Игры по чужим правилам

Глава 13 Злое солнце

Огромный мрачный зал с головокружительно высоким сводом, тонул в темноте. Здесь не было ни одного окна, а единственными источниками света служили четыре мутноватые кварцевые глыбы, высовывающие неровные грани из-под земляного пола. Жидкого, пульсирующего сияния природных кристаллов хватало лишь на то, чтобы едва-едва озарить круглый лабиринт каменных скамей. В его центре возвышались выдубленные из цельных кусков горных пород шесть тронов. Их спинки украшали гербы верховных ведьмовских кланов, живущих в городе со стародавних времен.

Выстуженный воздух пах сыростью, а от каменных плит на полу поднимался холод. По мнению Филиппа, зал для особых заседаний представлял собой пережиток прошлого, архаизм с перегнившими перекрытиями под сводчатым потолком. Однако ведьмовской мир цеплялся за изжившие себя традиции. Ведьмаки мерзли, простужались, но все равно собирались в старинном храме, в глухой деревне.

Тяжелый торжественный плащ давил на плечи, а затянутый на шее шнурок удушал. Неудобное одеяние раздражало до чертиков, и про себя Фил полагал, что для окончательного сравнения с фокусником, ему не хватало лишь трости, выстреливающей букетами искусственных цветов, да цилиндра с кроликом под вторым дном. Хотя, нет — кроликами Вестич был сыт по горло с прошлой ночи. Особенно розовыми, плюшевыми, с косыми пластмассовыми глазами.

— Напомните мне, чтобы я больше никогда не приглашала на шабаши семью Ростовичей, — нервно теребя в руках носовой платок, вдруг прошептала Аида.

— Чем они успели тебе насолить? — уточнил Заккари. Закутанный до пят в черный плащ, блондин походил на печально известный призрак оперы.

— Хозяин Ростович только что назвал моих сыновей самодовольными гаденышами, — фыркнула женщина.

— Как неосмотрительно, — усмехнулся пасынок.

— Особенно учитывая, что ему прекрасно известно о твоем идеальном слухе, — с мрачным юмором поддержал Фил.

Тут от стены отделились три черных силуэта, и переместились поближе к мерцающему кристаллу. Неровный свет упал на лица, раскрашивая их резкими тенями. К собственному удивлению, в одном из ведьмаков Филипп узнал приволжского Хозяина Орлова. Ведьмака, какого знал только по портрету в архивной галерее, парень никак не ожидал обнаружить!

На удивление, Орлов был совсем невысокого роста, неприятен и полнотел. Нервно жестикулируя, он что-то быстро бормотал, склонившимся к нему слушателям.

— Маргарита упоминала, что ее отец приезжает в город? — нахмурившись, спросил парень у матери.

— Не помню. — Женщина озадаченно покрутила головой, пытаясь высмотреть главу приволжского клана. — Может быть, Розе что-нибудь говорила? А разве он здесь?

— Я на минуту. — Фил решительно направился к троице.

С появлением лишних ушей разговор оборвался, отчего повисла неловкая пауза. Собеседники с неудовольствием воззрились на пришельца, не торопясь обменяться дружественными рукопожатиями или хотя бы светскими любезностями.

— Извините за вторжение. Господин Орлов, я хотел бы представиться. Филипп Вестич. — Парень изобразил до приторности вежливую улыбку, впрочем, никак не растопившую лед в синих глазах прерванных мужчин. — И мне приятно, наконец-то, познакомиться с вами лично. От имени своей тетки благодарю вас за то, что позволили своей дочери остаться в Гнезде…

— Вестич, о чем ты? — грубо перебил витиеватую речь приволжский гость. — Зная твою репутацию, я бы на пушечный выстрел не подпустил тебя к своей дочери! Но, к счастью, у нас с женой только сыновья!

Обескураженный отповедью Филипп слету и не придумал, как выйти из конфузного положения, но тут в темноте прокатилась волна возбужденных шепотков. Секунду спустя, через арку в заволновавшийся зал вошли Старейшины. Как по приказу, все присутствующие сняли капюшоны, открывая лица.

Кристаллы в углах зала набрали мощь, и на сводах потолочного купола растянулись длинные тени. В черно-желтом пространстве все цвета насытились, отчего резало глаза, а обстановка приобрела четкую карикатурность. Улыбки превратились в оскалы, морщины — в шрамы, а радужки засветились потусторонним мерцанием.

Народ терпеливо дождался, пока пятеро правителей города займут места в центре круга, а затем принялся рассаживаться по лавкам. Со смертью деда Луки, кресло с гербом Вестичей опустело. Теперь, устраиваясь на холодный камень рядом с матерью, Филипп понимал, что навсегда потерял трон избранных. Отказываясь жертвовать человеческой подругой в угоду блестящему будущему, парень делал осознанный выбор и не жалел о нем.

Некоторое время продолжалась возня, и, наконец, все смолкло.

— Хозяин Вестич? — Острый, как бритва, взгляд Старейшины Громова нашел молодого человека среди прочих. — Ваш трон пустует.

По залу прокатился изумленный рокот, сменившийся оцепенелым безмолвием. Властители в недоумении переглядывались, но противоречить Громову, вероятно, опасались. Парень заколебался, представляя, как взбесится Заккари за то, что его очередная мечта досталась сводному брату.

— Иди! — едва слышно процедил блондин. — Это наш шанс.

С непроницаемым выражением на лице Фил поднялся, и в гробовой тишине зашуршал стеснявший движения плащ. За всю жизнь ведьмаку не приходилось чувствовать такой скованности, как в тот момент, когда под прицелом десятков ненавидящих взглядов он, потерявший семейную Силу, обычный человек, впервые уселся на не принадлежавшее ему место. Трон оказался ледяным и столь же неудобным, как парадные одежды.

— Никогда не забывайте, рядом с кем ваше место, Вестич. — Громов изогнул брови и, дождавшись от Филиппа скупого утвердительно кивка, провозгласил: — Объявляю Совет открытым!

Его голос раскатистым эхом вознесся к прогнившим потолочным балкам.

Сложенная вчетверо записка лежала в заднем кармане джинсов.

«Пожалуйста, дождись меня. Ф.»

