Игра начнется в понедельник

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ОСЕНЬ 2016 г.(I)

Как? Как я снова могла согласиться на эту авантюру? Я ведь снова пошла у него на поводу. И что теперь? Надо ведь как-то выкручиваться. Вместо того, чтобы заняться делом, я сидела в своей мастерской и раскладывала на столе покерные карты. Ну, не идиотка ли? По-моему, она самая.

Комбинации я вспомнила. Не без помощи интернета, конечно, но всё же. И потянул же меня чёрт тогда за язык.

— Каких четыре дня, Фохтин? Ты спятил?

— Абсолютно нет — его спокойствие и самомнение выводили меня из равновесия. Это ж надо так бесить.

— И как ты себе это представляешь? Максим, давай я лучше деньги отдам — решение договориться пришло в голову сразу.

— Девочка моя, я деловой человек. И наш уговор обжалованию не подлежит.

— Знаешь что — мой пальчик упёрся в его грудь — Никогда слышишь, никогда я с тобой не лягу в постель.

— Ты сама прекрасно знаешь, что для этого ложиться не обязательно — его широкая улыбка выводила меня из себя. По-моему, даже лицо раскраснелось.

— Ну ты… — задыхалась я от возмущения.

— Предложи мне что-нибудь, что меня больше заинтересует нежели четыре дня и ночи в твоей компании.

— Почему я должна тебе что-то предлагать, если ты и так не имеешь право от меня что-то требовать?

— Не скажи, красавица! У нас был договор. Я помогаю твоему бывшему мужу…

— Ладно — вздыхаю я тяжело, останавливая его знаком руки. Идея, которая вдруг меня осенила изначально показалась мне весьма перспективной. Но только озвучив, я поняла, что поступила слишком опрометчиво — Давай сыграем, раз тебе это нравится. Покер-турнир.

— Я всегда говорил про твой гениальный генератор идей, только пока не улавливаю смысл того, что ты задумала.

— У меня есть шанс отыграться, у тебя увеличить мой долг — вот, в этот самый момент, когда глаза моего собеседника загорелись голубым огнем газовой горелки я поняла, что оплошала. Ну, что я по сути знаю о покере? Ну, пытался Валера мне привить любовь к своему увлечению, или хотя бы заинтересовать меня. А мне ведь не нравилось, и учиться я не пыталась. Эх, Дарина-Дарина, знала бы где падать, соломки бы постелила.

— Договорились! Но только…

— Только тебе нужны гарантии — закончила я за него — Не могу ничего обещать, я всего лишь капризная девушка со своими заморочками. Чтобы никому не обидно, проведем два этапа нашего турнира.

— Ну, если это две лишние встречи с тобой, то я обеими руками «За».

А теперь, благодаря своей глупости, мне приходилось вспоминать. И как бы сейчас кстати был совет Валеры. Но связь с ним я давно потеряла. Мне было не интересно что с ним и где он.

А вот мои отношения с Фохтиным и Штапенко очень волновали. Особенно то, что ни одного из них я не любила. Интересно, а любила ли я вообще когда-нибудь? Наверное, единственным счастливчиком был Синицын. И то, красивое чувство высосало меня всю и превратилось в ненависть. Хотя нет, скорее всего, это была жалость и отвращение. И мне не хотелось, чтобы в моих новых отношениях произошло что-то подобное. _Читай на Книгоед. нет_ Особенно со стороны мужиков, которые не дают мне покоя. А оно так и будет, если я не прекращу метаться из угла в угол. Да, может, кто-то меня осудит, скажет что я эгоистка, непостоянная, дура, или ещё что похуже. Но когда ты обожглась однажды, то наверное к выбору будущего спутника жизни, ты будешь относиться с большой опаской.

Да, с Сеней было спокойно и надёжно, но он не волновал меня так как Максим, который выжимал меня, как тряпку в эмоциональном смысле. И мне это нравилось, меня тянуло к нему ещё и ещё, только чтобы эти ощущения не заканчивались. И наверное, только поэтому я согласилась на эту авантюру. Ведь подсознательно я знала, что могу проиграть. На этот исход был на больший процент. Точно лечится надо.

И когда Сеня позвонил, извиняющимся голосом сообщил, что срочно вылетает по работе в Хельсинки, я поняла, что визита Фохтина не избежать. Надо ехать к папе, чтобы не оставаться одной в такой опасный момент.

Отправить Сеню куда подальше и с концом. И так уже прошло больше недели с момента их договора. Фохтин с большим удовольствием готовился к своей кульминационной победе и к тому, что Дарина, наконец, будет принадлежать ему.

Из окна его офиса открывался прекрасный вид на город. Особенно он был привлекателен ночью, помогал думать.

Нет, он же не скотина, чтобы сразу попереться к ней. Он ведь слышал, как Сеня прощался по телефону, хотелось засадить ему в голову чем-нибудь потяжелее. Ревность внутри начинала разъедать и Максим уже был готов применить силу и власть, чтобы Дарина вернулась к нему. Но она решила немного поиграть. Что ж это ему по душе, как в принципе, и эта девушка. И что он в нее уцепился? Что в ней есть такого, чего нет в тех, кто каждую минуту, крутиться вокруг него, несмотря на то, что компанию он строил по принципу «никаких женщин»? А Дарина единственная, кто сопротивлялся. Было, конечно, там внутри что-то большее, нежели обыкновенный спортивный интерес и чувство собственности. Но пока он и самому себе не хотел в этом признаваться, подгоняемый лишь инстинктами. А их у него было ого-го, тем более, что обыкновенный трах в гостиничном номере с очередной «поклонницей» уже не приносил желаемого удовлетворения. Эх, Дарина-Дарина, что же ты сделала? К хорошему-то привыкаешь быстро. А это все с ней было слишком уж даже хорошо. Хотел побольнее ранить этих Синицыных, а оказалось сам попал впросак. Теперь ходи и терзайся ревностью и неразделённым интересом. А она игнорит. Вон даже на звонки не отвечает.

Ай, и пофиг, что Сеня только сел в самолёт, и время позднее, с ним так поступать нельзя. Вот сейчас возьмёт, примчится к ней и докажет, кто же в этой игре главный.

И ведь поехал же. Свет в мастерской не горел, так же его не было и в квартире Арсения. Конечно, нужно бы было позвонить, чтобы не мотаться по городу, как сумасшедшему. Но на то он и эффект неожиданности, чтобы человеку было некуда деваться.

Так… Фохтин притормозил во дворе знакомого дома. Один раз ведь он даже ночевал там. Вот только бы вспомнить номер подъезда и квартиры.

Ночь была на удивление теплой. Воздух был наполнен дыханием осени, которая уже вступала в свои права и вытаскивала из памяти это никчемное лето. В плане бизнеса оно было очень насыщенным, вот только девушки, которая продолжала от него скрываться, в это лето не было рядом. Конечно, все эти сентиментальные сопли не про него, но почему-то он до сих пор пытался понять, зачем она ему нужна. А пока делал тщетные попытки, сам не заметил, как оказался возле нужной двери. Нажал на звонок. Для визитов время, конечно, позднее, но не наплевать ли ему? Да вот именно, что отношения с будущей тёщей портить не хотел. Первое впечатление, как говориться, оно самое живучее.

За дверью послышалось копошения, затем мужской голос поинтересовался:

— Кто?

— Добрый вечер, я хотел бы видеть Дарину — огласил Фохтин на всю лестничную клетку.

— По какому поводу?

— Мне не удобно это объяснять двери. Может, откроете? — парировал Фохтин.

— Может, и открою. Только Дарина спит.

— Разбудите… — потом добавил, вспомнив, что уже не в офисе и он тут гость незванный — пожалуйста. Разговор срочный — громогласно эхо разнеслось по подъезду. Замок щёлкнул, и за открывающейся дверью показался седовласый высокий мужчина с небольшим брюшком в домашних трениках и футболке.

— Чего Вам не имется, молодой человек? Ребёнок спит. Не могу я ее разбудить — кажется, потенциальный тесть начинал раздражаться.

— Я пришел просить руки Вашей дочери — если бы не появившееся лохматое заспанное существо за спиной мужчины, Фохтин эти слова бы не озвучил.

— До завтра Ваша просьба подождать не может? — мужчина сохранял хладнокровное спокойствие, словно к его дочери ежедневно приходили свататься.

