Игра с огнем - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Теорен Флёри (ч. 6)

Приняв решение уйти из хоккея, у меня появилась уйма свободного времени, а потому я вышел на новый уровень самоуничтожения. Днём я по большей части лежал на диване, ел или спал, а по ночам, как правило, отправлялся в Албукерк, потому что там жил мой наркодилер. И вот как-то однажды я вернулся домой и обнаружил, что Стеф уехала вместе с Алекой. Я как раз недавно купил ей новенький кадиллак эскаладу. Она уехала на нём, прихватив ещё и немного денег. Мне было наплевать. Она это заслужила.

Люди, которым я был небезразличен, пыталась связаться со мной. Помню, как-то мне позвонила мама и закатила истерику по телефону: "Что ты творишь? Ты что, в могилу себя свести хочешь?". Я ей ответил: "Всё в порядке. Не верь тому, что про меня говорят и пишут. Я веду здоровый образ жизни, играю в гольф каждый день...". Мне хотелось, чтобы меня кто-то навещал.

Но в конце концов Клоди позвонил Чаку и сказал: "Приезжай сюда, как можно скорее. Твой дружбан тут совсем уже ох*ел". Он пытался уговорить меня вернуться к нормальной жизни и предлагал свою помощь. Он сказал: "Думаю, мне стоит поблагодарить судьбу за то, что я не имею никакого отношения ко всему этому хаосу и ужасу. Твоя карьера зашла в тупик. Ты утратил контроль над самим собой. Наркотики всё сильнее тянут тебя вниз. Ты употребляешь их горами и спускаешь деньги на новых потаскух, которых находишь в стрип-клубах. Ты о детях подумал? Подумал о Бо, Тэе и Джоше?".

Я ему на это ответил: "Чак, мне нравится веселиться и бездельничать. Я не хочу, чтобы они видели меня в таком состоянии. Думаешь, им стоит видеть меня в таком состоянии?". Чак сказал: "Костлявый, ты приходишь и уходишь из жизни людей, причиняя им боль. Ты особенный. Ты можешь сделать так, что твой собеседник будут чувствовать себя самым важным человеком в мире".

Он напомнил мне как и где мы с ним тусили в своё время, как я включал музыку, смотрел на него и пел, отчего его так корёжило, что просто п*здец. Он мне тогда говорил: "Что ты творишь? Смотри в какую-нибудь другую сторону, пид*р еб*ный!". Затем он напомнил мне о том, как мы пошли с ним на собрание анонимных алкоголиков на Родео Драйв в Беверли Хилз, а там было полно знаменитостей и психопатов.

Там какой-то важный продюссер рассказывал о том, что когда он понял, что ему нужна помощь, он попросил своего друга отвести его туда, где собирались бы люди с такой же проблемой, как у него. И на следующий день его друг отвёз его в самый жуткий и грязный район Лос-Анджелеса, где они пришли на собрание в каком-то притоне.

Затем Чак говорил о том, что мы любим друг друга, как братья, и что он никогда не забудет ту ночь в Колорадо, когда мы молились с ним вместе. После этого он добавил: "Всё, Костлявый, поехали домой".

Но я понимал, что не могу этого сделать. У меня в жизни столько говна накопилось, что я даже не представлял, как подступиться к этой куче. По ночам я лежал и думал о тех бедах, которые приключились со мной, и о тех бедах, которые произошли с другими людьми из-за меня. Я вспоминал, как я лежал в кровати с голой стриптизёршой, нюхал кокаин и сорил деньгами во все стороны, в то время как Вероника и дети спали дома. И жгучее чувство стыда и позора хватало моё сердце и сжимало его, бл**ь, словно мячик для снятия стресса.

Я сказал Чаку, чтобы он уезжал без меня.

Три месяца я зажигал по-чёрному. Я нюхал кокаин горами, пил лимонную водку вёдрами, а домой за мной толпами ходили незнакомые люди, которых я встретил в стрип-клубе. Я фактически перестал есть и спать. Я хотел умереть, но мой организм оказался на редкость живучим. В итоге я как-то купил себе в ломбарде пистолет и решил выбить себе мозги. Мне было 36 лет.

Я сидел на диване, и пил из горла ледяную лимонную водку, впившись глазами в пистолет и один единственный патрон, которые лежали передо мной на кофейном столике. Зачем мне жить дальше? Чтобы и дальше множить ночи сущего ада? Жить я мог лишь под кайфом. Я был бесполезным куском говна и прекрасно сам это понимал.

Я не ухаживал за своими детьми... Твою ж мать, да я даже лица их уже с трудом помнил. Я не мог поддерживать нормальные отношения с близкими людьми. Шэннон, Вероника, Стеф - все они, по большому счёту, ненавидели меня. Бл**ь, да я даже разочаровал своих родителей, а мои братья говорили, что не хотят видеть, как я умираю. Меня покинул Чак, мой дружище Чак. С хоккеем было всё кончено. Понимаете? Навсегда покончено, бл**ь! Всем было наплевать на меня. Криспи, Саттер, Слэтц - для всех них я был лишь пушечным еб*ным пушечным мясом.

Вам знакомо чувство, когда вам надо во что бы то ни стало сделать то, что вам жутко не хочется делать, а потому вы сидите и готовите себя к этому морально? Будто вам надо принять какое-нибудь ох*ительно противное лекарство, или вы сидите у входа в кабинет директора школы, или смотрите вниз на воду с какого-нибудь невероятно высокого трамплина?

Каждый вздох словно прилипает к вашим лёгким и трудно глотать, потому что сердце полностью забило глотку. И вот, наконец, вы доходите до той точки, когда говорите: "Да пошло оно всё нах**. Погнали!". В общем, именно так я себя и чувствовал себя тогда в два часа ночи. Я был готов прыгнуть вниз.

Я схватил пулю, зарядил пистолет и засунул его себе в рот. Как знать, быть может, если бы у меня всё уже было готово, и мне не пришлось бы тратить время на то, чтобы вставлять пулю в барабан, я бы и сделал это. Но как только дуло пистолето застучало о мои зубы, а палец лёг на курок, я успокоился ровно до такой степени, чтобы засомневаться.

Нет, я не испытал какого-то внезапного желания жить. Я по-прежнему чувствовал себя, как говно, и хотел умереть. Именно поэтому, как мне кажется, я выбежал наружу, закинул пистолет в пустыню и заорал на вселенную, как сумасшедший. Но это был самый простой выход из сложившейся ситуации, а я никогда не искал лёгких путей. Да и к тому же, стрелять в самого себя было еб*ть как страшно.

По какой-то странной иронии судьбы, мне позвонил мой 16-летний сын Джош и придал смысл моей жизни хотя бы на какое-то время. Я от него на протяжении нескольких месяцев не слышал ни слова. Я поднял трубку, и он сказал: "Привет, как жизнь?". Я ответил: "Отлично, как сам?". Он спросил: "Чем занимаешься?". "Ты сам прекрасно это знаешь", - ответил я.

Возникла тишина, после чего Джош сказал: "Слушай, как тебе идея переехать в Калгари? Мы могли бы жить вместе. А то я с мамой жить уже просто не могу". Шэннон заново вышла замуж и была хорошей матерью, но Джош слишком долго рос без отца. Я должен был вернуться в Калгари. Я был нужен ему, Бо и Татим. Я выставил на продажу свой дом в Санта Фе, но его очень долго никто не хотел покупать. В результате я просто плюнул на него нах**.

Это случилось в июле, и мне никогда не забыть той поездки, бл**ь. Я остановился по дороге в Албукерке, чтобы встретиться со своим наркодилером, потому что в Калгари продавали откровенно паршивый кокаин. Я купил пять эйтболлов и распихал их вокруг двигателя. В придачу к этому в переднем кармане у меня был небольшой пузырёк с выпивкой. Я всё чётко рассчитал - на дорогу до Калгари у меня должно было уйти 22 часа. Так что мне надо было выехать в три часа ночи, чтобы успеть к тому времени, когда в барах можно сделать последний заказ.

По дороге я вынюхал кучу порошка, а потому был супербдителен. Каждое дерево, каждый дорожный знак и каждый столб я видел абсолютно чётко. Я был полностью сфокусирован на дороге. Когда я добрался до границы, я задёргался и чуть не обосрался нах**. Я подъехал к окошку и посмотрел на лицо пограничника. Мысли у меня были абсолютно параноидальные: "Бляха-муха, а вдруг он знает про дурь в моторе? Вдруг он догадается?". Тут пограничник показал на меня пальцем - я думал, что в обморок упаду. "Эй! - сказал он. - Да ты ведь Тео Флёри!".

Я улыбнулся и сказал: "Отлично! А вы как поживаете?". Прямо-таки сцена с МакЛавином из фильма "Крутые перцы". Мы потрепались о всякой еб*ни пару минут, после чего он разрешил мне ехать дальше. Как только я отъехал от границы, я тут же устремился в Летбридж (пр. Альберта), купил там ящик пива и выпил залпом три бутылки. Только после этого у меня перестали трястись руки.

Ящик я допил уже тогда, когда в далеко показались огни ночного Калгари. Мне пришлось съехать на обочину на некоторое время, потому что со мной приключился серьёзный приступ паники. "Неужели я действительно это сделаю? Господи ты боже мой, а стоит ли оно вообще того? Нах*я я это делаю? Не поздно ли уже поворочивать всё вспять?".

