Игра в убийство

Глава 3 ВЫ — ТРУП

Субботним утром во Фрэнтоке рано не вставали. Найджел, спустившись к завтраку в половине десятого, оказался наедине с сосисками.

Едва он успел обратить внимание на «Санди таймс», как ему сообщили, что его вызывает Лондон. Это оказался Джемисон, его неразговорчивый шеф.

— Алло, Басгейт! Извини, что отрываю тебя от шампанского. Как там сильные мира сего?

— Да как и все прочие, разве что меньше заслуживают пинка.

— Грубость не бывает остроумной, мой мальчик. Послушай, ведь твой хозяин до некоторой степени специалист по России? Так вот, неизвестный поляк был зарезан в самом сердце Сохо,[1] и ходят слухи о каком-то тайном обществе в Вест-Энде.[2] Для меня это звучит дико, но все-таки посмотри, нельзя ли вытянуть из него какую-нибудь информацию. «Относятся ли поляки к русским, или они самостоятельная нация?» Что-то в этом роде. Передай от меня привет третьему лакею. Пока.

Найджел с улыбкой повесил трубку. Затем он помедлил в задумчивости.

«Что касается кинжалов, смертей и подслушанных разговоров, — размышлял он, — то на этом приеме явно зреет какая-то сенсация. Все это довольно забавно, но мне бы не хотелось, чтобы старина Чарлз получил в этой пьесе роль героя-любовника».

Он вернулся в столовую. Минут через десять к нему присоединился хозяин дома, предложивший после завтрака слегка прогуляться.

— Артур должен готовить статью для Британской этнологической конференции, доктор Токарев по утрам пополняет запас слов и исполняет разные таинственные интеллектуальные обряды, Анджела хозяйничает, а остальные всегда так поздно встают, что я отказался планировать их время. Так что если вам не будет скучно…

Найджел горячо заверил его, что будет испытывать все, что угодно, кроме скуки. Они вышли вместе. Ясное зимнее солнце согревало окоченевшие деревья и заиндевелые газоны. Внезапная волна доброжелательности ко всем и ко всему затопила Найджела. Мерзость тайной связи Рэнкина с миссис. Уайлд, а может быть, и с Розамундой Грант как-то позабылась. Он невольно подслушал их разговор — ну и что? Об этом можно забыть. В порыве добрых чувств он повернулся к хозяину и сказал, что ему здесь очень нравится.

— Это так мило с вашей стороны, — ответил Хэндсли. — Я, как женщина, восприимчив к комплиментам по поводу моих приемов. Непременно приезжайте еще, если выкроите свободное время. Я знаю, какое это утомительное занятие — журналистика.

Похоже, Найджелу представился очень удобный случай получить нужные сведения. Он собрался с духом и рассказал сэру Хьюберту о звонке из газеты.

— Джемисон полагает, что вы, может быть, поделитесь со мной своими знаниями о таких обществах — разумеется, если это вас не затруднит, — потому что убийство этого поляка, по-видимому, приписывают мести аналогичного общества в Лондоне.

— Думаю, что это возможно, — осторожно сказал Хэндсли. — Но мне бы хотелось побольше узнать об обстоятельствах дела. Я написал небольшую монографию о русских «братствах» или, скорее, об определенных аспектах их деятельности. Вы ее получите, когда мы вернемся.

Найджел поблагодарил, но на всякий случай пустил традиционный пробный шар журналистов — «а нельзя ли поближе к личностям».

— Что же, — сказал Хэндсли, — дайте мне время, и я попробую. А почему бы вам не обратиться к доктору Токареву? У него, похоже, полно информации по этому поводу.

— А он не рассердится? Он очень… э… отчужденный.

— И вследствие этого он выше гнева. Он или сделает для вас одолжение, или церемонно откажет. Когда имеешь дело с русским, никогда не знаешь, действительно ли он всерьез обсуждает предмет разговора или просто выдает абстрактную последовательность мыслей. Попробуйте.

— Непременно, — сказал Найджел, и они завершили прогулку в дружеском молчании.

Впоследствии, оглядываясь на Фрэнтокское дело после его завершения, Найджел всегда вспоминал эту прогулку как единственный мирный и приятный эпизод своего визита. За ланчем он узнал кое-что еще о разногласиях между Рэнкином, Розамундой и миссис Уайлд. Он также заподозрил антагонизм между Токаревым и Рэнкином и, будучи крайне чувствительным к нюансам человеческих отношений, чувствовал себя не в своей тарелке.

