Имя - Смерть

Глава 5

Весь следующий день Иван провел не выходя из квартиры. Танька старалась показать себя хорошей хозяюшкой – приготовила ему обед, выстирала единственную рубашку, высушила ее утюгом. Обед он съел, рубашку надел, но спасибо сказать забыл.

Пожалуй, впервые в жизни он испытывал настоящую депрессию. Ему было даже неизвестно, способен ли он на такие перепады настроения. Оказалось, еще как способен. Танька изводилась, видя его состояние:

– Вань, ты что – жалеешь, что мы вместе?

– Что? Нет, – отвечал он, лениво всовывая докуренную до фильтра сигарету в кучу пепла, громоздящуюся в блюдце. Пепельницы у новоселов не было.

– Нет, я вижу, ты жалеешь, – вздыхала Танька. – Тебе жаркое не понравилось?

– Что? Нет, понравилось.

– Ну, ты заладил «что, да, что, нет…», – разозлилась она. – По-человечески можешь сказать – что с тобой творится?

– Да ничего, – вяло ответил он.

– Надо так тебя понимать, что ты не поедешь со мной забирать вещи?

– Слушай, я не хочу встречаться с твоей мамочкой, – отмахнулся он. – И на фига тебе забирать все вещи? Возьми пару платьиц, и дело с концом.

– К твоему сведению, я платьиц не ношу! Если бы ты больше обращал на меня внимания, увидел бы, что я предпочитаю джинсы!

– Ну и зря. Мне нравятся девушки, которые носят платья. – Он сказал это только ради того, чтобы ее поддразнить.

Ответ был неожиданный:

– Тогда дай денег, и я куплю себе платье! – заявила она, ничуть не заревновав его к другим «девушкам». – Долларов сто пятьдесят, максимум двести на приличное платье хватит.

– С ума сошла?! – возмутился Иван. – Такие деньги на тряпку?

– Ну, вот ты и оживился! – Танька посмеивалась, натягивая джинсы, застегивая куртку. – Не нужно мне это платье, пошутила. Ладно, сиди дома, если ты такой ленивый. Я соберу шмотки и привезу их на такси. И тебе бы не мешало забрать свои вещи. Куда это годится – иметь одну рубашку?!

Сколько раз в неделю прикажешь ее стирать?

Она была права, конечно, но в том-то и беда, что вещи Ивана остались у матери. Все свое бродяжье имущество они с Серегой забрали с последней съемной квартиры и увезли с собой в Эмираты. Вещей у них было немного, парни не слишком старались наряжаться. Серегины вещи остались на «Соколе»…

А сумки Ивана – у матери. К матери ему ехать вовсе не хотелось. Он лениво буркнул в ответ что-то вроде «сам разберусь», и Танька ушла.

Как только она закрыла за собой дверь, Иван поднялся и тоже стал собираться в дорогу. Он решил навестить общагу, в которой была прописана Алия. Скорее всего там отыщется какой-то ее след.

Половину прошедшей ночи он не спал – перебирал в уме все подробности их с Серегой деятельности, вычислял потенциальных врагов, пытался распутать весь этот клубок. Но ничего у него не вышло, ничего не прояснилось, кроме одной детали – коробочки со шприцем, которую он нашел в сумке у Алии. Конечно, шприц мог быть у любого. Наркоманов и диабетиков в Москве, слава Богу, достаточно. Но ни тех ни других среди их немногочисленных знакомых не было. А вот шприц у Алии был.

А шприц и след укола – это как-то связано, что ни говори.

«Конечно, вряд ли это сделала девчонка, – подумал он. – Но чем черт не шутит? С чего бы ей заявиться к нам на хату, после того как она угнала машину? Какую наглость надо иметь! А вдруг она пришла извиниться передо мной? И встретила Серегу? Что между ними могло произойти?» Думать тут было нечего – Серега просто вышвырнул бы девчонку, предварительно надавав ей по шее. Но Алия, как думалось Ивану, была не из тех, кому можно накостылять за здорово живешь. Она бы постаралась постоять за себя. Но неужели с помощью шприца?

И чего ради Серега разделся?

Все эти вопросы Иван надеялся задать Алие при встрече. Если они только встретятся. И еще одна мысль преследовала его: если Алия ни при чем (а на это он очень рассчитывал) – тогда он обязательно возьмет ее в дело. Он остался один – без напарника. А напарник был ему необходим. Он сам не знал, почему он так зациклился на этой девчонке.

Знал одно: в ней что-то есть, с ней можно будет провернуть не одно дело. Во всяком случае, она смелая.

Общагу он нашел около пяти часов вечера. Здание находилось на фабричной окраине Москвы. Он взошел на растрескавшееся крыльцо, прочитал табличку с названием института, хмыкнул – Алия не наврала, институт был химического профиля. Иван потянул на себя тяжелую дубовую дверь и вошел.

В нос ему сразу ударили густые запахи. Пахло кухней, хлоркой, грязным туалетом, застоявшейся сыростью из подвала, но больше всего – кошками и кошачьими испражнениями. Он увидел «вертушку», застекленную будочку вахты. В будочке было пусто, зато около «вертушки» околачивался маленький паренек в очках и пятнистой униформе. Иван вразвалочку подошел к нему, фамильярно спросил:

– Пройти-то можно?

– Смотря куда, – ответил недоросток в форме, впиваясь в него близоруким взглядом.

– В туалет, – уточнил Иван. – Носом чую – он где-то рядом!

Недоросток замер, потом, видно, до него дошло, что с ним шутят. Это ему не понравилось.

– Отлить можешь и на улице, – неприветливо сказал он.

– Боюсь обморозиться, – усмехнулся Иван. – Там прохладно. Ладно, шучу. Мне надо наверх. – – Смотря куда, – опять уперся вахтер.

– Да в общагу. Это же общага?

– Ну общага.

– Так можно Пройти?

– Смотря к кому.

Неизвестно, сколько бы длился этот разговор, если бы откуда-то из подвала не послышались шаркающие шаги. На лестнице появилась девушка в махровом полосатом халате, с пакетом в руках. В пакете просматривалась мочалка и бутылка шампуня. На голове девушки возвышался тюрбан из оранжевого полотенца.

Она подошла к вахтеру:

– Миш, мне не звонили?

– Не-а, – бросил вахтер.

Иван решил пользоваться случаем и подмигнул девушке:

– Послушайте, вы не объясните мне – как попасть к вам в гости?

