Иисус Христос — бог, человек, миф?

Глава вторая. Источники. Открытия

Для догматического богословия источником всякой мудрости и непререкаемым авторитетом в вопросах истории возникновения христианства был и остается Новый завет. Он вместе с Ветхим заветом составляет Священное писание, т. е. Библию, которой приписывается сверхъестественное происхождение. «Нужно помнить, — писал „Журнал Московской патриархии“, — …что святые божии человеки, написавшие книги Священного писания, написали их не сами от себя, а по вдохновению от Духа святого, наставляющего их на всякую истину». Журнал подчеркивает, что все написанное там — «не человеческие слова», и с оттенком сожаления вспоминает стародавние времена, когда в знак благоговения к происхождению этих книг их брали не иначе, как «умовенными руками»[18]. В другой статье того же журнала эта мысль выражена еще более решительно. «Священное писание, — говорится там, — слово божие, заключенное в книги богодухновенными мужами». При этом автор уверяет, что «церковь хранит его в целости и неповрежденности (разрядка моя. — М. К.), в том виде, в каком оно дано ей богом»[19].

Однако два с лишним столетия, прошедшие с тех пор как французский священник Ж. Мелье и немецкий ученый Г. С. Реймарус, таясь своих современников, подвергли рационалистическому анализу евангельские сказания, в корне перечеркнули подобные представления. Бесчисленное множество фактов разрушило их. Более того, анализ новозаветных произведений показал, что сами христиане не смотрели так на эти книги в период их формирования и что боговдохновенность была им приписана церковью позже.

Было непреложно выяснено, что новозаветные произведения сопоставимы с другими человеческими творениями подобного рода. В них заключены все достоинства и пороки аналогичных произведений. Они полны противоречий — потому что их создавали различные люди в разное время. В них отразились социальные и идейные противоречия века. В них запечатлелась борьба разнообразных групп и движений внутри формирующегося христианства. Они полны исторических ошибок, ибо тенденциозность их составителей и скудость письменных источников, которыми располагали авторы Нового завета, неизбежно должны были привести к такому результату. Ни одно из этих произведений не избежало влияния своего времени и создававшей их среды. Следовательно, проблема новозаветной литературы — это прежде всего проблема ее критического раскрытия. Работа историка может быть в данном случае уподоблена работе анатома. Препарируя сантиметр за сантиметром ткань так называемого Священного писания, он выявляет древнейшие образования и позднейшие наросты, органические пороки и чужеродные включения. Только при таком подходе можно говорить о Новом завете как историческом источнике и только опираясь на такие предпосылки можно объяснить имеющиеся там бесчисленные противоречия.

Эти положения легко иллюстрировать следующими несколькими примерами.

В евангелиях от Матфея и Луки приводится родословие Христа. Однако родословия эти коренным образом отличаются друг от друга. У Матфея (1, 2) счет ведется от праотца Авраама, у Луки (3, 38) — от первочеловека Адама. У Матфея за последние примерно четыреста лет (от Зоровавеля до Иосифа, мужа Марии) насчитывается десять поколений, у Луки — девятнадцать. У Матфея отцом Иосифа назван Иаков, у Луки — Илий. Да и остальные имена у Матфея во многом отличаются от имен, приведенных у Луки.

Эти и подобные им несообразности были подмечены уже в древности как противниками христианства, так и его апологетами. Античные критики христианства бросили упрек церкви в фальсификации, в многократной переделке евангелий.

