Имя - Смерть

Глава 19

– Если вы хотите говорить о деньгах, тогда обращайтесь не ко мне. Я эти вопросы не решаю. Предложение у вас интересное. Но денег под него вам вряд ли удастся достать.

– Вы считаете? А я вот думаю, что мое предложение должно вас заинтересовать. Это уникальное предложение. Я пришел прямо к вам, потому что вам эти сведения дороже, чем другим.

– И я дороже за них заплачу? Я за них платить вообще не буду. Забирайте ваши бумажки, забирайте, все понятно и так.

– Но вы должны понять, что в таком случае я пойду к другим людям.

– Я это понимаю. Вы, журналисты, не останавливаетесь на полпути.

– Я не журналист.

– Мне безразлично, кто вы. Я вас не знаю. Больше времени вам уделить не могу, – Мое дело было предложить. Если вы отказываетесь… В таком случае вам не за что будет меня упрекать, когда эти сведения узнает кто-то еще.

Первый, к кому я обратился, были вы!

– Убирайтесь…"

Запись кончилась. Следователь отжал кнопку. Жумагалиев слушал запись внимательно, склонив голову набок. И сейчас он не переменил позы, будто продолжал слушать тишину.

– Вы, надеюсь, узнали этот голос? – спросил его следователь.

– Да. Это был тот, с телевидения… Странный такой человек.

– Значит, этот разговор вы помните?

– Отлично помню. Не знал только, что он записывался. Удивительно, как я не подумал, что этот человек станет все записывать. Это было на него очень похоже…

– Ну а какое у Константина Кукушкина было уникальное предложение? – поинтересовался следователь. – Какие материалы он вам собирался предъявить?

Жумагалиев усмехнулся:

– А жаль, что он записал только конец нашей беседы. Было очень любопытное начало. Да, жаль…

А пришел он ко мне, чтобы предупредить, что меня хотят столкнуть с моего места, если можно так выразиться. И причем сталкивать будут грубо, без церемоний. Вплоть до убийства.

– Значит, речь шла об этом?

– Об этом. Жаль, очень жаль, что Константин не записал начала беседы… Там ничего больше нет? – Жумагалиев кивнул на диктофон.

– Ничего.

– Может, стерли нарочно? Видите ли, если бы записано было все… Вы бы так со мной не разговаривали. А в таком виде эта запись, конечно, играет против меня. Сдается мне, что этот, как его…

Кукушкин, да, тоже являлся частью их плана…

– Их – это вы о ком?

– Да понимаете… – задумчиво протянул Жумагалиев. – Не знаю, надо ли об этом… Получается, что он был прав, этот Кукушкин. Он принес мне доказательства, то есть это были косвенные доказательства… Что один мой близкий человек – друг, понимаете? – копает под меня, метит в мое кресло. Но вот в чем дело – я Кукушкину не поверил. Знаете, часто бывает, что у богатых людей требуют деньги…

За чепуху. Приносят им какие-то скандальные сведения о близких. Играют на чувстве личной опасности… Тут надо быть очень осторожным. Ну а я человек здоровый. То есть не люблю подозревать людей попусту. Я прогнал этого Кукушкина, потому что мне не понравилось его поведение. Если бы он еще не требовал денег за эти сведения. Я бы тогда его выслушал внимательней. А он требовал денег.

– И вы отказали?

– Конечно.

– А что за сведения он вам принес?

– Не имеет значения. Да ничего конкретного там не было. Косвенные доказательства. Не знаю, как они к нему попали. Понятия не имею. Да… – Жумагалиев задумчиво смотрел на диктофон. – Почему же он не включил свою игрушку раньше? Простите, это я так, думаю вслух.

– У вас, значит, были враги?

– Как не быть. Были.

– Например?

– Да не перечислишь. Я не хочу называть никаких имен.

– И теперь вы хотите меня убедить, что вас, по вашему выражению, хотели скинуть? И теперь вот скидывают?