— Пап, гони его — подала голос Дарина, спрятавшись за широкой отцовской спиной.

— Ну, тут, я ничем помочь не могу. А как я к Вам могу обращаться?

— Максим — подал он руку для.

— Владимир Маркович — пожал он протянутую руку — Вы, кажется, хотели поговорить с моей дочерью? — отошёл мужчина в сторону.

— Вот не сейчас, хорошо? — сжала она плотно губы, раздула свой прекрасный носик и зыркнула так, что даже не по себе стало. Маленькая ведьмочка!

— Ну, тогда могу предложить только свою компанию — развел руками Владимир Маркович — Как на счёт небольшого оперетивчика на ночь?

— Папа — попыталась одёрнуть отца Дарина.

— Кажется, кто-то решил идти спать — а вот потенциальный тесть Максиму уже нравился. Конечно, мужик тоже не простой, но от этого не менее интересный. За рюмкой домашней настойки, которую Максим, по идее, на дух не переносил, балуя себя только дорогими элитными напитками, он потихоньку сливал свою подноготную Казакову. А тот по капельке хитро, наводящими вопросами, обходными путями, вытягивал из Фохтина нужную информацию. Заговоренная у них настойка эта какая-то? Но пил он с удовольствием и говорил тоже.

— Так, Максим Викторович, Вам, похоже, пора уже — Дарина в очередной раз появилась на кухне. В своей нелепой хлопковой пижаме состоящей из брюк и широкой сорочки с принтом в виде мелких кошечек и огромной одной зеленоглазой на всю грудь, она выглядела забавно. Ещё этот пучок на голове непонятный, растрёпанный. А он такую ее видеть не привык. Хотя сам ведь не давал покоя по поводу внешнего вида. А вот сейчас она была вся такая милая, беззащитная, домашняя. И пижаму эту стащить с не хотелось и выбросить в мусорное ведро, а самому любоваться ее ноготой. Извращенец!

— Дарина, что за манеры? — возмутился Владимир Маркович.

— Пап, ты с этим человеком знаком всего час, а я его знаю дольше. Поэтому не стоит задавать такие глупые вопросы.

— По крайней мере, он лучше твоего непонятного Сени — заявил мужчина. Фохтин чуть было не подавился маринованным кабачком, который уплетал в это время. Не ошибся он в Даринкином бате. Человек, действительно, свой. Ну, осталось только маму ее очаровать и можно приступать к осадительным действиям.

Это называется, пока жареный петух не клюнул. А если бы не Сеня, так и осталась бедная Даринушка никому не нужная. Вот она, мужская природа. А нахрена действовать, если ты знаешь, что баба никуда не денется? А баба денется! Ещё как денется. И будешь ты потом логотип кусать. И стоит сейчас вся такая сладкая, полусонная, но не твоя, а мужика, который оказался хитрее и умнее. А ты просрал свое счастье. А была ли она счастьем? А вот и не узнаешь теперь.

Нет, так дело не пойдет.

— Пааап — снова сжала губки в тонкую линию, глаза метают молнии.

— Наверное, мне и правда пора — Фохтин решил не идти на поводу своего врожденного осознания того, что он прав.

— Я такси уже вызвала.

— Ну, тогда проводи меня, дорогая.

— Хорошо, дорогой — процедила она.

Максим распрощался с Владимиром Марковичем, пообещав заходить почаще, и поплелся к выходу, подталкиваемый злой Дариной в спину. Теперь к ее образу добавилось пальто и домашние тапочки. Божественная! И отпускать его захмелевшему сознанию ее не хотелось.

— А может, ко мне?

— Фохтин, ты охренел?

— Вот какие у тебя мысли пошлые. Мы играть будем.

— Максим, вот мне сейчас совсем не до этого — вздохнула она — Тем более ты сейчас не в состоянии.

— Я? А что с моим состоянием не так? — не, конечно, настойка дала в голову хорошо. Ядреная вещь. Но больше он притворялся, чтобы усыпить ее бдительность. В противном случае был бы давно послан куда подальше. А тут вон, провожает, даже во двор с ним вышла дожидаться такси. Стоит так близко, что есть возможность прикоснуться, почувствовать ее запах, вот так вот безобидно заправить прядку волос за ушко. А! Напряглась! Но не отталкивает. Это уже хорошо!

— Я просто не хочу, чтобы ты потом говорил о том, что игра была не честной.

— Ты плохо меня знаешь, малышка.

— Фохтин, когда ты стал таким пошлым? Малышка, дорогая, девочка…Осталось только добавить к этому списку «заю», «бэйбу» и «солнышко». Откуда в тебе столько телячьей нежности?

— Можешь, ты на меня так влияешь?

— Нет, Фотин, это твоя хитрожопость. Ты что-то задумал, пытаешься быть милым, белым и пушистым. Только — она уперла пальчиком в его грудь — я знаю кто ты на самом деле.

Во двор въехал огромный внедорожник, который заполнил собой все то небольшое пространство, что было не загромождено машинами и детской площадкой. Почему-то Фотин сразу обратил на него внимание. Ждал ведь такси. Громкий хлопок раздался совсем рядом. Он лишь успел отреагировать и повалить свою собеседницу на землю, придавив своим телом. Ещё один, ещё…Раздаются они совсем близко, над головой. И машина срывается с места, скрываясь в сквозном выезде.

— Цела? — сразу интересуется он у Дарины, забыв о том, что ещё мгновение назад притворялся пьяным. Щупает, проверяя правдивость ее отрицательных жестов головой. Глаза ошалевшие, в низ непонимание того, что вообще произошло.

— Что это было, Фохтин? — шепчет она. Если бы он сам это знал.

ОСЕНЬ, 2016 г. (II)

Я никак не могла понять, правда это со мной происходило, или мне показалось.

— Что это было, Фохтин? — его ледяной взгляд бегал по мне, видимо, проверяя на предмет увечий, но, кажется, я не пострадала. Мой вопрос он проигнорировал, помогая подняться с холодного асфальта. Достал телефон из кармана, быстро нашел какой-то номер и нажал кнопку вызова.

— Валера, что за хуйня — перешёл он на крик — Что случилось? В меня только что стреляли — продолжал орать Фохтин. И только теперь я поняла, что сейчас по великой случайности все ещё стою жива и невредима. Могут стрелять в меня, а зацепят вас… Вот ещё один хороший повод держаться от него подальше. В голове стали всплывать картины одна за одной, каждая из которых была ужаснее предыдущей. Да-да, в них я лежала на асфальте, истекая кровью, или вообще без мучений всего одним выстрелом в голову. В этот момент я потеряла нить разговора Фохтина с начальником своей охраны.

Вдалеке послышался вой сирены. Видимо, кто-то из сердобольных соседей вызвал полицию. Но за что сейчас можно любит наш народ, или осуждать, не знаю, никто даже не думал вылезть из своих норок. А во дворе появилось вызванное минут двадцать назад такси. И мой герой папа выскочил на улицу, справляясь с отдышкой.

— Кто стрелял?

— Не знаю — процедил Фохтин, направляясь к таксисту. Меня ещё немного потряхивало.

— Это не здесь, пап — попыталась сделать голос поправдоподобнее. Это у тебя получается хорошо, когда ты выросла в семье дознавателя и следователя. Папа сделал вид, что поверил, но покрутившись вокруг, он подошёл к стене, освещенной уличным фонарем. Что-то поковырял неведомо откуда взявшейся проволокой, потрогал, и вот у него на ладони лежал небольшой кусочек свинца, который мог бы быть сейчас в ком-либо из нас.

— Не здесь, говоришь? И пуля сюда прилетела совершенно случайно?

Вот что значит, профессионализм. Попробуй такого обмануть.

— Вообще не понимаю, что это было — Фохтин потёр лоб своей большой ладонью. Думает…Ладно, не будем мешать. Папа задавал ему вопросы на предмет недоброжелателей, но Фохтин упорно делал вид, что не понимает. А может, и действительно, был в неведении. Но одно я знала точно, так просто он это не оставит.

— Странные у тебя знакомые — заявил отец, когда Максим отбыл с начальником своей охраны. Меня он тоже порывался забрать, но я понимала, что дома мне будет безопаснее. А ещё лучше, запереться в мастерской и никому не открывать.

— Пап, это Фохтин.

— Фохтин? — удивился товарищ бывший следователь — То-то я и думаю, лицо у него знакомое.

