Игра зеркал

Часть 2. На сцене появляется полиция

Смысл ужасного сообщения мисс Белевер не сразу дошел до понимания присутствующих.

— Убит Кристиан? Вы не заставите меня в это поверить! — воскликнула Кэрри-Луиза. — Совершенно немыслимо!

— Немыслимо? Пройдите к нему и убедитесь сами, если не верите.

С поджатыми губами мисс Белевер обвела взглядом всех, словно обращалась не только к миссис Серроколд.

Кэрри-Луиза нерешительно шагнула к двери. Льюис Серроколд остановил ее, положив руку на плечо.

— Не надо, дорогая. Я пойду сам.

И он покинул холл. Доктор Мэйверик взглянул на Эдгара и после небольшого колебания вышел вслед за Льюисом. Следом за ними направилась мисс Белевер.

Мисс Марпл заботливо и бесшумно усадила хозяйку дома в кресло. Лицо у Кэрри-Луизы было несчастным и взволнованным. «Кристиан убит», — беззвучно повторила она. Так мог бы произнести эти слова вконец растерявшийся обиженный ребенок.

Уолтер Хадд, по-прежнему хмурый, продолжал неподвижно стоять возле Эдгара, сжимая в руках поднятый с пола револьвер.

— Кому понадобилась смерть Кристиана? — подавленно пролепетала миссис Серроколд.

Ей никто не ответил, да вопрос и не требовал ответа.

— Ну и банда психов тут собралась, — явственно проворчал сквозь зубы Уолтер.

Стефан стремительно подошел к Джине, порываясь — возможно, даже неосознанно — защитить ее. Лицо молодой женщины было единственным светлым, ярким и живым пятнышком в полутемном холле.

Внезапно входная дверь резко распахнулась, и в нее ворвался холодный ветер. На пороге стоял человек в теплом пальто. Его жизнерадостный голос прозвучал явным диссонансом с царившим в холле унынием.

— Привет, люди добрые! Что здесь у вас происходит? На дороге такой туман, что я ехал со скоростью ленивого пешехода…

Мисс Марпл чуть не подскочила от изумления. Ей почудилось, что в глазах у нее двоится. Не мог же один и тот же человек одновременно поддерживать дрожащую Джину и входить в дорожном пальто с улицы?! Вскоре она сообразила, что это, конечно, разные люди, только очень похожие. Если внимательно приглядеться, то можно было заметить и отличия. Сразу приходило на ум, что они братья, и что сходство, скорее всего, фамильное. Стефан Рестарик был рослым. А новый гость оказался пониже. Пальто из толстого драпа с каракулевым воротником плотно облегало его гибкую фигуру, а непринужденность, с которой он держался, казалось, несомненно свидетельствовала о том, что он знает, как добиться успеха в жизни.

Мисс Марпл заметила, что, едва войдя в холл, он прежде всего задержал взгляд на Джине.

— Вы ведь меня ждали? Моя телеграмма пришла вовремя? — спросил он Кэрри-Луизу.

Когда он сделал несколько шагов в ее сторону, она почти машинально протянула ему руку, которую он почтительно поцеловал. И это не было просто галантностью — в его поцелуе чувствовались и привязанность, и искреннее уважение.

Миссис Серроколд едва выдавила из себя:

— Конечно ждали, милый Алекс… Только,, видишь ли, тут произошло столько событий…

— Событий? Каких же?

— Кристиан Гэлбрандсен… мой брат Кристиан… Он найден мертвым в своей комнате… Он убит выстрелом из револьвера.

Милдред произнесла эти ужасные слова немного нараспев, как бы причитая. Алексу показалось даже, что она преувеличивает свое отчаяние.

— Боже! Это самоубийство?

— О нет! — быстро возразила Кэрри-Луиза, — Кристиан и самоубийство? Конечно нет! Разумеется, это не самоубийство!

— Я тоже уверена, что дядя Кристиан никогда не наложил бы на себя руки! — воскликнула Джина.

Алекс обвел всех вопросительным взглядом. Его брат Стефан утвердительно кивнул ему. А Уолтер Хадд взглянул хмуро и недоброжелательно. Совсем непонятным для Алекса было присутствие в узком семейном кругу незнакомой ему старой дамы. Никто не позаботился объяснить ему, кто такая мисс Марпл, и он вопросительно уставился на ее лицо, обрамленное седыми волосами. Оно было тоже встревоженным и полным растерянности.

— Когда это произошло? — спросил Алекс.

— Почти перед самым вашим приходом, — ответила Джина. — Всего несколько минут назад. Дело в том, что мы все слышали выстрел, но не обратили внимания на этот звук…

— То есть как это не обратили внимания?!

— Дело в том, что здесь в это время такое творилось! — Джина в замешательстве пыталась подобрать нужные слова.

— Да уж, творилось! — охотно подхватил Уолтер.

В холл вернулась мисс Белевер.

— Мистер Серроколд считает, что все, кроме миссис Серроколд, должны перейти в библиотеку. Так будет удобнее для полиции. Это ужасное потрясение для всех вас, Кара. Я велела положить вам в постель грелку и поднимусь наверх в спальню вместе с вами.

Но Кэрри-Луиза отрицательно покачала головой.

— Я хочу увидеть Кристиана, — настойчиво сказала она.

— О нет, дорогая! Зачем подвергать себя такому испытанию?

Кэрри-Луиза деликатно отстранила ее рукой.

— Милая Джолли, вам не понять…

Оглянувшись, она позвала:

— Джейн, не хочешь пойти со мной?

Мисс Марпл не ожидала такого приглашения и поспешно вскочила. Вдвоем они направились к двери, где чуть не столкнулись с доктором Мэйвериком.

— Доктор, удержите ее! — воскликнула мисс Белевер. — Ее желание абсурдно!

Кэрри-Луиза взглянула на врача спокойно и твердо, даже слабо усмехнулась.

— Вы в самом деле хотите его видеть?

— Это мне необходимо.

— Понимаю, миссис Серроколд, — произнес он, уступая дорогу. — Раз вы считаете это своим долгом, то идите. Но после этого я поручу вас заботам мисс Белевер. Вы находитесь пока в шоке, однако последствия потрясения скоро скажутся, уверяю вас.

