Имена

[20]

Таня ничего не ответила. Измерила Гошину температуру, занесла цифры в бланк и полетела дальше по палате.

Вскоре она вернулась. Наклонилась, — от теплого дыхания над головой Гоша заволновался, и его бросило в пот, — и прошептала:

— Возьми свои вещи, и выходи в коридор.

От радости Гоша подскочил на кровати, но сразу же пожалел об этом боль громко аукнулась во всем теле. Он лег и застонал, отчего ему стало стыдно за свои мысли на счет остальных стонущих в этой палате. Вторую попытку он предпринял, когда боль немного стихла. Он медленно, не делая резких движений, сел на постели; изрядно помучавшись, вставил босые ноги в туфли и вышел в коридор, где его ждала Таня.

— Пойдем, — сказала она.

Она завела Гошу в ординаторскую, чтобы он там оделся. Сама Таня к тому времени успела переодеться.

На улице шел теплый, весенний дождь. Крупные капли падали на лицо, стекая по щекам на шею. Гоша почувствовал себя намного лучше. Он забыл о том, что его избили, о боли в теле. Ему было приятно стоять под дождем с красивой девушкой.

— У тебя деньги есть? — спросила Таня.

— Да, — безразлично ответил Гоша.

— Пойдем, такси надо словить.

— Постой, — Гоша взял Таню за руку. — Почему ты мне помогаешь?

— Не знаю, — пожала плечами она.

Наверное, люди должны делать глупые поступки. Иначе мир станет пустым.

Таксист попался молчаливый. Он не задавал параллельных вопросов. Видимо решил, что девушка везет избитого дружка домой. По сути, что-то в этом было, только знакомство их длилось меньше часа.

Переступив порог своей квартиры, Таня не стала зажигать свет. Она разулась, и велела сделать то же самое Гоше. Он послушно снял туфли, помогая себе при этом то одной, то другой ногой.

Таня повела его в единственную комнату в квартире. В свете окна стояла расстеленная кровать. Таня присела на краешек и стала расстегивать воротник Гошиной рубашки — в спешке он застегнулся на все пуговицы.

— Что ты делаешь? — спросил Гоша.

Таня легонько прикрыла его рот ладошкой. Сам не понимая, почему он это сделал, Гоша поцеловал ее длинные пальцы.

Рубашка упала на пол вместе с пиджаком. Таня расстегнула ремень на Гошиных брюках. Пуговица была оторвана, а молния не застегнута, поэтому брюки сами упали на пол. Таня потрогала эрегированный член. Плоть дернулась от нежных прикосновений.

Уложив Гошу на постель, Таня сама сняла с себя джинсы и трусики, оставшись в тоненькой кофточке. Она целовала Гошину грудь, живот, ушибленные ребра. В этом месте он дернулся. Откинув волосы назад, Таня посмотрела на него. Ему было больно и хорошо одновременно. Она взяла его соски в рот, несильно пососала их, и так же несильно прикусила верхушку каждого. Гоша застонал. Не от боли, а от удовольствия. Когда они занимались сексом с Даной, обычно он ласкал ее. Она не умела этого делать. И все же, ему было хорошо с ней.

Несколько раз Гоша хотел поцеловать Таню в губы, но она, улыбаясь, каждый раз успевала увернуться. Она вообще не давала трогать себя.

На ночном столике возле кровати, в шкатулке, обитой синим бархатом, лежали презервативы. Таня взяла один и сама надела на эрегированный Гошин член. Она села на него сверху. Садилась Таня медленно, чтобы почувствовать и успеть насладиться, каждым сантиметром мужской плоти внутри себя. И двигалась она так же медленно, не позволяя резко входить в себя. В самом конце, когда они оба подходили к завершающему этапу, Таня начала двигаться быстрее, полностью опускаясь на член.

Все, что происходило, было ничем иным, как пассивным изнасилованием; впрочем, очень приятным изнасилованием как для избитой накануне жертвы, так и для симпатичного насильника женского пола.

Гоша с трудом разлепил левый глаз и обвел комнату взглядом. Ему понадобилось какое-то время, чтобы вспомнить, где он находится.

В комнате кто-то одевался. Гоша разлепил второй глаз. Это получилось сделать, прилагая меньше усилий, чем в первый раз, но картинка все равно стала мутной, и очень захотелось закрыть оба глаза.

Слева у шкафа, спиной к кровати, стояла девушка и застегивала лифчик.

— Таня, — позвал ее Гоша.

— Доброе утро, — ответила она, не оборачиваясь.

Холодная нотка в голосе не обещала ничего хорошего.

— Ты уходи, — надев вчерашнюю кофточку и повернувшись, сказала Таня. Дверь захлопни на нижний замок.

