Инкуб (СИ)

Глава 5

Больше преград и конкуренток не было, но именно свадьба Алисы все сломало. Венера понимала с каждым днем все лучше и лучше, как много места занимали в ее жизни Алиса и Андрей. Теперь нет соперницы. Нет любовницы. А они с Андреем есть. Она решилась на разговор, разыскав исчезнувшего из ее жизни мужа и договорилась с ним о встрече через три недели.

Учитывая, как Андрей реагировал на решение Алисы, с последующим запоем и вытекающими из него последствиями, выглядел он плохо. Его помятый, исхудавший вид не радовал.

— Как ты? — спросила она, разглядывая его за рулем.

— Нормально.

— Что с Курумканским?

Она и сама знала, что? Тот поступил, как обещал. Венера надеялась, гнев пройдет и тот возьмет Андрея обратно. Должен же понимать, что он одаренный врач. Иначе, в Улан-Удэ Андрея вряд ли куда возьмут. Работу он по хирургии точно не найдет. Авторитет Курумканского велик настолько, что другие побоятся взять его к себе. Если разведётся с ней, дочерью Ламы, здесь ему больше не удастся жить комфортно. Так что развод для Андрея в социальном плане смерти подобен. Венера покачала головой, взвешивая про себя все за и против. Друзей точно поубавится.

— Чем занимаешься?

— Вожу.

Студентом он подрабатывал на подстанции скорой помощи.

— А качалка?

— Взял первое, что предложили. Соблазнов меньше, — сообщил он, не сводя глаз с дороги.

Они почти приехали к их общему дому, в котором прожили пять лет. Последний год, как друзья-соседи. Андрей остановил машину и замер, глядя впереди себя.

— Что будешь делать?

Андрей продолжил смотреть вперед, а затем развернулся всем корпусом к ней, развел руками.

— А что предлагаешь?

Она усмехнулась:

— Может жить.

— Жить?

— Случившееся не конец света, верно?

Он ушел в себя, на пару секунд напрягся, а потом его мышцы расслабились, словно отпустил их кто и ослабил внутреннее напряжение.

— Верно, — глубоко вздохнул. — Не думал, что все закончится.

— С ней?

— С нами, — он посмотрел в ей глаза, с долей разочарования.

— А что с нами?

Они двигались давно и резво в сторону развода. Венера смирилась, признала факт любовницы, хотя это совсем не мешало дразнить и соблазнять мужа. Все шло по накатанной и вдруг закончилось. Обычные роли преломились, исчезли. Как ломается нечто древнее, хрупкое, держащееся на одном честном слове. Так же и у них. Их хрупкий брак держался на Алисе. Древний как мир треугольник, базовая структура в отношениях между людьми не связанных прочными узами, но предпочитающих думать иначе. Венера улыбнулась, этому внутреннему открытию.

— Я же знаю, ты меня любишь, — Андрей улыбнулся.

Он помолчал, не дождавшись ответа, предложил:

— Поедем, выпьем чего-нибудь, малая. Завтра машину заберешь.

Венера не стала спорить, ей и самой хотелось расслабиться. Обдумать, то что только что до нее дошло. Последние недели в больнице было много операций, так что и в самом деле стоило отдохнуть. Все равно Батыр Хазанович неожиданно расщедрился.

— Погуляй несколько дней, — изрек он отцовским тоном, когда она звонила ему в последний раз. — Вызову.

Разве можно ослушаться начальство?

К десяти вечера они сидели в кафе. Юрта, столики, запах жареного шашлыка, тянущийся с мангальной зоны на улице, и импровизированная сцена, где всегда найдется желающий что-нибудь исполнить, спеть-сплясать. Место принадлежало оперной певице, и мечтающих о меценате хватало. Они пили пиво и слушали рок-металл в компании близких друзей. В основном Андрея. Ей нравилась атмосфера.

В полночь, когда большинство знакомых уехало домой, и Венера засыпала на плече мужа, к ним подсел мужчина.

— Знакомься, — «хорошим» голосом добродушно представил Андрей.