– Пожалуй, так. Меня не смогли убрать легальным путем. Надо ведь было представить материалы о том, что фонд действует противозаконно. А у них были только слова. Одни слова. Собачий лай. Знаете, этим можно произвести впечатление на телезрителей, если умело подать… Но вот на органы впечатления не произведешь. Они, видимо, решили меня подставить по-другому. Вот вы мне толкуете, что я заказал этого несчастного Кукушкина, потом его жену. Абсурд! Вы говорите – у вас есть данные. Почему же я не видел этих данных? Где люди? Где свидетели? Ну, покажите мне хотя бы еще один диктофон с записью, где я договариваюсь с киллером!

– Еще одного диктофона у нас нет, – признался следователь. – А кое-что другое есть. Вот, почитайте.

Почитайте, прошу вас. – Он протянул Жумагалиеву несколько листов бумаги, напечатанных на машинке.

Жумагалиев взял их, близоруко поднес к глазам, принялся читать. Мало-помалу он зашептал текст вслух:

– «…И тогда Толеген попросил меня найти человека, который решил бы его проблемы. Я не знала таких людей, но стала искать. Мне удалось уговорить одну девушку, приезжую из Казахстана. Толеген обещал ей хорошо заплатить и в общем выдал ей на руки восемь тысяч долларов за оба убийства. Она была согласна на все. Ее звали Боссарт Мухаббат Викторовна. Она приезжала в Москву потому, что у нее тут год назад пропала сестра, Алия, а ее сестру я знала, она у меня работала по дому. Мухаббат была тренированной девушкой, она хорошо стреляла…»

– Что за бред? – громко спросил Жумагалиев.

– Вы прочитайте, тут не так много.

– Кто это говорит? – Жумагалиев быстро заглянул в последний листок и вдруг выпрямился на стуле. – Дана?!

– Дания Сулимова, ваша подруга. Да вы прочитайте, потом обсудим.

Жумагалиев углубился в чтение. Теперь он читал молча. Наконец отложил листки:

– Полный бред! Невероятный бред! Как вам удалось заставить ее дать такие показания?!

– Она дала их совершенно добровольно.

– Она больной человек! Наркоманка. Бывшая.

Не знаю, что с ней случилось, почему она… – Жумагалиев оттолкнул от себя листки. – Да это бред!

Она наняла Мухаббат, которую, кстати, я знал лично?! Она что, убила Мухаббат?!

– Да, сегодня на рассвете. Сделала ей укол. Мы пока не знаем, что это был за препарат, тело на вскрытии.

– Боже мой. Нет, я этого просто не могу вместить… – Жумагалиев опять схватил протокол допроса. – Можно?

– Сколько угодно.

Жумагалиев прочел все еще раз, пока следователь курил. Окончив чтение, он молча пожал плечами.

– Вы ничего не можете прокомментировать? – спросил следователь.

– Ничего.

– Считаете, что Сулимова лжет?

– Абсолютная ложь. Чего ради только… Этого Константина Кукушкина, эту Ирину Кукушкину я видел по разу! По одному разу! Константин вел себя глупо, Ирина говорила чужие глупые слова – но что же, я ради этого должен был заказать их убийство? Да это нелепо. Мне приходится выслушивать куда более крутые вещи, куда более оскорбительные. Почему же я тогда не заказал второго ведущего этого дурацкого шоу, этого, как его… Не помню, как там его?

– Да вы не нервничайте, – посоветовал следователь. – Если можете предоставить нам доказательства, что Сулимова солгала, предоставьте их. А мы будем сопоставлять факты.

– Почему я должен доказывать вам мою невиновность? Тут правовое государство или нет? Я что – должен еще одного следователя нанять, личного?

– Можете нанять частного детектива, это не запрещено. Только у него должна быть лицензия. А правовое государство тут ни при чем. Убивать не Позволено нигде.