Дом опустел. В комнатах царила такая тишина, что по спине бежали мурашки. В воздухе еще ощущался пронзительный, вызывающий оцепенение холод, который обычно приносили с собой инквизиторы. Пытаясь оживить телефонную линию, я несколько раз нажала на рогатый рычаг стилизованного под старину аппарата, однако трубка упрямо молчала.

Рассеянный взгляд пробежался по гостиной, остановился на напольных часах. Маятник исправно качался, анкерный механизм отмерял время. Было почти девять утра. Наверное, родители сходили с ума, и, чем дольше оттягивался разговор с ними, тем сильнее ныло под ложечкой.

Обычно по утрам Роза работала над романом. Надеясь, что тетка Вестич поможет мне воскресить севший мобильник, я направилась в библиотеку. В холле, на гербе, исчерченном спиральным шрамом, темнели бурые пятна крови. Вспомнилось искривленное болью, мистически красивое лицо польского посланника, и узел в животе стянулся еще сильнее. Человек, рожденный палачом, сыграл новую роль: ангела-хранителя для обычной человеческой девчонки. И спасибо, что он так отлично с ней справился!

Постучавшись в закрытую дверь библиотеки, я так не дождалась разрешения войти и осторожно заглянула внутрь. В комнате витал неприятный запах табачного перегара. Сквозь щелки между задернутыми портьерами едва пробивались полоски солнечного света. Тетка Вестич лежала на диване в неудобной позе, безвольно свесив слабую руку. Неожиданно показалось, что женщина не дышит.

— Роза?! — Перепугавшись до смерти, я бросилась к ведьме.

Ее лицо заливала смертельная бледность, щеки впали, но на ледяном запястье прощупывалась ровная нитка пульса. Похоже, писательница крепко спала. На полу у дивана стоял стакан с перепачканным губной помадой краем, а на дне темнел вязкий круг какой-то жидкости. Приблизив стакан к носу, я уловила специфический запах, резковатый и горький.

— Это белладонна, — прозвучал звонкий голосок Маргариты, заставивший меня резко вскинуться. Скрестив руки на груди, она стояла в дверях. Невольно в глаза бросился крупный рубиновый перстень, отчего-то поблескивающий даже в полумгле.

— Я подумала, что Роза в коме, — чувствуя себя идиоткой, призналась я и поднялась с коленей.

— Коньяк и ядовитая красавка — адская смесь. Она не проснется, даже от пушечного выстрела. — Не сводя с меня острого, как бритва, взгляда, девчонка медленно вошла в комнату. — А ты вчера наделала шороху.

Любые попытки восстановить в гудящей голове события прошлой ночи вызывали панику. На самом деле, мне вовсе не хотелось знать того, что произошло.

— Я плохо помню, что было вчера, — уклончиво отозвалась я и полезла в карман джинсов за разряженным мобильником. — Ты не наберешь мне номер, а то домашний телефон не работает?

— Конечно.

Со странной улыбкой девушка забрала разряженный аппаратик. Ее пальчики с аккуратными ноготками сжали телефон, камень на перстне засиял ярким кроваво-красным огоньком. На меня нахлынуло туманное воспоминание о том, как та же изящная рука протягивала кинжал с длинным лезвием, украшенным руническим орнаментом. Ошеломленно моргнув, я подняла глаза на Марго. Та с любопытством изучала заставку с фотографией Филиппа на ожившем от колдовства телефоне.

— Как по-человечески глупо… — Она издевательски изогнула одну бровь.

— Найди в спинке номеров «мама», — проигнорировав замечание, холодно попросила я.

— Ты знаешь, что сегодня суд над Заккари?

— Конечно, — не дрогнув, соврала я и почувствовала, что снова теряю голос. В горле запершило и загорелось, как от жгучего перца.

Девчонка неторопливо просматривала телефонную книгу в мобильнике, изучая сохраненные имена. Каждое движение пальчика, гладившего сенсорный экран, отзывалось вспышками в гранях рубина на кольце. Мерцание гипнотизировало, не давая отвести глаз, и перед мысленным взором замелькали вчерашние события. Они с бешеной скоростью отматывались назад, начиная с пробуждения посреди полутемного холла.

Кровь инквизитора. Маргарита, вкладывающая в мою руку кинжал. Полная народа станция метро, самый край платформы. Скорченное ненавистью лицо Яна. Подвеска с уродливой черной жемчужиной, висящая на венчике настольной лампы. То самое украшение, которое мне прислала ниоткуда возникшая соперница…

— Держи, — обрывая поток воспоминаний, проговорила она. Вздрогнув, я забрала аппарат и прижала к уху. Из динамика доносились длинные гудки. Один-второй-третий. Отступив на шаг, я незаметно сбросила вызов.

Вчера уже прозвучал один вопрос, едва не стоивший мне жизни. Сегодня, такой ошибки я не собиралась повторять, а потому, сохраняя хладнокровие, первой ударила ведьму. Ребро телефона беспощадно проехалось по скуле изумленной девчонки, рассекло кожу, задело висок. Маргарита вскрикнула от боли, прикрывая лицо руками, и, как подкошенная, рухнула на паркет.

Пока она не очухалась, я выскочила из библиотеки. Сердце бешено стучало. Стены прыгали перед глазами. Нужно было бежать. Удирать сломя голову, ведь в поединке с ведьмой обычный человек всегда проигрывал.

Не чуя под собой ног, я пересекла холл, рванула входную дверь и выскочила на крыльцо. В глаза ударил ослепительный солнечный свет, а в следующую секунду меня стиснули ледяные мужские руки.

— Тук-тук, — осклабился Ян. — У сестры не получалось открыть дверь. Спасибо, что помогла…

Кристаллы мерцали, горели то ярче, то тусклее, и неровный свет резал глаза. На потолочных перекрытиях висели свернувшиеся в коконы летучие мыши. Изредка зверьки хлопали крыльями и переползали. Филиппу чудилось, что он мог расслышать шорохи мелких тварей за визгливым голосом обвинителя. Невидящим взглядом парень рассматривал сводного брата, стоявшего в центре круга.

