Игрушка богатого человека

10

Опять наступила пятница. Всякий раз, как колокольчик звякал над дверью, Сара вскидывала голову в надежде…

“Да нет же, в последний раз он заходил просто забрать свою куртку, — напоминала она себе. — Он больше не вернется”.

Дзинь-дзинь.

Она вскинула голову.

Нэш.

В своей коричневой кожаной куртке и в линялых джинсах. В черном свитере. Его волосы выглядели по-другому. Она это заметила еще в прошлый раз. Они были подстрижены над ушами, но сзади остались длинными. Ей нравилась эта прическа. Шрам у него на щеке почти зажил, остался только едва заметный рубец. Наверное, след останется навсегда, но его это не портит…

— Привет.

В эту минуту она вешала на плечики фланелевую рубашку и едва не упустила ее из рук.

— Привет.

Глубоко засунув руки в передние карманы джинсов и покачиваясь на носках, он огляделся кругом.

Громко зазвонил телефон, и Сара от неожиданности вздрогнула.

— Извините. — Потом она прокричала в сторону подсобки, где, очевидно, находилась Мириам: — Я отвечу!

Она поспешила к телефону и ответила на звонок. Кто-то хотел узнать, открыт ли магазин.

— Много работы? — спросил Нэш, когда она повесила трубку.

— Ничего страшного.

Он помолчал, еще раз огляделся кругом, потом опять устремил на нее взгляд.

— Я хотел спросить… вы не хотели бы… Тут включился обогреватель и заглушил его слова.

—Что?

— Вечеринка, — повторил он. — Вы не хотели бы пойти на вечеринку?

На вечеринку? Тысячи мыслей пронеслись у нее в голове за одно мгновение. На вечеринку. Сара никогда не ходила на вечеринки. И что это за вечеринка, на которую может пойти такой человек, как Нэш Одюбон? А впрочем, это неважно. Она с удовольствием пошла бы с ним куда угодно.

— Я не могу. — Она отвернулась и медленно повесила рубашку обратно на вешалку, беспрерывно разглаживая складочки.

— Почему нет?

“Я замужем. Я боюсь. Я не могу…” — пульсировало в мозгу.

— Я работаю.

Подошла Мириам, засунув фломастер за ухо.

— Иди, милая. В магазине я сама справлюсь. До сих пор ведь справлялась.

Ну почему Мириам толкает ее на невозможное?

— Я же там никого не знаю, — неуклюже возразила Сара.

— Если вам не понравится, мы можем сразу уйти, — заверил ее Нэш. — Одно ваше слово, и мы пойдем куда-нибудь еще. Одно ваше слово, и я отвезу вас домой.

Вечеринка с Нэшем Одюбоном. Это опасно. Смертельно опасно. Это просто немыслимо. Речи об этом и быть не может.

Сара сделала знак Мириам, и обе женщины ушли в подсобку, наклонившись друг к другу и переговариваясь на ходу.

— Мириам, я ни в коем случае никуда не могу с ним идти, — прошептала Сара, убедившись, что Нэш не может их слышать.

— Почему нет? — удивилась Мириам.

— Почему нет? Я замужем. Вот почему.

— Почему бы не пойти куда-нибудь с другом? С другом, который по чистой случайности оказался парнем? Если бы я пригласила тебя на вечеринку, ты бы согласилась, не так ли?

— Это совсем другое дело.

— А я никакой разницы не вижу. Иди, девочка моя. Если твои представления о веселье сводятся к девятичасовой работе в скверном районе города, в магазине, где надо копаться в пыльной старой одежде, значит, тебе просто доктор прописал пойти на вечеринку.

Обдумав слова Мириам, Сара медленно повернулась и вышла из подсобки. Нэш стоял, облокотившись о прилавок, и рассеянно вращал подставку с бижутерией. Увидев Сару, он выпрямился и взглянул на нее выжидательно:

— Итак?

— Я должна быть дома к десяти.

Он кивнул и улыбнулся неторопливой, довольной улыбкой — улыбкой, от которой у нее перехватило дух. Мириам схватила ее пальто, пока Сара не успела передумать, и помогла ей его надеть, а потом чуть ли не силком вытолкала ее за дверь.

— Увидимся в понедельник, — сказала Мириам и после паузы добавила, понизив голос, Саре на ухо: — Я тебя прикрою.

Сесть было негде.

Сара в растерянности застыла возле открытой пассажирской дверцы потускневшего зеленого автомобиля Нэша, глядя на сиденье, вернее, на то место, где ему полагалось быть.