– Лично ко мне? – удивилась та.

– Да нет. Я одну девушку ищу, мне бы надо наверх подняться.

– Оставьте паспорт на вахте, – недоуменно ответила она.

Иван достал паспорт и раздраженно сунул его вахтеру:

– Держи! По-человечески не мог объяснить, что от меня требуется?

– А ты по-человечески сказать не мог? – пробурчал вахтер. – Много вас туг ходит. Запомни: в гости можно только до одиннадцати. Потом я все паспорта отношу коменданту, а тот ходит по комнатам и выгоняет. Кстати, ты к кому?

– К Боссарт, – бросил Иван и пошел вверх по лестнице.

Вскоре его догнала девушка. Она поднималась след в след за ним, тяжело дыша и шурша пакетом.

Иван оглянулся на нее, спросил:

– А вы мне не поможете?

– Чем?

– Вы тут учитесь?

– Тут я живу, – уточнила она. – А учусь я в институте. Кого вам надо?

– Боссарт Алию.

– Она с какого курса?

Иван развел руками:

– Да если бы я только знал! Она вообще-то отчислена.

– Но живет тут?

– Не знаю. Вот и хочу узнать. – Он припомнил сроки прописки в паспорте Алии и сообразил:

– Кажется, она тут прожила четыре года. Значит, отчислили ее после четвертого курса.

– А я на втором, – пояснила девушка. – Я такую не знаю. Вы идите на четвертый этаж, там сейчас в основном пятикурсники живут. Наверное, она с ними училась, у них и спрашивайте.

Он поблагодарил и, прыгая через ступеньку, взлетел на четвертый этаж. Там запахи сгустились. Пахло так забористо, что он только носом повел – тоже мне, химики, развели грязь… Он заглянул на кухню, увидел три газовые плиты, загаженные до невероятия, кучу мусора в углу и штук шесть кошек, скачущих по куче в поисках лакомых кусочков. Раковина была всего одна. Рядом с ней стояла худенькая маленькая девушка в спортивном костюме и уныло скребла тупым ножом крупную картошку.

– Извините, – окликнул ее Иван. – Вы не с пятого курса?..

– С пятого, а что? – Она подняла на него замученные глаза.

– Алия Боссарт не ваша сокурсница?

Девушка перестала скрести картошку и повернулась к нему с ножом в руке:

– А что такое? – Вопрос прозвучал настороженно, она разом замкнулась.

– Да ничего страшного, – улыбнулся он. – Я просто ее ищу.

– Она тут не живет. – Девушка снова вернулась к своей картошке.

– Ладно, но жила ведь?

– Да, – отрывисто ответила девушка.

– А подруги у нее есть?

– Были. Если вам нужны ее подруги – идите в четыреста тринадцатую комнату, дальше по коридору. Там ее землячки живут. Кажется, они уже дома.

У них и спрашивайте.

Иван пошел искать нужную дверь. Найдя, прислушался. Там громко играла музыка – что-то веселенькое, индийского типа. Слащавый женский голосок на разные лады о чем-то причитал. О любви, наверное.

Иван постучался, но ему не ответили. Тогда он толкнул дверь и заглянул:

– Можно?

У него перед носом висела ситцевая занавеска в крупных малиновых цветах. За занавеской горел свет.

Он сделал шаг, отвел в сторону занавеску и громко поздоровался:

– Здрасьте, девушки, извините!

Девушки, слава Богу, не завизжали, хотя вполне могли это сделать. Одна в тот миг стягивала колготки, другая – вешала в шкаф блузку. При этом, кроме бюстгальтера и джинсов, на ней ничего не было. Подружки действовали стремительно. Блузка снова застегнулась на полураздетой девушке, другая отскочила за шкаф и там довершила снятие колготок. При этом обе громко возмущались:

– Стучать же надо!

– Да ради Бога, извините! – оправдывался Иван. – Я стучался! Я ничего не видел, клянусь!

– Вы к кому? – спросила его та из девушек, что стояла ближе.

– К вам. Меня к вам направили по поводу Алии Боссарт, вашей землячки. Правильно я пришел?

Из-за шкафа показалось смуглое серьезное лицо второй подружки. Она вышла, завязывая на талии цветастый фланелевый халат.

– Выключи магнитофон, – сказала ей первая, и музыка умолкла.

– Давайте познакомимся, – предложил Иван. – Меня зовут Ваня.

Девушки переглянулись. Та, что в халате, несмело представилась:

– Бахыт.

Вторая мрачно присоединилась к ней:

– Майгуль.

Иван изо всех сил постарался запомнить эти диковинные имена, тем более что девушки были абсолютно одинаковые. Он только сейчас обратил на это внимание. Невысокие, коренастые, смуглые, с одинаковыми широкими лицами и темными длинными глазами. Даже стрижки у них были похожи – у обоих каре, только у Бахыт немного подлиннее и с челкой.

– Будем знакомы, – кивнул Иван. – Присесть-то можно?

– Садитесь. – Майгуль убрала с продавленного кресла ворох одежды. – Извините, мы только что из института пришли, у нас не убрано.

– Не важно, – отмахнулся он. – А вы что – не присядете?

Девушки опять переглянулись. Потом сели рядышком на одной постели, стараясь держаться подальше от гостя. Он видел, что девушки очень встревожены, и попытался понять причину этого. Неужели одно упоминание имени бывшей сокурсницы может так их переполошить? Это же ненормально! Он вынул сигареты:

– Прошу!

– Мы не курим, – отрезала Бахыт.

– А я закурю, не возражаете?

Бахыт пожала плечами, встала, поставила перед Иваном банку из-под кофе, служившую пепельницей, и приоткрыла форточку. Чаю ему не предлагали, что было совсем не в азиатских традициях гостеприимства. Иван закурил и спросил:

– Ну, и что бы вы могли мне рассказать?

– Об Алие? – спросила Бахыт. Она так и осталась стоять у окна.

– Да. Вы учились вместе?

– Да.

– Она тоже тут жила?

– Да, но не в этой комнате. В четыреста пятой.

– А кто там сейчас живет?

– Первокурсники.

Говорила только Бахыт. Майгуль сидела уставившись на свои тапочки и, казалось, мысленно отсутствовала. Иван обратился к ней:

– А вы дружили с Алией?

Майгуль нерешительно посмотрела на соседку и ответила:

– Да…

– А почему вы так неохотно говорите о ней? – полюбопытствовал Иван.

