Инкуб (СИ)

Глава 14

Спустя неделю на рассвете Венере позвонила Мэри, анестезиологу из ее команды. Крупная, седовласая, она красила волосы в коричневый цвет и носила очки в старомодной роговой оправе.

— Проблемы с Руфусом.

Неужели облажалась? В отчаянии Венера думала, что нужно с этим завязывать. Она просто кончится от вины и стресса, и не нужны будут никакие деньги, карьера, если будет так нервничать и не возьмет себя в руки. В конечном счете. Ей осталось доработать всего неделю. Одна неделя и она вернется домой. Она даже уже купила билет для себя, так как Андрей изъявил желание остаться в Лондоне. Где он будет жить, она не спрашивала, но раз у него теперь была работа, это ее уже не касалось.

— Что у него?

— В дренажной трубке желчь.

По-быстрому приняв душ, она оставила записку на столе и поехала в клинику. По дороге мысленно воспроизводя в голове все шаги операции сделанной ранее.

Осмотр показал, что скорее всего желчь сочилась из того места, где она сшила желчный проток. В операционной два конца протока выглядели нормально. Но у Руфуса всю накануне ночь наблюдалось нестабильное состояние.

— У него низкое кровяное давление? — спросила она медсестру, смотря на дренажную трубку. — Выглядит ужасно.

Та кивнула.

— Мэри, дай команду готовить операционную. У него плохой приток крови, скорее всего протоки разошлись. Где Шепард?

— Никто не знает. У него выключен телефон. Велел не оперировать и ничего не делать с пациентом без него. Убьет.

— Я сказала, готовьте операционную! — закричала она в голос, меняя командные вибрации таким образом, что ослушаться было невозможно, готовая кого-нибудь сама убить в этот момент. — Живо!

Все вокруг пришло в бурное движение, какое бывает, когда возникает нечто непредвиденное.

— Козлина, — шипела Венера, направляясь в раздевалку для переодевания.

Ее все время грызла и лязгая зубами мысль: она что облажалась? Мог Шепард этого избежать? Он бы справился? Или кто-то другой. «Заткнись», велела она себе, одеваясь и чувствуя, как рука резко дергает свою же одежду, и будь та ветхой, разорвалась бы на куски. Сердце в бешеном галопе стучало бубном, а ее распирало от злости. Все что хотелось, устранить осложнения. Найти и устранить.

Она вскрыла Руфуса, и они вычистили из него литр каловых масс, но сама печень выглядела хорошо. Почки тоже. Все кровеносные сосуды и желчный проток функционировали, как положено. Сердце и легкие приживались невероятно отлично. Провели тщательный осмотр, нашли отверстие в кишечнике. Бессмысленно вопрошать вселенную, появилось ли оно там само или кто помог. Одно было ясно, это вина не ее.

Она провела операцию и вернулась к своему столу только к обеду, где заполнила положенные бумаги. На столе стоял букет с розами. Симпатичная композиция в кремовых тонах. Он вызвал на ее осунувшемся лице улыбку.

«Поздравляю. Хорошая работа. М. Брицкриг».

Венера подняла глаза и снова посмотрела на цветы. Приятный знак, хоть и не от мужа. Значит, Марс уже знает, и это неплохо. Но еще лучше, что он помнит о ней и думает. Даже если они не видятся, и он сам держит слово и не попадается ей на пути, он помнит о ней. Утро она провела в больнице. Шепард так и не появился.

В обед вышла прогуляться, разглядывая прохожих, витрины, машины. Летний Лондон в этом году дождил. Улицы то и дело устилались разноцветными листьями, а кое-где появились первые украшения к осени в виде тыкв и рыжих цветов.

Когда она вернулась, на регистратуре ее окликнула администратор и протянула новый пропуск, забирая старый под роспись, улыбаясь при этом ярче рождественской звезды. Вокруг все готовились к празднику, украшая вестибюли и холлы клиники наклейками из осенних листьев.

— Поздравляю, — произнесла она настолько искренне, насколько разглядывала Венеру с любопытством.

