Иллюзия жизни

Глава XIV

После утреннего оперативного совещания при начальнике РОВД всем участковым инспекторам вручили размноженную на ксероксе розыскную ориентировку Сапунцова Валентина Павловича и предупредили, что при проверке документов разыскиваемый может оказать вооруженное сопротивление. Получил такую ориентировку и участковый Кухнин. Из текста и по фотографии он сразу узнал мужчину, который периодически наведывался к Яне Золовкиной, и после совещания направился на улицу Гражданскую. У калитки коттеджа Царьковой Кухнина встретила знакомая сторожиха с овчаркой. По словам бдительной Галины Григорьевны, София Михайловна и Яна рано утром «уехали в мушкетеры», а Валентин давно к Яне не приезжает.

В этот день других срочных дел у Кухнина не было. Придя домой, он снял форменный мундир, оделся в рабочую спецовку и занялся собственным хозяйством. Особенно досаждали участковому беспрестанно жующие кролики. Аппетит у длинноухих серых зверьков был таким, что привезенную в кузове мотороллера копну травы они уминали за сутки.

– Что, проглоты, вчерашнюю травку уже сожрали, теперь клетки грызть принялись? – сердито спросил Кухнин, обращаясь к засуетившимся при виде его зверькам. – Потерпите, скоро подброшу вам витаминов.

Участковый выкатил из металлического гаража мотороллер, положил в кузовок остро отточенную косу и пошел открывать ворота, чтобы выехать со двора. В это время выбежавший из дома десятилетний Гаврила – самый младший из четырех кухнинских сыновей крикнул:

– Папка, я – с тобой!

– Без тебя управлюсь, – недовольно ответил Кухнин.

– Не груби, папка, ты неправ, – Гаврила как ни в чем не бывало запрыгнул в кузов и уселся. – Эх, прокачусь!..

Участковый строго посмотрел на сына:

– Гаврош, я кому сказал?!

– Ну, ты чего?… – мальчишка обиженно надулся. – Совсем меня не знаешь?

Кухнин хорошо знал своевольного непоседу и развивать конфликт не стал. Покос он облюбовал в двух километрах от дома, возле известной жителям райцентра Тришкиной засеки, где на старых пнях по осени вырастало несметное количество опят, и заядлые грибники возили их оттуда мешками. Проехав полтора километра по асфальтированной Новосибирской трассе, Кухнин свернул на поросшую свежей муравой проселочную дорогу и вскоре остановил мотороллер рядом с засекой у пригреваемого солнцем взгорка, зеленеющего свежими всходами сочного пырея. Взяв из кузова косу, для порядка потрогал отшлифованное до блеска лезвие, поплевал на ладони, чтобы не скользили по гладкой рукоятке, и занялся косьбой. После каждого взмаха трава ложилась ровным рядком. Непоседливый Гаврила увязался за отцом и, словно считая взмахи, стал подражать звуку косы:

– Вжжик… вжжик… вжжик…

Малозначительное, скучное занятие мальчишке быстро надоело.

– Папка, дай покосить, – попросил он.

– Отвяжись, – буркнул Кухнин.

– Я не собачка на привязи. Совсем не считаешь меня человеком?

Участковый остановился:

– Гаврош, ты еще недостаточно взрослый. Косу не протянешь. Иди посторожи мотороллер.

– По-твоему, я дурак? Тут дремучий урман, воров нет.

– Не хочешь сторожить, пойди и нарви букет подснежников. Маме подаришь, она будет рада.

– Где они, подснежники?

Кухнин показал на пригорок у самой кромки леса:

– Сходи туда.

– Там засека, где мы с тобой в прошлом году опенки резали?

– Засека, но ты в урман не лезь. Заблудишься.

– А грибы сейчас там есть?

– Какие тебе грибы в мае! Опята осенью растут… – Кухнин вздохнул. – Честное слово, Гаврош, ты меня заколебал. Стань человеком, нарви матери подснежников.

– А если их там нет?…

– Ты сходи, ради Бога, посмотри.

– Ладно, схожу, – наконец-то согласился Гаврила.