– Могу я поговорить с Сулимовой?

– Обязательно поговорите. Попозже.

– Она арестована?

– Да, сегодня утром взята с поличным.

– То есть…

– Да, с телом Боссарт.

– Значит, вы и меня… – протянул Жумагалиев.

– К сожалению, сегодня я уже не могу отпустить вас домой.

Жумагалиев встал:

– Грандиозно.

– Что вы говорите? – не понял следователь.

– Я сказал – грандиозная афера. Я не Имел в виду следствие и лично вас.

– Да вы сядьте, сядьте. Разговор еще не окончен.

Жумагалиев устало сел и кивнул:

– Ну, если вы так считаете…

– Я три дня назад просила вас прийти! – сказала Ира, кутаясь в халат и поджимая под кровать голые ноги в тапочках.

Она сидела на своей неудобной постели, а следователь, в накинутом халате, расположился рядом на стуле. Ире было неловко, что он видит из-под халата ее ночную рубашку, и потому она немного терялась.

– У меня сейчас совсем нет времени. Мне передали, что вы звонили, – сказал следователь. – Как вы себя чувствуете?

– Пока неважно… Но это не важно! – сказала Ира и смутилась еще больше, оттого что так неловко выразилась.

Следователь улыбнулся.

– Я не шучу! – заметила она. – Когда я была после наркоза, я не совсем вас понимала… А потом, когда вы приходили, я тоже была немного не в себе.

Сейчас-то голова прочистилась. Я вам так много хотела сказать…

– Что-то вспомнили?

– Да. Вам кассету отдал этот журналист, Игорь? Я слышала, что это он передал… Я уже не помню, я вам говорила или нет, что диктофон мне подкинули?

А он вам не говорил?

– Подкинули? – переспросил следователь. – Он же принадлежал вашему мужу?

– Нет!

– Как это нет? Кассета его, значит, и диктофон его.

– Я никогда не видела диктофона! Мы были не настолько богаты, чтобы иметь вещи, которые нам не нужны. А ему эта штука была не нужна.

– Ну, вы могли не знать, что у него был диктофон. Еще что-нибудь?

– Я никогда не видела этого диктофона! Кто его мне принес?

– Вы у меня спрашиваете?

– Простите, я не хотела… – Ира опять засмущалась, натянула на грудь расходящиеся борта халата. – Я только хотела сказать… Нет, больше ничего. Но надо же понять, как он у меня оказался? Я уверена, что до похорон его не было! И когда делали обыск, не было!

А потом он появился. У меня даже такое ощущение, что в квартиру кто-то входил, пока я была на кладбище, и подкинул мне его…

– Ну, посудите сами – разве вам было до диктофона? Вы могли его не заметить в те дни.

– Заметила бы!

– Ирина Викторовна, это, может, интересно, но не так существенно.

– Почему?

– Потому что дело, в общих чертах, закончено.

– Жумагалиев… Сознался?

– Он может и не признать своей вины. Но есть факты, есть показания.

– Он арестован?

– В предварительном заключении. Будет суд, и вы, разумеется, будете присутствовать в качестве свидетеля.

– Я… Я не буду свидетелем! Поймите, я чувствую – тут что-то не так! Почему эта кассета появилась после смерти Кости? Почему Костя говорил на кассете, что мне угрожает опасность? Я тогда еще не работала на телевидении!

– Ирина Викторовна, все это возможно объяснить. Телевидение, вероятно, тут и ни при чем.

– А что при чем?

– Ваш муж в процессе подготовки передачи, вероятно, столкнулся с некими фактами деятельности Жумагалиева… Которые мог передать и вам. Это объясняет его опасения.

– А я все-таки не согласна!

– Ирина Викторовна. – Следователь встал. – У меня сейчас очень много работы. Давайте увидимся позже? Если у вас будет что мне сказать.