— Подождите минутку.

Нэш собрал в охапку кучу одежды, бумаг, журналов и всякого хлама и все перебросил на заднее сиденье. Он прищелкнул языком и покачал головой:

— Ох уж эта горничная! Такая лентяйка! — Он скатал в ком фланелевую рубашку, протер сиденье и сделал широкий жест рукой: — Милости прошу!

“Во что я ввязалась? — думала Сара, пока машина катила вперед по улице. — А вдруг Донован позвонит в магазин? Если он узнает, что я ушла из магазина, да еще с Нэшем…”

Нэш ловко маневрировал в потоке машин, как будто был шофером такси.

— Мне надо заехать в “Дырявую луну”, — пояснил он.

Сара напряглась всем телом: его слова неприятно резанули ее, напомнили о том, чем он зарабатывает на жизнь.

В редакции “Дырявой луны” она удостоилась экскурсии по всему помещению. Едва войдя в дверь, Нэш сдернул с вешалки бейсбольную шапочку с кокардой “Черных ястребов”, нахлобучил ее себе на голову и повел Сару по коридору.

— Вот здесь у нас кабинет Харли.

Он открыл дверь в чистенькую, аккуратно убранную комнату. Со шкафов свисали вьющиеся растения. На столе стояла старомодная пишущая машинка “Ройэл”, рядом возвышались стопки бумаги, корзинки для входящих и исходящих, причем первая была почти пуста, а вторая полна доверху. Громко тикали механические часы.

— У Харли бзик насчет электромагнитных полей, — объяснил Нэш. — Он в этом смысле настоящий параноик. Все печатает на машинке, а потом кому-то другому приходится перегонять его тексты на компьютер. — Нэш выключил свет и закрыл дверь. — А это кабинет Тути. — Он открыл еще одну дверь. — Сегодня Тути работает допоздна, потому что завтра у нее выходной. Помашите Тути.

За столом, почти невидимая за горой бумаг, сидела сморщенная старуха. Она сгорбилась перед компьютером, из угла рта свисала сигарета, глаза щурились от дыма.

Сара помахала.

Тути помахала в ответ.

— Трудно поверить, что Харли и Тути находятся в родстве, верно? — спросил Нэш. Он закрыл дверь. — Она приходится ему теткой. Тути считает, что курение полезно для здоровья.

— Я это слышала! — крикнула Тути из-за двери и тут же зашлась в приступе сухого надсадного кашля, типичного для заядлого курильщика.

— Подумать только, ей же всего тридцать два!

— Это я тоже слышала! Мне восемьдесят два, сукин ты сын!

Они вернулись обратно по коридору к двери, которую раньше миновали.

— А это, — Нэш открыл дверь, — мой кабинет. Положив руку ей на талию, он мягко подтолкнул ее внутрь.

Прежде всего Саре бросилась в глаза продавленная оранжевая кушетка. Ничего подобного ей видеть не приходилось последние лет двадцать. Потом она заметила, что кабинет Нэша выглядит унылым. Заброшенным. Не неряшливым, как кабинет Тути, а скорее нежилым. Он напоминал… временное пристанище. Голые стены. В одном углу стояла крошечная микроволновая печка. Рядом кофейник и полка с консервами. Тунец. Суп быстрого приготовления. Ничего скоропортящегося. Ничего такого, о чем хозяину стоило бы тревожиться.

Он провел ее к столу, заваленному бумагами. Посреди стола стоял компьютер. Нэш включил его. Машина загудела, на экране появилась картинка. Он щелкнул “мышкой”.

— Типографскими делами мы здесь не занимаемся, — объяснил он, наклоняясь и прищурившись глядя на экран. — Весь материал мы отсылаем на дискете в типографию на 138-й улице. — Он еще несколько раз щелкнул “мышкой”. На экране, сменяя друг друга, появились заметки, уже скомпонованные в газетные колонки. — Вот над чем я работаю для следующего выпуска: история об Обществе анонимных бегунов трусцой. Бег трусцой стал для них чем-то вроде наркотика — они никак не могут остановиться.

— Это разве плохо?

— Только для самого бегуна, — усмехнулся Нэш. — А вот еще одна статья: “Жизнь собачья, смерть собачья”.

Сара взглянула на экран и прочитала:

“Еще одна домашняя собачка выпрыгнула из окна, чтобы встретить смерть двадцатью этажами ниже. Безутешная хозяйка уверяет, что у ее питомицы никогда не было эмоциональных проблем”.