Несколько удивленно, насколько это возможно в состоянии опьянения, Венера уставилась на незнакомца. На вид тот был средних лет, респектабельной внешности. Мужчина имел широкое лицо с флегматичными чертами и высоким лбом. Волос пепельный. На коже виднелся загар. Она нехотя протянула руку.

— Георгий Тукаев, корпорация «Сафино», — пожал он в ответ, рассматривая ее в ответ.

В мужском взгляде таился интерес, нечто, что ей совсем не понравилось. Название корпорации казалось знакомым. Не настолько, чтобы вспомнилось, некоторые их препараты имеют созвучный логотип и используются в операционных.

Музыка грохотала на грани шума, народ разгорячился, кричал, танцевал, о чем-то спорил. Она же силилась разлепить глаза и понять, чем он так интересен. Мужчина казался привлекательным, даже очень. Хорошая стрижка, ухоженные ногти, стильно сидящая на тренированном теле рубашка, массивное золотое кольцо на обручальном пальце. Он будто сошел с обложки журнала о бизнесе, рекламирующего дорогие часы и костюмы.

Венера вопросительно посмотрела на мужа.

— Пойдем домой.

— Он вербовщик, — заерзал Андрей, подгребая ее, сонную и расслабленную, под руку. — Ищет таланты.

— У компании «Сафино» к вам предложение, — обратился новый знакомый к ней, разглядывая ее отнюдь не равнодушным взглядом.

— Какое? — Венера честно попыталась разлепить тяжелеющие веки.

Муж махнул рукой, наливая себе и новому знакомому по стопарю.

— Спит. Не умеет пить. Мне рассказывай, завтра утром все доложу, — он протянул стопку, тот принял. — Считай, я представитель. Официальный.

— Мы хотим, чтобы вы про ассистировали операцию в Москве. То, что вы сделали со Смитом походит на чудо.

Она не расслышала его. Смита уже выписали, и специальным бортом отправили домой. Операция прошла успешно, начальство было довольно. И Венера забыла о нем и его почке, помнился лишь Марс Блицкриг и странный жених Алисы Мэдокс Мэдс. Их с Андреем на свадьбу не пригласили, но сплетен она вдоволь наслушалась от местных кумушек. И все они вещали о том, что Алиса сорвала невероятный куш. Она стала местной сказкой о Золушке.

— Да она лишь пересадила почку. Сделала работу. Это же этот, долг, — Андрей отвинтил крышку, наливая еще.

Тукаев терпеливо посмотрел на Венеру, затем на ее мужа. Девушку сильно развезло. Снова на ее мужа. У того неправильная осанка, указывающая на сниженную самооценку и грудной голос, подсказывающий, человек живет эмоциями. И, вероятно, страхами, все-таки он периодически повышал голос до пронзительного. Он понял договориться с ними ни о чем сегодня не получиться. Мужчина энергично протянул визитку.

— Оплачиваются перелет туда и обратно, гостиницу и другие расходы. Плюс в случае успеха операции, бонус. Позвоните мне, — попросил он, поднимаясь со стула.

— И много?

— Пять тысяч, — он смерил Андрея холодным взглядом, вероятно пытаясь понять, будет ли тот утром помнить или нет.

— Всего-то?

— Долларов.

На этом она отключилась окончательно, решив про себя, приди Тукаев к ней на массаж, она сделала бы ему встречное предложение.

***

Следующим утром Андрей растормошил Венеру и залил в нее сопротивляющуюся аспирина с водой, так что та рассердилась.

Он говорил и говорил, а она, сидела в кровати и апатично тянула воду, силясь вспомнить вчерашнее. Кажется, ей предложили кого-то прооперировать. Андрей не умолкал. Когда он воодушевлялся, то становился болтлив, а хотелось молчания. И хотелось секса. Ей всю ночь снился Марс Блицкриг и кажется Тукаев. И они вели себя во сне вовсе не по-деловому, не сдержанно и далеко не прилично.

— У них клиник два бренда. В России одна. Ты только подумай. А?