— Вы сталкивались?

— Нет. В порочащих его связях он замечен не был. Просто он только начинал, когда я собирался на пенсию. И вокруг него было очень много историй. Все хотели получить лакомый кусок затевающегося предприятия. Но, как оказалось, этот Фохтин крепкий орешек.

Я надеялась, что он снова пропадет, занявшись расследованием. Но, видимо, действительно, орешек его оказался крепким, раз после покушения он решил выбить из меня долг.

— Надоели мне эти кошки-мышки. Мы играем.

Тон, который не терпит возражений, да и вообще, даже рисковать не хочется. По его не очень свежему виду было понятно, что он давно не спал, возможно, не ел. Смотреть на это было не приятно. Внутри сжималось сердце от желания просто обнять, показать, что я рядом. Но глупая-преглупая гордость утверждала обратное, и я поддалась ей.

— Приехал играть? Твое право, только тебе придется подождать, мне отмыться от глины нужно — вытерла я руки о передник.

— Очень круто — указал он на коня, что у меня должен был получиться в скором времени.

— Спасибо — слабо улыбнулась я, заставляя себя не рассыпаться перед ним любезностями. А ещё нарочно долго принимала душ, чтобы потянуть время и заставить его нервничать. Только провалился мой план как только я вышла. Фохтин мирно спал на моём диване. Никогда не наблюдала его таким беззащитным, умиротворенным, домашним. Это был он настоящий, я его видела уже когда-то таким. Тогда не было этой феерии, завышенной самооценки и ощущения, что ты букашка под его ногами. Освободила его ноги от обуви, укрыла пледом. Наверное, сейчас сон ему нужен больше, чем моя компания, поэтому даже не пыталась будить.

Как была в полотенце вернулась к работе, погружаясь в нее всё больше и больше. Спящий в соседней комнате мужик здорово вдохновлял. Мое сознание подсказывало, что быть полуголой в одном с ним помещении это опасно, но извращённая фантазия себя вполне комфортно чувствовала в одном переднике на голое тело, когда полотенце оказалось под ногами. Конечно, пятую точку прикрывали трусики, но их кружевной дизайн не оставлял шанса на спасение. Права была Маринка, мне нужны были эмоции, чтобы работать. А их сейчас было больше, чем предостаточно. И даже если Фохтин этого не узнает, но сама ситуация щекотала нервишки и даже немного возбуждала. В ушах в это время играла группа «Apocalyptica». О! Это был эмоциональный оргазм, который я бы проживала снова и снова. Только Сеня не всегда будет в командировках, а если вернуться к Фохтину, то так остро его присутствие я все равно уже ощущать не смогу. Только прикосновение горячей ладони к моему плечу, заставило меня подпрыгнуть на месте.

— Ты чего? — на мня смотрели его ледяные айсберги, так глубоко, так странно, что по коже разбежались мурашки, пытаясь хоть где-то найти спасение. А спасение нужно было не им, а мне. Ладонь скользнула сначала по спине, легла на талию, юркнула к ягодицам и снова прошлась по пояснице. Но он продолжал упорно молчать.

— Фохтин, мы договаривались — начинала я немного паниковать. Но тщетно. Он буквально впечатал меня в себя, губы с такой яростью и жаждой впились в мои. Я не помнила таких натисков с его стороны, поэтому моя оборона сразу же сдала свои позиции. Это все было настолько волнительно, возбуждающе, что я тут же потеряла самообладание, позволяя вытворять с собой все то, о чем сама мечтала, но боялась признаться. Теперь я понимала выражения «Рвет башню, сносит крышу».

Уже и пальцы сжимали ткань свитера, что разделяла нас. Ее я ощущала своим полуобнажённым телом. И они уже потянулись к ремню, когда помещение огласила трель мобильного телефона. Нет, это не был ушат холодной воды, но я остановила Фохтина, словами:

— Черт! — пошарила за собой на столе, продолжая прижиматься к нему — Сеня — потрясла перед Максимом телефоном — Да, мой хороший — постаралась привести дыхание в порядок.

— Не разбудил?

— Ты же знаешь, что в это время я не сплю — я отошла от Фохтина на безопасное расстояние. Хотя может ли вообще быть с ним безопасно?

— Я просто только что вернулся в гостиницу, решил перед тем, как уснуть позвонить.

— И правильно — на себе я снова почувствовала знакомые руки. Он стоял сзади, совсем-совсем близко и бессовестно лапал меня. Губы касались шеи, оставляя на ней мелкие поцелуи, борода ужасно щекотала, но смешно не было. Я снова начинала распалять. Проклятый Фохтин — И как день прошел?

— Устал. Надеюсь, через пару дней уже вернусь.

А дальше я уже не слушала, повинуясь инстинктам. Закусив губу, позволила Максиму освободить меня от трусиков. Сердце бешено колотилось, дыхание сбилось. Проклятый, он ведь что-то снова сейчас пытался доказать. Но об этом я подумала уже потом. Пока меня заботил звук расстегивающегося ремня небольшое копошение за спиной и Максим. А Сеня говорил…А я пыталась подавить стоны, которые рвались из меня от каждого фохтинского движения. Ощущения были острее, сводило мышцы, и…

— Спокойной ночи, милая! — почему мне сейчас не стыдно?

— Да! Спокойной! — короткие гудки и мне позволено кричать. А Фохтин берет натиском. Грубо. Смело. Помечает свою территорию. И только откинув телефон в сторону, я понимаю, что меня с головой накрывает оргазм. Впиваюсь ногтями в деревянный стол и всё…потеряна в пространстве, времени. Даже Максима не слышу.

— Не честно, Фохтин — прихожу в себя с этой фразой через несколько минут, полулежащем срстоянии на своем грязном от глины столе.

— Блеф — это тоже часть игры, сладкая — горячая мужская ладонь блуждает по оголенной спине.

— А как же наш договор?

— Он в силе. Считай, что это было за ту ночь, что ты ушла.

— Сволочь — усмехнулась я.

— Не без этого. Одевайся, нас ждёт игра.

Как он сказал? «Блеф — это часть игры»? Ну, значит, буду я тоже следовать этому правилу. Натянула трусики, достала со шкафа фохтиновскую рубашку, оставшуюся с тех времен. Не застегивая, натянула на запачканное глиной тело и села за игральный стол, который ещё пару минут назад был рабочим в моем кабинете.

— Ты издеваешься? — Максим пробежался по мне своим скальпельно-холодным взглядом.

— Что-то не нравится? — вздернула я бровь. Спустила рубашку с одного плеча, подставляя его обзору часть обнаженной груди. Желваки на его скулах заходили, это было видно даже за бородой.

— Зараза! — выдохнул тяжело и шумно. На лице заиграла лукавая улыбка. Неужели тоже что-то придумал?

— Я так понимаю, что играем мы в Холдем?

— Именно. Дилерство меняем.

Он тщательно перетасовал колоду, сдал по две карманные карты.

— Ну, что? Разыгрываем день?

На столе появляются первые три карты. Далее четвертая и пятая. Ну, с Богом!

— Две пары — выкладываю я свои на стол.

— Сет, крошка — довольно улыбается Фохтин, выкладывая комбинацию из трёх шестёрок. Ну, что ж! Пока я проигрываю. Ладно! Значит, Фохтин, продолжаем. На этот раз сдаю я, и у меня припрятан козырь. Пятая карта легла на стол

— Жарко тут — обмахиваюсь колодой, собрав из нее веер. Рубашка спускается с плеч. Вот мухлевать и незаметно подменять карты Валера меня хорошо обучил. Помнится, даже тащил меня с собой в казино, но я категорически отказалась. А он долго-долго ходил за мной по пятам, утверждая, что у меня пальцы созданы для этого.

— Ай, не хорошая девочка! — улыбается он, когда я меняю свою восьмёрку на ещё одного вольта, отправляя ее под полуснятую рубашку. А он не обращает на это внимание, взгляд его прикован совсем к другим частям моего тела, нежели к пальчиками.

— Два дня, Фохтин.

— А? — переводит он взгляд на мое лицо.

— Хочу два дня.

— Уверена?

— Ага!

Вскрывает карты, и всё! Мой Фул Хаус ему точно не перебить.

— Ты мухлевала — восклицает он.

— А ты докажи — улыбаюсь я, переваливаясь через стол, приближаясь к нему близко-близко. При этом восьмерка возвращается в колоду, а я уже слышу его тяжёлое дыхание.