После ланча все разошлись кто куда: Хэндсли и Токарев — в библиотеку, миссис Уайлд и Рэнкин — на прогулку, Найджел и Анджела — изучать дом (имея в виду предстоящую игру в убийство), а потом поиграть в бадминтон в амбаре. Розамунда Грант и Уайлд исчезли, и Найджел так и не понял, вместе или порознь. Они с Анджелой хорошо разогрелись, славно посмеялись и, очень довольные друг другом, вернулись в холл к чаю.

— Сейчас двадцать пять минут шестого, — сказал Хэндсли, когда Анджела налила последнюю чашку. — В половине шестого начинается игра в убийство. К одиннадцати убийство должно быть совершено. Вы все знаете правила. Вчера вечером Василий вручил красную метку тому из нас, кого он выбрал в качестве «убийцы».

Я напоминаю, что «убийца» выключит свет и ударит в гонг, что он не должен ни словом, ни взглядом дать повод подозревать себя в том, что именно он выбран Василием на эту роль. «Убийца» имел целый день на обдумывание своих планов. Вот, пожалуй, и все.

— Есть, начальник! — гаркнул Рэнкин.

— «Ты за черным покрывалом встретишь здесь меня с кинжалом», — весело продекламировал Уайлд.

— Вопросы есть? — спросил Хэндсли.

— Такое восхитительно четкое рассуждение не позволяет спутаться, — заявил доктор Токарев. — И я уже, как вы говорите, наготовленный.

— Итак, — бодро заключил Хэндсли, — давайте, во всяком случае, пожелаем «убийце» успеха.

— Мне кажется, — сказала миссис Уайлд, — что эта игра обернется чем-то ужасным.

— Вот что я называю нервной трясучкой, — заметила Анджела.

Сэр Хьюберт подошел к гонгу и взял обтянутую кожей колотушку. Все посмотрели на старинные часы в дальнем конце холла. Длинная стрелка дернулась на последнем делении, и часы гулко отбили полчаса. В ту же секунду Хэндсли ударил в гонг.

— Убийство задумано, — театрально сказал он, — гонг больше не прозвучит, пока оно не будет исполнено… Не перейти ли нам в гостиную?

Найджел, довольный тем, что выбор Василия пал не на него, размышлял о том, кто бы мог оказаться «убийцей», и решил мысленно отмечать все передвижения участников игры, а кроме того — стараться не оставаться ни с кем наедине, поскольку он чувствовал, что роль «трупа» гораздо менее привлекательна, чем свидетеля или следователя. В гостиной миссис Уайлд решила пошутить, внезапно запустив диванной подушкой в доктора Токарева, почему-то отдав ему предпочтение среди всех остальных. К удивлению присутствующих, русский, после короткого замешательства, принял это за невинную шалость и решил ее продолжить. Англичане всегда изрядно смущаются, когда иностранец начинает у них на глазах валять дурака. Однако доктор Токарев ничего не знал об этой истинно британской застенчивости.

— Не пр-ризнак ли это, — радостно воскликнул он, — английской свары или ссоры? Я читал, что если британская леди обрушивает подушку на голову джентльмена, она тем самым выражает игривое желание!

С этими словами он швырнул подушку обратно с такой силой и меткостью, что миссис Уайлд потеряла равновесие и упала на руки Рэнкину. Тот придержал ее одной рукой, а другой начал крутить подушку над головой, целясь русскому прямо в голову.

В это мгновение Найджел понял, что лицо доктора Токарева может выражать нечто весьма отличное от спокойного дружелюбия.

— Берегитесь! — невольно крикнул он. Но доктор уже отступил с легким поклоном и, улыбаясь, поднял руки вверх. Воцарилось неловкое молчание.

— Я за доктора Токарева, — вдруг заявила Анджела и схватила Рэнкина за шиворот.

— Я тоже, — откликнулась Розамунда. — Смотри, Чарлз, как бы тебе не начистили физиономию.

— Давайте лучше разденем старину Артура, — предложил Рэнкин, выбираясь из суматохи. — Пойдем, Найджел… пойдемте, Хьюберт.

«Со стариной Чарлзом всегда что-то не так, когда он хулиганит», — подумал Найджел. Тем не менее он держал протестующего Уайлда, пока с того стягивали брюки, и смеялся вместе со всеми, когда тот стоял, бледный и недовольный, кое-как прикрываясь каминным ковриком и близоруко щурясь.

— Вы разбили мои очки! — сказал он.

