Игры по чужим правилам

Глава 10 Друзья с привилегиями

— Зак, стой! — Размахивая сумкой, я выскочила на крыльцо особняка. — Подожди!

На улице было промозгло, накрапывал дождик, сменивший вчерашнюю метель. Двор Гнезда выглядел блеклым и угрюмым. Сквозь раскрытые кованые ворота виднелся мрачный сосновый бор. Снег таял, и на подъездной дорожке разлились огромные лужи.

Черный БМВ притормозил. Сидевший за рулем Заккари расставил руки в немом вопросе. Я торопливо сбежала со ступенек и, подскочив к автомобилю, распахнула дверцу. В салоне играл Моцарт, и витал специфический запах натуральной кожи.

— Слушай, меня в деканат вызвали! — выпалила я. Звонок из секретариата действительно грянул, как гром среди ясного неба. — Мне жизненно необходимо поехать!

— Если я правильно помню, то экзамен тебе было жизненно необходимо сдать вчера. — Блондин сделал музыку потише и перегнулся, чтобы лучше меня слышать. — Или нет?

— Было, — согласилась я. — Я и сдала, но приказ об отчислении мне не отдали!

Не желая сдаваться без боя, Зак недовольно поджал губы.

Сегодняшний день он планировал посвятить делам сводного брата. Филипп искренне верил, что сможет вернуть дар, если последует совету провидца и избавится от родового проклятья. За пару дней, правдами и неправдами, ему удалось разыскать гримуар Марисы Вестич, где она описывала обряд для уничтожения анафемы. Сегодня конфискованную много лет назад книгу, наконец-то, доставили из хранилища Инквизиции в городской архив. Братья сговорились встретиться уже на месте, и моя просьба пришлась совсем некстати. Тем паче, что я поклялась не высовываться из дома.

— Забирайся, — наконец, раздраженно буркнул Зак, — а то совсем промокнешь.

Пока он не передумал, я запрыгнула в автомобиль.

— Сама будешь объясняться с большим боссом, за каким лядом тебя на факультет понесло, — проворчал блондин и, поглядывая в зеркальце заднего вида, выехал со двора.

Стоило нам оказаться на дороге, как ворота закрылись с тягучим скрипом.

— Пристегнись, — велел ведьмак раздраженным голосом. — Не дай бог, еще в обморок упадешь, когда скорость наберем.

За всю дорогу Заккари ни разу не превысил разрешенной скорости, не переключил ни одного светофора, терпеливо дожидаясь зеленого света, и, вообще, управлял БМВ так, словно перевозил чрезвычайно хрупкий груз. Припарковавшись на преподавательской стоянке, парень заглушил двигатель.

— Тебе не обязательно ждать, я сама вернусь в Гнездо, — уверила я, отстегивая ремень безопасности.

— Я тебя умоляю! — раздраженно огрызнулся блондин. — Давай уже, шевелись, подруга. У нас всего пятнадцать минут.

Несмотря на плохую погоду, на главной лестнице было многолюдно, все время открывались и закрывались тяжелые двери. Вдруг взгляд наткнулся на высокую фигуру в длинном черном пальто. Мужчина стоял в стороне от студентов, и неотрывно следил за нами. Стоило отвернуться на секундочку, как мрачный человек исчез, точно сквозь землю провалился. Неуютно поежившись, я прибавила шагу.

Не теряя времени, мы направились в деканат. Жизнь на факультете кипела, и, попав в привычную суетливую обстановку, я не сразу осознала, что мы с Заком буквально приковываем внимание окружающих. Люди откровенно таращились или же, пряча ухмылки, поспешно отводили глаза.

Подобные сцены очень любят показывать в молодежных фильмах, когда опростоволосившаяся главная героиня идет по коридору, и каждый встречный оглядывается ей вслед. Предстать в подобной роли оказалось очень неприятно.

— Я здесь побуду, — бросил Зак, когда мы подошли к нужному кабинету. — Разбирайся пошустрее.

Поймав на себе очередной ехидный взгляд незнакомой девушки, я нахмурилась и, не стучась, толкнула дверь. Лысенький декан сидел на месте секретаря, с аппетитом жевал помятый бутерброд и самозабвенно собирал в пасьянс на компьютере.

— Антонова? — Мужчина поперхнулся и скоренько спрятал сэндвич в ящик стола. — Чем обязан?

Декан принялся неловко отключать игровую программу, дабы не уронить авторитета в глазах обычной студентки, но все время промахивался мимо крестика.

— Вы меня вызывали, — разглядывая паркет под ногами, промямлила я.

— Когда?

— Сегодня. — Я осторожно покосилась в сторону собеседника.

— Не вызывал.

— Ну, ладно. — Замявшись, я смущенно кашлянула и покраснела. — Можно идти?

— Иди.

Окончательно озадаченная я выскользнула в коридор, и не нашла Зака, куда-то умыкнувшего за короткую минуту.

Неожиданно, походивший рядом незнакомый очкарик, широко улыбнулся и выставил вперед два больших пальца в знак одобрения. В глазах молодого человека светилось четкое воспоминание о плакате, висевшем на главной доске объявлений в учебном корпусе. На ватмане была нарисована я сама, лихо летающая на метле. Все бы ничего, если бы при этом неизвестный карикатурист не забыл изобразить одежду. Стало так мерзко, словно меня облили ведром помоев!

«Они тебя вызвали, чтобы унизить! — с иронией прокомментировал голос Силы. — И ты им это простишь?»

— Вот уж дудки! — пробормотала я сквозь зубы, догадываясь о том, кто именно автор художества.

При моем появлении, первокурсницы, изучавшие плакат, не удержались от хихиканья. С пылающими от гнева щеками я уставилась на рисунок. Воспоминание в голове незнакомого студента оказалось неточным. Он запамятовал об ироничной надписи: «Осторожно, злая ведьма!»

«Заставь его съесть рисунок!» — зашипел голосок Силы.

И впервые за последние дни наши желания с проклятым даром совпали на сто процентов. В воображении немедленно возникла жалобная, покрасневшая от натуги физиономия Андрея Сухова, запивавшего жесткую бумагу столовским компотом из сухофруктов.

Я бы могла спалить отвратительное художество одним щелчком пальцев, но вместо этого, под прицелом насмешливых взглядов, спокойно сняла ватман с доски объявлений и, свернув трубочкой, направилась в лекционную аудиторию, где у первого курса проходила пара.

Как на грех, занятие являлось общим для потока, так что зрителей собралось предостаточно. Когда я появилась в дверях, они захлебнулись восторгом, разве что, не рукоплескали мне, как гладиатору, выходящему на арену для смертельной битвы. Сухов с компанией сидели на самой верхотуре, подальше от преподавательской кафедры. И, хотя желудок связался крепким узлом от волнения, я пыталась выглядеть насмешливой и отстраненной.

