Игра на эшафоте

Глава 20 Горы не забывают

— Но почему он молчал? — Рик, который не мог прийти в себя после разговора с Маей, не знал, ругать отца или радоваться известиям. Он — Кройдом по материнской линии! Рик всегда стремился наверх, а теперь не знал, как реагировать. Хотелось врезать по бревенчатой стенке или на худой конец по дряхлому столу, покрытому пятнами копоти и забитыми трухой трещинами. Георг, наблюдавший за кем-то в окно, кинул на Рика оценивающий взгляд.

— Думаю, Айварих угрожал тебя убить, если ты узнаешь правду, — предположила Мая.

Ворнхолм уверенно кивнул, отвернувшись от окна:

— Когда твой отец вернулся из Барундии послом Маэрины, все думали, что его или выгонят или убьют. Айварих, напротив, позволил Сиверсу остаться в Сканналии, даже наградил поместьем и сделал дворянином. Думаю, это дело рук Катрейны. Она всё сделала, чтобы Айварих не воспринимал тебя как угрозу.

— Она присматривала за тобой, и это она назвала тебя в честь брата, — добавила Мая.

Рик поражённо смотрел на неё.

— Твой отец впервые тебя увидел, когда тебе было два года. Королева вынудила его уехать и спасти Дайруса, а тебя держала при себе как…

— Заложника? — с горечью спросил Рик.

— Можешь ли ты её винить? — Мая смотрела на него огорчённо. Рик пожал плечами:

— Она думала о законном принце…

— Ей пришлось так поступить! Она сожалела об этом до конца жизни.

— Не вздумай её винить! — предупредил Георг. — Она тебе жизнь спасла, Дайрусу тоже, зато о себе никогда не думала.

— Дайрус был чужим для неё, тебя она любила как сына, — напомнила Мая. Рик это знал, но голова всё равно гудела, обида норовила выплеснуться наружу.

«Неужели я такой эгоист?» — Рик вспомнил предупреждающий взгляд Катрейны на эшафоте, окровавленную голову отца, который вмешался в драку ради сына, хотя ненавидел сражения и оружие. Они оба пытались его защитить, и оба мертвы.

Отец мёртв? Рик вздрогнул. Он гнал эту мысль от себя — сейчас она прожгла его до костей. Сколько раз Рик ругался с отцом, оскорблял, а из-за чего? Подозрения, недомолвки, непонимание — Рик сам их создал, требуя невозможного, как он теперь видел. Отец всегда говорил правду, всегда вёл себя порядочно, так что ему ещё было надо? Повод сбежать в столицу? Он его нашёл и чего он там добился? Познакомиться с Илзой? Так на безродного бастарда она не посмотрела — прельстит ли её бастард родовитый? Служба королю, почёт, слава? Им отрубили голову на эшафоте вместе с Катрейной. Теперь он станет мятежником, как когда-то Диэнис, которого он помогал убивать.

— Господин барон, по-вашему, есть шанс спасти отца? — обратился он к Ворнхолму. На мгновение Рика посетила мысль: как теперь относиться к тому, что барон предал короля Райгарда? Ответ пришёл на удивление быстро: никак. Пусть старые тайны покоятся с миром. Надо думать о будущем — не о прошлом. Если мстить теням, то кто накажет живых злодеев? Рик поклялся себе, что не позволит больше прошлому диктовать себе, как себя вести или как относиться к окружающим. Одно дело — знать прошлое, другое — забыть из-за этого о нынешних целях и судить о человеке по его старым грехам. Отец, Дайрус, Айварих — вот его цели.

— Попасть в тюрьму и выйти оттуда ты вряд ли сможешь, — покачал головой Георг Ворнхолм. — Когда мы возьмём Нортхед…

— Но сколько времени на это уйдёт? — выкрикнул Рик. — У отца нет времени!

— Хочешь, чтобы я соврал? — резко ответил Георг. Рик устало покачал головой.

— Слухи о походе барундийцев множатся, хотя начнётся ли он, мы пока не знаем. Если Гиемон предпочтёт завоевать Шагурию, нам придётся рассчитывать на свои силы. Даже если Дайрус придёт, неизвестно, чем всё кончится: нашей казнью или его коронацией.