— Зачем тебе это, если ты и так моя?

— Во-первых, я не твоя, Максим. А, во-вторых, — я почти прикоснулась к его губам — Спать с тобой, потому что я тебе должна, я не собираюсь.

— Самоуверенно.

— Да, именно поэтому на сегодня все! Я устала.

— А накормить, а приголубить?

— Какое-нибудь кафе все ещё открыто. А все остальное ты сегодня уже получил — я достала из мини-бара вино и налила в бокал.

— Я не уйду, злая девочка.

— Твое право — пожала я плечами — Бокал осушила, а сама направилась в душ. Хватит на сегодня Фохтина дразнить. Ненароком снова накинется. Но сердце всё равно предательски стучало и рвалось куда-то туда, к нему. Нет, таких эмоций кроме Максима никто и никогда мне не сможет подарить. Это я усвоила давно. Да, я сволочь, предательница. То, что сегодня произошло ничем не замолится и не искупится. Я понимала, что с Сеней я поступила погано, и оправданий мне нет. Но я хотела только Фохтина, и чтобы осознать это, мне понадобилось столько времени. А ещё…Ещё, кажется, я сломала чью-то жизнь, по крайней мере, большой ее кусок. Прости, Сеня.

ОСЕНЬ, 2016 г.(III)

— У меня проблема — Сеня вернулся немного позже положенного срока. Все это время я отбивалась от атак Фохтина, который пытался нахрапом завладеть моим временем, а может ещё чем. Но поговорить об этом с Арсением я так пока и не решилась. А ведь неделя прошла.

— Какая?

— Через две недели у Фохтина день рождения. А он любит, когда его удивляют.

— Боже, как все запущенно — стукнула я ладошкой по лбу — Но, кажется, я знаю как тебе помочь.

— Интересно — уставился он выжидающе на мен — Боюсьдаже представить.

— Он как-то заикался о собственном бюсте.

— И ты успеешь?

— Постараюсь. Так что, я в деле?

— Наверное. Мне этим заниматься точно некогда. Он какой-то злой в последнее время.

Если это его состояние было из-за меня, то мне было в пору радоваться. Но я сдержала эмоции. И вообще, если я хочу, бросить Сеню, то нужно сделать так, чтобы он сам захотел меня бросить. Только хотела ли я этого?

Кроме моей личной жизни, существовали ещё события.

Во-первых, моя выставка, которая совпадала с открытием галереи Марины. К ней я готовилась тщательно, хотя данный факт меня пугал. Я не могла даже надеяться на такой исход событий, когда Максим дарил мне мастерскую.

Во-вторых, объявилась Татьяна с интересным предложением. Она попросила провести несколько мастер-классов для детских домов. Я долго сопротивлялась, но, наконец, сдалась, понимая, что это лучшая возможность разгрузить голову.

Шесть дней, четырнадцать детских домов. Это бесконечная вереница лиц и детских глаз, грустно-восторженных, в которых теплилась надежда и уже жила боль. Я забыт, я покинут.

С каким восхищением они смотрели на меня, с каким недетским отчаянием лепили своих колобков, хромых лошадей, кривых бабочек. Я слышала смех и смеялась вместе с ними, но почувствовать себя комфортно в этом маленько-взрослом обществе я себя так и не смогла. А ещё я встретила настоящее открытие.

Девочка с огромными голубыми глазами-блюдцами, неулыбчивая, немного суровая с прекрасным весенним именем — Майя. Она творила с глиной то, о чем я в ее девятнадцать лет могла только мечтать.

Девушка училась в колледже на художественном отделении, хотя все отговаривали, и подрабатывала в своём родном детдоме нянечкой, поэтому и жила здесь.

На контакт со мной она шла без особой охоты, на вопросы отвечала односложно. Ну, видимо, психолог из меня никакой. А вот руки мои чесались до дрожи, в пальцах, что такой талант сгинет в затертых до дыр буднях. С этим вопросом и обратилась к Татьяне.

— Ей все в один голос утверждают, что с таким образованием она далеко не пойдет и на этом не заработает. Но в такой ситуации, она всё равно выбрала то, что ей нравится, а не то, что советовали другие — это уже многое говорило для меня о ее характере — А если ты возьмёшь ее на обучение?

— И как Вы себе это представляете? — уточнила я.

— Просто предоставь это мне.

— А согласиться ли она?

— А куда она денется? Девочка с характером — начала Татьяна, а я понимала, что пути назад нет. Ещё одну свою воспитанницу она пристроила — Да, характер тяжёлый, и тяжело сходится с людьми. Когда ей было семь, на ее глазах папа зарубил маму топором. Психолог работал, но девочка закрылась от внешнего мира. Творчество — это ее отдушина — Татьяна вывела меня в коридор, где висело несколько картин, изображающих летние солнечные пейзажи — Так она выражает то светлое, что в ней есть, чтобы поговорить с окружающими.

— У меня такое ощущение, что Вы все о них знаете, о каждом.

— Это мои дети. Ты сама видишь, они меня все называют мама Таня — усмехнулась женщина — Ну, так что, попробуем?

— Думаю, для меня этот опыт не будет лишним.

Вот так в моей мастерской появилась голубоглазая Майя. Изначально к этой идее она отнеслась не менее скептично, чем я. А когда она впервые переступила порог мастерской, настроение ее быстро приобрело совсем другие оттенки. Конечно, отлучаться от насиженного места, где провела столько лет, она не хотела, но коварный план Татьяны работал. Думала Майя долго, поведя со мной целый день.

— Татьяна приедет через полчаса — сообщила я, выключая телефон, по которому только что говорила с первой леди области.

— Хотите узнать, что я решила?

— Хотелось бы. Тебе предлагают изменить свою жизнь, у меня есть кое-какие возможности помочь тебе в этом.

— Привет девчонки — в помещении появился Сеня, одетый в деловой костюм, при полном параде — Ты ещё не собрана?

— Блин — завыла я — Сегодня день рождения Фохтина. Я мигом. Вы пока знакомьтесь.

Не знаю, какой разговор произошел между этими двумя, но когда я вернулась, Майя уже приняла возможно самое важное решение в своей жизни. Она остаётся.

День рождения Фохтин праздновал в собственном клубе. Несмотря на лоск и до блеска начищенные ботинки, выглядел он не лучшим образом. Немного осунулся, круги под глазами выделялись на фоне общей усталости. Что с ним, понять было тяжело. Он всегда себе на уме и лезть в душу не даёт. Жалко? Нет, его почему-то было мне не жалко. Почему? Я была зла.

Как два барана: он злился на то, что я до сих пор не порвала с Сеней, я злилась потому, что злился он и из-за этого не бросала Сеню. Вот такой замкнутый порочный круг, который никак не разорвать, где Арсений — это марионетка. А мы бездушные сволочи.

И даже причину этого бесполезного метания я знала. Я поняла вдруг, что боюсь остаться одна. А на меня Фохтин весь вечер не обращал внимания. Даже подарок вручал Сеня. Удостоена я была лишь сухого «Спасибо», тогда, как все овации достались моему спутнику.

А ещё я ревновала. Ревновала к курице, которая вертелась около Фохтина. Кажется, была она мне представлена, как Милена. Мне казалось, что Фохтин демонстративно показывал, что меня легко заменить. Ну и флаг в руки. А расцарапать симпатичную физиономию этой белобрысый сучке все же хотелось.

Но…меня сейчас волновала совсем другая тема. Прилетала Марина для оформления бумаг, и чтобы забрать мои работы, а мне нужен был хороший юрист. И угадайте, к кому мне пришлось обращаться? Тадаааам! Конечно, к Фохтину, который со всей важностью заявил, что любезно мне такового предоставит.

В Майе я не ошиблась. Девушка упорно трудилась, улавливала каждую деталь, пыталась повторить. Не всегда все получалось, но мне нравился ее способ успокоиться. В моей святыни, кроме нее, появилась ещё боксёрская груша. Места занимала вроде не много, но пользы от неё было куда больше.

— Это что? — уточнила я.

— Увидите!

Через час появились двое парней в робах, которые привинтили ее к потолку, а в середине дня ею впервые воспользовались.

— Помогает?

— Мне посоветовал психолог в колледже. Попробуйте!

Я пока с опаской относилась к данному новшеству. Но опробовать данную методику пришлось уже через несколько дней.