— С чем?

Венера посмотрела вслед за ней на пропуск и с удивлением прочла рядом со своей фотографией должность «Главный хирург кардиологического отделения». Ей же оставалось работать неделю. Не понимая, что к чему, она поднялась на этаж отделения и вошла внутрь.

Не успела она пройти и пятнадцати шагов, принимая поздравления коллег, как ее сбил с ног Шепард. Мощные ладони схватили за плечи и протаранили до ближайшей пустой палаты, захлопнув за ними дверь.

— Шепард, что вы делаете? — хотелось, как минимум хорошенько треснуть его по голове.

Тот словно паук, в лапах которого оказалась долгожданная добыча, сузив глаза со злорадной улыбкой, больше походившей на оскал, прошипел, откровенно раздражая.

— Поздравляю тебя, дорогуша. Ты у нас новая звезда.

— Это шутка такая?

— Не-е-ет, что ты. Такое говорить себе дороже. Какие шутки? Сначала ты становишься без моего согласия моим ассистентом. Потом оперируешь ключевых пациентов. А затем раз, — он вкинул руки вверх, показывая дугу, уходящую в небо. — Ты главный хирург моего отделения! Моего! Какие шутки?

— Это явная ошибка. Мой пропуск в отделение трансплантологии не работает. Мне дали этот. Это ваша зловредная шутка?

Она и сама уже злилась, считая, что подобные выходки не могут проходить безнаказанно.

— Может реверанс сделать, за кофе сбегать?

— Шепард, дайте пройти. И не тратьте время. Хотите бегать — бегайте.

Венера попыталась пройти мимо него, но тот, хоть и был невысокого роста, рассвирепел еще больше и грубо толкнул ее на кровать.

— Не дам. Ты, шлюха сибирская. Подстилка гребанная. Это мое отделения, поняла?!

— Шепард, вы рехнулись?

Она никак не могла поверить, что у того съехала крыша, и он перешел на личные оскорбления. И тут дошло, он запретил вход в отделение трансплантологии ей сам, лично. Она с силой поднялась с кровати, оказавшись почти вплотную к распаленному от бешенства коротышке.

— Вы меня не пускали в отделение?

— Да, я.

— Теперь у меня там пациент.

— Нет у тебя ни одного пациента.

— Я все еще веду Руфуса Корна.

— Он уже выписался, дура!

Он засмеялся так, словно сказанное — самая очевидная вещь на свете. Бред! Она растерянно захлопала глазами, уставилась на него, слыша исступленный стук собственного сердца в висках. Может он сошел с ума? Пациенты после пересадки восстанавливаются очень долго, иногда процесс занимает до года. Она только сегодня утром его чистила в операционной. Этого никак не могло быть.

— Это физически невозможно!

Лицо Шепарда исказила озлобленная презрительная гримаса.

— Да что ты?! Ты ничего не знаешь ни о них, ни о больнице, — заорал он в своей привычной манере, брызгая слюнями и заставляя уклоняться. — Ты набитая, наивная идиотка!

Зачем он врет? Что за детский лепет? Она знает все о своих пациентах и сейчас имеет дело с впавшим по непонятным причинам в ярость коллегой. И срочно необходимо что-то такое сказать, что привело бы того в чувства, хотя бы временно.

— Я буду писать жалобу, прекратите орать!

— С какой радостью я вырежу у тебя органы, сука. Один за другим.

Он обслюнявил указательный палец и повел им по ее лицу, вызывая шок и буйное возмущение. Венера со всего маху залепила ответную пощечину, тяжело и обозленно дыша.

— Как только ты начнешь сосать, все поменяется, и тогда я буду радоваться.

Он походу совсем слетел с катушек, решила она. Не давая пройти, он схватил ее за запястья, выкручивая, причиняя боль.

— Шепард, я не главный хирург. Придите в себя!

Они боролись.

— Я видел документы на назначение, в совет директоров. Ты практически член семьи. Он все делает, чтобы ты дала. И когда получит, — он снова с силой толкнул ее на кровать, наклонился.