Заккари сохранял холодное спокойствие, не позволял себе ни лишнего жеста, ни опрометчивого слова и с достоинством выносил публичную порку. За час Старейшины исхитрились припомнить абсолютно все громкие разбирательства, связанные с оживлением демонов, точно бы Зак лично поучаствовал в каждом инциденте. Не забыли они упомянуть и дело Снежаны Вестич, с особым смаком описав обстоятельства и жертвы. Мерзко!

Филиппу было мерзко, и у него никак не выходило сосредоточиться на слушанье. Мысленно он возвращался к недавним событиям, видел фигурки демонов в раскрытой ладони черноволосой ведьмы. До сих пор оставалось загадкой, каким образом заговоренные нэцкэ очутились в ящике комода тем вечером.

Снова и снова парень прокручивал воспоминания, восстанавливая их в хронологическом порядке. И вдруг поймал. Как наяву, четко и ясно, в голове нарисовалось обнаженное тело Маргариты, нежданно заявившейся в одну из ночей к нему в спальню. На пояснице ведьмы, в игривой впадинке, темнел вытатуированный знак в виде солнышка с кривыми, острыми, как кинжалы, лучами…

По спине у Фила пробежал холодок, а руки сжались в кулаки. Как по щелчку пальцев, прежде лежавшие вразнобой части пазла собрались воедино.

Ничего не происходило случайно. Каждый продуманный шаг, каждое взвешенное действие врагов было рассчитано на то, что Вестичи, как всегда, начнут уличать друг друга в предательстве и лицемерии. Саша заявила, что Заккари пытался отобрать у брата дар. Что ж, она ошиблась лишь в одном — обвиняемом.

— Мы требуем высшей меры наказания! — От визгливого возгласа Хозяина приволжского клана Фил вынырнул из размышлений. — Пятнадцать лет!

По залу прокатился одобрительный шепоток. Заккари дернулся, как если бы его хлестнули плеткой.

— Вашей дочери вы тоже перекроете дар на пятнадцать лет?! — не стерпев, выкрикнул он. — Именно она оживила демона, который отобрал дар у моего брата!

— У него нет дочери, — тихо произнес Фил. Взгляды молодых людей схлестнулись, и в лице Заккари появилась растерянность, секунду спустя сменившаяся ледяной усмешкой. Похоже, он сложил мозаику в разы быстрее сводного брата.

— Привези ее, — сквозь зубы процедил Зак.

Оттолкнувшись от каменных подлокотников трона, Филипп гибко поднялся, чем огорошил исключительно все глубокоуважаемое сборище. На ходу распутывая завязки плаща, решительным шагом он направился к выходу и мельком заметил, как со своего места вскочила испуганная Аида.

— Филипп?! — в голосе матери прозвучали и недоумение, и страх.

Он не повернул головы, не хотел терять драгоценное время на объяснения. Осознав, что Хозяин Вестич действительно покидает слушанье, зал, точно по приказу, замолк. Изумленный гул сменился такой тишиной, что и впрямь стало слышно, как скреблись на потолочных балках летучие мыши.

— Вестич, что вы делаете?! — громыхнул Старейшина Громов ему в спину.

— Спасаю свою семью, — не оглядываясь, бросил Филипп и стянул с плеч тяжелый торжественный наряд.

Озаренный световыми шарами коридор вывел ведьмака к наглухо закрытым арочным дверям. Вышколенный страж предупредительно приоткрыл для Хозяина Вестича пронзительно скрипнувшую створку, и тот нырнул в солнечный свет. На площадке рядом с заброшенным храмом, скрытым от обывателей заклятьями, теснились разномастные автомобили, томились телохранители и водители.

По дороге к машине, стоявшей в стороне от остальных, Филипп вытащил из кармана мобильник. От переизбытка магии, витавшей вокруг, аппарат еле-еле ловил сигнал, но ни кряканье линии, ни треск эфира не помешали собеседнику ответить на звонок.

— Пап, — произнес парень, когда услышал в трубке знакомый, резковатый голос Роберта, — замени меня на Совете…

Возле моего лица буравчиком проворачивалось острие ритуального кинжала. Оно метилось то в глаз, то в переносицу. Стоило отклонить голову, как клинок нацеливался в сердце. Боясь шевелиться, я стояла посреди холла и бессильно следила за тем, как Ян копался в большом рюкзаке, который притащил с собой. Пока стажер готовился к обряду, с помощью которого собирался завладеть Силой Вестичей, его сестрица перекапывала кладовку в поисках каких-то трав для курений.

— Прах ведьмака, — подбросив в руке бархатный мешочек, стажер оглянулся через плечо и подмигнул мне. — Вот уж запах стоял, пока тело горело!

С сосредоточенным видом сыпля на пол тонкую струйку сероватой пыли, он изобразил пятиконечную звезду, обведенную неровным кругом. Закончив, парень отряхнул руки, облизнул пальцы, словно перепачкался в сахарной пудре, и с удовлетворенной гримасой полюбовался на пентаграмму.

— Ты так смотришь… — Поймав мой брезгливый взгляд, он медленно приблизился, а кинжал, совершив головокружительное сальто, нацелился мне в затылок. — Не бойся меня.

— А я должна? — просипела я из чувства противоречия, хотя умом понимала, что сумасшедших нельзя выводить из равновесия.

— Смелый хрупкий человечек, который вечно путается у всех под ногами. — Ледяными пальцами Ян сжал мой подбородок, и я невольно отшатнулась. Острие ножа немедленно срезало пару длинных прядей и ощутимо царапнуло кожу на шее. — Есть в тебе что-то.

Он отошел и обвел холл долгим взглядом, изучил дыру в потолке, оставшуюся после падения люстры.

— Они неплохо устроились. Эти Вестичи…

Глаза Яна вспыхнули злым огоньком. Тут меня охватила паника. Похоже, парень надумал раскрыть преступный план, так сказать, с теневой стороны! Я решительно не желала слышать его признаний, потому как во всех фильмах после чистосердечных покаяний злодей убивал исповедника!

— Хочешь знать, почему мне нужна эта Сила?

Горло сдавил спазм. Не в состоянии говорить, я судорожно затрясла головой, и кинжал с удовольствием отсек приличный клок волос. Парень жутковато рассмеялся:

— Не притворяйся, Саша! По закону жанра, в самом конце истории, главная героиня всегда узнает правила, по которым играла. Разве не интересно смотреть на вещи под другим, еще неизвестным, углом?