— Вы правы, доктор. Обещаю быть благоразумной. Идем же, Джейн.

Комната Кристиана Гэлбрандсена напоминала скорее гостиную. Кровать укрывалась в алькове. Ванную отделяла дверь. Кэрри-Луиза невольно остановилась на пороге. Кристиан сидел за большим письменным столом красного дерева, перед ним стояла портативная пишущая машинка. Тело склонилось набок, и лишь широкий подлокотник кресла мешал ему рухнуть на ковер.

Возле окна стоял Льюис Серроколд. Слегка отодвинув портьеру, он пристально вглядывался в ночную темноту.

Услышав шаги, он обернулся и нахмурился.

— Дорогая, ты не должна была приходить сюда.

Он поспешно подошел к жене, и она протянула ему навстречу руки. Мисс Марпл незаметно отступила.

— Ты не прав, Льюис. Мне необходимо было увидеть его. Наш долг — не закрывать глаза на то, что происходит.

Кэрри-Луиза медленно приближалась к столу.

— Ни к чему не прикасайся, — тотчас сказал Льюис. — Полиция должна застать все в таком же положении, как обнаружили мы.

— Разумеется. Значит, кто-то убил его? Умышленно?

Вопрос удивил Льюиса.

— Я думал, тебе это уже известно.

— Конечно. Кристиан никогда не покончил бы с собою. Он не допустил бы и случайного выстрела. Значит, остается одно. Произошло убийство…

Она запнулась, произнося последние слова.

Кэрри-Луиза обошла кресло и пристально взглянула в лицо убитому. В ее глазах были боль и нежность.

— Милый Кристиан, — прошептала она. — Он всегда был так добр ко мне!

Легонько коснувшись пальцами его лба, она повторила громче:

— Милый Кристиан! Благодарю вас и благословляю.

Прибыв в Стоунгейтс, инспектор Карри и его подчиненные встретили в большом пустынном холле только мисс Белевер.

— Я Джульетта Белевер, компаньонка и секретарь миссис Серроколд, — представилась она.

— Это вы обнаружили труп и сообщили нам?

— Да. Все остальные обитатели дома собрались сейчас в библиотеке. Мне позвать их? Или вы хотите сразу пройти в комнату мистера Гэлбрандсена?

— Вот именно, — отозвался инспектор, — проводите нас туда.

И они последовали за ней по коридору.

Следующие двадцать минут были посвящены обычным формальностям. Фотограф делал необходимые снимки. Приехал и медицинский эксперт. Спустя полчаса машина скорой помощи уже увезла тело Кристиана Гэлбрандсена, а инспектор приступил к расследованию.

Льюис Серроколд провел его в библиотеку, и инспектор наметанным глазом постарался охарактеризовать для себя каждого из свидетелей. Старая дама с седыми волосами выглядела безобидно, миловидная девушка, которую он не раз видел за рулем автомобиля — тоже. Немного странный американец, за которого она опрометчиво вышла замуж, вызывал некоторые опасения. Как и двое молодых людей, поразительно похожих друг на друга. Все остальные отлично вписывались в общую картину семьи. И, наконец, мисс Белевер, служащая здесь — умная, находчивая женщина, которая позаботилась о вызове полиции. Она же встретила их на пороге дома.

Инспектор Карри заранее подготовил маленькую вступительную речь. Он произнес ее, как и собирался.

— Знаю, что вас всех взволновало это происшествие. Постараюсь не утомлять вас и задержу сегодня вечером ненадолго. Завтра утром надеюсь внести в это дело уже некоторую ясность. Труп мистера Гэлбрандсена обнаружила мисс Белевер, поэтому именно ее я попросил бы изложить то, что произошло. Так мы сумеем избежать ненужных повторений. Мистер Серроколд, если вы намеревались подняться в спальню к жене, я этому не препятствую. Когда мы кончим беседовать с мисс Белевер, следующим я приглашу вас.

Все понятно, не так ли? Может быть, найдется комната поменьше этой?..

— Мой кабинет, Джолли, — прервал его на полуслове Серроколд. — Я собирался его вам предложить с самого начала.

Инспектор и сержант двинулись следом за мисс Белевер.

Она усадила их поудобнее и присела сама. Это выглядело так, будто следствие собиралась вести именно она, а не приехавшие полицейские. Однако инспектор ловко перехватил инициативу. У него был мягкий голос и приятные спокойные манеры. Этот человек выглядел деловитым и серьезным, может быть, только несколько более вежливым, чем это требуется полицейскому. Однако те, кто на основании этого недооценивали его проницательность, очень ошибались.

— Мистер Серроколд вкратце познакомил меня с основными фактами, — сказал он. — Мистер Кристиан Гэлбрандсен был старшим сыном покойного мистера Эрика Гэлбрандсена, основателя фонда Гэлбрандсена, владельца биржи, носящей его имя, и многого другого. Он был членом административного совета здешнего учреждения и приехал вчера неожиданно. Так?

— Да.

Инспектор оценил краткость ответа и продолжал:

— Сам мистер Серроколд был в Ливерпуле и вернулся лишь поездом в шесть тридцать?

— Да.

— После ужина мистер Гэлбрандсен объявил, что собирается поработать в своей комнате и после чая тотчас ушел, оставив остальных членов семьи в холле. Так?

— Да.

— Теперь, мисс Белевер, не расскажете ли вы мне поточнее, при каких обстоятельствах вы обнаружили мертвеца?

Джульетта Белевер откашлялась.

— Сегодня вечером в доме произошла весьма неприятная сцена. У одного молодого человека, из тех нервных юношей, которых здесь лечат, случился приступ, и он стал угрожать мистеру Серроколду револьвером. Они заперлись в этом самом кабинете. Молодой человек громко бранился и в конце концов выстрелил. Вы можете увидеть отверстия от пуль в стене. К счастью, он промахнулся, и мистер Серроколд не пострадал.

После неудачного покушения молодой человек совершенно раскис. Мистер Серроколд послал меня за доктором Мэйвериком, врачом нашего заведения. Я попыталась позвонить ему по внутреннему телефону, но Мэйверика не было в его комнате. После некоторых усилий я разыскала одного из его коллег и просила передать доктору просьбу прийти сюда. Он явился очень скоро. На обратном пути я заглянула в комнату мистера Гэлбрандсена, чтобы осведомиться, что он хочет выпить перед сном: горячего молока, виски, сока…

Я постучала. Ответа не было. Слегка приоткрыв дверь, я увидела, что мистер Гэлбрандсен мертв. Тогда я позвонила вам.