В ответ на такие разоблачения отцы церкви уже в III–IV вв. начинают конструировать различные объясняющие версии, и эта сизифова работа не прекратилась еще и поныне. Так, в рассмотренном нами случае с родословиями Иисуса уже христианский апологет Юлий Африкан, живший в III в. н. э., пытался преодолеть расхождение следующим довольно поучительным образом. Он сделал совершенно произвольное предположение, что мать Иосифа была вначале замужем за Илией, а когда тот умер, не прижив с ней детей, она по обычаю левирата вышла замуж за его брата Иакова. Родившийся от этого брака Иосиф мог быть фактически сыном Иакова, а юридически сыном Илии. Однако беспочвенность этой конструкции выявляется не только в том, что нигде в новозаветной литературе нет ни малейшего намека на ситуацию со вторым замужеством матери Иосифа. Дело осложняется тем, что для реабилитации евангельских генеалогий пришлось бы применить этот прием и ко многим другим лицам данных родословий и предположить, что все они умерли бездетными, что у всех у них были братья, которые поголовно женились на их вдовах, а эти последние безотказно дарили им сыновей… Но и в этом случае преодоленные затруднения рождают новые, а эти последние преодолеваются апологетикой подобными же приемами.

Действительные же причины этого расхождения заключаются в том, что у некоего безвестного плотника Иосифа, каким рекомендует мужа Марии второе и, кстати сказать, самое древнее евангелие Марка, если даже этот Иосиф историческое лицо, — не могло быть никакого столетиями фиксируемого генеалогического древа. Это — конструкция евангелистов, конструкция позднейшая, и исследователям путем критического анализа удалось представить себе даже «технологию» творчества благочестивых измыслителей родословия Иисуса. Небезынтересно в связи с этим отметить, что в древнейшем евангелии Марка никакого родословного древа Христа нет вовсе.

Можно привести и другой пример. В евангелиях Матфея (26, 17–19), Марка (14, 12), Луки (22, 7) рассказывается, что в первый день опресноков — еврейской пасхи — ученики Христа отправляются по его поручению на розыски места для пасхальной трапезы. Первый день опресноков всегда приходится на пятнадцатый день месяца нисана, и следовательно, евангельская тайная вечеря, если следовать этому рассказу, могла быть не раньше вечера того же 15-го числа. Даже если принять во внимание календарную систему Иудеи того времени, по которой вечер причислялся не к текущему дню, а к следующему, и отнести время тайной вечери на один день назад (что в данном случае противоречит ясному тексту рассказа), то все же это будет вечером 14 нисана. Казнь же Христа, как это вытекает из всех трех евангелий, произошла на следующий день, т. е. либо 15, либо 16 нисана. Между тем в других местах тех же евангелий говорится, что накануне пасхи, в пятницу — что может соответствовать только 14 нисана — он уже был казнен (Марк 15, 42; Лука 23, 54; Матф. 27, 62).

Если мы теперь обратимся к евангелию Иоанна (19, 14, 31), то найдем еще одну версию. По Иоанну, суд над Христом состоялся накануне пасхи, т. е. 14-го числа, а тайная вечеря накануне суда, т. е. 13 нисана!

Подобные противоречия в пределах одного произведения или между несколькими произведениями одного круга, рассказывающими об одном и том же событии, приоткрывают и историю формирования, и характер источников, и состав самих новозаветных произведений. Они предстают перед нами как произведения, в которых можно выделить несколько пластов, различных как по времени их возникновения, так и по составу источников, легших в их основу. В этом направлении и была проделана огромная исследовательская работа, принесшая свои плоды.

На основании многих признаков было установлено, что наиболее древним является не евангелие Матфея, стоящее первым в нынешнем каноне новозаветных произведений, а евангелие Марка, которое там отнесено на второе место. Но и само евангелие Марка оказывается неоднослойным. В основе его лежит устное предание, затем арамейская запись, затем начальный греческий вариант, возможно осложненный некоторыми другими источниками, и лишь затем его позднейшая редакция. Авторы евангелий Матфея и Луки использовали Марка, его источники, а кроме того еще и другие предания.

С другой стороны, Матфей и Лука также различаются и между собой по ряду использованных ими материалов.

Евангелие Иоанна тоже состоит из нескольких слоев. В основе их — частично уже упоминавшиеся источники, частично другие. Так, у Марка проповедническая деятельность Иисуса продолжается около года, в древнейшем пласте евангелия Иоанна — несколько лет… Под благодатным лучом научного анализа безжизненный лик Священного писания приобрел земные цвета. Процессы формирования новозаветных произведений оказались сопоставимыми с процессами формирования других произведений подобного рода — Ветхого завета, индийских Ригвед, греческих «Илиады» и «Одиссеи».