Она оценивающе посмотрела на мужа, меньше всего думала о клиниках.

— Куча возможностей! И не только у тебя, но и у меня. Малая, что скажешь?

Венера бросила на него недовольный взгляд, думать совсем не хотелось:

— Хочешь уехать? Все бросить?

— Что именно? — обвел кругом взглядом, мол, глянь. — Что ты видишь вокруг? Это же жопа. Хуже Дальний Восток. А там Москва, столица, карьера, деньги. Возможности.

— А дом? Мой отец.

Он обиженно замолчал.

— Я не прав?

— В целом прав. Мы не допускали мысли о переезде, никогда. У нас и будущего-то нет. Есть квартира, машина, друзья, семья, а будущего нет.

Она рассмеялась, и посмотрела на Андрея, разглядывая фигуру в футболке и домашних шортах, остановившись взглядом на последних.

— И ты знаешь почему!

Тот скривился, бурно вздохнул, занес руку за шею, разминая.

— Венер, ну сколько можно? Нет их. И никогда не будет. Они бросили тебя. Кинули. Ты им никогда не была нужна.

Он замолчал, оценивая сказанное. То, как она воспринимает его слова.

Венера отвела взгляд в сторону, сделав еще глоток в резко пересохшем горле, втянула губы.

— Я думаю, ты не прав, — она подняла на него тяжелый взор. — Мне кто-то дал жизнь? Я не появилась ниоткуда. И я хочу знать кто? Уехать, означает бросить. Забыть о корнях, о поисках. Тебе легко говорить. Ты знаешь кто ты. Я же нет.

Она решительно поставила бутылку на прикроватную тумбу, встала и подступила к нему.

— Предложение конечно интересное, но я не хочу переезжать.

Он окончательно обиделся. Настолько, что не сдвинулся с места. Возвышался над ней напряженной горой, разглядывая из-под бровей. В ней мгновенно щёлкнуло чувство момента. Если уступить чуть-чуть, взять его за руку и потянуть в постель, и немного подтолкнуть, то…

Венера облизнула губы, соблазняюще повела плечом и с того соскользнула шелковая бретелька сорочки. Наклонила голову, оголяя шею, подошла к нему совсем близко, почти на цыпочках и взяла за руку.

— Хочешь помочь с похмельем? Все в таком мрачном свете, — прошептала она, поднеся руку Андрея ко рту, и неприлично облизывая его средний палец.

Он замер, задышал крепче, взвешивая предложенное.

— Отец, — вытянул губы вперед, дернул бровями, и понизил голос. — Куда он денется от тебя, а? Ты же знаешь, он меня не любит.

Андрей занес свободную руку за спину Венеру, и слегка притянул ее к себе.

Уголки женских губ виновато дрогнули в полуулыбке-полусожалении — верно, недолюбливает. Знал бы за что? Руки обвились вокруг его торса. Она ласково прильнула. Хотелось снять напряжение, томящее ее с ночных видений. Венера повела носом по мужской груди, ласково касаясь бедрами.

— Может, ты обсудишь это с ним? — спросил он.

Венера непонимающе подняла глаза. Руки скользнули на пах мужа, задели мужское естество сквозь ткань. Утро прекрасное время, чтобы говорить без слов. В тишине бессвязных вздохов и сокрушительных стонов. Протяжных, нежных, грубых, любых. Хотелось именно этого разговора давным-давно.

— С кем?

— С отцом. Я отвезу тебя.

Она подняла на него заволоченный взгляд, хлопая ресницами. Млея от скользящих прикосновений сильных мужских рук по спине, от растущей охоты. Все что угодно, лишь бы он не останавливался.

— Сначала похмелье.

Губы мужа накрыли ей рот, и Венера ответила на поцелуи, взахлеб. Изголодалась, жадничая, дрожа от ожидания. Приникла к нему, закрыв глаза. Ни к месту перед глазами всплыл образ мужчины в спа-салоне. Кого он целовал в данный момент ей было все равно. Хотелось разрядки, хотелось Марса Блицкрига.

— Обещай, что поедим сегодня.