Как настоящая ведьма.

— Антонова, — Андрей растянул губы в издевательской ухмылке, — не ждали.

Его приятели, не скрываясь, захлебнулись хохотом.

— Конечно, ждали. Не зря же звонили, — деланно поморщилась я и бухнула плакат на узкий стол перед парнем. Ватман моментально развернулся во всей красе, концы свесились по обе стороны столешницы. Народ затаил дыхание.

— Не оценила. — Я указала пальчиком на пачкотню. — Но заметила.

«Отомсти ему! — злобно приказывал колдовской дар. — Перекрой ему дыхание!»

Голос стучал в голове настойчивым молоточком. Игнорировать нашептывания удавалось из последних сил. Определенно я желала смыться, пока еще владела собой.

— Всем пришлось по вкусу, — насмешливо кинул мне в спину Сухов.

Ох, напрасно выпендрежник затевал ссору! С милой улыбкой я неторопливо повернулась.

— Не тешь свое самолюбие, товарищ Сухов. Твои прилипалы просто льстят.

Острый взгляд пробежался по молодым людям, стирая с лиц ухмылки.

— И что, — осклабился Андрей, — теперь братья переломают мне руки?

— Ты намекаешь на Вестичей? — уточнила я. — Увы и ах, но их здесь нет.

— Увы? — Парень самодовольно скрестил руки на груди.

— Я — хуже.

Мне не пришлось щелкать пальцами, чтобы плакат, прыснув в лицо обидчика, разлетелся на сотни мелких клочков — бумажный гейзер ударил в потолок от одного короткого взгляда. Молодые люди отпрянули, спасаясь от мощного потока. В воздухе закружились похожие на хлопья снега обрывки. Аудитория, как по взмаху волшебной палочки, замолчала.

Я ласково улыбнулась ошеломленному противнику и от всей души пожелала:

— Андрей, приятного аппетита.

— Какого…? — изумленно выдохнул побледневший обидчик, когда его рука сама собой поймала порхающий клочок. В следующий момент, против воли запихав бумажку в рот, ошарашенный Сухов принялся ее пережевывать.

В гробовой тишине я сбежала по ступенькам к выходу.

— Антонова, останови это! — проорал мне вслед Андрей и закашлялся, вероятно, подавившись очередной порцией плаката. Подлость за подлость, пусть ест!

Когда я выбралась из аудитории, то грянул звонок. Толпа в коридоре постепенно редела. С Заккари мы столкнулись, когда он выходил из столовой.

— Я тебя везде ищу! — накинулся на меня блондин. — Ты куда делась?

— В деканате была. — Пожала я плечами.

— Не было тебя в деканате, я проверял! — окончательно обозлился ведьмак и нахмурился: — Ты как-то странно выглядишь. Все в норме?

— Выдохни, я даже мизинцем никого не тронула. Все живы.

И ведь не соврала же ни разу, но для очистки совести незаметно скрестила пальцы в кармане куртки.

— Поехали, — буркнул Зак, — большой босс уже три раза звонил…

Мрачный человек в черном пальто, похожий на грозный призрак, застыл у окна в самом конце коридора. Незнакомец внимательно наблюдал за нами. У меня екнуло сердце, и по спине побежали нервные мурашки.

— Зак, этот человек преследует нас с самого утра, — понизив голос, пробормотала я и неопределенно кивнула в сторону мужчины.

— Где? — Парень быстро оглянулся, но высокая фигура незнакомца уже исчезла.

Скромное здание ведьмовского исторического архива находилось на тихой улочке с трамвайными путями. К обшарпанным двустворчатым дверям вели три ступеньки крыльца с затасканным уличным половиком. Узкие грязные окна украшали почерневшие от многолетней пыли резные наличные. Подобных потрепанных особнячков без каких-либо вывесок в городе имелось, хоть отбавляй; пройдешь мимо и не догадаешься, что именно прячется за неприметным фасадом.

Но когда мы с Заком попали внутрь, безлюдное фойе поразило своими размерами. В воздухе витал особый запах старых книг. Наши шаги разлетались эхом, и каждый звук казался усиленным в несколько раз. В центре помещения на полу темнели выжженные контуры пентаграммы в виде солнца с кривыми лучами, внутри которого пестрели расплывшиеся латинские слова. Точно такой символ был вытатуирован на теле Заккари.

Арочный проход вел в соседнее помещение с потемневшим паркетом. Оно напоминало музейный зал. На стенах висели портреты ведьмовских семей и угрюмых колдунов в красных мантиях.

— У тебя бензин по дороге закончился? — Раздраженный Филипп вышел в фойе. Тут он обнаружил рядом с братом меня и, разведя руками, простонал: — Зак, ты пошутил?

После неприятного разговора в холле Гнезда, мы с бывшим парнем так тщательно избегали друг друга, что, даже живя в соседних комнатах, исхитрились ни разу не столкнуться за целые сутки.

— Нашу двоечницу очередной раз вызвали в деканат, не мог же я оставить даму в беде, — легко отпарировал блондин.

— Он за мной следил, — поддакнула я и быстро покосилась на сообщника. — Глаз не спускал.

Сам того не подозревая, Филипп недовольно сморщился.

— Смирись, босс, — ухмыльнулся Зак, заметив реакцию брата, — ты в меньшинстве.

В экспозиционном зале нас поджидал молоденький ведьмак с интеллигентным лицом, едва-едва облагороженным колдовским даром.

— Вы Заккари, я полагаю? — Он пожал руку блондина и, повернувшись к Филиппу, произнес с заискивающими нотками: — Итак, господин Вестич…

Пока ведьмаки обсуждали предстоящую встречу с представителем Инквизиции, доставившим гримуар в город, мое внимание привлек портрет семьи Вестич. Я невольно приблизилась к картине, висящей на стене.

В центре полотна, на стуле с высокой спинкой восседал грозный Лука с лицом, испещренным глубокими морщинами. За плечом деда замер надменный, невероятно красивый Заккари, а рядом, вздернув подбородок, с едва заметной жесткой усмешкой смотрел на зрителей его сводный брат. Парни были такими невообразимо разными…

Любовь к Филиппу походила на неизлечимую болезнь. Только-только симптомы исчезали, как случался новый рецидив, и я опять жарилась в адовом пекле, лишь он возникал в поле зрения. Так какого же черта, в мои сны пробрался Зак?! Проклятое подсознание!

Вдруг стало ясно, что вокруг царит гробовая тишина, и в недоумении я оглянулась. Со странным выражением на лицах оба брата пристально наблюдали за мной.

— Что? — вскинув брови, уточнила я.

Молодые люди немедленно вернулись к обсуждению, словно бы вовсе не прерывали разговора.