Совершенно неинтересно!!! Ненавижу углы!

— Я ведьмак, — коротко объявил Ян. — Стопроцентный, чистокровный ведьмак!

Аминь…

— Только дар у меня необычный, такой Силе даже придумали название — временная! — Парень сжал губы, как будто ему было противно. — Она имеет свойство заканчиваться. Каждый щелчок пальцами, каждый маленький фокус отнимал у меня частичку Силы, и, в конце концов, она иссякла. — Он изогнул брови: — Здесь можно сказать, что ты сожалеешь.

Не дождавшись сочувственных слов, с безумным видом он подскочил ко мне и до боли стиснул лицо в ладонях.

— Не смей молчать! Немедленно скажи, что тебе жаль!!! — Заорал Ян, и на его виске под бледной кожей напряглась вена. С нехорошим смешком он уронил руки. — Тебе ни черта не жаль, ты не успела подсесть на колдовство.

Мы смотрели глаза в глаза.

— Я убивал ради магии, отнимал дар! Но Силы обычных ведьмаков хватало ненадолго. Кровь снова остывала, а я становился похожим на ходячий труп, прямо как сейчас. — Он посмотрел на свои синеватые руки, сжал и разжал кулаки. — Где-то теплится магия, но она слабая, едва ощутимая. Только и можешь, что гипнотизировать! Тебе все еще не жаль?

Хотела бы я ответить, что, кладя голову на плаху, жертва не соболезнует палачу, но не могла справиться с нервной немотой.

— И тут все начинают шептаться, что новый Хозяин Вестич мой ровесник. — Лицо Яна скривилось от ненависти. — Понимаешь? Мы одного возраста, но он Хозяин, а я подыхаю без дара! Разве это справедливо?

А обвинять Филиппа в собственных несчастьях — справедливо? Я до слез устала от двойных моралей колдовского мира, которые обычно приводили к чьей-нибудь смерти.

— Эта мысль сводила с ума, и я придумал план, как забрать Силу. Маргошка втерлась в доверие к этой странной ведьме-писательнице, назвалась дочерью семьи, о которой никто ничего не знает, и поселилась в особняке. А я занялся поиском заклинания.

Не понимая, почему он, в конце концов, начал работать в университете, я нахмурилась, но тут же получила объяснения:

— Библиотека философского факультета просто ломится от гримуаров, и Совет за ним не приглядывает. Отличное место! Пришлось устроиться стажером, чтобы получить неограниченный доступ к хранилищу.

Ян усмехнулся и продолжил:

— Я боялся, что нужная книга уплывет в руки какого-нибудь студентишки, и подложил проклятый фолиант. Фокус удался! Пауки разбежались по всему этажу, администрация пришла в ужас, и секцию опечатали. План работал идеально, но… здесь барабанная дробь! — Он состроил вид, что стучит палочками по невидимым барабанам. — На сцену вступила ты! Я узнал, что ты существуешь! Меня никогда не привлекали человеческие девчонки, но в тебе есть что-то такое… цепляющее. Однако даже ты принадлежала Вестичу. Еще одна причина для ненависти!

Он задумчиво примолк. Мне уж показалось, что поток признаний иссяк, но, похоже, мы даже к середине не подобрались! Патлатый преступник только разминался!

— Я провел огромную работу! Перекопал сотню книг. Заговорил нэцкэ демона, чтобы в нужный час он убил Хозяина. Очаровал провинциалку, которую не сразу хватятся родственники. Знаешь, с жертвоприношениями вечно происходят какие-то сложности. Жертва должна иметь знак «злого солнца» и добровольно пойти на обряд. Я еле упросил глупышку сделать татуировку!

Злодей точно бы мысленно загибал пальцы, стараясь ничего не пропустить, а у меня от его перечисления на затылке шевелились волосы.

— Наконец, все было готово. В ту ночь, когда сестра выпустила демона, я провел ритуал. Сделал все по книге, но ничего не произошло! Ни-че-го! — прошипел Ян. — Потому что на пороге Гнезда появилась ты и превратилась в ведьму!

Клянусь, даже на том свете я буду помнить, какой испытала ужас, когда увидела прозрачную стену в дверном проеме собственной квартиры! Врагу такого не пожелаешь!

— План провалился! — монолог Яна вернул меня в действительность. — Он зашел в тупик, потому что существовала одна забавная штука, о которой братья Вестичи, наверное, до сих пор не подозревают. Они оба вертелись по орбите смешного рыжего человека и ни на минуту не выпускали его из поля зрения. Догадываешься, о ком я говорю, Саша?

В глазах безумца вспыхнула ярость, и я принялась вспоминать молитвы, чтобы уж попрощаться с жизнью красиво.

— Мы даже поругались с Маргошкой. Она желала как можно скорее убрать помеху, ей до слез надоело играть в пай-девочку, но единственный день, когда твоя смерть не вызвала бы подозрений, был черный четверг. Мне удалось подделать оценку и перенести последнюю пересдачу экзамена, чтобы выманить тебя из дома. Целый день я читал отходную молитву, но тут опять случилась удивительная вещь!

Ян громко хлопнул в ладоши, отчего кинжал встрепенулся и острием проткнул футболку у меня между лопатками, заставляя выгнуться.

— Ты выжила! А потом совершила ошибку, какую ни я, ни Вестичи не могли себе позволить. Ты открылась, что являешься ведьмой, и все вышло из-под контроля! К счастью, Маргошка успела заметить, как ты своровала кинжал. Сложить два плюс два оказалось несложно.

Губы стажера изогнулись в издевательской усмешке.

— Ритуальное убийство освободило дар Хозяина, и я вновь попытался его забрать. Катерина пришлась очень кстати. Она жила одна, родителям в Тмутаракань звонила раз в месяц, а возле меня крутилась, как доверчивый щенок.

Маньяку осталось только поблагодарить меня за то, что я познакомила его с будущей жертвой!

— Я чувствовал Силу совсем рядом, не дал ей вернуться к Вестичу, но опять ничего не вышло! И тогда я догадался, о чем в книге умолчали: ритуал нужно проводить в прибежище Силы, родовом особняке Вестичей…

— Она все еще жива? — выходя из гостиной, буркнула Маргарита. Девушка несла бумажные свертки и категорично цокала каблучками. — Чего ты ждешь? Убей ее уже! Она все равно бесполезна, даже в жертву нельзя принести.

