Имена

[11]

Ты заходишь в любой клуб, и пока охранник обыскивает тебя, подмигиваешь ему. В ответ он чуть заметно кивает тебе и пропускает внутрь. Ты садишься за барную стойку и ждешь. Через десять минут кто-то толкает тебя в плечо. Ты поворачиваешься, и видишь нервно переминающегося с ноги на ногу паренька.

— Пошли, — говорит он.

Если тебе не нравится проводник — не иди с ним. Скажи, что он ошибся.

Вдвоем вы выйдете на улицу через черный ход, а может зайдете в туалет. Если у тебя с собой крупная сумма денег, лучше не оставаться ни с кем наедине.

На месте тебя будет ждать дилер. Не отдавай ему деньги вперед. Если он скажет, что ты должен ему сначала заплатить, а потом он сходит в машину, или соседний подъезд за товаром — разворачивайся и уходи. В противном случае ждать придется очень долго.

Не покупай сразу много ЛСД, не попробовав его. Плохая кислота — это, обычно, крысиный яд.

Одной марки тебе хватит примерно на пять-шесть часов.

Иногда кислоту можно найти в капсулах или таблетках. Правда тогда появляется риск, что она будет смешана с амфетамином, мескалином, а иногда со стрихнином.

Положи марку под язык и возвращайся в зал. Минут через пятнадцать-двадцать начнутся галлюцинации.

При передозировке может начаться неконтролируемая паника.

После работы Алиса пошла в ночной клуб. Сначала, она хотела позвонить Саше и предупредить его об этом, но потом решила, что говорила ему о своих планах на вечер. К тому же телефона у нее не было, а просить у кого-то мобильный — она не хотела.

— Что будем брать? — Прокричал Митя в самое ухо Анфисе.

— В смысле? — Анфиса не слышала своего голоса.

— Экстази или кислоту? — Снова раздалось над ухом.

— Не знаю! Сам решай!

Митя куда-то исчез, а через десять минут вернулся и вытянул перед Анфисой руку, сжатую в кулак.

— Держи, — сказал он.

Анфиса протянула ладонь. Митя разжал кулак, и Анфисе на ладонь упала маленькая марка с изображением на фоне звездного неба Юрия Гагарина в космонавтском шлеме с большими красными буквами «СССР».

— Что это? — спросила Анфиса, беря марку в свои руки.

— ЛСД. От марки будут галлюцинации.

— Как ее надо принимать? — Анфиса показала сжатую двумя пальцами марку.

— Под язык клади…

Прошло десять минут. Голоса начали пропадать. Музыка стала сливаться в один сплошной шум. Анфисе начало казаться, что она несется сквозь туннель. И скорость постоянно растет.

— Ааааааааааааааааннфииииииииисааааааааааааааа, — послышалось где-то далеко, — кааааааааак тыыыыы??

Анфиса повернула голову в сторону голоса. Картинка резко поменяла свой цвет. Она наполнилась насыщенным зеленым цветом, а тот кто, по-видимому, говорил — стал напоминать неправильную радугу. Его кожа была ярко-малинового цвета, волосы кислотно-желтого, а все остальное грязно-коричневого, смешанного с нежно-розовым.

Все тело стало каким-то мягким. Руки двигались сами по себе. А пальцы на руках потеряли свою чувствительность. Когда Анфиса попробовал прикоснуться к разноцветному существу, то она ничего не почувствовала, хоть рука и не прошло сквозь него. Напротив оно во что-то уперлась, но что это было понять Анфиса не могла из-за того, что нервные окончания ее рук отделились от всего остального тела и стали жить самостоятельно.

Голова приятно кружилась. Анфиса увидела себя, танцующий какой-то восточный танец в большой темной комнате. Сначала кроме нее в комнате никого не было. Но потом на полу, неизвестно откуда взялись две девушки. Они лежали близко друг к дружке, и Анфиса удивлялась, как она не наступает на них, ведь они прямо у нее под ногами? Босые ноги Анфисы быстро мелькали в полумраке и всегда совершенно точно попадали между изгибами тел лежащих на полу девушек.

Руки Анфисы начали изображать некое подобие рисунка над головой. Вскоре линии начали превращаться в вены. По ним потекла темная кровь. Откуда-то из пустоты появился гигантский шприц. Он завис над Анфисой.

Она с ужасом посмотрела по сторонам и увидела, что сидит в грязной столовой ложке, которую чья-то рука водит на такой же огромной, как шприц, зажигалкой.

Анфиса стала таить. Она превращалась в пузырящуюся жидкость. Когда все суставы и сухожилья растворились, в ложку упал ватный шарик, а следом за ним в него погрузилась игла и начала вбирать раствор. Анфиса оказалась в шприце.

