Игра в убийство

Глава 11 ПРИЗНАНИЕ

Найджел был как громом поражен, и прошло несколько долгих секунд, пока он сообразил, что Уайлд был смущен не меньше него. Его лицо побледнело, и он стоял совершенно неподвижно, уронив руки в мыльную воду.

— Я… я извиняюсь, — выдавил наконец из себя Найджел. — Я думал, что это Аллейн.

Уайлд вымученно улыбнулся.

— Аллейн? — сказал он. — Я, кажется, начинаю вас понимать, Басгейт. Вы хотите сказать, что вы подумали, будто Аллейн находится здесь — или в комнате моей жены?

Найджел молчал.

— Хотелось бы, чтобы вы нашли возможность ответить, — очень тихо произнес Уайлд.

Он снял полотенце с вешалки и начал вытирать руки. Потом вдруг уронил его на пол и прошептал:

— Боже мой, что за ужасное дело!

— Ужасное! — беспомощно отозвался Найджел.

— Басгейт, — сказал Уайлд с внезапным пафосом, — вы обязаны сказать мне — вы ожидали найти инспектора здесь или за той дверью из туалетной в комнату Марджори? Отвечайте!

Дверь из ванной в туалетную была широко распахнута, но следующая, о которой говорил Уайлд, оставалась закрытой. Найджел невольно взглянул на нее.

— Уверяю вас… — начал он.

— Вы плохой лжец, Басгейт, — раздался голос из-за двери. Она открылась, и вошел Аллейн. — Вы совершенно правы, мистер Уайлд, — сказал он. — Я проводил небольшое расследование в комнате вашей жены. Я это делал во всех комнатах, вы знаете. Это необходимо.

— Но вы уже все осмотрели, — возразил Уайлд. — Зачем надо нас так мучить? Моей жене нечего скрывать. Как она могла убить Рэнкина, да еще таким образом? Она приходит в ужас от ножей, совершенно их не выносит. Все знают, что она не может даже притронуться к ножу или какому-нибудь лезвию. Да и в тот вечер, когда произошло убийство, она впала в неистовство — Басгейт, вы помните! — при одном виде этого мерзкого кинжала. Это невозможно, говорю вам, невозможно!

— Мистер Уайлд, я как раз и пытаюсь доказать, что это невозможно.

У маленького человека вырвался всхлип.

— Успокойтесь, Уайлд, — робко сказал Найджел.

— Придержите язык, сэр! — закричал археолог.

Найджел сразу же ощутил себя нерадивым и дерзким студентом.

— Прошу прощения, Басгейт, — тут же добавил Уайлд. — Я немножко не в себе, знаете ли.

— Ну конечно, — быстро согласился Найджел, — но вспомните, что у миссис Уайлд есть алиби — твердое алиби, разумеется. Флоранс, горничная Анджелы, и я сам — мы оба знаем, что она была у себя в комнате. Разве нет, Аллейн?

Он с надеждой обернулся к инспектору. Тот ничего не ответил.

Наступило жутковатое молчание.

— Чай, должно быть, уже подан, мистер Уайлд, — нарушил его инспектор. — Басгейт, мне надо сказать вам несколько слов внизу перед уходом.

Найджел последовал за ним, и они уже собирались выйти из комнаты, как вдруг восклицание Уайлда приковало их к месту.

— Стойте!

Оба обернулись.

Уайлд стоял посреди комнаты, плотно сжав руки и приподняв голову, его лицо было в тени, так как свет из окна падал сзади. Он медленно заговорил.

— Инспектор Аллейн, — сказал он, — я решил сознаться. Я убил Рэнкина. Я надеялся, что необходимости в этом признании не возникнет. Но я больше не могу выносить это напряжение… а теперь еще — моя жена! Это я убил его.

Аллейн ничего не сказал. Они с Уайлдом пристально смотрели друг на друга. Найджел никогда не видел такого безучастного лица, как сейчас у инспектора.

— Ну?! — истерически выкрикнул Уайлд. — Вы что, не собираетесь сделать мне традиционное предупреждение? Обычный штамп: «Все, что скажете, может быть использовано против вас?»

Найджел неожиданно услышал собственный голос.

— Это невозможно… невозможно! — говорил он. — Вы были в ванне, вот в этой самой; я с вами разговаривал, я знаю, что вы были здесь. Боже мой, Уайлд, вы не могли это сделать… Когда, как вы это сделали?

Он замолчал, напуганный нелепостью своих слов. Наконец заговорил Аллейн.

— Да, — мягко сказал он, — когда вы это сделали, мистер Уайлд?

