Иллюзия жизни

Глава XXI

Полупустой зал кафе «Вдохновение» выглядел по-домашнему уютно. Из установленных по краям стойки бара динамиков слышалась тихая музыка, под которую Вахтанг Кикабидзе хрипловатым голосом пел о своих годах, своем богатстве. Ближние к бару два столика были заняты молодыми жизнерадостными парнями. Переодевшийся в гражданский костюм Веселкин выбрал место подальше от них, в самом углу, откуда хорошо просматривался не только весь зал, но и площадка перед входом. Едва уселись втроем за четырехместный столик, от бара подошла с бутылкой тоника в руке накрашенная «топ-модель», явно намереваясь присоединиться к компании.

– Ласточка, мы собрались выпить пива, а не снимать девочек, – с улыбкой сказал Веселкин.

– Извините, – тоже улыбнулась «модель» и, грациозно повиливая бедрами, ушла искать сговорчивых клиентов.

– Навязчивый сервиз, – усмехнулся Голубев.

– В райцентре такого нет? – спросил Долженков.

– Тоже есть проказницы, но злачных мест для общения у нас маловато.

– Что будем кушать, господа? – Веселкин подвинул лежавшее на столике красочное меню к Долженкову. – Выбирай, Леня, на свой утонченный вкус.

Посоветовавшись сообща, решили для утоления голода заказать чебуреки, а для «разговора» – бутылочное пиво «Балтика» под креветки, с которыми, по словам Долженкова, «можно сидеть сколь угодно долго». Сочные прямо с огня большие плоские пироги с бараниной всем троим понравились. На вареных усатых рачков, возвышавшихся горкой в большой тарелке, Голубев посмотрел подозрительно, однако, попробовав их с экзотическим соусом «Стебель бамбука», оценил пивную закуску по достоинству. Девять бутылок пива и тарелка с креветками создавали впечатление, что за столиком собрались три давних приятеля, увлеченных своим разговором и не обращающих ни малейшего внимания на прочих посетителей кафе.

Приглушенная музыка не мешала разговору и даже позволяла слышать отдельные реплики завеселевших парней, собравшихся побалдеть под водку. Судя по одежде и манере поведения, это были студенты. К их компании быстро присоседилась одинокая «топ-модель». В кафе то и дело забегали подростки. Одни из них покупали в баре жевательную резинку, другие – «Сникерсы» или «Пепси-колу». Улыбчивый стройный бармен в белоснежной рубашке при черном галстуке-бабочке обслуживал всех посетителей, независимо от возраста, приветливо. Лишь однажды, когда два парня в рабочих спецовках, усевшись за столик, попытались распить принесенную с собой поллитровку, заткнутую газетной пробкой, он подошел к ним, показал на плакат с призывом «Самогон и самопал пейте дома!» и приказным тоном сказал:

– Немедленно покиньте кафе!

Парни беспрекословно подчинились приказу.

Краем глаза наблюдая эту сцену, Веселкин тихо проговорил:

– Чувствуется, дисциплина здесь на высоте.

– Дебоширы сюда не ходят, – ответил Долженков.

– Кто обеспечивает «крышу», не милиция?

– У Слонихи своих «качков» хватает.

– Что-то не видно хозяйки.

– Скоро появится.

– Культурное заведение, дурманом совсем не пахнет.

– Система отлажена… – Долженков скосил взгляд в сторону входа. – Вон, кстати, первая «залетка»…

В кафе почти вбежала рыжеволосая девица в туфлях на платформе, в юбке по самое не могу и в коротком топике. Девочка была явно не промах. Усевшись на стульчик возле стойки бара, она «стрельнула» у бармена сигарету «Мальборо», прикурила от услужливо предложенной зажигалки и жадно затянулась дымом несколько раз кряду. Бармен коротко переговорил с кем-то по мобильному телефону. Минут через пять девица поднялась и, дымя сигаретой, неторопливо вышла из кафе. Тут же у входа остановилась невесть откуда подъехавшая иномарка. Сидевший за рулем плечистый парень усадил девицу рядом с собой и, круто развернувшись, исчез так же стремительно, как и появился.

– Оплошка получилась, – сказал Долженков. – Обычно драгдилер, то есть продавец наркотиков, встречает клиентов у входа. А этот раз бармену пришлось вызывать его по мобильнику.

– Но примчался он оперативно, – заметил Веселкин.

Долженков улыбнулся:

– Как говорят тинейджеры, понты дороже денег.

– Вот на этих «понтах» их можно взять с поличным.