Я прибыл в 1:45. Тютелька в тютельку. Я припарковался у кафе "Мэлроуз" на 17-ю авенью, где меня ждали все мои друзья. Я зашёл внутрь, поднял вверх свою бутылочку и сказал: "Здорово! Я приехал!".

Глава 37. Тёмное-претёмное время

По возвращению в Калгари я капитально загулял. За три года я вынюхал где-то 15 фунтов кокаина (6,8кг прим. АО). Эта привычка мне обходилась в две тысячи долларов каждую неделю. Мы снимали с Джошем роскошную квартиру в центре города - в двух шагах от О Клэр (Eau Claire - один из самых престижных районов Калгари, прим. АО). Я поначалу как-то пытался воспитывать Джоша, но что я мог ему сказать при том образе жизни, который вёл сам?

Джоши был, в общем-то, одиночкой. Мы принялись работать над нашими взаимоотношениями, и я горд тем, кем он сейчас стал, но какое-то время он чувствовал себя несчастным. Я чувствовал себя виноватым, но ничего толком не мог ему сказать. Мне всего-то надо было быть рядом с ним и подавать пример. На первых порах мне это не удавалось.

Шэннон сказала, что всё это ей напоминало то, как красивый свитер, который она связала своими руками, начинал распускаться у неё глазах. Если ты живёшь со мной, то у тебя море денег, ты общаешься с девушками похожими на Памелу Андерсона, а ужинаешь исключительно в ресторанах. После этого как-то не хочется возвращаться к своей матери и есть на ужин брокколи.

Мой типичный вечер начинался в баре, а заканчивался 2- или 3-дневным продолжением банкета у меня дома. Для меня это было тёмное-претёмное время. И Джош видел всё это своими собственными глазами. Жуткая картина.

Как-то во время очередной гулянки я встретился с хоккеистом по имени Стив Пэрсонс. Он был тафгаем и уже на протяжении нескольких лет выступал в низших лигах. Драки занимали огромнейшую часть его жизни - всего в его карьере было свыше 300 боёв. Это был здоровый парень из Ванкувера. Рост - 193см, вес - 115кг.

Он не обладал особым талантом, но рассказал мне, что он ещё в юном возрасте понял, что если у тебя тяжёлая рука и ты крепко стоишь на ногах, то место в команде для тебя всегда найдётся. Он был поразительно милым и добрым человеком. Но только за пределами площадки.

Из-за травмы кисти Стив выбыл на пару лет, и получил предложения от двух любительских команд - "Ллойдминстера" и команды из северной резервации под названием "Хорс Лэйк Сандер". Он никак не мог определиться с выбором, в какую же команду ему перейти на правах свободного агента. Мне пару раз звонили из "Хорс Лэйк", но я даже перезванивать им не стал. Я завязал с хоккеем. Зачем мне играть в какой-то дворовой лиге на севере, когда я только что ушёл из НХЛ?

Я устал от еб*чих тренировок, судей и прочего говна. И потом, играть за команду из резервации - это значит рисковать своей жизнью. Мои братья Тэдди и Трэв имели богатый опыт выступлений в таких лигах, причём они играли как за "белые" команды, так и за команды индейцев. Формально там есть правила, но на самом деле их нет. Сначала всё идёт как бы нормально, а потом начинает твориться жесть. Допустим, одна команда выносит другую в одну калитку - и тут индейцы становится очень злыми. И происходит всё это очень быстро.

Трэв мне как-то рассказывал забавный случай во время одного из матчей команды из резервации. Их команду с Тэдди (а это была "белая" команда) пригласили на

встречу с командой из резервации Эбб энд Флоу. Само собою, половина их команды слегла в этой резервации с гриппом. Помимо Трэва и Тэдди на лёд смогли выйти лишь шесть человек, включая вратаря.

В итоге Тэдди отыграл 55 минут - он покинул площадку только тогда, когда его удалили. Сама игра была настолько жёсткой, что в один момент Тэдди повалили на лёд, и он сломал себе нос. Затем соперники накинулись на одного из здоровых защитников из команды Тэдди и Трэва. Когда же он стал защищаться, то его удалили до конца матча. Он отправился в раздевалку, а от зрителей его отделяла лишь верёвка. На него устремилась толпа болельщиков, и он начал размахивать клюшкой во все стороны и орать: "Ну, кто тут самый смелый? Подходи!".

Команда Тэдди и Трэва выиграла тот матч, а по его окончании досталось судье, которого пару раз повалили на лёд. Когда же команда индейцев покидала площадку, их вратарь плюнул ему в лицо. Ну, и, наконец, арену они покидали группой, потому что выходить по одиночке было слишком опасно. А когда они садились в свой "Сюбёрбан" какой-то 4-летний малый, стоявший неподалёку от машины, повернулся к Трэву, уставился на него безразличным взглядом и сказал: "Да пошли вы нах**. Вы нечестно играете".

Как бы там ни было, Стиву понравилось предложение "Хорс Лэйка", и он позвонил мне вскоре после Рождества 2004-го года. Он сказал, что по его информации, "Хорс Лэйк" заинтересован и в моей кандидатуре. Я ему ответил: "Нет, даже не предлагай. Я завязал. Да и потом с меня же там скальп снимут". Тогда Стив сказал: "Тео, ты будешь в полной безопасности. У нас в команде пять силовиков уровня НХЛ".

Я подумал минуту и ответил: "Нет, не хочу". Но Стив не сдавался: "Тео, ты же хоккеист. Хоккей - твоя жизнь, это твоя работа, это то, что ты делаешь лучше всего. Ты отдал хоккею 35 лет. Не думаю, что ты можешь вот так вот просто взять и завязать. Поверь мне, Тео, если ты согласишься играть, ты будешь в полной безопасности".

"Нет, мне это неинтересно", - ответил я и повесил трубку. После этого я позвонил своему брату Трэву, и он сказал мне: "Ну, вообще-то это не такая уж и плохая идея". Трэв беспокоился за меня. Он видел, как я каждый день лежу в полной прострации на диване и щёлкаю каналы. Я растолстел, как минимум, до 100кг. Я превратился в самого настоящего колобка.

Предложение поиграть в хоккей без какого-либо груза ответственности звучало заманчиво. Я подумал, что почувствую себя лучше, если снова полюблю хоккей. Я выиграл Кубок Стэнли, Кубок Канады, Молодёжный Чемпионат Мира и золото Олимпиады, но у меня в коллекции не было Кубка Аллэна - главного трофея любительской лиги класса ААА.

Кубок Аллэна разыгрывался уже с 1908-го года, поэтому за ним стоит богатая история. В хоккее он занимает далеко не последнее место. Да и к тому же, мне было абсолютно нечем заняться. Разве что сидеть и бухать в баре "Каубойз", но это со временем надоедает. Ну о чём можно разговаривать с одними и теми же людьми каждый божий вечер? Поэтому я перезвонил Стиву и сказал: "Я согласен".

Я встретился с вождём Дионом Хорсмэном в Калгари, и он оказался отличным парнем. Ему было 32 года, и он был самым молодым вождём в Канаде. Он выделялся на фоне других. Он был амбициозен, весел и мечтателен. Он хотел создать лучшую любительскую команду в мире.

Почему? Потому что он считал, что это вдохновит его молодых соплеменников, и вместо того, чтобы впутываться в различные неприятности, они будут заниматься хоккеем, да и вообще у людей в Хорс Лэйке будет повод для гордости. В общем, мы с этим вождём потом п*здец как накирялись.

Я спросил его: "Так, ну а как это всё будет выглядеть детально? Как мы будем работать?". Он ответил: "Очень просто. Я буду оплачивать тебе перелёт каждые выходные, ну или когда тебе будет удобно. Если хочешь, то твои мама с папой тоже могут приехать на матчи. Покупай себе новую экипировку и вообще всё что захочешь. Я плачу".

У меня там играл двоюродный брат Тодд Холт, который был на пять лет меня младше. Я его просто обожал. Холти был талантище. У него была уйма таланта. Прирождённый снайпер. Если он открыт, отдавай на него шайбу - это 100% гол. Несмотря на то, что ростом он был 170см, а весом 72кг, "Сан-Хосе" выбрал его на драфте НХЛ.

С 1989-го по 1994-й он играл за "Свифт Каррент Бронкоуз", так что Грехэм Джеймс был его наставником на протяжении шести лет. Тодди начал пить и, в итоге, в разобранном состоянии перебрался в "Хорс Лэйк". Но сколько бы он ни выпил, перед воротами соперника он всё равно всегда творил чудеса.

Резервация Хорс Лэйк расположена недалеко от города Биверлодж (пр. Альберта) - это где-то в шести часах к северо-западу от Эдмонтона. По сравнению с этим любая дыра выглядит мегаполисом. Как только въезжаешь в Биверлодж, там тут же начинается просёлочная дорога без освещения, а через семь километров перед вами вырастает одна из самых красивейших арен, на которых мне только доводилось играть за пределами НХЛ.

Я бы сравнил её с церквью. Она была абсолютно новой, а на её постройку ушло $9 000 000. У этой резервации с деньгами всё в порядке, потому что они за весьма неплохую сумму сдавали в аренду землю одной нефтяной компании.