Майгуль вздохнула:

– Да так просто. Нас уже слишком много о ней спрашивали.

– Кто? – насторожился Иван.

– Ну, кто, кто… Все! Милиция. Родители ее в Москву приезжали… Думаете, нам это очень приятно было? Особенно когда ее родители сюда приехали. Все сразу к нам обращались. Получается, мы виноваты, что ли?

– Значит, на пятом курсе она не осталась?

– Не осталась, потому что пропала! – резко ответила Бахыт. – А вы, простите, кто?

Вопрос был по существу. Иван небрежно ответил:

– Я ее знакомый.

– Мы ничего о ней не знаем!

– Ну, кое-что о ней вы должны знать, – настойчиво сказал он. – С кем она дружила? Чем занималась? Где она может быть сейчас?

– Она же пропала… – протянула Майгуль. Как успел заметить Иван, она была понаивней своей товарки. – Еще весной… Конечно, потом ее отчислили, но только потому, что она экзаменов не сдавала…

– Как это понять – пропала?

– Ну так. Исчезла. Перестала приходить на занятия. А она всегда аккуратно ходила. У нее за семестр никогда не было пропущено больше десяти часов…

Это очень мало. Экзамены Алия сдавала на «отлично».

– Так что случилось?

– Никто не знает. Она из общежития ушла. Даже вещи не забрала. И родителям ничего не сказала – и не вернулась к ним.

Иван задумался.

– Так ее родители до сих пор не знают, где она и что с ней? – спросил он.

– Мы же летом приезжали домой… Мы неподалеку живем, – сказала Майгуль. – Зашли к ним.

Они ничего до сих пор не знали. А это был уже август. Алию все еще ищут…

– Откуда вы знаете? Может, уже нашли?

– Если бы нашли, она бы к нам пришла, – вмешалась Бахыт.

– Почему вы так думаете?

– Потому что мы дружили, – отрезала Бахыт. – Ну ладно, мы все вам рассказываем, а вы о себе ничего. Нас спрашивали про ее московских знакомых, мы их всех знали. Они от нас ничего не скрывали. Но про вас никогда не слышали.

Иван, конечно, не мог им сказать, что познакомился с Алией буквально на днях. Он вообще сомневался, стоит ли продолжать расспросы. Ведь если верить девушкам, родители Алии до сих пор не знают, где их дочь. А ведь Алия ехала в Москву из своего родного города. Неужели не зашла к родителям, не успокоила их? А как же история с потерянным паспортом Мухаббат? Если Мухаббат отдала свой паспорт сестре этим летом, то девушки должны были, по крайней мере, увидеться. Что же получается – Мухаббат скрывает от родителей, что сестра жива и здорова? Такое, конечно, было возможно, но в этом случае у Алии должны быть очень веские причины числиться без вести пропавшей…

Он встал:

– Ладно, простите, что задержал. Спасибо за сведения.

Девушки снова переглянулись, Майгуль нерешительно спросила:

– Вы о ней правда ничего не знаете?

– Вы же сами видите – ничего. Если бы знал – не пришел к вам. Да, девочки! Не могли бы вы мне сообщить координаты ее московских друзей и подруг? Я бы у них сам поспрашивал об Алие.

Майгуль взглядом спросила разрешения соседки, потом открыла ящик стола, достала оттуда записную книжку и выписала на листочек несколько имен и телефонов.

– Возьмите. – Она протянула листочек Ивану. – Только, пожалуйста, вы им не говорите, кто вам дал телефоны.

– Почему?

– Ну, так просто. Мы уже очень устали от всей этой истории… Я даже на занятиях плохо слушаю – все время думаю, что с Алией случилось.

– Если что-то узнаете о ней – зайдите к нам, – попросила в свою очередь Бахыт. – Мы будем вам очень благодарны.

Иван пообещал не забывать о них и вышел. На улице он прочитал имена и телефоны на листочке и решил не откладывать надолго – встретиться с этими людьми сегодня же. Первой значилась некая Катя, которая, судя по номеру, должна была жить где-то в этом районе. Он углубился в изучение номеров, как вдруг его окликнули:

– Ваня?

Он обернулся. На крыльце позади него стояла Майгуль. Она накинула пальто прямо на халат и не успела переобуться – так и выскочила в тапочках на босу ногу.

– Да? – спросил он.

– Я не хотела говорить при сестре. – Майгуль подошла к нему ближе. – Она очень нервничает из-за Алии, ее милиция больше всех терзала… Но я, наверное, должна вам кое-что сказать. Может, пригодится?

– Конечно, пригодится!

– У Алии в последнее время перед исчезновением появились какие-то странные знакомые.

– Почему странные?

– С большими деньгами. У нее тоже стали водиться деньги. Я не знаю, как она их получала, она говорила, что подрабатывает. Но чем – не говорила, только смеялась. – Майгуль рассказывала взахлеб. – У нас с Бахыт тогда было с деньгами очень плохо, и мы как-то попросили у Алии взаймы, до стипендии… Она дала нам пятьсот тысяч. А стипендия у нас по шестьдесят восемь тысяч была… Мы сказали, что обязательно отдадим, когда нам из дома пришлют перевод, а она ответила, что мы вообще можем не торопиться. Понимаете – это для нее были не деньги. А родители у нее были совсем небогатые, у нас даже богаче… Вы понимаете, в чем дело?

– Не совсем, – удивился Иван. – А в чем дело?

Она просто стала работать.

– Нет! – запальчиво возразила Майгуль. – Она просто изменилась, стала такой… Нахальной, что ли?

Ей нравилось говорить, что деньги – мусор… И она стала какой-то непонятной… Мы так и не успели вернуть ей долг…

– Ну, при встрече вернете.

– А вы думаете – она жива?

Девушка смотрела на него выжидающе, и Иван не выдержал:

– Я просто уверен, что она жива. Только вы, Майгуль, пожалуйста, не говорите об этом ни сестре, ни друзьям, ни тем более милиции. Я сам постараюсь ее найти. Кстати, может, вам деньгами помочь? Все-таки студенты, да еще к тому же как бы иностранцы…

Он полез было в карман, но Майгуль замотала головой:

– Мы же не ради денег с вами разговаривали!

Уберите, уберите!

– Смешные вы. – Иван спрятал кошелек. – Ну ладно, спасибо за все.

И Майгуль исчезла за тяжелой дверью общаги.