Вены, нарисованные руками Анфисы стали раздуваться. Кровь в них побежала быстрее. Анфиса видела, как они стали пульсировать. Залюбовавшись этой картиной, она даже не заметила, как игла шприца, в котором она находилась, с громким хлопком пробила вену, и Анфиса смешалась с кровью, взятой на контроль.

Ей хотелось закричать, но рот растворился вместе с остальными частями тела. Оставалось не понятным, как тогда она все это видела, если глаз теперь тоже не было…

Давление в шприце увеличилась, и Анфису начало затягивать в маленький желоб иглы. Девушка успела подумать, что так, наверное, чувствует себя дерьмо, когда его смывают в унитаз.

Оказавшись внутри вен, Анфису подхватил быстрый кровяной поток и понес в бесконечное путешествие в кровеносной системе, существовавшей только в пространстве темной комнаты.

Анфиса начала смотреть по сторонам. Вокруг были мертвые тела, покрытые язвами. Белые черви набрасывались на трупы и жадно отрывали от них своими беззубыми челюстями куски плоти. Образовавшиеся раны тут же начинали гноиться.

Вдруг Анфиса поняла, что и она распалась на сотни таких же белых червей. И сейчас ее частицы где-то делают то же самое. От этих мыслей Анфису начало рвать. В эту секунду, тот червь, в котором находилась она, вгрызся в щеку одного из трупов. Поэтому то, что выходило из Анфисы вновь оказалось внутри.

Человеческое мясо оказалось ужасным на вкус. Вдобавок оно источало ужасный запах. Но выплюнуть его не представлялось возможным: кусок плотно засел где-то в пищеводе.

Неожиданно поток замедлился. Какое-то время Анфиса плыла по правому предсердию, а потом упала в комнату, похожую на ту, из которой она начинала свой путь. Это был правый желудочек. Там лежала мертвая девушка.

Сзади что-то хлопнуло. Анфиса обернулась, и увидела, что дверь, через которую она попала в правый желудочек — захлопнулась.

Грудь мертвой девушки начала расти. Она наполнялась жалостью к Анфисе. В комнате появлялись тяжелые предметы непонятной формы, которые по мере своего появления, начали превращаться в уродливые лица девушек и юношей. Вдруг подул порывистый ветер, и они начали падать, разбиваясь вдребезги о темноту. Вместо звона разбитых лиц были слышны звуки рвущейся плотной бумаги.

Присмотревшись, Анфиса поняла, что все эти лица она встречала в своей жизни. Друзья, знакомые, преподаватели, наркоманы, менты, проститутки, пешеходы, водители автобусов, машинисты метро, врачи, писатели, кондукторы, строители, программисты, бомжи, продавщицы, бизнесмены, бухгалтера, извращенцы, геи, лесбиянки, парашютисты, военные, матросы, официанты, панки, рокеры, металлисты, скинхеды, художники, бармены, уборщицы, воры, убийцы, насильники, маньяки.

Надо было выбираться. Но как? Анфиса напряглась всем телом и услышала свой собственный пронзительный крик. Комната исчезла. Возле нее стоял Митя и испуганно смотрел ей в лицо.

— Ты чего? — спросил он.

Анфиса ничего не ответила. Она ударила Митю ногой в пах и, опрокинув высокий стул, побежала сквозь толпу на улицу. Кроме тоненькой, в разноцветную полоску кофточки, джинсов и зеленых ботинок на ней ничего больше не было. Она села на снег и, расстегнув короткую молнию на ботинках, отбросила их в сторону. Встала. Огляделась по сторонам. В голове пульсировала одна мысль: «БЕЖАТЬ!» Реальность снова принимала форму туннеля, а перспектива оказаться в комнате с уродливым лицами Анфисе не нравилась.

Она сорвалась с места. Острый снег больно врезался в маленькие стопы. Колготки почти сразу промокли, лишь стоило ей ступить на снег. Слезы потекли сами собой. От мороза они превращались в маленькие льдинки прямо на щеках.

Туннель догонял. Больше не было сил бежать. Анфиса упала на снег и закрыла голову руками.

— ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ! — закричала она.

Темнота пронеслась над Анфисой, увлекая в свою бездонную дыру все вокруг: машины, деревья, мусорные баки…

Мила возвращалась домой с вечеринки своих друзей. Настроение было ни к черту. Какой-то урод, которого она видела в первый раз начал к ней приставать. Сначала Мила пыталась культурно дать ему понять, что он ей не интересен. И вроде бы даже он все понял. Но когда он и еще несколько его дружков покурили марихуаны, он снова осмелел. На этот раз его приставания имели вульгарный, и даже грубый характер. Он хватал Милу за грудь, пытался залезть к ней в трусики. Мила не стала терпеть этого. Она убрала его руки. Заманчиво улыбнулась и сама запустила руку ему в трусы. Его член уже был готов к решительным действиям.