Мужчина в пыльной одежде заглянул в комнату, Георг вышел с ним на улицу. Рик и Мая смотрели из окна, как он говорит с незнакомцем на взмыленной лошади, потом идёт обратно.

— Я попросила Дима помочь твоему отцу, если получится, — наконец тихо сказала Мая.

— Не получится! — голос Георга казался холодным, зато его слова заставили Рика вздрогнуть от огненной вспышки боли: — Мне сообщили, что Крисфен пропал, а Ноэль Сиверс умер от пыток.

Георг встряхнул оцепеневшего Рика. Рик хотел забиться куда-нибудь подальше ото всех, обдумать смерть отца и оплакать его — Георг не позволял. Он смотрел на Рика, и этот взгляд наполнял его злой решимостью. Горевать они будут позже. Пришло время действовать. Он не подведёт своих предков — ни Кройдомов, ни Сиверсов!

— Где мой сын?

— Ваше Величество, он пока не вернулся.

— Так на поиски пошлите! Крис здесь должен быть, а не шляться неизвестно где! Он — мой наследник и обязан себя соответственно вести!

Айварих часто начинал утро с этого вопроса, но вестей от Крисфена не было. Айварих попытался даже узнать у Истинной Летописи, где сын, и вернулся злой с обожжённой рукой. Король потребовал выбрать нового летописца — желающих не нашлось. Пара напуганных священников, юный ученик Карла и собственный личный слуга, которых Энгус любезно предоставил в распоряжение короля, не выдержали испытания: их клятв Истинная Летопись не приняла, и все они облегчённо вздохнули. Айварих вышел из себя и едва не отправил всех четырёх на эшафот. Один из священников со страха попытался ещё раз и упал замертво с обугленной кожей, остальные разбежались. Король заметил Дима, с любопытством изучавшего Летопись, и приказал ему дать клятву — Дима она тоже отвергла. Айварих схватился за голову, сжал виски и застонал.

Он часто теперь так делал — Карл говорил, что он почти не спит. Энгус и сам это видел: красные глаза, усталость, заторможенность. Через несколько дней Айварих почти забыл про летописца, даже Криса вспоминал реже. Он вообще устранился от дел — Энгус чаще видел его перед портретом Килмаха, чем на заседаниях Совета или в зале приёмов, хотя проблем было множество. Лето почти закончилось. Гиемон готовился к войне, к морской блокаде Сканналии присоединился Урмас Лодивийский. Нейский перешеек перестал приносить прибыль: все товарные потоки шли теперь через Барундию. Кое-что доходило через Северную гавань — это кормило Нортхед, остальные города и деревни Сканналии копили недовольство, особенно купеческий Нугард, имевший обширные связи со всеми. Иноземные компании и купцы сворачивали дела, отделение Лодивийского банка в Нортхеде закрылось, ростовщики подняли проценты по кредитам на небывалую высоту, самые умные из них уехали. Вслух никто не говорил, однако вторжения Дайруса ожидали уже весной. Одни со страхом, другие с надеждой.

По всей стране отряды королевских стражников безрезультатно гонялись за оставшимися Ривенхедами, Георгом Ворнхолмом и Риком Сиверсом. Айварих яростно требовал арестов — стража начала хватать всех без разбора. Иногда их выпускали, иногда они оставались в подвалах тюрьмы навсегда. Никто не знал, чья очередь следующая — боялись все. Энгус заметил, что страх быстро уступал место ненависти. Многие бежали, леса и дороги заполняли десятки и сотни бродяг, грабивших всех подряд. Выехать из Нортхеда без большой охраны стало невозможно, вместо ловли врагов короля приходилось посылать стражу биться с этими плохо вооружёнными, озлобленными людьми. Даже внутри городских стен Энгус ездил в сопровождении большой охраны. Продовольствия в город поступало меньше — разбойничали на дорогах с размахом, да и не всякий решится ехать, зная, что тебя могут прирезать ради пары окороков. Если не усмирить народ, зимой город будет голодать. Королю Энгус об этих перспективах не докладывал.