Иван еще раз взглянул на листочек с именами… Что-то ему этот листочек напоминал. Что-то тревожное, нехорошее напоминал. Да только вот что? Он сунул его в карман и пошел к остановке, поискать исправный таксофон. И уже когда он прижал к уху холодную мокрую трубку, до него дошло…

– Черт! – выругался он. – Забыл, начисто забыл!

Он бросил 1 рубку обратно на рычаг. Хуже быть не могло! Бабка Сергея до сих пор караулит листок с координатами Ивана. С координатами квартиры в Измайлове, его гнезда, его убежища! А если до бабки дойдет весть, что се внук убит?! Если она додумается, что не зря Иван забрал у нее все деньги?! Что бабка устроит – подумать страшно! Да она немедленно сдаст его милиции со всеми потрохами . И все летит к черту: и его сказки про квартиру на Каширской, и версия угона машины, все на свете.., «Как заткнуть ей рот? – мучительно соображал Иван. – Как же, заткнешь такую… Ладно адрес, но фамилию мою она знает! Зачем ей проговорился, дурак! Хотя кто тогда мог знать, что я от этой бабки скрываться буду… Ну, кажется, началась у меня черная полоса…»

Во всяком случае, тянуть с визитом к старухе не стоило. Наврать ей чего-нибудь, припугнуть даже…

Хотя запугивать старуху – противно. Иван вышел на бровку тротуара и поймал машину.

Повсюду были пробки, и до дома старухи он добрался только через час. Уж лучше бы на метро поехал!

Иван разнервничался, ему казалось, что он опаздывает. Хотя куда опаздывать – старуха из дому не выходит. Ему пришла в голову мысль: «А если она уже все знает? Если там милиция? Попадусь им под горячую руку – вот радости будет…» Но отступать было уже поздно – он стоял перед старухиной дверью и упорно нажимал кнопку звонка.

Никакого эффекта. Старуха никого не ждала, звонком он ее не предупредил – опять забыл, дурак! Он нажимал кнопку раз за разом и в конце концов забеспокоился – да не случилось ли чего с бабкой?!

Выбежал на улицу, посмотрел на ее окна. На кухне был свет. Значит, дома. Да куда же ей деться? Разве что на «скорой» ее могли увезти… Но бабка перед отъездом обязательно проследила бы за тем, чтобы на кухне не горела лампочка, чтобы счетчик не крутился понапрасну. Она бы и холодильник отключила – даже в коматозном состоянии. Бабка была страшно скупая. Иван вернулся в подъезд.

Кричать через дверь ему не очень-то хотелось. Незачем сообщать всем соседям, что пришел Ваня. Потом будут лишние свидетели. Он осмотрел замки и припомнил, что верхний можно с легкостью открыть, если, конечно, дверь просто захлопнута. Как-то, раз Сергею пришлось открывать замок, когда он пошел выносить ведро и забыл ключи. Иван достал из кармана перочинный нож, вынул лезвие и осторожно отжал язычок замка. Ему повезло – на второй замок дверь не запирали.

– Это я! – на всякий случай сказал он, оказавшись в квартире.

Ему не ответили. Он заглянул на кухню и, не обнаружив там хозяйки, прошел в комнату.

– фу-ты, черт… – только и вымолвил он, когда включил свет.

Старуха скорчилась на своей высокой постели, застланной льняным голубым покрывалом. Выглядела она ужасно, и сразу было видно, что она мертва. У Ивана даже ноги подогнулись, и он прислонился к стене. Второй труп за два дня – это было уже слишком… Не хотелось осматривать тело, но он заставил себя подойти и прикоснуться к ней…

– Крыша у меня едет, что ли? – пробормотал он. – Это что такое?!

Ему казалось, что он действительно сходит с ума, потому что на тощем бедре старухи он обнаружил то же самое, что было у Сергея, – явный след инъекции.

Язык жертвы выглядел так же, как и у ее внука. Словом, видна была та же самая «рука», тот же самый метод. Иван быстро обшарил комнату. Он не знал, хранила ли у себя старуха что-то ценное, во всяком случае, никогда ничего ценного тут не видел. Ему было трудно определить – обокрали квартиру или нет.

Везде был порядок – у нее всегда было чисто.

Иван прочесал всю квартиру, метр за метром. Никаких следов убийцы, никаких посторонних или подозрительных предметов он не обнаружил, а может, просто не распознал. Среди всего прочего он пытался найти ту проклятую записку со своими координатами, которую он оставил старухе. Но и записки не нашел. Тут ему стало очень нехорошо. Записку теперь надо было найти во что бы то ни стало. Ведь если он пропустил ее – она обязательно попадет в руки милиции. Старуха умерла насильственной смертью. Это любой эксперт скажет. Никакого самоубийства быть не могло! Мотивов никаких, и способ уж очень необычный… Эта бабка ни за что не лишила бы себя жизни, ни под каким предлогом… Если тут найдут записку с его координатами – немедленно к нему обратятся… А это ему вовсе не нужно.

Между делом, пока он искал записку, мелькала предательская мысль: "А ведь неплохо, что она мертва. Теперь некому будет рассказать ментам, как я забрал у нее деньги, как я обманул ее, что Серега попал в катастрофу в тот миг, когда он был уже мертв… Никто никому об этом не расскажет, обо мне никто не узнает… Ну, видели меня тут соседи – ну так что? Мать Серегина меня вообще никогда не видела, фамилии моей не знает. Бабка ей ничего не рассказывала, держалась как скала… А жалко бабку.

На самом деле жалко… Ничего была старуха – забавная, хотя и нудная немного…"

И тут, в самый разгар поисков, в дверь позвонили. Иван замер. Он в этот миг как раз был на кухне, тупо смотрел на полки настенного шкафчика, хотя никакой записки там явно не было. Услышав звонок, он разом поджался, как животное при первых признаках опасности. Его рука метнулась к выключателю, чтобы погасить свет, но он вовремя удержался – не стоило таким образом привлекать к себе внимание. Насколько все было бы проще днем! Света в окнах нет – может, и хозяйки нет… Он подкрался к двери, прислушался. Опять позвонили. Отвратительный звук был у этого звонка – такой пронзительный, истеричный, просто сил нет слушать.

«Сейчас уйдут, – понадеялся» Иван. – Кто бы там мог быть?" – Но он просчитался. Вскоре он услышал еще один звонок. На этот раз звонили к соседям. Там быстро открыли дверь, и он услышал, как говорят две женщины. Одна спросила:

– Извините, я медсестра, с соседкой вашей все в порядке?

