Иерихонские трубы

Глава 15

Лидия Викторовна постучала в дверь тихонечко, словно мышка пошуршала, где-нибудь на антресолях или в кладовке, но Колапушин, почти не спавший всю ночь, услышал этот стук сразу.

— Да-да, Лидия Викторовна. — сказал он хриплым голосом, оторвав голову от сбитой, мокрой от пота, подушки и, прокашлявшись, добавил громче: — Входите пожалуйста.

— Арсений Петрович — с порога заговорила Лидия Викторовна. — Я ему объясняю, объясняю, что вы плохо себя чувствуете, только разве от него отвяжешься?

— От кого?

— Да от Егора, от вашего. Я же ему русским языком сказала, что вы больны, что специально звонок у своего телефона выключили, чтобы вас не трогали, а он всё равно названивает — третий раз уже. Ну как же так можно? Давайте, я скажу ему что вы спите.

— Нет, нет, не надо.

Колапушин проморгал опухшие глаза и потянулся к телефонной трубке. Лидия Викторовна, стоя в дверях, всем своим видом выразила явное неодобрение, но вмешиваться, не стала.

— Что там у тебя за пожар, Егор?

— Арсений Петрович, вы что — серьёзно, заболели?

— Да, вечером давление опять подскочило. — досадливо ответил Колапушин — Ничего страшного — скоро буду. Ну, что у тебя за срочность?

— Арсений Петрович! — захлёбываясь заговорил Немигайло — Это чума!.. Это такой кайф!.. Я подсел…

Дома у Немигайло, его жена Оксана удивлённо смотрела на Егора, судорожно прижимающего к груди несколько коробочек с компакт-дисками и возбуждённо орущего в трубку. Пожав плечами, она покрутила пальцем у виска и потащила упирающуюся любопытную Светку на кухню, где остывал завтрак.

— Куда ты подсел?

— На «техно» подсел и на «рейв» тоже! Поймал фишку, Арсений Петрович! Поймал!..

— Кого поймал? — изумлённо спросил Колапушин.

— Фишку! Фишку поймал и теперь рублю!

— Ты там только ничего не сломай, Егор! — на всякий случай предостерёг, так ничего и не понявший, Колапушин. — Слушай меня внимательно. Мы с тобой пока разделимся. Мне надо ещё в два… или нет — в три места. А ты сейчас поезжай на квартиру, где Шаманка жила. Поговори там. Нужно найти кассеты, или компакт-диски которые она записывала, самые последние… Нет, изъятие оформлять не обязательно — просто попроси на время. Потом собери мне в офисе Балясина всех наших фигурантов… погоди, сейчас прикину… к двум часам — раньше я не успею. И захвати Ваню Снегирёва и Филимонова.

— Что, задерживать будем кого-то? Вы поняли, в чём дело?

— Да, я всё понял. С Богом поговорил — и понял. Ну, всё! Не тяни времени — если там на квартире у Шаманки возникнут проблемы, подключай Лютикова — намекни ему только, что результаты скоро будут. Всё! Давай пооперативнее, а то не успеем.

Положив трубку, Колапушин посмотрел на соседку, всё ещё стоявшую в дверях и неодобрительно покачивавшую головой.

— Ну как же так можно, Арсений Петрович? Вы на себя в зеркало посмотрите! Вам надо врача вызвать, взять больничный, а вы…

— Ничего, ничего, Лидия Викторовна. Ну… надо, понимаете? Некому, кроме меня. Зато потом мне начальник обещал отгулы дать, вот и отдохну.

— Знаю я вашего начальника! И двух дней не пройдёт, как уже названивать начнёт. Ну, я, если к телефону подойду, всё ему выскажу — нельзя же так с людьми. А уж Егор ваш пусть лучше мне на глаза и не показывается — я его так пропесочу, на всю жизнь запомнит! Я пойду, чайник на плиту поставлю, вы наверное есть хотите.

После душа Колапушин почувствовал себя значительно бодрее. На ходу приглаживая рукой ещё влажные волосы, он вышел на кухню, где его уже ждала налитая чашка не слишком крепкого чая.

— Я вам чайку налила, а то вы опять за кофе приметесь. И вот черноплодка протёртая на блюдечке — она от давления хорошо помогает.

Черноплодную рябину Колапушин не любил, из-за её терпкого привкуса, но съел несколько ложечек, чтобы не огорчать заботливую Лидию Викторовну. Заметив что её мучает какой-то вопрос, который она не решается высказать, Колапушин подумал немного и сообразил:

— Знаете, Лидия Викторовна, а вы, похоже, вчера правы были. С этой Шаманкой многие очень странные вещи связаны.

— А я что вам говорила — моментально воодушевилась старушка — это всё гены!

— Ну, гены там, или не гены — неопределённо сказал Колапушин — в общем, если я что-нибудь интересное узнаю, то вам расскажу. Конечно…

— Всё, всё, всё. — замахала руками Лидия Викторовна — Я же понимаю, где вы работаете. Вы только зонтик не забудьте — по телевизору говорили, что во второй половине дня дождь будет.