На мануфактурах платили так мало, что работники начали массово покидать хозяев, вливаясь в армии изменников или сбиваясь в очередные банды грабителей. В полную силу работала только Оружейная мануфактура Нугарда, перешедшая из рук Ривенхедов в руки казны: ружья и пушки отливали день и ночь — на них скоро не хватит металла. Валер Мэйдингор потребовал больше работников на шахты и рудники, король распорядился отправить ему арестованных бродяг и преступников.

Зимы все ждали с какой-то обречённостью: урожай собрали, но часть зерна сохранить не удалось из-за грабежей и пожаров. Скоро оно будет стоить на вес золота. Энгус порадовался, что не продал прошлогодние запасы. Нужно организовать охрану скота на своих угодьях, иначе голодные бандиты перережут его ещё до зимы. Энгус мысленно сделал себе пометку, чтобы не забыть, и тут же вздрогнул от громких криков:

— Долой эктариан! Долой!

— Верно! Гиемон хочет заставить нас снова ходить в свои церкви, молиться мёртвым святым и поклоняться иконам! Поклоняться нужно Богу, а не людям, иначе Господь ввергнет тела и души наши в адский огонь, ибо что есть латейский престол как не врата Ада?!

— Точно! — жидкая толпа подхватила крик. Энгус видел, что куда больше людей стоят вокруг и хмуро смотрят на потрёпанного батюшку со всклоченной бородой, потрясавшего кулаком. В толпе кричавших Энгус заметил Сильвестра, но не сразу его узнал: он казался худее обычного и был в рясе. Энгус усмехнулся.

На соседней улице другая толпа остервенело рвала на части светловолосого мужчину в длинной белой рубахе со скантскими рунами. Откуда этот тип взял рисунок? Вряд ли он знал смысл этих надписей, подумал Энгус. Мужчина заорал:

— Забудьте веру, навязанную нам огнём и мечом, верните веру наших предков, тогда Истинная Летопись вернёт нашей стране мир и покой! Сканналии нужен истинный король, а не подделка, именно поэтому Айварих избавился от старого летописца! Тот знал все его секреты! И это он убил второго летописца, убил собственных детей! Он виноват, что страна гибнет! Вы все видели могущество Летописи на Волхидской площади! Боги скантов взывают к нам! Это было их послание! Друзья мои, братья, внемлите старым богам! Принесите жертвы Таркуруну-громовержцу и Селевруну-оборотню, чтобы не началась война, а мертвецы не ожили! Поклонитесь Моруне до земли, чтобы она накормила нас, несчастных, в годину горестей! Развейте по ветру прах эктарианства — Бетарун уловит ваши мечты и чаяния и отплатит вам сторицей! Боги вас услышат и накажут детям своим Леде и Керогу, Луаде и Белчерогу…

Речь оборвалась криком боли, толпа радостно завопила. Мужчина вытирал со лба кровь от брошенного камня — ещё больше камней летели в его сторону. Он замычал от боли, не пытаясь вырываться. Прикрыв голову руками, он орал:

— Не верьте тем, кто уверяет вас, что ваш Бог правильный! Он несёт ложь и погибель! Вам не спастись! Богиня тьмы Веда застилает вам глаза, вы не ведаете, что творите! Это завистник Горгл сеет раздоры между братьями!

Камни летели со всех сторон, мужчина быстро устал уворачиваться. Его крики прорывались сквозь камнепад и ругань толпы — никакие боги не могли спасти его от разъярённых людей. Имена скантских богов, давно забытые в Сканналии, вызывали ярость. Мужчина, насколько сосчитал Энгус, упомянул десять богов из двенадцати и собирался продолжать. Тут очередная груда камней обрушилась ему на голову — он упал. Толпа набросилась на него.

Не успели разгорячённые люди осознать, что случилось, как кем-то метко брошенные камни полетели в толпу, разозлив людей ещё больше. Не найдя виновника, горожане устроили драку друг с другом. Энгус присмотрелся и заметил Дима. Тот наблюдал за избиением спокойно, однако Энгус чувствовал его напряжение. Из толпы вылез вездесущий Сильвестр в изорванной рясе и быстро увёл Дима с улицы. Драка продолжалась, Энгус не стал ждать её конца. Такие драки он видел всё чаще.