С заговорщицкой улыбкой Ян прижал палец к губам, мол, помалкивай о признаниях, пусть они станут нашим секретом.

— Я хочу, чтобы она видела мое превращение! Считай, это капризом будущего Хозяина! — заявил стажер.

— Как хочешь! — зло прошипела она. — Но личико я ей подпорчу!

Сама ведьма красовалась скверным кровоподтеком на скуле, вспухшей бровью и фиолетовым синяком под глазом. Я бы тоже такого не спустила.

Желая отомстить, Марго щелкнула пальцами. Порхающий в воздухе кинжал молниеносно махнул рядом с моей щекой, и я едва успела загородиться руками. Кожу на ладонях обожгло, из тонких порезов выступила кровь. В оцепенении я следила, как по рукам текли алые ручейки. Капли срывались на пол, разбивались алыми звездочками, пачкали одежду, а брат с сестрой готовились к страшному действу.

В металлической чаше, висевшей в воздухе над пентаграммой, чадили подожженные травы. Холл постепенно наполнялся тошнотворными сладковатыми запахами курений. Стажер держал нож, извлеченный из необъятного рюкзака. Глядя в лицо брата, Маргарита протянула руку с синеватыми прожилками вен.

— Подожди, — резко произнесла она, когда тот приставил лезвие к ее запястью, — кольцо надо снять, а то заклинание разрушим. Не хочу, чтобы кто-то копался у меня в голове.

Судя по всему, именно рубиновое украшение помогало ведьме превращать воспоминания в статичные картинки. Она стянула перстень и спрятала в карман.

Когда Ян быстрым и точным движением разрезал родной сестре вены, а из раны выступила густая, темная кровь, то у меня поплыло перед глазами. Действительность превратилась в сон, пронизанный сумасшествием.

Пламя в чаше ударило в потолок яростным языком. На стенах затанцевали тени, и лица молодых людей на короткий вздох превратились в звериные морды. Глаза вспыхнули бесовским огоньком, как будто наружу вылезли внутренние демоны, давно поработившие души ведьмаков.

— Выходи! — пробормотал стажер.

Тут помещение озарила ослепительная вспышка, и в ней проявились очертания женской фигуры. Свет померк, и посреди холла возникла Сила Вестичей, похожая на меня, как две капли воды. Ее кожа мерцала, а нехороший взгляд пробирал до самых костей. Она в упор рассматривала оцепеневшего Яна.

— Она же копия рыжей! — кое-как пережимая порезанное запястье, пробормотала Маргарита.

— Сработало! — с восхищением прошептал парень.

Создание отрицательно покачало головой, словно бы опровергая стажера, и растворилось в воздухе. Мгновением позже, Сила проявилась рядом с Марго, и та испуганно попятилась. Движение светящейся руки было незаметным. Тонкие пальцы вошли в грудь ведьмы, как в мягкое масло, и, не успев охнуть, бездыханная девушка рухнула замертво в странной, изломанной позе. Остекленевшие глаза невидяще уставились в потолок. Мгновение спустя потревоженный дух семьи Вестич исчез без следа.

— Зачем?! — вцепившись себе во всклокоченные кудри, в отчаянье выкрикнул Ян.

Вопль всколыхнул воздух и потушил злой жертвенный огонь. Чары, наведенные убитой ведьмой, растаяли. Ритуальная чаша покатилась по полу, сорвался вниз порхающий кинжал и звонко шибанулся о запятнанный кровью мрамор.

Больше ничто не удерживало меня на месте! Без долгих раздумий я рванула к входной двери. Вдруг проход сам собой открылся. В сумрачный холл с улицы хлынул солнечный свет. На пороге появился Филипп. Он замешкался всего на долю секунды, прежде чем, все еще не осознавая, что происходит, инстинктивно броситься мне навстречу.

Нас разделяло несколько жалких метров, когда я оказалась в тисках ледяных рук Яна. Стажер прижал меня к жилистому телу и приставил к горлу ритуальный кинжал, заставляя противника замереть. Тяжело дыша, Филипп примирительно поднял руки и тихо вымолвил:

— Парень, остынь! — В голосе проявились мягкие, уговаривающие интонации.

Он сделал осторожный шаг. Убийца сильнее вдавил лезвие мне в горло, отчего я испуганно пискнула, и прорычал:

— Не приближайся!

— Я даже не шевелюсь. — Филипп смотрел противнику в глаза, от напряжения по виску покатилась капля пота. — Я тебя помню. Вы же с Сашей друзья, не нужно причинять ей вреда. Чтобы тут не происходило, мы все решим полюбовно. Просто отпусти ее.

— Друзья?! — хрипловато переспросил Ян, и у меня вырвался стон, когда кинжал прорезал кожу. Невольно Вестич дернулся в нашу сторону, но последовал резкий приказ: — Замри! Я хочу Силу Хозяина! Как ее забрать?!

Цепким взглядом Филипп окинул холл, остановился на погибшей девушке, оценил глянцевую лужу крови.

— Это черная магия? — переспросил он. — В таком случае, забрав жизнь ведьмы, Сила дала понять, что приняла подарок и готова перейти к тебе. Достаточно произнести истинное имя Хозяина.

— Саша, а я-то гадал! — Влажными губами Ян звонко чмокнул меня в щеку, заставляя скривиться от омерзения. — Вот он главный ингредиент! И как же тебя назвали, Вестич?

Тайна истинного имени относилась к священным постулатам колдовского бытия. Это крест, носимый до конца жизни, ключ к душе ведьмака. Открываясь, он становился уязвимым и безоружным перед волей любого, кто узнал подаренное Силой имя!

— Не надо, — едва дыша, прошептала я.

— Заткнись! — рявкнул мне в ухо убийца. — Я потерял сестру ради этого проклятого дара!

Филипп ответил без колебаний:

— Аарон.

Кажется, даже Гнездо оцепенело, услышав самый сокровенный секрет Хозяина.

— Сила назвала меня Аароном, — с холодным спокойствием повторил он. — А теперь отпусти ее.