– Можно, но сложно. Бывалые знатоки рассказывали мне, что передача «дозы» покупателю происходит не сразу, скажем, в машине, а где-то по пути, подальше от кафе, через одного или двух посредников. При этом место встречи с посредником каждый раз меняется.

– Мудрецы…

– Большие деньги заставляют мудрить. В целях конспирации даже словарь наркомана разработан.

– Какая в том словаре терминология? – заинтересовался Голубев.

– Близкая к блатному жаргону. Так, например, продавец наркотиков имеет несколько названий: барыга, толкач, драгдилер. Уколоться наркотиком тоже выражается по-разному: бухнуться, вмазаться, ширануться, втереться. Героин: белый, медленный, герик, герасим. Синтетический наркотик: марка, кислота или экстази – это наркотик-галлюциноген. Бокс – упаковка конопли, завернутая в бумагу, эквивалентная коробку спичек. Чек – сверток с героином. Деньги – лавандос, лаве, филки. Шала, ганджа – это конопля и анаша.

– Здесь какая дурь в ходу? – спросил Веселкин.

– В основном – героин. Бывает и экстази в таблетках, которые глотают тинейджеры перед тусовкой.

– А сигарета, которую девочка «стрельнула» у бармена, не с анашой?

– Нет, «косячками», в смысле курением легких наркотиков, бармен не балуется и клиентов ими не угощает…

– Леня, с твоими знаниями можно смело браться за раскрутку этого «кайф-базара».

– Этот «базар» – капля в море.

– Все море нам, конечно, не вычерпать. Надо хотя бы «капли» убирать с лица родного города. Возле каждого такого гадюшника ломаются сотни юных судеб.

– Если даже у нас, в райцентре, от передозировки нынче погибли три молодых наркомана, представляю сколько их загибается в больших городах, – сказал Голубев. – Какая-то статистика на этот счет есть?

– Статистика… Всевышний и тот, наверное, сбился со счета.

– Отчего этот порок так сильно развился? Раньше же такого разгула не было.

– Раньше небо было голубее, девушки красивее, а гражданское общество развитее… – Веселкин пригубил стакан с пивом. – Есть, Слава, такое высказывание: об идеалах нации можно судить по ее рекламе, о психическом здоровье – по ее телепрограммам. Прежде наш мир был просто цветным. Сейчас он становится ядовито-цветным. Наблюдается это во всем. Люди в телевизоре, на сцене, на киноэкране облачаются в невозможные наряды. Это сплошь роковые личности. Или субъекты из психушки, легко попирающие последние остатки человеческой морали. Нынешняя реклама является не столько двигателем торговли, сколько проводником шизофрении, тупости и просто грязи в широкие массы. И вот тебе современная картинка. Поколения, укрепившие дух и тело в эпоху строительства коммунизма, неуклонно взрослеют. Следом за ними пришла новая генерация. Эта молодежь не знает прежних запретов. Она привыкла к расцвеченной действительности. Для тинейджеров настоящая жизнь слишком уныла и однообразна. В ней они не чувствуют остроты и начинают «расцвечивать» ее на свой лад.

– Поражает, Константин Георгиевич, жестокость торговцев наркотой. У них же есть свои дети…

– Своих детей они, как правило, отправляют в цивилизованные страны. А чужое горе их не колышет.

– И когда такая вакханалия кончится?

– Когда рак на горе свистнет.

– Неутешительный прогноз.

– Иного на ближайшие годы дать не могу.

Очищая очередную креветку, Долженков покосился на вход в кафе и тихо сказал:

– Внимание… Вот и госпожа Киселева Земфира Романовна, известная в узких кругах под псевдонимом «Слониха», пожаловала.

Из подъехавшего ко входу белого джипа «Тойота-Лэнд-Крузер» с трудом выбралась черноволосая дама солидных лет, комплекцией почти в два раза толще мадам Грицацуевой из некогда популярного советского фильма «Двенадцать стульев», снятого по одноименному сатирическому роману Ильфа и Петрова. Сшитое балахоном ядовито-желтое с черными вертикальными полосами платье придавало бесформенной фигуре монументальный вид, а смуглое крупноносое лицо, казалось, было высечено из камня мастером с дурным вкусом.