— Ой, — с нервным смешком воскликнула Сара, — какая печальная история!

— Мы не придумываем новости, мы только сообщаем о них, — пожал плечами Нэш. Он выключил компьютер и выпрямился. — Чуть не забыл. — Он пересек комнату, открыл шкаф и вытащил пластиковый пакет. — Мы же за этим сюда приехали.

Пластиковый пакет очень походил на тот, что она дала ему в магазине. В точности такой же, если уж на то пошло.

Он сунул руку внутрь и вытащил костюм.

— Какой вы хотите надеть? Харли взял коричневый, так что остались бежевый и клетчатый.

— Это тоже для газеты? — спросила Сара. — Общество анонимных приверженцев пиджачных пар?

— Это для вечеринки. — Нэш сбросил свою кожаную куртку и натянул клетчатый пиджак.

Костюм и раньше, в магазине, выглядел неважно, но по крайней мере тогда он был отглажен. Теперь же он был безнадежно измят, но в глазах Нэша, казалось, именно это составляло его особое очарование. Он поднял руку, любуясь собой.

Бежевый костюм он протянул ей:

— Он размером поменьше.

Сара взяла костюм. Неужели он хочет, чтобы она его надела? Она встряхнула костюм, повернула и так и этак. Он не выглядел грязным.

— Дальше по коридору есть ванная. Там есть зеркало. Не в полный рост, но все-таки зеркало.

— Что это за вечеринка?

— Кегельбан. Форма одежды: пиджачная пара.

Прежде Саре только раз в жизни довелось побывать в кегельбане — на вечеринке в честь дня рождения одной из ее одноклассниц. Ей было десять лет: тот самый возраст, когда любая мелочь вырастает до размеров вселенской катастрофы. О том вечере у Сары осталось одно-единственное унизительное воспоминание — шар вырвался у нее из рук, пока она размахивалась, и попал в людей, сидевших сзади. Что было дальше, она не помнила. Человеческая память иногда блокирует травмирующие воспоминания.

Когда они приехали в кегельбан “Лейксайд лейнз”, соревнование по игре в кегли было уже в самом разгаре. Заведение напоминало бар: полумрак, реклама пива на стенах, висящие в воздухе облака дыма. Шары катились по отполированным до блеска деревянным дорожкам и сбивали кегли.

Сара и Нэш подошли к стойке администратора и заказали специальную обувь для кегельбана у лысеющего джентльмена с брюшком, на котором едва не лопалась накрахмаленная фирменная рубашка.

— Группа Джиллета, — сказал ему Нэш. Их наряды, казалось, не произвели на администратора никакого впечатления. Не моргнув глазом, он шлепнул на прилавок две пары башмаков. Сара и Нэш прошли по просторному фойе к входу и нашли место, где можно было сесть. “Кегельбаны никогда не меняются”, — подумала Сара, опускаясь на оранжевый пластиковый стул.

Она всунула ноги в башмаки, с годами утратившие всю свою эластичность. Шнурки были порваны и завязаны узлами, подошвы казались жесткими и комковатыми.

— Пришлись впору? — спросил Нэш, уже успевший обуться.

— Как испанский сапог.

— Последнее слово комфорта, — засмеялся он. Настала пора выбирать шары.

— Какой вес вы обычно используете? — спросил Нэш.

Они стояли перед многорядным деревянным сооружением с гнездами, в которых размещались тусклые черные шары.

— Понятия не имею, — ответила Сара.

Она просунула пальцы в отверстия одного из шаров, но не смогла даже сдвинуть его с места. Со вторым шаром ей повезло еще меньше: отверстия были расположены слишком далеко друг от друга.

— Вот. — Нэш взвесил в руке один из шаров. — Попробуйте этот.

— Вроде бы подходит.

— Если он слишком легкий, вам не удастся набрать много очков.

— Вряд ли стоит об этом беспокоиться. Они наши незанятую дорожку.

— Сделаем пару пробных бросков, — предложил Нэш, выкатывая свой шар в позицию возврата, и занял судейское место.

Это означало, что Саре предстояло бросать первой.

Она повернула шар, нашла отверстия и всунула в них пальцы.

— Вам раньше приходилось играть в кегли? — недоверчиво спросил Нэш.

— Только раз, когда я была маленькой. Он встал со стула и подошел к ней.

— Вы живете в Чикаго, но вы ни разу не были в “башне Сирса” и никогда не катались в метро. А теперь вы хотите меня уверить, что только раз в жизни играли в кегли, да и то в детстве?