Участковый проводил взглядом побежавшего вприпрыжку непоседу, облегченно вздохнул и размашисто замахал косой. Выкосив добрую поляну, стал охапками укладывать скошенную траву в кузов мотороллера. Увлекшись работой, он совсем выпустил из вида сына. Настала пора ехать домой, а Гаврила будто в воду канул. Заволновавшись, Кухнин хотел было идти на поиски сорванца, но мальчишка вдруг выбежал из леса и, прижимая к груди охапку подснежников, со всех ног устремился к стоявшему у мотороллера отцу.

«Если запнется, расквасит сопатку до крови», – подумал участковый и громко крикнул:

– Гаврош, сбавь обороты!

Гаврила словно не услышал окрика. Задыхавшись, он подбежал к отцу и через силу выговорил:

– Папка… в лесу… мертвый солдат лежит.

– Ты зачем в лес совался?!

– Посмотреть… может, и в мае растут опенки.

– Я же русским языком тебе говорил, что эти грибы бывают только осенью!

– Теперь аномалии разные. Хотел проверить и… на солдата набрел.

– Что за солдат?

– Здоровенный, в камуфляжке… А пахнет от него дохлятиной.

– Пойдем, глянем на твоего солдата, – нахмуренно сказал Кухнин.

– Он больше твой, чем мой, – отбрил Гаврила.

Обидчиво насупившись, мальчишка положил охапку подснежников на копну травы в кузове мотороллера и молча зашагал впереди отца. Идя следом за сыном, Кухнин вскоре увидел автомобильный след, свернувший с проселка к опушке засеки. Молодая трава была вдавлена в мягкую от весенней влаги землю широкими колесами импортного внедорожника. У самой опушки автомобиль останавливался. На это указывали валявшаяся на утоптанной полянке пустая литровая бутылка из-под водки «Русский стандарт», сплющенный, похоже, подошвой ботинка пластмассовый стаканчик и скомканная пачка «Мальборо». На расстеленной газете «Сибирские вести» месячной давности лежали поклеванные птицами ломтики копченой колбасы вперемежку с кусками хлебного батона. В траве тут и там желтели фильтры искуренных сигарет.

– Видишь, какой пир здесь был? – все еще с обидой спросил мальчишка.

– Вижу, – хмуро сказал Кухнин.

– Теперь айда смотреть солдата…

…Ростом под два метра широкоплечий мужчина в камуфляжной форме и в зашнурованных ботинках десантника лежал лицом вниз на опушке леса. По неприкрытой черноволосой голове сновали туда-сюда рыжие муравьи. Судя по смердящему запаху, труп основательно взялся тлением.

– Фу, как противно воняет, – брезгливо сказал Гаврила.

Участковый положил ладонь на плечо сына и заговорил серьезно:

– Гаврош, поручаю тебе оперативное задание. Беги сейчас домой. В телефонном справочнике найди номер районного прокурора и позвони ему. Скажи, что на опушке Тришкиной засеки обнаружен труп. Пусть срочно приедет сюда со следственной группой.

– А как следователи найдут тебя?

– Прокурор Бирюков знает Тришкину засеку.

– А если не знает?…

– Не морочь себе мозги. Выполняй, что приказано.

– Есть выполнять приказ! – отчеканил мальчишка и во весь опор стриганул к автотрассе.

– Здорово не гони, запалишься! – крикнул вдогонку Кухнин.

Гаврила в ответ махнул рукой, дескать, без тебя соображу.

Проводив сына взглядом, участковый присел на корточки и, превозмогая зловонный запах тлена, внимательно стал осматривать рослую фигуру. На спине трупа, под левой лопаткой, бурым расплывшимся пятном запеклась кровь, пропитавшая камуфляжную ткань. Другой бурый потек крови запекся между правым ухом и виском, куда обычно стреляют киллеры, чтобы наверняка добить жертву контрольным выстрелом. Из правого, надорванного внизу кармана куртки торчал уголок картонного переплета какой-то книги. Детальный осмотр места обнаружения был прерогативой следственно-оперативной группы, поэтому Кухнин ничего трогать не стал. Он ушел от опушки леса и в ожидании сел на пригорке.

Оперативники приехали на удивление быстро. Следом за прокурором Бирюковым из восьмиместного милицейского УАЗа с включенной фиолетовой мигалкой шустро выпрыгнул Гаврила.

– Зачем этого шпингалета привезли? – удивленно спросил участковый.

– Он показывал нам куда надо ехать, – ответил Бирюков.