Наконец, нас проводили к закрытым дверям на другом конце зала. Оттуда через книгохранилище мы спустились в холодную комнатенку с грязными окнами под самым потолком.

— Подождешь нас здесь? — Филипп кивнул на ряд допотопных стульев с потрепанной обвивкой. — Не стоит тебе идти на встречу.

— Как скажешь. — Я с тоской оглядела стены с полупившейся краской и желтоватыми разводами.

— Саш, у тебя такой обиженный вид, что мне неловко становится. Я не хотел, чтобы ты приезжала, из-за инквизитора. Он опасен и не должен тебя видеть, — мягко улыбнувшись, пояснил Филипп.

— О! — Только и сумела выдавить я. — Ясно.

— Какие нежности! — Закатив глаза, раздраженно буркнул Заккари из дверей. — Вы еще расцелуйтесь в знак вечной дружбы, голубки.

Они оставили меня в одиночестве. Неуютно поежившись, я все-таки присела на шаткий стул и приготовилась терпеливо ждать возвращения парней. Вдруг в голове всплыла странная фраза: «Надеюсь, что вечеринку не застану». Секундой позже, в сумке тренькнул мобильник. Оказалось, что мама прислала сообщение: «Дочь, послезавтра возвращаемся. Жди».

Вокруг царила жутковатая тишина. Где-то, как в фильме ужасов, от сквозняка хлопало открытое окно. Почудилось, будто в соседнем помещении кто-то ходит. Спрятав телефон в карман, я неуютно поежилась. Раздались едва слышные потусторонние шепотки, и у меня лопнуло терпение.

Вскочив со стула, я быстро пересекла комнату и, толкнув дверь, оказалась в сумрачном зале. Везде, куда не кинь взгляд, пестрели символы в виде солнца с кривыми лучами. Знаки перемежались со строчками на латинском языке. Перевода я не знала, но созвучие слов, если произнести фразы вслух, казалось смутно знакомым.

— Интересный знак, не находишь? — Раздался хрипловатый мужской голос с акцентом.

Я резко обернулась. В нескольких шагах, сложив руки за спиной, стоял высокий господин в черном пальто, следивший за мной все утро. Мужчина, как будто, вырос из-под земли, и от него исходила странная аура, заставлявшая цепенеть на месте. По спине побежал холодок.

— Действительно необычный, — промямлила я, изнывая от желания убежать без оглядки, желательно, на другую планету.

— «Злое солнце», — пояснил он и кивнул на стену, где красовался особенно крупный символ. — Знак черной магии.

— Ясно. — Казалось, что фигура собеседника отталкивала взгляд. Что-то не позволяло сосредоточиться на лице, и черты превращались в размазанное пятно.

— Зачастую его используют, чтобы отнять колдовской дар. — Для чего-то пояснил мужчина и добавил на чистой латыни, вероятно, не ожидая, что его поймут: — Символ воров.

— В этом архиве крадут чужую Силу? — смутившись, перепросила я.

— Здесь ничейная территория, и пентаграмма не позволяет пользоваться колдовским талантом, — усмехнулся собеседник. — Напомни мне позже, девочка, чтобы в твоем присутствии я не говорил на колдовском языке.

— Позже?! — ужаснулась я, и горло сжалось от дурного предчувствия. — Кто вы?

— До встречи, Александра.

Мужчина едва заметно кивнул и, сделав широкий шаг, растворился в воздухе. Изумленная я развернулась на сто восемьдесят градусов, проверив опустевший зал, но незнакомец действительно исчез.

В кабинете стоял зверский холод, и даже в дневное время суток горела лампа — зарешеченные окна прятались под самым потолком и едва пропускали свет.

Братья никак не ожидали бесцеремонного опоздания от серьезного визитера! Стараясь унять растущее беспокойство, Филипп мерил комнату шагами. Заккари ссутулился за длинным столом переговоров и, пытаясь унять нервы, выстукивал кончиком шариковой ручки по расцарапанной столешнице.

Вдруг лампочка в светильнике моргнула и затрещала, а воздух всколыхнулся ледяной волной. Мгновением позже, из пустоты вышла высокая фигура в черном затрапезном пальто.

У Инквизиторов имелись две характерные особенности. Первая заключалась в том, что на них не действовали ни магические символы, ни заклинания привычного колдовского мира — в эволюции палачи находились на ступеньку выше обычных ведьмаков-обывателей. А вторая была намного паршивее: сколько не жди встречи с опаздывающим инквизитором, не посматривай на часы, он все равно появится неожиданно.

Узнать гостя не составило труда. Сводный брат окаменел на месте, холодно воззрившись на родного отца. Их схожесть не заметил бы только слепой: одинаковые скулы, подбородок, нос. Различались лишь глаза — у Верховного судьи они выцвели до белесости.

Из рук Зака выпала ручка и, прокатившись до края, сорвалась на пол.

— В новой ведьме столько твоей Силы, Филипп! — пропуская приветствия, вымолвил по-польски Роберт Гордон и расстегнул пальто. Под верхней одеждой прятался деловой костюм, на щегольском галстуке поблескивала рубиновая булавка.

— Аида все-таки вызвала группу поддержки? — наконец, вымолвил парень, не особенно обрадовавшись появлению родителя. Вокруг не имелось зрителей, перед которыми стоило разыгрывать комедию и притворяться семьей, а потому он и не думал скрывать отчуждения.

— Твоя мать звонила сегодня утром, когда я уже приехал в город, — сухо заметил отец. — Просьба вернуть гримуар Марисы Вестич возбудила интерес инквизиторов, и я вмешался. Чтобы вы понимали оба, книга ввезена в страну нелегально.

Роберт вытащил из внутреннего кармана пальто маленькую пухлую книженцию, скорее напоминавшую потрепанный блокнот для кулинарных рецептов, нежели запрещенный манускрипт. На кожаной обложке темнела выдавленная пентаграмма в виде пятиконечной звезды, и ярко-красной кляксой выделялась печать Инквизиции.

— Так понимаю, что гримуар я должен передать Заккари? — уточнил гость и обратился к блондину: — Насколько мне известно, ты взял на себя обязанности семейного жреца?

Гримуар мягко лег на стол, и Зак согласно кивнул.

— Благодарю.

Он протянул руку, но гость придержал томик указательным пальцем с золотым перстнем. Под ногтем четко просматривалась черная метка в виде незнакомой блондину руны.

— Сначала я хотел узнать причину, для чего вам, молодые люди, понадобилась опечатанная книга.

— Мое человеческое обличие не является достаточной причиной? — с кривой усмешкой вопросом на вопрос ответил Филипп.

— В записях Марисы нет заклинания для ритуального убийства. — Белесые глаза мужчины сфокусировались на сыне. В пронизывающем взгляде блеснул лед.