— Дорогой! — вскричала миссис Уайлд. — Ты выглядишь так глупо, что прямо не верится. Чарлз, какой же ты мерзавец, что сделал это с моим мужем!

— Я чувствую, что выгляжу довольно величественно, — заявил Уайлд. — Кто взял мои брюки? Вы, Анджела! Кровь короля Эдуарда, текущая в моих жилах, застывает при взгляде на них. Отдай, дитя, иначе я за себя не ручаюсь.

— Вот они, Адонис![3] — воскликнул Рэнкин, выхватив брюки у Анджелы и вешая их на шею Уайлду. — Черт возьми, что за зрелище! Совершенный портрет джентльмена — загребного на победившей восьмерке.

— Пойди надень их, горюшко мое, — сказала миссис Уайлд, — а то еще хуже будет.

Уайлд послушно удалился.

— Последний раз я раздевал Артура в Итоне, — сказал Рэнкин. — Господи, как же это было давно!

Он повернулся к приемнику и начал ловить танцевальную музыку.

— Пойдем потанцуем, Розамунда, — пригласил он.

— Мне очень жарко, — отозвалась Розамунда, беседовавшая с доктором Токаревым.

— Марджори! — заорал Рэнкин. — Ты можешь вынести танец со мной?

— Розамунда тебе отказала? Очень печально для тебя, Чарлз.

— Я прощаю ему его обязательный танец, — сказала Розамунда. — Доктор Токарев рассказывает историю тысячелетней давности, и я хочу знать, чем она кончится.

— Эта история, — начал Токарев, — про одного господина (он произнес это слово по-русски)… про джентльмена… и двух леди. Это то, что вы называете «вечный треугольник»… очень др-ревний мотив в человеческой истории.

— Вы не думаете, что если он такой древний, то уже успел порядком надоесть? — спросил Рэнкин.

— Марджори, потанцуй с ним! — сказала Анджела.

Не ожидая согласия миссис Уайлд, Рэнкин схватил ее за талию, и она на глазах преобразилась.

Есть женщины, выражающие в танце чувственность и темперамент, которыми на самом деле не обладают. Найджел понял, что миссис Уайлд — не из таких. Зачарованная этим вульгарным, экзотическим танцем, она, казалось, расцветала, становилась многозначительной и опасной. Рэнкин, всерьез восхищенный, выглядел одновременно и ее рабом, и хозяином. Он не отрывал от нее глаз, а она хмуро и недружелюбно вперилась ему в лицо, будто желая оскорбить его. Найджел, Анджела и Хэндсли прекратили беседу, чтобы полюбоваться на эту пару, а Уайлд, возвратившись, застыл в дверях. Только русский не проявил интереса. Он нагнулся к приемнику и внимательно изучал его.

Быстрый ритм снова перешел в исходную тему танго. Танцоры начали было первые шаги к финальному объятию, как вдруг все очарование нарушил режущий слух визг приемника.

— Что за черт! — сердито воскликнул Рэнкин.

— Извините, пожалуйста, — хладнокровно сказал Токарев. — По-видимому, я здесь что-то расстроил. Никогда в жизни не слышал такого визга…

— Минутку, сейчас я все исправлю, — предложил Хэндсли.

— Нет, нет, не беспокойтесь — будет очень глупо начинать заново, — хмуро ответил Рэнкин. Он закурил сигарету и отошел от партнерши.

— Чарлз, — спокойно сказал Хэндсли, — мы с Артуром обсудили ваш кинжал. Он действительно необычайно интересен. Нельзя ли поподробнее узнать его историю?

— Все, что я могу сказать, — ответил Рэнкин, — заключается в следующем. В прошлом году, в Швейцарии, я вытащил из расщелины порядком помятого джентльмена. Я не говорю по-русски, а он не говорил по-английски. Я его больше никогда не видел, но, очевидно, он проследил меня до отеля — полагаю, что через гида, — а затем, вероятно, и до Англии. Кинжал с двумя словами: «Швейцария» и «спасибо» передали мне только вчера. Я решил, что это от него.

— Не продадите ли его мне, Чарлз? — спросил сэр Хьюберт. — Я заплачу гораздо больше, чем вы заслуживаете.

— Нет, Хьюберт, не продам. Но вот что я сделаю. Я его вам завещаю. Все, чем я владею, получает Найджел! Эй, Найджел! Если я отдам концы, мой мальчик, кинжал должен отойти к Хьюберту. Прошу всех в свидетели.

— Будет сделано, — ответил Найджел.