Ира проводила его взглядом и легла в постель, не снимая халата. Она лежала, согнув ноги, глядя в потолок, скрестив руки на груди. Потом резко села, поморщилась – сильно закружилась голова. Ира обулась, вышла из палаты.

Сестричка, листавшая за своим столиком какой-то журнал, подняла на нее глаза:

– Звонить, Ирочка?

– Звонить.

– Сончас не пропускай.

– Я все равно не усну.

Ира спустилась на первый этаж, где были бесплатные телефоны-автоматы. Здесь гуляли сквозняки, стояли в коридорах каталки, грелись возле батарей мужчины в мешковатых пижамах и их родственники.

Кончалось время посещений. Она дождалась, когда освободится автомат, набрала номер, украдкой стрельнула глазами по сторонам. Но рядом никого не было – коридоры быстро пустели, близился сончас.

Ира выслушала долгие гудки, которые издавал аппарат, стоявший в ее собственной квартире. Потом нажала на рычаг, задумалась и набрала другой номер.

– Да? – сказал музыкальный девичий голос.

– Позовите, пожалуйста, Сашу… – почти беззвучно выдохнула она.

– Его нет, – ответил музыкальный голос, с каждой секундой теряя свою музыкальность. – А кто его спрашивает?

– Вы – Наташа? – резко сказала Ира.

– Я?.. Да, я его жена, – торжественно ответила женщина.

– Я вас поздравляю, – сказала Ира. – Он живет у вас?

– А… Я поняла. Это Ирина, верно? Ирина, может быть, хватит? Пять лет это тянется, но может быть, хватит? – Теперь девушка говорила обычным голосом, без единой мелодичной нотки.

– А может, вы и правы, – вдруг сказала Ира. – Может, и в самом деле, хватит. Я… Не буду больше звонить. – И повесила трубку.

А когда Ира поднялась на свой этаж, вошла в палату, кивнув сестричке, сняла халат и легла на постель, она уже не думала ни о Косте, ни о диктофоне, ни о Жумагалиеве. Вместо мыслей была какая-то невыносимая тоска, какое-то серое пятно.

– Ира, капельницу будем ставить, – заглянула сестра.

– Давайте. Во мне уже, наверное, крови не осталось из-за ваших капельниц, – сказала Ира, стараясь улыбаться.

– Ничего, новая образуется, – приговаривала сестра, выкатывая из угла штатив, укрепляя капельницу и беря иглу. – Еще родишь, кровь тебе пригодится.

Ира вырвала у нее руку и заплакала.

– Вот ты мне скажи. – Галка подняла стакан на уровне глаз и поболтала его так, что водка ходуном заходила. – Ой, пузыри… Ну, ты мне скажи – хорошее было время, да?

– Еще бы, – подтвердил Иван. – Да ты пей, ведь налито.

Они выпили. Галка оглядела стол, отодвинула на край пустую посуду, навалилась на столешницу грудью, вылезающей из расстегнутой блузки.

– Вот разве теперь такие люди есть, как раньше? – сентиментально продолжала Галка. – Вот ты ко мне пришел. «Галя, помоги… Запутался». Я что – тебе хоть один вопрос задала?

– Ни одного.

– Видишь? А я же знаю, что ты ко мне к последней пришел.

– И вовсе нет.

– К последней, говорю! Не ври… Потому что брезгуешь мною. А что мною брезговать? Необразованная я? Так и ты необразованный. Нигде же не учился. Что – потому, что я алкоголичка? Ну, ты мне скажи – я алкоголичка?

– Нет.

– Да! Я алкоголичка! – значительно произнесла Галка. – А ты что – не алкоголик?

– Нет.

– И ты алкоголик. Третий день не просыхаешь.

Я же не спрашиваю, что с тобой случилось. Мне же по фигу. Я же твой друг. Да?

– Друг, – кивнул Иван.