Мы с Мариной сидели в кафе в ожидании обещанного Фохтиным адвоката.

— Что я могу сказать? Ты отчаянная! — заявила подруга на новость о том, что мы с Максимом переспали. Хотя «переспали» — это громко сказано.

— Знаю. Но выбрать я не могу. Хотя давно отдала предпочтение Максиму, я ему не доверяю. Меня коробит от одной мысли о том, что он был способен купить человека.

— А может, ни он, ни Сеня тебе нахер не нужны?

— И как это понять?

— То, что ты мечешься, это уже тревожный знак. Хотя на гормоны это тоже можно списать. Отдохни от них обоих. Одна ты в любом случае не останешься, на них свет клином не сошёлся. А вот мозги разгрузить от дел амурных стоит — снова моя личная психологиня начала раздавать советы.

— Добрый день, дамы! Спасателя вызывали? — Милена растянула губы в хищной улыбке, едва появившись перед нашим столиком. От знакомства с ней у меня и так остался неприятный осадок, поэтому работать с ней я, естественно, не собиралась.

— Что ты тут делаешь, курица? — похоже, Марина с ней тоже была знакома.

— Работаю. Не всем же одним местом деньги грести.

— Ой, кто бы говорил! — хмыкнула я.

— И это заявляет баба, которая морочит голову двум мужикам одновременно? — я хотела возмутиться, но была грубо перебита — Так, я сюда не любезничать приехала, а работать. Помимо вас у меня ещё дохренище клиентов. Если что не нравится, то флаг вам в руки и барабан на шею. Я приехала по просьбе Максима. Не нужен юрист, ищите сами.

— Ой, да замолчи ты уже, курица — возмутилась Марина.

— Милена Юрьевна — улыбнулась та, обнажая белоснежные зубы.

— Может, ещё Ваше Величество прибавлять? — уточнила я.

— Лишним не будет. Так что, работаем?

Долго-долго обсуждали условия оформления бумаг, и должна заметить, Милена была профессионалом своего дела. Личная жизнь — это одно, а вот работа…тут уже про обиды как-то забылось.

А груша мне понадобилась, когда я поговорила с Арсением и Фохтиным с заявлением «Мне нужно отдохнуть от тебя». Но, по всей видимости, они — то не собирались этого делать. А мне это было необходимо.

А теперь реакция каждого из них.

М: «Что за нахер такой?»

С: «Я не понял. Ты это серьезно?»

— Мне нужно разобраться в себе.

М: «Как скажешь. Думаю, ты сделаешь правильный выбор».

С: «Это из-за Фохтина?».

И понеслись разборки, затянувшиеся на час, с выяснениями отношений. Плохо было только то, что в мастерской присутствовала Майя.

— Зря Вы так с ним. Он классный — заявила девушка, с некоей грустью в голосе.

— Потому и не хочу водить его за нос.

— У Вас ещё кто-то есть? — она упорно не хотела называть меня на «ты», объясняя это тем, что так легче привязаться к человеку.

— Там все запутанно. Поэтому даже не советую в это вникать.

И накипело как-то всё. Сама же кашу заварила, теперь приходится расхлебывать. Долго-долго била кулачками грушу, вложив в эти удары все свои отрицательные эмоции. Била до тех пор, пока не начали синеть костяшки и не почувствовалась боль. Да! Так гораздо легче.

На следующий день позвонила Милена, заявив, что ей срочно пришлось уехать, бумаги оставила у Фохтина, который пообещал их передать. Вот поганец. Как он все обставил в свою пользу. Ладно! Набираю его.

— Да, они у меня. Я сейчас за городом, смотрю дом. Можешь подъехать.

— Ты издеваешься? — визжу не хуже хрюшки.

Пригрозил что до завтрашнего вечера его не будет в городе, поэтому, пришлось нестись, сломя голову к нему на уютную улицу с коттеджами и особняками. Риэлтор, молодой парнишка, расхваливал архитектурное творение, словно ничего лучше в жизни не встречал.

— Максим Викторович, что за фигня? — уточнила я, ворвавшись в дом.

— Подожди несколько минут, я сейчас занят — попросил он. Вот сволочь! — Думаю, пора приступать ко второму этажу — обратился он к парню.

Зарычав от переполняющего меня негодования, я поднялась наверх за ним.

— Максим, ты понимаешь, что без этих бумаг Марина не может улететь. У неё рейс через четыре часа — возмутилась я.

— Оставьте нас — попросил он риэлтора. А когда тот скрылся из виду, обратил свой взор на меня.

— Ты чего так нервничаешь? Бумаги давно у Марины. Она благополучно направляется в аэропорт.

— Сука — снова недовольна возглас и взгляд адресованный потолку. Боже, дай мне сил и терпения.

— Как тебе дом?

— Фохтин, — начинаю я, теряя самообладание — я летела через весь город, чтобы посмотреть дом? Ты сейчас серьёзно, мать твою. Я тебе ясно сказала, дай мне отдохнуть. Хватит е**** мне мозг — его удивленный взгляд был красноречивее любых слов. О! Да, милый! Да, я умею материться, а ещё я злая — Если ты появишься передо мной, или позвонишь пока я сама этого не захочу, я найму киллера, обещаю.

Развернулась резко, и понеслась вниз. Только лестница вдруг покачнулась, в глазах потемнело. Если я сейчас потеряю равновесие, то точно загремлю в больницу, а мне нельзя. Нельзя…

Ошалевшие глаза риэлтора испуганный Фохтин, это первое, что я увидела, когда пришла в себя. Ноет плечо и болит голова.

— Скорую вызвал?

— Уже едет.

От слабости не могу говорить, дышать тяжело, пытаюсь встать, но рука Фохтина приковывает меня обратно к дивану.

— Не вздумай — рычит он.

— Может, не надо врача? — слабо протестую я.

— Вы упали с добротной высоты, поэтому надо.

— Мне нельзя в больницу. У меня выставка.

— Можно и нужно — говорит Фохтин тоном, который не терпит возражений.

Приехавшие врачи долго меня осматривали, мерили давление, о чем-то совещались, а потом заявили, что мне просто необходимо поехать в больницу. Пока меня везли, позвонила Майя, которая пришла в мастерскую, а меня не обнаружила, расслышала вой сирен, пришлось объяснять. А дальше цепная реакция…

В итоге, пока я валялась в смотровой, в коридоре кроме Фохтина появился еще Арсений. Ушиб плеча легко лечился, как сказал доктор. Голову осмотрели на повреждения. Давление низкое тоже можно было поправить, как и гемоглобин. Вот только трехнедельную беременность мою вылечить было нельзя. Попала ты, Дарина. Ох, попала! Да, отец ребёнка сейчас был за дверью. Только кто он, я не знала.

ОСЕНЬ, 2016 (IV)

От госпитализации я, естественно отказалась. А как, если мне через два дня лететь в Лондон? Врач, конечно, посоветовал держать организм в полном покое, но снова возникал вопрос: как? Клятвенно заверив, что я буду выполнять все его советы, и употреблять все по рецепту, я собралась домой. Правда, пришлось ещё пообщаться с полицией, которые узрели в моем падении злой умысел. И если в этом случае был свидетель, то на счёт синюшных кулаков он почти не поверил. Хотя и в этом случае имела я тоже свидетеля. Расписалась под документом, что ни к кому претензий не имею, распрощалась и столкнулась лицом с моей грустной реальностью. Двое мужиков в коридоре, которые ожидали какого-то вердикта с моей стороны. А что это я все время забиваю себе голову? Вот вам ситуация, вот и решайте ее сами. Как раз будет время отдохнуть, или увидеть, нужна ли я хоть одному из них. Конечно, лучше бы я продолжила общение со следователем, нежели с этими двумя.

— Что говорит доктор? — интересуется один.

— Тебя не госпитализировали? — лезет с вопросом второй.

— Так, мужчины, а теперь заткнулись и слушаем меня. Я просила оставить меня в покое, просила время, чтобы подумать. Но ты, Максим, видимо, возомнил себя выше всего этого. Результат — я в больнице. Все, мальчики, игры закончились. У меня будет ребёнок — сообщила я эту новость прямо в больничном коридоре.

— У нас будет ребёнок? — переспросил Арсений.

— Нет, Сеня, не у нас. У меня. Срок три недели, а это значит, что отцом мог стать любой из вас.