Ей пришлось в деталях рассмотреть рыжее, красное от ярости лицо.

— Ты сдохнешь! Поняла?! Сдохнешь.

— Кто? — она оглянулась на дверь палаты, обдумывая, успеет ли вскочить и добежать.

— Брицкриг, тупая сука! Ты будешь ползать по полу, просить отыметь. Умолять, чтобы кто-нибудь, хоть кто-нибудь из них вставил в тебя. Я сам буду тебя оперировать, поняла?!

В ужасе она уставилась на него, посчитав, что лучше промолчать.

— В этом мире есть правила. Сильные правят слабыми. И он тебя выбирает, только пока хочет, — голос Шепарда зловеще свистел, подрагивал от гнева. — Подбор операционной, выбор лучшей в мире команды, доступ к финансам быстро кончатся, Поняла? Как только он доберется до твоей щели.

Он одарил ее похотливой улыбкой, проводя пальцами между ее ног. Она задергалась.

— А я и мертвую тебя трахну. Не брезгливый.

Резко выпрямившись, остался довольный запуганным выражением ее лица и зашагал из палаты.

— Обожаю новых сучек!

Венера осталась лежать, пытаясь переварить происходящий за гранью ее понимания разговор. Кое-как она поднялась на ноги и вышла следом за ним, опасаясь его возвращения. Дошла до туалета. Руки ее тряслись, лицо опухло и покраснело от слез. Дожили, все приехали. Нужно звонить Марсу и увольняться. Больше ничего не оставалось делать.

По дороге назад у администраторской стойки ее ждали два детектива, одетых в гражданское. Они представились и предъявили документы.

Высокий и худой, черноволосый Оливье Мартинес, черты лица говорили о смеси в нем бразильской и французской крови. Он подпадал под влияние битлов, нося старомодные удлиненные бакенбарды и отросшие до плеч волосы. Второй, Джон Смит, выглядел, как типичный невзрачного вида англичанин с тонкими чертами лица, светлым волосом и водянистыми серыми глазами.

— Ваш муж обвиняется в убийстве Алисы Мэдс и попытке убийства ее мужа.

— Что?! — только и смогла выговорить Венера, с ужасом осознавая, что это вовсе не розыгрыш.

Сообщение звучало чудовищно. На секунды шум больницы стих, и она встала, как вкопанная, хлопая глазами и пытаясь осознать новость.

Андрей — убийца?

— Пройдемте с нами. Мы объясним все на месте, — смягчился один из них, беря ее под руку.

Они погрузились в полицейскую машину со специальными номерами и через час сидели в рабочем кабинете, в сером шестиэтажном здании Скотланд-Ярда. Один стол и два стула.

С Венеры взяли согласие на содействие следствию, сняли отпечатки пальцев и записали общие данные. В комнату вошел Оливье и сел напротив.

— Вы курите? — спросил он, тщательно разглядывая ее.

Она отрицательно покачала головой.

— Не возражаете, если я закурю?

Нет, она не возражала.

— Расскажите, когда вы последний раз видели Алису Мэдс и ее мужа?

Венера кивнула, будучи не в состоянии поверить в произошедшее. По словам детективов, он пришел в дом Мэдсов, вооруженный кухонным ножом. Соседи подтвердили. После чего нанес Алисе двенадцать ножевых ударов, оказавшихся смертельными, хотя изначально она порезала сама себя и шесть ударов Мэдоксу. Ему удалось сползти по лестнице на первый этаж и позвать на помощь соседку. Та вызвала полицию со скорой помощью. Затем он попытался порезать себя, но не успел истечь кровью. Сейчас находится в психиатрическом отделении Национального неврологического госпиталя в состоянии острого параноидального психоза.

— Вы знали, что ваш муж в течение пяти месяцев состоял в любовных отношениях с жертвой?

Это почему-то раздавило ее окончательно. Не знала точно, но догадывалась. Он сюда за этим и ехал, за Алисой.