— Забирай! — жутковато хохотнул Ян, стремительно занося кинжал…

Зал для заседаний опустел. Кристаллы медленно гасли, и огромное помещение постепенно наполнялось темнотой. В полном одиночестве Заккари стоял в центре кольца из каменных тронов.

Обвинители остались недовольны решением Старейшин, по их мнению, преступника практически помиловали: Заккари всего на год лишили Силы. Неплохой финал, учитывая обстоятельства. Только как справиться с таким испытанием ведьмаку, рожденному с даром, получившему истинное имя раньше, чем мирское? Он никогда не знал и не желал узнавать, каково это — быть человеком. Пока что новое обличие встретило страшным опустошением и пульсирующей болью в солнечном сплетении, где бился комок перекрытой магии.

Стоила ли человеческая девушка того, чтобы он разрушил собственную красивую и безоблачную жизнь? Вопрос на миллион очков, и, отвечая на него, парень лгал даже самому себе, потому что правда противоречила здравому смыслу.

На самом деле, даже если бы ему пришлось заплатить сотней лет насильственного очеловечивания, он бы повторил попытку заполучить Александру.

Она стоила того. Она была лучше всех, кого когда-либо знал ведьмак.

— Заккари? — в тишине раздался хрипловатый голос Роберта.

Парень оглянулся, и в сгустившейся тьме едва различил фигуру Верховного судьи. Только благодаря отцу сводного брата, блондин избежал высшей меры наказания.

— Я готов вернуться в Гнездо, — отозвался он, подавляя панический ужас перед возвращением в колдовской дом.

…Скорее от отчаянья, чем от решимости, я резко ударила Яна локтем в живот. Противник звучно крякнул, бесцельно махнув в воздухе оружием, и ослабил хватку. В два шага Филипп оказался рядом и заломил руку с кинжалом. Нож звякнул о пол, а я вывернулась, отскакивая от сцепившихся противников.

Между парнями завязалась ожесточенная борьба. Они колошматили друг друга. Били без разбора, куда придется, выкрикивали ругательства. Ян ловко увернулся от мелькнувшего кулака и жестко ударил Филиппа в лицо. Тот отшатнулся, на губах появилась кровь.

— Аарон! — завопил Ян на латыни. — Твоя Сила теперь моя!

И Вестич вновь набросился на врага, однако заклинание было произнесено. В мгновение ока дом наполнился возмущенными шипящими шепотками и задрожал, точно бы при землетрясении. С потолка посыпалась побелка, хлынули тонкие струйки цементной пыли. Казалось, что Гнездо рушилось у нас на глазах.

Герб семьи на мраморных плитах охватило огненное кольцо. Треугольник внутри горящего круга стремительно завертелся, а над головами борющихся парней вспыхнула крошечная звездочка. Тут оба рухнули и покатились по охваченному дрожью полу.

— Саша, на улицу! — рявкнул Филипп.

Я кинулась к распахнутым дверям. На улице померкло солнце, и в небе над особняком сгущались тяжелые, свинцовые тучи. Поднялся сильный ветер, всколыхнувший во дворе облако пыли.

За спиной закричали, и непроизвольно я оглянулась. Ян навалился на противника всем телом и пытался воткнуть в горло кинжал. Защищаясь, Филипп с силой сжимал запястья стажера, но острие все ближе придвигалось к кадыку. Руки парней дрожали от напряжения, лица побагровели.

В панике я бросилась к одежной вешалке и, сорвав с крючка зонт, швырнула в Яна. Деревянная ручка ударила убийцу в плечо. Парень отвлекся всего на секунду, но Филиппу хватило и короткой заминки. Он ловко развернулся и, подмяв врага под себя, в ярости приложил его руку о пол. Стажер застонал от боли, разжимая пальцы и выпуская кинжал.

Горящая точка уже переросла в сияющий сгусток энергии, похожий на крошечное солнце. Вдруг холл рассекла ослепительная вспышка, поглотившая фигуры парней. Дом содрогнулся и затрясся так, что я едва устояла на ногах. С вешалки посыпались куртки, сорвались со стен ночники.

Вестич на мгновение вскинулся. В его лице светилось безумие.

— Пошла вон!!!

Не помня себя, я выскочила на крыльцо. Перед глазами плыли радужные круги, а потому мне едва удалось различить две мужские фигуры. По серебристым волосам, забранным в хвост, в одном я узнала поляка Римаса, но второй оказался совершенно незнаком.

— Что происходит?! — выкрикнул чужак голосом Заккари Вестича.

— Там Филипп… — Неожиданно я справилась с немотой, но тут же онемела обратно.

Зак был человеком!

Его портрет навсегда запечатлелся в памяти: резкие черты лица, холодные серые глаза, прежде невидимая морщинка между темных бровей. Обычный парень, каких миллионы ходит по земле. Пусть на короткие мгновения, но я видела его тем, в кого бы, наверное, влюбилась, будь наша жизнь хотя бы немного нормальной…

Все происходило с пугающей быстротой. По небу прокатился басовитый раскат грома, и пространство наполнилось движением. Заккари, как подкошенный, рухнул на колени и согнулся пополам. Фигура инквизитора исчезла. Воздух колыхнулся холодной волной, а следом прогрохотал оглушительный взрыв. Из окон Гнезда со звоном вылетели стекла. Осколки смертоносным дождем посыпались на землю, забарабанили по черепичному козырьку. Окна холла выплюнули на крыльцо фонтаны крошева.

В панике я прикрыла голову руками, ожидая оглушительной боли от тысячи острых стекляшек, но кто-то дернул меня за шиворот, утягивая в пустоту. Тело точно увязло в желе, невидимая сила сдавила грудь и перекрыла дыхание. Сердце бешено билось о ребра. Один удар, второй. И меня вытолкнуло наружу, посреди разгромленной взрывом гостиной особняка. Надсадно кашляя, я с сипами глотала пыльный воздух.

— Дыши, а не давись, — резковато вымолвил над головой Римас.

На спину легла ледяная ладонь, и кислород свободно прошел в легкие.

— Спасибо, — выпрямившись, вымолвила я, потому как не знала, что еще говорят, когда благодарят за спасение. Поляк только кивнул, как всегда оставаясь невозмутимым и отстраненным.