Его с души воротило от Галки, но он почему-то не мог сделать такой простой шаг – встать и уйти из ее запущенной, грязной квартиры. Он запил по-настоящему – впервые в жизни.

– А теперь ты мне скажи… – вдруг перешла на шепот женщина. – Ты ее убил, а?

– С ума сошла?!

– А если не ты – на фига ты так вертишься? На фига ты меня просил? На коленях умолял?

– Ну ты и врешь. Где это на коленях? За тысячу баксов ты согласилась. Подруга… – Иван заставил себя встать.

Галка схватила его за руку:

– Обиделся? На пьяную бабу обиделся? Да сядь, я же пошутила. Ты ее не убивал… Я что – чеканулась? Ты не убивал. А им бы только дело на кого-то повесить. У меня папаша так сидел. Ни за что.

За тьфу, за полное фуфло. Ну, и что с ним стало?

Он вышел – и через полгода снова сел. Но теперь за дело. А чего он сел? У него нервы стали ни к черту. Подрался, схватил нож… Он что – придурок полный? Нет! А что он нож схватил? Потому что сидел… Тут, знаешь, все напрямую… – глубокомысленно заметила она. – Он мне говорил, когда я на свиданку пришла во второй раз: «Галя, я уже не человек, я этот…» – Она устремила взгляд в стол, помолчала и пожала плечами:

– Забыла…

– Галь, мне надо идти.

– Сиди! Я что хотела тебе сказать? Да… – Она встала, обошла стол и припала к нему всей тяжестью своего раскормленного тела, так что Иван чуть не пошатнулся. – Ты, если что, иди ко мне жить. А что?

Я здоровая. Я, ей-богу, здоровая. Как конь. Я, знаешь? Ну, короче, плевать… – Она отпустила его. – Я все равно тебе не нужна. Деньги совал… А что мне эти деньги? Я их пропью.

– Ты хоть за квартиру заплати, – посоветовал ей Иван, принимаясь шарить по углам в поисках своей куртки. – А то еще выселят.

– Права не имеют. Тут и папаша прописан, и мать… Слушай, она скоро придет. Ты погоди, она же обед сделает…

– Мне надо идти, Галь. Может, машину угнали.

Я же отсюда третьи сутки не вылезаю.

– Машину? Зажрался… – Галка смотрела на него с какой-то плохо объяснимой ненавистью. – Пришел… Разнылся… Помоги, Галечка… Деньги сунул…

А теперь тебе низко со мной посидеть?

– Галя, у меня работа.

– Работа не волк, – пробормотала она, вряд ли понимая, что говорит. И вдруг вскрикнула:

– Ну и катись. Катись! Все вы такие… Вам бы попользоваться. Косого видела… Серьезный мужик стал. Не поздоровался даже.

– Ты рассказывала.

Иван наконец нашел куртку и оделся. Ему было плохо, но он надеялся, что на морозном воздухе полегчает. Пересилив себя, он чмокнул Галку в соленую щеку:

– Пока, Галь. Я загляну на днях.

– Врешь!

– И спасибо тебе.

О" вышел, стараясь не слишком торопиться. Эта баба внушала ему отвращение. Но уйти от нее раньше он не "мог. Он ее боялся… Иван спустился во двор. Машину не угнали, но ее всю занесло снегом.

Он отпер багажник, достал щетку и тряпку и стал счищать примерзшую наледь. Почистил ветровое стекло, крышу, номера, заляпанные грязью. В это время машина нагревалась. Делал все это машинально, не думая о том, как он сядет за руль в таком состоянии.

"И что я взъелся на Галку? – подумал он. – Она одна мне помогла… Правда, что взять с алкоголички?

Еще пойдет к следователю и скажет, что я ее подкупил…" Но тут же сказал себе, что Галка никуда не пойдет, она для этого слишком ленива.

Иван не знал, приняли ли ее показания на веру. Их проверили и не обнаружили никаких несоответствий.