— Это как? — поинтересовался Сеня.

— Это так, что я тебе изменила.

— И ты сейчас об этом так спокойно заявляешь?

— Да. Поэтому кто отец, я даже понятия не имею.

— Можно провести анализ ДНК — предложил Максим.

— Себе и проводи, Фохтин. Никакого анализа не будет. Мне достаточно знать, что ребенок мой. А будет ли у него отец, решать вам, господа.

— То есть ты готова выйти замуж за любого из нас, если только он признает ребенка? — уточнил Сеня с какой-то ироничной отстранённостью.

— Про замужество никто не говорит. Я говорю про фамилию и отчество. Вот вам и дилемма, чтобы подумать на досуге.

Уехала я на такси, так и оставив их в больнице. Вот такая я сука. И в принципе, ничем не лучше Фохтина.

И странно, что новость о беременности я восприняла так спокойно. Мне бы в пору паниковать, но почему-то я даже радовалась. Вот откуда столько непонятных эмоций. Малыш решил, что мамке пора начинать действовать. Блин, а Маринка расстроится, что я не смогу больше с ней пить. По крайней мере, в ближайшее время.

Дождавшись такси, я решила накормить себя чем-нибудь вкусным. Если три недели токсикоза пока нет, то нужно себя побаловать, пока это возможно.

Таксист, довольно болтливый мужик, рассказывал всю дорогу о своей большой семье, пытаясь переговорить радио. Зато доставил с ветерком.

Левая рука находилась на повязке, чтобы не тревожить плечо, которое немного ныло. Как только оказалась в кафе, так сразу наткнулась на знакомое лицо. Милена спокойно трапезничала. Увидев меня ухмыльнулась, а потом перевела взгляд на подвязку и удивлённо округлила глаза.

— Этот взгляд приглашает меня присоединиться? — уточнила я.

— Если только тебе не будет противна моя компания.

Ну, а что? Пусть будет обед с адвокатом.

— А я думала, что ты не в городе — вспомнила я ее утренний звонок.

— Ну, по просьбе Максима пришлось оговорить себя. Это ты так удачно с ним встретилась? — указала она на мое плечо.

— Лестница в доме крутоватая оказалась — как раз подоспело меню, где я выбрала мясной салат и большое пирожное с чаем.

— Ты в порядке?

— Да, только что с больницы. Сказали, жить буду, если только перестану шастать где ни попадя.

— Я думала, что ты должна быть с Максимом.

— И ты даже не ревнуешь?

— А должна? — она ухмыльнулась, а потом сделала выражение лица такое, словно открыла Америку — Ты продолжаешь считать, что я с ним сплю? Нет, детка, это не так. У меня есть муж, и я ему верна до кончиков волос. А с Фохтиным это так, просто флирт с красивым мужиком для поднятия самооценки. Я вообще удивляюсь, что он взял женщину в компанию. А о служебном романе даже речи идти не может.

— Прям как сказка все звучит — не поверила я.

— Ну, это твое право. Доказывать ничего не собираюсь. Но ты ведь дружишь с его бывшей любовницей.

— А это запрещено?

— Нет, просто ты так рьяно ей доверяешь. Это человек, который пойдет по головам ради своей выгоды.

— Поверь, я мало чем от неё отличаюсь — налетела я на подоспевший обед — Вы, смотрю, не в очень хороших отношениях с ней.

— Когда я начала работать на Фохтина, она уже собирала шмотки. Марина была им одержима, поэтому и ревновала. Я не ангел, конечно, но попробуй переубедить в обратном больную бабу. И что вы в нем все находите? Он же груб, жесток.

— У каждого свои вкусы — пожала я плечами.

— Ну, деньги всегда бывают вкусными — натянула она ухмылку на лицо.

— Ну, как без него у меня не было денег, так и с ним не прибавилось — пожала я плечами — Хотя чего я оправдываюсь?

— Вот именно. Мне не интересно, что там у вас за отношения, которые и здоровыми-то назвать тяжело, учитывая то, что ты вроде, как с милахой Сеней живешь — то ли это было откровенное злорадство, то ли, она так искусно врала, или вытягивала информацию, я так и не поняла. Но почему-то я не чувствовала к ней ничего того, что было до этого. Она обычная женщина, которая в силу своей профессии должна надевать акульи зубки, чтобы выгрызать свое место. И где-то в душе я ей даже симпатизировала. А может, это от того, что она заявила, что не спала с Максимом? И такое может быть!

— А говоришь, что не интересно.

— Есть одна приятная вещь в этом во всем, Фохтин тебя не отпустит, зная его характер. Любопытно было бы за этим понаблюдать.

— Ай, а моя личная жизнь все же тебя интересует — расплылась я в улыбке — Знаешь, прилетай на выставку. Я тебя включу в список гостей. Может, я тебя удивлю другим своим хобби.

— Хочешь, чтобы Марина меня истыкала ножом для колки льда?

— Я найду способ избежать этого. А теперь, извини, кажется, я наелась и мне пора.

Улетала я в Лондон, так и не поговорив ни с одним из мужчин. А мне что? Меня теперь волновало совсем другое мое состояние. Впервые за все время с утра я пообнималась с унитазом, а потом впихнула в себя огромный бутерброд с ветчиной и майонезом. Эти продукты появились в моем холодильнике с приходом Майи. Зато весь перелет почти проспала. Если раньше я любила это дело, то сейчас я постоянно прибывала в состоянии сонной мухи. Ещё и Туманный Альбион встретил дождем. В такую погоду тем более только под одеялом валяться.

Новость о моей беременности Маринка восприняла с огромным энтузиазмом, сразу распределив роль крёстных родителей.

— Я, конечно, буду баловать свою крестницу. А в крестные возьмите Фохтина.

— Как бы он в этом деле не оказался папашей — после этого заявления подруга прокашлялась, подавившись вином, которое, как всегда вливала в себя.

— Не Сеня?

— Не знаю я. Но кто-то из них точно.

— Ты крута, мать! Это ж надо так… — она пыталась подобрать слова — Да мне похрену, девка-то наша. И шли эти мужики лесом!

— А почему девка? — уточнила я.

— А как ещё? Нахер нам эти мужики нужны!

Вот тут-то она была права. И как-то меня настроила относиться к мелкой крохе в моем животе, как к девочке.

Вот только куда девать мои нервы? А они были. И было их до ужаса много. Например, я волновалась по поводу выставки, Маринка, по поводу открытия. Конечно, лекарство у нее было одно — винишко. Только сохранению заветных клеточек в организме оно не помогало, зато упрощало процесс конечной стадии завершения подготовки к открытию ее детища. Так она нарекла свою галерею.

И вот заветный вечер «Х», к зданию стекаются дорогие автомобили, в зале звучит лёгкая музыка, гости в изысканных нарядах, пьют шампанское и пытаются сверкнуть друг перед другом знанием об искусстве. Выставлялась в этот вечер не я одна. Для такого зала моих работ было бы маловато, но они занимали самое видное место. И Марина в разговоре со своими знакомыми всегда повторяла фразу: «Если бы не моя подруга, я бы не решилась». Я получала комплименты, лесть, даже реальную оценку какого-то там новомодного критика-эксперта, который отметил, что работы мрачноватые для такой светлой девушки как я. А что? Кого-то не продавали, не покупали, не унижали достоинство, не врали. Откуда ж взяться этому мрачному настроению? Так вот же оно! И всё благодаря всего двум мужикам — Синицыну и Фохтину, которые поломали мою душу. И как на зло, вышеупомянутый господин, по имени Максим не побрезговал появиться на выставке. И с кем? Конечно, с Миленой.

— А эта змея что здесь делает? — зашипела Марина.

— Это я ее пригласила — пожала я плечами, как ни в чем не бывало.

— Зачем?

— А ты не хочешь утереть ей нос? — удивилась я.

— Моя ты зая — кинулась она ко мне с объятьями.

— Так, ты угощай гостью лестью и шампусиком, а я с потенциальным папашей поздороваюсь.

Кажется, он и сам двигался в моем направлении, просто был задержан каким-то тучным мужичком с потным лбом, который он все время промакивал салфеточкой. Пренеприятнейшее зрелище. Хотя и Фохтин сегодня был не фонтан. Кому-то, кажется, требуется срочный отпуск. А в работе-то хоть дело? Помнится, даже когда он работал сутками, выглядел он раз в сто лучше.