— Да, — с этими словами сорочка соскользнула на пол. Туда же полетели футболка и шорты с трусами. Скороспелое обещание было тут же забыто и потеряло значение.

И только полчаса спустя, когда Венера отдышалась и сняла напряжение, она взглянула на мужа и ситуацию реальней. Для него важно переехать, иначе бы он не потратил целый день на поездку. И ведь знает, он скорее всего получит поддержку от ее отца. Тот никогда не хотел, чтобы Венера оставалась в Улан-Удэ. Если бы не поддержка Курумканского, она давно работала и жила где-нибудь в Иркутске. Она потянулась, разглядывая потолок спальни, зная, она все равно откажется, даже если это приведет к полному и окончательному разрыву. Терять в общем-то было нечего.

***

Спустя час, она стояла у шкафа, и обдумывала, что надеть в поездку. Дорога в дацан займет четыре часа в одну сторону и столько же назад.

Андрей помог восстановить события вчерашнего вечера, и сидя уже в машине, Венера размышляла о случившимся. Приятно, когда тебя ценят высоко, но так ли это на самом деле. По словам Тукаева, Джефри Смита осмотрели врачи в Лондоне. Их впечатлил уровень мастерства. В это ей хотелось верить. Можно от всего абстрагироваться и решить, коли другие думают, значит так и есть, но внутренний голос нашептывал, не настолько она хороша. Так не бывает. Вторая же часть натуры шептала, после происшествия в спа-салоне, кто ей докажет, чего бывает и не бывает?

Слова Тукаева успокаивали, и в самом деле, может она выгодное вложение и опытному глазу виднее, какой из нее выйдет специалист через пять лет. Но сам Тукаев с предложением, как кадровик и события в спа-салоне, казавшиеся ничем не связанными, вызывали в Венере чувство страха и сопротивление. Не хотелось ничего менять.

Даже если она согласится на операцию, в глубине души она знает, что откажется от предложения по работе. Андрей будет обижаться, может даже не будет какое-то время разговаривать.

Делая остановки в положенных местах, они, оставляли подношения в виде монет духу местности, духу дороги, читали мантры, сведя ладони вместе и подносили их ко лбу, а затем продолжали путь. Они проезжали села, любуясь шумящим льдом Байкала. Венера поглядывала на мужа ни в силах понять, как она могла думать, что любит его? Теперь то что казалось когда-то важным, исчезло.

— Дома. Почти дома, — шептала она, отмечая, как ближе к пункту назначения асфальт сменился белым настилом.

Им встречались избы с седыми столбами коновязи, обвязанные развевающимися на морозном ветру цветными лентами. Без хуралов в дацане не шумно. Один-два посетителя, не больше десятка в день. Андрей решил ждать в машине. Венера прошла гороо, натаптывая заметенный путь, готовясь к встрече, чувствуя, отец знает. Ждет. Когда закончила, поклонилась и зашла в маленький домик возле дацана.

Поклонилась низко, с уважением.

Дордже не изменился. Невысокий, с коротким седым волосом в малиновом кашае, перекинутом через плечо. Под ним теплый халат, в руках четки. Кроткая улыбка при виде дочери.

На столе маленький чайник. Рядом беленая дровяная печь, окошко, вышитые на атласе узоры с мантрами, календари с праздниками и хуралам. В углу стоит домашний алтарь с репродукциями святых лам, учивших отца.

— Мэндэ, басанган (Здравствуй, дочь).

Она молча села на скамью напротив, наблюдая, как отец спокойными движениями разливает чай по пиалам. Молча пили его, наслаждаясь сквозящей между ними гармонией. Затем он, убрав посуду в сторону, положил руки ладонями вверх на колени. Она тоже.

Лама начал читать длинную мантру. Звук вибрировал в его груди будто в аэродинамической трубе, басовым речитативом бил гудящим дрожанием по ней, пропускал звуки по солнечному сплетению, по энергетическим каналам чакр, пока не обрушился через маленький колокольчик, очистив всё пространство вокруг.