Кухнин жгучим взглядом уставился на сына:

– Я что тебе приказывал?…

– Папка, не поднимай хипиш! – выпалил мальчуган.

– Ты у кого жаргонное словечко подхватил?!

– У тебя. Вспомни, как ты отвечаешь маме, когда она повышает голос: «Мать, не поднимай хипиш».

Вылезшие из УАЗа участники следственной группы засмеялись. Кухнин смутился. Не отводя от сына сердитый взгляд, пригрозил:

– Ну, хипарь… Приедем домой, схлопочешь ремня.

Бирюков улыбнулся:

– За правду наказывать нельзя.

– Он за непослушание получит.

– Не говори что попало! Вначале разберись, – заторопился Гаврила. – Когда я выбежал на трассу, меня догнал дедуля в «жигуле». Я, не будь дураком, проголосовал. Дедушка остановился. Узнав, с каким серьезным заданием бегу, довез меня до прокуратуры. Там после моего рассказа Антон Игнатьевич приказал: «Садись, Гаврила, с нами в машину. Будешь, как штурман, показывать дорогу». По-твоему, это непослушание, да?…

– Это смекалка, – обнимая мальчишку, сказал Бирюков. – За нее тоже нельзя наказывать. Если отец поступит несправедливо, немедленно жалуйся мне.

– Я сам с ним разберусь, – сердито буркнул мальчуган.

– Молодец, что рассчитываешь на свои силы, – похвалил Антон. – Пока мы будем заниматься делом, посиди в машине. Согласен?

Гаврила молча кивнул.

Даже при поверхностном осмотре трупа стало ясно, что убийство совершено профессионально, с контрольным выстрелом в голову. Когда судмедэксперт Медников и следователь Лимакин, морщась от трупного запаха, перевернули безжизненное тело лицом кверху, участковый Кухнин по окладистой бороде и усам опознал Валентина Сапунцова, у которого в один из приездов к сожительнице он проверял документы. Личность убитого подтвердило и пластиковое водительское удостоверение с цветной фотографией, обнаруженное в нагрудном кармане куртки. Извлеченная следователем из правого, надорванного, кармана книга оказалась сборником стихов Георгия Царькова. Ни денег, ни каких-либо вещей, кроме носового платка, в карманах не было. Целлофанированная обложка сборника отпотела, поскольку книга лежала во влажном кармане, а все страницы были сухими. Это наводило на мысль, что убили Сапунцова после недавней грозы. Эксперт-криминалист Тимохина сфотографировала труп с разных сторон. При каждом щелчке фотоаппарата ослепительно вспыхивал блиц. Слава Голубев, укладывая, по просьбе Лимакина книгу в целлофановый пакет, обратился к Бирюкову:

– Умышленно, что ли, подсунули эту книжку, чтобы намекнуть на причастность Сапунцова к убийству поэта?…

– Возможно, так, – согласился Бирюков.

– Почему-то Сапунцов не в той одежде, в какой уехал из дома. И его серебристо-белый «Мерседес» с черным портфелем фирмы «Дюпон» куда-то подевались…

– Придется, Слава, их искать.

– Вечно мы, как геологи, ничего не теряли, а ищем.

– Работа у нас такая.

Завершив осмотр трупа, принялись осматривать место скудной трапезы. Газета «Сибирские вести» оказалась за 10 апреля этого года. На ее четвертой странице среди объявлений привлекала внимание фотография обложки сборника Георгия Царькова с портретом автора. Рядом был напечатан текст, приглашающий посредников для реализации книг, и указан адрес в райцентре, по которому следует обращаться.

Тимохина собрала в пакетик сигаретные окурки и туда же положила скомканную пачку «Мальборо». Затем подняла сплющенный пластмассовый стакан. Рассматривая на нем отпечаток подошвы, сказала, что на подошвах ботинок Сапунцова такой же рельеф рисунка, и высказала предположение, что, вероятно, это Сапунцов после выпивки наступил на ставший ненужным стакан.

– Значит, здесь его и застрелили, – сказал Бирюков. – Надо обязательно найти гильзы, автоматически выброшенные пистолетом после выстрелов.

Поиск затрудняла густая поросль молодой травы. Спустя часа полтора, две гильзы все-таки нашли. По определению Тимохиной, обе они были от пистолета «Зауер».