– Да вроде она дома, – удивленно ответила ей другая женщина. – А что случилось?

– Да что-то не отпирает моя бабушка. Я ей укол пришла делать.

Иван прикусил губу. Как же он забыл, дурак!

Медсестра! К бабке в последнее время регулярно ходила медсестра и делала ей уколы – ей прописали глюкозу и еще что-то, для распухшей ноги, чтобы снимать отеки… Ведь бабка подробно ему рассказывала, какая внимательная к ней ходит медсестра, но он это мимо ушей пропустил. Касались его тогда какие-то там отеки! "Ну, эта дамочка ни за что не уйдет… – понял он. – Медсестра – лицо ответственное. А если бабка померла – это ее прямо касается. Но это ж надо – пришла укол делать!

Ирония судьбы! Тут все уже сделано! Надо смываться!"

Разговор женщин продолжался. Медсестра удивленно говорила:

– Я когда сюда шла, специально посмотрела – свет везде горит… И на кухне вроде кто-то был.

– Да она дома, дома, – соглашалась соседка. – Куда денется? Она же пятый год никуда не ходит.

Просто она всем долго не открывает. Может, задремала? Звоните подольше, откроет.

– Да я уже пять минут звоню! – раздраженно ответила медсестра и снова нажала кнопку звонка. Когда настала тишина, она недовольно сказала:

– Да не померла ли она там?! – Соседка охнула, и Иван услышал, как она зовет кого-то, мужа, наверное:

– Леня! Леня! Иди сюда! С соседкой у нас что-то не то…

Иван не стал ждать продолжения. Он догадывался, как будут развиваться события, когда на сцену выйдет вооруженный стамеской Леня и примется колупаться в замке… Он бесшумно пробежал в комнату, стараясь не глядеть на бабку, открыл балкон. Он очень осторожничал, пытаясь не производить никакого шума, но задвижка заржавела, балкон давно не открывался. Шум, наверное, услышали на площадке, потому что медсестра вдруг начала кричать через дверь:

– Таисья Егоровна! Таисья Егоровна! Откройте!

К вам укол делать пришли!

– И затем раздался прямо-таки звериный бас соседа Лени:

– Дайте мне…

Иван глянул через перила балкона. Второй этаж, хрущобка, чепуха! Высота тут смешная, метра три всего. Главное – не поскользнуться на сырой земле, а то будет готовый перелом… «Хорошо хоть медсестра на этот случай рядом!» – усмехнулся он про себя. Иван перешагнул через перила, присел на корточки, держась руками за железные прутья, сгруппировался и мягко спрыгнул. Приземлился он удачно, но времени прийти в себя уже не было – в квартире раздались громкие голоса…

Он бежал через какие-то кусты, через большую темную лужайку, мимо маленького прудика, мимо высотного дома, мимо освещенного универсама…

Остановился он только на миг, когда увидел открывшиеся перед ним двери троллейбуса. Прыгнул туда, проехал пару остановок до метро, спустился по эскалатору и раза три, не меньше, пересаживался с линии на линию. Он лихорадочно менял направления, кружил по кольцу, пока не понял – все, надо тормозить, это настоящий психоз! Ведь никто за ним не гнался, ведь никто бы его не смог догнать!

Он вернулся по кольцу на «Курскую», пересел на «синюю» ветку и поехал к себе в Измайлово. «А неприятно быть жертвой, черт побери, – подумал он. – Убивать куда легче… Но что за чертовщина?! Кому бабка-то наша помешала? Может, думали – у нее денежки припрятаны? Да кто же знал? Никто не знал – только я да Серега… Получается, если Серега мертв – то это я убил?! Блин, да ведь все так и скажут, когда меня найдут: „Ты пришил старушку, ты, по всем приметам ты, Ваня!“ А если, не дай Боже, меня еще кто-то сможет опознать… Может, соседка меня приметила, когда я убегал по двору, а она-то вполне могла меня видеть раньше. Я же не скрывался – чего ради мне было скрываться?! Да кто же все это творит?!»

Самым обидным было то, что он ничего не мог предпринять. Найти бы того, кто убил Сергея и его бабку – да Иван бы его своими собственными руками, без суда и следствия… Но как найти? Кого искать? Он вспомнил об Алие и даже поморщился – это было глупо. Девчонке бабка была совсем ни к чему. Она ее даже в глаза никогда не видала.

Но, кроме девчонки, никого на примете не было.

На станции «Семеновская» он не выдержал – вышел из вагона, поднялся наверх, отыскал таксофон.

Позвонил той Кате, которая значилась первой в списке Майгуль. Ответила молодая женщина:

– Алло!

– Мне Катю.

– Я слушаю! Кто говорит?

В ее голосе послышалось беспокойство.

– Здравствуйте, – торопливо сказал он. – Вы меня не знаете, меня зовут Иван.

– Что такое? – Девичий голос зазвучал испуганно.

– Ничего страшного! Я вас беспокою по поводу вашей подруги, догадываетесь, о ком речь?

– Нет, – удивилась Катя. – Простите, кто вы, я не расслышала?

– Я ищу вашу подругу, Алию, Алию Боссарт. Вы ее знаете?

Катя совершенно успокоилась и доброжелательно ответила:

– Да, я ее помню, конечно. Но я ее уже полгода не видала.

– Да?.. – разочарованно переспросил он. – А знакомых ее вы не можете мне назвать?

– Нет… Поищите в институте.

– Уже искал. А вы не вместе учились?

– Нет. – Катя явно теряла интерес к разговору. – Простите, но если это все – я кладу трубку. У меня ребенок голодный.

И действительно, где-то на заднем плане раздавался крик грудного младенца. Иван повесил трубку и позвонил по другому номеру. Тут ему должна была ответить Ольга. Ему опять повезло – он прямо попал на нее. Представился и спросил об Алие.

Ольга тоже казалась удивленной, и она была больше осведомлена о деле:

– Алия? Она что – нашлась?

– Нет, в том-то и дело, – пояснил Иван. – Можете мне сказать: где она могла бы найти приют?

– Приют?! Откуда мне знать?! У меня ее нет.

Ольга явно приняла его за работника милиции.

Иван только и спросил, в каком районе она живет.