Веселкин интригующе подмигнул собеседникам:

– Это-таки стоит посмотреть…

Перебросившись несколькими словами с плечистым коротко стриженым шофером джипа, Киселева небрежно кивнула поклонившемуся ей брито-спортивному парню, задумчиво курившему у входа, и величаво вошла в кафе. При ее появлении безмятежно веселившиеся студенты притихли, словно их подгулявшую компашку внезапно застукал, по меньшей мере, декан факультета. А бармен расплылся в такой заискивающей улыбке и прогнулся перед хозяйкой так низко, будто просил милости у Христа-спасителя. Почтительными улыбками встретили хозяйку стройная официантка в накрахмаленном передничке и выглянувшая из кухонной «амбразуры» румяная толстуха в поварском колпаке, но хозяйка не удостоила их даже кивком головы. Соколиным взглядом окинув зал с немногочисленными посетителями, Киселева прошла за стойку бара. Заглянула в ящики кассового аппарата, где складывается выручка, что-то сказала бармену и, протиснувшись боком в дверном проеме, скрылась за полированной дверью в подсобном помещении.

– В высокомерном отношении к окружающим Слониха не уступает Вере Александровне Сапунцовой, – сказал Голубев.

– Там было высокомерие партийной аристократки, а здесь вульгарное хамство торгашки, разбогатевшей на чужом несчастье, – ответил Веселкин.

К задумчивому курильщику у входа в кафе подошел сутулящийся подросток. Обменявшись парой слов, оба направились в сторону речного вокзала. На месте курильщика тут же появился другой парень в серо-синем джинсовом костюмчике. Прислонившись плечом к стене, он уткнулся взглядом в газету «Вечерний Новосибирск». При тусклом свете уличного освещения читать вряд ли было возможно, но видимость чтения создавалась.

– Произошла смена караула, – пояснил Долженков. – Прежний «постовой» увел клиента за «дозой».

– Как часто они меняются? – спросил Веселкин.

– В зависимости от наплыва клиентов. Сегодня будничный день и, говоря по-рыбацки, клева нет. Вот по субботам и воскресеньям, когда гудят дискотеки, от жаждущих поймать кайф отбоя нет.

– Сколько теперь стоит грамм героина.

– Около трехсот рублей, а таблеточка галлюциногена «экстази» – примерно двести пятьдесят.

Веселкин глянул на Голубева:

– Как сказала бы Тата Чибисова, «Ну, ни фига себе жизнь пошла». – И повернулся к Долженкову: – Одной таблетки хватает для кайфа?

– Хватает. Этот наркотик завозится в Россию из Западной Европы. После его употребления становится очень весело, хочется бешеной музыки, движения. Соответственно, реализуется он, в основном, на элитных дискотеках среди «золотой молодежи» и именуется «молодежным». Одно время, кстати сказать, «экстази» был популярен у братвы. Несколько лет назад оперативники Московского УБОПа нашли его в кармане вора в законе Деда Хасана. Над этой ситуацией смеялась вся криминальная Москва, дескать, шестидесятилетнего старика задержали по дороге на дискотеку…

Рядом с хозяйкиным джипом, стоявшим возле входа в кафе, неожиданно припарковалась темно-вишневая «Тойота-королла». Из-за ее руля по-ковбойски выскочил поджарый парень в джинсовом наряде. Поздоровавшись за руку с шофером джипа, он быстрым шагом вошел в кафе, пожал руку бармену и скрылся за дверью, в которую полчаса назад еле протиснулась Слониха. Пробыл там не дольше минуты и, явно куда-то спеша, быстренько укатил. Следом за ним из подсобки вышла нахмуренная хозяйка, коротко что-то сказала бармену и тоже уехала. Сразу после ее отъезда от входа исчез парень, делавший вид, будто читает газету.

В зале за столиками наступило оживление. Притихшие было студенты снова заговорили в полный голос. Громче заиграла попсовая музыка, и юный тенорок запел о том, как спросил свою девушку, с которой проснулся утром…

– Кажется, личный шофер Назаряна приезжал, – сказал Долженков. – Завтра утром уточню это в ГИБДД по номерным знакам «Тойоты-короллы».

– Часто он здесь бывает? – спросил Веселкин.

– Однажды с Назаряном его видел. Сегодня, похоже, возникла нештатная ситуация.

– Не нас ли они разоблачили?

– Вряд ли. Скорее всего, в фирму поступила какая-то тревожная информация, которую можно передать только с глазу на глаз. И связана тревога не иначе, как с наркотиками. Иного повода для устранения посредника от входа не вижу.

Веселкин посмотрел на часы:

– Время поджимает к одиннадцати. Больше здесь делать нечего. Утро вечера мудренее. Посмотрим, что день грядущий нам приготовит…