики возвращаются домой? О педикюре? О том, как классно сходили на фитнес? О женских романах? Эх, девочки, долго в таком режиме ни один мужик не протянет.

Прибежавший Ванька выжидательно остановился рядом, ожидая паузы.

— Что, сынок?

— Мам, папа зовёт. Говорит привезли эту… Настю. Ну, зелёную.

А, орчиху! Точно, был же разговор!

— Дамы, прошу меня простить, дела.

И ушла, провожаемая неоднозначными взглядами.

НАСТАСЬЯ

Кельда

Настя сидела в посольском кабинете, испытывая неловкость от богатой обстановки и от того, что все предметы казались несколько хрупкими в её присутствии. Росту в ней было метра два с гаком. Внушало.

Помимо хозяина, товарища Жукова, здесь же присутствовали Вова, Кирилл, Колегальв, Кадарчан, Долегон и ещё пяток рейнджеров.

— Привет Настя!

— Здравствуйте! — голос у неё был гулкий, словно в бочку говоришь.

Я взяла в руки её тяжёлую огуречного цвета ладонь.

— Настюша, тебе говорили, зачем мы здесь?

— Сказали, господин Жуков зовёт, — явно привыкла говорить мало. Чтобы людей не пугать? Или последствия трансформации?

— Хорошо. Настенька, меня зовут Ольга Александровна. Я могу заглянуть к тебе в память, чтобы увидеть того шамана, который превратил тебя. И тогда наши люди смогут его найти. Это нужно сделать, чтобы перестали пропадать девушки, ты понимаешь? — она крупно вздрогнула, кивнула и ещё больше ссутулилась:

— Да.

— Это будет не больно, ты не бойся, — собственно, это уже происходило. В нашем диком мире мне не нужно было заполнять письменные формы на пятьдесят листов, чтобы получить информацию об угрозе жизни и здоровью моих людей, но, блин, пипец это было страшно. Голос у меня, должно быть, тоже стал глухой и неестественный, из полутранса всегда так. Из хаотического набора воспоминаний всплыли страшные. Огромная зелёная морда с оскаленными клыками. Настя кричит, кто-то бьёт её сзади. Потом темно. Потом темнота прорезается хлещущими ударами. Её тащат, перекинув через плечо. Тело мотается, по лицу бьют ветки. Бросают её на вытоптанную землю. Больно. Вокруг зелёные огромные орки в кусках шкур, все ревут. Желудок выворачивается от страха.

Стена тел раздвигается, открывая вход в неглубокую пещеру: внутри виден небольшой чадящий костёр, пахнет резко и приторно-сладко. Вот он!

Шаман отличался от прочих более тонкой костью, хотя был также высок и зеленокож. Помимо этого, он был забит татухами просто до невозможности и обвешан всякими костями и перьями.

Шаман поднял девку за волосы, осмотрел фигуру. Остался доволен. Увидев следы рвоты, он обрадовался, сбегал назад в пещеру и влил Насте в рот какое-то жуткое пойло, от которого голова стала лёгкой, а картинка поплыла. Её толкнули в какую-то яму, где было скользко, тепло и остро пахло орками. Всё, дальше я даже смотреть не хочу. Тем более что картинка шамана уже есть.

— Коле, сперва ты. Мы должны убедиться, что это он.

Колегальв, уважаемый архитектор, художник и мастер иллюзий, сел напротив меня и прикрыл глаза, приготовившись принимать поток образов. После некромантов такая картинка даже не была страшной. Противной, возможно.

— Принял?

— Да, минутку, — он посидел, нахмурясь и не открывая глаз, после чего раскрыл ладонь, над которой закрутилась воронка изображения, — Он?

Орчиха крупно затряслась, клацая зубами.

— Настя, это он? Шаман? — настойчиво переспросил Фёдор Кузьмич.

— Д-да, — выдавила она с трудом.

Все слегка выдохнули. Первая цель достигнута!

Коле рисовал на заранее заготовленных листах. Из-под его руки картинки выходили чуть ли не как из принтера. Ростовой портрет, крупно — лицо на весь лист, шаман в движении… Княжеский премьер подивился, покрутил головой:

— Ну что, девушку можно отпускать?

— Погодите, господин Жуков, — Кирилл поднялся со своего места; об этом у нас тоже уже была своя беловоронская договорённость, — Анастасия, вы хотели бы вернуться? Я имею в виду — снова стать девушкой? Есть только одно условие. Вся ваша жизнь после похищения — жизнь в виде женщины-орка — скорее всего сотрётся, оставив лишь смутные воспоминания. А возможно эти годы и вовсе забудутся. Подумайте.

Глаза зелёной женщины засверкали, как у волка:

— Вы не обманываете меня? Вы можете так сделать?!! — от её взволнованного баса стоящие в узком шкафчике тонкостенные бокалы чешского стекла мелко зазвенели.

— Я могу. Если вас устраивает озвученное условие.

— Да! Я хочу!

— Ольга Александровна?

— Да, конечно. Я готова. Поехали. Так, стоп! Плед вон тот с кресла, ребята, дайте… Всё, теперь — поехали!

Фёдор Кузьмич открыл было рот для вопроса, но передумал.

Я привычным движением (внутренним движением) кинула в Настю сон, но она не уснула, а только с удивлением посмотрела на меня, явно почувствовав воздействие. Добавляем. Ещё… Что за?..