— А как входят в дом? И как из него можно выйти? Как запираются двери? Мог ли кто-нибудь проникнуть сюда так, чтобы остаться незамеченным с улицы?

— В боковую дверь, выходящую на террасу, мог войти кто угодно. Через эту дверь проходят, когда хотят сразу попасть в центральную часть дома или в служебные помещения. Дверь запирается на ключ только когда все уже расходятся спать.

— Если я правильно понял, в вашем заведении живут не то сто, не то сто двадцать пять молодых преступников?

— Да. Но здания Центра имеют надежные запоры и хорошо охраняются. Маловероятно, чтобы кто-нибудь сумел выйти оттуда незамеченным.

— Это мы проверим. Скажите, не мог ли мистер Гэлбрандсен вызвать к себе некоторую… как бы это сказать… враждебность, что ли? Может, кто-то был недоволен его воспитательными методами?

Мисс Белевер отрицательно покачала головой.

— О нет! Мистер Гэлбрандсен не имел ни малейшего отношения к тому, что происходит внутри Центра.

— А какова была цель его приезда?

— Не имею ни малейшего представления.

— Он был озабочен отсутствием мистера Серроколда и дожидался его возвращения?

— Да.

— Значит, он приехал, чтобы повидаться с мистером Серроколдом?

— Несомненно. Думаю, что это были какие-то дела, касающиеся деятельности Центра.

— Возможно. Состоялся ли у него разговор с мистером Серроколдом?

— Нет. Мистер Серроколд вернулся только сегодня вечером, как раз перед ужином.

— Однако сразу после ужина мистер Гэлбрандсен ушел в свою комнату якобы для того, чтобы написать важные письма. И он не пытался поговорить с мистером Серроколдом наедине?

После некоторого раздумья мисс Белевер отрицательно покачала головой.

— Странно… ведь он же ждал возвращения мистера Серроколда, хотя, видимо, это ожидание и не входило в его планы.

— Да, странно.

Казалось, что мисс Белевер только сейчас обратила внимание на этот любопытный факт.

— Не пошел ли мистер Серроколд провожать мистера Гэлбрандсена до его комнаты?

— Нет. Он оставался в холле.

— Как вы думаете, когда мог быть убит мистер Гэлбрандсен?

— Похоже, что мы слышали выстрел. Это случилось в девять часов двадцать три минуты.

— Вы слышали выстрел и вас это не встревожило?

— Мы же находились в весьма необычной ситуации…

И мисс Белевер снова подробно рассказала о сцене, разыгравшейся в тот момент между Эдгаром Лоусоном и Серроколдом.

— Значит, никому и в голову не пришло, что этот первый выстрел был сделан в доме?

— Да. Все с облегчением поняли, что стреляли не в кабинете мистера Серроколда… К тому же чуть позже я подумала, что это мог быть хлопок автомобиля мистера Рестарика.

— Автомобиля мистера Рестарика?

— Да, Алекса Рестарика. Он только что приехал… Сразу после всех этих событий.

— Понимаю. Итак, обнаружив тело мистера Гэлбрандсена, прикасались ли вы к чему-нибудь в его комнате?

Этот вопрос явно обидел мисс Белевер.

— Разумеется нет. Я знала, что ничего нельзя трогать или передвигать.

— А когда вы привели нас в эту комнату, все ли там находилось в точности на тех же местах, как тогда, когда вы обнаружили мертвое тело?

Мисс Белевер задумалась. Она сидела, откинувшись в кресле и прикрыв глаза. Инспектор предположил, что у нее неплохая зрительная память.

— Изменилось только одно: в пишущей машинке больше ничего не было.

— Вы хотите сказать, что когда вы вошли в первый раз, в пишущей машинке было письмо, которое писал мистер Гэлбрандсен, а потом это письмо исчезло?

— Да. Я почти уверена, что видела лист белой бумаги, торчащий из машинки.

— Спасибо. А кто еще побывал в этой комнате до нашего приезда?

— Мистер и миссис Серроколд и мисс Марпл.

— А кто такая мисс Марпл?

— Это пожилая седоволосая дама. Давняя подруга миссис Серроколд, они учились вместе в пансионе. Она приехала сюда три или четыре дня тому назад.

— Благодарю вас, мисс Белевер. Я очень признателен вам за четкие ответы. Теперь я поговорю с мистером Серроколдом. Но, может быть… вы сказали, что мисс Марпл — это пожилая дама… Тогда я поговорю сначала с ней. Было бы жестоко задерживать такую старую даму в столь позднее время. Кроме того, она, должно быть, перенесла большое потрясение, — сочувственно произнес инспектор Карри.

Мисс Белевер вышла. Инспектор уставился в потолок и размышлял вслух:

— Гэлбрандсен?.. Почему Гэлбрандсен? В этом заведении столько парией, которые не в своем уме. Почему бы убийцей не оказаться кому-нибудь из них? Но почему Гэлбрандсен? Как посторонний вошел в дом?

— Мы знаем еще не все, — заметил сержант Лэйк.

— Мы еще ничего не знаем, — уточнил Карри.

И он галантно встал навстречу входящей мисс Марпл. Она выглядела немного обеспокоенной, и инспектор поспешил ободрить ее:

— Прошу вас, не волнуйтесь, мадам.

— Инспектор был убежден, что старые девы любят, чтобы их называли «мадам». Для них, думалось ему, полицейские, без сомнения, принадлежат к тем слоям общества, которые просто обязаны быть почтительными.

— Я знаю, что все это очень неприятно для вас, но мы должны разобраться в этом деле.

— Да, да, я понимаю, — ответила мисс Марпл. — Ведь так трудно разобраться до конца в чем-нибудь. Мы же не можем одновременно разглядывать два предмета. И увы, очень часто мы пристально вглядываемся именно в тот из них, который не представляет никакого интереса. Зачастую это происходит просто случайно, а иногда нас кто-то понуждает к этому, а мы попросту не замечаем понуждения. Наше внимание нередко направляют на какую-то определенную деталь, отвлекая от другой, более важной. Фокусники называют это «ложным направлением». До чего же ловкие люди, вы не находите? Никак не могу понять, как у них получается этот фокус с золотыми рыбками в бокале… Бокал же ведь не складывается.