В кафе, где Галка работала, подтвердили, что Иван к ней как-то раз заходил и они вместе выпивали. Это было в тот самый день, когда Иван вернулся из Эмиратов. А Галка заявила следователю, что в день, когда погибла Танька, Иван приехал к ней домой. Она как раз была на больничном по случаю очередного запоя.

Иван ей будто бы жаловался на несложившуюся личную жизнь. Они выпивали до вечера, потом Иван стал звонить матери – и узнал про Таньку.

«Если Галкины показания приняли к сведению, меня оставят в покос, – подумал Иван. – Но если найдут Дану, меня в покое уже не оставят. Интересно, сделали там ее фоторобот или нет? Дана, плюс Жумагалиев, плюс Муха, плюс моя машина… Получается коллективное дело. А если Дану не найдут – получается типичный висяк. Так им и надо».

Он поехал в Царицыно. Иван все еще жил там. Он не желал искать другую квартиру, хотя бы потому, что уплатил за нее вперед, и уплатил немало. Войдя в квартиру, он осмотрелся.

«Ее тут не было, – понял он. – Ас чего бы ей сюда прийти? Я же ее прогнал».

Угрызений совести он не испытывал и ни о чем не жалел. Разделся и уже собрался лечь в постель…

Его рука наткнулась под подушкой на какой-то шелковистый комок. Он вынул оттуда ночную рубашку.

Расстелил ее на постели. Прошел в ванную, взял с полки гребень из карельской березы, массажку, снял с вешалки вторую мочалку, которой пользовалась Муха. Все это он упаковал в рубашку, а сверток сунул в пакет. Пакет вынес на лестничную площадку и спустил в мусоропровод. Вернувшись в ванную, чтобы вымыть руки, он увидел в раковине коротенькие черные волоски.

– Стриглась, – сказал он вслух.

Ему вспомнилась ее жалкая стриженая голова, ее испуганные глаза, ее молчание в ту, последнюю ночь.

Он открыл воду и подождал, когда волоски исчезнут в стоке.

«Куда же она пошла? – подумал он. – Куда она делась? Деньги у нее были. Не пропадет. Куда же она пошла без документов? В розыске, в парике… Дура, Гребень свой забыла».

Он прошел в комнату и позвонил матери:

– Ма, мне не звонили?

– Нет, – ответила мать. – Зато я тебе звонила.

Где же ты был три дня?

– У Галки.

– У этой ужасной…

– Ну да. Я теперь у нее часто бываю.

Мать уже знала про его алиби. Она ничего не сказала, когда Иван сообщил ей, с кем провел тот день, когда убили Таньку. Но было видно, что она бы предпочла, если бы сын обошелся без этого алиби.

– Вы пьете вместе? – спросила мать.

– В общем, да.

– Я давно тебя потеряла, – сказала мать. – Не понимаю когда… Ничего не понимаю.

– Мам, а не звонила Люба?

– Нет. Она больше не звонила. Вы встретились с ней тогда?

– Не встретились.

– Почему же? Она очень хотела тебя увидеть.

– Наверное, она все перепутала, – сказал Иван. – Телефон у нее по-прежнему не работает.

– Кто бы ни была эта Люба, она, конечно, лучше Галины, – сказала мать. – Ты бы подумал…

– О чем, ма?

– Как ты будешь жить дальше?

– А как я буду жить? Кончится следствие, помянем Таню… Я поеду отдохнуть.

– От чего отдыхать? Работать надо.

Иван усмехнулся. Если бы мать знала, о чем она говорит!

– И работать буду, мам, – пообещал он. – Только вот приду в себя.

Дни проходили, а ему никто не звонил. Галку он больше не навещал. Купил автомагнитолу, новые зимние ботинки на меху, телевизор – взамен хозяйского, который в один прекрасный вечер перестал показывать. Постепенно Иван пристрастился смотреть криминальные новости. Он все время ждал, что ему опять покажут Муху или что-нибудь скажут о ней.