— Да, — прошептала она, бледнея на глазах и ощущая тошноту с головокружением.

— Скорее всего, она его отвергла, и, не справившись с эмоциями, он отреагировал, — продолжал детектив, наблюдая, как подрагивают вяло лежащие руки на столе руки девушки.

Жена убийцы. Ей буквально не за что было ухватиться, и она мяла кончик собственного пальца, неподвижно сгорбившись.

Пришлось выдержать еще тысяча и один унизительный вопрос о характере мужа. Пьет ли он? Проявлял ли когда-нибудь агрессию? Чем занимался. Склонен ли он в целом к абьюзам? Состоит ли она сама с кем-нибудь в любовных отношениях? А как дела на работе? Когда был последний раз сексуальный контакт и прочее.

— Это все, — закончили они спустя час, позволяя ей вернуться домой.

— Я могу его увидеть? — спросила она, с трудом поднимаясь на негнущихся, ослабевших ногам.

— Кого?

— Мужа.

Детектив кивнул. Она уже знала, что Мэдс лежит в клинике в отделении интенсивной терапии, потому и не было Шепарда все утро. Он его зашивал. Алиса в Вестминстерском морге.

По словам детективов — Андрей вышел на работу как обычно к восьми. Он долго и тщательно занимался мытьем лаборатории и пробирками. Со скоростью навозного жука двигаясь между столами с реактивами, прощался с уходящими лаборантами, повторно протирал столы и изредка поглядывал на копившиеся в дальнем углу в мусорных баках мешки из толстого черного полиэтилена.

Вечером после ужина Смит прислал ему номера операционных.

Ближе к полуночи он все-таки начал таскать мешки к мусоросжигательной печи. Содержимое мешков тоже было упаковано в плотные пакеты с маркировкой, так что он, вскрыв первый попавшийся и стараясь особо не разглядывать содержимое, начал искать нужные сочетания цифр и букв. И, спустя три часа, нашел.

Опасения Смита он держал в собственных руках. Доноров целиком вырезали, убеждали родственников, что их умершие дочери, сыны или супруги послужат на благо человечества, но трансплантировались лишь необходимые из них реципиентам, остальное расточительно сжигалось. Получив доказательства, он пофотографировал на сотовый номера и все сжег, проведя остаток ночи в размышлениях.

Под утро набрал номер Смита и скинул ему доказательства через Ватсап.

Когда он вернулся домой, Венера уже ушла на работу спасать Руфуса.

Он, не дождавшись, пошел к дому Мэдсом. Карман джинсов оттопыривался острым углом от коробочки с кольцом, украшенным фианитами. В Лондоне цены даже на самое простое кольцо казались непомерными. Было немного страшно и стремно, но он видимо верил — Алиса его женщина.

Дом выглядел похожим на их. Двухэтажный, из красного кирпича, с небольшими палисадниками у входа, коваными оградами. Он сжал ручку, дверь беззвучно подалась внутрь. Он не знал, что в доме Мэдсов кругом видеокамеры. Он нерешительно постоял на крыльце, дополнительно нажал на кнопку звонка. Никто не ответил, и он, снедаемый любопытством, вошел внутрь.

Алиса никогда не приглашала его туда, объясняя излишней подозрительностью мужа, словно тот мог унюхать их. Они встречались у него дома, в гостиницах, кафешках, но никогда у нее.

Внутри оказалось уютно. Типичный английский особняк в стиле прошлого века. Кресла, камин, тяжелые портьеры. Откуда-то из глубины дома доносились полутоны всхлипов, рождая на лице Андрея тревогу. Вдруг кому плохо или она там блюет? Когда он видел ее в последний раз наедине, она выглядела слабой.

Всхлипы продолжили звучать, он, не особо думая, двинулся на их источник. Поднялся на второй этаж. Под ногами стелилась красная дорожка, а в углах лестницы стояли горшки с зелеными растениями. В коридор выходили двери четырех комнат. Прислушавшись, он направился к той, что приоткрыта.