— Саша! — закричал в холле Филипп, пытаясь меня разыскать.

Я выбежала из гостиной и застыла, как будто налетела на невидимый барьер. На полу, рядом с телом убитой Маргариты, распростерся Ян. Глаза стажера закатились, и из-под полуприкрытых век виднелись мутные белки. Из груди торчала рукоять кинжала, а вокруг разливалась кровь. Очень много крови. В темной глянцевой луже, как зеркале, отражался свет.

К горлу подступила тошнота, от лица отхлынули краски. Мне приходилось видеть смерть совсем рядом, она возвращалась каждую ночь, погружала в кошмары, но убийство… Убийство было отвратительно!

Взгляд метнулся к Филиппу, безвольно опустившему руки. Моя реакция на заколотого врага ввергла Вестича в бессильное оцепенение.

Без слов я преодолела расстояние между нами, нырнула в крепкие объятия, прижалась лбом к твердой груди. Никогда он не обнимал меня со столь мучительным отчаяньем.

— Все хорошо, — пробормотала я, глотая слезы.

Вдруг со двора донесся душераздирающий вопль. Не сговариваясь, мы кинулись на улицу. Крыльцо засыпали стеклянные осколки. Они блестели на перилах, хрустели под ногами. Целый и невредимый Заккари по-прежнему стоял на коленях, запрокинув безмятежное лицо к просветлевшему небу. Казалось, что кто-то другой, а не он, так ужасающе кричал всего полминуты назад. В позе парня скрывалось нечто завораживающее, ведьмак точно молился ослепительному солнцу, щедро проливавшему лучи во двор колдовского дома.

— Заккари! — позвала я.

Блондин медленно опустил голову и открыл глаза, похожие на черные зеркала. На нас смотрел новый Хозяин семьи Вестич.

— Вот теперь все хорошо, — тихо произнес Филипп.

Преображение сводного брата так поглотило внимание парня, что он не ощущал собственных изменений. С разбитого лица исчезали ссадины, кровь впитывалась в кожу, таял шрам на щеке, а радужка приобретала насыщенный синий цвет. К нему возвращался колдовской дар.

Избрав Хозяина, освобожденная от проклятья Сила преподнесла ему самый ценный дар — вернула семье ведьмаков.

В студии творился настоящий хаос, как всегда во время больших фотосъемок. Люди суетились, сновали туда-сюда, перекрикивали вопящую из мощных колонок музыку. От тяжелого рока у всех без исключения болела голова, и сводило зубы, но итальянский фотограф, специально приглашенный для работы со знаменитостями, мог творить исключительно под гитарные завывания.

Фотосессия Елизаветы Вестич и известного певца, с кем звезда молодежного кино недавно записала дуэт, неожиданно превратилась в грандиозное событие. Несколько недель назад парочка объявила о разрыве, посему не разговаривала между собой даже сквозь зубы, но сейчас, озаренная ярким светом софитов, старательно изображала нежные чувства.

— Лиза, бейби! — выкрикнул фотограф на ломаном английском языке. — Больше радости!

Актриса послушно растянула ярко накрашенные губы в фальшивой улыбке, и от старания свело челюсть.

— Обними ее! — приказал певцу креативный директор модного мужского журнала, заказавшего фотосъемку.

Ради хорошей обложки Кошка выгнулась и прижалась к сексапильному певцу, лопатками ощущая твердые, подкаченные мускулы. От неудобных туфель у блондинки горели ступни, а движения выходили неловкими, как у новорожденного олененка. Парень с подозрительной готовностью устроил горячие ладони на плоском животе экс-подружки.

— Расслабься, Вестич, — пробормотал певец ей на ухо, приятно щекоча шею мятным дыханием. — Нас фотографируют, а не расстреливают.

Ей-богу, лучше бы ее пристрелили! Девушка чувствовала себя настоящей старухой, ныла поясница, трещала голова, а в душе царапало от беспокойства. Как расслабиться, когда на другом конце города проходил суд над ее кузеном?!

Вообще-то, известный певец был неплохим парнем, в перерывах между гастролями делал забавные попытки позаботиться о Лизе и даже нравился капризной актрисе, но в том-то и заключалась проблема. Слово «любовь» отсутствовало в лексиконе Кошки. Она взрослела калекой, лишенным чувств, пустым сосудом, не лучше жестяной банки, а потому тепло, рождающееся при взгляде на парня, вызывало в ней панику.

— Перерыв! — Она отбросила руки партнера и поковыляла с белого фона, нещадно загребая каблуками пол. К актрисе немедленно подлетела стайка стилистов, похожих на милых экзотических пташек, и одновременно защебетала какие-то непонятные слова на своем «гламурном» языке. Визажист, нежный юноша в чрезвычайно узких брюках, мимоходом промокнул лоб Кошки пуховкой и ловко юркими пальчиками поправил выбившуюся прядку платиновых волос.

— Милочка, ты настоящая красотка, — прострекотал он, растягивая гласные, и, возведя глаза к потолку, прижал кулачки к впалой груди. — Но я и не догадывался, что ты носишь контактные линзы.

— Какие к чертям собачим линзы? — раздраженно буркнула та.

Тут люди, сгрудившиеся у большого компьютерного монитора, куда напрямую с фотокамеры передавались отщелканные кадры, расступились. С экрана, мягко и загадочно, улыбалась незнакомка с потрясающими ярко-синими глазами. Лицо не просто поражало красотой, а завораживало изысканностью тонких черт. Лиза едва узнала саму себя, и у нее болезненно сжался желудок. В висках застучала кровь.

— Мне надо позвонить! — выпалила Кошка…

Стоя в темном, стылом коридоре перед закрытой дверью, откуда доносилась резкая музыка, девушка судорожно курила и беспрерывно звонила братьям. Оба номера переключались на автоответчики, линия в Гнезде не работала. Лизу охватывало отчаянье.

Снова прослушав короткое приветствие Филиппа, она сделала глубокую затяжку едким сигаретным дымом, разрывавшим легкие, и процедила сквозь рвущийся наружу кашель:

— Фил, у меня есть новости. Очень плохие новости! Ко мне вернулся гребаный колдовской дар! Не знаю, что у вас там происходит, но умоляю, останови это! Я не желаю быть ведьмой!