— Перед тем, как пошел наверх. Когда был с ним наедине.

— А как насчет Мэри, служанки, видевшей его живым после вашего ухода?

— Она… она ошиблась… позабыла… я все еще был там.

— Тогда как же вы ухитрились разговаривать здесь с мистером Басгейтом сквозь эту дверь?

Уайлд не ответил.

— Вы говорили мне, — сказал Аллейн, поворачиваясь к Найджелу, — что непрерывно разговаривали друг с другом, пока не погас свет?

— Да.

— Итак, мистер Уайлд, вы выключили свет, а потом взяли на себя труд ударить в гонг, чтобы предупредить всех домочадцев, что вы совершили убийство.

— Это была игра. Я… я не думал убивать его. Я не отдавал себе отчета…

— Вы хотите сказать, что в то же время, когда вы оживленно разговаривали с мистером Басгейтом наверху, вы под носом у служанки, которая ухитрилась ничего не заметить, шутя ударили мистера Рэнкина необычайно острым кинжалом, который до этого имели возможность не спеша осмотреть?

Молчание.

— Итак, мистер Уайлд? — сочувственно спросил Аллейн.

— Вы мне не верите?! — воскликнул Уайлд.

— Откровенно говоря, нет. — Аллейн открыл дверь. — Но вы играете в очень опасную игру. Я буду в кабинете через пару минут, Басгейт.

Он вышел, закрыв за собой дверь. Уайлд подошел к окну и облокотился о подоконник. Внезапно он склонил голову и спрятал лицо в ладонях. Найджел подумал, что еще никогда не видел более трагической фигуры.

— Послушайте, — поспешно сказал он, — постарайтесь не распускать нервы. Я уверен, что никто не подозревает вашу жену в убийстве. Аллейн сам знает, что это невозможно. Мы трое — вы, она и я — свободны от подозрений. Вы врали храбро, но чертовски глупо. Возьмите себя в руки и забудьте об этом.

Он тронул Уайлда за плечо и ушел.

Аллейн ждал его внизу.

— Я набрался храбрости и спросил мисс Анджелу, не могли бы мы выпить здесь чаю втроем, — сказал инспектор. — Она принесет его сама — беспокоить слуг нет надобности.

— В самом деле? — Найджелу захотелось узнать, что теперь затевается. — Какой необычный инцидент только что произошел!

— Да, исключительно.

— Полагаю, что когда у людей натянуты нервы, они способны на такие вещи — я и сам мог бы так поступить.

— Да, могли бы, но у бедняги Уайлда была более веская причина.

— Я восхищен им.

— Я тоже, и очень.

— Его жена, конечно, невиновна?

Аллейн не ответил.

— У нее же есть алиби, — сказал Найджел.

— Да, — отозвался Аллейн. — Есть. Великолепное алиби, не так ли?

Вошла Анджела с чаем.

— Итак, мистер Аллейн, — сказала она, поставив поднос на табуретку у камина, — к чему вы пришли?

— Присядьте, мисс Анджела, — пригласил Аллейн, — и будьте столь добры, налейте нам чаю. Мне пожалуйста, покрепче и без молока. Вы знаете кого-нибудь по фамилии Сэндилэндс?

Анджела остановилась с чашкой в руке.

— Сэндилэндс? Н-нет, не думаю. Хотя — минуточку. Так достаточно крепкий?

— Большое спасибо. Вполне.

— Сэндилэндс? — задумчиво повторила Анджела. — Да, припоминаю. Где же я ее видела?

— Может быть, в… — начал Найджел.

— Берите свой чай и помалкивайте, — бесцеремонно оборвал его инспектор.

Найджел метнул на него испепеляющий взгляд, но промолчал.

— Я вспомнила, — сказала Анджела. — Это старая мисс Сэндилэндс, швея. Она иногда работала на Марджори.

— Это она, — облегченно сказал Аллейн, — и что, она работала на нее в Танбридже?

— В Танбридже? Уайлды никогда не бывали в Танбридже!

— Может быть, миссис Уайлд останавливалась там? Заезжала туда?

— Никогда об этом не слышала, — решительно ответила Анджела. — Марджори вообще терпеть не может Танбридж.

— Ладно, хватит об этом, — сказал инспектор. — Мисс Грант не говорила вам, где она была, пока вы принимали ванну вечером в воскресенье?

Анджела серьезно взглянула на него и повернулась к Найджелу.

— Ох, Найджел, — спросила она, — и что ему надо?

— Копает под меня, — уныло ответил Найджел.