— Может, пойдем в ванну, и ты у меня отсосешь? — спросил он, гало улыбаясь.

— А может, мы сделаем вот так? — спросила Мила и сдавила мошонку наглеца.

Его лицо покраснело. Он взвыл и повалился на пол. Мила упал вместе с ним, но не отпустила то, что держала, а наоборот, сдавила еще сильнее. Парень пытался отбиваться ногами, но Мила так быстро двигалась, что он ни разу не попал по ней, а ее рука сжималась все сильней.

Наконец, сжалившись над парнем, Мила отпустила его. Оделась и ушла, никому не сказав «до свидания».

Сейчас ей было очень весело. Но крик впереди нее, заставил ускорить шаг, а потом и вовсе перейти на бег, когда увидела полураздетую, лежащую на снегу девушку.

Девушка все еще кричала, когда Мила подбежала к ней. Она упала на колени рядом с Анфисой и перевернула ее на спину. Сжала руками голову и прямо в лицо громко спросила:

— Что с тобой?

Девушка не ответила, но кричать перестала.

— Что с тобой? — спокойней спросила Мила.

— Анфиса, — сказала Анфиса и расплакалась.

— Мила, — улыбнулась Мила.

Она посадила Анфису. Сняла с себя куртку и набросила на нее.

— У тебя дом есть?

Анфиса дрожащими и от истерики, и от холода губами, назвала свой адрес. Мила достала из кармана джинсов мобильный телефон и начала вызывать такси. Дозвонившись, она не смогла назвать адрес своего местоположения и потому просто нажала кнопку отбоя на телефоне.

Мила посмотрела на Анфису. Та молча сидела, обняв колени, и тряслась от холода. Мила и сама порядком замерзла.

Из-за угла выехала одинокая желтая машина такси. Мила выбежала на дорогу и замахала руками. Машина остановилась.

Таксист попался хороший. Не их тех, что топят педаль газа, завидев кого-то в беде. Он вышел из машины, взял на руки Анфису, и по-отечески уложил ее на заднем сиденье.

— Куда вас везти девочки? В больницу? — спросил он.

— Домой, — сказала мила и назвала адрес.

Таксист не включил счетчик. Приехав, он снова вышел из машины. Взял спящую Анфису на руки, захлопнул дверцу машины и спросил:

— Куда нести?

От удивления Мила подняла брови.

— Я и не знаю… — растерянно сказала она. — Я нашла ее на улице. Она мне адрес этот сказала…

— Будем искать, значит, — уверенно ответил таксист.

Похоже, Милин ответ его ничуть не смутил, как будто каждый день он только и дел, что таскал на руках обдолбанных девушек.

— Ну, по крайней мере, в этом подъезде есть нужная нам квартира, сказал он, подойдя к дверям подъезда.

На лифте он вместе доехали до девятого этажа. Мила позвонила в квартиру, которую назвала Анфиса. Дверь открыл молодой человек с короткой стрижкой. Увидев Анфису на руках у таксиста, он вздрогнул.

— Проходите. Проходите, — засуетился он. — Сюда, пожалуйста, положите ее…

Таксист, не разуваясь, прошел в комнату. Когда он наклонялся, чтобы положить Анфису на постель, Милина куртка съехала и упала на пол. Мила подняла ее и не без удовольствия надела на себя. Наконец-то она начала согреваться. Молодой человек упал на колени возле нее. Он стал убирать волосы с лица замерзшей Анфисы и нежно гладить ее лицо.

Мила с таксистом решили не мешать такой нежной интимной встрече. Они вышли в коридор, но парень окликнул их.

— Подождите, пожалуйста. Что с ней случилось?

— Понятия не имею, — пожала плечами Мила. — Должно быть наркотиками обдолбалась. Я нашла ее, когда сама домой шла.

— Спасибо, — поблагодарил молодой человек.

Он протянул руку сначала Миле, а потом таксисту.

На улице таксист спросил Милу:

— Ты сама-то, где живешь?

— Боюсь, у меня денег не хватит, чтобы заплатить еще за такси до моего дома. Сколько я вам должна.

— Да брось ты, — махнул рукой таксист. — Какие деньги? Садись.

— Я не хочу быть в долгу.

— Это не долг. Это подарок. Садись, давай.

Он довез Милу до дома. Кивнул на прощание головой и уехал.

— Семен, — вслух произнесла Мила, прочитанное возле фотографии на приборной панели имя. — Есть же еще люди на свете.