Оказалось, в Филях. Он повесил трубку. «Может, имеет какой-то смысл то, что Алия мне врала про станцию „Автозаводская“? – подумал он. – Машина все же была найдена там… Но кто из этих людей живет на „Автозаводской“?!» Он набрал еще один номер, почти автоматически, прочел имя, написанное рядом аккуратным почерком Майгуль…

Ему опять ответила девушка:

– Слушаю?

– Здравствуйте, – заговорил он. – Это Дана?

– Нет…

– А можно пригласить Дану?

– Ее нет дома, – ответила девушка.

– Извините.

Он повесил трубку и тут же покрылся холодным потом. В ушах все еще раздавался голос, доносившийся из трубки… Он снова набрал этот номер, торопясь, не сразу попадая пальцем в нужные ячейки… Опять ответила та же девушка:

– Слушаю?

– Алия, это ты?! – закричал Иван. – Алия, не вешай трубку, я тебя узнал!

– Что?! – севшим голосом спросила девушка. – Кто это?! Кто это?!

– Иван!

Трубка онемела.

– Да ты не психуй, я против тебя ничего не имею, скажи мне свой адрес! – кричал он, слушая ее потрясенное молчание. Ему не верилось, что он нашел ее так просто и так быстро. – Алия! Давай увидимся! Нужно поговорить! Хочешь – встретимся в городе?! Алия! Алия! Слушай меня, я…

В трубке раздались гудки – она прервала связь.

Он выскочил из таксофона. Куда бежать? Как узнать адрес?! Из таксофона ни в одну справочную не обратишься! Только с домашнего телефона! А она тем временем улизнет!

Он так метался, вид у него был настолько дикий, что к нему подошел патруль милиции и попросил предъявить документы. Иван замер, потом беспрекословно вынул паспорт. Он ждал худшего – такой уж был денек… Забьют в камеру ни за что ни про что, испортишь нервы и здоровье, да еще и время потеряешь. А Алия сбежит! Но на этот раз судьба ему слегка улыбнулась – милиционер нехотя козырнул, возвращая документы, и Иван бросился в метро. Дома он был через двадцать минут.

Ворвался в квартиру как вихрь, насмерть перепугав Таньку.

– Ты чего? – крикнула она, когда он упал на колени перед телефоном и принялся накручивать 09. – Рехнулся, да?

– Отвали!

– Ты взбесился, я спрашиваю?!

– Отвали, я тебе сказал!

По 09 вместо человеческого голоса он услышал бодрый автомат, который пару минут диктовал ему абсолютно ненужные телефоны вокзалов и аэропортов, а также ветеринарных служб и экстренной психологической помощи. Иван бросил трубку. Танька в ужасе закрыла уши ладонями:

– Псих! Ты чего гремишь?!

– Как узнать адрес по телефону?! – невразумительно спросил Иван.

– Чего?!

– У меня есть телефон, а нужен адрес!

– Случилось что?

– Да, случилось! Я тебя спросил – ты знаешь, как это сделать?!

– Фамилия-то у тебя есть? – спросила Танька деловым тоном.

– А, блин, нету… Забыл взять! Нет, вроде бы есть! – Он вытащил список и впился в нужную строку. – Есть, слава Богу, не обратил внимания! Сулимова ее фамилия! Сулимова Дана! Вот телефон! Найдешь мне адрес – я тебе… Я тебе платье куплю! – вырвалось у него.

Танька небрежно взяла список и прочла его. Подняла на него недоверчивые глаза.

– Да тут сплошь какие-то бабы. Откуда ты это взял, признавайся?

– Да не важно! Найди мне эту Сулимову – больше ничего не надо!

– Это будет трудно… И между прочим – платная услуга!

– Так бери, подавись! – Он кинул ей кошелек. – Не терпится деньгу сорвать?!

Она обиделась:

– Совсем мозги растерял? Счет придет по почте, это платная справка. Но у меня нет телефона, по которому эти справки дают.

– А где же он?

– У матери, в справочнике. У нас классный справочник, совсем новый Придется звонить матери…

Он ушел на кухню, чтобы ничего не слышать.

В жизни так не нервничал. Было страшное искушение – позвонить еще раз по тому телефону, где откликнулась Алия… Но он боялся ее спугнуть. Хотя наверняка уже спугнул…

Танька пришла минут через двадцать, когда на кухне все стало синим от сигаретного дыма. Она сердито сунула ему листок:

– На, подавись!

Вместо ответа, он крепко сжал ее в объятиях и поцеловал. Она все еще злилась, но он не стал извиняться и давать объяснений – выскочил из дому с желанной добычей, поймал на проспекте машину и вскоре был по указанному адресу.

И только тут до него дошло, что приехал он в самый центр города – в один из переулков, выходящих на Мясницкую… Стоя у старинного трехэтажного особняка, он видел в конце переулка огромное гранитное здание нефтяной компании «Лукойл». Неподалеку светились огни ночного ресторана. Иван удивился – не перепутала ли чего-нибудь Танька?

Неужели этот дом перед ним – жилой? Он еще раз оглядел старинный зеленый фасад, колонны, лепнину под карнизом и толкнул единственную дверь…

Она была не заперта и не снабжена никакими кодовыми замками. На первом этаже квартир не было – все двери наглухо замурованы кирпичом.

Кирпич еще не оштукатурили – видимо, особняком занялись недавно… Ивану требовалась квартира номер 6. Он поднялся до третьего этажа и обнаружил, что номера кончаются на четвертом. На каждой площадке было по две квартиры. Он замер, в нерешительности огляделся. И сделал единственное, что ему пришло в голову, – позвонил в квартиру под номером 4. Открыть ему не пожелали. В квартире номер 3 был тот же результат. Повезло ему на втором этаже – там ему, правда, не открыли, но спросили через дверь:

– Вам кого?

– Мне шестая квартира нужна!

– Вход со двора, – мрачно направили его по пути истинному.

Иван вышел из особняка и долго искал, как пройти во двор. Задача осложнялась тем, что особняк впритык стоял к соседним зданиям и в щели между ними не пролезла бы даже кошка. Пришлось обходить пару соседних домов и возвращаться задворками.

Сзади особняк не производил сильного впечатления – он был давно не крашен, на штукатурке проступали трещины и пятна. Тут тоже была всего одна дверь. Квартира номер 6 отыскалась на втором этаже. Он поднял было руку, чтобы позвонить, и тут у него вдруг закружилась голова. «Нервы ни к черту, – подумал он, пережидая накатившую дурноту. – Ну, она мне за все ответит! И за сотрясение мозга тоже!»