— Пожалуйста, мисс Анджела, — настаивал Аллейн.

— Она мне ничего не говорила. Но… не знаю, вправе ли я продолжать?

— Ну конечно, конечно, вы вправе.

— Тогда… я полагаю… я знаю, куда она ходила.

— Да?

— В комнату Чарлза!

— Почему вы так думаете?

— На следующее утро вы попросили меня распорядиться, чтобы его комнату заперли, а ключ отдали вам. Я решила сделать это сама. У Розамунды есть пара шлепанцев для ванной — такие, знаете, без задников…

— Да, да, с зеленым пушистым помпоном на подъеме, вроде турецких туфель.

— Верно, — согласилась изумленная Анджела. — Так вот, ключ был внутри, и мне пришлось войти в комнату, чтобы взять его. На ковре я увидела клочок зеленого пуха.

— Мадам! — торжествующе провозгласил Аллейн. — Вы превзошли себя! Вы подобрали этот клочок зеленого пуха и?.. Вы ведь не выкинули его?..

— Нет, но выкину, если вы собираетесь использовать его против Розамунды.

— Ну, ну, давайте обойдемся без угроз. Вы ведь храните его, считая, что это может ее спасти, так?

— Да.

— Хорошо. Полагайтесь на него. Какие были отношения между Рэнкином и мисс Грант?

— Я не могу обсуждать такие вещи, — холодно сказала Анджела.

— Милое дитя, сейчас не время демонстрировать передо мной свою порядочность. Я ценю вашу щепетильность, но она немногого стоит, если используется для того, чтобы покрыть убийцу или бросить подозрение на невинного. Я бы не спрашивал, если бы не был вынужден. Хорошо, я сам вам скажу, что я думаю. Между Рэнкином и мисс Грант было взаимопонимание. Он хотел, чтобы она за него вышла. Она отказывалась из-за его отношений с другой женщиной. Я прав?

— Да, боюсь, что так.

— Она любила его?

— Да.

— Вот это я и хотел знать. Она была ревнива?

— Нет, нет! Не ревнива, но она… она это очень глубоко переживала, конечно.

Аллейн снова открыл свой блокнот, вытащил обрывок промокашки и протянул его Анджеле:

— Достаньте зеркальце и посмотрите на это.

Анджела повиновалась, а потом передала промокашку и зеркальце Найджелу. Он без труда прочитал:

— Чей это почерк? — спросил Аллейн.

— Розамунды, — ответила Анджела.

— Это было написано после семи тридцати в субботу вечером, за письменным столом в алькове гостиной, — прокомментировал инспектор, глядя на Найджела. — В семь тридцать великолепная Этель прибиралась на столе и положила свежую промокашку. Утром в воскресенье, заметив на листке пятна, она сунула его вниз, положив сверху чистый.

— Так вы предполагаете… — начал Найджел.

— Я не предполагаю; детективы не имеют права предполагать. Они учитывают вероятность. Я твердо уверен, что мисс Грант вместе с вами подслушала диалог миссис Уайлд с Рэнкином. Это она погасила свет и выскользнула перед вами, когда вы покидали гостиную.

— Я ничего не понимаю, — пожаловалась Анджела.

Найджел кратко пересказал ей беседу, которую подслушал из оружейной. Анджела несколько минут молчала. Затем повернулась к Аллейну.

— В этом деле есть один фактор, — начала она забавно педантичным тоном, — который смущает меня больше всех остальных.

— Не угодно ли вам будет поставить его на обсуждение? — в тон ей подхватил Аллейн.

— Я так и сделаю. Почему, ну почему убийца ударил в гонг? Я могу понять, что он выключил свет. Он знал, что, сделав это, он, по правилам игры в убийство, обеспечивает себе чистых две минуты для отхода. Но зачем, ах, зачем ему было бить в гонг?

— Чтобы сохранить иллюзию игры? — предположил Найджел.

— Но это кажется совершенно неправдоподобным — делать такие демонстративные жесты. Темноту он мог только приветствовать, да, но поднимать шум — это так… так неоправданно психологически!

— Точка зрения моего уважаемого оппонента хорошо аргументирована, — серьезно сказал Аллейн. — Но я предлагаю другую версию: убийца вообще не бил — или не била — в гонг.

— Тогда кто же? — хором спросили Найджел и Анджела.

— Рэнкин.

— Что?! — вскричали они также хором.

— Рэнкин ударил в гонг.

— Что вы, черт побери, имеете в виду? — выпалил Найджел.

— Я не собираюсь выдавать секреты своих приемов, тем более что этот очень простой, и вы могли бы сами найти разгадку.