Оставив сообщение, актриса судорожно всхлипнула. Прислонившись спиной к ледяной кирпичной стене, Елизавета Вестич бессильно осела на пол и, прикусив губу, беззвучно зарыдала.

Она хотела плакать, пока еще могла.

Трупы убитых брата и сестры, наконец, увезли, но в выстуженном холле по-прежнему витал тяжелый запах крови и сладковатых курений. По первому этажу сновали незнакомые люди, следователи и инквизиторы, переместившиеся в Гнездо по приказу Верховного судьи. Семье, пребывавшей в шоке от последних событий, не давали ни минуты покоя.

Филипп заглянул в библиотеку. В глубине сумрачной комнаты, за большим письменным столом, перед открытой бутылкой с виски сидел сводный брат. Он оторвался от созерцания нетронутого стакана с алкоголем и перевел тусклый взгляд на гостя.

— Саша где? — коротко спросил Фил, зная, что Хозяин при желании мог легко определить местонахождение любого человека в особняке.

— Не знаю, — тихо вымолвил блондин. — Выпьешь со мной?

Поколебавшись, Филипп плотно закрыл дверь. Голоса, звучавшие в холле, притихли, доносился лишь неразборчивый гул, да кто-то все время стучал в стену. Складывалось ощущение, что Гнездо превратилось в семейное общежитие, где соседи назло друг другу вели бесконечные ремонты.

— Стакан не особо чистый… — пробормотал Зак, едва заметным движением руки заставляя бутылку подняться в воздух и плеснуть в грязный стакан виски.

— Да наплевать. — Взяв свою порцию, брюнет тяжело опустился в кресло и устало запрокинул голову.

Он редко выпивал, потому что ненавидел, когда сознание затуманивалось, только сейчас хотелось надраться до беспамятства. О гибели противника ведьмак старался не думать, но застывшее лицо убитого парня снова и снова вставало перед мысленным взором. Филипп сжал кулак и, посмотрев на зажившие костяшки пальцев, быстро глотнул виски. Напиток неприятно обжег горло, опалил пустой желудок.

— Я все представлял себе, каково это — быть Хозяином, — вдруг прервал долгое молчание Заккари. — Странное ощущение.

— Согласись, это даже лучше, чем секс, — усмехнулся Фил и, отсалютовав стаканом, сделал внушительный глоток питья.

— Возможно, но пока я чувствую себя неудачником. — Зак вперил в брата острый взор. — Сила выбрала меня, потому что ты от нее отказался.

— Сила тебя не выбирала, а всегда принадлежала по праву рождения, — не отводя глаз, спокойно опроверг Филипп. Он опрокинул в себя остатки бурбона и поднялся. — Я должен найти Сашу.

— Ты злишься, что я стал Хозяином? — уже в дверях остановил его новый вопрос.

Парень помедлил и, оглянувшись к хмурому блондину, признался:

— Я не собирался возвращать дар.

Домашние нашлись в гостиной. Прежде чем спрятаться в библиотеке, ошеломленный Заккари совершил первое чудо в роли главы семьи — вернул стекла в пустые глазницы оконных рам. Мощная Сила пока плохо слушалась нового владельца, а потому все окна испещряли паутины мелких трещин.

Роза, мучимая жесточайшим похмельем, полулежала на диване и театрально стенала, прикладывая ко лбу грелку со льдом. Опоив нанимательницу белладонной, Маргарита уничтожила практически законченную рукопись книги. Собственно, Филипп считал, что подобный исход дела пришелся Вестичам на руку. Если бы бездарная графоманка пожелала опубликовать труды (а она без сомнений желала), то семью ожидал вечный позор.

— Паршивка! — повторяла Роза, охая. — Уничтожить труд всей моей жизни! Мерзкая приживалка!

— Довольно уже, — тихо осекла Аида свояченицу. — О мертвых плохо не говорят!

Роберт, сидевший рядом с бывшей супругой, спрятал тонкую улыбку. Вероятно, он придерживался того же мнения относительно скромных талантов писательницы, что и остальные.

— Мам. — Ведьмак заглянул в комнату. Хозяйка дома не сразу поняла, что он обращается именно к ней — слишком редко сын называл ее мамой. В устах резкого Филиппа родное и привычное для всех детей слово звучало наивысшей похвалой и лаской. Она повернула голову.

— Ты Сашу видела?

— Только что здесь была. — Аида чуть нахмурила брови, бросив быстрый взор в сторону камина, где, вероятно, минуту назад стояла испарившаяся девчонка. — Она нам рассказала об этом одержимом молодом человеке…

Однако ведьмак уже не слышал мать, потому как заметил на каминной полке оставленный Александрой инквизиторский шнурок.

— Какого черта? — пробормотал Фил и ринулся на улицу.

Девушка быстро пересекала двор, и в оранжевом свете угасающего солнца полыхала пожаром копна непослушных рыжих волос. На дороге, у самых ворот, беглянку поджидало тарахтящее такси с шашечками на крыше.

— Эй, ты забыла попрощаться! — выкрикнул парень.

Захваченная врасплох, Саша порывисто обернулась. По веснушчатому лицу скользнула растерянная улыбка. Объясняться в присутствии десятка незнакомых людей, шмыгающих по двору, Филиппу было неловко, а потому он только покачал головой.

Не уходи.

Подруга дернула плечом.

А я и не возвращалась.

Она легко проскользнула через щель между приоткрытых створок кованых ворот. Как в детстве, ведьмак загадал, что если Саша хотя бы оглянется, то он не позволит ей сбежать.

Девушка не оглянулась. Уселась в чужую машину, мягко захлопнула дверь, и автомобиль тронулся с места, выпустив в воздух облачко выхлопного газа. В странном оцепенении Филипп сунул руки в карманы и невидяще уставился на знакомый с детства сосновый бор за воротами. Грудь опять раздирало ненавистное чувство, от которого было больно дышать.

— Отпустил? — прозвучал до тошноты ровный голос Римаса, незаметно выросшего за спиной.

— Это ненадолго.

— Хочешь, я могу присмотреть за ней, — издеваясь, предложил поляк.

— Сам как-нибудь справлюсь, — измерив насмешника ледяным взглядом, уверил ведьмак и вернулся в дом, где его ждала семья.