Новый завет состоит из 27 произведений (четырех евангелий, Деяний апостолов, 21 послания и Откровения Иоанна). Многочисленные и разновременные списки этих произведений содержат множество разночтений — до нескольких десятков тысяч. Только эти 27 произведений включены церковью в Священное писание. Однако кроме них имеется большая группа раннехристианских произведений (отчасти дошедших до нас в фрагментах, большей же частью известных только по названиям и цитатам из них у других авторов), которые церковью были в свое время отвергнуты как не отвечающие официальному вероучению. Их называют апокрифическими. Среди них мы находим те же виды произведений, что и в Новом завете. Существует ряд евангелий (от Фомы, Марии, Никодима, евреев, египтян и др.), откровений, посланий, деяний. Другая группа раннехристианских произведений не была осуждена господствующей церковью как еретическая, но и не вошла в каноны («Пастырь» Гермы, Дидахе и др.).

Большое число раннехристианских произведений, деление их официальной церковью на истинные и ложные, бесконечный разнобой и противоречия, свойственные им, — все это в первую очередь отражает ожесточенную борьбу различных течений внутри самого христианства и убедительно показывает, что изначальное и неизменное христианское вероучение, будто бы данное в откровении и провозглашенное Христом, — не более как богословская фикция. Прошли столетия, прежде чем выработалось то вероучение, которое сейчас составляет основу церковной догматики. Но и поныне представители различных направлений современного христианства — католики, православные, протестанты — по ряду догматических вопросов не сумели еще прийти к единству.

Некоторые сведения о христианстве, его вероучении, обстановке, в которой оно формировалось, отношении к нему современников в различные периоды содержатся у нехристианских писателей. Здесь имеются в виду писатели, лишь попутно сохранившие сведения об этом, например Иосиф Флавий, Светоний, Тацит, Плиний Младший. Сюда может быть отнесена и целая группа античных критиков христианства, среди которых самым значительным является упоминавшийся уже Цельс, а также Лукиан, «Цецилий», Порфирий, император Юлиан. Последнего церковь за его отрицательное отношение к христианству нарекла Отступником. В полемике с ними, а также с «еретическими» движениями внутри христианства получили известность многие крупные христианские писатели, среди которых заметно выделяется своими литературными талантами неистовый Тертуллиан (некоторые его взгляды впоследствии были тоже осуждены как еретические), необычайно плодовитый Ориген, автор первой «Церковной истории» Евсевий и многие другие. Их произведения содержат интересный, но, конечно, тенденциозно излагаемый материал по религиозным движениям эпохи.

Самым ранним списком новозаветных произведений, фрагмент которого сохранился в среднем Египте, считается папирус из библиотеки Райлендса, приобретенный еще в 20-х годах нашего века, но долго остававшийся в безвестности. На нем имеются небольшие отрывки из 18-й главы евангелия Иоанна. По палеографическим признакам исследователи датируют его серединой или даже 30-ми годами II в. н. э. Близки к ним по времени открытые в 1935 г. фрагменты неизвестного евангелия из коллекции папирусов Эджертона, в некоторой степени сходного с евангелием Иоанна. В 1930 г. был найден древнейший текст посланий Павла и кое-какие другие фрагменты. Эти документы получили название папирусов Честер-Битти. Датируют их первой половиной III в. К этому же времени относится опубликованный в 1956 г. папирус Бодмер II, на котором записана половина евангелия Иоанна. В 1934 г. при раскопках Дура-Европос близ арабской деревни Ес-Салихие по среднему течению Евфрата был найден фрагмент Диатессарона — евангелия, составленного Татианом по четырем каноническим. Оно датируется серединой III в. н. э.

Папирус Райлендса. Фрагмент евангелия от Иоанна (18, 31–33; 37–38). Первая половина II в. н. э. Манчестер.

Папирус Эджертона. Фрагмент неизвестного евангелия. Первая половина II в. н. э. Лондон. Британский музей.