Инспектор в растерянности заморгал и попытался вежливо перевести разговор в нужное русло:

— Вы совершенно правы, мадам. Мисс Белевер подробно рассказала, что произошло здесь сегодня вечером. Полагаю, для вас это было большим потрясением.

— Да… Все это выглядело очень драматично…

— Прежде всего, конечно, эта дикая сцена между мистером Серроколдом и… (он заглянул в свой блокнот) Эдгаром Лоусоном.

— Весьма странный молодой человек, — заметила мисс Марпл. — Мне кажется, у него не все дома…

— Не сомневаюсь. А затем после этого неприятного эпизода — смерть мистера Гэлбрандсена. Если я правильно понял, вы вместе с миссис Серроколд ходили взглянуть на… тело?

— Совершенно верно. Она ведь попросила меня проводить ее. Мы очень давние подруги.

— Да-да… Значит, вы вместе с миссис Серроколд вошли в комнату мистера Гэлбрандсена. Скажите, вы случайно не заметили в пишущей машинке какое-нибудь письмо или лист бумаги?

— Там ничего не было, — без колебаний ответила мисс Марпл. — Мне это сразу бросилось в глаза и показалось странным. Ведь мистер Гэлбрандсен сидел перед пишущей машинкой, значит, он должен был что-то печатать… Да… все это весьма странно…

Инспектор внимательно посмотрел на нее.

— Со времени приезда сюда мистера Гэлбрандсена вы много разговаривали с ним?

— Очень мало.

— Не говорил ли он вам чего-нибудь такого, что привлекло ваше внимание?

Мисс Марпл на мгновение задумалась.

— Он задавал мне вопросы о здоровье миссис Серроколд, в частности, о ее сердце.

— Сердце? А у нее больное сердце?

— Насколько я знаю, нет.

Помолчав немного, инспектор продолжил:

— Слышали ли вы во время ссоры Лоусона с мистером Серроколдом выстрел?

— Сама я его не слышала. Должна вам признаться, я немного туговата на ухо. Но выстрел слышала миссис Серроколд и сказала, что это где-то на улице, вернее, в парке.

— Скажите, я правильно понял — мистер Гэлбрандсен покинул холл сразу после ужина?

— Да. Ему надо было написать письмо.

— А он не говорил, что хочет побеседовать с мистером Серроколдом о делах?

— Нет. Видите ли, они уже немножко побеседовали.

— Правда? Когда же? Я думал, что мистер Серроколд вернулся прямо перед ужином.

— Да, так оно и было. Но он прошел пешком, через парк, а мистер Гэлбрандсен вышел ему навстречу, и они вдвоем немного погуляли по террасе.

— Кроме вас об этом кто-нибудь знает?

— Думаю, никто, — ответила мисс Марпл. — Ну, разумеется, если мистер Серроколд не рассказал об этом жене. А я как раз стояла перед окном, наблюдая… за птицами.

— За птицами?

— Да, за птицами, — повторила мисс Марпл. И почти сразу добавила:

— Я еще подумала, не чижи ли это?

Но чижи совсем не заинтересовали инспектора Карри.

— А… скажите, пожалуйста, — инспектор старался быть максимально дипломатичным, — какие-нибудь обрывки их разговора случайно не долетели до вас?

Мисс Марпл простодушно взглянула на него и тихо сказала:

— Всего лишь обрывки…

— И что же это были за слова?

Помолчав, мисс Марпл произнесла:

— Точно тема их разговора мне неизвестна, но, кажется, они оба были, в основном, озабочены тем, чтобы скрыть что-то от миссис Серроколд. «Уберечь ее от этого», — именно такие слова употребил мистер Гэлбрандсен. А мистер Серроколд сказал: «Прежде всего нужно подумать именно о ней». Также они говорили о какой-то огромной ответственности и сошлись на том, что им, возможно, следовало бы принять какое-то другое решение.

После некоторой паузы она добавила:

— Я думаю, что вам стоит поговорить с самим мистером Серроколдом.

— Мы так и сделаем, мадам. Не было ли сегодня вечером еще чего-нибудь такого, что бросилось бы вам в глаза?

— Все было так необычно… Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Понимаю. Совершенно верно.

— Был еще один, как мне кажется, немного странный эпизод. Мистер Серроколд помешал своей жене принять лекарство… Но это столь незначительная деталь, что право…

— Разумеется. Ну что же, мисс Марпл, мы вам очень благодарны.

Когда дверь за мисс Марпл закрылась, сержант Лэйк произнес:

— Ну и хитрющая же старуха!

Затем наступила очередь Льюиса Серроколда. Когда он вошел в комнату, то создалось впечатление, будто они с инспектором странным образом поменялись ролями. Можно было подумать, что именно Серроколд направлен сюда возглавить комиссию по расследованию. Даже то, как он закрыл за собой дверь, один этот жест, казалось, должен был обеспечить предстоящей беседе полную секретность. Он пересек кабинет и уселся в свое рабочее кресло, стоящее перед письменным столом. (Мисс Белевер поставила для инспектора стул сбоку от письменного стола, как бы бессознательно оставляя кресло мистера Серроколда лишь для него самого.)

Сев за стол, Льюис отсутствующим взглядом посмотрел на обоих полицейских. Черты лица его заметно обострились. Это было лицо человека, уставшего от свалившихся на него трудных испытаний. Поймав его взгляд, инспектор даже слегка удивился. Конечно, смерть Гэлбрандсена могла взволновать Серроколда, но ведь они не были ни близкими друзьями, ни родственниками.

Необычность ситуации не понравилась инспектору, и он сухо произнес:

— Итак, мистер Серроколд…

Льюис, по-прежнему погруженный в себя, со вздохом произнес:

— Как трудно сказать, что именно следует предпринять…

— Мистер Серроколд, решение будем принимать мы сами. Поговорим лучше о мистере Гэлбрандсене. Если я правильно понял, его приезд оказался неожиданностью?

— Совершенно верно.

— И вы не знали, что он собирался приехать?

— И думать не думал об этом.