Рик пристроился у краешка грубого стола, уставленного яствами и бутылками, и со скуки разглядывал двух любовников, схематично, но точно вырезанных ножом на столешнице. Похоже, на этом месте скучали частенько, потому что стереть рисунок никто не пытался. Рассматривать в обеденном зале замка Рургард тоже было особенно нечего: небольшой простой камин, голые каменные стены, увешанные оружием и толстыми коврами со сценами охоты и войны, высоченный потолок с нависающей прямо над столом тяжеленной бронзовой люстрой, маленькие окошки, до которых Рик не дотянулся бы, даже встав на цыпочки. Собственно, это было единственное большое помещение в замке — его использовали в разных случаях: для званых обедов, приёмов и собраний. Вдоль стен выстроились огромные канделябры. Их сегодня не зажгли — обед проходил в полумраке. Охраняли зал закреплённые на палках металлические доспехи, расставленные по углам и у обеих дверей. Рик изучал доспехи перед обедом и заметил, что они уже начали покрываться ржавчиной.

Переговоры шли давно, но Рик в них не участвовал: Валер Мэйдингор с Георгом Ворнхолмом не обращали на него внимания, выясняя отношения. Их голоса разносились по залу, пугая слуг.

К счастью, Валер не выгнал их сразу, как увидел, хотя Георг сказал, что не удивится, если горцы ради него в виде исключения нарушат закон гостеприимства. Рика Валер поприветствовал куда теплее и тут же забыл о нём.

Разговор поначалу не клеился: оба барона явно были не в восторге друг от друга. Лишь когда дочь Валера Ванда принесла медовухи, а молодой Макс, бастард Валера, сидевший рядом с Риком, затянул песню про везучего принца, подыгрывая себе на лютне, мужчины расслабились:

Ванда — темноволосая девушка с крупными чертами лица, карими глазами и невероятно алыми губами — задумчиво слушала приятный голос брата, потом тихо ушла. Валер помрачнел. Георг тихо спросил:

— Я слышал, Крис пропал. Это нам не помешает?

Валер отхлебнул из кружки, криво усмехнулся:

— Дослушай песню, узнаешь. Первые куплеты появились, когда Макс ещё играть не умел, недавно уже сам Макс досочинил концовку.

Георг бросил оценивающий взгляд на Макса, но прерывать песню не стал:

Песня закончилась, Макс положил лютню на скамью рядом с собой.

— Так он мёртв? — уточнил Георг.

— Не веришь Максу, спроси Ривенхедов.

— Они не сбежали из Сканналии?

— А куда бежать? Их дома тут, слуги тут, земли тут, деньги… Ну, разве что деньги могут осесть где угодно.

— Я не прочь с ними переговорить.

— И они не прочь встретиться с тобой в тёмном лесу. Это ведь ты допрашивал их родных.

— Не я, так другой. Король хотел их уничтожить.

— Знаю, но кто объяснит это оставшимся Ривенхедам?

— Я не стану оправдываться. Истинная Летопись провозгласила Холларда виновным и уничтожила на глазах у всех. С этим не поспоришь, хотя Теодор, конечно, может попытаться.

— Да, я слышал, — в голосе Валера послышались восхищение и ужас одновременно. — Что там произошло? Сам я покинул площадь после казни королевы.

— Не знаю, меня там тоже не было. Мая видела — спроси её.

Маю на ужин не пригласили: женщин здесь вообще не было, кроме Ванды.

— Спрошу, — протянул Валер. — Эта Мая, как мне кажется, та ещё ведьма.

Рик напрягся, Георг успокоил его взглядом.

— Вероятно, поэтому Дайрус ею и увлёкся.

— Дайрус? — заинтересованно спросил Валер.

— Да. Я намерен позже отправить её к принцу.

— Убедить его, что короля Райгарда убил не ты?

— Убедить, что моя помощь ему полезнее моей смерти.