— Поздравляю! Ты это сделала! — натянул он улыбку на свое лицо. Не шла сейчас ему эта эмоция.

— Спасибо! Мне самой не верится — я перебирала в руках ножку бокала, в котором шампанское уже приобрело температуру моего тела, наверное.

— Как ты себя чувствуешь? Как перелет перенесла? Шампанское не вредно? — указал он на фужер. Ого сколько вопросов.

— Хорошо. Хорошо. Я просто делаю вид. На все ответила? — пустила я колючки. Ай, бессовестная. Он же не просто так интересуется. Или как? Ответ мой вопросительный взгляд получил почти сразу.

— Я хочу быть отцом этому малышу — кажется, даже выдохнул.

— Ты выбрал прям очень удачное время — хмыкнула я.

— Ну, что опять не так, Дарина? Я прилетел, бросил все, пока за мой бизнес идеи война, я рискую, приобретая для себя дополнительный рычаг давления. Что я делаю не правильно? Тебе нужна любовь? Так а по-твоему, что это?

— Успокойся — если честно, стало даже стыдно. Черт! А ведь правда, что мне мешает сейчас довериться ему? Нужно что-то менять. А мужик принял решение. Хочу поступков. А чем это не поступок?

— То есть?..

— То есть, ты прав. Я это признаю, и думаю, что ты будешь хорошим отцом малышу — и кто бы знал, как тяжело мне дались эти слова. Но ведь я их сказала. А довольное лицо Фохтина говорило само за себя. Он собой очень доволен. А может быть и счастлив. Хрен этих мужиков разберёшь. Ещё говорят, что нас женщин понять трудно.

— Это значит, перемирие? И можно обручальные кольца покупать?

— Если это предложение, то не оригинальное. И повторюсь, что замуж я пока не собираюсь. Так что, пока перемирие — я не могла сдержать улыбки. Что-то внутри отпустило. Неужели, и у меня может быть простое женское счастье? Просто, нужно научиться доверять человеку. Может, когда-нибудь это придёт.

Через четыре дня я возвращалась назад домой, провожаемая популярностью, которая появилась из газетных заголовков и молве, что поплыла по лондонскому бомонду о новоиспечённой выскочке-скульпторе, которую готовы раскупать с ногами и руками. Могла ли я когда-нибудь такое представить? Нет. И наверное, если бы не Фохтин, мода на меня и не началась бы.

Хотя нет, прежде всего, это заслуга Синицына, который продал меня, а уже потом Максим, подарившего мне собственную мастерскую и шанс на то, чтобы начать жить по новому. Только смогла ли я сделать это без него? Нет. Он следовал всегда за мной по пятам, жил в голове, мыслях, эмоциях. И они были настолько сильны, что отражались в моих работах. Тогда по сути, это были частички моей души, где жил мой Фохтин? Наверное.

И так приятно было смаковать его с притяжательным местоимением «МОЙ». Стеснительно так, робко, чтобы никому больше оно не досталось и обозначало степень моего маленького счастья. А что? Почему бы и не почувствовать себя таковой, когда ты показала миру свои работы и ему они понравились, когда ты беременна, и когда у тебя появился мужик. Тот мужик, которого ты так долго хотела, но боялась. Да, проблем много. С доверием, со статусом, с отношениями, но ведь все они решаемы, если очень захотеть.

И если на улицах Лондона все ещё жил плаксивый ноябрь, то у нас зима наступала на пятки бедолаге, припорошив окрестности первым снежком, и подморозив на дорогах лёд. От аэропорта до дома было добираться полтора целых часа, и наверное, если бы не рожа Фохтина, которая примелькалась сразу в этой толпе встречающих, я бы, наверное, возненавидела весь мир. Чувствовала я себя «не ахти» как с самого раннего утра, когда только садилась в самолёт. И перелет мне показался адски длинным. А вот так, чтобы вытянуть ножки, да улечься поудобнее на сидении, в такси точно не получится.

Но, вуа-ля! Все удобства для Вас, королевна, только не нервничайте. А я и не нервничала, продолжив пребывать в своём полусонном состоянии. Фохтин уверенно вел автомобиль по дороге, лишь иногда отвлекаясь, оглядывая меня с интересом. Молчал, за что я была ему безумно благодарна. Тишину разрезали негромкие звуки радио, от чего на душе становилось как-то невыносимо спокойно и уютно. Может ли быть все настолько хорошо?

Может! Только это не наш с Фохтиным случай.

Звук клаксона вывел меня из моей сладкой неги. На лице Максима была паника, смешанная со страхом. Понеслась матерная брань. Посреди дороги, прямо на нас несся грузовик. На узкоколейке, что уходила от основной трассы, ведущей к нашему городу, объехать махину было невозможно ни с одной стороны. И едва я успела сказать хоть слово, Фохтин вырулил вправо, чтобы избежать столкновения. Этот миг, когда нас выбрасывало с дороги в кювет будет долго-долго стоять у меня перед глазами. Эти мгновенные ощущения невозможно ничем описать и передать. Вот ты вроде спала, а вот твою голову уже раздирает невыносимая боль, потому что ты стукнулась со всей дури о приборную панель. При этом все ещё находишься в сознании. А плечо, которое всё ещё беспокоило снова начинает саднить противной болью. И кажется, что проще умереть, чем перенести это снова.

Из ступора меня вывело кряхтение Макса, который на несколько мгновений потерял сознание.

— Жива? Что болит?

— Все, Максим. Что это было?

— Не сейчас, Дариша — выдыхает он, выбираясь из автомобиля. Через минуту, я оказываюсь у него на руках, и он пытается побыстрее меня оттащить от автомобиля, который начинает дымить. Видимо, из-за повреждений замкнула электрика, а это значит, что в любой момент он либо загорится, либо вообще взорвется. Такой вариант тоже возможен, как показала однажды практика. Правда в тот раз, в моем детстве, я была всего лишь свидетелем.

— Ты как? — он начал осматривать мое лицо на предмет увечий, ощупывать конечности.

— Плечо, голова…Я не умерла. Испугалась…

— Моя девочка — он прижал меня к себе, позволив немного поплакать. Не хотела, просто слезы как-то сами текли, наверное, от нервов. А машина наша уже начала гореть. Было холодно в моем пальто, в котором я улетала неделю назад, ноги тоже в осенней обуви начинали подмерзать, поэтому Фохтин продолжал меня обнимать, чтобы сохранить хоть какое-то тепло, при этом позвонил своему начальнику охраны.

— А я говорил Вам, чтобы Вы не ехали один — услышала я в трубке голос Валерия.

— Буду в следующий раз тебя слушать.

— Вы такими темпами его не дождетесь. Я выслал ещё час назад ребят, чтобы Вас встретить и сопроводить. Извините за вольность.

— По гроб тебе обязан.

Через пару минут на горизонте появилась массивная черная машина, в которой я сразу же оказалась, а Фохтин остался ещё что-то обсуждать со своими служащими на улице.

— Давай-ка отвезем тебя в больницу, чтобы осмотрели твою голову. Ты мне нужна живая и здоровая — произнес он, усаживаясь со мною рядом на заднее сидение.

— Как инкубатор? — и что это снова с настроением?

— Нет, как моя любимая женщина.

Что-что? Он мне только что признался в любви? Не может этого быть!

— Фохтин, что происходит? — уточнила я, пропустив мимо ушей его признание — Тебя пытаются убить?

— Если бы хотели, они бы давно это сделали.

— И ты так ненавязчиво втянул меня в это — сделала я логичное заключение ситуации.

— Я не собирался, прости. Но я тебя предупреждал.

— Я не думала, что все настолько серьезно.

Да, не думала, а в итоге меня продержали целую неделю в больнице. И самое страшное, что он за это время навещал меня всего два раза. Милена и то чаще приезжала.

О, с ней у нас вышла странная история. Они два дня бухали с Маринкой в Лондоне, пока я занималась ее галереей. Ну, и если в Корее считают, что лучший способ для сближения — это алкоголь, то в этом случае они стали чуть ли не сестрами. Я даже как-то начала ревновать. Но когда госпожа адвокат стала навещать меня в больничке и даже задерживаться, развлекая меня разговорами, я поняла, что это не так уж и страшно, иметь в подругах такую интересную личность тем более со связями. Да-да, везде должна быть своя выгода.