Папирус Честер-Битти. Отрывок из евангелия от Луки (11, 50–12, 12). Первая половина III в. н. э. Лондон. Коллекция Честер-Битти.

Наконец, следует назвать Ватиканский и Синайский кодексы новозаветных произведений, датируемые серединой IV в. н. э. Большой интерес представляет также так называемый кодекс Муратори, составленный, как полагают, на рубеже II–III в. н. э. Этот кодекс представляет собой перечень канонических новозаветных произведений. Кроме ранней даты интересно и то, что состав канона Муратори отличается от общеизвестного. Из 27 новозаветных произведений позднейшего канона там названы 22; зато в кодекс включены некоторые неканонические произведения, сочтенные позднее апокрифическими.

Две выдающиеся находки, сделанные почти в одно и то же время, обогатили науку уникальными материалами, имеющими важное значение для истории происхождения христианства.

В 1947 г. (по другой версии — в 1945 г.)[20] на побережье Мертвого моря была обнаружена пещера с древними рукописями — списками некоторых ветхозаветных книг и неизвестных ранее произведений секты, которая была сопоставлена исследователями с иудейской сектой эссенов. В следующие годы усилиями кладоискателей и ученых было выявлено еще десять пещер с рукописями, множество жилых пещер и руины административного центра общины — Хирбет Кумран.

Развалины поселения Хирбет Кумран. Общий вид раскопок.

Изучение рукописей показало, что многие черты идеологии, социальных идеалов, этических и религиозных идей кумранской секты перекликаются с такими же чертами раннехристианских общин. И поскольку эти элементы кумранской общины сложились в дохристианское время, возникла проблема влияния религиозного движения, представленного кумранитами, на формирование христианства. При этом наибольшую сенсацию вызвал образ «учителя праведности» кумранских свитков, некоторые черты которого сопоставимы с обликом евангельского Иисуса.

В 1945 или 1946 гг. была сделана замечательная находка в Верхнем Египте[21]. На левом берегу Нила, в районе Наг-Хаммади (неподалеку от античного поселения Хенобоскион), где в IV в. н. э. возникли первые христианские монастыри, был обнаружен сосуд с рукописями.

По мнению исследователей, он был укрыт не позже V в. н. э. в погребении (?) на заброшенном христианском кладбище. В сосуде оказалась целая библиотека произведений на коптском языке. Это были тайные религиозные книги одной из тех гностических сект, которые в ранний период находились в русле христианского движения, но впоследствии ввиду расхождения по различным вопросам вероучения и, возможно, социальных идеалов были объявлены официальной церковью еретическими. Хенобоскионская находка содержала 44 произведения. По палеографическим признакам они датируются III–IV вв. н. э. Но это не оригиналы, а копии-списки, сделанные, по-видимому, с греческого текста II в. н. э.

Нераскрытые свитки.

Гностические рукописи, найденные в Верхнем Египте. III–IV вв. н. э. Каирский музей.

Значение этой находки выясняется уже из самого характера этих книг. Здесь — евангелия, послания, деяния, апокалипсисы, т. е. те же виды произведений, которые мы находим в Новом завете (а также и некоторые другие). Но это были запрещенные церковью и, по-видимому, уничтожавшиеся ею «еретические» произведения — евангелие от Фомы, евангелие от Филиппа, евангелие истины, послание Евгноста и др. Некоторые из них были известны ранее лишь по названию или в незначительных отрывках. Сейчас в руки ученых попали произведения оппозиционных течений христианства в первоначальном их объеме.

Уже первые сличения выявили черты сходства и различия их с новозаветными книгами. Открылась возможность конкретно изучить процесс формирования того круга христианских произведений, которые церковь назвала «священным писанием», и показать их связь, а в ряде случаев и зависимость от других раннехристианских писаний, объявленных затем апокрифическими.

Работа эта только начинается, и нужно ожидать, что она окажется чрезвычайно плодотворной для научного раскрытия ряда вопросов возникновения новозаветной литературы и формирования христианства.