Он нажал кнопку звонка. Ожидая ответа, рассматривал дверь. Дверь была высокая, двустворчатая, дубовая. Но очень старая, ободранная, почерневшая, разбухшая от сырости, и замки ненадежные… Замки, наверное, стояли здесь со времен Октябрьской революции. Но с другой стороны – если уж такой замок заест, открыть его сложнее, чем какую-нибудь «Мотурру» или отечественный «Бизон». А с той стороны двери точно есть засовы. Не может их не быть – Иван такие двери знал хорошо.

Открывать, похоже, не собирались. Он опять надавил кнопку. Где-то в глубине квартиры должна быть Алия. Она его слышит, она знает, кто это пришел. Она ни за что не откроет и не пустит открывать хозяйку…. Но тут он услышал бряцанье открываемого замка, потом резкий лязг засова. Да, он оказался прав – там был засов. Дверь открыли. Ее даже не заложили на цепочку. Иван увидел в полутемном коридоре худенькую женщину маленького роста. Она бы ему и до плеча не дотянулась, хотя он тоже ростом не особо вышел…

– Вы Дана? – спросил он.

– Я Дана, – подтвердила она. – А вы ко мне?

– К вам.

– Заходите, – просто сказала женщина и отступила в глубь прихожей.

Иван вошел, огляделся. Прихожая была маленькая, сюда выходило две двери. Дальше она переходила в узкий, как кишка, темный коридор. Дана остановилась возле правой двери и пригласила:

– Заходите.

Иван предпочел бы сперва осмотреть всю квартиру, но ему не хватило смелости попросить об этом хозяйку. Было в этой крохотной женщине что-то внушающее если не робость, то уважение. Она держалась очень прямо и смотрела тоже очень прямо. Никаких уклончивых взглядов, никакого смущения. Смущался как раз Иван.

Не дожидаясь ответа, женщина вошла в темную комнату, и там вспыхнул мягкий желтый свет.

Иван последовал за ней. Комната оказалась неожиданно большая, метров двадцать пять, в два окна.

Высокие, давно не беленные потолки терялись в сумраке. Посередине комнаты стоял маленький смешной столик, накрытый русским цветастым платком вместо скатерти. Над столиком свешивался с потолка желтый шелковый абажур с кистями. Абажур был по диаметру больше столика. Иван оглядывался и видел вокруг себя какие-то нелепые предметы: крохотное, почти детское креслице, обитое розовым шелком, застекленный пузатый шкафчик с детскими игрушками, странную черную гитару на стене. Гитара была куда меньше, чем обычная, и, кроме того, необычной формы. Присмотревшись, Иван понял, что это вовсе не гитара, а некий неизвестный ему инструмент.

Дана стояла у раскрытого настежь окна и старательно разминала в пальцах сигарету. К Ивану она не оборачивалась, но он почему-то думал, что она его видит. Затылком, что ли? Наконец женщина закурила и пустила дым по ветру. Иван поежился. В комнате, оказывается, было холодно, как на улице. А женщина была одета легкомысленно – красная маечка без рукавов, тонкая черная юбка до колен, красные кожаные туфельки без задников…

– Не холодно вам? – вдруг спросил он.

– Да не г. – Дана выбросила сигарету за окно. – Но я все равно закрою. Кажется, дождь пойдет. У меня сигарета промокла. – Она плотно прикрыла окно, задернула штору. Повернулась к нему:

– Вы по какому вопросу?

– По личному, – глуповато ответил Иван.

– Я поняла, что не по государственному, – усмехнулась Дана. Глаза у нее были очень темные, Иван все пытался понять – какого же они цвета?

– Вы не насчет нашей квартиры, нет? – спросила женщина.

– Нет, я ищу одну девушку, – сказал он. – Ее зовут Алия. Вы ее знаете?

– Конечно, я ее знала, – отчетливо проговорила женщина.

– Она тут?

Дана немного помолчала, чуть сощурив свои странные темные глаза. Потом она сделала несколько шагов в сторону, присела в розовое креслице. И только тогда ответила:

– Ее тут нет.

– Сегодня она была здесь! – настойчиво повторил Иван.

– Вы думаете?

– Я говорил с ней по телефону!

– Вы с ума сошли, – беззлобно ответила женщина. – Ее тут не было очень давно, очень. Почему вы стоите') Садитесь. В углу стоит стул. Берите и садитесь рядом со мной.

Иван, непонятно почему, подчинился ее приказу.

Спорить с ней не хотелось. Она говорила так просто и спокойно, что он неожиданно тоже успокоился. Он взял стул, поставил его напротив креслица и сел так, что их колени почти соприкоснулись. Дана улыбнулась, глядя ему куда-то в переносицу.

– Сколько вам лет?

– Двадцать девять. Но я все же уверен, что она тут была.

– А я вам говорю, что нет. Вы молодой, – Женщина все еще улыбалась.

Иван не мог понять – уродливая она или красивая? Странное лицо – сухое, горбоносое, ярко выраженного восточною типа, скорее кавказского. Губы тонкие, подвижные, яркие. Помады на них он не заметил. Кожа на лице желтая, но гладкая, воскового оттенка. Очень черные пышные волосы, очень густые прямые брови. А вот глаза у нее оказались вовсе не черные. Синие! Аквамаринового оттенка! Ивана ввели в заблуждение огромные зрачки Даны – эти зрачки заполняли почти всю радужную оболочку.

Только по краям проглядывал яркий аквамарин. Он не мог решить, сколько ей лет, и в конце концов утвердился во мнении, что ей под сорок.

– Вы не гадалка? – внезапно вырвалось у него.

Женщина закрыла лицо руками и от всей души расхохоталась. Смех у нее был неожиданно визгливый, и это спустило Ивана с небес на землю. Он упрямо переспросил:

– Она тут была? Я должен осмотреть квартиру.

Она мне очень нужна, вы не представляете как! Я ей ничего плохого не сделаю!

– Молодой человек, – сказала Дана, немного придя в себя. – Не смешите вы меня, ради Бога!

Во-первых, я не гадалка. У меня даже карт в доме нет. Вы почему так решили? Внешность моя вам не понравилась? Мне просто интересно!

– А мне интересно, где Алия!

– А во-вторых, – продолжала Дана, не обращая на него никакого внимания, – во-вторых, могли бы быть повежливее с больным человеком. Хотите осмотреть квартиру? Мне принадлежит только эта комната. Осматривайте!