— Полагаешь, её защита послужит тебе щитом? Ты предал Райгарда…

— Райгард убил моего брата, я должен был отомстить! — по лицу Георга пробежала судорога.

— Месть для нас — долг, а не оправдание, хотя Дайрус вряд ли с этим согласится.

— Если бы я мог сейчас что-то исправить, я скорее убил бы себя. Райгард был прав, казнив Томара. Знал бы ты, как мне хотелось своими руками убить брата. — Георг умолк. — Райгард сделал это за меня и поплатился жизнью.

— Как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь вместо меня убил одну… крысу в моей семье.

Рик удивился: неужели Георг Ворнхолм рассказал Валеру правду про смерть Байнара? Сам Рик, услышав историю, не знал, кто больше прав. Георг сказал, что сам узнал обо всём недавно. Откуда — не сказал.

Макс встал и подошёл к отцу. Валер что-то шепнул ему, и Макс увлёк Рика за собой, оставив баронов наедине.

— Итак, ты намерен свергнуть Айвариха, — услышал Георг слова Валера. — А мне это зачем?

Георг пожал плечами:

— Ты ведь хотел знать, кто убил Рижитту и Артура? Пока Айварих у власти, это невозможно. Или ты не хочешь отомстить? Разве ты забыл их или Георга?

— Горы не забывают, — Валер прищурился, — но у них впереди вечность, а нам надлежит думать о ближайшем будущем, о том, кто станет править при короле: ты, я или Теодор и его люди. После той войны они забрали слишком много власти.

— А они не пригласили тебя… присоединиться к ним?

— Я предложил Холларду Ванду, но в союз с ними я не поверю, даже если его увенчает брак. — Валер усмехнулся: — Я вот подумал, не скрепить ли нам узы союзничества узами кровными? — Валер пристально посмотрел на Георга.

— Значит, тебе Холлард отказал?

— Ну что ты, он сказал, что подумает.

— Хочешь выдать Ванду за Рика? — Георг подумал, что парень, влюблённый в дочку Холларда, вряд ли обрадуется. С другой стороны, это неплохое предложение. Рик получит поддержку Мэйдингоров, Дайрусу придётся считаться с племянником. А если Дайрус не сможет править или не оставит наследников, Мэйдингоры защитят права Рика на трон.

Валер покачал головой:

— Рик меня не интересует, он не имеет прав на корону. Если ты прибыл биться за его интересы, то забудь. Я могу поддержать Дайруса, но не побочного потомка по женской линии.

Георг удивлённо и слегка раздосадованно посмотрел на Валера:

— Тогда о ком…

— Я имел в виду тебя.

Георг уставился на Валера, не веря ушам.

— Ты с ума сошёл?

— Твой род невелик, у тебя остались только дальние родственники. Тебе нужны дети, чтобы наследовать твои земли.

— Мои земли теперь у казны.

— То, что казна отобрала, казна вернёт. Ривенхеды тебя не простят, Дайрус не забудет смерти отца. Тебе нужны мы, а нам… — Валер оценивающе осмотрел Георга. — Нам нужен тот, кто выстоит там, куда мы предпочитаем не соваться. Наша земля здесь… — Валер махнул рукой над головой, — …но войны идут не в горах. Вне гор мы почти бессильны — вспомни моего Георга. Не уверен, знаешь ли ты, что носишь родовое имя Мэйдингоров именно потому, что твой и мой отец хотели породниться, да и среди твоих предков были горцы. Мы вели переговоры с Томаром о твоей свадьбе — ты тогда жил в Барундии, — а потом грянула война, всё пошло прахом.

Георг был поражён — Томар никогда об этом не говорил. Брат всё делал у него за спиной. Мысли о женитьбе нечасто посещали Георга — он отбрасывал их за ненадобностью. Всегда хватает женщин, способных удовлетворить любые потребности. Жена — не просто женщина. Жена — это ответственность, дети, дом. Георг сомневался, что сможет предложить всё это какой-либо женщине.