Нэш сокрушенно покачал головой. Сара не знала, подшучивает он над ней или нет. Над ней так давно никто не подшучивал, что она засомневалась.

Он подхватил шар одной рукой, а другой поправил положение ее пальцев.

— Вот этот надо всовывать в дырку, а не этот. Так лучше?

— Спасибо, я справлюсь.

— Ни минуты в этом не сомневался.

Сара вступила в зону броска, или как там это называлось. Меньше всего ей хотелось, чтобы игра превратилась в одно из тех показательных занятий, когда мужчина обнимает женщину сзади, чтобы показать ей, как это делается.

“Никогда не играли на бильярде, деточка? Никогда не играли в мини-гольф?”

Сара скосила глаза влево, чтобы подсмотреть, как справляются другие. Она встала в устойчивую позу, подняла шар, поддерживая его обеими руками… и почувствовала, что бежевые костюмные брюки начинают с нее съезжать. Левой рукой она ухватилась за пояс брюк и удержала их на месте. Держа шар правой рукой, она прицелилась и бросила его на дорожку. Шар сразу скатился в боковой желобок, словно его туда притянуло магнитом.

— Отлично, — объявил Нэш со своего судейского места. — Так держать.

— Держу. В том-то все и дело.

Он встал, расстегнул поясной ремень, вытащил его из петель и протянул ей. Сара хотела сама надеть ремень, но в конце концов ей пришлось принять его помощь. Она поддерживала брюки у себя на талии, пока Нэш подпоясывал ее ремнем на три дюйма ниже края ткани и завязывал его узлом.

— Ну вот. Теперь будут держаться.

— А я-то думала, женщины стали носить брюки, потому что брюки считаются удобной одеждой.

— Это было до того, как изобрели полиэстер.

Их глаза встретились, и она не смогла отвести взгляд. Сердце у нее застучало молотом. У них за спиной сталкивались шары, играющие громко комментировали броски, смеялись, но весь этот шум не проникал за пределы магического круга, в котором оказались эти двое.

Нэш улыбнулся, и Сара почувствовала, как ее охватывает приятное тепло. Увы, ощущение блаженного тепла быстро сменилось ужасом. “Этого не должно было случиться…”

— Мне нельзя здесь быть, — с трудом проговорила она.

— Почему же нельзя? Можно.

Но Сара успела заметить, как что-то промелькнуло в глубине его глаз: сомнение. Нет, понимание. Как будто Нэш тоже на долю секунды увидел ситуацию со стороны и задумался над тем, к чему все это может привести…

Сара отвела взгляд и торопливо заглянула ему за плечо в отчаянной попытке отвлечься. К ним направлялся молодой человек с красивыми длинными волосами. Таких красивых волос Сара в жизни не видела. И одет он был… вроде бы в тот самый коричневый костюм с белой искрой, что Нэш купил в магазине “Вторая жизнь”. Правда, костюм претерпел некоторые изменения. Брюки были обрезаны и превращены в шорты, обнажавшие загорелые колени. А на ногах красовались белые носки и кожаные сандалии.

— Это мой босс, — сказал Нэш, проследив за ее взглядом.

Неужели этот милый молодой человек и есть Харли Джиллет, скандально знаменитый издатель “Дырявой луны”? Заноза в боку у города Чикаго?

Харли подошел к ним, и Нэш представил их друг другу. Харли одарил ее ангельской улыбкой и пожал ей руку.

— Я рад, что вы смогли прийти. И я рад, что вы привели с собой Нэша. Я боялся, что он сачканет. А мы не можем начать вечеринку в отсутствие “короля элегантности” прошлого года. Он должен передать корону своему преемнику.

Кто-то окликнул его по имени. Харли оглянулся через плечо, помахал и повернулся обратно к Саре.

— Я весь вечер пытаюсь уговорить хозяина этого заведения разрешить нам “живой” кегельбан, но он пока стоит на своем.

— “Живой” кегельбан? — непонимающе переспросила Сара.

— Надеваете мотоциклетный шлем и бросаетесь на дорожку.

— Очень весело, — сухо заметила Сара.

— Я так и думал.

Харли неловко переступил с одной ноги на другую.

“Да он же стесняется!” — подумала заинтригованная Сара.

— Ну вот, — продолжал Харли, смущенно пожав плечами. — В задней комнате накрыт стол — закуски и всякая выпивка. А в кегли можно играть сколько угодно, количество подходов не ограничено.