— И у вас не было никаких предположений относительно причины его приезда?

— Нет, почему же, — совершенно спокойно произнес Льюис Серроколд. — Эта причина была мне хорошо известна. Он сообщил ее мне.

— Когда же?

— Сегодня вечером. Я шел от вокзала пешком через парк. Он заметил меня и вышел мне навстречу. Тогда же он и объяснил мне, зачем приехал.

— Наверное, по какому-то делу, связанному с Центром?

— О нет! Ничего общего с этим Центром.

— Однако мисс Белевер так подумала.

— Разумеется, таково было единственное объяснение, и Гэлбрандсен ничего не делал, чтобы опровергнуть его. Впрочем, и я тоже.

— Почему же, мистер Серроколд?

— Потому что нам обоим представлялось крайне важным, чтобы истинная причина его приезда оставалась никому не известной, — ответил Льюис, тщательно подбирая каждое слово.

— А какова была истинная причина?

Помолчав с минуту, Льюис Серроколд серьезно сказал:

— Я прекрасно понимаю, что смерть… убийство Гэлбрандсена — ведь в этом нет сомнений — обязывает меня сообщить обо всех фактах. Не скрою, для меня это непросто, ибо то, что я собираюсь сообщить, скажется на состоянии духа моей жены. А я дорожу ее счастьем. Был бы вам весьма признателен, инспектор, если бы вы — в пределах возможного, разумеется — могли скрыть от нее некоторые подробности. Дело в том, что Кристиан приехал сюда специально для того, чтобы предупредить меня, что кто-то пытается отравить мою жену.

Инспектор вздрогнул:

— Что?

— Да! Бы понимаете, каким ударом оказалось бы для нее это известие. У меня не было ни малейших подозрений, но, слушая Гэлбрандсена, я вспомнил о кое-каких болезненных симптомах, возникших у жены в последнее время. Все это вполне согласуется с тем, что говорил Кристиан. То, что она принимала за ревматизм — боли, судороги в ногах — в точности совпадает с симптомами отравления мышьяком.

— Мисс Марпл нам сказала, что мистер Гэлбрандсен интересовался у нее здоровьем миссис Серроколд, в частности, ее сердцем.

— Вот как? Это интересно. Он, видимо, боялся, что кто-то использовал яд, продолжительное действие которого влияет на сердце и приводит к внезапной смерти, не вызывая подозрений. Я же склонен думать, что скорее применяли мышьяк.

— Вы полагаете, что подозрения мистера Гэлбрандсена были обоснованны?

— Да. Конечно. Прежде всего, Кристиан не приехал бы делиться со мной случайными догадками. Он был человеком осторожным, плохо поддавался на уговоры и был очень проницательным.

— Какие у него были доказательства?

— Нам не хватило времени поговорить об этом. Впрочем, я не совсем понимаю, как он смог о чем-то узнать, находясь в Америке. Беседа наша была короткой. Он только успел объяснить мне, зачем приехал, и мы решили не волновать мою жену до тех пор, пока не будем располагать фактами.

— Кто же, по его мнению, пытался отравить вашу жену?

— Этого он мне насказал. Думаю, что и сам не знал. Возможно, у него были подозрения, которые я должен был подтвердить… Иначе зачем же его убили?

— Он называл какие-нибудь имена?

— Нет. Мы решили основательно во всем разобраться, и он посоветовал обратиться за помощью и советом к доктору Гэлбрайту, епископу Кромерскому. Доктор — давнишний друг семьи Гэлбрандсенов и один из администраторов Фонда. Это опытный и мудрейший человек. Мы собирались узнать его мнение и насчет обращения в полицию.

— Невероятно! — воскликнул Карри.

— Гэлбрандсен оставил нас сразу после ужина, чтобы написать письмо доктору Гэлбрайту. Он был убит, когда сидел за машинкой.

— Откуда вы знаете?

— Я вынул это письмо из пишущей машинки. Оно у меня.

Он извлек из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист белой бумаги и протянул инспектору. Тот сухо произнес:

— Вы не должны были этого делать.

— Больше я ни к чему не прикасался. Знаю, я совершил непростительную ошибку. Но я боялся, что жена, войдя в комнату, сможет прочесть это письмо или хотя бы часть его. И если бы ситуация повторилась, все равно я поступил бы точно так же. Я сделал бы все возможное, лишь бы оградить миссис Серроколд от огорчений.

Инспектор промолчал и стал читать письмо.

Письмо на этом обрывалось.

— На этой фразе Гэлбрандсена убили, — сказал инспектор Карри. — Но почему письмо оставили в машинке?

— Могу объяснить это лишь двумя причинами. Либо убийце не было известно ни то, кому это письмо писалось, ни его суть, либо у него просто не хватило времени вынуть письмо из машинки. Видимо, он услышал чьи-то шаги и еле-еле успел скрыться.

— А Гэлбрандсен не сказал вам, кого он подозревает? Или, может быть, просто поделился своими подозрениями, не называя никого конкретно?

— Нет! — ответил Льюис поспешно. И добавил странную фразу. — Кристиан был очень справедлив.

— А как вы считаете, этот яд — мышьяк или что-то другое — ей еще продолжают давать?

— Я как раз недавно думал об этом. Наиболее вероятным мне кажется, что яд подмешивали к какому-нибудь лекарству. Ну, например, к укрепляющей микстуре. Возможность незаметно добавлять мышьяк во флакон есть в доме у многих.

— Мы возьмем его с собой, чтобы сделать анализ.

— Я как раз перед обедом отобрал на пробу немного микстуры из этого флакона, — совершенно спокойно произнес Серроколд.

Он пошарил рукой в одном из ящиков письменного стола и извлек маленькую бутылочку, наполненную красноватой жидкостью.

Инспектор выразительно посмотрел на него:

— Вы все предусмотрели, мистер Серроколд.

— Я считаю, что надо действовать решительно. Сегодня вечером я помешал жене принять ее обычную порцию лекарства. Стакан с ним еще стоит на сундуке в холле, а флакон находится в столовой.

Инспектор Карри облокотился локтями на стол и, конфиденциально понизив голос, спросил почти по-дружески:

— Простите, мистер Серроколд, но я не понимаю, почему все-таки вы так стараетесь скрыть от жены правду о происходящем. Вы боитесь ее напугать? Но для ее же блага лучше, если бы она была предупреждена.