В конце зимы он узнал, что дело Жумагалиева завершено. Этому делу была посвящена половина передачи. Иван слушал и совсем не узнавал этого дела, которое было ему так знакомо. Но больше всего он поразился, когда услышал, что наемная киллерша, совершившая оба нападения на супругов Кукушкиных, была убита любовницей Жумагалиева, некоей Сулимовой Данией, которая также была осуждена на пять лет. Иван выключил телевизор.

В начале марта он позвонил Борису, дяде Тани, и предложил встретиться в каком-нибудь приличном заведении, так сказать, на нейтральной территории.

Борис охотно согласился. На встречу он явился, к счастью, в штатском. Даже штаны были обычные.

И был, как показалось Ивану, не совсем трезв. Сперва они выпили, закусили, перебрасываясь ни к чему не обязывающими фразами. Потом Борис вдруг разговорился:

– Я против тебя никогда ничего не имел. И между прочим, насчет того, что ты ее мог убить, – это фуфло. Но Лариса на меня насела. Так что…

– Да ты не извиняйся, – сказал Иван. Они ухе были на «ты». – Лучше скажи – нашли кого-нибудь?

– Никого.

– Что же это получается? Убийцу видели, но не нашли?

– А ты думал? Часто так и получается. – Борис ткнул вилкой в последний кусок мяса на своей тарелке, выпил, закусил. – Ничего, найдем еще.

– Я вот что хотел спросить, – наклонился к нему Иван. – С меня же брали эту подписку, чтобы я был в Москве. А я хочу поехать отдохнуть. Могу я теперь ехать или еще нет?

– А чего? Поезжай, – усмехнулся Борис. – Эти подписки, между нами… К тебе что – участковый каждый день приходил? Проверял, дома ты или нет?

– Нет…

– Ну, так давно надо было понять, что ты никого не интересуешь. И езжай. Куда собрался?

– В Эмираты.

– По коммерции?

– Да, надеюсь хоть дорогу оправдать и расходы на машину…

– Не скромничай. Танька матери говорила, что у тебя деньги есть.

– Ну есть, – просто ответил Иван. – А почему у меня их не должно быть? Я ведь холостой. Не пьющий. Почти. – Он постучал ногтем по краю своего фужера. – Думаю завязать.

– Правильно, – согласился Борис. – Ты поезжай куда хочешь. Ты, главное, расслабься. Расслабься, слышишь?

Иван полез за деньгами. Борис сперва хотел расплатиться пополам, но Иван заставил его спрятать кошелек:

– Я приглашал!

– Ну, Бог с тобой. – Борис посмотрел на счет. – Слушай, хочешь совет?

– Ну?

– Не женись. – загадочно произнес Борис.

– Это почему?

– С этим… – Борис ткнул пальцем в счет, – с этим придется завязать. Если двое детей и зарплату по три месяца задерживают… Только премию иногда дают.

– Слушай, – сказал Иван, осененный идеей, которая ему понравилась. – Только без обид, ладно? Возьми у меня взаймы!

– Я не просил. – Борис удивленно посмотрел на него. Было видно, что предложение прозвучало неожиданно.

– Ну возьми – купи что-нибудь от моего имени Дениске. А? А то я сам туда идти не могу. Тяжело И опять же, Лариса…

– А, тогда ладно, – довольно легко согласился Борис.

Иван вытащил две стодолларовые бумажки, посмотрел в глаза собеседнику и добавил еще две. Тот молча спрятал. На улице они расстались.

Иван злился на себя: «Зачем дал? А тот зачем взял? Денис этих денег не увидит, а Борису подозрительно… Ну и пусть. И пусть. Взял – будет молчать. Может быть…»

Во всяком случае, на душе у него немного полегчало. Он жил в Царицыне, исправно платил за квартиру. Новых заказов не искал. Оружия не покупал.