— Разве кто-нибудь здесь говорил о ритуальном убийстве? Тем более что, благодаря тебе, я отлично помню заклинание.

— Новорожденная ведьма, не таясь, пользуется даром, — со значением заметил Роберт.

— Девушку зовут Александра, — спокойно поправил Фил. — И тебя неверно информировали, она избегает пользоваться колдовством. Особенно на людях.

— Я знаю, как зовут девушку, и кем она является для тебя, однако сегодня лично убедился в правдивости доноса. Понаблюдал за ней в университете, — сообщил гость.

Изогнув бровь, сводный брат вопросительно глянул в сторону Заккари. Мол, и как это понимать? Тому лишь оставалось пожать плечами. Конечно, не заметить присутствие польского гостя умудрился бы только последний олух. Именно таким блондин себя и почувствовал.

— На глазах у десятков людей она зачаровала человеческого парня и заставила съесть рисунок, — объявил Роберт.

Новость прозвучала столь нелепо, что Филипп удивленно руками развел:

— В каком смысле?

— В самом прямом, — пояснил отец, — по клочкам. На рисунке твою подругу изобразили обнаженной.

Не удержавшись, Заккари раскашлялся в кулак, чтобы замаскировать ехидный смех.

— Ты находишь это забавным? — Брат явно расстроился бесшабашным поступком Саши.

— А разве нет? — окончательно развеселившись, ухмыльнулся блондин. — Надеюсь, что у парня не случилось заворота кишок.

Теперь стало ясно, куда именно новоявленная ведьма испарилась из деканата. Пока Зак разыскивал подругу, мечась по всему учебному корпусу, она обнаружила плакат и сама, не прося помощи, весьма остроумным способом наказала обидчика. В душе ведьмак признал, что даже ему не хватило бы фантазии на столь оригинальную месть.

— В действительности, молодые люди, будем честными. — Роберт, как и его сын, веселья не разделял. — Время для шуток прошло, и ваше положение шатко. Специально или по незнанию, но девушка нарушила главное правило нашего мира: она открылась, что является ведьмой. Совет Хозяев настроен решительно и жаждет крови. Все, что мы со Старейшиной Громовым смогли сделать — это отсрочить ее арест до завтрашнего дня.

Глумливая ухмылка моментально сошла с уст блондина, и сердце нехорошо сжалось. Сводный брат поменялся в лице.

— Вашей подруге перекроют Силу, и ты, Филипп, попрощаешься с даром лет на десять, — выложил расклад Роберт. — Без Хозяина семью распотрошат.

Мужчина толкнул гримуар в сторону Заккари. Томик с шелестом проехался по столу, и парень остановил его, хлопнув ладонью по кожаной обложке.

— Так что, если у вас есть план, как исправить ситуацию, — судья одарил братьев пробирающим до костей взором, — то предлагаю действовать немедленно.

Молодые ведьмаки хмуро переглянулись. Снимать проклятье и просить прощения у Силы, как и советовал оракул-отшельник, им предстояло уже сегодня.

Что мне было известно об оккультных ритуалах? Собственно ничего. Я никогда особенно не увлекалась кабалистикой и прочей псевдо магической чепухой — с лихвой хватало настоящего ведьмака, умевшего читать воспоминания. Правда, однажды довелось посмотреть пару серий популярного сериала про двух братьев, охотников за демонами, но в кино обряды выглядели по-детски несерьезными.

Однако бес, отраженный в стеклянной дверце посудной горки, похоже, прекрасно понимал, что именно назревает. Он злился из-за предстоящей церемонии снятия родового проклятья. Существо металось по зазеркалью, изнутри царапало стекло ногтями, а у меня над ухом беспрерывно звучал жалобный плач.

Вдруг демон остановился, прижал ладонь к стеклу. Черные глаза горели ненавистью.

«Зато мы скоро встретимся!» — прозвучал в голове мстительный голос.

Монстр отошел на шаг и со всего маху налетел плечом на тонкую перегородку между мирами. Шкаф задрожал, как от удара, звякнули статуэтки на полках, а я испуганно отпрянула и наскочила на Филиппа.

— Извини, — пробормотала я, когда парень поспешно подхватил меня под локоть, помогая устоять на ногах.

— Все хорошо? — Он глянул на посудную горку, внутри которой красовалась коллекция японских нэцкэ.

— Угу. — Отодвинувшись, я потерла глаза. Длинные концы шнурка с железными бусинами вылезли из-под рукава рубашки и звонко стукнулись друг о друга.

— Откуда это у тебя? — Странным голосом произнес Филипп. Отнимая руки от лица, я проследила за его тяжелым взглядом. Крепко сжав зубы, он рассматривал украшение.

— Ты о шнурке? — Нахмурившись, я быстро опустила рукав, но концы веревочки все равно тянулись до самой ладони. Пришлось сжать железные бусины в кулаке. — Зак подарил, это украшение его матери. Он сказал, что железо от демонов защищает.

— Так и есть, — согласился Вестич и отрывисто добавил: — Защищает.

Возникшее напряжение ощущалось едва ли не физически.

Я не догадывалась о том, что произошло на встрече с инквизитором, но парни как с цепи сорвались. Оба пребывали в отвратительном настроении (вот уж редкое единодушие) и, заявив, что избавляться от проклятья и просить прощения у Силы нам предстоит уже сегодня, развили бурную деятельность. В их понимании, сегодня означало немедленно.

— Вы не поверите, но Аида зачем-то спрятала его в духовке. — В гостиной появился Заккари и потряс деревянным ящичком. Быстро подойдя, парень поставил находку на полированный рояль и открыл крышку ларчика. Внутри лежал бархатный сверток.

— Кинжал нашли, — довольно прокомментировал Зак, разворачивая ткань. — Можем начинать.

Он проверил на свет длинное обоюдоострое лезвие. Не в силах отвести глаза от оружия, каким мне было суждено убить любимого человека, я неуютно поежилась и мысленно поклялась держаться от кинжала подальше.

— Как новенький, — цокнул языком блондин. Тут ведьмак осознал, что фактически болтает сам с собой и с недоумением оторвался от созерцания рунического орнамента на клинке. — У нас что-то произошло?

Угрюмый Филипп наблюдал за братом с таким выражением, точно хотел придушить.

— Старик, — возмутился Зак, — тогда не смотри на меня так, будто я переспал с твоей девушкой.

У меня гневно вспыхнули щеки, и я многозначительно покашляла, предлагая парню заткнуться и не обострять, и без того, неприятную ситуацию. Фил недобро покосился в мою сторону. В коротком взгляде скользнуло размытое воспоминание. Я увидела, как в воздухе мелькнуло лезвие ритуального кинжала, и разлетелись длинные концы кожаного шнурка с железными бусинами. Тело точно пронзило электрическим разрядом.