Большинство игроков в команде были либо индейцами, либо с индейскими корнями. Был там такой Брент Доджинхорс ростом 182см, весом 88кг - привилегированный индеец из резервации Цу Тина, которая располагается недалеко от Калгари. Он два года играл на левом фланге нападения за "Калгари Хитмэн", принял участие в 18 боях и выиграл большую часть из них.

Также там играл Джино Оджик (191см, 98кг). Он сам алгонкин и один из лучших бойцов-тяжеловесов в НХЛ своего времени. Есть просто жёсткие парни, вроде Ронни

Стёрна и Пола Круза, а есть те, которые даже несопоставимы с ними по жёсткости. Дэйв Браун, Марти МакСорли, Сэнди МакКарти, Боб Проберт и Оджик были из тех парней, которые могли убить человека одним ударом. Они кулаками раскалывали хоккейные шлемы пополам - я это собственными глазами видел.

Помню, однажды в Калгари, когда я ещё играл за "Флэймс", мы встречались с "Филадельфией", и я увидел, как Дэйв Браун зарядил Стю Гримсону по физиономии. У Стю потом винт полтора месяца торчал из глаза, чтобы у него скуловая кость не развалилась. Джино бился за "Ванкувер", "Филадельфию", "Айлендерс" и "Монреаль". В НХЛ он дрался со всеми, накопив в сумме за карьеру 184 боя.

Я кучу раз видел, как он дерётся, когда мы встречались с "Ванкувером". Осенью 1996-го года он не на шутку сцепился с Джеми Хаскрофтом, который был примерно его габаритов. Они сбросили краги и стали метелить друг друга, как динозавры. Пару месяцев спустя он боксировал с Тоддом Симпсоном, и их полез разнимать Кэрри Фрэйзер - арбитр. Так Джино ему чуть башку не снёс. После завершения карьеры Джино занимается с детьми, рассказывая им о вреде алкоголя и наркотиков.

На той же неделе, когда я согласился играть за "Хорс Лэйк", за мной, Стивом Пэрсонсом и Брентом Доджинхорсом прилетел чартер, и мы отправились в Большую Степь. Там нас встретил вождь и отвёз в спортивный магазин. У него там был свой счёт, и он сказал нам: "Берите всё, что хотите".

Мы вели себя, как дети: "Так, мне, пожалуйста, десять вот этих клюшек и десять вон тех, а также...". Втроём мы просадили 10 кусков на клюшки и прочую амуницию. Я его ещё спросил: "Ты уверен, что готов пойти на такие траты?". На что вождь мне ответил: "Да-да, берите что хотите". Я сделал себе на заказ клюшки марки Easton, и мне доставили их прямо в Хорс Лэйк. Я был в экстазе.

И вот мы впервые приехали на арену. Заходим, идём к раздевалке, открываем дверь, а там 20 распахнутых баулов и хоккейная экипировка разбросана по всему полу. Я сначала подумал, что их ограбили или ещё что. Потому после хоккея все собирают свои вещи в баул, едут домой и развешивают их там сушиться. Я повернулся к вождю и спросил: "Чё за х**ня?".

Оказалось, что эту экипировку вождь отдал в общественное использование. Дети индейцев приходили, хватали левый конёк, затем правый, потом краги... Иногда они подходили по размеру, а иногда нет - да и плевать им было на размер или фирму изготовителя. Они брали первую попавшуюся клюшку, которую нашли в общей куче, и выходили на лёд.

Ребята там были невероятно талантливы. Мы смотрели, как они бросали по перекладинам, прицельно попадали в штанги, выдавали блестящие передачи, подправляли шайбы в воздухе... Некоторые на моих глазах поднимали шайбу вверх на крюке и проезжали так через всю площадку, будто у них в руках сачок для лакросса. Они играли на абсолютно феноменальных скоростях.

Этим ребятишкам было 9-10 лет, но они были абсолютно самостоятельными - сами добирались до катка, переодевались и играли. Весьма самодостаточная молодёжь, что тут скажешь... Они проводили с нами кучу времени, так что мы постоянно отдавали им клюшки и вообще всё лишнее, что у нас только было, а также учили их, как правильно обматывать клюшку или затягивать шнурки на коньках. Должен признаться, я от всего этого получал дикий кайф. Мне нравилось возиться с детьми.

Я был уже готов выйти на лёд в своём первом матче за "Сандер" в Большой Степи против "Атлетикс", но тут выяснилось, что играть мне нельзя. Об этом говорили по TSN, CBC, CTV (крупнейшие телеканалы Канады, прим. АО) и все газеты - Федерация Хоккея Альберты постановила, что я не прохожу по регламенту. На арене собралось четыре тысячи болельщиков, а им в итоге пришлось смотреть рядовой матч пивной лиги.

Звонит мне какой-то у*бок из руководства НХЛ и говорит: "У тебя ещё контракт на год". Он имел ввиду на сезон 2003-04. Я ему отвечаю: "Да, у меня действительно был контракт, но "Чикаго" больше не платит мне зарплату, потому что я выполнил условия прекращения своей дисквалификации".

Вождь нанял адвоката, и мы стали судиться. Мы настаивали на том, что мой контракт с "Чикаго" обесценился, и Боб Палфорд, старший вице-президент "Блэкхоукс", был на нашей стороне. В случае, если бы суд признал мой контракт действующим, то формально я мог бы снова играть за "Чикаго", если бы проходил при этом курс лечения. Или же клубу пришлось бы выписать мне 4,5 миллиона долларов за неустойку. Палфорд, наверное, был близок к инфаркту.

Вся эта история попала в прессу лишь из-за того, что в НХЛ наступил локаут, и спортивным журналистам надо было писать хоть что-нибудь о хоккее. Судя по всему, чтобы я ни делал и где бы я ни был, всё, что было хоть как-то связано со мной, вызывало резонанс.

Но я никогда не увиливал от боя. Никогда. Поэтому я сказал журналистам, что когда парни, пытавшиеся отстранить меня от хоккея, сбросили краги, я приготовился биться до победного конца.

Мой протест признали правомерным, и уже на следующий день, 22-го января 2005-го года, я сыграл свой первый матч за "Хорс Лэйк". На игру пришло около двух тысяч болельщиков, хотя обычно больше сотни там не собиралось. Мы играли против "Спирит Ривер Рейнджерс" и выиграли 6:5, а я забил гол и отдал две передачи. Таким образом, я официально стал частью дворовой лиги.

На следующих выходных мы отправились в Фэйрвью, но мы со Стивом так набухались до этого, что на игру вышли с похмелья. Да что уж там - всё ещё пьяные. В одном эпизоде я ввязался в борьбу, и меня повалили на лёд на чужой синей линии. Я сразу понял, что это ситуация из серии "пан или пропал". Если бы я и дальше позволял соперникам сбивать меня с ног, чтобы они потом могли похвастаться своим дружкам, мол, да этот Флёри вообще сопляк, и я его сегодня легко "уработал" - меня бы убили.

Поэтому я поднялся на ноги и попытался выбить из-под него конёк, одновременно атакуя его клюшкой в голову со спины. Стив увидел всю эту ситуацию, но он в тот момент был на нашей синей линии, то есть футах в 15 от меня (4,5 метра, прим. АО). Он устремился в нашем направлении, как полоумный, и удавкой накинулся на этого парня сзади.

Грязноватая тактика, конечно, но она сработала. Таким образом, он фактически сковал действия соперника, а я взял клюшку и начал тыкать его в шею и грудь. После этого все понял, что я играл всерьёз, и да поможет господь тому ушлёпку, который вздумает со мной связаться.

После игры мы сели в автобус, и я сказал Стиву: "Знаешь что? Я в жизни не видел, чтобы за меня кто-нибудь так же заступался". Мы тут же стали друг другу, как братья. С полпинка, что называется.

North Peace Hockey League - это сумасшедший дом. Просто п*здец какой-то. Это было что-то с чем-то. Мы были самой жёсткой командой в истории хоккея. Ко мне никто даже близко не подходил. У нас в команде играли Пэрсонс и Оджик, а затем ещё присоединился Саша Лакович, с которым я в своё время играл за "Калгари", вместе со своим братом Грэгом. Эти двое были вообще отмороженные наглухо.

Кроме того, за нас играл ещё и Доди Вуд. Он вообще никого не боялся. Более того, когда он играл за "Сан-Хосе", он даже сцепился как-то с Джино, который тогда выступал за "Ванкувер". Он также бился с Дарреном МакКарти, выступавшего за "Детройт", и Таем Доми из "Торонто".

Ещё у нас был молодой парень по имени Джейсон Бошам, который играл до этого в низших лигах и был офигенно жёстким типом. Так что если кому-то из наших соперников хотелось подраться, то кого бы он ни выбрал себе в оппоненты, он мог смело себе гроб заказывать. Мы были надменной быдло-командой, лидером который был я.

И поверьте мне, гостям на домашней арене "Сандер" приходилось нелегко. Во время предматчевой раскатки индейцы были в барабаны (прикиньте, бл*?!) и пели хором свои песни: "Ая-ая-ая-ая...". В общем, свою народную музыку. Бл*, это такой ужас нагоняло... Нет, мы-то дома играли, так что чувствовали себя вполне комфортно, но вот Стив любил подъехать на раскатке на красную линию и спросить: "Нормально ночью до резервации добрались?". Глаза соперников были полны ужаса. Они все жутко нервничали. Казалось, ещё немного и они начнут сосать большой палец и орать: "Мама, я не хочу туда идти!".