Уже стоя на пороге квартиры, Колапушин вспомнил одно вчерашнее высказывание Лютикова и, немного поколебавшись, всё же вернулся в комнату. Порывшись в ящике, он нашёл галстук-«бабочку» и сунул его в папку. Заодно он прихватил нераспечатанную коробку голландского трубочного табака и на этот раз ушёл уже окончательно, не забыв в соответствии с приметой посмотреться в зеркало.

Миловидная девушка, сидящая за офисным столом на фоне стены увешанной фотографиями известных артистов, вопросительно посмотрела на вошедшего Колапушина.

— Это я вам звонил. Арсений Колапушин, кинорежиссёр.

Девушка задумалась, на несколько секунд, очевидно пытаясь вспомнить имя. Неизвестно, что она вспомнила, но Колапушин, в элегантном летнем костюме, при «бабочке», распространяющий вокруг запах дорогого ароматного трубочного табака был настолько импозантен что, очаровательно улыбнувшись, девушка произнесла:

— Пожалуйста, присаживайтесь. Актёрское агентство «Анфиса» к вашим услугам. Все лучшие актёры отечественного кино и театра.

— Мне нужен актёр с очень специфическими данными.

— Только скажите с какими — мы вам обязательно подберём кого-нибудь подходящего. У нас роскошная картотека. Больше двух тысяч фотографий, огромное количество видеоматериала.

Девушка подвинула к себе стопку фотоальбомов, и заученным движением раскрыла один из них перед Колапушиным.

Углядев, кто именно выходит из квартиры где раньше жила Шаманка, Немигайло быстро поднёс палец к губам, давая понять Снегирёву, чтобы тот не вмешивался.

— Так, так! Господин Паршин, собственной персоной. Не слишком ли часто вы мне на дороге попадаетесь в последнее время? И с сумкой какой-то. Вовремя мы, Иван, с тобой успели — ещё чуть-чуть и унёс бы господин Паршин… кстати, что у нас в сумочке-то?

— Что? Что вы прицепились к моей сумке? — лихорадочно заговорил Паршин, невольно прижав сумку к себе. — Там только кассеты, обычные кассеты и компакт-диск, и всё!

— Компакты?! — глаза Немигайло выпучились, и в них зажёгся лихорадочный огонёк — какие компакты — «техно»?!

— Какое «техно»? При чём тут «техно»? Это записи Шаманки и больше ничего.

— Ага. — лихорадочный огонёк в глазах Егора погас, только Паршину легче от этого не стало. Теперь Немигайло, от которого не укрылось непроизвольное движение, с которым Паршин прижал к себе сумку, сверлил его откровенно подозревающим взглядом. — Ну, что же, гражданин Паршин, придётся вам с нами прокатиться.

— За что?! Что я такого сделал?!

— Нет, Ваня, ты прикинь — Немигайло повернулся к Снегирёву — сначала один гражданин наводит тень на плетень, и пытается направить нас по ложному следу. Потом мы с Арсением Петровичем узнаём, что гражданин этот всё врал, и никаким другом Балясину покойному он никогда не был. А в результате мы видим, что этот гражданин пытается похитить вещественные доказательства по делу об убийстве. Как ты, Ваня, считаешь — прокурору это понравится?

— Какому убийству?! — в панике заверещал Паршин, левая щека которого теперь задёргалась уже в самом настоящем нервном тике.

— А тому самому. О котором вы, гражданин Паршин, всем корреспондентам уши прожужжали. Запамятовали? Ну а теперь на кассеточках, да на дисках ещё и пальчики ваши имеются, так что — сами понимаете…

— Какие пальчики?! Какие вещественные доказательства?! — Паршин уже почти рыдал. — Я купил эти материалы у родственников — купил, доходит до вас?! Тираж сделать хотел, он бы сейчас хорошо пошёл.

— Ах, купили? И договорчик, я полагаю, у вас имеется? Ну, что молчите? Нет у вас договорчика? Значит, ещё мы имеем в наличии нарушение закона об авторском праве, и «чёрный нал». А ведь сейчас меньший срок не поглощается большим, как раньше было. Да-а, не завидую я вам гражданин Паршин. Вот, что, Ваня — садись-ка ты с этим гражданином в его машину и поезжай в… ну, ты знаешь куда. Мне ещё за Фартуковым придётся заехать. Только я сначала в эту квартиру зайду, проверю его показания.

— А он это… трепыхаться не будет?

Немигайло покосился на Паршина, больше всего напоминавшего сейчас кусок подплывшего, полурастаявшего студня и, одобрительно подмигнув Снегирёву, сурово приказал:

— Ну… если трепыхаться начнёт, то ты его наручниками к скобе! Давай, Иван, не тяни резину, а то не успеем.