Девушка занервничала, не понимая…

Временной откат в сознании — то ещё стресс, не хотелось бы…

— Киря, пошли внутрь, не выходит каменный цветок!

— Хорошо. Давайте.

Мне пришлось потратить на её усыпление столько усилий — на целый отряд хватило бы. И постоянно было такое ощущение, что она вот-вот проснётся. Кирилл начал «обратный отсчёт», тело Насти окутала еле заметная тёмно-синяя дымка. Пару минут вроде бы ничего не происходило, потом спящая орчиха судорожно вздохнула и начала как будто таять, уменьшаться в размерах. Кожа её не сразу стала человеческой, как я подсознательно ожидала. Мы успели увидеть чудовищные нарывы и даже какие-то вроде как наросты — или это и были орочьи грибы? Ощущение сопротивления внезапно ушло, провалилось. Обычная, спящая девушка, только избитая и в болячках. Ещё немного…

— Всё, Киря, тормози.

— Уверены?

— Абсолютно.

— Хорошо. Выходим?

— Да.

Наська была круглолицая, веснушчатая, со слегка курносым носом и светло-русыми, стриженными по плечи пушистыми волосами. Молодая совсем девчонка, лет пятнадцать от силы. Орочье платье висело на ней, как пододеяльник. Я укрыла девчонку покрывалом:

— Проснись! — она вскинулась и страшно закричала, в глазах было полное непонимание, — Тихо, тихо! Настя, тихо, девочка! Их нет! — саламандра вылетела из моей ладони и упала ей на грудь. Настя уставилась на неё безумным взглядом, прерывисто дыша, — Что ты помнишь? Говори.

— Орки! Там было… двое? Один ударил меня, — она пощупала затылок, но, естественно, ничего там не обнаружила, — Это что, сон был? Или я заболела? — она озиралась вокруг, явно ничего не понимая, защитным жестом натягивая на себя плед.

— Позвольте, я, — Колегальв подвинул себе пуфик и сел напротив девушки, — Там действительно были орки. Ты просто забыла, что было дальше. Это побочный эффект твоего лечения. Но я покажу тебе, чтобы ты знала и помнила, — Коле развернул перед Настей иллюзию её же воспоминания. Без вкусов, боли и запахов было не столь сногсшибательно, но эффект получился всё равно убойный. Наська дышала тяжело, словно мешки таскала:

— Я… Вы спасли меня⁈

— К сожалению, девочка, никто не видел, как тебя украли, — подал голос хозяин кабинета, — Ты спаслась сама. Ты была очень смелая и действовала умно. Ты обманула их и сбежала… единственная из всех.

Вова заскрипел зубами так, что у меня по спине поползли мурашки.

— Милый, пожалуйста…

— Извини.

Настя растерянно рассматривала свои одежды, поднимала руки, с которых свисали обширные длиннющие рукава:

— А… Зачем это?..

— А теперь трудная часть, — сказал Коле, — Смотри, это было сегодня.

И он показал ей «запись» сегодняшнего разговора — здесь, в этом кабинете. Увидев огромную орчиху девушка сперва отшатнулась, но тут же впилась глазами в её наряд, зашарила руками по своему платью, брови её сложились домиком:

— Это же… Это…

Я поняла, что сейчас она или грохнется в обморок, или ковёр Кузьмичу заблюёт. И то, и другое было неприемлемо, и я взяла девчонку за руку, выравнивая эмоциональное и физиологическое состояние хотя бы до терпимого:

— Чш-ш… смотри…

Показ закончился, и наступила тишина. Настя уставилась в пол. Наконец она разлепила губы:

— А сколько… сколько времени прошло?

— Шесть лет, — ответил Фёдор Кузьмич.

Внезапно настенные ходики начали тикать просто оглушительно.

— Спасибо, — она так и не подняла головы, — Можно я пойду?

— Нет! — быстро ответила я, — Я не разрешаю. Как твой лечащий врач. Поедешь со мной, думаю, в княжеском дворце найдётся для тебя комнатка. Мне нужно будет тебя пару дней понаблюдать.

Эта информация сбила Наську с депрессивного водоворота, в который она уже собралась ухнуть. Во дворец? Она разинула рот, но спрашивать не решилась.

— Милый, если вы закончили — я бы уже поехала домой. Дети могут и сами приехать, не потеряются.

— Двадцать минут подожди.

— Хорошо, я пока до гостиной дойду. Настя, за мной! Ваня, ты тоже!

У входа в зал для чаепитий я критически оглядела Анастасию.

— Нет, в таких парусах мы в высший свет не полезем! Ванюша, хозяйку дома нам вызови.

Госпожа Жукова явилась едва ли не бегом.

— Что слу… ах ты, батюшки!

— Надежда Романовна, дорогая! Нельзя ли девушке какое-никакое платье подобрать? В таком виде в княжеский дворец уж вовсе неприлично соваться!

Хозяйка разволновалась и заторопилась:

— Конечно! Конечно! Пойдёмте!

Пришлось ей, конечно, по дороге рассказать всё сначала — должна же добродетель быть вознаграждена! Первые и самые вкусные новости, ха. Зато и платье Наське досталось — любо-дорого! Как здесь было модно, в русском стиле. И бельишко выдали, и тёплые колготы, и шубку беличью с тёплым пуховым платком, и беленькие расшитые узорами валенки. Девка стала — ну просто прынцесса! Не. Королевна!*

*Сказка какая-то, где девке щёки свёклой мазали…