Ну, и понятное дело, на трибунах не обходилось без танца дождя, а я подъезжал к соперникам и во всеуслышанье заявлял, что мы наклепаем им пять голов и ещё клюшку в яйца кому-нибудь засадим, а Стив подливал масло в огонь и говорил, что если меня кто-нибудь тронет, то он лично задушит их и бошки пооткручивает. Команды соперников выходили на лёд с трясущимися коленками.

Причём для жителей резервации игры были большим семейным праздником. На трибунах собирались все - от грудничков в ярких снежных костюмах (у некоторых были ботинки, а некоторые были босыми), до стариков лет 70-80. Атмосфера была что ни на есть семейная.

Думаю, вы знакомы с выражением "по-индейскому времени" (имеется ввиду, что индейцы всё время опаздывают, прим. АО). Так вот это отнюдь не шутка. Игры назначались на семь часов вечера, но раньше восьми мы никогда не начинали. То лёд не готов, то вход для болельщиков не открыт, то света нет, пока его кто-нибудь не вспомнит включить, а гарантии на это никакой не было.

Мы предоставили резервации рекламу, которой ей так хотелось, но им также хотелось, чтобы мы ещё и играли в определённой манере. Мы так и делали. Вождь был эдаким капитаном нашего корабля. У него была страсть к игровым джерси. Если вы ничего не знаете об джерси, то я вам сообщаю - стоят они отнюдь недешёво.

Коллекционеры платят за них весьма неплохие деньги. Например, мои игровые джерси стоят где-то две тысячи долларов и больше. В общем, наш вождь носил джерси семь дней в неделю. И я никогда не видел его в одной и той же джерси. Ни-ког-да. У него в коллекции были джерси Гретцки, Мессье, моя и других звёзд НХЛ.

Готов поспорить, что в общей сумме у него этих джерси было тысяч на 50. Вот такой вот он был парень. Он управлял резервацией, получал за это несколько миллионов долларов (сначала все деньги шли вождю, а уже потом он самостоятельно их распределял), ему было 32 года, у него было пять детей, и при этом он носил спортивные штаны и коллекционные хоккейные майки.

Его любовь к пиву, шкваркам и спорам была для всех примером. Когда лидер ведёт себя определённым образом, за ним тянется всё его окружение. Именно это и произошло с нашей командой. Мы были шайкой хулиганов, которые играли по своим собственным правилам. И вождь был на нашей стороне.

После игр в Большой Степи мы ходили в бар, который назывался "Чемпс". Он стал Меккой для наших болельщиков. Иногда вокруг нас собиралась толпа из 500-600 совершенно незнакомых людей. Однажды мы выиграли чемпионат провинции, и в "Чемпс" для нас накрыли огромный стол с пиццой, чикен фингерс (разновидность курицы, обжаренной во фритюре, прим. АО), лазаньей и салатами. Всё это вождь организовал для нас и наших семей. Понятное дело, ко всему этому прилагался открытый бар.

Мы со Стивом тогда бухали по-жёсткому, поэтому заказать на двоих (ну и для всех проходящих мимо) пол-литра водки с запивкой, пол-литра рома с колой и ящик пива для нас было раз плюнуть. Кроме того, мы попросили официантку принести нам заодно 50 стопок с различными напитками.

Помню, нам принесли счёт на девять тысяч долларов. В эту стоимость также входили ящики с пивом, которые мы брали с собой на афтер-пати, а там вообще всегда творился полный дебош. Вождь вышел на улицу, залез в свой грузовик, вернулся назад и отсчитал десять кусков, как будто ничего особенного не случилось. Будто он просто оплатил обычный счёт.

Такой вот у нас был экстравагантный вождь. Даже если ты играешь в НХЛ, то на выезде ты обязательно будешь делить с кем-нибудь номер. Но в "Хорс Лэйк Сандер" такого и близко не было. Однажды мы всей командой полетели на четыре дня за его счёт в Эдмонтон, где тренировались (дважды в день!) на "Норслэндс Колизеум" (теперь эта арена известна как "Рэксолл Плэйс", и именно на ней выступают "Ойлерс", прим. АО).

Лёд там стоит $500 в час, а на обычном городском катке - $140. И при этом он разрешил всем взять с собой в поездку девушек, жён, родителей и детей. И у каждого был отдельный номер. Если кто-то из членов вашей семьи хотел отдельный номер - это тоже было за его счёт.

У нашей команды были лучшие автобусы, лучшие отели, лучшая арена, лучшая экипировка, лучшая форма, клубные куртки, спортивные костюмы - всё, что нам было нужно и даже больше. Он создал нам такие условия, будто мы играли в НХЛ. Феноменально.

В том сезоне наше соотношение побед и поражений составило 79-3-1. Мы "похоронили" всех соперников. Но мой брат Трэв был недоволен тем, как играла наша команда. Трэв держал меня на расстоянии вытянутой руки, потому что ему было больно смотреть на то, как я играл. Он мне объяснил это следующим образом: "Если тебе когда-нибудь захочется поужинать домой и вернуться к нормальной жизни, знай - я тебя жду".

Он приехал на один наш матч в Иннисфэйле и уехал оттуда в бешенстве. Он много поиграл в индейских лигах, и наша тактика запугивания была ему не по душе. Он сказал, что в Иннисфэйле игра шла в одни ворота, а мы вели себя, в общем-то, как быдло.

"Сандер" играет откровенно грязно, - сказал он мне. - У вас в команде играет Лакович, которого дисквалифицировали из всех лиг, где он когда-либо играл. Он может играть технично, ему вовсе необязательно напрыгивать на соперников, умышленно калечить их, заставлять драться с ним и так далее.

Это любительская лига - вашим соперникам надо на работу утром потом как-то идти. Все ваши соперники ведут обычную жизнь и ходят на обычную работу. А твой дружбан Пэрсонс никого не жалеет. Он знает, что может сломать человека и использует этот козырь. Он ломает людей только лишь для того, чтобы вождю было чем похвастаться. Это же вообще ни в какие ворота не лезет!".

Я понимаю точку зрения Трэва, но на льду творился такой п*здец, о котором ни он, да и вообще никто на трибунах не знал. На самом деле один игрок "Иннисфэйла" слишком много болтал не по делу. Как он меня только не называл - и алкашом, и наркоманом... А потом ещё и Пэрсонсу сказал, что он жирный х*й, пьянь и предатель. И при этом заткнуть его было невозможно.

При счёте 0:0 Пэрсонс расположился перед вбрасыванием рядом с этим парнем и сказал ему: "Послушай-ка меня. Я сейчас пропущу мимо ушей всё, что ты мне сказал. Но как только мы поведём с разницей в пять шайб, я накинусь на тебя и отпиз*у к еб*ни матери".

Но этот парень был совсем наглым. Он ему ответил: "Да, да, да. Так вы и повели в пять шайб". Пэрсонс сказал ему со спокойной улыбкой: "Не волнуйся, поведём. И ты своё получишь".

Не успел он договорить эту фразу, мы завледели шайбой и - вынимай! - повели 1:0. Пару смен спустя счёт уже был 2:0, а затем 3:0. Пэрсонс прокатился мимо их скамейки и сказал: "Три-ноль, Билли. Осталось забить две". Через некоторое время счёт стал 4:0, а потом 4:1. Этот парень из "Иннисфэйла" прокатился мимо нашей скамейки и рассмеялся Стиву в лицо. В следующем периоде мы довели счёт до 5:1, а через полторы смены на табло было уже 6:1.

Обе команды знали о намерениях Стива. Этот наглец вышел на вбрасывание, и Стив последовал за ним. Судья вбросил шайбу, игра возобновилась и Стив полетел его искать. Парень из "Иннисфэйла" увидел, что на него несётся Стив и попытался смениться, но не успел. Стив схватил его и сначала просто стал на него вы*бываться. Но он ведь уже дал своё слово, так что пути назад у него не было. Он п*здил этого пацана до тех пор, пока его наконец не оттащил линейный арбитр. Если вас ужалила пчела - сжигайте улей.

Мы играли очень жёстко. Мы воевали против всех. У нас не было союзников помимо тех, которые были в нашей раздевалке. Каждая наша игра превращалась в войну. Мы не нарывались на неприятности, но со временем наши соперники начинали злиться, потому что не могли забить, и тогда у нас не оставалось выбора - "Хотите получить? Окей, это мы можем вам устроить".

Когда я играл за "Хорс Лэйк" я был в шоке от расизма, с которым нам приходилось сталкиваться. Я понимал, что на матчи против нас соперники выходили злыми, потому что мы играли жёстко и грязно. И это нормально. Но некоторые просто откровенно ненавидели индейцев.

Если мы играли за пределами резервации, то какие только фразы в наш адрес не летели - начиная от "*баных перноголовых" и заканчивая "поджигателям экипажей" и ещё более хлёсткими обзывательствами (в оригинале, соответственно, ‘featherheads’ и ‘wagon burners’, что, по понятным причинам, не имеет аналогов в русском языке, прим. АО).