— Да, пожалуй… Но постарайтесь меня понять.

Вы же не знакомы с моей женой. Она так доверчива. О ней можно сказать — и это будет чистой правдой, — что она никогда не видит, не слышит и не говорит ничего плохого. Для нее услышать, что кто-то пытается ее убить, было бы совершенно невероятным. Да к тому же этот «кто-то», возможно, человек из ее окружения. А это все близкие и дорогие ей люди.

— Вы считаете, что это кто-то из близких?

— С фактами приходится соглашаться. Человек, использующий медленно действующий яд, должен принадлежать лишь к узкому кругу лиц, близких к жертве. Вот кто эти люди: я, дочь, внучка, зять, которого она считает почти сыном, мисс Белевер — давний и преданный друг. Все это близкие и дорогие миссис Серроколд люди. И тем не менее получается, что кто-то из нас хочет ее смерти!

— Но есть же в доме и посторонние, — медленно произнес инспектор.

— Да… Конечно… Вы совершенно правы. Есть еще доктор Мэйверик и некоторые люди из руководящего персонала Центра, они часто бывают у нас. Есть и слуги… Но скажите откровенно, какой у них может быть мотив преступления?

— А еще этот молодой человек… Как его зовут? Эдгар Лоусон.

— Да. Но он здесь как бы случайно. Поступил к нам совсем недавно. Зачем ему замышлять убийство? Кроме того, как и все остальные, он очень привязан к Каролине.

— Согласен. Но ведь он человек неуравновешенный. Чего стоит одно это сегодняшнее нападение на вас?

Серроколд нетерпеливо махнул рукой.

— Ребячество! Он не собирался сделать мне ничего плохого.

— Однако следы от пуль в стене доказывают обратное. Он же стрелял в вас.

— Он даже не пытался целиться в меня, просто разыгрывал комедию.

— Пожалуй, это несколько странный и опасный способ разыгрывать комедию, мистер Серроколд.

Льюис глубоко вздохнул.

— Боюсь, инспектор, вы не совсем в курсе дела. Вам следует побеседовать с нашим психиатром, доктором Мэйвериком. Эдгар Лоусон — незаконнорожденный… к тому же весьма скромного происхождения. Дабы не страдать от этого, он убедил себя, что он сын знаменитости. Поверьте, такое встречается часто. В последнее время он чувствовал себя неплохо, и вдруг такой рецидив, причина которого мне неизвестна. Он вообразил, что его отец — это я, и устроил буквально представление: угрозы, выстрелы из револьвера… Правда, на меня это не произвело впечатления. Потом он раскис и начал рыдать. Доктор Мэйверик увел его и дал ему успокоительное. Думаю, что завтра он будет совершенно нормален.

— Вы хотите подать на него жалобу в полицию?

— Я думаю, для него это было бы наихудшее из решений.

— Честно говоря, мистер Серроколд, его следовало бы поместить в лечебницу. Юноша, который способен стрелять из револьвера во всех подряд… Надо ведь думать и об обществе.

— Поговорите об этом с доктором Мэйвериком. Он выскажется с точки зрения врача. Во всяком случае, несчастный Эдгар уж наверняка не убивал мистера Гэлбрандсена. Он был заперт в этой комнате и угрожал убийством мне!

— Мистер Серроколд, я хотел бы коснуться вот какого обстоятельства. Мы осмотрели дом снаружи. Любой человек мог войти в него и убить мистера Гэлбрандсена, потому что дверь на террасу не заперта. Придется основательно изучить дом и изнутри, хоть здесь поменьше возможностей. А кто из обитателей дома, по вашему мнению, мог бы убить мистера Гэлбрандсена?

— Мне трудно что-либо вам сказать, — медленно произнес Серроколд. — Полагаю, что все мы у вас на подозрении. Могу сказать лишь одно: все мы, кроме слуг, находились в холле, когда Кристиан ушел к себе, и никто больше из холла не выходил.

— Совсем никто?

Льюис нахмурился, что-то усиленно вспоминая.

— Ах, да! Перегорели пробки, и Уолтер Хадд пошел их заменить.

— Мистер Хадд — это молодой американец?

— Да. Разумеется, мне неизвестно еще, что происходило в холле, пока мы с Эдгаром находились в моем кабинете.

Инспектор Карри секунду подумал и потом вздохнул:

— Скажите остальным, что они могут идти спать. Я поговорю с ними завтра.

Когда Серроколд вышел, инспектор обернулся к сержанту Лэйку.

— Ну, что скажете?

— Он знает, чьих рук это дело. Или ему кажется, что знает.

— У меня тоже такое впечатление. И это, я думаю, не доставляет ему особого удовольствия.

На следующее утро, когда мисс Марпл спускалась к завтраку, ей навстречу бросилась Джина.

— Полицейские еще здесь, — быстро проговорила она. — На этот раз они устроились в библиотеке. Уолли от них прямо-таки в восторге. Его восхищает их спокойствие и как бы отстраненность в этой ужасной истории. Я так не считаю. Это же просто кошмар! Может быть, я так переживаю, потому что наполовину итальянка?

— Возможно, — любезно улыбаясь, ответила мисс Марпл. — Во всяком случае, это объясняет, почему вы так открыто выражаете свои чувства.

Джина взяла ее под руку и увлекла в сторону столовой, продолжая говорить на ходу.

— У Джолли зверское настроение, наверное, потому, что полицейские сами ведут расследование и ей не позволено вмешиваться. Что касается Алекса и Стефана, то им на все наплевать.

Последние слова были произнесены как раз при входе в столовую, где братья уже заканчивали свой завтрак.

— Джина, дорогая, это гнусная ложь! — воскликнул Алекс. — Доброе утро, мисс Марпл. Мне вовсе, как вы выразились, не наплевать. Просто я был едва знаком с вашим дядюшкой Кристианом, но как подозреваемый я стою под номером один. Надеюсь, вам это понятно?

— Подозреваемый? Но почему же?

— А вот почему. Мой приезд как раз совпал с критической ситуацией. И похоже, я затратил слишком много времени, чтобы дойти от сторожки до дома. Мой путь хронометрировали и говорят, что я вполне мог бы добежать до террасы, войти в боковую дверь, убить Кристиана и бегом вернуться назад к машине.