И они стали играть в кегли.

Из усилителей под потолком неслась оглушительная рок-музыка, шары с грохотом сталкивались с кеглями, посетители кричали, смеялись, веселились. Посреди всего этого хаоса и гвалта Нэш ненавязчиво дал Саре несколько полезных советов, сделав вид, что просто делится собственным опытом.

Время летело быстро и незаметно; стоило Саре “отстреляться” и присесть, как вновь наставала ее очередь бросать шары. После нескольких конов она усвоила, что, если встать чуть вправо от середины дорожки, легче удержать шар от скатывания в левую канавку. А если взять еще правее, ей иногда удавалось сбить несколько кеглей.

Через четверть часа она уже закатала рукава и завязала волосы “конским хвостом”. На деревянном настиле дорожек были нарисованы красные стрелки, и она наловчилась отходить на определенное расстояние, разбегаться и бросать шар точно по этим стрелкам. При этом ей иногда удавалось сбить несколько кеглей, а один раз она сумела сбить их все!

Над дорожкой зажегся и замигал красный фонарик в форме короны. Сара взвизгнула, захлопала, стала подпрыгивать на месте в своих клоунских двухцветных башмаках седьмого размера и подпоясанном чужим ремнем мужском костюме. А когда она обернулась, Нэш улыбнулся ей, и у нее перехватило дух, а сердце подпрыгнуло в груди.

— Хорошо, что на вас мой ремень, — со смехом сказал Нэш. Его глаза радостно блестели.

Сара опустилась на круглое пластиковое сиденье рядом с ним, а Нэш встал: настала его очередь. Когда он наклонился, чтобы взять шар, воздух из вентилятора попал прямо ему в лицо и откинул волосы назад. Рукава его клетчатого костюма были коротки на несколько дюймов, из них торчали голые руки.

Он принял стойку — свел ноги вместе в слишком широких, слишком коротких брюках, белых носках и бело-голубых башмаках, выпрямился, держа шар обеими руками, прицелился. Бросил.

Шар покатился прямо, но в последний момент отклонился влево и задел только крайние кегли, сбив три.

— У Нэша сегодня неудачный вечер.

Голос раздался у нее за спиной. Сара обернулась и увидела Харли, изучающего листок с подсчетом очков. Его блестящие длинные волосы упали вперед и доставали до стола.

— Обычно он играет лучше? — поинтересовалась Сара.

— Гораздо лучше.

Прежние подозрения воскресли, в душе Сары с новой силой. Чего добивается Нэш? Почему он так мил с ней?

— Значит, он нарочно плохо играет, — сказала она.

Эта мысль отрезвила ее.

— М-м-м… нет, я так не думаю. Он не настолько галантен. Я бы сказал, что вы его просто нервируете. — Харли улыбнулся своей мягкой улыбкой, похлопал ее по руке и выпрямился.

Через две минуты он уже стоял, облокотившись о стойку, за которой выдавали башмаки, и держал в руках микрофон.

— Следующие два подхода все играют левой рукой! — объявил Харли.

Потом он отдал команду бросать шары, повернувшись спиной.

К концу игры у Сары бока разболелись от смеха.

— В жизни так не веселилась! — воскликнула она, стараясь перевести дух.

— Волшебный час все ближе, — объявил Харли. — Тот час, когда корона самого элегантного мужчины переходит к новому королю пиджачной пары. Давайте голосовать.

Волшебный час? Сара окинула глазами стены в поисках часов. Вон они, над самой первой дорожкой. 21.55.

О боже!

Она схватила сумку, сделала два шага, потом вспомнила о башмаках. Присев на ближайший стул, она принялась лихорадочно развязывать рвущиеся прямо в руках и затягивающиеся узлами шнурки.

Нэш опустился на корточки перед ней.

— Довольно веселья?

— Мне пора уходить. — Сара отчаянно дергала за шнурки. — Мне пора уходить.

Он отстранил ее руки, спокойно распутал затянутые ею узлы и расшнуровал ботинки. Сара сбросила их, сунула ноги в свои собственные мягкие мокасины, схватила сумку и бегом бросилась к дверям.

Она высматривала такси на улице, когда Нэш подошел к ней сзади.

— Что, черт побери, вы делаете?

— Такси, — проговорила она, задыхаясь, и двинулась вперед по темной улице в надежде найти стоянку такси.

— Я вас отвезу.

Как он не понимает! Она должна уехать. Она должна уехать немедленно!