Я не мог поверить в торжество стереотипного мышления в своей стране. Стране, которую я представлял на Олимпийских Играх. Причём дважды. В детстве меня иногда дразнили из-за того, что во мне есть индейская кровь, но до пришествия в "Хорс Лэйк" я понятия не имел, через что проходят индейцы.

Спортивные телеканалы - TSN и Sportsnet - освещали наши матчи, а потому на каждой игре собирался аншлаг. Обычно на матчи любительских лиг приходят порядка 500-600 болельщиков, но наши матчи собиралось от 2500 до 6000. Многие жители Хорс Лэйка ездили с нами на выезд, потому что гордились нами.

На выезд мы отправлялись не по одиночке, а сплочённым коллективом. Иногда на гостевых аренах ни с того, ни с сего вдруг не хватало билетов для наших болельщиков, которые приехали из резервации. Иногда наших болельщиков загоняли на самые дешёвые места где-нибудь под крышей. Это было какой-то кошмар.

Катки в небольших городках ломились от зрителей именно из-за того, что к ним приехал "Хорс Лэйк Сандер". Люди приходили посмотреть на звёзд, до обычных команд им дела не было. Благодаря нам наши соперники зарабатывали огромные деньги. На каждом подобном матче были аншлаги.

В 2005-м году мы вышли в плей-офф и начали борьбу за Кубок Аллэна. В первом раунде мы выиграли у "Стоуни Плэйн", и вот 25-го февраля у нас началась серия с "Бэнтли Дженералс". В Бэнтли был совсем маленький каток, рассчитанный на 800 зрителей, поэтому мы играли на "Сентриум" в Ред Дире (пр. Альберта). Там играют "Рэбелс" - юниорская команда из WHL.

Я лишь совсем недавно узнал, что мой старинный друг и сосед Пит Монтана, оказывается, в то время работал в Ред Дире. Он сказал мне, что когда он узнал о моём приезде, то он пришёл в бешенство. Не потому, что Кубок Аллэна не престижный трофей, а потому что он считал, что я должен играть в НХЛ, а не в дворовой лиге.

Он говорит, что тогда подумал: "Тео скоро попадёт в Зал Хоккейной Славы... Какого чёрта он играет в плей-офф Кубка Аллэна за "Хорс Лэйк"?". Всё это ему было не по душе, но всё равно пришёл на игру.

Он сидел в пресс-ложе рядом с комментаторами, а перед игрой решил спуститься к скамейке и поговорить со мной. У Пита на глазах до сих пор наворачиваются слёзы, когда он рассказывает эту историю. Он спустился к раздевалкам и увидел меня метрах в 20 от себя. У меня с губы свисала зажжённая сигарета, а я в дыму собирался с мыслями перед игрой и, прищурив глаз, заматывал клюшку.

Пит говорит, что он тогда встал, как вкопанный. Он не смог подойти ко мне. Не мог и всё. Позже он мне сказал: "У меня сердце кровью обливалось. Передо мной стояла суперзвезда. Стоял парень, который на моих глазах прошёл сквозь огонь и воду, подписав в итоге контракт на крупную сумму с "Рейнджерс".

Чего тебе ещё от жизни надо? Пойми, ведь ты только что сделал то, что доселе не удавалось никому из твоей семьи. Ты добился невероятного, а потом взял всё и про*бал. Поэтому я поднялся наверх и вернулся в пресс-ложу".

Когда его там спросили, разговаривал ли он со мной, то он ответил "нет". С тех пор, каждый раз если поднимался вопрос касательно нашей дружбы, он резко отвечал: "Я его больше не знаю".

Глава 38. Блондинка в облегающих джинсах и длинными волосами

Мы выиграли первый матч полуфинальной серии за звание чемпиона Альберты со счётом 2:0 и вернулись в отель. Там была небольшая гостиная, и мы потягивали там пиво, как вдруг туда вошла она. На ней были облегающие джинсы и красная атласная сорочка, и она была блондинкой с длинными волосами - таких девушек обычно крутят в рекламе шампуня.

Все обернулись и уставились на неё. Она была просто неотразима. В барах я видел сотни тысяч красивых девушек, но у этой была улыбка в миллион ватт, её можно было обнять за талию, сцепившись руками за спиной, а рядом с ней шла моя подруга, которая была на игре.

Я тогда ни с кем не встречался. Я был сыт по горло стриптизёршами, да и по правде говоря, с кем ты в баре познакомишься? Разве что с кучей местных завсегдатаев, бл**ь.

В моём номере было яблоку негде упасть. Мы начали было разговаривать с Дженн, но услышать друг друга было просто невозможно, поэтому мы уединились в ванной.

Оказалось, что она родом из города Бреденбери (пр. Саскачеван) - до туда от Расселла где-то за час можно добраться.

У нас сразу установились хорошие отношения, и в итоге мы провели вместе два дня. Она работала в поте лица помощником зубного врача, а поскольку мы были почти соседями, то и взгляды на жизнь у нас были весьма схожи. Мы целовались, валяли дурака и вообще классно проводили время.

Следующим утром она стала собираться в Калгари, и я ей сказал: "Я после игры буду тут. Так что смогу тебя подбросить". Она улыбнулась, и я почувствовал, как учащённо забилось моё сердце.

Мы все в таком, бл*, умате были после 2-дневной попойки, да к тому же ещё и с жутким недосыпом, что не смогли выиграть второй матч. Мы проиграли 2:4. Однако следующие две игры мы легко взяли со счётом 8:3 и 6:2, что вывело нас в финале на "Иннисфэйл". Мы спокойно выиграли у них три матча подряд, потом таким же образом разобрались с "Пауэлл Ривер" и вышли на Кубок Аллэна.

Но главное, что мне удалось найти девушку, которая была клёвой, родом из моих мест и была готова веселиться со мной. И когда она была рядом со мной, мне не было больно. У нас обоих был целый ворох проблем. Она не доверяла людям, а поскольку я прошёл курс лечения, я прекрасно понимал её состояние. Я знал, что могу ей помочь.

Она сразу же ко мне переехала. В начале наших взаимоотношений она ревновала к тому, что все уделяют мне много внимания. А во время ссор она собирала свои вещи и пыталась уйти.

Тогда я становился перед дверью и говорил: "Ну от чего ты убегаешь? Тебе больше не надо ни от чего убегать. Я никуда не уйду. Я тебя никогда не брошу". Первые две недели мы с ней постоянно ссорились. Однажды мы отправились в китайский ресторан, и она мне сказала: "Я больше не могу быть с тобой вместе". На что я ответил: "Что-что? Я вообще-то не на просмотр записывался".

Она была такой красавицей, что не привыкла слышать такое в ответ. "Я с тобой, бл**ь, не просто так две недели вместе провёл, чтобы ты взяла и ушла от меня, когда тебе вздумается", - добавил я. "Да что я за женщина такая, если свяжу свою судьбу с человеком, которому наплевать на своих детей? Нормальные люди заботятся о своих детях. И я хочу быть нормальным человеком", - бросила мне она.

Я тогда потихоньку налаживал свои отношения с Бо и Татим. Я навещал их где-то два раза в месяц, но мне не хотелось, чтобы они видели, как я гуляю направо и налево. Татим и без того жутко меня боялась - она даже боялась подходить ко мне. Дженнифер посоветовала мне как-то узаконить своё право на встречу с детьми.

Безусловно, так и надо было сделать. К тому же, я был одинок и хотел быть с ней рядом, а для этого надо было сильнее стараться. Я убедил её дать нам шанс, и она отправилась со мной в Ллойдминстер (пр. Саскачеван) на розыгрыш Кубка Аллэна. Там она встретилась с моими родителями.

За Кубок Аллэна боролись шесть команд - чемпионы провинций Британская Колумбия и Альберта (это были мы), Манитобы и Саскачевана ("Мид Уэст Айлендерс"), Онтарио ("Сандер Бэй Бомберс"), Квебека ("Монманьи Сантинель"), приморских провинций ("Кан-Ам Кобрас") и хозяева турнира ("Ллойдминстер Бордер Кингс").

Каждой команде полагалась отдельная раздевалка. У нас в команде было 24 игрока, тренерский и медицинский штабы - то есть всего около 30 человек. И "по именам" мы там были самой именитой командой, причём с большим отрывом. Однако вместо того, чтобы выделить нам раздевалку в одном из подтрибунных помещений, как всем остальным командам, нас разместили прямо у главного входа. Поэтому в перерывах между периодами нам приходилось пробираться сквозь сотни людей. С таким скотским отношением я ещё никогда не сталкивался.

А публика там была настроена отнюдь не дружелюбно. Я там был объектом постоянных нападок. Однажды к Пэрсонсу приехал отец, и мы все вместе смотрели какой-то матч с трибуны. И тут я слышу: "Наркоман! Наркоман!". Оборачиваюсь назад, а там сидит какая-то деревенщина в джинсовой куртке и лыжной шапке, и ржёт.

Я встал и вызвал его на бой (чуть позже Стив мне сказал, что у меня глаза из орбит вылезли). Отец Стива разозлился, забрался наверх и спросил у этого упыря, нужны ли ему проблемы. В итоге вся наша команда вступила в небольшую перепалку где-то с 30 болельщиками, и нам пришлось уйти. Нас выгнали с арены. На следующий день, когда мы шли мимо главного входа на раскатку, толпа что только не кричала нам вслед, мол, вы борцы, а не хоккеисты и всё в таком духе.