А ещё, у меня были родители, которые в прошлом работали в следствии. И как вы думаете, обрадовались они тому факту, что дочь их оказалась в больнице? О вине Фохтина они, конечно, догадывались, но версию эту не озвучивали. Я и сама не хотела втягивать их в это. Мне хватало, что козлом отпущения осталась я. Но когда Максим за мной приехал с разбитым носом, объяснив это тем, что встретился с будущим тестем тет-а-тет, я поняла, что они уже в это влезли сами.

— Ну, думаю, это адекватная реакция каждого отца — пожала я плечами, осматривая его синяки, которые от носа расползались под глаза. А что? Они и так у него там были от переутомления. Почти ничего не изменилось.

— Как-то не очень мне хочется начинать так наши с ним отношения.

— А что он хотел от тебя?

— Врезал, а потом предложил помощь — я даже рассмеялась, это так похоже на папу — Тебе весело?

— Хоть кто-то тебе навалял за меня. Даже как-то на душе полегчало.

— Злюка — он притянул меня к себе и крепко-крепко обнял — Тебе нужно уехать — донеслось до меня в тот момент, когда я чуть не заурчала от удовольствия, как кошка.

— Куда? Зачем? Я не поеду.

— Пойми, это ради твоего же блага и блага нашего малыша. Уехать куда-нибудь, чтобы никто не знал где ты.

— Это бред, Фохтин.

— Твои родители тоже с этим согласны. Те, кто пытается сейчас отобрать мой бизнес, разорить меня, не побрезгуют навредить тебе, чтобы убедить меня сдаться — я хотела возразить, но он не дал — Послушай, думай сейчас о ребенке. Я не могу вас потерять.

— Это эгоизм… — но мне снова заткнули рот, на этот раз поцелуем. Таким, что закружилась голова, во всем теле пробежали электрические разряды, ноги стали ватными…он прощался. И я понимала, что этот вопрос решённый, и я не смогу его оспорить, какие бы аргументы не предъявляла сейчас.

— Я не смогу тебя защитить сейчас — вздохнул он тяжело — Когда все закончится, я тебя найду.

И это был наш последний разговор. Через два часа я отправилась в Лондон, оттуда в Тель-Авив. А там уже города сменялись каждые два дня, чтобы замести за собой следы. Вот так я и осталась одна. Беременная, беспомощная, с чужим именем, а передо мной целый огромный мир и счёт на приличную сумму, чтобы я могла долгое время жить безбедно. Вот так и закончилась моя история с Фохтиным.

АВГУСТ, 2017 г.

— Объявляю вас мужем и женой. Жених, можете поцеловать невесту — голос тетки в сочинском ЗАГСе, как и во всех остальных по нашей огромной стране, был торжественно нудным и от этого противным. Но он только что обозвал нас мужем и женой. Я стою в белоснежном легком платье, Фохтин в торжественном костюме. Все вроде как положено. Кроме одного, этот брак состоялся насильно. Идти под венец мне не хотелось, но МОЙ мужик настоял, аргументировав это тем, что ребенок должен жить в полноценной семье.

— Мы и так прекрасно живём. Зачем эти формальности? И Андрей без этого прекрасно вырастит.

— Хорошо! Знаешь ли, на неокольцованного мужика женщины всегда внимания больше обращают — привел он последний аргумент в свою защиту — Тем более, я ничем не обязан, штампа в паспорте нет.

— Вот ты гад, Фохтин. Хорошо! Мы женимся!

На этой церемонии присутствовали наш двухмесячный Андрюшка, который все это время провел на руках сердобольных бабушек, которых у него было целых три, и все трое были сейчас здесь.

И почему Сочи? А мы обосновались в его пригороде. Вот так, теперь под своими именами, в небольшом домике с виноградовыми зарослями во дворе.

А я уже никогда и не надеялась обрести тихое семейное счастье, тем более, когда ты девять месяцев провела в полнейшем одиночестве. Да, я путешествовала первое время, меняла города, страны, континенты, но так долго я не могла пробыть на ногах. Ребёнок внутри меня рос, и с каждой неделей вести такой образ жизни становилось все труднее. А ещё руки просили глины. Они хотели творить, ваять. Пришло время, где-нибудь осесть.

От Максима весь этот период не было никаких вестей. Следила лишь по газетным заголовкам, как он пытается удержать компанию на плаву. И когда рухнула выстроенная так тщательно империя, злорадствовали все. Мне бы в тот момент оказаться рядом, но во мне играли гормоны, и на Максима я почему-то злилась. Все это время я была так одинока. Я даже с подругами не могла общаться, и с Майей, что осталась охранять мою мастерскую. И по своему уютному уголку, подаренному Фохтиным, я тоже скучала.

Нашла для себя маленький домик, подальше от город, чтобы уединиться и заняться тем, чем действительно мне хотелось. Сердобольные соседи помогли обосноваться, понимая, что мне в таком положении тяжеловато самой заниматься домом. А я думала, что таких людей не осталось. И Андрей появился на свет благодаря им, когда меня со схватками отвёз в Сочи сосед дядя Вова. А я думала, что будет все же девочка. А тут мальчуган. И даже не понятно на кого похожий, но мне хотелось верить, что на Максима. Он меня уверил, что ребенок его.

И в этом своем маленьком раю, где не хватало только его, я продолжала каждый день ждать. Он ведь обещал меня найти. И я клялась себе, что если это случится, то я обязательно буду ему доверять.

И знаете, что первое я сделала, когда он впервые переступил порог моего дома? Я сначала огрела его шваброй, которой в этот момент вытирала пол на террасе, а уже потом разрешила ему поцеловать себя. Истерика нахлынула сама собой, и пока Андрюшка спал, а Максим приводил себя в порядок с дороги, я пошла к морю плакать. Рыдала взахлёб, освобождая свою душу от накопившейся обиды и усталости. Мне надоело каждый день бояться, надоело каждый день ждать, надоело быть одной, без поддержки. С его возвращением, я поняла, что весь этот кошмар, в котором я пребывала последние полгода, наконец, закончился. И я не одна. Он приехал ко мне бедняком. Компания его разорилась, ему пришлось продать ее за смешную сумму, которую предложил ему Воеводин, тот человек, который два раза покушался на мою жизнь. А Фохтин отдал. Нет, не потому что не смог бы поднять все с нуля, а потому что решил, что моя жизнь, и жизнь сына стоит намного дороже каких-то там денег. Об этом мне уже поведала Милена, которая приехала через четыре дня после возвращения Максима. Разве это не поступок, которого я так долго ждала от мужика? В моих глазах он реабилитировался. Хотя, может это произошло от того, что я, наконец, поняла, что не смотря ни на что, я его все же люблю? Да, не очень-то романтично как-то всё вышло. Без каких либо розовых прелюдий, типа, жить не могу, ты лучшее, что есть у меня в жизни, мы навсегда вместе… Мне кажется, что для того, что он сделал, не нужны слова и признания. Настоящие чувства они выражаются поступками, а не словами.

А потом повалили ко мне мои подруги и родственники, которые, как выяснилось, скучали по мне все это время. Максим все смирно терпел, так как больше всего ему нравилось, что мы в доме втроём. Он много времени проводил с сыном, все чаще давая мне время поработать. Видеть его в роли отца было немного странно, но мне нравилось, это было прекрасно.

Маринка заявилась с новостью, что они с Джоном улетают в Доминикану делать ребенка, так как она без ума от нашего с Фохтиным карапуза. Правда, она до жути была возмущена тем, что родилась не девочка, и пообещала, что это сделает она, раз я не смогла. А ещё я была очень рада видеть Майю, которая тоже прилетела навестить меня. Сначала пугливо прятала глазки, а потом призналась, что они начали встречаться с Сеней. Он тоже ушел из компании, хотя ему и предлагали должность заместителя директора. Не знаю, была ли это глупость, или все же преданность Фохтину, после всей этой истории, где я выступила в роли черной кошки, что пробежала между ними, но это все не имело смысла. Я была рада за них. Просто по человечески рада. Наверное, так и должно было быть.

На нашей свадьбе собрались все родные, друзья, которые посчитали своим долгом поздравить нас, наконец. И когда Фохтин перестал быть миллионером, когда потерял все, оставшись без гроша в кармане, как оказалось, в его окружении были люди, которым он был нужен и такой. Ну, и мне, конечно. Ведь мы вместе. А если мы вместе, то мы сможем все!