Посреди комнаты на белоснежном ковре перед обнаженным Мэдоксом на коленях сидела Алиса. На ней было надето откровенное кожаное белье нижней. У Андрея от зрелища мгновенно встал. В руках она держала кухонный нож. Обыкновенный, длиной сантиметров двадцать, с грубой пластиковой ручкой.

Та, не задумываясь, полоснула по груди мужа.

Андрей, не веря глазам, громко вскрикнул. Пара обернулась, и Мэдокс, не обращая внимания на кровавый разрез, подошел к двери и распахнул. Взгляды мужчин встретились. Суровый и безэмоциональный, перепуганный и оценивающий. Андрей поднял руки к груди, демонстрируя ладони, и попятился назад.

Ситуация ненормальная, дикая, высадила его из реальности на один лишь короткий миг. Андрей слишком долго крутил баранку, чтобы не различать игру и реальность. Вид Алисы был излишне апатичным, безвольным, такой, что он ни секунды не сомневался в том, что она не в норме.

Мэдс поднял руки и почти улыбался, насколько вообще это возможно при его флегматичном характере.

Алиса выглядела слегка пьяной и какой-то счастливой, безмятежной. Андрей, не зная, что делать, не мог отвести взгляда от лезвия у горла любимой женщины. Он всегда знал, вот знал, что ее муж псих!

По горлу Алисы побежала струйка крови, отчего сердце рухнуло, ушло в пятки и забилось в десять раз быстрее. Красная, густая, выводящая из равновесия кровь. Только бы не сонную артерию. Укокошит себя, как пить дать. Его прошиб пот, желудок свернулся в узел, лицо побледнело и кончики пальцев на руках начали нервно подрагивать.

Кровавые струйки потекли обильнее. Мэдс держал руки поднятыми, на камерах все выглядело, так словно Андрей им угрожал. Алиса, продолжая стоять на коленях, держа у горла нож.

Были причиной тому наркотики или что-то иное, но Андрей, чувствующий накал ситуации невыносимо напряженно, не хотел и не мог рисковать женщиной, которую любил. Его трясло. Что происходило далее, камеры не запечатлели.

Венере хотелось увидеть Андрея своими глазами. Не верилось, что он смог хладнокровно раскромсать двух невинных людей и попытаться убить себя. К тому же нож был сначала у Алисы в руках. Она сама порезала мужа, а потом себя. Что такого могло стрястись за полдня и ночь, чтобы и она вот так, и Андрей из абсолютно нормального здорового человека впал в психоз? Он не собирался домой, собирался жить в Лондоне с Алисой.

— Что теперь будет? — спросила Венера Смита после просмотра видео. — У меня на днях истекает рабочий контракт.

Она вернется домой, а он останется в клинике?

— Пока идет следствие и открыто дело, его никто не выпустит из страны. Дело долго не оставаться открытым, после проведения психиатрической экспертизы, суд признает его невменяемым и определит срок с принудительным лечением. Экспертиза займет от тридцати до девяноста дней, и многое будет зависеть от требований потерпевшего, — сообщил Смит. — Суд будет настаивать на том, чтобы тот присутствовал в суде в качестве главного свидетеля и пострадавшего, а значит, они заморозят все на время его лечения и восстановления. Если денег на адвоката у вас нет, вашего супруга будет защищать государственный.

Опустошенная Венера вернулась домой. Отмечая про себя, как дом выглядел как обычно. Словно в мире ничего не произошло. В тишине она обессиленно бросила вещи на пол и уставилась на букет Марса. Теперь ей казалось, он подарил его в прошлой жизни. И все события до встречи с детективами тоже произошли давно.

Кажется, что если полюбил другого, то на первого станет все равно. Не станет. Если человек был родным, жил с тобой нормально, то не станет. Невозможно перечеркнуть одним взмахом прошлое. А Венеру с Андреем связывало пять лет университета и пять лет работы. Она до конца ощутила, что больше не любит его, не желает, но от этого он не переставал быть родным, как бы ни отдалился, особенно здесь в Лондоне. Случившееся напоминало ей катастрофу.