— Я… ценю твоё предложение, — Георг тщательно подбирал слова. — Но ты верно заметил: ни Ривенхеды, ни Дайрус меня не простят. Твоя дочь пострадает из-за меня. Кроме того, как отнесутся твои родичи к тому, что ты выдашь её за изменника?

Откровенно говоря, Георг и сам хотел бы знать, почему Валер закрыл глаза на его прошлое. Смерть Райгарда привела к смерти Рижитты и Артура. Пусть не прямо, однако Георг виноват в их смерти.

— Ты отомстил королю, потому что кровь для тебя важнее присяги. Мы это понимаем. Мой сын тоже восстал против королевского произвола, никто его здесь за это не винит. Король должен понимать границы власти, а не отодвигать их по своей прихоти. Если Дайрус этого не поймёт, нам потребуется сильный союзник. Ривенхеды сильны, но силу они придерживают для себя. Они предадут и поддержат кого угодно, если это им выгодно. Мы с тобой другие.

— А твоя дочь согласится?

— Ты ей нравишься, она не будет против. Но поклянись, что не заставишь её платить за свои грехи или несбывшиеся мечты.

Георг заколебался: его будущее и так неопределённо.

— Не беспокойся, — насмешливо заметил Валер. — Свадьба состоится после победы, если ты останешься жив. Так ты согласен или предпочтёшь подумать, как Ривенхеды? — затуманенный хмелем взгляд Валера стал твёрдым и трезвым.

Георг несколько мгновений смотрел в стол, потом встал, прошёлся вдоль него. Его взгляд упал на картинку, которую кто-то вырезал на столешнице. Рисунок был упрощён, но чувствовалась умелая рука.

— Нравится, как она рисует?

— Она?

— Ванда. Они с Максом любят соревноваться: он поёт, она рисует сюжеты его песен. Растёт как дикарка. Ей нужен муж.

Георг смутно помнил Ванду по дню казни Катрейны, сегодня за обедом он разглядел её получше. Он не назвал бы её красавицей, однако не заметить Ванду было невозможно. Глядя на её тёмные слегка раскосые глаза, длинные распущенные волосы, Георг как наяву представил себе стройный чёрный силуэт на фоне заснеженных гор. Она стояла внутри воображаемой картины, глядя вверх; большая чёрная шаль колыхалась словно крылья гигантской птицы. Полные алые губы на скуластом лице плотно сжались, ноздри носа с небольшой горбинкой раздувались от гнева на кого-то. За чьей душой она прилетела? Георг не знал. Это был просто образ в слегка опьянённом мозгу, и этот образ возник снова при словах Валера.

Георг так и не понял, что заставило его принять решение: рисунок на столешнице, придуманный образ или необходимость найти людей и деньги на борьбу.

— Я согласен.

— Правда?

— Клянусь: если Дайрус не отрубит мне голову, если я доживу до изгнания Айвариха, то женюсь на твоей дочери!

— Значит, решено.

— Так ты мне поможешь?

— Я дам тебе рудокопов, делай с ними, что хочешь.

— Рудокопов?

— Идём, — Валер, шатаясь, поднялся. — Покажу, кого прислал наш пока ещё король.

— Смотрите! — Валер широким жестом обвёл мужчин, одетых в подбитые мехом куртки, укреплённые металлическими пластинами. Человек двадцать практиковались в стрельбе из луков недалеко от мощной стены замка, откуда-то из-за башни слышался звон мечей. Рик не прочь был поразмяться с ними. Вот только рудокопов и шахтёров они не напоминали ни разу.

— Ты говорил, это для рудников, — усмехнулся Георг.

— Для рудников, — невозмутимо подтвердил Валер. — Для охраны рудников от бродяг, разбойников и жадных стражников. Времена нынче неспокойные. Они ждали, что их закуют в цепи и пошлют умирать в шахты, — я предложил им кое-что другое. Они присягнули мне на верность, и пусть кто посмеет проверить эту верность на прочность, — он обвёл взглядом свои владения и новых обитателей.

Рик слегка передёрнул плечами, поправив камзол — ранняя осень выдалась холодной. Горцы словно не замечали холода: большинство ходили в одних рубахах, весело переругиваясь друг с другом и поглядывая на тренировку.