— Принимая во внимание, что я на десять лет старше вас, это трудно назвать щедрым даром, — с досадой заявил Хэндсли. — Впрочем, давайте все оформим.

— Вы старый вампир, Хьюберт! — рассмеялся Рэнкин.

— Хьюберт! — пронзительно крикнула Марджори Уайлд. — Как вы можете быть таким гнусным кровопийцей!

Рэнкин подошел к бюро.

— Пожалуйста, вы, маньяк, — сказал он. — Найджел и Артур могут засвидетельствовать.

Он написал требуемый текст и подписал его. Найджел и Уайлд засвидетельствовали, и Рэнкин вручил бумагу Хэндсли.

— Лучше бы вы мне его продали, — сухо сказал Хэндсли.

— Извините, пожалуйста, — прогудел доктор Токарев. — Я не совсем понял.

— Да? — в голосе Рэнкина явно прослушивалась нотка антагонизма. — Я просто оставил инструкцию на тот случай, если отброшу копыта.

— Простите… вы «отбросите копыта»?

— О черт! Ну если я умру, или буду убит, или буду признан пропавшим без вести, то этот кинжал, которым, по вашему мнению, доктор Токарев, я не имею права владеть, перейдет в собственность нашего хозяина.

— Благодарю вас, — невозмутимо ответил Токарев.

— Вы не одобряете?

— Нет, — сказал доктор Токарев по-русски и повторил по-английски: — Нет. С моей точки зрения, вам этот нож не принадлежит.

— Но мне его подарили!

— Неосмотрительность безусловно наказуема, — хладнокровно заметил русский.

— Хорошо, — вмешался Хэндсли, видимо, заметив, что щеки Рэнкина пошли пятнами, — будем надеяться, что никого не обидит, если он сегодня вечером повисит у подножия лестницы. Пойдемте, выпьем по коктейлю.

Чарлз Рэнкин задержался с кузеном в гостиной. Он коснулся руки Найджела.

— Не очень-то приятный джентльмен этот иностранец, — громко сказал он.

— Осторожнее, он тебя услышит!

— Ну я же не ругаюсь.

Уайлд замешкался в дверях и задержал говоривших.

— Мне бы не хотелось, чтобы это вас беспокоило, Чарлз, — сказал он в своей деликатной манере. — Но его опасения не беспочвенны. Я кое-что знаю об этих обществах.

— О дьявольщина, да в чем же дело, в конце концов? Пойдемте выпьем. Надо же еще совершить «убийство».

Найджел остро взглянул на него.

— Нет, нет, — засмеялся Рэнкин, — не я… Я не это имел в виду. Кто-нибудь еще.

— Я не собираюсь ни с кем оставаться наедине, — объявила миссис Уайлд.

— Хотел бы я знать, — рассуждал Хэндсли, — правда это или блеф? Или меня разыгрывают?

— Я возьму выпивку с собой наверх, — сказала Розамунда. — Надеюсь, никто не будет пытаться убить меня в ванне, и я не спущусь вниз, пока не услышу голоса в холле.

— Я иду с тобой, — хором заявили миссис Уайлд и Анджела.

— А мне надо подготовиться к обеду, — сказал доктор Токарев.

— Подождите минутку! — позвал Хэндсли. — Я тоже иду. Я не хочу проходить по коридору в одиночку.

Это было повальное, паническое бегство наверх. В холле остались только Найджел, Рэнкин и Уайлд.

— Вы позволите мне первому занять ванну? — спросил Найджел Уайлда.

— Разумеется, — согласился тот. — Нам с Чарлзом оставаться наедине безопасно. Любой из нас, попытавшись убить другого, немедленно будет обвинен вами как последний, кто видел «труп» живым. Я постучусь в ванную через десять минут.

Найджел взбежал наверх, оставив двоих мужчин допивать коктейль. Он быстро принял ванну и не спеша оделся. Игра в убийство определенно была занятной. У него были некоторые основания думать, что Василий вручил алую метку своему соотечественнику. Найджел решил не спускаться, пока не услышит голос доктора Токарева. «В конце концов, — размышлял он, — ему будет совсем нетрудно поймать меня, когда я открою дверь, и затем сойти вниз как ни в чем не бывало, выбрать момент, выключить свет и ударить в гонг, удалиться в темноте и переждать две минуты, громко вопрошая, кто это сделал. Неплохой план действий, клянусь Юпитером!»

Он услышал, как открылась дверь ванной. Чуть позже из кранов полилась вода, и раздался голос Уайлда:

— Пока никакого кровопролития, Басгейт?