— А как было на самом деле?

— Можете мне не верить, но я сидел в машине, наблюдая, как клубится туман при свете фар. Мне хотелось бы добиться такого эффекта на сцене, и я как раз размышлял об этом.

Стефан жестко усмехнулся.

— Что касается меня, то я абсолютно спокоен. За весь вечер я ни разу не выходил из холла.

Джина пристально посмотрела на него, и ее большие черные глаза наполнились ужасом.

— Неужели они вообразили, что преступник — кто-то из нас? Это невозможно!

— Только не говорите, что убийца — это кто-то случайный или посторонний, — произнес Алекс, щедро намазывая хлеб апельсиновым джемом. — Это слишком банально.

В этот момент приоткрылась дверь, и мисс Белевер сказала:

— Мисс Марпл, не зайдете ли вы в библиотеку сразу после завтрака?

— Опять вы опередили нас, — воскликнула Джина обиженным тоном.

— Что такое? В чем дело? — воскликнул Алекс. — Похоже, опять где-то стреляют?

— Это они стреляют в той комнате, где был убит дядя Кристиан, и на улице. Уж не знаю зачем, — ответила Джина.

Дверь снова отворилась, и вошла Милдред Смит. На ней было черное платье и бусы из оникса. Она поздоровалась, ни на кого не глядя, и села за стол.

— Налей мне, пожалуйста, чаю, Джина, — сказала она вполголоса. — Я съем только немного поджаренного хлеба.

Она деликатно поднесла платок к носу и к глазам. Ее пристальный взгляд был обращен на братьев, но, казалось, не замечал их. Стефан и Алекс были явно смущены. Разговор их перешел на шепот, и буквально через несколько минут они встали из-за стола и вышли.

— Не надеть даже черного галстука! — вздохнула Милдред, казалось, беря в свидетели не только мисо Марпл, но и всю Вселенную.

— Вряд ли они предвидели, что произойдет убийство, — скромно заметила мисс Марпл.

Джина с трудом подавила смешок, а Милдред, сурово посмотрев на нее, спросила:

— А что с Уолтером?

— Не знаю. Я его не видела, — покраснев, ответила Джина и замерла на стуле, будто нашаливший ребенок.

Мисс Марпл встала.

— Я иду в библиотеку, — сказала она.

В библиотеке был Льюис Серроколд, стоявший перед окном. Услышав шаги, он обернулся и подошел к мисс Марпл поздороваться.

— Надеюсь, — сказал он, — вас не слишком взволновало все происходящее. Представляю, какое это тяжелое испытание для людей, никогда не сталкивавшихся с убийствами.

Скромно промолчав о том, что она давным-давно знакома со всевозможными преступлениями, мисс Марпл лишь заметила, что обитатели ее маленькой деревушки Сент Мэри Мид на самом деле гораздо меньше защищены от зла, чем это может показаться постороннему.

— Уверяю вас, в деревне происходят самые ужасные вещи. Возможностей для изучения человеческой натуры там гораздо больше, чем в городе.

Льюис Серроколд слушал ее вежливо, но рассеянно, и не успела мисс Марпл договорить, как он тут же произнес:

— Мне нужна ваша помощь.

— Какая угодно, мистер Серроколд!

— Речь идет о проблеме, имеющей отношение к моей жене… к Каролине… мне кажется, вы к ней нежно привязаны.

— Совершенно верно. Впрочем, ведь Каролину любят все.

— Я тоже так думал. Однако у меня сейчас есть все основания полагать, что я ошибался. С разрешения инспектора Карри я расскажу вам кое-что, никому пока не известное. Вернее, известное только одному человеку.

И он вкратце пересказал мисс Марпл то, что сообщил накануне вечером инспектору.

Казалось, мисс Марпл пришла в смятение.

— Я не могу в это поверить, мистер Серроколд! Я просто не в состоянии поверить!

— Когда я услышал все это от Кристиана, у меня было точно такое же ощущение.

— Я буквально готова поклясться, что у нашей дорогой Кэрри-Луизы нет на земле ни одного врага.

— Понимаю, что это невозможно представить. Но… Яд… медленно действующий яд… значит, речь может идти о самом узком семейном круге. Здесь замешан кто-то из нашей маленькой компании, кто-то из живущих в доме.

— Если это правда… А вы уверены, что мистер Гэлбрандсен не ошибался?

— Кристиан не мог ошибиться. Он был слишком осторожным человеком, чтобы, не имея доказательств, решиться на подобные выводы. Кроме того, полиция исследовала содержимое флакона из-под лекарства, которое принимает Каролина. Найден мышьяк, который не выписывал врач! Неясно пока, каково его количество, но само его присутствие несомненно доказано.

— Значит, ее ревматизм… и эти ее приступы, и трудности при ходьбе… все это?..

— Вот именно! Кажется, судороги в ногах типичны для такого отравления. Еще до вашего приезда Каролина несколько раз жаловалась на боли в желудке… Если бы не Кристиан, я никогда бы не подумал… Теперь вы видите, мисс Марпл, в каком я оказался положении… Как вы считаете, должен ли я обо всем рассказать Кэрри-Луизе?

— О нет! — живо откликнулась мисс Марпл.

Она была смущена и как-то неуверенно взглянула на Серроколда.

— Значит, вы согласны со мной? Впрочем, Кристиан считал так же. Ну, а если бы речь шла о другой, более простой, обыкновенной женщине?

— Кэрри-Луиза — женщина необыкновенная. Вся ее жизнь основана на доверии к людям. Бог мой, я так неудачно выразила свою мысль! Но все-таки мне кажется, что до тех пор, пока мы не узнаем…

— Совершенно верно… в этом главное. Но вы ведь понимаете, мисс Марпл, какой опасности будет подвергаться Каролина?

— Значит, вы хотите, чтобы я… как бы это сказать? Чтобы я присмотрела за ней?

— Видите ли, вы единственный человек в этом доме, кому я могу довериться, — просто сказал Льюис Серроколд. — Внешне все выглядят очень преданными Кэрри-Луизе, но, как выяснилось, кто-то дает серьезный повод сомневаться в его преданности. А вашей дружбе уже много лет.