— Лучше бы ты с ней переспал, — заключил Филипп и, резко развернувшись, вышел из гостиной. Секунду спустя, с треском шарахнула тяжелая входная дверь.

— Он узнал, что ты подарил мне браслет, — пояснила я, догадываясь, что на самом деле ведьмак пришел в ярость из-за того, какими семимильными шагами мы приближались к исполнению видения.

— Мы все сходим с ума? Фил разозлился из-за браслета, но благословил нас на… — Заккари со значением изогнул темные брови.

— Забудь! — Отрезала я и заторопилась на выход.

— Подумай еще раз!

— Дай угадаю, второго шанса не представится? — Я повернулась и обнаружила, что с самодовольным видом бесстыдник изучает точку чуть пониже моей талии.

— Нет. — Он кривовато улыбнулся. — Это предложение не имеет срока годности.

Поведение блондина по-настоящему злило. Наверное, всегда испытываешь гнев, если кто-то озвучивает твои тайные желания, о каких даже фантазировать неловко. Я смешалась и раздраженно буркнула:

— Пойдем, а то твой брат еще сильнее взбесится.

Если бы Мариса Вестич узнала, каким образом ее правнуки исказили заклинание, то, наверное, даже на том свете заработала бы инфаркт миокарда. Кладбище заметили на семейный склеп, магический круг начертили не кровью ягненка, как велел гримуар, а обычным мелом. Да и слова Заккари специально переписал на зеленый стикер, потому как почерк ведьмы желал лучшего.

Когда вместе с блондином мы спустились по высоким ступеням в ледяное подземелье, то я испуганно поежилась. Вокруг словно бы выстроили декорацию для съемок мистического фильма. Единственный фонарь, примощенный на каменном полу, не мог справиться с густой темнотой. Яркий луч выводил желтый след на черном потолке. На плитах была нарисована обведенная кругом пентаграмма, и контур обрамляли незнакомые символы. В каждой вершине горели толстые черные свечи, и неровные язычки пламени трепетали от сквозняка. Складывалось ощущение, что мы собирались не проклятье снимать, а приносить в жертву единственную в нашем трио девушку, то есть меня.

— Господи, я попала в «Сверхъестественное», — буркнула я, вспоминая сцену из сериала.

Стоявший в центре пятиконечной звезды Филипп поднял голову. Его лицо утопало в полумраке, но даже на расстоянии можно было догадаться, как сильно парень расстроен.

— Опять трусишь? — хмыкнул Заккари, проходя мимо, и вручил брату кинжал.

— Учитывая, что мы находимся в склепе и собираемся колдовать? — поежилась я, опасливо озирая помещение. — Я самую малость нервничаю.

— Все будет хорошо. — Прервал задумчивое молчание Филипп и, протянув руку, повелительно кивнул: — Иди ко мне.

Наверное, только его спокойствие и уверенность могли унять мистический страх. Когда я послушно подошла, то парень крепко сжал мои ледяные пальчики.

— Чтобы не случилось, когда мы будем просить прощения у Силы, ни в коем случае, не выходи из круга, — наверное, в десятый раз повторил он.

Я неуверенно кивнула.

— Тогда поехали, — ухмыльнулся Зак и щелчком пальцев выключил электрический фонарь. Тьма моментально загустела, мерцание свечей утонуло в беспросветных тенях.

Блондин приблизил к глазам бумажку, и с первым произнесенным словом ледяной воздух склепа дрогнул. Ветер взъерошил на полу пыль, затрепал волосы. Приятный голос Заккари разнесся в пугающей тишине. Странной молитвой вились незнакомые латинские фразы, звуки цеплялись друг за друга, переплетаясь в песенный узор.

— Я с тобой, — тихо произнес Филипп. — Ты мне веришь?

— Честно ответить? — жалобно промычала я, следя за тем, как парень приставил кинжал к своей ладони.

Крепко сжав зубы, он резко полоснул лезвием, и из пореза выступила темная кровь. От вида глубокой раны меня затошнило.

— Дыши поглубже, — мягко улыбнулся Филипп.

Я зажмурилась, и через мгновение кожу на ладони обожгло. Боль пришла не сразу, а с оттяжкой, сведя руку до самой лопатки. Партнер крепко стиснул мои пальцы.

Секундой позже в склепе воцарилась пугающая, давящая на уши тишина — ни одного звука, ни единого шороха. С опаской я открыла глаза и едва не отшатнулась от ведьмака. Он как будто превратился в каменное изваяние. В темных омертвелых зрачках отражались неподвижные огоньки свечей. На кончике кинжала, опущенного в его руке, застыла крупная капля крови. В воздухе висели глянцевые темно-бордовые горошины. Заккари же замер с приоткрытым ртом, будто до сих пор произносил заклинание.

Мир оцепенел, а время остановилось. Судя по всему, избавляться от проклятья мне, знакомой с колдовством по телевизионному сериалу, предстояло самостоятельно. Другими словами, я должна была импровизировать.

«Вот мы и встретились», — прозвучал за спиной знакомый голос демона.

Я резко развернулась. Воплощение проклятого дара находилось всего в нескольких шагах, за отчерченной мелом границей. Кошмар выбрался из зазеркалья! Стоило протянуть руку, и можно было бы дотронуться до длинных спутанных волос или хрупкого плеча. Черные глаза пронзали меня ненавистью.

«Тебе страшно?»

— Нет, — хрипловато вымолвила я, едва шевеля от страха языком. Существо покачало головой, опровергая мои слова.

«Что ты хочешь на этот раз? — Прищурившись, потустороннее создание наиграно задумалось. — Обоих братьев?»

Демон звонко расхохотался. Глумливый смех эхом отразился от стен.

Конечно, бес мог прочитать все тайные фантазии, спрятанные глубоко в сознании. То о чем, я бы никогда не призналась сама себе.

«Ты уверена, что этого хочешь именно ты? Как много ты знаешь о чужих желаниях? Я научила тебя читать воспоминания, но ты не видишь их истинный смысл. Я показала будущее, но ты все равно стремишься к нему. В душе ты навсегда останешься всего лишь слабым человеком».

— И, слава богу! — быстро произнесла я. — Мне жаль, что тебя прокляли, и ты стала такой.

Губы демона искривились в улыбке:

«Сильной?»

— Гадкой.

Я приблизилась к границе, практически нос к носу с демоном. Нас разделяла лишь тонкая прослойка из воздуха.

«Выйди из круга», — прошипел бес и резко прижал ладони к невидимой стене.

— Войди в круг. — Предложила я и, насмехаясь над монстром, прижала перепачканные кровью руки к прозрачной преграде. Пальчик к пальчику демона, ладонь к ладони. — Тебе страшно?