Георг с любопытством посмотрел на Валера.

— А как быть с твоей присягой?

— Мы не присягаем, мы заключаем с королями договор. Если король его нарушает… — Валер не договорил. Рик про себя покачал головой: похоже, он многого не знает о собственной стране. Обычаи горцев отличались от обычаев жителей равнин — он должен научиться понимать их, чтобы не попадать впросак. В прошлый приезд в Рургард он славно подрался с Власом, но что он вынес из той поездки? Ничего. Рик пообещал себе расспросить Валера о народе, который жил в этих горах. Если бы всё шло как должно, он был бы здесь бароном… Рик вздрогнул. Нет, он был бы трупом, как сын Рижитты. И хватит уже думать, что было бы, если бы. Он тот, кто он есть! Сожалеть об этом — значит оскорблять память о матери и об отце.

— Предатели!

Рик обернулся на крик и увидел Власа с мечом в руке. Тот указывал пальцем на них с Георгом. — Изменники! Отец, что они здесь делают? — За время, что они не виделись, Влас отрастил небольшие усики — они зло топорщились над верхней губой.

Валер грустно посмотрел на младшего сына:

— Влас, Влас, я отправил тебя с посланием королю. Что заставило тебя вернуться?

— Крис пропал, — растерянно ответил Влас. — Я думал, ты знаешь…

— Откуда мне знать, где Крис? — с лёгким удивлением развёл руками Валер. — Ты же не думаешь, что я его похитил?

— Они знают наверняка! — Влас махнул в сторону Георга и его людей. — Дай их мне на ночь, я…

— Влас, ты никогда не соблюдал наши обычаи, но закон гостеприимства даже тебе не позволено нарушать, — на лице Валера отразилось отвращение.

— Это изменники! Какой закон?! Ты… Ты…

— Наш закон тебе не указ? Тогда поступи по своему закону, передай их в руки короля Айвариха, — чуть ли не нараспев произнёс Валер. Влас ухмыльнулся одной половиной рта.

— Правда? Я сам готов отвезти их королю, отец. Мои люди скоро будут здесь. Задержи их…

— Ты хочешь, чтобы я сделал твою работу? — угрожающе спросил Валер. — Чтобы король хвалил тебя за то, чего ты не совершал?

— Н-нет, — голос Власа дрогнул.

— Вот они перед тобой! Возьми их!

При этих словах среди присутствующих поднялся одобрительный ропот. Влас побелел и обвёл толпу глазами. Сочувствия он не встретил.

— Если он прольёт кровь гостя под кровом отца, то отречётся от дома и рода, — прошептал Георг Рику. Рик смотрел, как Влас пытается подавить страх и жадность.

— Вот Райгард Сиверс, — представил Рика Валер, словно они не были знакомы. — Победи его в поединке, убей, если сможешь.

Рик не чувствовал страха: он победил Власа в прошлый раз, справится и сейчас. Влас невольно поднял меч, посмотрел на него и бросил на землю:

— Я принесу меч, что ты мне подарил в шестнадцать лет, — громко объявил он отцу и направился куда-то. Валер проводил его взглядом, в котором Рик с удивлением ощутил ненависть.

Барон Валер Мэйдингор привык всё делать основательно, продумывая каждый шаг. Иногда над ним подтрунивали многочисленные родственники, но со временем они привыкли к его кажущейся медлительности. Когда приходило время действовать, у него была стальная хватка.

Как только прибыли гости, Валер понял, что решение придётся принять скоро. После вмешательства Власа времени на раздумья не осталось. Он должен сделать выбор: поддержать сына и схватить гостей, предав вековые обычаи и погибших родных, или поддержать Георга Ворнхолма. Можно отправить гостей восвояси, не делать ничего, однако Влас доложит Айвариху, а тот не станет разбираться. Король сейчас слушает лишь блуждающий в потёмках безумия разум. К тому же, Айварих много ему должен. Драки всё равно не избежать. Побывав на казни Катрейны, Валер понял, что этот человек более не король, хотя он был опасен и силён — оставалось либо терпеть, либо искать союзников. Валер нечасто бывал в Нортхеде — перемены, происходившие в короле, бросались в глаза: он творил такое, что раньше ему в голову бы не взбрело. Всклоченный, с блуждающими красными глазами король напоминал взбесившегося пса — не знаешь, на кого бросится.