На групповом этапе мы обыграли "Ллойдминстер" со счётом 9:2, а затем "Кан-Ам Кобрас" 7:2, заработав таким образом путёвку в полуфинал. Там мы встретились с "Сандер Бэй Бомберс", которые до этого проиграли обе встречи в группе, но "всухую" обыграли "Ллойдминстер" в четвертьфинале - 5:0. Казалось, что мы их вынесем в одну калитку.

К каждому матчу мы подходили в одном ключе - мы выходили на лёд и показывали всей арене средний палец. Не в буквальном, конечно, смысле, но подход к делу у нас был именно такой. Все болельщики и все судьи были для нас врагами, а тактика запугивания, как правило, приносила нам свои плоды. Однако в этой игре всё было по-другому.

Пять раз "Сандер Бэй" получил право на розыгрыш большинства 5-на-3. Обычно такое случается один раз за матч. А тут ещё у нас приключились проблемы с составом. Наш основной голкипер, Марк-Андрэ Леклэр был весьма надёжен, но нашему вождю хотелось, чтобы легионеры играли по большей части в поле (под "легионерами" имеются ввиду все игроки, не родившиеся в провинции, которую представляет команда, прим. АО).

Так что нам пришлось выставить на игру Брайса Уандлера из Альберты. Он неплохо играл, но под давлением чувствовал себя скованно. Риск вождя не оправдался. К концу первого периода "Сандер Бэй" вёл со счётом 4:1, а в итоге мы проиграли 5:7, несмотря на то, что перебросали "Бомберс" 39-26. "Сандер Бэй" в итоге и выиграл Кубок Аллэна.

Что касается судейства, то нас просто задушили. На это можно посмотреть с двух сторон - либо нас справедливо засудили, либо несправедливо. Я склоняюсь к точке зрения, что арбитры заранее решили, что они не позволят выиграть чемпионат страны тафгаям из индейской резервации. Поэтому, чтобы этого не произошло, они гнали нас за всё подряд.

Когда же мы вернулись в раздевалку, то обнаружили, что кто-то повытаскивал наши сетки из баулов и побросал их в одну большую кучу. Моя сетка и сетка Джино бесследно исчезли, а от всех остальных так сильно пасло мочёй, что нам пришлось отдать их в химчистку.

Раздевалка была закрыта на замок, так что это сделал тот, у кого был доступ внутрь.

Мне было искренне жаль вождя. Он потратил серьёзные средства на еду, отели, перелёты, попойки в барах и экипировку. Единственным приемлимым результатом была победа. Но, видимо, мы чем-то не угодили хоккейным богам.

Поражение в Кубке Аллэна породило во мне сильный душевный порыв, который выплеснулся наружу с помощью виски "Краун Роял". Я принял душ и уже выходил из арены, как вдруг мне пришла смска от Дженн. Она сказала, что нас засудили, призвала не унывать, и что всё будет хорошо. И всё в таком духе.

Ни одна девушка для меня такого ещё не делала. Она понимала, что творилось у меня на душе. Я хотел провести с ней остаток своей жизни. Когда мы вернулись в отель, я сделал ей предложение. Она не раздумывая согласилась, и я воспринял это как положительный знак.

Мы отправились на ужин с моими родителями и отпраздновали это событие. Затем я пошёл в бар с Дженн и Стивом Пэрсонсом. Мы танцевали с Джен медляк, но неожиданно столик с качками в модных футболках узнал меня и оттуда в мой адрес полетело: "Неудачник х*ев! Наркоман!". В общем, всё как обычно.

Дженн психанула. Она вырвалась от меня и подошла к их столику. "Слушайте вы, идиоты *баные! Да что вы вообще в своей жалкой жизни сделали? - кричала она и показывала на меня пальцем. - Вот он для своей выиграл Кубок Стэнли и Олимпиаду для своей страны. Он выиграл всё, что только можно. Как вы смеете говорить такие вещи в его адрес? Да вы даже ботинки его лизать не достойны!".

Подошли мы со Стивом и встали у неё за спиной. "Будет тебе, Дженн. Пойдём", - сказал Стив. Мы уже почти вышли из бара, как вдруг Дженн ни с того ни с сего схватила стул и закинул им в них. "Ой, бл*...", - сказал Стив, и мы втроём бросились бежать. Качки догнали нас на парковке, но вместо того, чтобы бить нас, они стали извиняться, пытались пожать мне руку и говорили, что они всегда были моими фанатами. Одним словом, козлы самые настоящие.

Вернувшись в номер к Стиву, я принялся за "Краун Роял". Меня съедала горечь поражения в Кубке Аллэна. Дженн предложила поиграть в покер, чтобы поднять настроение. Мы сыграли пару партий, а потом я нажрался в хлам. Я назвал Стива быдлом, сказал, что мне плевать на то, какой он здоровый, и что я его не боюсь. Он попросил меня успокоиться, но я продолжал наезжать на него, заводясь с каждой минутой всё больше и больше, пока, наконец, Дженн не увела меня к нам в номер.

Когда мы остались наедине, меня понесло насчёт моего детства, я стал орать на неё, обвинять её в том, в чём была виновата Вероника, и стал спорить со своими знакомыми из прошлого. Потом Дженн мне рассказала, что я орал на призраков.

Тогда Дженн пыталась уловить смысл в моих словах. "Теорен, соберись, - говорила она. - У всех есть свои проблемы. У всех жизнь не сахар. Утри сопли, соберись и живи дальше. Твою же мать, тебе уже 37 лет. Смирись уже с этим!". Она хотела уйти, но я не пускал её, а потому она заперлась в ванной и думала про себя: "Господи ты боже мой, да он же психопат!".

Мы ругались всю ночь, пока не иссякли силы. Где-то в семь утра я завалился на кровать, а Дженн уже собиралась уходить, как вдруг в дверь постучали. Это были мои родители. Они пришли позвать нас на завтрак. Я сказал Дженн, чтобы она им не открывала, но она всё равно поступила иначе и выскользнула в коридор.

Я тут же принялся кричать на родителей. Я сказал им, что им было полностью насрать на меня до тех пор, пока я не заиграл в НХЛ. А потом они вдруг сильно заинтересовались моей жизнью и стали приходить на игры. Но было уже поздно. "Если вы видели в чём-то собственную выгоду, вы были тут как тут. А я нуждался в вашей поддержке. Мне нужно было, чтобы вы решили все свои проблемы и помогали мне в детстве, - говорил я. -

Давайте на чистоту. Пока я не стал знаменитым, я был для вас лишь обузой".

После этого я перешёл к теме Грэхема Джеймса. "Как вы это допустили? Как вы могли сдать собственного ребёнка педофилу?", - кричал я. Я наорал на маму за то, что она бросила меня и на протяжении всего моего детства не выходила из своей комнаты, что она не нашла в себе силы приехать и поддержать меня, когда я в 13 лет лежал в больнице напуганный и одинокий.

Я на орал на папу за то, что когда я был маленький, он всё время был пьяным. Весь гнев, который копился во мен все эти годы, выливался наружу, и это было ужасно некрасиво.

Они сидели на моей кровати, и мы все плакали. А потом они извинились.

Если у вас было такое же детство, как у меня, то ваши родители должны перед вами извиниться. Это очень важно. Это поможет вам приспособиться ко взрослой жизни. После этого уходит чувство обиды, и вы перестаёте вести себя таким образом, чтобы дать им понять, какую боль они вам причинили. Можете поставить галочку - они знают, как они с вами поступили, и они понимают, что так делать было нельзя.

В итоге они ушли, а Дженн вернулась обратно. На этот раз уже она мне сказала, что никуда от меня не уйдёт. Я не мог жить нормально, потому что в прошлом у меня было слишком много проблем. Дженн мне сказала: "Давай-ка вместе избавимся от этой большой кучи дерьма". Мы делали шаг за шагом, оборачивались назад и думали: "Ух ты! Всё оказалось намного проще, чем нам изначально казалось". Затем мы делали следующий шаг. Мы до сих пор выгребаем эту кучу.

Появлялись другие проблемы, и мы продолжали ругаться с Дженн. Мы не на шутку разругались из-за того, что я позволял людям использовать себя. Дженн защищала меня всеми силами и приходила в бешенство, когда я с лёгкостью выписывал чек какому-нибудь своему другу или члену семьи, если тот просил у меня денег. К тому же, она не могла смириться с тем количеством наркоты и алкоголя, которое я поглощал.

Я контролировал свой кайф, словно я управлял самолётом. Чтобы захмелеть, я откладывал в сторону кокаин и выпивал пару рюмок водки. Если мне нужно было протрезветь - я делал себе дорожку. Но в жизни с наркоманом нет ничего весёлого. Дженн же употребляла наркотики лишь эпизодически, а вовсе не так часто, как я.

После этой ссоры Дженн легла в постель, а я сел на полу в ванной, обхватив голову руками.

Мне было невероятно больно. Я умирал медленной, мучительной и одинокой смертью, потому что алкоголь не забирает жизнь в одночасье. Он постепенно съедает вашу душу.