«Не смей играть со мной, девочка! Ты не знаешь правила этой игры! Я на века старше тебя и уж точно умнее».

— Ты? — Стараясь не показывать страха, я прошептала: — Ты навсегда останешься страшным отражением в зеркале. Никто не будет возносить тебя, а рано или поздно уничтожат. Хорошо, что мы больше не встретимся.

В лице демона сверкнул гнев.

— Мы просим у Силы прощения за то, что с ней сделали предки Вестичи! — возвысив голос, произнесла я первое, что пришло в голову.

Внезапно перегородка задрожала, заставляя меня отринуть подальше от границы. Всколыхнулся злой ветер, свечи моментально погасли. Склеп погрузился в темноту. В лицо летела пыль и мелкий песок, подхваченный с каменных плит. Меловая черта стремительно стиралась. Гул нарастал, как если бы рядом работал кузнечный горн, и стена со звоном рухнула. Видимо, Сила ждала других извинений.

Меня охватил ужас, когда, кривовато улыбаясь, демон ступил в круг. Существо сделало шаг, и вдруг из его тела вырвались острые лучи. Демон схватился за живот, словно стараясь запихнуть раздиравший его свет обратно. Фигура резко выгнулась, и из широко раскрытого рта полилось невыносимо яркое сияние. Я прикрылась руками, стараясь спасти глаза.

Через несколько секунд грохот смолк, ослепительный свет померк. Рядом с застывшим Филиппом, глядя снизу вверх, стояла обнаженная девушка с длинными, почти до пояса, волосами и тускло светящейся кожей.

Меня охватило странное чувство, смесь радости и благоговения. Сердце защемило от восторга, хотелось бухнуться на колени и молиться на призрачное создание. На долю секунды в голове промелькнула абсурдная мысль, что с небес в старый склеп спустился божественный ангел, а потом я поняла, что мы исцелили Силу Вестичей, представлявшуюся демоном! Теперь она явилась нам в истинном обличии!

Колдовское создание ласково провело кончиками пальцев по щеке Филиппа. Дотронулось до губ, погладило подбородок. Каждое прикосновение было пронизано нежностью и любовью. Сила явно скучала и жаждала вернуться к брошенному Хозяину.

Потом она резко развернулась, и я испуганно попятилась. Создание походило на меня как две капли воды — те же веснушки, прямой взгляд, обкусанные губы, нахмуренные светлые брови. На руке выделялись шрамы в виде латинских букв. Волосы в беспорядке разметались по плечам, прикрывая полушария грудей.

Через мгновение фигура мигнула, и соткалась из воздуха всего в полушаге. Мы смотрели глаза в глаза, и вдруг ангел метнулся вперед, сливаясь с моим телом. Внутри вспыхнуло пламя, точно внутренности выжигали кислотой. Застонав от нестерпимой боли, я повалилась на пол. Дыхание оборвалось, ладонь засаднило от пореза, как если бы законсервированное на минуту неприятное ощущение нахлынуло с тройной силой.

Время отмерло, а с ним и окружающий мир. Звякнул выроненный кинжал, оборвался голос Заккари.

— Господи, что произошло? — Филипп помог мне подняться.

— Она просто не вернулась к тебе!

— Что значит, просто?! — Раздраженно процедил Зак. — Как, в принципе, такое может произойти «просто»?!

— Не знаю! — огрызнулась я и громко всхлипнула. — Сам бы просил прощения у Силы, раз такой умный!

Филипп порывисто привлек меня к себе.

— Тихо-тихо! Все хорошо. Мы что-нибудь еще придумаем. Зак!!! — рявкнул он сжавшему кулаки брату. — Не стой столбом, заморозь ей порез!

— Да к черту порез! — заорал тот, в ярости отбрасывая бумажку с заклинанием. — Ты понимаешь, что это означает?!

— Не вмешивайся! — осадил блондина Филипп.

— Тогда флаг тебе в руки, герой чертов! — скрипнул зубами Заккари.

С гневной гримасой он грубо стиснул мое запястье ледяными пальцами. По коже пробежал холодок, зато боль в ладони немедленно утихла. Я шмыгнула носом и, глянув на блондина, совершенно неожиданно проникла в его воспоминания.

Вот он, невероятно красивый и отрешенный, раскинув руки, стоял в центре начертанной пентаграммы. Что-то беззвучно бормотал под нос, кривил губы. Из разрезанной ладони бежала кровь, скатывалась по пальцам, срывалась крупными каплями на паркетный пол. А рядом росло пугающее существо, до странности похожее на человека…

Сознание ведьмака захлопнулось. Догадавшись, что его воспоминания украдены, парень жестко отбросил мою руку. Лицо замкнулось, брови сошлись на переносице.

— Пошли вы! — злобно бросил он и твердым шагом направился к каменной лестнице. — И не пяльтесь мне в спину! — Раздалось из темноты.

Я замерла в объятиях Филиппа, в голове молоточком стучала тревожная мысль: Заккари, что ты скрываешь? Какую глупость ты совершил?

Кто-то осторожно погладил меня по щеке, и, вздрогнув, я открыла глаза. В темной спаленке было очень жарко. Сброшенное во сне одеяло скомкалось в ногах, простыни сбились, оголив матрац.

Рядом с кроватью на корточках сидел Филипп. Лицо тонуло во мраке, но, кажется, он улыбался.

— Господи, сколько сейчас время? — Сонно растерев глаза, я поморщилась — порез на ладони отозвался тягучей болью.

— Начало третьего. — Ведьмак выпрямился. — Вставай, ты должна кое-что увидеть.

Недовольно замычав, я зарылась лицом в подушку, тем самым решительно отказываясь подниматься.

— Ты очень удивишься, — с улыбкой в голосе пообещал Филипп. — Просыпайся.

— Ладно, уговорил, — сдалась я. — Отвернись.

— Ну, хорошо. — Не смотря на то, что просьба и вызвала ироничный смешок, он все-таки повернулся спиной. — Саш, если припомнить, сколько раз мы видели друг друга без одежды, то твоя стыдливость умиляет.

— Будешь ехидничать — выставлю в коридор, — вполне серьезно пригрозила я и перекатилась на другую сторону постели.

Ото сна тело плохо слушалось, а потому движения получались очень неуклюжими. Я подхватила с кресла джинсы и, натягивая их, едва не потеряла равновесие.

— Мне тут в голову пришла одна забавная вещь. — Прослушиваясь к возне и сдавленным ругательствам, Вестич по-прежнему послушно разглядывал задернутые портьеры. — Ты даже не поинтересовалась, куда я тащу тебя в начале третьего утра.