Сара услыхала, как захлопнулась дверца. Услыхала, как завелся двигатель. Нэш подъехал к ней и, перегнувшись через сиденье, распахнул дверь с ее стороны:

—Запрыгивайте.

Тогда Сара быстро забралась в машину и захлопнула дверь.

Он сорвался с места, визжа шинами.

— А ваши ботинки! — воскликнула она, заметив, что Нэш все еще в башмаках из кегельбана.

— Злостная кража башмаков из кегельбана. — Заметив, что она не смеется, Нэш добавил: — Мне бы очень хотелось оставить эту пару красавцев себе, но придется их вернуть. Сделаю это позже.

— О мой бог!

— Что еще?

— Моя одежда!

Сара повернулась, встала коленями на сиденье и вытащила с заднего сиденья пакет со своей одеждой.

— Я где-нибудь остановлюсь…

— Нет! Не останавливайтесь!..

Она стащила с себя пиджак, бросила его на заднее сиденье, повернулась и снова села. Ее пальцы нащупали узел брючного ремня. Сара принялась отчаянно дергать его.

— О черт! — Она дернула еще раз, но узел не поддавался. — Не могу развязать! Нет-нет, не останавливайтесь! Езжайте скорее!

Удерживая руль одной рукой, Нэш попытался помочь ей. Машину занесло на полном ходу. Сара оттолкнула его руку:

— Поезжайте! Главное, не останавливайтесь.

Ей удалось развязать узел. Не расстегивая “молнию”, позабыв о ремне, Сара сбросила мокасины и выскользнула из просторных мужских брюк. Потом она схватила свои джинсы, несколько раз повернула туда-сюда, пока не сообразила, где перед. Она всунула ноги в штанины и, упираясь ступнями в пол, а плечами в спинку сиденья, выгнула спину дугой и натянула джинсы. Застегнула пуговицу и “молнию”, снова всунула ноги в мокасины.

— Господи боже! А что будет, если вы вернетесь домой с опозданием? Он посадит вас под замок?

— Вы не могли бы ехать быстрее?

— Да, мэм. Как скажете, мэм.

Они свернули на бульвар Лейквью. Через минуту она будет дома.

Еще один поворот, и они оказались на улице, где жила Сара.

— Остановите здесь.

Нэш не сбавил скорость.

— Остановите! Остановите машину! — нервно бросила она.

Он резко затормозил и подъехал к тротуару.

— Ваш дом в двух кварталах отсюда.

— Я хочу выйти здесь, — заупрямилась Сара.

— Я не собираюсь высаживать вас в двух кварталах от дома. Вспомните, что с вами случилось несколько недель назад.

Сара схватила свое пальто и сумку и открыла дверцу. Куда подевалась женщина, с которой он только что играл в кегли, женщина, еще недавно угощавшая его пиццей? Опять она превратилась в надменную стерву, в богатую сучку. И тут его осенило. Он был для нее просто развлечением, минутной забавой.

Впервые с того момента, как он вытащил ее из озера, Нэш вдруг все увидел четко и ясно. Целыми днями — да что там, неделями! — он тосковал по ней, искал встречи, а она все это время просто забавлялась.

Нэш почувствовал облегчение. Черт возьми, точно гора с плеч свалилась. Он тоже умеет играть в эту игру. Он знает, как в нее играть. Правила ему известны. Он может сделать ее своей. Она будет принадлежать ему. Без каких-либо условий.

Хватит ходить вокруг да около. Хватить играть в игру “Давайте сначала узнаем друг друга получше”. Хватит ее очаровывать. Она оба взрослые люди. Они оба понимают, что происходит. Оба знают, о чем идет речь.

— Хватит молоть чепуху, — сказал он вслух, обхватив правой рукой спинку сиденья. — Я хочу вас. Хочу переспать с вами. Я просыпаюсь по ночам от желания. Я засыпаю с этим желанием. — Не дожидаясь ответа, Нэш наклонился вперед, открыл “бардачок”, нащупал визитную карточку — настоящую визитную карточку — и протянул ее Cape. — Если вам когда-нибудь понадобится… сексуальный партнер, вы знаете, где меня найти.

Он не мог разглядеть ее лицо, только почувствовал, что она напряглась и замерла. Потом она выпрямилась, молча вышла из машины и хлопнула дверцей.

Глядя, как Сара бежит по улице, он улыбнулся. Это была бездушная, бесчувственная улыбка.

Придет ли она к нему?

После того, что он ей сказал?

Вряд ли.