Хотел поехать в Эмираты, но не поехал. Иван ловил себя на том, что все время чего-то ждет. Ложится спать, но прислушивается к телефону. Идет по улице и всматривается в лица. «Прямо хоть к врачу иди… – думал Иван. – Только к какому?» Все неприятные симптомы он списывал на свое безделье А делать ему было настолько нечего, что он – впервые за последние годы – не пропустил день рождения матери. Обычно он звонил ей уже неделей позже, привозил какой-нибудь подарок… И всегда чувствовал, что мать обижена. На этот раз он вспомнил об этой дате за несколько дней. Обрадовался, что нашлось хоть какое-то дело.

"Что ей купить? – размышлял Иван. – Духи сто раз дарил, и никогда не угадаю, что ей нравится.

Одежду? То же самое". Ему хотелось сделать какой-то необычный, интересный подарок. И он поездил по лучшим московским магазинам. К вечеру он так уставал, что засыпал сразу. А с утра отправлялся в путь Обедал в кафе. Отдыхал в машине. А подарка все еще не выбрал. И уже накануне дня рождения Иван понял, что заигрался, что придется ему что-нибудь срочно купить. Именно «что-нибудь», потому что ничего конкретного он так и не придумал. «Духи…» – обреченно решил он, входя в большой универмаг.

Духов было множество – глаза разбегались. Иван стоял возле отдела и машинально высматривал самые дорогие. Один угол прилавка был занят другим товаром – здесь на болванках висели парики самых странных цветов. Иван еще подумал, что таких волос у людей не бывает, и снова переключился на духи. И тут же снова обернулся к парикам.

На прилавке стояло большое овальное зеркало.

Возле зеркала – продавщица. А по ту сторону прилавка стояла Муха. Иван увидел ее длинные черные волосы, падающие на грудь, ее глаза, подкрашенные как-то по-новому, необычно… Муха смотрела в зеркало и поправляла волосы на висках, очень осторожно, внимательно вглядываясь в свое отражение.

Иван оттолкнул какую-то женщину, нюхающую крышку от духов, и прошел к парикам. Встал рядом с Мухой. Он не знал, на каком он свете, не мог выдавить ни одного слова. Муха его не замечала. Он видел ее маленькие руки с короткими ногтями и узнавал их. Узнал он се круглые детские щеки, ее маленький рол… Продавщица почему-то проявляла нетерпение. Муха повернула голову налево, направо, пытаясь увидеть свой профиль… Ее лицо оказалось совсем рядом.

– Привет… – сказал он.

Девушка отвернулась. Подняла обе руки к голове.

Быстро сорвала свои волосы… Иван не ожидал такого и отшатнулся. Ее голова по-прежнему была коротко острижена, только более аккуратно, чем в тот последний раз, когда они виделись.

– Вы не возьмете? – недовольно спросила продавщица.

– Нет!

Девушка схватила другой парик – он лежал на прилавке, ловко напялила его, надвинув на лоб каштановую челку, молниеносно расправила локоны по бокам и пошла к выходу. Иван мгновение смотрел ей вслед, пораженный этим превращением в шатенку, потом побежал за ней.

Догнал он ее на улице.

– Это ты? – шепотом крикнул он, становясь у нее на пути.

– Дайте пройти, – процедила девушка.

– Муха, ты?! А как же…

– Пропустите!

– Да я же тебя узнал! – Кого вы узнали? – произнесла она с явной угрозой в голосе.

Иван глядел на нее и ловил себя на том, что начинает сомневаться… Девушка выдерживала его взгляд довольно твердо. Наконец он шагнул в сторону:

– Ладно, я понял.

Но она не двинулась с места. Стояла, придерживая на плече сползающую сумку, глядя на него немного исподлобья. И вдруг с едва заметной улыбкой произнесла:

– Молодой человек, не угостите сигареткой?