— Ты — труп, если тащишь меня на улицу, — буркнула я, прячась в ванной комнате, но моментально приоткрыла дверь и проворчала в щелку: — И прекрати со мной заигрывать, приятель!

Филипп сдавленно фыркнул.

Когда мы, наконец, выбрались из спальни, то меня поджидало новое открытие. Воздух в коридоре прогрелся до комнатной температуры, хотя еще вечером без теплого свитера начинало лихорадить от холода. Неприятный душок старого чердака исчез, а тишина сонного дома наполнилась умиротворением: никаких потусторонних шепотков, поскрипывания половиц или кряхтения старых стен.

— Чувствуешь? — насторожилась я, озираясь вокруг. — Дом, как будто, изменился.

— Пойдем, — пряча улыбку, парень взял меня за руку и потянул к лестнице. — Ты сейчас все поймешь.

— Умеешь ты напустить тумана, — только для марки проворчала я, хотя сама, даже босая и раздетая, побежала бы за Филиппом на промозглую улицу. Да, что там, на улицу — на другой конец города, если бы он просто позвал и вот так, обыкновенно, сжимал мои пальцы в теплой ладони.

Спустившись в холл, мы минули большую гостиную, где важно тикали высокие напольные часы. Сквозь окна в окутанные ночной мглой помещения падал тусклый свет дворовых фонарей. Темнота никогда особенно не страшила меня, скорее погружала в странное ожидание чего-то невероятного и волшебного.

— Подозреваю, что ты тащишь меня в чулан, — убийственным тоном прокомментировала я, вспоминая осла из мультфильма про зеленого тролля. Перед мысленным взором так и встала смешная ушастая физиономия, повторяющая в пятый раз: «Уже приехали?»

— Промахнулась, — хмыкнул Филипп.

А потом мы вошли в раскрытые настежь двери оранжереи, и я остолбенела с открытым от изумления ртом. Зимний сад цвел. Воздух насытился свежестью. Совсем как прежде, в больших кадках зеленели огромные фикусы, пикированной макушкой упиралась в потолок ожившая пальма с листами-опахалами. На мигавших разноцветными огнями гирляндах вытянулись еще пока тоненькие и несмелые ростки вьюнков. Пересохший комнатный фонтанчик с пожелтевшими от ржавчины желобками оброс густым покрывалом мха.

Под ногами крошились засохшие листья, в босые ступни впивались острые веточки. С тех самых пор, как растения погибли, пристройку закрыли и ни разу не убирали. Наверняка с утра оранжерея будет удручать разгромом, но сейчас она выглядела самым сказочным местом в доме.

— Твоя мама уже знает? — не придумав ничего пооригинальнее, брякнула я.

— Она и обнаружила.

— Обрадовалась?

— Скорее испугалась, — мягко усмехнулся Филипп над суеверным страхом матери. — Аида не приемлет вещей, которых не может объяснить.

— Но как такое возможно? — Я развела руками, имея в виду буйный рост цветов.

— В Гнезде было уютно, пока в Снежане не проснулся дар. — Парень пожал плечами. — Мы уничтожили проклятье, и дом проснулся.

— Только местами не поменялись. — Я поежилась. — Ведь нас ждут неприятности?

— Нет. — Вестич покачал головой и спрятал руки в карманы. Тотчас же стало ясно, что он бессовестно лжет. — Поверь, у этой истории счастливый финал.

— Мы будем жить счастливо и умрем в один день?

— И совершенно точно никто не умрет.

Мы примолкли. Филипп поддел носком кеда осколок от разбитого глиняного горшка и, окинув зимний сад долгим взором, наконец, произнес:

— Похоже, пора ложиться. До завтра?

— Пока.

Он что-то хотел добавить, но промолчал. Кусая губы, я проводила спину уходящего парня жалобным взглядом.

— Эй! Ты прав! — Мой оклик, как будто, прозвучал со стороны. — Я действительно злюсь и превращаю тебя во врага! И да, меня бесит, что ты спокойно двигаешься дальше, а я топчусь на месте!

Я замерла, ошарашенная собственным признанием. Вестич резко остановился, но даже не потрудился хотя бы оглянуться. Его плечи напряглись.

— И он красиво промолчал, — прокомментировала я в духе Зака, чувствуя себя полной дурой. Тоже мне, нашла удачное время для выяснения отношений!

— Продолжай.

— Да нет… ничего… просто… — Окончательно запутавшись, я сердито выдохнула и проворчала: — Я извиниться, типа, пыталась.

Филипп развернулся и с непроницаемым выражением на лице пристально посмотрел на меня.

— Саш, у тебя нет причин злиться, потому что мы по отдельности. И знаешь, даже «под кайфом» от проклятья меня поразило, с какой легкостью ты тогда… — парень усмехнулся и произнес с выражением: — отделились.

— Мне было нелегко.

— Неправда, — покачал головой Филипп.

Я не собиралась каяться или признаваться, что, из гордости оставив любимого человека, жила в натуральном чистилище. Как будто по секундной прихоти отрезала себе руку или ногу, а потом, жалкий инвалид, пыталась существовать.

— Тогда верь, во что хочешь, приятель! — Разозлившись, я быстро направилась к распахнутым дверям оранжереи и, проходя мимо ведьмака, бросила: — Можешь не провожать.

Он резко схватил меня за локоть.

— Попробуй еще раз.

— В смысле? — Я сердито высвободилась.

— Ты неплохо начала. Теперь скажи что-нибудь такое, непосредственное, как ты умеешь. — Вестич пожал плечами. — «Эй, я скучаю», будет как раз в твоем духе.

Положительно, он измывался надо мной!

— Если ты не заметил, то я сильно скучаю, — с кислой миной пробормотала я. — Однако и тут ты был прав: оставаться друзьями — не самая худшая развязка для тех, у кого есть общее прошлое.

— Логично, — согласился ведьмак. — Другой вариант. Ты можешь спросить, как я отношусь к привилегиям.

— Ты играешь! — Я сердито поджала губы, не понимая, куда он клонит.

— Никаких игр. — Голос собеседника посерьезнел. — Так ты спросишь?

— Черт с тобой! — буркнула я и, резко выдохнув, проворчала: — И как же ты относишься к привилегиям?

— Превосходно отношусь. — Неожиданно он положил руки мне на талию и властно притянул к себе. — По-моему, у хороших друзей, особенно с общим прошлым, имеется прорва привилегий.

От его ленивого взгляда предательское сердце глухо ударилось в ребра.

— Может, проверим на практике, как они работают? Вдруг нам понравится? — пробормотал Филипп и медленно склонился ко мне.

К черту все рассуждения о дружбе!

Я затаила дыхание. Однако, дразня, парень легонько скользнул губами в паре миллиметров от моих губ и запечатлел на лихорадочно горящей щеке по-пионерски целомудренный поцелуйчик.