Я завязал с хоккеем и понятия не имел о том, как сложится моя жизнь дальше. Я знал, что в моей жизни было много потрясающих женщин, которые любили меня и заботились обо мне. Я понимал, что если не перестану вести себя таким образом, то и этим отношениям придёт конец. И тут вдруг я хлопнул себя по коленям и сказал: "Господи, прошу тебя, избавь меня от этой зависимости, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста". После этого я рыдал и молился несколько часов.

Я вспомнил, как из-за кокаина я устроил дебош в пустыне, вспомнил, как я разговарил с кактусом, как орал Богу "Иди ты нах**! Меня всё за*бало!"... И что бы я не предпринимал, я не мог остановиться. Мне не хватало для этого силы воли. Мне нужна была помощь со стороны. Мне был нужен Бог. Моя жизнь была катастрофой.

Затем я отправился спать, а на следующее утро я проснулся и почувствовал себя по-другому. Совсем по-другому. Я пошёл в ванну, посмотрел на себя в огромное зеркало и сказал: "Ни х*я себе! Пропало!". Дженн всё ещё спала. Я подошёл к ней и сказал: "Я бросил". Она перевернулась, открыла глаза и спросила: "Бросил? Что бросил? Меня бросил?".

"Нет, - ответил я. - Бросил пить". Это был поворотный момент. Это произошло 18-го сентября 2005-го года. С тех пор у меня пропало желание пить, употреблять наркотики и спать с другими женщинами.

У меня есть татуировки с датами рождения моих детей - Татим, Бо, Джоша и нашего нового ребёнка, Скайлы. На левой руке у меня изображён вождь. Это мой ангел-хранитель. На шее у меня изображён мой знак зодиака - рак. Однако каждый день я по нескольку минут медитирую, глядя на китайский иероглиф, обозначающий "верность", который я вытатуировал на тыльной стороне своего левого предплечья. Я сказал Дженн, что больше никогда не буду изменять. Я буду верным. И я не шучу.

Глава 39. Белфаст

С Джимом Яворски меня познакомил мой брат Трэвис. Они вместе тренировали юниорскую команду класса "В". Джим предложил мне вложить деньги в компьютерную компанию, что я и сделал. После этого он пригласил меня на турнир по гольфу и спросил: "Не хочешь ли ты поехать в Белфаст и поиграть за "Белфаст Джаинтс"?".

Он рассказал, что хоккей был относительно новым видом спорта в Северной Ирландии. Клуб был основан в 2000-м году и выступал в Elite Ice Hockey League. Я осведомился о зарплате, и он мне ответил: "Ну, там существует потолок зарплат, так что много мы тебе не платим не сможем. Может быть, этого хватит лишь на то, чтобы покрыть твои расходы. Но мы обеспечим тебя машиной и квартирой".

Непосредственно перед началом нашей партии я позвонил в офис Дженн и сказал ей: "Слушай, не хочешь поехать этой зимой в Белфаст?". "Это вообще где?", - спросила она. Я ей сказал, что в Ирландии. "А, ну поехали, - ответила она. - Давай".

Мы перебрались в Белфаст 13-го октября 2005-го года. Всё было великолепно. Я не пил, и Дженн тоже недавно ушла в завязку. Изначально она не собиралась бросать. Она любила выпить за ужином бокал вина. Но я чётко дал ей понять, что хочу жить с тем, кто бы, как и я, не пил. Она меня поняла.

Я приехал туда с весом в 102кг - бросив пить, я начал есть, есть и есть. Но после нескольких игр я похудел до 86кг. Свою первую игру я провёл спустя всего пару часов после посадки. Я забросил три шайбы, отдал пять результативных передач и подрался с парнем по имени Фредди Одуйа, который играл за "Эдинбург".

Он играл в своё время за фарм-клуб "Атланты" - "Орландо Солар Бэарс" - после чего в 1999-м году его обменяли в "Калгари" на Эрика Ландри, который так и не сыграл ни одного матча в НХЛ. Так что, видимо, ему было что доказывать. Его рост был 190см, а вес - 99кг. Прозвище же у него было "Фредди Костяшкин".

Но мне было всё равно. Я знал, что если прогнусь, меня убьют. Он весь матч за мной гонялся и постоянно впечатывал в борт. Когда же он ткнул меня клюшкой, я

не выдержал и двинул ему, а потом сбросил перчатки и начал его колошматить. С меня слетел шлем, а я всё продолжал его месить.

Мне удалось усадить его на задницу, после чего уже в дело вмешались арбитры. В Белфасте драка - это твоё личное дело. Там к этому совсем по-другому относятся. Технарей никто не защищал. Даже судьи. Там можно полагаться только на себя.

Моя работа заключалась в том, чтобы развлекать зрителей, и я думаю, мне это удалось. Они орали на меня, я огрызался в ответ, и им это нравилось. Иногда в запускал шайбу в главного критика - мол, спасибо тебе за шоу, дружище. Самые ужасные болельщики были в Ковентри.

Во время одной январской встречи, нам пару раз пришлось подтягивать охрану к нашей скамейке. Они обзывали меня всеми возможными способами и приплетали мою наркозависимость. Их ещё и диктор на арене постоянно подначивал. В итоге я сказал: "Да пошли вы все нах**", и ушёл с игры. У тамошних болельщиков менталитет, как у уголовников.

Что касается самого хоккея в Белфасте, то это, конечно, цирк. Это уровень любительской лиги, однако при этом многие, видимо, решили, что сделают себе неплохое имя, если будут прессовать меня. Поэтому иногда мне казалось, что за мной ведётся откровенная охота.

Мы выиграли регулярный чемпионат, но вылетели из плей-офф, потому что у нас расклеился вратарь. Знакомая ситуация. Ассоциация Британских Хоккейных

Журналистов признала меня лучшим игроком сезона, и для меня это была большая честь.

Лучшего варианта чем Белфаст для меня и Дженн было не найти, чтобы уже понять, сможем ли мы вообще жить вместе. Мы были помолвлены полтора года. Нам посчастливилось попутешествовать и увидеть много интересного. Например, различные замки и Плотину Гиганта - очень странное нагромождение камней, вызванное извержением вулкана.

Согласно легенде, её построил гигант по имени Финн МакКул для того, чтобы он смог сражаться со своими врагами в Шотландии. Мы поднимались туда девять раз. Потрясающее место для прогулок. И при этом всё вокруг окрашено бесподобным зелёным цветом - красотища.

К нам постоянно приезжали гости - мои родители и её, друзья, а также мой брат Трэвис со своей девушкой Амандой. Нам выбрались посмотреть на монумент в честь Храброго Сердца. Это своеобразная Статуя Свободы в Шотландии. Феноменальное место. Мы также посетели поля для гольфа в Эдинбурге и Сент-Эндрюс, и сфотографировались там на мосту.

Классно было вот так вот взять и съездить в другую часть Света. Ведь первые 6-8 месяцев наших взаимоотношений прошли в бесконечных домашних тусовках. Тот факт, что наша жизнь была намного ярче без алкоголя и наркотиков, стал для нас откровением. Мы повсюду держались вместе. Я объяснил руководству клуба, что я не пью, а если Дженн не может отправиться со мной на выезд, то и я тоже не еду. Периодически Дженн тянуло выпить бокал вина, но она переборола в себе это. А это не так-то просто, когда живёшь в стране с сильно развитой культурой пабов.

Конечно, без ссор не обходилось. Иногда казалось, что вот-вот и мы расстанемся. Но я наконец-то нашёл человека, которому было наплевать богат я или беден, который переживал вместо со мной все мои взлёты и падения, который любил меня без каких бы то ни было условий.

Далеко не все мои игры за "Джаинтс" прошли гладко. Я выходил из себя, если болельщики переходили грань приличия, и у меня по-прежнему были проблемы с судьями. А что вы удивляетесь? Я только пить бросил, а не пересадку характера себе сделал! "Джаинтс" потом просили меня вернуться обратно, потому что благодаря мне там развивался хоккей, но моя работа в Ирландии была окончена.

Глава 40. Дженн и бабочки

Мы вернулись домой и в августе 2006-го года сыграли потрясающую свадьбу. Это была настоящая фантастика. В Расселл приехали 330 человек. Мы поженились у степного озера. Вода, в общем-то, на всех действует успокаивающе, да и день тогда выдался на славу. Было жарко, и дул тих степной ветерок. Джош, Бо и Татим - все были там.

Минут за 45 до церемонии появилось целое облако красочных бабочек. Они порхали в толпе и кружились у нас над головами. Во время самой церемонии одна чёрная бабочка с белыми полосками села на столбик неподалёку от нас. Некоторое время спустя она перелетела на колено к моему отцу. Затем, сразу же после того, как мы с Дженн сказали, "Согласны", она поднялась ввысь, её подхватил лёгкий бриз, и она улетела.

Эпилог

Недавно я перечитывал эту книгу в самолёте и сказал Кирсти, которая помогала мне её писать: "Бл*, ну и эгоист же я!".

Сейчас я веду совсем другой образ жизни. Когда я завязал с хоккеем, мне было страшно. Чем я буду дальше в жизни заниматься? Я перестал быть хоккеистом, но кем же я стал? При этом из хоккея я ушёл не по своей воле. Я был зол на НХЛ и на её Реабилитационную Программу.