– А все остальное? – оторопел Иван. Эта женщина умела сбивать с толку!

– А все остальное в количестве четырех комнат принадлежит моим соседям, с которыми я никак не могу расстаться. Хотелось бы разъехаться, но пока у меня ничего не выходит… – ответила Дана, явно издеваясь. – Напротив живут молодожены. Но они не владельцы, они снимают комнату. Студенты. Дальше по коридору – старушка. Ей принадлежат две комнаты. И наконец, напротив кухни живет Наташа с сыном. Она ушла от мужа, и он купил ей эту комнату, чтобы оставить себе всю квартиру – где-то в Черкизове. Видите, тут самая настоящая коммуналка.

А я – настоящая коммунальная сплетница.

– Нет! – вырвалось у него.

– Что – нет? – Дана иронически подняла брови. – Не похожа? А это так. Как вы думаете – могу я спрятать вашу Алию в этой комнате? Да? Тогда ищите. Ищите тут, ищите у соседей. На кухню загляните. В места общего пользования. Только вы ее не найдете. Ее тут нет. Ее нет нигде.

– Я знаю. – Иван и сам уже понял, что опоздал, – если Алия тут и была, то уже сбежала после его звонков. – Ее тут уже нет. Но вы должны мне сказать, куда она пошла.

– Молодой человек, мне очень жаль, – спокойно ответила женщина. – Но она мертва.

Иван вскочил:

– Да еще час назад я с ней разговаривал! Не морочьте мне голову, вы!

– Послушайте, милый мой. – Женщина тоже встала. – Вы же могли не узнать ее голоса!.. Вы ее с кем-то перепутали!

– Я ее узнал, представьте себе! И она тоже узнала меня!

– Ужасно. – Женщина села. Видно было, что теперь она по-настоящему волнуется. – Она мертва, говорю вам! Вы меня напугали!

– Вы меня тоже, черт!

– Нет, нет, вы сумасшедший! – Дана вжалась в спинку кресла. – Помолчите секунду. Откройте окно.

Дайте мне сигареты. Спасибо.

Иван сделал все, что она просила, и даже пепельницу ей придвинул. Дана нервно закурила, пустила прямо ему в лицо пару коротких толстых струек дыма, ткнула сигаретой в пепельницу и не попала.

Ткнула еще раз, и опять мимо. Она раздраженно заворчала, как кошка, нашарила пепельницу и поставила ее немного иначе. Иван следил за движениями ее чутких пальцев и вдруг догадался посмотреть ей в лицо. Нашаривая пепельницу, женщина на нее не смотрела. Она сидела прямо, вздернув подбородок, и ее темные глаза уставились ему в переносицу…

– Вы.., не видите?! – вырвалось у него.

– Я слепая, вы что – не поняли? – раздраженно ответила она.

– Не понял… Простите…

– Бог простит. Как вас зовут?

– Иван.

– Иван?.. Не знаю ни одного Ивана среди ее знакомых.

Он понял, что Дана говорит об Алие.

– Вы из милиции? – опять спросила женщина.

– Нет. Я ее друг.

– Я не очень верю вам.

– Ну и не надо.

– Грубить не советую, – предупредила Дана. – Если вы ее друг – почему вы ей не помогли тогда, весной?! Она нуждалась в помощи друзей, но все от нее отвернулись, боялись замарать руки!

– Расскажите, что было весной! – попросил Иван.

– Не желаю.

– Но она мне очень нужна! Черт, но она же была тут, я с ней говорил! – опять чуть не взорвался Иван, но вовремя взял себя в руки. – Почему вы решили, что она мертва? Она просто в розыске.

Дана покачала головой:

– Полгода в розыске? Это – смертный приговор.

– Не всегда. Некоторые нарочно скрываются. Их ищут по многу лет.

– Так это преступники. Уголовники. Шпионы, – резко и четко отвечала Дана. – А кем она была? Боже мой… Милая, открытая, наивная девочка… Ребенок, в сущности…

– Не сказал бы… – протянул Иван. – Этот ребенок чуть не проломил мне голову, отбил мне почки и угнал мою машину.

– Что вы болтаете?!

– То, что слышите. Но я ее ищу не для того, чтобы проучить. Она мне просто нужна.

– Влюбились, что ли? – насмешливо спросила женщина.

– Нет, с чего вы взяли?

– Она с вами переспала?

Он немного смутился, потом хмыкнул:

– Она сама хотела.

– Да, она редко кому отказывала, – кивнула та. – Но это было от душевной простоты. А чем это кончилось – я даже думать не хочу. Она была милая, добрая, но… Ее сломали. Сломали и выбросили. Иван, я вас прошу уйти, – неожиданно закончила Дана. – У меня страшно голова болит.

– Давайте я закрою окно, – предложил он. – Вы же простудитесь.

– Я никогда не простужаюсь… А когда в комнате холодно – мне легче. Голова быстрее проходит. Знаете, я совсем не мерзну. Чувствуете? – Она потянулась к его лицу и неожиданно провела по его щеке ладонью. Ладонь была горячая, сухая.

Иван попятился:

– Я пойду?

– Да, идите. В другой раз как-нибудь зайдите, поговорим.

– Вы меня не провожайте, – быстро сказал он. – Я поговорю с вашими соседями. Может, они видели ее. Понимаете, она могла к вам прийти, а вы бы ее даже не увидели. Я не ошибся – я говорил по телефону именно с ней. Да вот вам доказательство – она сказала, что вас дома нет.

– Я была дома. – Дана растерянно опустила протянутую к нему руку. – Вам показалось… Вы перепутали… Уйдите, я вас очень прошу…

– Ладно, спокойной ночи.

Он вышел в коридор, но пошел не к входной двери, а в глубь квартиры. Он дергал каждую дверь. Заперто, заперто, заперто. Везде тишина, нежилые запахи, грязь на полу, немытые окна на кухне. Кухня его убедила в том, что здесь не могут жить столько людей, как сказала Дана. Одно помойное ведро, одна швабра с тряпкой, один кухонный стол…

Он не успел вовремя броситься на пол, когда услышал шорох за спиной, и первая пуля обожгла ему кожу на голове. Когда в него выстрелили второй раз, он уже быстро отползал к стене, но пуля все же выбила кусок кафельной плитки у него под носом.

А потом наступила тишина.