— Пока никакого! — крикнул Найджел. — Но я слишком напуган, чтобы спускаться.

— Подождем, пока Марджори будет готова, — предложил Уайлд, — и спустимся вместе. Если вы не согласитесь, я буду знать, что убийца — вы.

— Хорошо, я согласен, — весело отвечал Найджел и услышал, как Уайлд, смеясь, рассказывает о предложении своей жене, которая, по-видимому, все еще переодевалась в задней комнате.

Найджел подошел к прикроватной тумбочке и взял книгу, которую читал прошлым вечером. Это была «Тревога» Джозефа Конрада. Едва он успел раскрыть ее, как раздался легкий стук в дверь.

— Войдите! — крикнул Найджел.

Появилась взволнованная и очень хорошенькая горничная.

— Ох, извините, сэр, — начала она, — боюсь, что я совсем забыла про воду для бритья.

— Ничего, — ответил Найджел. — Мне удалось…

Комната внезапно погрузилась во мрак. Он стоял в полной темноте с невидимой книгой в руке, а в это время пустое нутро дома исторгло из себя голос гонга — простой и грозный. Он наполнил комнату невыносимым гулом и нехотя замер. Снова нахлынула тишина, сквозь которую все еще пробивался шум льющейся воды из ванной. Затем голос Уайлда взволнованно воскликнул:

— Эй, послушайте… что все это?..

— Весьма проворно, не так ли? — крикнул Найджел. — Как насчет двух минут? Подождите немножко. У меня на руке светящиеся часы. Я отсчитаю время.

— Да, но как мне быть, — жалобно вопросил Уайлд, — лежать в ванне или, по-вашему, можно выбраться из нее и вытереться?

— Вытащите пробку и достаньте полотенце. Вы оставили Чарлза внизу?

— Да, внизу. Страшно недовольного Токаревым. Слушайте, вы думаете, что…

Голос Уайлда замер. Видимо, он нашел полотенце.

— Время! — сказал Найджел. — Я пошел.

— Включите свет, ради Бога! — взмолился Уайлд. — Я пропущу самое интересное, если не найду свои брюки.

Из дальней комнаты донесся возбужденный писк его жены:

— Артур, подожди меня!

— Мне ждать тебя… — начал Уайлд обиженным голосом.

Найджел чиркнул спичкой и двинулся к двери. На площадке была кромешная тьма, но дальше по коридору виднелись огоньки спичек и растерянные лица, освещенные ими снизу. Далеко внизу, в холле, уютно мерцал огонь в камине. Дом ожил и наполнился голосами гостей, которые весело перекликались. Сжимая в пальцах спичку, он пошел вниз. Она догорела, но свет из камина позволил ему достигнуть подножия лестницы и нашарить главный выключатель.

Секунду-другую он колебался. Почему-то ему не хотелось включать свет. Пока он стоял, держа руку на выключателе, время, казалось, остановилось.

С лестницы донесся голос Хэндсли:

— Кто-нибудь нашел выключатель?

— Я нашел, — ответил Найджел и повернул его.

Внезапный яркий свет люстры всех ослепил. На лестнице стояли Уайлд, его жена, Хэндсли, Токарев и Анджела, отворачивая лица.

Найджел, моргая, обошел лестницу. Перед ним был столик для коктейлей, а рядом — большой ассирийский гонг.

Человек лежал ничком, параллельно столу и перпендикулярно гонгу.

Найджел, все еще моргая, повернулся к остальным.

— Эй, послушайте, — сказал он, всматриваясь в них и прикрывая глаза от света.

— Послушайте, он… он здесь.

— Это Чарлз! — испуганно воскликнула миссис Уайлд. — Бедный старина Чарлз! — весело сказал Хэндсли.

Все толпились и кричали. Только Рэнкин не двигался.

— Не трогайте его… никто не должен его трогать, — сказала Анджела, — тело нельзя перемещать, вы же знаете.

— Минутку, пожалуйста, — доктор Токарев вежливо отодвинул ее. Он сошел вниз, взглянул на Найджела, который стоял как к месту прикованный, уставившись на своего кузена, и медленно склонился над телом.

— Эта юная леди говорит мудро, — сказал доктор Токарев. — Несомненно, его лучше не трогать.

— Чарлз! — внезапно взвизгнула миссис Уайлд. — Боже мой, Чарлз!.. Чарлз!

Но Чарлз лежал в мертвом молчании, и когда глаза привыкли к свету, все увидели рукоятку его русского кинжала, торчавшую, подобно маленькому рогу, у него между лопаток.