На душе успокоилось. Мир отступил и перестал существовать. Безмятежная умиротворенность окутала, и Венера открыла глаза, посмотрела на отца.

— Ты знаешь, что такое Сангэ?

— Освобождающее вдохновение, — она выбрала буквальный перевод с тибетского.

Отец едва заметно кинул. Многие утверждали, Лама Дордже Баргузинский, давно достигший просветления, обладает даром ясновидения.

— Еще община, басалган. Собрание учеников или Арья.

Она не совсем понимала, к чему он. Но видимо ей нужно было знать.

Арья — человек, постигающий пустоту напрямую, не опирается на какие-либо косвенные признаки. Отец сам такой. Поговаривали, он продвинулся в духовных практиках, как никто из живущих ныне. А ее сложности, ее карму, он не будет осуждать. Все равно ей и так жутко стыдно.

— Мне нужен совет.

— Ты о суре?

Она кивнула, заметно потеряв душевное равновесие.

— Он сильно походил на человека из реальности. Светился. Убил женщину. А мне предложили работу, — она говорила сумбурно, волнуясь, надеясь хотя бы на подсказку.

— Суры очень опасны, басанган. А ты продавец Сангэ.

Такое слышать пусть и от приемного отца обидно. Сердце сдавилось тяжестью, кольнуло. Противна сама мысль, отец считает ее не человеком, спасающим чужие жизни, а обыкновенным торгашом.

— Разве ценно только Учение?

— Вы не делаете бесплатно.

Бесплатно не делают. Они вообще ничего не делают без контроля государства. Это противозаконно и неправильно. Да и зарплату никто не отменял, жить тоже на что-то надо. И вообще не ругал он ее, а констатировал факт. И пусть Венера не всегда понимала, смысл сказанного, как показывала жизнь, он потом доходил до нее. Она же приехала за советом, стоит ли ехать в Москву или нет.

— Как будто это помогает изменить мир, — проворчала она, понимая, что ведет себя неблагодарно, но все равно ничего не могла с собой поделать.

Он едва заметно вздохнул, наверное, подумав, что она безнадежна. Губы великого Ламы дрогнули в легкой усмешке.

— Запомни, басалган, достаточно лишь одной молитвы, чтобы что-то узнать.

Ну да, ну да, хорошо сидеть в стенах дацана и говорить об этом. Венера покорно склонилась в поклоне, получила его благословение, поклонилась Янжиме, а затем собралась обратно. Вот и ответ. Можно съездить, но не стоит браться за предложение и переезд.

Отец вышел проводить до ворот дацана, неторопливо шагая по мощеной плитке, не обращая внимания на вьющихся под ногами собак, коих при любом дацане водится множество.

— Я вернусь? — обернулась она, решив на всякий случай уточнить.

— Вернешься, — ласково погладил ее по плечу. — Без мужа.

Уже у машины отец сунул руку в свой кашае. В таких обычно носят санг для благовоний. Достал оттуда крошечный мешочек.

— Подарок.

Глядя на него, она с удивлением взяла. От отца принимают с благодарностью. Он редко что дарил ей в детстве, да и вообще.

— Что это? — спросила, разглядывая выцветшую печать на потертой ткани. Вертикальные пыльные символы. Квадрат. Круг. Крест. Снова повтор. Квадрат. Круг. Крест.

— Ключ к успеху, — произнес тот, впервые на ее памяти неожиданно улыбнувшись.

— Спасибо.

Пару секунд она обдумывала услышанное, затем тряхнула головой и села в машину. Андрей завел мотор.

Они двинулись в обратный путь, зная, что отец еще некоторое время будет стоять у ворот и читать защитную мантру. А Ярикта будет ждать. Она раскрыла материнские объятия густым зимним лесом, подмигивала проносящимися блестящими на солнце речушками и провожала своих детей в дальний и опасный путь.

— Ну, что он сказал?

— Сказал съездить. Но если ты поедешь со мной, — она посмотрела на него серьезным взглядом, видя, как Андрей сгорает от нетерпения. — То, уже не вернешься сюда. Никогда.