— Мир? — невозмутимо промурлыкал ведьмак мне на ухо.

— Не вздумай говорить, что не издеваешься! — Я сердито пихнула смеющегося Филиппа кулачком в плечо.

И тут веселье исчезло.

Ведьмак нежно коснулся моей щеки ладонью, заглянул в глаза, отчего по спине побежали нервные мурашки, и поцеловал по-настоящему, уверено и неторопливо. Я задрожала, колени ослабели, а пол поплыл из-под ног.

— Так как тебе альтернатива? — отстраняясь, прошептал Вестич.

— Кажется, весьма разумной, — едва справляясь с головокружением, пробормотала я и потянулась обратно, желая больше, гораздо больше, чем получила.

Вдруг в помещении вспыхнул верхний свет. Сию секунду зимний сад растерял добрую часть романтичного флера — моментально во всей красе проявилось запустение. На полу, усыпанном пожухлыми листьями, обнаружились разбитые черепки цветочных горшков, комья черного грунта. Из кадок с комнатными деревьями жалко свисали засохшие вьюнки. Стало видно, что свежие ростки в кашпо с трудом пробивались сквозь мертвые стебли. Мы с Филиппом заговорщицки переглянулись и, не сговариваясь, отринули вглубь сада, за плетенку с зеленеющими виноградными лозами.

— Молодые люди, я знаю, что вы здесь! — в тишине раздался голос хозяйки особняка. Простучали каблуки — Аида вошла в оранжерею и нетерпеливо приказала:

— Выходите!

Давясь от смеха, мы забрались еще дальше. Филипп приподнял меня, и я осторожно поставила босые ноги на его кеды. Тесно прижавшись, мы прислонились горячими лбами. Наше дыхание смешалось.

— Это переходит границы приличий! — Похоже, Аида потеряла терпение. — Я слышу вашу возню!

— Надо купить ей беруши, — прошептал парень, и от шутки я прыснула, но немедленно прикусила губу.

— Имей совесть, Филипп! — В тоне матери послышался укор. — Твое замечание меня оскорбляет! Выходите оба!

— Про'шу, — вкрадчиво добавил по-польски хрипловатый баритон.

И парень изменился в лице. Он поднял голову, буравя тяжелым взглядом плетень за моей спиной. Казалось, что температура в оранжерее за мгновение упала на несколько градусов. От холода по голым рукам побежали мурашки.

— Какого черта? — процедил Филипп, прислушиваясь к нежданным визитерам.

— Не чертыхайся! — строго велела Аида, а когда мы выбрались из укрытия, то презрением прошипела: — Вы, как дети, право слово!

Она оглядела меня с головы до пяток, примечая и пылающие щеки, и зацелованные губы, и открытую майку на тонких бретельках, мало подходившую для того, чтобы предстать перед посторонними. Смутившись, я нервно заправила за ухо выбившуюся прядь волос и скрестила руки на груди.

— Аида, да брось, — примирительно протянул Филипп, перехватив осуждающий взгляд матери. — Мы не рассчитывали, что кого-нибудь встретим.

— Я заметила, — сухо отозвалась та и кивнула в сторону: — Твой отец здесь.

Из дверей зимнего сада за пикировкой равнодушно наблюдал высокий мужчина в дорогом строгом костюме. Чудилось, что воздух у его фигуры подрагивал и плыл, как если бы от тела гостя исходили ледяные потоки. Странная аура вызывала смертельный ужас. От ощущения близкой опасности захотелось забиться в дальний уголок оранжереи, свернуться в комочек и закрыть голову руками. Это был тот самый человек, который сначала преследовал нас с Заком, а потом разговаривал со мной в архиве!

— Бог мой, Роберт, довольно инквизиторских фокусов! — раздраженно проговорил Филипп, крепко прижимая меня к себе. — Ты даже Аиду напугал!

Как по мановению волшебной палочки, страх схлынул, и я сумела разглядеть незнакомца. Филипп поразительно походил на мужчину — те же высокие скулы, упрямый подбородок, овал лица. Только глаза у визитера были выцветшими, с застывшей точкой зрачка и черным ободком вокруг мутно-голубоватой радужки.

— Мальчик, не забывайся! — возмущенно осекла сына мать.

— Я тебя умоляю! — сморщился парень. — То, что он — твой бывший муж, еще не дает ему право по-свински вести себя в нашем доме!

Дерзость вызвала в Роберте усмешку. Он что-то сказал по-польски, и, не задумываясь, Филипп перешел на язык инквизиторов. Они говорили с вежливым спокойствием, но крайне отчужденно, как плохо знакомые люди, однако складывалось впечатление, будто сын и отец спорят. А когда Аида вдруг побледнела и прижала пальцы к губам, то стало ясно, что происходило нечто ужасное.

— Ты не можешь! — произнесла она по-русски.

— Вопрос решен! — нетерпящим возражений тоном отозвался Филипп и кивнул: — Саша, пойдем-ка спать.

Я послушно направилась к дверям и невольно отшатнулась от Роберта, оказавшись рядом. Мужчина не сдвинулся в места, чтобы уступить нам дорогу, и, обращаясь к сыну, по-польски, произнес нечто резкое. Филипп покосился на отца и, легонько подтолкнув меня в спину, чтобы не останавливалась, с досадой бросил:

— В первую очередь, это правильное решение.

— Поздравляю, — Роберт сухо улыбнулся, — ты, наконец-то, повзрослел.

Когда мы вышли в сумрачный холл, достаточно далеко от мрачного гостя, то я не утерпела и с решительным видом повернулась к Филиппу.

— О чем вы говорили?

Тот спрятал руки в карманы и, склонив голову набок, посмотрел на меня, как на противно зудящего комара. Эта отвратительная привычка, окатывать людей высокомерным призрением, если самому просто-напросто не хотелось продолжать дискуссий, обычно доводила окружающих до нервного тика.

— Я не сдвинусь с места, пока не скажешь! — выразительно изогнув брови, пригрозила я.

Заявление прозвучало ребячливо и глупо, для важности не хватило только капризно топнуть босой ногой. Парень так и не улыбнулся несмешной шутке. Его воспоминания застряли на сцене в оранжерее, причем не на самой ее романтической части.

— Завтра меня арестуют, — тихо вымолвил он бесцветным голосом.

Короткая, но веская фраза, как на заевшей граммофонной пластинке, несколько раз повторилась в неожиданно опустевшей голове.

— Ты собирался мне рассказать об аресте? — единственное, что сумела пролепетать я.

— Да, — Вестич помолчал, — но не знал как.

Получалось, что Филипп позвал меня в оживший зимний сад, чтобы попрощаться. Похоже, сам-то он вовсе не рассчитывал на счастливый финал нашей истории.