В июле 2006-го года мне пришло письмо от доктора Льюиса и Доктора Шо касательно четвёртой стадии программы. "Уважаемый мистер Флёри, согласно недавнему рассмотрению вашего дела в реабилитационной программе, состоявшегося 8-го июля 2006-го в Ванкувере (пр. Британская Колумбия), вы переведены на ЧЕТВЁРТУЮ СТАДИЮ программы. Действие вашей дисквалификации начинается 8-го июля 2006-го года".

Они представили мне план, состоявший из 11 пунктов, где от меня требовали обычных обещаний - я обязуюсь воздерживаться от потребления алкоголя и наркотиков... я не буду шляться по стрип-клубам и казино, буду постоянно сдавать анализы мочи... и я понимаю, что если не буду выполнять эти требования, то срок действия дисквалификации может быть увеличен до пожизненного.

Тогда я ещё продолжал протестовать против требований Реабилитационной Программы НХЛ. Я считал, что их власть надо мной слишком велика. Они были в праве запретить мне всё что угодно, чтобы я удержать меня от алкоголя. Думаю, я так отчаянно с ними сражался лишь из-за того, что я не считал себя ответственным. Знаете, я никогда не обращал внимания на последствия своих поступков. Это главное, что я для себя уяснил. А когда бросаешь спичку в хворост, жди огня.

Я не пью уже больше трёх лет. Но я бросил отнюдь не исключительно благодаря силе воли. Все лечебницы, все замечательные алкоголики, с которыми мне довелось пообщаться - всё это помогло добиться этого результата. Каждое утро я начинаю с молитвы. Я читаю молитву Господа и Третьего Шага из Большой Книги Общества Анонимных Алкоголиков.

Что касается Грэхема Джеймса, я о нём больше не вспоминаю. В противном случае я бы вновь считал себя жертвой, а у меня из-за этого, как видите, были одни проблемы. Во время работы над этой книгой мне пришлось заново пережить события своей жизни, но реагировал на них уже совсем по-другому. Теперь я не воспринимаю всё в штыки и понимаю, что эти события произошли не по моей вине. Думаю, это самое главное.

Так что не надо меня жалеть - я не ищу сострадания. Я рассказал вам о своей жизни, потому что это было важно. Прочитав эту книгу, вы увидели, как я сначала понятия не имел, что и как мне вообще делать, а пришёл к самоуважению. Я снова чувствую себя уверенным в себе, открыв таким образом для себя множество возможностей как в личном, так и в профессиональном плане.

Сейчас у меня всё отлично. Жизнь стала намного лучше. Никакого стресса, никакой суеты. Я снова стал частью жизни Калгари, но теперь уже как бизнесмен, а не как клоун, на которого все показывают пальцем. Такая роль мне вполне по душе. Для успеха я сделаю всё.

Мне очень помогает тот факт, что Дженн всегда со мною рядом и держит меня в борозде, потому что иногда я строю слишком амбициозные планы и хватаюсь за несколько дел одновременно. Она же помогает мне выстроить всё в определённую последовательность. 7-го сентября 2008-го года у нас родилась дочка - Скайла Мэри Энн Флёри. Она у меня маленькая ворчунья. Понимая, сколько я потерял с Джошем, Бо и Татим, я особенно ценю время, проведённое с ней.

Весной 2009-го года я вновь попытался выиграть Кубок Аллэна в составе "Стайнбах Норс Старс", но мы вылетели в полуфинале. Я набрал семь очков в четырёх матчах и получил несказанное удовольствие от игры. Не знаю, как у меня сложатся отношения с хоккеем в будущем, но одно могу сказать точно - я снова люблю эту игру.

Когда растёшь посреди степи, жизнь кажется весьма простой. Все люди честные и открытые, и при этом обожают хоккей. В Нью-Йорке голова постоянно кругом идёт. Я переехал туда и забыл, кто я есть на самом деле. У меня были деньги, а деньги - это сила. Из-за изнасилования я был жаден до этой силы.

Я заходил в стрип-клуб с пятью кусками в кармане и снимал себе комнату. И ловил от этого дикий кайф. Сейчас я вновь стал тем парнем, который когда-то играл за "Расселл Рэмс". Я вернулся к ценностям, которым меня учили в детстве. И им меня научили трудолюбивые, простые, честные и надёжные люди. Я и без того ходил по лезвию ножа, а тут меня запихнули в самый центр Нью-Йорка. Ещё бы я не обалдел!

Но знаете, что я вам скажу? Я ни о чём не жалею. Я считаю, что всё происходит не просто так. Я бы ничего не изменил в своей жизни, потому что если я начинаю думать что бы да кабы, у меня сразу начинаются проблем. Ах, какой я бедненький, какой я бедненький, выпью-ка ещё.

Я хочу поделиться своим опытом, чтобы вселить в других силу и надежду - для меня это очень важно. Как бы низко вы ни пали - у вас всегда есть шанс вернуться к нормальной жизни. Сейчас я веду абсолютно нормальную жизнь, как оно и должно быть. И это главное. Я многое сумел преодолеть в своей жизни лишь из-за высшей силы, которую я сумел понять лишь протрезвев. Что-то меня оберегало всё это время.

Что касается моих отношений с женщинами, то мне недавно позвонила мать Стефани, которая сама раньше была стриптизёршей. Стеф пошла совсем по наклонной и утратила родительские права над Алекой. Я с грустью воспринял эту новость. С Вероникой мы больше лет провели в судах, чем в браке, но сейчас мы вместе с ней, Дженн и нашими детьми ходим к специальному советнику по этим вопросам, так что по крайней мере, мы пытаемся решить эту проблему.

Я как могу стараюсь быть хорошим отцом. На восстановление нормальных отношений с моими детьми нужно время. Я хочу, чтобы они поняли, как я пахал ради них, хочу, чтобы когда они вышли в жизнь, они были бы трудолюбивыми. Потому что без этого нельзя добиться успеха.

Я пришёл к выводу, что пришло время забыть старые обиды, так что я вновь в нормальных отношениях с руководством "Калгари". Я участвую в различных акциях ветеранов клуба, что помогает собрать деньги на благие цели. Например, в помощь бездомным. Прошлой зимой я добровольно предложил свою помощь в развитии женского хоккея. Я работал с женской командой Юнион Колледжа в городе Щенектэйди (шт. Нью-Йорк), а также присоединился к предсезонным сборам женской юниорской команды класса "ААА" "Калгари Флаерс", чтобы подбодрить её.

Кроме того, я помог в организации Кубка Эссо - первому национальному женскому чемпионату среди юниорских команд.

Периодически я играю в хоккей в своё удовольствие с мужем Катрионы Лё Мэй Доун (олимпийская чемпионка по конькобежному спорту, прим. АО) - Бартом. Барт в своё время был помощником главного тренера команды "Олимпик Овал Икстрим", так что раза 3-4 в год мы с ним выходили на лёд против девушек. У них было много отменных игроков, а треть команды вошла в олимпийскую сборную Канады. Здорово проводили время.

Я продолжаю проводить турнир по гольфу в поддержку людей с болезнью Крона. Турнир проводится уже 18 лет и собрал за это время более миллиона долларов. Кроме того, сейчас я провожу много времени на правах добровольца в Калгари Дрим Центр. Здесь люди, сбившиеся с жизненного пути, возвращаются к нормальной жизни с помощью тренировки специальных навыков и трезвости. Я рассказываю этим людям о своей жизни и им это, вроде бы, помогает. По крайней мере, это помогает мне просыпаться и не пить - каждый день.

В физическом плане я сейчас сильнее чем когда бы то ни было. Я постоянно работаю в зале и занимаюсь с прекрасно осведомлённым тренером по физподгтовке по имени Майк Портер, который ведёт меня к новым высотам. Я жму от груди 102кг всего после трёх месяцев тренировок, а я ведь не работал с весами шесть лет.

Пилатесом (комплекс физических упражнений, лечебная физкультура и направление в фитнесе, названная по имени разработчика, прим. АО) я занимаюсь со Стивом Дэйвисом, который оказал мне неоценимую помощь. Поддерживать прекрасную форму полезно не только для моего тела в целом, это и мысли приводит в порядок.

То, что случилось со мной в физиологическом плане, частое явление для жертв изнасилования. Я имею ввиду следующий образ мыслей - "Раз уж я не могу выкинуть из головы произошедшее, значит я заслуживаю того, чтобы со мной случались неприятности. Более того, я ненавижу себя до такой степени, что специально буду вести такой образ жизни, чтобы со мной непременно случались беды".

К счастью, такие люди как Джонна Могаб в Чикаго и доктор Ризал помогли мне забыть об этом инциденте. Они научили меня тому, что снова хочешь жить нормальной жизнью, то нельзя давать волю воспоминаниям, нельзя позволять преступнику лишать тебя будущего.

Так что если вы ребёнок, который находится в такой же ситуации, в которой когда-то находился я, если кто-то из старших использует вас в сексуальном плане, зовите на помощь. Звоните в полицию или ищете помощи на соответствующих сайтах в интернете. Я вам серьёзно говорю, вы не одни в этой беде. Зовите на помощь.

Table of Contents

Предисловие от Уэйна Гретцки

Пролог

Глава 1. Конец Света

Глава 2. Порез

Глава 3. Сделка

Глава 4. Всё очень плохо

Глава 5. Поездка в Диснейленд

Глава 6. Пиестани

Глава 7. Я не шучу

Глава 8. Полный кайф

Глава 9. Кубок Стэнли