— И к тому же я приехала всего несколько дней назад, — многозначительно заметила мисс Марпл.

Льюис улыбнулся:

— Вот именно!

— Я хочу задать вам очень неприятный вопрос, — явно сконфуженно сказала мисс Марпл. — Кто бы выиграл от смерти нашей дорогой Кэрри-Луизы?

— Деньги! — с горечью воскликнул Серроколд. — Все ведь всегда сводится к деньгам, правда?

— В данном случае на ум приходит только это. Кэрри-Луиза — прекрасная очаровательная женщина и невероятно, чтобы кто-то мог ее так ненавидеть. Вряд ли у нее могут быть враги. Но мы же с вами хорошо знаем, мистер Серроколд: ради денег люди готовы на все.

— Да-да. Поэтому естественно, что инспектор Карри как раз занимается этой стороной дела. Сегодня из Лондона прибудет господин Джилфуа. Он сможет нам кое-что разъяснить. Джеймс и Джилфуа — очень известные юристы. Отец Джилфуа был одним из первых администраторов Фонда. Оба они помогали составить завещание Каролине и Эрику Гэлбрандсену. Сейчас я объясню это более понятно.

— Спасибо, а то я всегда путаюсь в правовых вопросах.

Льюис понимающе кивнул и продолжал:

— Эрик Гэлбрандсен, оказав значительную материальную поддержку как самому Фонду, так и тому, что с ним связано, а также многочисленным благотворительным организациям, вызвавшим его интерес, оставил в наследство одинаковую сумму своей родной дочери Милдред и приемной Пиппе, матери Джины. Остальную часть своего огромного состояния он распределил так: Каролина получала право пользования всем имуществом и доходами, а управление капиталами поручалось администраторам Фонда Гэлбрандсена.

— А после смерти Каролины?

— После ее смерти состояние должно быть разделено между Милдред и Пиппой, а в случае их преждевременной кончины — между их детьми.

— Таким образом, все переходит Милдред и Джине?

— У Каролины есть и собственное значительное состояние, не идущее, конечно, ни в какое сравнение с состоянием Гэлбрандсена. Половину его она передала в дар мне четыре года назад. Из другой же половины десять тысяч фунтов предназначаются Джульетте Белевер, а остальное должно быть поделено поровну между Алексом Рестариком и его братом Стефаном.

— О боже! — воскликнула мисс Марпл. — Все это так неприятно, так неприятно.

— Конечно!

— Ведь любой человек в доме из корысти мог желать ее смерти?

— Да. Но в то же время я не могу себе представить, чтобы кто-то из них смог совершить убийство. Это невероятно. Милдред — ее дочь, и к тому же достаточно обеспечена. Джина боготворит свою бабушку. Она благородна, хоть и несколько экстравагантна, и страсти к деньгам у нее нет. Джолли Белевер искренне предана Каролине. Оба Рестарика любят Каролину как родную мать. Правда, ни тот ни другой не имеют состояний, однако из доходов Каролины на их счета поступают приличные суммы. Особенно повезло Алексу. Я полностью исключаю, чтобы один из этих парней мог хладнокровно ее отравить, чтобы получить наследство.

— Но еще есть муж Джины?

— Да, — серьезно сказал Серроколд. — Есть муж Джины.

— В сущности, вы так мало о нем знаете. К тому же видно, что этот человек не очень счастлив.

Льюис вздохнул:

— Он не смог приспособиться к жизни в Соунгейтсе. Он не проявляет ни малейшего интереса, а тем более симпатии к тому, чем мы здесь занимаемся. Между тем мне известно, что он хорошо воевал.

— Это ни о чем не говорит, — наивно заметила мисс Марпл. — Война — это совсем другое, нежели повседневная жизнь.

— Однако я не вижу у Уолтера достаточных мотивов для совершения преступления, подобного этому.

— Вы так думаете? Он же ненавидит Стоунгейтс. А если ему нужны деньги, го для него важно, чтобы Джина получила все, что ей причитается, прежде чем они… расстанутся, если она свяжет свою жизнь с кем-нибудь другим.

— Свяжет жизнь с кем-нибудь другим? — повторил с изумлением Серроколд.

— Именно это я и хотела сказать. Ведь оба Рестарика влюблены в нее. — Мисс Марпл восхитило неведение этого знатока психологии.

— Не думаю, — сказал намеренно безразличным тоном Льюис. — Стефан для нас просто незаменим. Как он умеет привлечь всех этих сорванцов, занять их, заинтересовать! В прошлом месяце он устроил такое чудесное представление. И сама постановка, и костюмы… Кстати, это подтверждает мою мысль, которую я все время повторял доктору Мэйверику: отсутствие драматургического элемента в существовании толкает этих детей на преступления. Ребенку необходима игра, это его естественный инстинкт. Мэйверик же считает, что… А! Да… Мэйверик…

Он помолчал, а затем продолжил:

— Я хочу, чтобы Мэйверик встретился с инспектором. Эта история с Эдгаром настолько нелепа!

— Мистер Серроколд, а что вы точно знаете об Эдгаре Лоусоне?

— Все, — решительно ответил Льюис. — То есть, все то, что необходимо знать… В какой среде он жил, в каких условиях формировался… Это самоуничижение, так укоренившееся в его душе…

Мисс Марпл была вынуждена прервать его:

— А Эдгар Лоусон не мог быть отравителем миссис Серроколд?

— Ну, это маловероятно. Он здесь всего лишь несколько недель. И в любом случае это абсурд. Зачем ему нужно было отравлять мою жену? Что бы ему это дало?

— Готова согласиться, что ничего реального. Но вдруг у него была какая-то невероятная цель? Он же такой странный.

— Вы хотите сказать, неуравновешенный?

— Пожалуй… Я хочу сказать, что в нем всегда что-то не так…

Хоть мисс Марпл и не совсем ясно выразила свое впечатление, но Серроколд согласился с ее словами и, вздыхая, повторил:

— Да, у него всегда было что-то не так. Бедный малый! А ведь казалось, что он заметно прогрессировал! Не могу понять, чем вызван подобный срыв…

Мисс Марпл доверительно склонилась к собеседнику.

— Да. Именно об этом я все время спрашиваю себя. А что, если…

Ее прервал приход инспектора Карри.