Молодой Айварих был умён и понимал свои возможности. Он убивал лишь тех, кого опасался, да так, что доказательств и свидетелей не оставалось. Валер считал, что подлое убийство Артура с Рижиттой — его рук дело. Горы не забывают, и он не забыл! Как не забыл зверскую казнь сына, которому палач никак не мог отрубить голову. Георг был горячий, смелый парень, пёр напролом, не думая о последствиях, но его все любили. Валер возлагал на старшего сына немалые надежды — они умерли вместе с ним, так как у среднего Грегора больное сердце, в воины он не годился. Валер пытался договориться с Айварихом, уладить дело, заплатить, в конце концов, ведь виноват был Крис! Но Валер опоздал — Георг сложил голову за честь невесты. Песни об их страстной любви и смерти почти каждый вечер пели у очагов юноши и девушки их клана. Что ж, теперь добавилась ещё одна песнь: о том, как сластолюбивый принц, возжелавший чужую невесту, пошёл на корм стервятникам. Валер усмехнулся. Стервятники оказали ему услугу, за услуги надо платить. Да и Ворнхолм не остановится, пока не сживёт Айвариха со света.

Подумать только, как всё быстро произошло — Валер поверить не мог, что Георг согласится жениться на Ванде несмотря на чувства к другой. Любовь хороша в постели, на грязной войне надо выбирать не жену, а тех, кто за ней стоит. Такой мужик погряз в бессмысленной любви к Катрейне! Валер отлично видел, как он смотрел на королеву в те дни, когда случались посольские приёмы, балы или громкие публичные казни, куда Айварих таскал жену. Ванда его приведёт в чувство, уж очень в ней много огня, который пора выпустить на волю. И ему нужен такой союзник как Георг.

Решение созрело давно: в тот миг, когда Валер досчитал удары топора, рубившего голову сыну. Крис мёртв, настало время отомстить остальным. Да, Крис изнасиловал Рут, выдал же Георга стражникам Влас. Валер знал, что младший сын ненавидит брата, завидует ему, однако помыслить не мог, куда эта ненависть заведёт. Прошло больше трёх лет, но горечь не уходила. Валер боялся, что однажды не выдержит и поднимет руку на Власа. Кажется, Бог предоставляет ему шанс отомстить, не обагрив рук кровью сына. Валер был ему за это благодарен. Гость имеет право защищаться от хозяина, нарушившего священный закон гостеприимства. Но где же Влас?

— Он сбежал! — со стороны конюшни неслись слуги, махая руками.

— Влас струсил! Он помчался к Кривому ущелью!

— Догнать! — машинально распорядился Валер.

— Валер, — тихо сказал Ворнхолм, подходя близко. — Позволь мне отправить своего человека.

— Кривое ущелье опасно. Твой человек…

— Он справится, — заверил Георг.

Валер промолчал. Это его сын… Но именно поэтому лучше отправить за ним чужака. Не должны Мэйдингоры проливать кровь Мэйдингоров.

— В горах можно попасть под камнепад. Любой шум опасен, — предупредил Валер.

— Поверь, Игер не упустит Власа. Он привезёт его сюда, — Георг посмотрел Валеру в глаза. — Живым, если прикажешь.

Только что Валер готовился наблюдать за смертельным поединком, а теперь заколебался. Одного сына он потерял, другой болен и слаб, третий…

«Третьего ты потерял давно, — прошептал голос внутри, — и он слишком много знает. Если он выдаст Айвариху правду о Ванде…»

Валер покачал головой.

Когда Игер со странным прозвищем Яйцо привёз труп сына, Валер даже не посмотрел на него. Похоже, Бог хочет поражения Айвариха, раз чужак в Кривом ущелье сумел выследить Власа. Что ж, выбор сделан, начало положено. Теперь войну не отложить.