Найджел и Анджела тупо уставились друг на друга.

— Мы не можем, — жалобно сказал Найджел.

— Вероятно, вам это станет ясно позднее, — заявил Аллейн, — а пока вот что: как насчет поездки в Лондон сегодня вечером?

— В Лондон? Для чего?

— Я слышал, что вы, мисс Анджела, настоящий мастер автогонок, причем я говорю «настоящий мастер» в буквальном смысле, без всякой иронии. Не могли бы вы, никому ничего не объясняя, взять «бентли», отвезти это юное украшение нашей прессы в Лондон и там выполнить кое-какую работу для меня? Вашему дядюшке я сообщу.

— Сейчас, вечером? — засомневалась Анджела.

— Да, когда стемнеет. Я думаю, вы сможете выехать через полчаса. Вы должны вернуться утром до рассвета, но я надеюсь, что сможете приехать раньше. И вот что мне еще пришло в голову: я поеду с вами.

Он с видимым удовлетворением взглянул на их вытянувшиеся лица.

— Я посплю на заднем сиденье, — рассеянно добавил он. — Последнее время я совершенно не высыпаюсь.

— Вы поедете, Найджел? — спросила Анджела.

— Конечно, поеду, А что мы там должны делать?

— Если вы оба соблаговолите пообедать со мной, я вам все объясню. А сейчас еще только один вопрос: вы слышали рассказ мистера Рэнкина, как ему достался кинжал, которым его убили. Может хотя бы один из вас припомнить что-нибудь из этого рассказа, помогающее описать человека, который прислал ему кинжал?

— Найджел, а что говорил Чарлз? — спросила Анджела после паузы.

Аллейн подошел к окну и постоял у задернутых штор. Он выглядел необычайно встревоженным.

— Он сказал нам, — задумчиво ответил Найджел, — что этот кинжал подарил ему один русский, с которым он встретился в Швейцарии. Кинжал был прислан по почте. Это было сделано в благодарность за какую-то услугу, которую Чарлз оказал русскому.

— И что это было? — Аллейн отошел от окна.

— Мне помнится, Чарлз вытащил его из расщелины или что-то в этом роде.

— И все?

— Я больше ничего не припоминаю, а вы, Анджела?

— Я пытаюсь вспомнить, — пробормотала Анджела.

— Рэнкин не говорил, что они подружились? Он не описывал того человека?

— Нет, — сказал Найджел.

— Н-нет, но он сказал что-то еще, — протянула Анджела.

— Что это могло быть? Подумайте! Может быть, что-то о причинах несчастного случая? Кто-нибудь при этом пострадал? Что…

Анджела издала краткое восклицание.

— Точно! Русский потерял два пальца из-за обморожения!

— Черт побери! — воскликнул Аллейн. — Черт его побери!

— Это что-нибудь проясняет? — спросил Найджел.

— Это крайне важно, — очень громко сказал Аллейн. — Очень хорошо выводит на русский след. Позвольте только мне точно объяснить, что я подразумеваю под «русским следом».

Говоря это, инспектор встал и находился теперь лицом к своим собеседникам и спиной к зашторенному окну. Свет лампы падал на его темноволосую голову и широкие плечи.

— Должен сказать вам, — подчеркнул он, — что в субботу вечером в Сохо был убит один поляк. Он был опознан по левой руке.

Аллейн медленно поднял левую руку к свету и выпрямил большой палец, указательный и мизинец. Два средних он согнул и спрятал за ладонью.

Секунду-другую Найджел и Анджела сидели, молча уставившись на него. Затем до них дошло, что он настойчиво шепчет что-то, все еще подняв руку.

— Басгейт! — шептал он. — Токарев снаружи наблюдает за нами. Через минуту я повернусь и подойду к французскому окну.[9] Следуйте за мной и помогите задержать его. Вы, мисс Анджела, выходите в дверь как ни в чем не бывало, ни с кем не говорите. Быстро наденьте первое попавшееся пальто и ждите нас в «бентли».

Когда Анджела покинула комнату, Аллейн опустил руку и громко добавил:

— Теперь мы одни, Басгейт, и я должен вам рассказать все, что знаю об этих русских, и…

Он резко повернулся и подскочил к окну, прежде чем Найджел успел подняться на ноги. Сорвав штору, Аллейн ломился в дверь.

— Проклятье! — крикнул он. — Вперед!

Раздался звон выбитого стекла, холодный ветер ворвался в комнату. Аллейн нырнул в темноту, за ним по пятам следовал Найджел.