Гоша смотрел на нее детскими, ничего не понимающими глазами котенка, которого собираются топить. Таня заметила это, и ее голос немного подобрел:

— Ты хороший. И очень красивый. Но я не хочу быть с тобой рядом в следующий раз, когда с тобой случится, что-нибудь посерьезней. В холодильнике есть сыр и колбаса. На плите кастрюля с водой. Я воду в ней уже посолила. Свари себе макароны. Я поставила их там… Рядом с хлебницей. Ты увидишь. И пожалуйста, уходи.

Гоша открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но в голову не пришла ни одна хорошая мысль. Он в самом деле не знал, что ему говорить. Таня пришла ему на помощь:

— Только ничего не говори. Просто уходи.

Входная дверь по-женски хлопнула. Гоша лежала на чужой постели, устремив взгляд в потолок. Есть люди, которые всегда сами по себе. Они не одиноки. Они просто одни.

Даже если бы Гоше было чем почистить зубы, ему все равно не удалось бы сделать это достаточно тщательно. Порванная щека воспаленно пульсировал изнутри. Поэтому он стал под душ, подставив под теплые струи воды избитое тело. От теплой воды боль немного утихла. Можно было наполнить ванну горячей водой и полежать в ней с полчасика, но Гоша решил, что это было бы свинством. Он пообещал себе, что первым делом, когда окажется дома, примет горячую ванну.

После душа, приблизив лицо к зеркалу, Гоша отклеил пластырь, приклеенный к брови. Размокшая корка крови отстала от кожи, и теперь из раны сочилась полупрозрачная жидкость. Гоша непроизвольно сморщился и приклеил пластырь обратно.

Хватило одного беглого взгляда на содержимое холодильника, что Гоше расхотелось есть. Небольшой кусочек сыра и такой же кусочек вареной колбасы — съесть их означало бы оставить Таню совсем без еды. Макароны не в счет. Порывшись по карманам, Гоша с радостью заметил, что денег у него предостаточно. Он вернулся в ванную, для того чтобы очистить видимые грязные пятна с одежды.

Кое-как справившись с этим заданием, он пошел в магазин. Гоша не стал захлопывать дверь на нижний замок, как его об этом просили, в надежде, что никто не войдет.

Ближайшие магазины не сильно изобиловали деликатесами, но все-таки там можно было найти хорошие продукты. Такой покупатель как Гоша оказался для них большой ценной редкостью. Сперва, из-за его потрепанного внешнего вида, пухлые сотрудницы провожали Гошу недоверчивыми взглядами из-под очков. Когда они увидели заполненную всевозможными продуктами корзину, женщины в синих передниках приготовились грудью защищать выход из магазина. Но, как это часто бывает, большая пачка денег снимает все вопросы относительно надежности человека. Деньги внушают окружающим почти, что бесконечное доверие к их владельцу. Если у тебя есть деньги — ты заочно становишься душой компании, даже если тебе это не нужно. Тебе начинают боготворить и поклоняться. Неудивительно, что люди перестали верить в бога, потому что почти каждый может сам стать им.

За то время, пока Гоша отсутствовал, в Танину квартиру никто не влез. Не разуваясь, он прошел в кухню и поставил на стол два огромных белых пакета с едой. Он очень надеялся, что это ни коим образом не оскорбит Таню. Он даже подумал написать записку. И даже попробовал ее писать. Перечитал, и, скомкав ее, бросил в урну. Если бы Гоша не повернулся так резко, то он бы обязательно заметил, что не попал куда метил. Смятая записка ударилась о край урны и отскочила в угол.

Посмотрев по сторонам, Гоша мысленно попрощался с квартирой и отсутствующей хозяйкой.

Щелчок нижнего замка показался Гоше слишком громким. Его эхо еще долго отдавалось в потрепанной памяти по дороге домой.

Вечером Таня пришла домой, держа в руках пакетик пельменями, баночку сметаны и половинку белого хлеба. Увидев белые пакеты на кухонном столе, она решила, что Гоша никуда не ушел. Она скорее обрадовалась этому, чем расстроилась.

В квартире стояла тишина, только холодильник жужжал неприлично громко, нарушая гармонию квартиры одинокой девушки.

Таня подняла скомканный лист бумаги и села на стул.

Ни даты, ни подписи в конце записки не стояло. Таня так никогда и не узнала имени парня, с которым она прожила целую ночь.

Она открыла коробку конфет, лежащую сверху в одном из пакетов, съела несколько квадратных кусочков шоколада с начинкой, и долго-долго смотрела в окно на окна других домов, с каждым часом гаснущих, как мертвые звезды в разбитом на мелкие осколки небе.